Просто волшебство

Глава 23

Конечно, она должна была сказать «нет». На этот раз она точно знала, что обрекает себя на страдания и встает перед опасностью последствий. Знала и то, что перед ее отъездом в Бат он снова сделает ей предложение, а она снова ему откажет. Ее отказ больно его ранит, ибо его чувства к ней гораздо серьезнее, чем простая симпатия.

Но ей до всего этого не было дела.

Иногда любовь нужно принимать сразу и без рассуждений, не важно, в каком виде и каким образом тебе ее предлагают. Но иногда так же важно ее подарить. Сейчас, после трудного, полного переживаний утра, Сюзанну переполняло желание излить, позабыв обо всем на свете, свою любовь.

– Да, – повторила она и встала.

Загородив камин ширмой, Питер взял Сюзанну за руку и потянул за собой. Поднявшись по широкой лестнице, они повернули направо и миновали несколько запертых дверей. Наконец Питер открыл одну из них. За ней оказалась расположенная с фасадной стороны комната – очевидно, главная спальня, полностью обставленная, как и комната внизу. Кровать была застелена.

– Сюзанна… – Питер прижал ее руки к лацканам своего сюртука. – Вы уверены?

Она была уверена. Никогда и ни в чем она еще не была так уверена, как в этом. Ей хотелось и отдавать, и получать. Ведь первое и второе, поняла она вдруг, – две части единого целого, две составляющих любви. Она отдастся ему, потому что любит, получая от него то же взамен.

– Уверена, – кивнула она. – Займитесь со мной любовью, Питер.

– А вы со мной. – Он улыбнулся и, наклонившись к ней, легко коснулся ее губ своими. – С удовольствием.

Сюзанна позволила ему снять с себя одежду: сначала платье, затем чулки и, наконец, нижние юбки. Поначалу она боялась, что будет смущаться. Но возможно ли это, когда в его глазах безграничное обожание, а его руки касаются ее одежды с благоговейной нежностью? В прикосновении теплых рук Питера в такой стылой комнате Сюзанне виделось нечто особенно эротичное. Руки Питера покрылись гусиной кожей не то от холода, не то в предвкушении любви.

Он снова поцеловал Сюзанну, на этот раз более глубоко и проникновенно. Его руки, лежавшие у нее на талии, сползли вниз и легли ей на бедра. Еще пока полностью одетый, он прижал ее обнаженное тело к себе еще крепче.

Сюзанну пронзило острое желание.

– Ты очень красива, Сюзанна, – проговорил Питер. – Ты прекрасна.

Непослушными пальцами, неловко, он стал развязывать галстук. Сюзанна ему помогла, затем, сорвав сюртук, бросила его на пол. За ним последовали жилет и рубашка, которую она, выпростав из-за пояса бриджей, стянула с Питера через голову.

Питер неподвижно стоял и смотрел на Сюзанну из-под полуопущенных век. Она же, прижав ладони к его груди, скользнула по светлой поросли волос к плечам, прошлась по рукам и спустилась к поясу его бриджей.

Питер без одежды оказался вовсе не крупным – он был стройным и красивым. Но на его плечах, груди и руках при этом бугрились стальные мускулы. Сюзанна, вновь прижав ладони к груди Питера, стала покрывать ее поцелуями.

Его тело было теплее, чем ее руки и губы. От Питера исходил волнующий аромат его обычного одеколона.

Сюзанна почувствовала, как внизу живота у нее пульсирует желание, как напряглось ее тело, как становятся твердыми грудь и соски. По ее телу пробежала дрожь.

Питер, улыбнувшись, поцеловал ее волосы.

– Остальное я сам, – сказал он. – Ты вся продрогла.

Он повернулся к кровати и откинул одеяло. Сюзанна легла, чувствуя на себе его изучающий взгляд.

Разве можно под таким страстным взглядом испытывать смущение? Однако именно оно не позволило Сюзанне снять с него бриджи. Как глупо! Она улыбнулась. Укрыв ее до подбородка тяжелым одеялом, Питер снял с себя сапоги, чулки и все остальное. Он не таился – раздеваясь, он стоял к Сюзанне лицом и следил за выражением ее лица. А она не отрываясь смотрела на него. Наконец она увидела, что Питер готов для любви.

– Под одеялом тепло? – улыбнулся он.

– Будет тепло, – ответила Сюзанна.

– Уж это бесспорно, – согласился он и, нырнув под одеяло, устроился рядом с ней. – Причем очень скоро.

Каково это, интересно, вдруг подумалось Сюзанне, быть его женой, каждую ночь спать с ним в одной постели и любить друг друга…

Впрочем, какая разница?.. Сегодняшний день в ее распоряжении.

Питер, приподнявшись на локте, с улыбкой посмотрел Сюзанне в глаза. Их лица были совсем близко.

– Сейчас мне бы не помешала выносливость Геркулеса, – проговорил он, – чтобы хоть на час отдалить неизбежную кульминацию. Однако вряд ли это возможно. Ты простишь меня?

– Да, – улыбнулась Сюзанна. – Я хочу скорее почувствовать тебя внутри своего тела. – От собственной дерзости ее лицо запылало.

И все же она испытала потрясение – приятное потрясение, – когда он лег на нее и, подложив ей руки под бедра и раздвинув ноги, одним мягким, но верным и решительным движением вошел в нее. Это оттого все получилось так гладко – и безболезненно – сообразила Сюзанна, что она была готова принять его в себя.

Сделав глубокий вдох, она медленно выдохнула и уперлась ногами в спинку кровати, чтобы он смог глубже проникнуть в нее. Он тоже был готов в нее войти, но только – пожалуйста, пожалуйста! – не надо спешить, пусть это продлится подольше.

Ее мышцы сжались вокруг его длинной и твердой плоти. Сюзанна ощутила блаженство.

Питер выпростал руки и, приподнявшись на локтях, посмотрел на Сюзанну сверху вниз.

– Мое место здесь и с тобой – и нигде больше, – сказал он и поцеловал ее. – Давай любить друг друга.

Именно этим они и занялись. Питер положил голову на подушку рядом с Сюзанной и, прижавшись к ней всем телом, начал движения в неспешном, но размеренном ритме любви. На сей раз, уже имея некоторое представление о том, что происходит между мужчиной и женщиной, Сюзанна поняла, что тоже может проявлять активность, и стала двигаться в том же ритме, вращая бедрами и сжимая мышцы.

Все это длилось восхитительно долго, их тела покрылись испариной, стало трудно дышать, лоно Сюзанны исходило влагой.

Какое блаженство, думала Сюзанна, можно лишиться чувств… Но вот к удовольствию стало примешиваться что-то новое. Сначала стало почти больно – сладостно больно. Это ощущение растеклось вниз по ногам, поднялось вверх по животу к груди, приблизилось к горлу и подступило к глазам.

И вот странная боль стала невыносимой, однако не ранила, но…

Но для описания этого нет подходящих слов.

Сюзанна, словно со стороны, услышала собственный стон.

После этого Питер ускорил ритм своих движений – они стали более резкими. Он крепко, так что Сюзанна не могла шевельнуться, сжал ее ягодицы. Она из последних сил, напрягая все свои мускулы, подалась к нему всем телом.

И вот где-то в глубине ее тела раскрылся прекрасный бутон, и напряжение, достигшее высшей точки, стало отступать волнами, пока не исчезло. У Сюзанны вырвался тихий возглас удивления.

Трепеща всем телом, она теперь полностью растворилась в блаженном удовлетворении. Конечно же, ни одно из этих слов не возникло в ее сознании, поскольку ни о чем подобном она не имела представления.

Сюзанна поняла, что Питер остановился, хотя его плоть, все еще твердая и крепкая, находилась в ней, тело его тоже еще оставалось напряженным. Он остановился, давая ей в полной мере насладиться собственными ощущениями.

В сладостном изнеможении Сюзанна поцеловала его в щеку, обвив руками и ногами.

Питер быстро и жадно получил свое, в то время как Сюзанна в сладкой истоме с удивлением для себя открыла, что насыщение не исключает дальнейшее удовольствие. Вновь ощутив теплую волну освобождения, Сюзанна положила руку на влажные волосы Питера.

– Сюзанна, – пробормотал ей на ухо он.

– Питер…

Они уснули, так и не оторвавшись друг от друга.

Питер проснулся, встревоженный какой-то мыслью. Сюзанна спала в его объятиях, устроив голову у него на плече.

Питер понял, что разбудила его даже не мысль, а скорее воспоминание.

Он вдруг вспомнил, как однажды в детстве они с Тео сидели в кабинете Уильяма Осборна в Финчеме, упражняясь в каллиграфии, когда в комнату внезапно без стука ворвалась мать и, застыв при виде его в удивлении, тут же вскинулась на Питера за то, что нашла его здесь, а не в комнате Тео.

Питер тогда решил, что она явилась за ним.

Но теперь, по прошествии стольких лет, он почему-то усомнился в этом. Ведь, отыскав сына, обеспокоенная его отсутствием мать должна была почувствовать облегчение или в крайнем случае недовольство. Но только не удивление. Кроме того, она вошла не постучав. Почему? Пусть то был кабинет простого секретаря, но все же джентльмена. И при этом в чужом доме.

Но больше всего его беспокоил вопрос: почему, черт побери, он вдруг сейчас вспомнил все эти мелочи? Почему вся эта чепуха лишила его сна? Не потому ли, что последнее время имя Осборна не выходит у него из головы?

Проклятие!

Не мать же это, в самом деле…

Этого не может быть!

Помилуй Бог! Ведь Осборн, хоть и джентльмен, служил у Маркема простым секретарем, и мать с ее снобистскими убеждениями никогда бы не могла…

Впрочем, могла.

Осборн был чертовски хорош собой. Тогда, в детстве, Питер не понимал этого, но теперь, оглядываясь назад, мог сказать, что мужчина был не хуже, чем он сам.

Мать страдала от одиночества. Это бесспорно. Она сама призналась ему в этом позже. Это было через шесть лет после смерти Осборна и пять лет назад.

Осборн тоже был одинок.

Как бы то ни было, инициатива, конечно же, могла исходить от Осборна. Возможно, мать его не поощрила. И обвинения против него, ставшие причиной его смерти, могут оказаться справедливыми.

Но по матери не было заметно, чтобы кто-то ее к чему-то принуждал. Она ворвалась в кабинет явно по своей воле. Питеру в ту минуту даже показалось, что на ее лице было написано воодушевление, при виде его сменившееся удивлением. Хотя теперь проверить правдивость впечатления было уже невозможно.

Как же все запутано, черт возьми!

Питер надеялся, что все это только его разбушевавшееся воображение.

Однако пять лет назад он в самом деле застал мать с мужчиной – с Грантемом, отцом Берты. И воображение тут ни при чем. Ее будуар в Сидли оказался не заперт, и он, уже не помнит зачем, легко стукнув в дверь, вошел в комнату и… увидел их. Они даже не потрудились запереться.

В висках Питера застучала кровь. Что, если это не единичный случай в жизни его матери? Хотя она ему клялась и божилась в обратном…

Что, если это его мать толкнула Осборна на самоубийство?

И вот он держит в своих объятиях дочь Осборна, с которой они только что предавались любви. Он твердо решил на ней жениться, если удастся добиться у нее согласия.

Сюзанна открыла глаза и, откинув назад голову, еще сонная, с разгоряченными щеками, посмотрела на него.

Боже, как же он ее любит! Сила собственных чувств потрясла Питера.

Неужели именно потому, что она знала об этом с самого начала, еще до того, как прочла письмо (и если он не ошибается в своих предположениях, конечно), неужели именно поэтому она…

«Мисс Осборн, с вашим присутствием этот и без того замечательный летний день становится еще теплее и ярче».

Питер почти слышал себя, произносящего эти слова.

Какой же он осел!

Она услышала его имя, и оно тотчас отвратило ее от него.

– М-м, – протянула Сюзанна и поцеловала его в подбородок, а затем в губы, когда он наклонился к ней.

Но теперь его имя ее не пугало. И его предположения, возможно, так же далеки от истины, как небо от земли.

– И тебе того же. – Питер потерся своим носом о ее нос.

– Что, уже пора возвращаться? – вздохнула Сюзанна. – Мы отсутствуем, должно быть, целую вечность.

Питер собирался, как только их желание будет утолено, сделать ей предложение еще раз. Он принял это решение внизу, когда она сказала «да». Он хотел показать, как безумно ее любит, а потом, пока она еще не пришла в себя, пока к ней не вернулась ее обычная твердость, он еще раз задаст ей этот вопрос, И уже на рождественском балу торжественно объявит об их решении.

Но если его мать была любовницей ее отца, шантажировала его и толкнула его на этот отчаянный шаг, Сюзанна никогда не выйдет за него замуж.

А уж о том, что скажет его мать, когда он представит ей дочь Уильяма Осборна как свою невесту, и думать не стоит. Питеру отчего-то казалось, что его догадка верна.

– Все знают, что ты со мной, – сказал Питер. – Возможно, кто-то даже видел, как мы уехали в экипаже. Все решили, что я повез тебя в Сидли, где мы остались на обед.

– Я отчего-то очень часто представляю, как убегаю и вырываюсь на свободу, – проговорила Сюзанна. – Однажды я уже сбежала, но теперь думаю, что поступила опрометчиво. Правда, все кончилось хорошо – судьба привела меня в Бат, где я счастлива. Отчего же мне хочется бежать от этого счастья?

– Наверное, это не все, что тебе нужно в жизни? – предположил Питер. – Я бы сейчас с тобой убежал хоть на край света, если б знал, что мы там, как в сказке, заживем счастливо и умрем в один день. Предлагая тебе летом вместе уехать в Уэльс, я, наверное, не шутил. Да даже не наверное, а точно. Но ни о чем подобном я более тебя не прошу.

– Вот как? – выдохнула Сюзанна.

– Потому что сказки – это сказки, – сказал Питер. – Нет такой волшебной страны, где можно жить беззаботно и счастливо. Чтобы обрести счастье, нужно трудиться. Именно этим я и собираюсь заняться в ближайшем будущем. Я решил это, уезжая из Бата. Не спрашивай, что и как я намерен делать, – я и сам еще не знаю. Но в конце концов я убью одного или даже двух драконов и постараюсь любить себя. А потом, возможно, смогу предложить миру и тебе нечто большее, чем галантность.

Сюзанна внимательно посмотрела на него, и на ее глазах, несмотря на улыбку, выступили слезы.

– Я не жалею, что тогда сбежала, – сказала она. – Я довольна тем, как сложилась моя жизнь. Если б я не сбежала, мы никогда бы не встретились. Но я больше не убегу. Я вернусь в Финчем и встречусь со своими родными, хотя мне будет нелегко. А после Рождества я вернусь в Бат и постараюсь как можно лучше делать свое дело.

– Ты не жалеешь, что мы встретились? – спросил Питер.

– Нет.

– Я тоже.

– Однако мне пора в Финчем, – сказала Сюзанна.

– Скоро будет пора, но не сейчас.

Она приподнялась на локте и поцеловала Питера в щеку. Затем стала осыпать его мелкими поцелуями и наконец коснулась губ. Прижав ладонь к плечу Питера, она заставила его лечь на спину.

Господи помилуй, подумал Питер, заинтригованный, да ведь она собирается заняться любовью!

Когда они сегодня добрались до спальни, он – Питер был уверен, что и она тоже, – едва сдерживал свое желание, а потому приступил сразу к главному. У нее же, судя по всему, выдержки было побольше.

В любовных ласках Сюзанна ничем не уступала куртизанке… впрочем, это, наверное, не совсем так. Дело скорее в том, что он был готов к любви и ей почти не потребовалось усилий, чтобы возбудить его. Как бы то ни было, а она преодолела свою скромность, которая поначалу не позволила ей снять с него бриджи. Ее руки с помощью губ, языка, зубов скользили по его телу, лаская, поглаживая, останавливаясь и дразня там, где это было нужно.

Какое-то время Питер лежал неподвижно, прижав к кровати вытянутые вдоль тела руки. Он наслаждался безупречностью ее прикосновений, удивляясь ее смелости, ее чуткой интуиции, благодаря которой она знала, как пробудить страсть, не доводя в то же время ее до высшей точки. Но вот ее губы сомкнулись вокруг его соска, который она то прикусывала зубами, то ласкала языком. Питер со стоном запустил пальцы в ее золотисто-каштановые локоны и тихо рассмеялся.

– Помилосердствуй! – взмолился он.

Сюзанна, подняв голову, улыбнулась. На ее щеках алел румянец, глаза горели желанием.

– Но я не хочу быть милосердной, – ответила она низким грудным голосом и приблизила к нему свое лицо. Затем, дотронувшись до его губ кончиком языка, она поцеловала Питера, для которого ее ласки превращались в настоящую пытку. Продолжая экзекуцию, Сюзанна оперлась на руки и устроилась на нем верхом.

Питер провел ладонями по восхитительному изгибу ее спины и впился пальцами в крепкие, округлые ягодицы. У нее была прекрасная грудь, не слишком большая, но крепкая и красивой формы. Сюзанна снова склонилась над ним для поцелуя, и Питер почувствовал, как ее грудь коснулась его затвердевшими сосками, а лоно слегка прижалось к его восставшему члену.

Муки казались невыносимыми, но Сюзанна хотела именно этого, и он ей подчинился.

– Ведьма, – пробормотал Питер.

Стоя на коленях и покусывая его нижнюю губу, Сюзанна рукой ввела его член в себя.

О!..

Ее горячее и влажное лоно крепко сжалось.

Питер положил руки ей на бедра и медленно вдохнул. Эти изощренные ласки очень походили на мучение, на сладостную муку, и Питер боялся прервать ее своей поспешностью. Его губы медленно растянулись в улыбке.

– Повторюсь, – сказал он, – мое место здесь и с тобой, нигде больше.

Сюзанна нависла над ним, упершись руками в кровать по обеим сторонам от него, и еще крепче сжала его бедра коленями, затем приподнялась и снова опустилась. Закрыв глаза и прижав подбородок к груди, она продолжала двигаться таким образом.

Боже, подумал Питер, прежде чем страсть затмила ему разум, она занимается с ним любовью сверху. Некоторое время он лежал неподвижно, покачиваясь на волнах блаженства, но вот его руки крепко сжали ее бедра, и он несколько минут двигался в одном ритме с ней, пока приблизившаяся кульминация не нарушила их ритм: Сюзанна надавила вниз, а Питер подался вверх.

Это было невероятно.

Неземное блаженство.

Это не просто страсть, это любовь, подумал Питер, когда Сюзанна обрушилась на нею и он накрыл ее одеялом.

Никогда прежде ему не приходило в голову, что между первым и вторым есть связь.

Несколько минут он держал Сюзанну в объятиях. Они не спали. Питер знал, что в эту минуту она повторяет себе, что это конец.

Но нет, это не конец. Он был готов даже безоружным сразиться с целым полчищем ужасных огнедышащих драконов.

Это не конец…

Это конец, думала Сюзанна, прижимаясь к плечу Питера, впитывая исходящее от него тепло, когда экипаж свернул на дорогу к Финчем-Мэнор. Вполне возможно, они еще увидятся. Не исключено даже, что на балу в Сидли. Он говорил о приглашении, хотя она еще не думала об этом.

На самом деле все уже кончено. Конец любви без будущего. Это конец.

Но в то же время и начало нового. Интересно, приехали уже дедушки с бабушкой, гадала Сюзанна.

Ее дедушки и бабушка.

Говорить про себя эти слова было так непривычно, что она до сих пор, повторяя их, чувствовала удивление.

За одиннадцать лет она уже свыклась с мыслью, что одна на свете.

Однако эти родственники, с которыми она сегодня встретится, ей чужие люди.

Как-то они ее примут?

Не станет ли для них препятствием то обстоятельство, что она плод запретной любви?

Однако они согласились приехать.

Понравятся ли они ей?

Как ей их встретить?

– Кажется, – сказал Питер, – гости прибыли.

И правда: перед конюшнями стояла большая старая карета. Сердце у Сюзанны замерло.

– Боишься? – спросил Питер, поворачиваясь к ней.

– Очень. – Сюзанна плотнее закуталась в плащ.

– Разве не удивительно, – сказал Питер, – что жизнь, бывает, долгие годы идет своим чередом и вдруг ни с того ни с сего начинает преподносить сюрприз за сюрпризом? И у нас с тобой это началось одновременно, хотя у каждого по-своему, когда мы как-то летним днем оказались на развилке дорог в тихом Сомерсете. Казалось бы, ничего особенного, а в результате тебе предстоит эта встреча – суровое испытание, к которому я не имею отношения. Мне можно пойти с тобой?

– Пожалуйста, – ответила Сюзанна, когда экипаж остановился перед домом. Питер спрыгнул, чтобы помочь ей спуститься.

Через несколько минут, переступая порог дома, она подумала, что, возможно, лучше было бы отказаться от его сопровождения. Возможно, дедушки с бабушкой, услышав имя Уитлиф, сразу же узнают его, как она узнала его летом. Но теперь поздно. Кроме того, у нее не было сил расстаться с ним и войти в гостиную одной.

Принимая у нее плащ и капор, дворецкий доложил, что гости прибыли и ожидают ее в гостиной. Взбив локоны и одернув на себе платье, Сюзанна пошла вслед за слугой.

Она не захотела взять Питера под руку, боясь, что вцепится в нее изо всех сил. Она должна пройти через это испытание сама, без посторонней помощи, но очень хотела, чтобы он был рядом.

Лишь только переступив порог комнаты, Сюзанна увидела, что все в сборе. Кроме леди Маркем, Эдит, мистера Морли и Теодора, в гостиной находились еще трое. Увидев ее, они сразу же встали. Теодор широкими шагами приблизился к Сюзанне.

– Сюзанна, – обратился он к ней, сжимая в своих ладонях ее руку, – познакомься с полковником и миссис Осборн, а также с его преподобием Клэптоном, вашими дедушками и бабушкой.

Дама оказалась стройной, почти худой женщиной с седыми, тщательно уложенными волосами, с испещренным морщинами лицом, но красиво очерченным ртом. Полковник был широк в плечах, высок и обладал хорошей выправкой. Отсутствие волос на его голове компенсировалось густыми седыми усами, свисавшими почти до самого подбородка. В общем и целом он выглядел весьма импозантно и был вылитый отец, доживи он до старости. Священник ростом и статью уступал полковнику. Худощавый, с редкими седыми волосами, он носил очки и опирался на палку.

Дедушки и бабушка, думала Сюзанна, разглядывая их по очереди.

Она присела перед ними в реверансе. Дама торопливо двинулась навстречу к Сюзанне, протянув к ней руки, и та поспешила вложить в них свои.

– Сюзанна, – заговорила дама. – Родная моя, я бы из всех тебя узнала. Ты так похожа на мать, хотя что-то и от моего сына в тебе, безусловно, есть. О, моя дорогая, дорогая моя девочка. Я знала, знала, что ты жива. Все эти годы я не уставала твердить всем об этом, и теперь оказывается, что я права.

Подбородок у нее задрожал, на глаза навернулись слезы.

– Прошу вас, не плачьте, мэм, – сказала Сюзанна срывающимся голосом. – Не надо.

– Бабушка, – поправила ее дама. – Зови меня бабушка. Пожалуйста.

– Бабушка, – повторила Сюзанна.

И слезы полились ручьем. Сюзанна и незнакомая дама, ее бабушка, папина мать, стояли, обняв друг друга.

Питер, как и его преподобие Клэптон, обеими руками опиравшийся на палку, старательно кашлял, но вовсе не для того, чтобы привлечь к себе внимание. Леди Маркем и Эдит светились от счастья. Мистер Морли неистовствовал. Теодор сиял.

Полковник извлек из кармана сюртука большой белый платок и, чертыхнувшись, пожалуй, слишком яростно, поднес его к носу и высморкался так звучно, что мог бы разбудить и мертвого.