Простокровка из Дра'мора

Глава пятая

Утро следующего дня началось грозой и шквалом. Под напором ветра деревья гнулись чуть не до земли, в окно сверкали то красные, то неоново-синие молнии, шум ливня заглушал все звуки вокруг. Погода словно взбесилась, и к обеду Марори была готова поверить, что ненастье сотрет с лица земли и Дра’Мор, и его проклятокровных обитателей.

Спасением оказались наушники и заряженная до отказа батарея плеера. Это хоть немного, но заглушило грохот ненастья. Девушка планировала провести день за приготовлениями всего необходимого, но не решилась и нос наружу высунуть. Так и просидела до вечера в компании книги, любимой музыки и гнетущих мыслей. Ночь, проведенная в полудреме, сделала голову тяжелой, а размышления – вязкими и неповоротливыми. Она будто видела себя со стороны, барахтающейся в пучине, сражающейся со стихией, которой ничего не могла противопоставить.

Несколько раз Марори порывалась написать Дарэку, даже мысленно складывала слова в предложения, но дальше этого дело не пошло. Душу ковыряло недоверие и страх. И паранойя – а что если брат с ними заодно? Они со старшим никогда не были близки, но не до такой же степени, чтобы Дарэк просто взял и забыл о ее существовании? Потом Марори стало стыдно за необоснованные обвинения. В конце концов, Дарэка могли просто-напросто запугать. Если кому-то ничего не стоит отнять жизнь, то разве их остановит шантаж? Дарэк же, в своих очках и застегнутой на верхнюю пуговицу рубашке, всегда был храбрым только на словах, на деле уступал даже там, где не слишком смелая Марори видела шанс посопротивляться.

Девушка с трудом нашла в себе силы спуститься к ужину. В столовой было малолюдно. Еда подавалась по принципу шведского стола: вдоль стен стояли крытые прилавки, шкафы с подогревом и холодильники, ломившиеся от еды. Студенты накладывали на поднос еду по своему вкусу, потом выбрасывали объедки в квадратную жаровню, где все это тут же вспыхивало и превращалось в пепел. Особняком стояли темные массивные шкафы, запертые мудреным способом. К ним подходили редко, брали оттуда пластиковые пакеты с соком и уходили. Только ближе к концу ужина Марори поняла, что никакой это не сок, когда один из студентов обнажил обагренные красным вампирские клыки. Порядок, установленный Равновесием, запрещал вампирам пить «грязную» кровь – прямо из жертвы. За исключением тех случаев, когда жертва шла на это добровольно, о чем составлялся соответствующий договор, как правило, со всех сторон очень выгодный для «донора». Со всех, кроме одной – каждый год такой кормежки стоил жертве серьезных проблем со здоровьем, которые со временем стремительно увеличивались. Именно поэтому желающих отдать себя в пользование вампира, даже за возможность жить безбедно, было немного. Как правило, на столь отчаянный шаг решались люди, потерявшие надежду выплыть самостоятельно. Иногда таким образом изыскивались средства на лечение серьезно больного родственника, иногда – избавиться от долгов. Подобные договоры назывались Цепями, и за последние сто лет, если верить официальным источникам, не были зарегистрированы ни разу. Единственной альтернативой была возможность пить «чистую живую кровь» – ту, которую одноразово сдавали добровольцы, естественно, тоже за баснословные деньги, и это считалось деликатесом. Либо же пить «мертвую» – сцеженную из домашнего крупного скота. Дрянь, как все говорили, только чтобы кровопийца кое-как перебивался между приемами «живой». Но Цепи отходили в прошлое, доноров становилось все меньше, а вампиры вырождались как вид, на радость всем Светлым.

За все свои шестнадцать лет Марори видела вампира всего раз и о том знакомстве вспоминала с содроганием сердца. Вампир убил ее отца. Просто так, потому что был голоден и потерял контроль. Кровопийца ворвался к ним в дом и первой, кого увидел, была Клара. Если бы не отец, который, по счастливому стечению обстоятельств, раньше времени вернулся домой, в могилу бы закопали сестру. Но вмешался отец, закрутилась короткая неравная борьба, в которой простому смертному нечего было противопоставить оголодавшему бешеному вампиру. Дознаватели прибыли быстро, в считанные минуты, но к тому времени глава семейства Милсов был уже мертв. Кровопийцу еле оттащили от тела, так отчаянно он присосался к живительному для себя источнику. Без суда и следствия его обезглавили на месте, голову и тело запаковали в отдельные ящики и под усиленным конвоем отправили в Мортуарий. Молодой дознаватель – Марори отчего-то запомнила его идеально гладкое лицо и большие, по-девичьи распахнутые наивные, глаза – принес родным умершего скупые соболезнования, оставил документы для оформления страхового полиса и порекомендовал обратиться в какую-то контору, которая должна была помочь с улаживанием формальностей. Остальных подробностей Марори не знала. Помнила лишь, что с тех пор мать ни разу не заикалась о произошедшем, а Кларе и вовсе будто память отшибло. Впрочем, сестра всегда была поверхностной, и подобное лишь подчеркивало эту ее черту.

Марори бросало в ужас от одного вида кровопийц. Как они могут свободно разгуливать среди потенциальных жертв? Сидят с ними плечом к плечу, разговаривают, словно так и надо?

На следующий день погода улучшилась. Не так, чтобы слишком, но, по крайней мере, достаточно для похода по магазинам. На пороге своей комнаты Марори нашла подброшенное под дверь письмо. На дорогой бумаге аккуратным почерком было выведено признание в бесконечной любви и тоске из-за невозможности уделить «своей цыпочке» достаточно внимания, а также обещание скорой встречи и разговора по душам обо всем, что произошло. Без подписи, но за очевидным авторством. Она оставила письмо на столе, радуясь, что на какое-то время избавилась от неприятной компании. Когда первый шок миновал, девушке стало стыдно, что она так трусливо и недостойно прижималась к инкубу. Еще не хватало, чтобы тот возомнил невесть что. Утопический и фантастический вариант, но, может, удастся найти способ не встречаться с ним за пределами учебных аудиторий? Заодно и не видеть темного эльфа, который, несмотря на выходку с клеймом, блек на фоне хриплого Крэйла. Кстати, клеймо болело все сильнее, и в списке мест, которые собиралась посетить Марори, появилось еще одно – аптека.

Однако перво-наперво – банк. Разменять скудную наличность на эсперы. А по дороге надеяться, что полученной суммы хватит на покупку предметов первой необходимости. Монеты, подаренной Эашу, как раз хватило заплатить за проезд до Мараабара. А там уже, ориентируясь по GPS, добралась до отделения «Кроучерс» – самого крупного местного банка.

Через полчаса, после заполнения всех документов, Марори покинула «Кроучерс», имея на руках чуть больше трехсот эспер, пакет документов для оформления особого льготного кредита на обучение абитуриентов Дра’Мора и дурное расположение духа. Три сотни эспер? Даже при самом невыгодном из возможных вариантов она рассчитывала на как минимум вдвое большую сумму. Таким образом, список дел пополнился покупкой газеты объявлений с предложениями работы.

Газету она купила быстро, благо двадцать монет еще в банке предусмотрительно разменяла на более мелкие и расхожие вармы, и отправилась в книжный. Покупка целой кучи книг сделала кошелек на сорок семь монет легче, а сумку – на три килограмма тяжелее. К учебникам по списку Марори прибавила толстенную энциклопедию по фэлфаэрам, справочник холодного оружия Темных и полную Хронологию Войны Темных и Светлых до времени Равновесия. Эти книги девушка собиралась прочесть самым тщательным образом в ближайшее время. Еще двенадцать эспер оставила в лавке канцелярских принадлежностей, потому что ее заранее заготовленные для Эльхайма тетради ожидаемо совершенно не подходили для Дра’Мора. Костлявая гаста в аптеке, посмотрев на ее клеймо, пощелкала языком и со знанием дела сказала, что никакие традиционные способы обезболить ожог не помогут, но тут же предложила купить всяких дорогущих пилюль на случай бессонницы или несварения желудка. Из аптеки Марори вышла с тяжелым сердцем, на ходу распечатала пузырек с желатиновыми капсулами-витаминами, и выпила сразу парочку. Чтоб гаду-эльфу икалось до поноса – так ее изуродовать!

В списке обозначенных портняжных мастерских она нашла ближайшую и отправилась туда в сопровождении зудящих вопросов, во сколько же обойдется пошив трех комплектов формы и как бы хоть немного сэкономить. Ее встретил элегантный пожилой лизард. Сантиметровую ленту на шее он носил с таким неподдельным достоинством, будто она стоила целое состояние.

– Чем могу помочь юной айре? – Со свойственной всем людоящерам речью он вытягивал шипящие, проглатывал твердые звуки, и постоянно выставлял кончик раздвоенного языка, пробуя запахи на вкус.

– Мне нужна форма для Третьего круга Дра’Мора. – Марори по бумажке прочитала название каждого комплекта, потом собралась с духом и на одном дыхании выпалила: – Сколько это будет стоить? Я бы хотела подешевле, у меня скромные финансовые возможности.

Именно так учил говорить отец, когда речь заходила о торговле. А мать любила добавлять, что таким манером лучше уж совсем не торговаться, правда, не предлагала альтернативу.

Лизард окинул ее фигуру наметанным глазом, задумчиво пошевелил ороговелыми надбровными дугами.

– Не желает ли юная айра кое на что взглянуть? – Он гостеприимно указал в сторону вешалок с готовыми вещами.

Марори проследовала за ним. Лизард снял с одной сразу два запечатанных в одежные мешки комплекта, ловко выудил из первого темно-красное платье и предложил девушке примерить. Оно оказалось достаточно консервативным: высокий ворот, отороченный белоснежным невесомым кружевом, тугой корсаж и юбка в широких складках до середины икры. Темно-красная ткань была достаточно плотной и вместе с тем оказалась приятной на ощупь. Одна беда – выглядит намного дороже, чем она готова заплатить. Может быть, лизард не так понял ее завуалированное «я совсем не готова платить за что-то приличное».

Когда она вышла покрутиться перед ростовым зеркалом, людоящер оказался весьма довольным ее видом.

– Я знал, что оно придется вам впору, – прошипел он. – Этот глубокий красный очень к лицу юной айре. И ничего не нужно переделывать.

Марори не могла не признать его правоту. И сидит, будто скроенное по ее мерке.

– Боюсь, у меня не хватит денег заплатить за него, – разглядывая свое отражение, призналась она. Грустно, конечно, но пока не найдет подходящую работу, придется забыть о подобной красивой, но бесполезной роскоши.

– Платье было заказано и оплачено, – прошипел лизард, – но хозяйке оно больше не нужно, а среди моих клиенток нет никого с таким же хрупким сложением. Оба комплекта, – он указал на второй, еще зачехленный костюм, – продаются за треть стоимости. Не люблю, когда вещи томятся на вешалках, как в темнице.

– Треть – это сколько?

– По пятьдесят эспер каждое. Это на двадцать эспер дороже самого дешевого варианта, – уточнил портной.

– Но разве такая красота не стоит того, чтобы раскошелиться? Лазарийская шерсть, юная айра, тайрское кружево и выполненный вручную каждый стежок! – Лизард прищелкнул языком. – Но прежде чем вы примете окончательное решение, примерьте и второй комплект.

На этот раз в чехле оказались брюки и куртка. Все из мягкой темно-серой замши, с серебрёными застежками и кожаными ремнями по краю рукавов и штанин. Лизард щелкнул пальцами, и на помощь Марори прибежала пара молодых лизардок. Со знанием дела они ловко подтянули ремешки так, чтобы одежда сидела плотно и в то же время не сковывала движений.

– Все вам впору, – заключил портной, когда она покинула примерочную, – я не сомневался.

Еще один наряд, выглядящий роскошно и дорого, хоть замысел пошива прост и незатейлив. И в нем уютно, хоть до сегодняшнего дня ей не приходилось носить ничего подобного. Но сотня эспер за два костюма, вместо трех за девяносто. Она всегда тщательно следила за своими сбережениями и не позволяла себе лишних необдуманных трат. Сегодняшняя покупка, какой бы заманчивой она ни казалась, была верхом транжирства.

– Прошу прощения, это все равно слишком дорого. – Марори отошла от зеркала, благодарно улыбнулась обходительному лизарду. – Простите, что зря потратила ваше время, но меня полностью устроит самый простой и самый дешевый комплект из трех костюмов.

Лизард выглядел расстроенным, но спорить и навязывать не стал. Марори нарочно встала спиной, чтобы не видеть, как костюмы запакуют в чехлы и вернут на вешалку. Хоть бы поскорее сняли мерки, пока она еще в состоянии сдерживаться и не совершить еще одну непоправимую глупость. За последние недели она исчерпала их пожизненный лимит.

После обмерки лизард пообещал подготовить все в течение недели и прислать на ее имя в Дра’Мор. На вопрос о дополнительной примерке, он самодовольно заявил, что обшил достаточно юных айр, чтобы не беспокоить их такими пустяками. Но напоследок все-таки напомнил, что она всегда может передумать и забрать костюмы, если, конечно, к тому времени не найдется другой покупатель.

Еще сорок эспер пришлось потратить на покупку обуви: простые туфли на каждый день, мягкие ботинки для тренировок в зале и тяжелые полусапоги для практических занятий. Все эконом класса, самое дешевое и самое невзрачное. Ну и ладно, было бы желание учиться, а обувь сгодится и такая.

На улице она оказалась заключенной в стремительно образовывающуюся толпу. Над головами мелькали высокие шляпы дознавателей, которые громогласно предупреждали гражданских держаться подальше. До боли знакомая ситуация. Марори хотела было ускользнуть, но оказалась зажатой между телами так, что и не пошевелиться.

Тем временем со стороны переулка появился и все нарастал низкий гул. Через секунду прямо в расставленные дознавателями сети вылетел бесформенный ком огня. Сразу стало неимоверно жарко, будто воздух за мгновение раскалился до тысяч градусов. Вдох обдал горло сухостью, моментально захотелось пить. В толпе пополз обеспокоенный ропот. Обыватели не хотели попасть под горячую руку ни беглецу, ни охотникам, но любопытство и извечная болезненная тяга смотреть на чужие боль и страдания мешали им расползтись в безопасные места.

Комок огня развернулся, как открывается свернутый для защиты жук, и принял очертания человеческой фигуры с двумя парами рук. Глазницы полыхали белым светом, изо рта струилась белая же слюна. Ифрит и, судя по виду, окончательно свихнувшийся. Дознаватели обступили его плотным кольцом, оставив лишь небольшие просветы, как бы предлагая ифриту испытать удачу. Двое, как успела рассмотреть Марори, вооружились длинными гладкими палками, около метра в длину. Ничего необычного, ничего с виду опасного. Еще один держал наготове сеть; тот, что с ним рядом, – длинное копье с темным зазубренным наконечником.

Ифрит завыл, издал какие-то нечленораздельные звуки. Он распалялся все больше – Марори чувствовала, как по ее спине струится пот, волосы взмокли. Каждый вдох давался с трудом. Да что же они медлят?!

Беглец предпринял отчаянную попытку прорваться. Он метнулся на дознавателей, как пушечное ядро. Казалось просто невероятным, что кому-то хватает ума остаться у него на пути, но никто из стоявших в оцеплении и глазом не моргнул. Спокойные, жесткие, как стержни клетки, они готовились поставить зарвавшегося проклятокровного на место. И, судя по отсутствию среди них Усмирителя, жертве не был отпущен второй шанс. Значит, зевак ждет настоящий кровавый аттракцион.

Стоило ифриту приблизиться к дознавателям, как один из них занес палку и огрел несущегося на всем ходу, словно битой мяч. Громыхнуло так, будто небеса разверзлись. Второй в мгновение ока забежал ифриту за спину и тоже ударил, да не один раз. Пока проклятокровный неуклюже отбивался, дознаватели безжалостно и методично выколачивали из него жизнь. С каждым ударом беглец все громче орал и все меньше сопротивлялся. Хотя однажды ему все-таки удалось подняться на ноги и даже отшвырнуть одного мучителя в сторону. Дознаватель отлетел на добрых пять метров, грохнулся спиной об асфальт. В том месте на нем, куда пришелся кулак ифрита, одежда выгорела на раз, обнажая плотную темно-синюю чешую кольчуги. Дознаватель без труда поднялся на ноги, отряхнул с волос грязь. Тем временем его место занял товарищ с копьем. Ифрит вяло увернулся от удара палкой, снова попытался удрать в заманчивую брешь – и копье, не встретив сопротивления, вошло ему в бок. Пришпилило к земле, словно булавка бабочку. Проклятокровный с удивлением охнул, всеми четырьмя руками вцепился в древко и попытался стянуть себя с него, но в это время на него накинули сеть.

– За нарушение догматов Равновесия, – прогрохотал кто-то из охотников. Его Марори не видела, но голос наверняка был слышен на несколько кварталов вокруг. – Приговор – смерть.

Сеть быстро уменьшилась в размерах. Нити легко прошили тело жертвы, рассекли на мелкие куски. Ифрит только глухо завыл, но его голос быстро оборвался. Огненное тело распалось множеством все еще горящих кусков. Через полминуты они превратились в тлеющие угли. Дознаватель вернулся за сеткой, подошвами кроша останки в пепел.

Удовлетворенная толпа разбрелась, к Марори вернулась способность дышать. Если бы не угли, которые никто не потрудился убрать, ничто не указывало бы на реальность случившегося. Ее передернуло от мысли, что может чувствовать живое существо, которое вот так, за секунды, пропускают через мясорубку.

В Дра’Мор она вернулась уже к вечеру, уставшая и голодная. Еще в городе, в первой же забегаловке, очень хотелось перекусить чем-то более привычным, но это была еще одна статья незапланированных трат. Пришлось терпеть до возвращения и снова заталкивать в себя полусырое мясо столовского приготовления.

А когда вернулась в комнату, нашла под дверью еще одну записку от Эашу. К новой порции извинений прилагалось обещание скорой встречи. Ничего нового.

В газете объявлений, несмотря на приличный выбор, подходящих вакансий оказалось не так уж много. Везде требовался то работник на полный рабочий день, то с определенным опытом, или и того хуже – текст объявления недвусмысленно намекал на специфическую, не подходящую простокровке форму работы. В конечном итоге Марори остановилась на трех возможных вариантах: работать во вторую смену в закусочной мойщицей посуды, нянечкой на три часа два раза в неделю и выгуливать домашнее животное каждый день с семи до девяти вечера. Порода домашнего животного в последнем объявлении указана не была, и девушка надеялась, что речь идет все же о традиционной собаке, кошке или, на крайний случай, хорьке или экзотической рептилии. В каждом из трех объявлений был указан электронный адрес, куда она направила резюме с короткой информацией о себе и своем опыте. Разделавшись с этим, взялась за книги о фэлфаэрах.

Уже после первых вводных страниц Марори со стоном захлопнула книгу. Что же это такое-то?! Реальность влепила еще одну смачную затрещину.

Фэлфаэрами назывались нематериальные сущности, обитающие в Хаосе – прослойке, разделяющей домены Света и Тьмы. Во время войны именно здесь велись самые ожесточенные и кровопролитные сражения. Количество пролитой с обеих сторон крови, в конце концов, сделало свое дело: боль и страдания материализовались, став третьей стороной, которую назвали Хаосом. Чтобы не дать скверне распространиться вглубь своих доменов, темные и светлые владыки взяли обязательства охранять каждый свою границу и не допускать распространения губительной порчи. Хаос стал чем-то вроде зоны отчуждения: мешающий всем, неотъемлемый ни от одного из планов кусок пустоши, отданной на поругание фэлфаэрам – существам, родившимся там, где смешалась кровь темных и светлых. Существам, которые одновременно могли быть и в Хаосе – и далеко за его пределами. Прирученное, такое существо давало своему хозяину стабильный источник энергии Хаоса, из которого тот мог черпать силу для своих нужд. В одной из сносок говорилось, что к помощи фэлфаэров прибегают только те, кто совершенствуется в искусстве боя холодным оружием, тогда как адептам Матери и Плетения подобные помощники совершенно ни к чему. Более того – книга утверждала, что адепты не владеют достаточной силой духа, чтобы одолеть порождение Хаоса и заставить его подчиняться себе.

Всего пара страниц, но Марори чувствовала себя выброшенной на берег медузой, беспомощно взирающей на занесенную пятку. Для привязки фэлфаэра требовалось отправиться в Хаос, найти порождение, которого хватит сил поймать и подчинить, и на все это отводилось ограниченное количество времени. Около двадцати-тридцати минут, в зависимости от силы духа ловца, пока отрава Хаоса не убьет чужака.

Всезнающий интернет говорил, что Дра’Мор не рассекречивает информацию о количестве летальных исходов среди абитуриентов. Неофициальные же источники утверждали, что ежегодно в Хаосе погибает не менее десяти процентов смельчаков. Небеснорожденные активно мусолили тему зверства Темных с их «естественным отбором», подливали масла в огонь описанием растерзанных тел, которые видели чуть ли не собственными глазами. Последнее было чистейшей воды выдумкой, поскольку Светлым категорически запрещалось ходить в Хаос во имя заботы об их рассудке и здоровье.

Десять процентов? Марори захлопнула крышку ноутбука, завалилась на кровать и зарылась в подушки. Десять процентов проклятокровных, которые достаточно сильны и обучены, чтобы иметь приличную фору к шансу выйти живым, – погибают. Что уж говорить о простокровке, которая не то, что не обучена, а впервые в жизни узнала о подобном.

Но, чтобы продолжать обучаться у Потрошителей, ей необходимо свое собственное порождение Хаоса. Выходить на поединок без его поддержки – все равно, что идти голым и босым против асфальтоукладочной машины. Но идти за фэлфаэром в Хаос – точно такое же самоубийство.

Марори еще долго не могла прийти в себя. Она и раньше пессимистично оценивала свои шансы, но делала ставку на ум, трудолюбие и желание во что бы то ни стало добиться цели. При должном усердии можно достичь многого. Но что она, сопливая девчонка, простокровка без малейших навыков обращения с оружием, может противопоставить Хаосу? Да она не продержится там и десяти минут.

Уснула она далеко за полночь в компании свежей порции тяжелых мыслей.

Разбудил ее настойчивый стук в дверь. Когда заспанная Марори открыла, то обнаружила на пороге сладко улыбающегося инкуба. Тот всучил ей цветочный горшок с внушительного размера мухоловкой и без приглашения ввалился внутрь. Смятая постель и сброшенное на пол одеяло заставили его змеиные зрачки расшириться, на лице появилось сладострастие. Направление его мыслей было настолько очевидным, что Марори быстро поставила мухоловку на стол и, что есть духу, бросилась в ванную комнату. Громкий смех Эашу долгим эхом отдавался в ушах. Когда она привела себя в порядок и рискнула выйти, инкуба уже и след простыл. Сколько должно пройти времени, прежде чем Эашу надоест ее доставать или она привыкнет к его подначиваниям?

Одиночество длилось недолго, на этот раз его нарушил Ним. Наверное, единственное существо во всем Дра’Море, чьему визиту девчонка искренне обрадовалась. Оказалось, на дворе давно стоит прекрасное солнечное утро, и будет настоящим грехом провести его в кровати. Сообща они решили прогуляться, а заодно получше изучить окрестности. Естественно, первым делом Марори рассказала о фэлфаэрах и о том, что понятия не имеет, как решить эту проблему. Эльф, к чести своей, не стал лукавить и сразу сказал, что занятие это опасное и вряд ли по силам простокровке.

– Ты говорил, твой брат перешел на Пятый круг, может, он знает или слышал что-то? Как можно обойтись малой кровью.

– Сжульничать? – поправил эльф. – Извини, но некоторые вещи в Дра’Море непоколебимы, как Цербер или Стражи около спального корпуса. Если появляется хоть какая-то лазейка, ее устраняют до того, как о ней становится массово известно. Таковы правила, на них все держится.

– Идиотские правила.

– Специфические, учитывая контингент. Если бы этих ребят не держали в ежовых рукавицах, у нас бы была и Вторая, и Третья война. Или не было бы ничего, кроме Хаоса. Ловля фэлфаэров – это часть тренировки силы воли и контроля. Чему, по-твоему, проклятокровные учатся в Дра’Море в первую очередь?

Девушка промолчала, уступая эльфу возможность закончить.

– Контроль, – выразительно ответил Ним. – Контроль над тягой разрушать, которая зарождается даже от одной-единственной капли проклятой крови. Эти ребята, что бы ты о них ни думала, в первую очередь сами себе злейшие враги, потому что как только дают себе слабину – все. – Эльф ребром ладони рассек воздух, изображая лезвие гильотины. – Они либо погибают сами, либо попадают в лапы дознавателей. Неизвестно, что хуже, но в обоих случаях в финале смерть. Вот так все серьезно, это тебе не из фей пыльцу трясти и не мандрагоре соской рот заткнуть.

В дальнем углу сада они наткнулись на заброшенную беседку с прохудившейся крышей. Сквозь рваную дыру внутрь просачивался унылый солнечный луч, в котором толпились пыль и мошкара. Не самое уютное место, но подходит для беседы по душам. Последнее, чего Марори сейчас хотелось, это чтобы их с эльфом беседу застукал Эашу. Инкуб хоть и производил впечатление существа безобидного, по своей природе был проклятокровным и запросто мог свернуть шею любому, кого посчитал бы потенциальным соперником.

– И что мне делать? Я ни за что не справлюсь.

– Откуда ты знаешь?

Марори издала нервный смешок.

– Это очевидно. Посмотри на меня, вспомни, что я простокровка и что вчера впервые в жизни узнала про Хаос и про фэлфаэров. Если уж на то пошло – я банально не знаю, как туда попасть и что делать, чтобы выманить порождение. И как понять, который мой, кого я смогу одолеть?

– Для начала – дочитать книгу, – улыбнулся эльф. – А насчет «как попасть» – это нужно обратиться к старосте. Приручение фэлфаэров проводят в Святочную ночь, к нему долго готовятся. Брат рассказывал – просто так в Хаос не пускают. Не думай уж, что тут совсем мясорубка.

– Думаешь, на меня это распространяется?

Ответ эльфа читался на его озадаченном лице.

– То-то же, – заключила она. – Я студент Третьего круга, у меня уже должен быть свой фэлфаэр. К тому же, – Марори нахмурилась, – я лучше руку себе откушу, чем о чем-то попрошу Аситаро. Он наверняка до сих пор хохочет над своей выходкой.

Девушка покосилась на забинтованное запястье.

– Может быть, попросить помощи у товарищей по группе?

– После того, как они поспорили на мой позорный вылет?

– Ну не на смерть же, – резонно заметил Ним.

Марори стало неуютно, она поерзала на скамейке.

– Я боюсь, – призналась тихонько.

– Было бы странно, если б не боялась. Но ведь ты понимала, на что шла?

«И откуда же ты такой взялся со своими умными вопросами?» – подумала она и укорила себя за необоснованную злость. С учетом того, что Ним не знает всей подноготной ее поступления, его вывод совершенно логичный и обоснованный – он видит перед собой девчонку-простокровку, которая сдуру вывалилась из теплого гнезда и отправилась подергать Темных за усы. Ей же нужно определиться со своими желаниями раз и навсегда, поставить цели и добиваться их невзирая ни на что.

– Кстати, я тут немного послушал, поспрашивал насчет Крэйла и остальных. В общем, хорошо, что послала его куда подальше.

Марори навострила уши.

– Он не просто Крэйл, он – Принц-из-Тени, последний в роду Перворожденных шанатаров.

– Перворожденных? – Марори наморщил лоб, вспоминая, что ей об этом известно. – Погоди, их же истребили еще до восстановления Равновесия. Перворожденных давно не существует.

– Как видишь, парочка осталась. Крэйл – последний и единственный наследник Шаэдисов. За его отцом второй год охотятся дознаватели, он злостный нарушитель Равновесия, долбаный мятежник в бегах. Три попытки раскачать Равновесие, успешная попытка возрождения Культа непокоренных, сорок восемь убитых небеснорожденных – простокровок вообще никто не считал. Его и среди проклятокровных ненавидят. Хотя многие считают кем-то вроде чокнутого последнего романтика, который до последнего борется за право Темных повелевать миром. Мамаша Шаэдиса сошла с ума, ее держат в Норсгейте. Она была его правой рукой. А сам Крэйл – типа местного страшилища, полный псих, – Ним покрутил пальцем у виска. – В общем, та еще семейка.

– И? – видя его нерешительность, подтолкнула Марори. – Не тяни. Сам же говорил, что врага нужно знать в лицо. Ну, блин же, Ним!

– В общем, шанатар обычно не просто так пальцем в небо выбирает, чью душу заполучить. То есть, если уж он сходу к тебе прицепился – значит, именно твоя душа ему нужна. Уж не знаю почему. Думаю, тот раз был не последним, когда Шаэдис пытался тебя одурачить. Держи с ним ухо востро. Хотя если хочешь знать мое мнение – Цепь с шанатором будет похлеще, чем раритетный фэлфаэр.

– То есть я попала по-крупному. – Марори не знала, то ли рвать на себе волосы, то ли смеяться от происходящей вокруг ахинеи.

– Полгода назад в Дра’Мор пробралась группа небеснорожденных, которым втемяшилось прикончить младшего Шаэдиса за папашины грешки. Среди смельчаков – пара старшекурсников из Эльхайма. Ребята наделали тут шороху, подняли на уши весь штат охраны, подключили Пятый круг Потрошителей. Тут многие нехотя говорят, что светлые задницы пришли не просто так, а по наводке. Слишком гладко все у них шло. В общем, пока одна группа для отвода глаз устраивала свето- и шумопредставления, другая прямой наводкой пошла к Шаэдису, скрутила шанатара в бараний рог и всадила в него пару-тройку ритуальных кинжалов. Но ребята где-то просчитались, Крэйл освободился – и пошел вразнос. Студентов – в капусту. Один вроде как вырвался, но поплатился за это оторванной от самой задницы ногой. Говорят, стража явилась в комнату Шаэдиса, потому что оттуда на весь Дра’Мор кто-то вопил о пощаде. Одного смельчака так и не смогли вырвать из его рук – Крэйл ему башку раздавил.

– Это ведь не может быть правдой? Просто преувеличенные слухи, да?

Вместо ответа Ним продолжил кровавый рассказ. Марори была уже и не рада, что спросила.

– В общем, устроили разбирательство, с дознавателями, Хранителями, все как положено. В подробности никого не посвящали, но Шаэдиса показательно выпороли, потом отправили в «сухую» на шестьдесят дней и влепили запрет пить живую кровь. Брат охмурил одну красотку из канцелярии – и вот она вроде как сказала, что, пока младший Шаэдис сидел в «сухой», Лига трижды подавала на апелляцию для ужесточения приговора. Хотели, чтобы его отдали им для справедливого наказания.

– Но ведь. это на него напали?

Марори не верила, что пытается оправдать шанатара. Рассказанное Нимом больше походило на страшилку, которыми дети пугают друг друга, собравшись в темной комнате с одним на всех фонариком. И все же она не могла отмахнуться от того факта, что именно небеснорожденные пришли в Дра’Мор, первыми напали и сами спровоцировали. Три ритуальных кинжала – и после этого он еще был способен двигаться и убивать?

Марори мало что знала о шанатарах. Для всех не интересующихся вопросом профессионально, эти отголоски прошлого были чем-то вроде динозавров или ископаемых костей непонятного происхождения. И вокруг их существования и происхождения мифов ходило больше, чем предположений о существовании гуманоидной жизни за пределами солнечной системы. Однако самые надежные источники утверждали, будто шанатары – прямые потомки Темных, чуть ли не богоподобные существа. Если бы амбиции могли служить доказательством – то слова ученых мужей приняли бы за аксиому. По официальной истории, именно шанатары стояли во главе проклятокровной армии и именно они были ярыми противниками Равновесия. Все последующие после его восстановления конфликты были делом их рук. И их, как сорняки, безжалостно выкорчевывали, истребляли и сжигали. Для истории они стали чем-то вроде символа недремлющего зла, которое, если потерять бдительность, тут же возродится из пепла.

– Ну, вообще, все были уверены, что после такого скандала Крэйла первым бросят в жернова, но Магистр не позволил. И не без поддержки Магистрессы Эльхайма. Видимо, та пошла на уступки, чтобы загладить вину своих студентов. Кроме того, все тут знают, что Крэйл у Магистра в любимчиках. Потому что шанатара нужно держать на цепи, с выдранными зубами и в свинцовом гробу, а не разрешать ему расхаживать среди бела дня, пользуясь тем, что на студентов Дра’Мора распространяется особенный кодекс.

– А я уж думала, что одна страдаю паранойей, – грустно улыбнулась Марори, хотя неожиданная резкость обычно миролюбивого эльфа вызвала удивление.

На языке вертелся вопрос: «И почему ему понадобилась именно я?» Да много вопросов, в том числе: почему в последнее время все вокруг летит в тартарары? Но вот задать их она могла разве что себе. Только ответов, сколько ни спрашивай, как не было, так и нет.

– Итого, – девушка принялась загибать пальцы, – мне нужно как-то разобраться с фэлфаэром и постараться не попадаться в поле зрения шанатара, который с какого-то перепугу заточил на меня зуб. – «И не вылететь с треском, и не попасться в руки головорезам, и узнать, кому понадобилось убивать мою семью, и делать вид, что меня не существует».

Ничего не забыла?

Еще бы отделаться от внимания суккуба, но, в сравнении с прочим, этот пункт можно считать совсем уж незначительным.

Слишком длинный перечень для нерадивой простокровки.

– Если хочешь знать мое мнение – тебе одной не справиться, – честно ответил эльф.

– Знаю.

– А Крэйл, каким бы чокнутым он ни был, мог бы помочь.

– Взамен на то, чтобы сожрать часть меня, – парировала она. – После всего, что ты только рассказал, так запросто предлагаешь пойти и предложить ему себя на блюдечке?

– Ну, допустим, не сожрать, и это когда еще будет, а до инициации Хаосом осталось два месяца. И всего две недели, чтобы подать заявку. Два месяца, Мар, вместо полутора лет. Не хочу тебя пугать, но тут одним везением и надеждой на авось не отделаться. И, если честно, – он широко улыбнулся, осторожно боднул подругу плечом, – где я еще найду такую больную на всю голову девчонку? И вообще – какой от тебя толк в могиле?

– Да, могила – это совсем не интересно, – поддалась его черным шуткам Марори. – Значит, придется вылезти из шкуры, укусить себя за локоть, плюнуть себе на затылок и еще чего-нибудь в том же направлении. Но к Шаэдису пусть идут те, у кого есть в рукаве запасная жизнь.

Марори посмотрела на эльфа и под его укоризненным взглядом почувствовала прилив стыда. Он ведь искренне пытается помочь, даже если ради этого приходится говорить неприятные вещи. От действительности не спрятаться за иллюзорным «решение найдется само». С таким подходом она далеко не уедет.

– А что остальные? Кулгард, Ниваль, Эашу? – спросила девчонка.

– Эашу – бабник, прославился своими любовными похождениями, сорит деньгами, любит делать щедрые подарки своим подругам. За глаза говорят, что в драке держится позади, боится испортить физиономию. Больше никак себя не проявил. Еще узнал про Аситаро.

– Дай угадаю – он женоненавистник и презирает простокровок?

– Отличник, надежда Дра’Мора, первый на олимпиадах и вообще умник. Лучший в группе, мастерски обращается с тремя видами оружия. В этом году взял титул Чемпиона резни.

– Но все это не отменяет того, что он сволочь, – прибавила Марори. В принципе, примерно так она о темном эльфе и думала. Старосты должны быть такими – это общеизвестная аксиома.

– Постарайся не загрызаться с ним, – посоветовал Ним.

– После вот этого, – она выпростала из рукава перебинтованное запястье, – я к нему на пушечный выстрел не подойду.

О том, как устроился, Ним рассказывал долго и восторженно, как человек, который получил желаемое. В его группе было две девушки, и об одной из них эльф отзывался с неприкрытым волнением. Было видно, что девушка произвела на него впечатление. Марори не перебивала. Хотя бы кто-то из них наслаждается полученным. Она же с каждым проведенным в Дра’Море днем понимала, что каждый последующий будет испытанием характера, смелости и сообразительности. Пока что она проигрывала по всем пунктам, но надеялась поправить положение. Когда-то. Когда найдет работу, поймает фэлфаэра, а заодно вызубрит за месяц-другой программы Первого и Второго кругов обучения. Когда жизненным невзгодам нечего противопоставить – и оптимизм может сослужить хорошую службу. А это было ее единственное, пока еще неисчерпаемое богатство.