Проверяя Сенатора

меня есть домработница, которая приходит каждый день, но все, кроме простыней на

кровати, находится в порядке. Заперта только моя спальня. И только со вчерашнего дня. Я

смотрю на фотографии Ксавии, которые я сделал в моем кабинете, те, которые стоят на

комоде справа от меня, и я снова становлюсь твердым.

Прошлой ночью я дрочил в постели, уставившись на фотографии на цифровой фоторамке,

пролистывающей изображения ее бедер и ягодиц, распростертых для меня. В одиночку, я

вспоминал, как врывался в ее мокрую киску и насколько сильно она дрожала вокруг моих

пальцев, и как умоляла меня трахнуть ее. А потом я дрочил снова утром в душе,

вспоминая еще больше о том, как я обладал ей, помечая ее, и что я планировал сделать

завтра вечером, когда я войду полностью своим членом в ее попку.

Ебать. Я опять готов к очередному раунду удовлетворения своего собственного члена,

чтобы облегчить влияние, которое она оказывает на мое тело и разум. Я сгребаю снимки,

которые валяются в творческом беспорядке.

Ее тело готово, открыто и жаждет меня. Она все, что мне нужно, что я хочу брать каждый

чертов день. Теперь с внезапным изменением в моем расписании, я готов порвать кого–

нибудь на мелкие кусочки. Мои планы быстро съездить туда и обратно в Кубу заставили

меня оказаться во главе делегации после вчерашнего круглого стола, принесшего нам

огромный успех. Через пару недель, я буду выступать перед президентом, и моя задница

будет под прицелом, пока я буду закладывать основы для иностранной экономической

помощи и возобновления торговых переговоров с кабинетом Кастро, а также налаживать

связи с посольством в Гаване.

Я не удивлюсь, если Вирджиния была той, кто предложил мою кандидатуру в качестве

основного представителя. Еще больше чертовой показушности для ее кампании.

Стискиваю зубы, складывая фотографии и иду в свободную комнату, где у меня есть

закрытый шкафчик. Если Вице–президент хоть на мгновение верит в то, что я у нее в

качестве нового представителя Конгресса, она будет крайне удивлена.

Открывая шкаф, я убираю фотографии в конверт. Беру пакет с игрушками, которые я

купил для своей маленькой сабы. Прошлой ночью, после слежки за Колином и звонка

Арчеру, я сделал крюк и приобрел несколько приспособлений для моего и Ксавии

удовольствия. Держа пакет в руке, я выхожу и запираю дверь кабинета. Это вторая дверь в

моей квартире, которую я держу запертой на ключ, и я не уверен, что будет со мной, если

меня настигнет разоблачение. Вернувшись в гардеробную, надеваю пиджак и беру

телефон. Я набираю сообщение Джексу, что я не могу пообедать с ним.

Следом набираю сообщение Ксавии: «Будь готова к сегодняшнему дню. Можешь

подъехать к 7:00 утра, чтобы помочь мне? Гибкий график».

Моя ложная скучная жизнь душит меня, а из–за кузена Ксавии в равной или меньшей

степени теоретически никчемная, я снова пришел к выводу в очередной

девятимиллионной раз пригласить ее сюда. Арчер сказал, что в последний момент он

собрался на несколько дней заняться другим дерьмом, и он вернется к моим вопросам, как

только он нападет на след, ведущий к Стиллману.

Выходя из своей спальни, я должен привести мысли в порядок в связи с тем, что сегодня у

меня день слушаний в Сенате. В моем расписании указано, что я возглавляю два

подкомитета. Я готов к битве с оппозицией, будучи одним из влиятельных членов,

раздувающих войну, если я смогу сконцентрироваться хотя бы пять секунд.

Мой сотовый молчит. Еще немного, и если она не может, я придумаю способ, как я смогу

встретиться с ней и разобраться с вставленной в ее попку пробкой. Я не хочу причинить ей

боль завтра вечером, когда буду брать ее в попку, еще две пробки одна больше другой

смягчат ее дискомфорт. Направляясь на кухню, думаю о том, что она сказала о

приготовлении пищи. Господи, когда было в последний раз, когда я готовил что–нибудь

поесть, и это не включало в себя готовку в микроволновой печи? Ответ на этот вопрос не

приходит в голову, и, прежде чем я смогу мысленно начать вести беседу с самим с собой,

жужжит мой телефон.

Она прислала мне сообщение. «Я уже в офисе и отвечаю на письма. Я могу тебе чем–

нибудь помочь, чтобы подготовиться к слушаниям? Готова сменить тему».

С тех пор как я стал получать смс–ки на свой обычный телефон, я должен контролировать

свои ответы. Я не могу спрашивать ее, известно ли ей, что ее ублюдок кузен ошивался

вчера вечером возле ее квартиры. «У меня сегодня законодательные споры и

свидетельские показания. В этом плане я силен. Если можно, мне нужен переводчик на

следующей неделе, чтобы разобраться с документами, которые должны прийти мне.

Наладить контакты. Можешь кого–нибудь предложить?».

«Язык... регион?» Снова отвечает она.

«Де–факто языком является испанский».

Она отвечает моментально. «Я могу справиться с этим. Местоположение?»

«Гавана. Куба, но также курс на Доминиканскую Республику. До встречи». Это больше,

чем я обычно пишу в сообщениях, но это не перебор – я менее общителен, чем

большинство сенаторов по отношению к своему персоналу.

***

В такой час поездка до Холмов проходит быстро. Я вхожу в свой офис, здесь темно, за

исключением уголка в конце коридора, откуда льется свет из временного офиса Ксавии.

Неожиданно приступ резкой боли появляется у меня в груди. Майра ушла в декретный

отпуск до дня Благодарения, и, учитывая, что Ксавия теперь является полноценным

сотрудником, работающим в качестве моего пресс–секретаря наполовину, мне интересно,

на что она пойдет, чтобы закончить учебу.

– Доброе утро, – говорю я, входя в ее кабинет. – Можно тебя на минуту?

Ее глаза смотрят в мои, не моргая поверх очков, в то время, как я расстегиваю и снимаю

пиджак. Я буду удерживать ее, допрашивая об университете. Она выглядит уставшей, и я

сразу задаюсь вопросом, а вдруг ее соседка все еще болеет. Я вешаю пиджак на спинку

стула напротив ее стола, наблюдая за ней.

– Дома все в порядке?

– Да. А у тебя? – Она слегка приподнимает бровь и встает, в свою очередь, скидывая свой

пиджак. Плавно бросает его на стул и также плавно двигается ко мне, сейчас только я один

пялюсь. Она покачивает бедрами из стороны в сторону, на ней платье с запахом, которое

она начинает развязывать. Черное и облегающее ее изгибы. Я представляю, как

распахиваю ее платье и использую его для того, чтобы привязать им ее к стулу, раздвинув

ноги и дразня пальцем ее клитор.

– У тебя есть что–то... целомудренно скрытое, что не дает мне по сути дела кончить в

штаны?

– Это будет чем–то похожим на то, что было вчера?

Мое сердцебиение ускоряется при звуке ее мягкого голоса, и я скольжу своим взглядом

вниз по ее телу.

– Как сказать. Хочешь, чтобы так оно и было?

– Я хочу вас и я не хочу, чтобы вы дразнили меня, Сенатор.

– Мы одни, по крайней мере в течении часа... может и больше. – Я на грани того, чтобы

предложить ей возможность встречаться рано утром в моей квартире для быстрого

перепиха, но затем я хмурюсь. Резко выдыхаю, – Дерьмо.

– В чем дело? – Она останавливается, развязывая свое платье, пока я захлопываю дверь,

запирая ее.

У меня нет плана, но у меня есть опыт. С ней частично одетой, шансы сделать что–то,

довольно высоки. Гарантированно высоки. Но сначала я должен спросить ее о Колине.

Сделав три шага, я оказываюсь перед ней и обвиваю свои пальцы вокруг ее плеч,

обхватывая ее шею большими пальцами. Ее тело ощущается невероятно таким образом, и

все, что мне надо сделать, это прижать ее ко мне. Расстегнуть ширинку. Скользнуть в нее,

в нирвану – я стискиваю зубы, потирая большими пальцами ее ключицу, говоря себе,

чтобы надо сперва поговорить. А уж потом наслаждаться ей.

– Твой кузен, – я шиплю сквозь зубы.

Бля, я собираюсь признаться ей, что находился у ее дома, в тот момент, когда мы

представляли «нас» как единое целое. Время, когда предполагалось, что мы научимся

доверять друг другу. То, что осталось от моего здравого смысла отчаянно раздражает.

Могу ли я так рисковать, разрушая хрупкий мост, возникший между нами, это священное

место, куда она впустила меня в свой мир?

– Ты имеешь в виду Колина? – Она закусывает губку и смотрит на меня.

– Да... – помедлив, я передумываю.

Мой пульс ускоряется. Я хочу ее. Без всяких тайн. Мы в тридцати восьми часах от

момента, когда я заявлю на нее права одним из самых интимных способов Дома. Каждая

клеточка внутри меня кричит, что у меня нет прямых доказательств того, что он задумал, и

если она вызовет его на ковер – он поймет, что за ним следят, а это в свою очередь

уничтожит все мои шансы выяснить, что это мразь задумала. Здравый смысл – или, скорее

всего, мой бестолковый член требует, чтобы я промолчал. Не признаваться ей в том, что у

меня есть увлечение преследовать ее, сидя в машине около ее квартиры.

Я уже выругался вслух, поэтому я не могу притвориться, что праздное любопытство по

отношении к Колину витает в моем мозгу. Я запускаю пальцы в платок, который она

носит, чтобы скрыть следы укусов, которые я оставил на ее шее.

– Он предпринимал какие–нибудь попытки связаться с тобой... ну знаешь, после прошлого

раза? В Гарварде?

– Зачем? Неужели Вице–президент сделала что–то еще? Господи, Бен!

– Погоди. – Я отпустил ее шарф, обхватывая пальцами ее за плечи и слегка встряхиваю ее.

– Просто расскажи мне о нем.

– Колин Стиллман – придурок. У него нет никаких дел в Вашингтоне, но я сомневаюсь,

что эта мелочь помешает ему посетить этот город. А почему ты спрашиваешь?

– Для тебя не секрет то, что я... собираю информацию о людях.

– И обо мне? – она спрашивает, ее глаза становятся безжизненными.

– Обо всех. А поскольку он беспокоит тебя, врать не буду. Я провел на его счет

расследование и, если он намерен продолжить раздражать. Мы должны быть готовы к

этому.

– Я не совсем подозрительна по отношению к нему. Больше нет. Фактически, он и моя

бабушка могут ошибаться в своей необходимости лезть не в свое дело. Даже признавая

тот факт, что Вице–президент говорила с моими бабушкой и дедом, Колин меня не

волнует. Кроме того, я сомневаюсь, что бабушка предпримет что–нибудь, чтобы раскачать

лодку Белого дома. Она любит быть в центре внимания больше всех, кого я когда–либо

встречала, и наиболее вероятно то, что она занята распространением новости о том, что

она будет присутствовать на правительственном обеде.

Мышцы на шее сильно напряжены.

– Если твой кузен попытается что–либо сделать, дай мне знать. Я разберусь с ним.

Глядя на меня, она кладет руки на мою грудь.

– У тебя есть более важные вещи для беспокойства. Вирджиния Райан напоминает мне

мою бабушку с ее повестками дня, планами и жаждой внимания. Мы можем плыть вместе

по течению с Вице–президентом, или делать вид.

– У нее есть команда из десяти подобных твоей бабушке человек, командующих СМИ. Но

имей в виду ключевой элемент. Мы все контролируем. – Ранее, я получил письмо от PR–

команды Райан с напоминанием того, что Кса и я должны появляться на публике вместе.

Господи, может, моя маленькая саба права.

Она сжимает пальцы на моей руке, возвращая мое внимание.

– Серьезно, не всегда все так, даже если мы здесь командуем. Я здесь, чтобы найти свое

место. А не быть запертой в клетке.

– Дай шанс Капитолию. Все это исходит от меня, ни от кого другого. Я хочу быть готовым

к правительственному обеду в отношении твоей семьи, и знать, что мне ожидать. И

сейчас, так как ты подняла эту тему, надо, наверное, устроить свидание.

– Оу, а это не входит в повестку дня Вице–президента? – усмехается она. – Я ничего не

хочу обсуждать. Пока мы не предпримем кое–какие меры, касаемые наших с тобой сделки,

Стоун. – Она распахивает свое платье, показывая мне свое умопомрачительное тело, и

вызывающе улыбается мне. – Ну? За спонтанность? Нарушим правила, которые

существуют между друзьями?

– Я более чем готов. В боевой готовности. На обоих фронтах. – Опуская взгляд на ее

грудь, я следую ее примеру и запуская пальцы под ее лифчик, нежно дергая за цепочку,

закрепленную на ее сосках.

Ее дыхание становится прерывистым, а когда она приоткрывает свои идеальные розовые

губки, мой член увеличивается в размере.

– Что ты хочешь предложить... для нас обоих?

– Честно говоря, – отвечаю я, очарованный кусочком кружева, скрывающим ее сиськи и

такого же цвета кусочком, скрывающимся у нее между ног. – Как насчет похода по

магазинам?

– По магазинам? – Она наклоняет голову, как будто задавая вопрос.

– Да. Тебе понадобится новое белье.

– А почему? – В очередной раз, ее губы соблазнительно изгибаются.

Опустив руки, я продолжаю раскрывать ее платье, взяв Кса за ее тонкую талию. Я

наклоняюсь вперед, целуя ее, продвигаясь вдоль скулы и подбираюсь к самому

чувствительному местечку у нее на шее. Ее сумасшедший пульс чувствуется у меня под

губами. Мой член пульсирует, сильно желая ворваться в нее. Я посасываю синяк на ее

коже, один из многих. Идея оставлять следы укусов – еще больше на ее теле – доводит

меня до грани.

Я подношу свои губы близко к ее уху.

– Потому что я собираюсь сорвать это с твоего тела, красотка.

– Пожалуйста, сэр, – вздыхает она, скользя рукой вверх по моей рубашке к моим плечам. –

По вашему указанию на мне зажимы и анальная пробка внутри.

– И?

– Я бы хотела, чтобы мой лифчик и трусики остались на мне, пока я на работе.

– Неприятно это признавать, но я понимаю, о чем ты. – Я тяну за ленточки на ее бедрах.

Два пастельного цвета розовых бантика. Развязав крошечные ленточки, я чувствую

всплеск волнения, проносящееся сквозь меня, в момент, когда ее трусики развязываются.

Глядя в ее кристально голубые глаза, я пропускаю их между ее ног. – Детка, я хочу, чтобы

ты оседлала меня.

Она целует меня в челюсть, нежно посасывая мою кожу, проводя своими пальчиками

вдоль моего члена, резко притягивая меня, достаточно сильно прижимаясь. Боже, как же

хорошо. Мой член дергается, и я чувствую, как мои глаза закатываются. Подобно тому, как

я отбрасываю ее нижнее белье, я так же близок к тому, чтобы рассказать свою новую

тайную навязчивую идею – признаться, что я наблюдаю за ее квартирой с улицы.

Открыв глаза, я встречаю ее взгляд.

– Кса, – звук выходит подобно шипению и мое сердце бьется о грудную клетку. Обычно я

хочу, чтобы она была громкой и умоляла. Заставляла меня чувствовать себя Богом.

Демоном. Ураганом.

– Позволь мне, – умоляет она, лаская мой член.

Управляемое желание струится в моей крови и я хватаю ее за бедра, притягивая к себе. Я

не хочу никаких тайн между нами. Ее мягкость – ее сила и я хочу ее, кожа к коже. Черт, я

жажду ее ближе. Я готов наладить связь, которая становится глубже. Выведать правду о

том, что происходит между нами. Может это химическая реакция? Похоть настолько

сильная, что я ослеп. Я прерывисто выдыхаю. Безусловно, я максимально погряз в жажде

того, чтобы она обвивалась вокруг меня.

– Давай воспользуемся твоим рабочим столом.

– Ммм, ты такой твердый, – стонет она, сжимая мой пульсирующий член.

Я веду ее, держась за нее, желая ее сзади. Я отказываюсь отпускать ее, держа ее настолько

близко ко мне, двигаясь, словно в танце. Когда она подходит к столу, я медленно веду ее, и

спускаю платье с ее тела, бросая его на стул. Вместо того, чтобы поставить ее руки на

стол, я снова обнимаю ее, прижимая ее к себе, шепча ей в затылок.

– Кса..., дай мне… войти в тебя, детка.

Ее руки находят меня, снова проводя по очертаниям моего члена, и она гладит его,

заставляя поток воздуха с шумом покинуть мои легкие. Между нами небольшое

расстояние, но его достаточно для того, чтобы расстегнуть мой ремень и молнию на

брюках. Я ослабляю свою хватку на ней лишь для того, чтобы спустить свои брюки и

боксеры, освобождая член.

– Каким образом? – лепечет она.

– На полу. Опираясь на колени и руки. – Я хватаю сумку и тащу ее за собой на ковер.

Теоретически, мы, трахающиеся на полу – это безумие. В действительности же, мы,

трахающиеся на полу – это словно воспламеняющаяся жидкость. Это великолепно. Грубо,

примитивно, и дает мне возможность выплеснуть свой неконтролируемый голод в

необходимости взять ее. Овладеть ей.

Открыв сумку, я достаю анальную пробку большего размера и бутылку смазки. Я

смазываю свой палец, а потом медленно достаю пробку из нее. Она открыта для меня,

приглашая, не стесняясь, я скольжу пальцем в ее дырочку, чувствуя, как мои мышцы

сжимаются, а мой член беспощадно пульсирует. Она по–настоящему шелковистая, мокрая

и сжимающая меня. Я вставляю свой палец в и из нее, ощущая, как моя страсть пылает

под моей кожей, искушая меня, предлагая мне покончить с этой запретной пыткой и всего

лишь разок трахнуть ее.

– Скажи мне! – Я рычу. Боже, как бы я хотел взять ее грубо, погружая свой член в нее,

соединяя нас. Только такой способ доминирующего секса сможет утолить это яростное

желание обладать ей, которое она вызывает внутри меня.

– Трахни меня. Пожалуйста.

– Не достаточно хорошо. Я хочу, чтобы ты была более убедительной или ты ничего не

получишь.

– Пожалуйста. Пожалуйста, – молит она.

– Скажи, на что это похоже? – Я тру своим членом между ее ягодиц.

– Я хочу тебя внутри меня, – шепчет она, покачиваясь около меня.

Еб*ть! Где–то за это время, баланс сил сместился... это намек ей о том, что ей совершенно

ничего не надо делать, кроме как быть рядом со мной. Мое желание поглотить ее

приобретает все более сильное влечение внутри меня трахать ее глубже. Причина номер

пятьсот три, почему она влияет на меня до умопомрачения.

Обхватываю одну из ее округлых сисек и щипаю за сосок. Вместо того, чтобы хоть на

чуть–чуть получить облегчение, я захлебываюсь от голода к этой женщине. Она

приподнимает свои бедра вверх, изгибаясь и потираясь о мой член. Я купаюсь в ее

аромате, который переворачивает все во мне. Я твердый как камень. Голодный. Отпустив

ее сосок, я раздвигаю ее ягодицы. Капелька жидкости появляется на головке моего члена –

я не могу сдерживаться. Чтоб меня! Я погружаю палец в нее. Шлепаю рукой ее по

заднице. Я владею ей.

Грубо. Требовательно, я заставляю ее объезжать мой палец.

– Вот так, трахай мой палец.

Мне нужно больше и я начинаю дрочить, быстро поглаживая свой член, но этого мало. Я

убираю палец из нее. Она открытая, розовая и манящая. Я провожу головкой вдоль ее

входа, дразня нас обоих, касаясь своим твердым членом у нее между ног, погружая кончик

в ее сморщенную дырочку.

– Пожалуйста, сделай это, – хнычет она. – Трахни меня в задницу.

У меня сжимаются мышцы живота. Медленно, я смазываю ее дырочку капельками своего

предэякулята, стекающего по головке. Я мог бы легко направить свой член и вогнать его

на всю длину в нее одним мощным движением, объединяя нас. Я почти делаю это....

– Мы должны подождать! – Рычу я около нее.

Бл*ь, я долбанный Дом! Поглощенный похотью, я сосредотачиваюсь на своем обещании

научить Кса управлять своей страстью – сосредоточиться на более важном. На чем – то

более важном, чем мой пульсирующий член и моей клятве ей наслаждаться ей, когда я

первый раз трахну ее в задницу. Будучи ее Мастером, у меня есть долг

проинструктировать ее об искусстве подчинения мне, в то время как я буду наслаждаться

ей часами, не минутами.

Будто мир замедляется, мой самоконтроль восстанавливается. Я беру пробку, смазываю ее

лубрикантом, в этот момент мое имя слетает с ее губ. Я подношу кончик пробки к розовой

дырочке между ягодиц. Кидаю взгляд на свой член, блестящий от предэякулята, и резко и

хрипло произношу.

– Выдохни. Сейчас.

Когда она расслабляется, я вставляю пробку, и скрежеча зубами, сосредотачивая все свое

внимание на том, чтобы быть аккуратным с ней. Я провожу своим членом по ее

шелковистому жару, ощущающимся гладким и мягким около моей головки.

– Черт, детка.

– Беннетт, – она дрожит и наклоняется вперед.

– Не так. – Я сжимаю в руках член, располагая головку у ее входа, а затем обворачиваю

пальцы над тем местом, где начинаются ее бедра. Потянув ее на себя, я подаюсь вперед,

загоняя свой член в нее по самые яйца. Я закрываю глаза, чувствуя, что они начинают

закатываться. Чувствует ли она тоже самое, что и я? Крышесносно.

Вколачивая свой член в ее шелковистую киску, я трусь об нее, я одержим этим

необузданным влечением владеть ее телом и готов плыть на гребне волны, готовой

разрушить меня. Разрушить на части и похоронить меня, к чертовой матери.

– Пожалуйста. Еще больше, – просит она, дрожа.

Я прислоняюсь к ее спине, прокладывая дорожку из поцелуев до ее плеча, в тоже время,

работая бедрами еще быстрее, толкаясь сильнее, грубее, с каждым ее диким и яростным

стоном, заставляющим меня дать ей то, что она просит.

Вколачиваясь в нее – я развожу ее ягодицы, погружаясь глубже в тоже время чувствуя, как

искры удовольствия прорываются сквозь меня. Вспышки белого света взрываются в моей

голове. Настоящее блаженство для меня. Я двигаюсь руками к ее киске, раскрывая ее

губки, погружаясь в нее. Выскользнув из нее, я щелкаю пальцами по ее возбужденному

клитору, затем кружу и беспощадно глажу его, чувствуя, как в основании моего

позвоночника вспыхивают искры.

Я скоро кончу. Я не продержусь долго. Я блуждаю руками по ее бедрам, загоняя свой член

то глубоко в нее, то выходя, пока моя головка не выскальзывает из нее. Я смотрю на свой

член, мокрый от ее соков, и мышцы, начиная от предплечья до кончиков пальцев,

сжимаются от необходимости быть в ней.

Она дрожит, шепча мое имя.

– Бен. Так хорошо.

Издавая стон, я вонзаю свой член в нее яростно, до дрожи. Она содрогается под моими

руками, ее киска сжимает мой член и я кончаю, освобождаясь в нее. Еще раз погрузив

свой член в нее, я ругаюсь от возникшего ощущения.

– Бл*дь, – говорю я и опускаюсь на нее. Мы оба тяжело дышим и я закрываю глаза,

вдыхая ее аромат и удерживая ее. – Нам нужна кровать, Кса. На которой мы сможем

заниматься этим.

Глава 11

ИНСТРУМЕНТ ДЛЯ ПЫТОК.

– Ты получила мой e–mail? – Хриплый голос Беннетта имеет свойство отправлять стайку

бабочек в моем животе на орбиту. Я кружу по кварталу, повернув не туда.

– Э–э, я за рулем. – Скорее всего, я заблудилась. Я еду на машине Брук обратно в нашу

квартиру, двигаясь с помощью навигатора, установленного на моем телефоне. – Ты послал

мне письмо? Я еду домой. – Я судорожно вспоминаю, не забыла ли я чего до того, как

покинула офис.

– Успокойся. Я в курсе.

– И что это, Сенатор? – спрашиваю я, не скрывая того, что я расстроена.

– Я позвонил и Нора сказала мне, что ты ушла.

Когда я проскакиваю еще один поворот, я завожусь.

– Ты что, проверяешь меня? Это говорит о том, какая ты задница!

– У тебя проблемы из–за того, что я позвонил, чтобы убедиться, что ты уехала, вместо

того, чтобы ночевать в офисе? Я понимаю, у тебя свободный график.

– Да... – мою грудь сжимает. Он прав. Я веду себя как сука.

– Да? Это то, как люди в Бостоне говорят «прости», когда они совсем неправы, разве это

не смешно? – Он смеется, и я понимаю. Он звонит не для того, чтобы упрекать. Он звонит,

потому что... он заботится?

– Прости. Я все еще привыкаю к тому, что между нами намного больше, чем просто

таскание друг друга за волосы... – Дерьмо. Я закатываю глаза, вспоминая, что мы

разговариваем по сотовому. К счастью, я не упоминаю слово «секс», но смысл разговора

повисает в воздухе. Негласно, но как будто провокационно и громко, как если бы я

кричала об этом.

– Должен ли я напомнить вам, что я хочу быть друзьями? – Его голос смягчается. – Я

говорю это и это я и имею в виду. – Он непременно все контролирует.

Что еще сказать?

Извиниться... ауу?

– Бен, я была неправа. Ты не сволочь – нет, ну ты сволочь, или же нет. Тебя трудно

классифицировать, но ты прав. Для меня это был долгий день, даже если я закончила

работать в середине дня. Моя голова все еще гудит, после того, как я провела немного

времени с Лесли... пресс–секретарем Вице–президента.

– Что, черт возьми, случилось? – требует он, а затем начинается наш беззаботный разговор

с присутствующим напряжением в его голосе.

– Разгон до сотни? – Теперь моя очередь смеяться, заставляя его вскипеть. – Я нашла

переводчика и ваш график почти расписан для поездки на Кубу, также включено

освещение прессой открытие торговых переговоров. Алисия, из офиса конгрессмена

Шепарда, дала мне несколько советов, касаемых технической стороны. Лесли и еще два

других сотрудника из PR– команды Вице–президента нанесли мне визит. Они помогли мне

разработать план для вашей поездки и та–дааам! Это было очень познавательно. Я

чувствую, что начинаю понимать, к кому мне надо обращаться... и что делать.

– Ты была занята.

– Как и все в Вашем офисе. Теперь мой график тоже похож на что–то на подобие взрыва. –

Когда сегодня я вышла из офиса, мой календарь был переполнен встречами в качестве

пресс–секретаря Бена.

Навигационное приложение начинает работать и выдает мне следующее направление. Я

бросаю взгляд на карту, изображенную на моем телефоне, и с облегчением выдыхаю.

Наконец–то, я вижу, что я сделала не так, и вдавливаю педаль газа в пол.

– Что это было? – спрашивает он.

Я выключаю громкую связь.

– Пришлось загуглить мой путь домой.

– Ты за рулем? В Вашингтоне? – И мы опять возвращаемся к тому, какой он властный

мудак. Заботливый, заносчивый придурок.

– Ты же ездишь. Почему я не могу? – Отвечаю ему, желая, чтобы я смогла попросить его

приехать. Приехать и дать мне трахнуть его.

– У меня есть водитель и ты можешь пользоваться автомобилем в любое время.

– Извини, но мне не двенадцать лет.

– Почему ты не дашь мне упростить некоторые вещи для тебя? – Его голос приобретает

интимный оттенок, который проносится через все фибры – я хочу его. Все больше и

больше я замечаю, что его уровень собственничества пересекается с чем–то более

глубоким и темным. Хотя горячие чувства, которые он разжигает во мне, продолжают

накаляться. Его желание доминировать усиливает мой голод в желании быть с ним. Голой.

Открытой.

Мой пульс мгновенно ускоряется. Я концентрируюсь на дороге, задвинув подальше

закручивающуюся похоть, которая умоляет об освобождении. Еще одна ночь и мы будем в

Доме. Мы сможем трахаться часами. Такой способ выражения больше не кажется мне

адекватным. Не по отношению к тому, что я хочу сделать с ним.

– Беннетт, нет. Я действительно в порядке. – Это ложь. Я вижу, что то, что происходит

между нами – это не только секс. Не только дружба.

– Слушай, Кса, ты мой сотрудник. Это не проблема. Никто ничего не скажет, если это

будет касаться тебя.

– Я уже сказала, у меня все нормально. – Я стараюсь спрятать свои нелепые эмоции.

Впереди я вижу свой дом, включаю указатели поворота и притормаживаю, готовясь

заехать в гараж.

– Если бы была открыта вакансия на должность в моей команде... ты бы осталась? –

спрашивает он и я перестаю смотреть на полосу встречного движения. Его вопрос, словно

кирпич на мою голову.

Мое сердцебиение ускоряется.

– Я не знаю. Мы не говорили о будущем. Моем.

– Мы сейчас говорим. Уточни в университете. Я думал, ты собиралась сдать все и

вернуться ко мне?

Видя, что появилась возможность проехать, я давлю на газ и в тот же момент, встречный

автомобиль отъезжает с обочины. Я поворачиваю руль, едва не задев автомобиль, а он

проносится мимо, водитель сигналит мне и показывает мне средний палец. Мое сердце

колотится, когда я устало смотрю вниз по улице.

– Ксавия, ты здесь?

– Да. – Вцепившись в руль, я еду по подземному гаражу.

– И?

– Хорошо, Сенатор. Это работа может быть рассмотрена в качестве стажировки. Мне

подходит это и все, что мне надо, это сделать презентацию на факультете журналистики и

согласовать еженедельные онлайн – встречи с куратором. Но тебе также придется

согласиться с публичностью. Презентации записываются и используются для проведения

вебинаров для других студентов.

– Это и ежу понятно. Согласен. Дай мне знать, к кому обращаться и где будет нужна моя

поддержка.

– Это не сложно. Это формальность. Я пошлю их тебе. – В подземном гараже я паркуюсь

на стояночное место Брук и глушу двигатель. – Я приехала.

– В целости и сохранности. Хорошо, – говорит он. – Проверьте почту и перезвоните мне

позже, Мисс Кеннеди. Не заставляйте меня разыскивать вас, если вы не хотите серьезных

последствий.

– Держу пари, вам это понравится.

– Точно.

***

Зайдя в квартиру, я вижу Брук, свернувшуюся калачиком на диване, за просмотром фильма

и доедающую остатки супа.

– Спасибо... за все, что было вчера, – говорит она, потягиваясь, когда я сажусь рядом с ней.

– Тише. Как ты себя чувствуешь?

Она ставит тарелку на журнальный столик и смотрит на меня.

– Уже лучше.

– Итак. Какие новости?

– У меня назначена встреча. На субботу.

– Где? – спрашиваю я, замирая. – И во сколько?

– Через неделю. Мы должны быть там ровно в десять.

Я вспоминаю, что она говорила о процедуре. Спустя некоторое время я киваю.

– Как далеко это место? Мне надо составить маршрут. Сегодняшняя поездка была для

меня разочарованием.

– Ты имеешь в виду дорожное движение?

– Как ты догадалась?

– Это какой–то отстой в городе. Я напишу тебе адрес. Это частная клиника. В Вирджинии.

Менее, чем в часе езды. И кстати, все, кто знает тебя, понимают, что ты ненавидишь

ездить.

Я запрокидываю голову.

– Правда?

Она смеется.

– Это не совсем то, что ты сделала всеобщее заявление. Но да, ты не лучший в мире

водитель.

– Я ведь не ужасный водитель... да ведь?

– Дорогуша, у тебя есть склонность делать сразу несколько дел. Много дел.

– Разве не все так делают? – Я издеваюсь и стучу костяшками пальцев по ее голове. – В

любом случае, мы будем готовы.

Брук поднимается и берет в руки свою тарелку.

– Я собираюсь вздремнуть. Мне нужно кое–что обдумать. Серьезно, я никогда не смогу

отблагодарить тебя за прошлую ночь.

Я встаю с дивана и мы обнимаемся.

– Все, что угодно. Для тебя.

После того, как я приготовила быстрый омлет и салат, я наливаю чашечку эспрессо и

отправляюсь в свою комнату, раздеваюсь и располагаюсь у себя на кровати с ноутбуком и

сумкой. Я перебираю документы, которые мне доставили из кабинета Вице–президента и

захожу на компьютере в систему Конгресса. Мой обновленный ID дает мне право доступа

к некоторой информации более высокого уровня. Просматриваю каталоги, обнаруживаю

некоторые интересные вещи. Один клик и на несколько часов я забылась во всем этом.

***

Моя работа окончена, и я ложусь на спину, зевая. Потягиваясь, я переворачиваюсь на

живот. Теперь пришло время посмотреть, что прислал мне Беннет. Я поднимаю ноги,

скрестив их в лодыжках, пока жду, когда загрузится от него письмо. Это с его личной

почты.

От: Беннетта А. Стоуна b.a.stone@imac.com

Кому: К. С. Кеннеди x.s.kennedy@gmail.com

Во вложении анкета.

Позвони мне.

Бен

Нажав на вложение, я просматриваю вопросы. Ни чего себе, пять страниц. Это анкета –

опросник напоминает мне шутку. Я качаю головой при виде некоторых вопросов. Если бы

вы попали на необитаемый остров, назовите три вещи, которые бы вам были необходимы,

чтобы выжить. Я думаю, «Вода. Еда. Крыша над головой».

Легко.

Но тогда я была бы голой.

Если этот вопрос подразумевает, что мы были бы вместе. Если бы мы были друзьями...мы

были бы голыми друзьями. Очень голыми друзьями. И мне нужны противозачаточные

средства. Тут я думаю о Брук. Может быть, ее жизнь похожа на остров из–за всех ее денег.

Я закрываю глаза и кладу голову на руки. Эта анкета–опросник не должна быть предметом

пыток, напоминаю я себе.

Поднимаю голову и сразу же набираю ответ на его сообщение.

От: К. С. Кеннеди x.s.kennedy@gmail.com

Кому: Беннетту А. Стоуну b.a.stone@imac.com

Пять минут спустя, у меня есть только один ответ на один вопрос.

Ты читал вопросы...отвечал на какие–нибудь?

Могу я отправить тебе свою анкету–опросник?

Кса.

Я нажимаю «Отправить» и распечатываю анкету, полная решимости не искать тайный

смысл в каждом вопросе.

Уведомление дает мне знать о входящем сообщении и я смеюсь от удивления. Бен прислал

мне сообщение.

От: Беннетта А. Стоуна b.a.stone@imac.com

Кому: К. С. Кеннеди x.s.kennedy@gmail.com

Ты пишешь диссертацию?

К твоему сведению. Я ответил на ВСЕ вопросы.

Отправь мне все, что захочешь. В любое время.

Бен.

Ухмыляясь, я открываю браузер, в поисках смайлика, чтобы отправить ему. Всплывает

картинка с изображением злодея и я хихикаю про себя.

От: К. С. Кеннеди x.s.kennedy@gmail.com

Кому: Беннетту А. Стоуну b.a.stone@imac.com

Твоя очередь.

Это всего лишь начало.

Кстати. Я Покоритель Мегаполиса по имени Арктический кулак.

Кса ;^)

Отправляю ему свое сообщение и через несколько секунд жужжит мой мобильник, он

звонит мне. Я отвечаю со слов:

– Устал набирать?

– Нет. Просто совпадение. Все верно, ты – покоритель. Может, мне следовало бы

прихватить твою анкету, когда мы впервые встретились? – говорит он низким голосом, и я

одновременно чувствую дрожь и начинаю смеяться от восторга.

– То есть, она при тебе. – Я прикусываю губу, наслаждаясь ощущением того, что его голос

делает со мной. – Слишком поздно, Сенатор.

– Черт! И для справки... Ты забыла мой приказ позвонить мне?

Его голос опускается до уровня чего–то темного и глубокого, и я зажимаю свою руку у

себя между ног, поглаживая пальцами свои складочки. Я скучаю по нему.

– Мы вроде как разговариваем.

– Это формальность. Вы выходите за рамки дозволенного, Мисс Кеннеди, – отвечает он. –

Я могу справится с тобой любым способом, малышка. Может быть, это то, что ты хочешь.

– Я хочу тебя, – говорю я.

– Бл*ь, Кса. Ну и задачу ты мне задала.

Телефон как будто оживает у меня в руках. Я сильнее прикусываю губу. Напоминаю себе

дышать. То, что мы разговариваем, это всего лишь маленький шажок.

Я хихикаю, когда он признается, что однажды в колледже он побрил голову и носил

ирокез, окрашенный в красный цвет, когда играл в футбол. Взглянув на часы на

прикроватной тумбочке, я внимательно смотрю на них. Уже одиннадцатый час. Мы

проговорили несколько часов, обсуждая все: начиная от музыки, которую мы слушаем или

не слушаем, книги, которые мы уже перечитали и зачем, о любимых местах для

посещения, и в основном, мы прошлись по списку вопросов, которые он прислал мне по

электронной почте.

– Э–э... у тебя завтра насыщенный день. Мне следует отпустить тебя. – Я гляжу в потолок,

воображая, чтобы я с ним сделала, если бы он был в моей постели.

– Не смей. Никогда, – отвечает он. – Я буду искать тебя. Найду. Ты моя, Покоритель

Мегаполиса Арктический кулак.

– Да? Звучит так, будто это ты покоритель, – парирую я ему, полностью отдаваясь во

власть его глубокого голоса, его обещанию, и мое сердце колотится так, словно я

совершила пробежку. – Эй, ты никогда не говорил мне. А какой у тебя внутренний злодей?

Я знаю, что у тебя есть такой.

– Готовься, – усмехается он. – Темный. Киборг. Властелин человечества.

Я нажимаю пробел и смотрю на смайлик, который я отправила ему, останавливаясь на

инициалах его имени.

– Что значит буква «Э»? [Прим. пер. – Здесь и далее пойдет игра слов автора «Anthony» и

«asshole» начинаются с одинаковой буквы, но последнее переведено как «мудак»].

– Это не мудак, если это то, о чем ты подумала.

Я закатываю глаза.

– Мы можем обсуждать это в течение нескольких дней. Скажи мне, а. «Э» это?

– Энтони. В честь моего деда. Антонио Альдебрандо.

– Альдебрандо, – я повторяю его фамилию, наслаждаясь тем, как слово звучит у меня на

языке. – Это что, итальянская фамилия?

– Да. Со стороны моей мамы. Она родилась в Атланте, но мои бабушки и дедушки были

сицилийцами. Я не врал об отце. Они все несгибаемые южане, и у некоторых до сих пор

висят флаги Конфедерации. Обе стороны чрезмерно чтут свои укоренившиеся традиции.

Существует пропасть между ними. Даже сегодня.

– Отголоски старой школы, как в истории или в фильме.

– Больше, чем ты думаешь. Мои прадедушки и прабабушки были крайне преданы.

Виноделы и очень набожные католики. Десять детей, они были несгибаемыми

политиками, зарабатывающими на жизнь за счет мафии и насилия – какое там земледелие.

Я сказал тебе больше, чем ты спрашивала... не так ли?

Я сижу, вцепившись в телефон.

– Я хочу знать все о тебе, Беннет. Разве ты не хочешь знать обо мне?

– Это не вопрос. Ты знаешь, что я хочу. Приходи... – он делает паузу, выдохнув. – В офис

пораньше. Мне нужно. Ты знаешь, что мне необходимо.

Я сглатываю.

– Нора упомянула, что возможно она появится рано утром.

– Я видел ее новый переработанный график. Видимо, она тоже полна энтузиазма перейти

на гибкий график.

– Надеюсь, что я не натворила дел этим.

– Поверь мне. Ты не натворила.

Я прощаюсь и мы разъединяемся. Я ложусь, и обнимаю одну из своих подушек, закрыв

глаза и желая, желая, желая, чтобы он был рядом со мной. Прямо сейчас!

Глава 12

ССИНХРОНИЗИРУЙ НАС.

– Алло? – Я отвечаю на телефонный звонок. В моей спальне темно и этот звонок пробудил

меня от крепкого сна.

– Сенатор Стоун? – У мужчины иностранный акцент.

Я убираю телефон от своего уха, взглянув на экран. Сейчас, блядь, четыре тридцать утра.

– В чем дело?

– Посол Хакетт и Вице–президент просят Вас присутствовать на встрече. Сегодня утром.

Ваша способность понимать суть дела окажется полезной.

Для кого?

– Что–то срочное?

– Нет. – Это все, что мужчина говорит и я пялюсь в потолок.

Если бы Вирджиния хотела назначить встречу, ответственный за ее график должен был

связаться с Норой – они сделали бы все обычным способом. Тоже самое касается и главы

миссии Уилла Хакетта, недавно назначенного послом на Кубе.

– Кто вы, и почему вы звоните мне, чтобы организовать эту встречу. . в четыре утра?

– Я прошу прощения, сенатор Стоун. Но я хотел поймать Вас... прежде, чем Вы пойдете на

свою пробежку. Мне сказали сообщить Вам, что эта встреча будет полезна, относительно

Вашей предстоящей поездки за границу.

Он до сих пор не представился, а мое терпение подходит к концу. Полностью

проснувшись, я меньше всего склонен к участию в политических играх, наподобие этим.

– Кто бы вы ни были, вы также должны знать, что я бегаю в шесть утра. Не надо мне тут

заливать. Что это за встреча? – Я не параноик. Чем больше я узнаю Вице–президента, тем

более странной она становится для меня. Необдуманный способ, которыми она пользуется

при руководстве своим кабинетом, разительно отличается от того, как я руковожу своим

офисом. Она обвинила меня в том, что я заурядный, дотошный и бескомпромиссный. Ну,

бл*ь, так и есть. Я не звоню людям – совсем никому, кроме Ксавии – в нетипичное для них

время, если это не катастрофа.

– Всего лишь завтрак. Спланированное совещание. Опять же, Сенатор, прошу прощения

за ранний звонок. Я не мог позволить себе упустить шанс поговорить с Вами.

– Где? – гневно выдыхаю.

– Автомобиль будет отправлен за Вами. В семь.

– Не пойдет. У меня есть другие дела. Я приеду сам. Мне нужен будет адрес. Напишите

его мне.

На другом конце воцарилась тишина. Довольно–таки длинная, секунды три или больше.

Ебать. В чем дело?

– Хорошо, Сенатор. Если что–то изменится, позвоните мне. У Вас есть мой номер.

Номер, но не имя.

– Что, черт возьми…

Он вешает трубку.

Я смотрю на экран своего телефона и вижу его номер. Мне не нравится вся эта херня. Я

скидываю простыни и пересекаю свою спальню, не останавливаясь, пока не достаю свой

второй телефон, который нельзя отследить из стола, где я оставил его вчера вечером.

Пребывая в состоянии эффекта домино [Прим. пер. – Т.е. когда одно обязательно влечет за

собой другое], я набираю сообщение Арчеру. «Найди все, что касается этого номера

телефона». Я нажимаю «Отправить» и пересылаю номер телефона.

Совершенно голый я стою в кабинете и смотрю на улицу. Там тьма кромешная. Какого

хрена? Я начну свой день и сохраню присутствие духа со своей утренней пробежки. Если

бы я мог, я бы «проскочил» все запланированные встречи. С каждым шагом, с каждым

вздохом мое внимание сосредоточено на сегодняшнем вечере. На Ксавии, и на том, что я

запланировал для своей маленькой сабы, которая на этой неделе вела себя дерзко. Мои

мышцы стягивает узлом, когда я иду и представляю себе, что ждет меня впереди и, когда я

возвращаюсь к себе в спальню, то переодеваюсь.

Возле своего дома я разминаюсь пару секунд, а потом начинаю пробежку в сторону Кью

Стрит Северо–запад. К тому времени как я добираюсь до Логан Серкл, я уже разогрелся.

Менее трех миль, а мои вены наполнены адреналином. Я захватил свой телефон и пока я

смотрю на квартиру Кса, пот стекает вниз с моего лица, я оглядываюсь по сторонам.

Несколько человек прогуливаются то тут, то там. Выгуливают собак, садятся в авто, идут в

кофейню, расположенную недалеко.

Я пишу ей сообщение. «Ты уже проснулась?»

Мой телефон жужжит. Она отвечает мне, «Да. Я так понимаю, ты тоже».

Набрав правду, я нажимаю «Отправить»: «Я внизу».

«Около моего дома?»

Меня не волнует, если она думает, что я сумасшедший. На волне бушующего адреналина в

моей крови, я отвечаю: «Как бы, да. СПУСКАЙСЯ».

«РАСКОМАНДОВАЛСЯ?»

Я сжимаю челюсти. «Хочешь узнать?»

«Дайте мне три минуты, может, четыре».

Так быстро, насколько может, Ксавия выходит из своего дома, и наши взгляды

встречаются. Я всего в нескольких футах от входа в ее дом. Я отстраняюсь от фонарного

столба, на который опираюсь, любуясь ее взъерошенными волосами и обтягивающей

футболкой, которая на ней надета, плотно обтягивающую ее сиськи. Я могу часами

наблюдать за этими подпрыгивающими красавицами.

– Ты прекрасно выглядишь... – я не заканчиваю фразу. Я тянусь к ней и тащу ее за собой

вниз по кварталу и затаскиваю за угол.

– Куда мы идем? – спрашивает она.

– Не знаю. – Я провожу ее по тускло освещенной аллее, затем мне надоедает ждать. Я

хватаю ее и притягиваю ее к себе. Наши губы сталкиваются, идеально подходящие – мы

сливаемся воедино и я пробую ее на вкус. Мятный и сладковатый, я обхватываю своими

покрытыми потом руками ее мягкие изгибы, притягивая ее ближе. На ум приходит фраза

«кожа–к–коже». – Детка, – шепчу я, нуждаясь в большем.

Она целует меня, открыв губки, и стонет. Слегка задевая своими мягкими пальчиками мое

лицо, затем запуская их в мои волосы и дергая за них. Грубо. Боже, как я хочу ее. Чем

больше она тянет, тем сильнее разрастается мое желание похоронить мой член в ней.

Отправить нас обоих ввысь.

– У меня встреча рано утром, – говорю я хрипло, обхватив ее ягодицы и потираясь своим

стояком об нее через тонкую материю ее шорт. – Меня не будет сегодня в офисе.

– О, – произносит она. – Так вот зачем пробежка и твой визит?

– Да. Я не мог остаться в стороне. – Мои пальцы скользят по краю ее шорт. Я перевожу

взгляд, всматриваясь в аллею, а затем запускаю пальцы ей под шорты. – Без нижнего

белья?

– И со свежей эпиляцией. Надеюсь, Вы рады, Сенатор, – шепчет она.

Я провожу пальцем по ее скользкой плоти и чувствую, как мой член начинает

пульсировать. Я на грани того, чтобы спустить шорты для бега и дать нам обоим

облегчение от того, что мы хотим.

– Маленькая дразнилка, – рычу я.

– Подожди до вечера.

– Твое расписание… хорошо. Я забыл сказать тебе вчера, когда мы говорили о расписании.

О моем. У меня сегодня утром назначена встреча. Она была назначена в последнюю

минуту.

Я смотрю на нее.

– Что?

Она пожимает плечами.

– Это все Вице–президент. Что–то, касающееся твоего визита на Кубу. Встреча за

завтраком, и я полагаю, что это больше, чем то, что произошло вчера.

– Кто назначил встречу? – спрашиваю я, ощущая, как кровь пульсирует у меня в висках.

– Было как–то странно. Мне позвонили. Мне стыдно признаться, но я не знаю, кто это

был. Какие–то проблемы?

– Не знаю. – Должен ли я ей говорить ей? У меня был странный звонок... странный

абонент. – Как ты поедешь на эту встречу?

– За мной приедет автомобиль.

Ебать!

– Мне позвонили. В четыре утра. Мужчина не представился. У меня есть адрес. В

ресторан в отеле «Билтмор».

Ее глаза расширяются.

– Нас обоих пригласили на одну и ту же встречу?

– Похоже, – говорю я, и обхватываю ее за щечки, опуская свой рот на ее.

Руки Кса обвиваются вокруг моей шеи. Она прижимается своей грудью к моей мокрой от

пота футболке, ее возбужденные соски царапают мою грудь. Я целую и посасываю ее

губы.

Она стонет мое имя, кусая мою нижнюю губу.

– Пожалуйста, – просьба со свистом слетает с ее губ.

– Я хочу попробовать. – Я скольжу пальцами внутрь ее мягкого шелка. Настоящего рая. Я

запускаю руку, вставляя палец в нее и доставая его из нее, и в моей груди взрывается боль.

Издав стон около ее губ, я убираю руку у нее между ног, и обхватываю пальцами ее за

бедра и сжимаю. – Ксавия, я безумно хочу трахнуть тебя прямо сейчас, но с тем, что

творит Вице–президент – это какое–то дерьмо. Я должен вернуться и разобраться с этим.

У Вирджинии есть привычка пускать в ход что–то неожиданное, чтобы донести основную

мысль.

– Я могу отвезти тебя, – выпаливает она, глядя мне прямо в лицо. – Надо всего лишь взять

ключи от машины у своей соседки.

– Не–а. Я чувствую, пробежка мне не повредит, к тому же разве твоя соседка уже не

больна?

– Брук уже лучше. Мы все еще идем на встречу?

– Проверь свой календарь. Разве пресс–секретарь Вице–президента не показала тебе как

cсинхронизировать наше расписание?

– Да. Я ссинхронизировала свой и Норы, чтобы она знала, где я.

– А с моим?

– У меня не было пароля. Ваше расписание защищено, Сенатор.

– Я пришлю тебе приглашение со ссылкой. Затем ссинхронизируй нас. – Я произношу это,

зачарованный, глядя в глаза Кса. – Дай мне двадцать минут и я буду у себя в квартире.

– Ты далеко живешь?

– Меньше трех миль.

– Круто. Может быть, мы можем бегать вместе.

Я запускаю свои ладони под ее ягодицы и потираюсь челюстью вдоль ее шеи.

– Назови место. В любое время. Каждый раз, когда мы не будем жертвами Вице–

президента.

***

Я возвращаюсь обратно в свою квартиру после настоящей пробежки, тяжело дыша, стою

напротив лифтов. Несколько человек входят со мной, кивком мы приветствуем друг друга,

а потом каждый увлекается либо телефоном, либо чтением газеты. Арчер прислал мне

ответ. До хрена информации, которая начинается со слов: «Сотрудник посла. Работает в

Гаване. Думаю, руководит новым посольством».

Еще два дня назад, США не работало из посольства Швейцарии на Кубе [Прим. пер. –

Здесь имеется в виду, что с 1977–2015 годы Посольства США как такого на Кубе не было,

был Отдел интересов США в Гаване, который действовал под покровительством

Швейцарии, выступавшей в роли державы–покровительницы]. Ну, я думаю, что сотрудник

посольства работал всю ночь... хоть и позвонил в четыре утра. Я провожу своими

пальцами сквозь мокрые от пота волосы, выхожу из лифта и захожу в свою квартиру. Как

и обещал, я вхожу на сервер Сената и отправляю Кса ссылку на мое расписание. Она будет

иметь полный доступ ко всем моим встречам. Смысл. Она отвечает за связи с

общественностью.

Я открываю свое расписание на сегодня и вижу запись про «Билтмор». Деловой завтрак,

который был недавно добавлен сотрудником кабинета Вице–президента. Это первый

пункт в моей повестке дня на сегодня и помечен кнопкой «Ответить». Я нажимаю

«Принять». Вроде все нормально.

Я выхожу и звоню Ксавии.

– Пойдем на встречу и посмотрим в чем дело. Справишься?

– Конечно, – отвечает она. – Я буду там. Надеюсь, я не опоздаю.

– Приезжай, как только сможешь. Ты видела, как все было в воскресенье.

– Э–э, Бен?

– Детка, мы не обязаны делать это.

– Я не об этом, – говорит она тихо. – Пробка.

Последняя анальная пробка лежит у меня в ящике стола, которая поможет Кса не

испытывать дискомфорт. Я сжимаю челюсти.

– Все то же самое, как и прежде. Ты знаешь правила.

– Она будет во мне до сегодняшнего вечера?

– Подготовься, как мы и говорили ранее и у тебя все будет хорошо. Я обещаю, я заставлю

тебя потерять рассудок.

Мы кладем трубки и я бросаю свой телефон на столе, думая о Ксавии и сегодняшнем

вечере. Все, что мне нужно. Нарушить правила еще больше. Черт, я подхожу к телефону,

отправляю зашифрованное сообщение своим партнерам клуба, подтверждающее, что

номер люкс в отеле «Франклин» сегодня вечером занят, а также отправляю сообщение

Джексу о том, какую комнату мы с Кса будем использовать в Доме. Огонь зарождает во

мне голод, мчась у меня под кожей в желании полностью обладать ею.

Готовясь к поездке, я принимаю душ, переодеваюсь и вот уже в своей машине по пути на

это импровизированное совещание, которое Вирджиния и члены Представительства

организовали в течение часа.

Войдя в «Билтмор», я встречаю улыбающееся лицо метрдотеля и сообщаю, что у меня

встреча с Вице–президентом. Он подтверждает бронирование, проводит меня вниз в

дальний коридор, показывая мне на тайную комнату.

– Наслаждайтесь, сенатор Стоун, – говорит он, открывая дверь.

Внутри помещения я бросаю взгляд на единственный стол в комнате, который можно

встретить и в собственной комнате, кроме этого стол накрыт только двумя приборами.

– Приветствую, Сенатор. – Мужчина с фотоаппаратом появляется с другой стороны

комнаты, где он возился со светом и люксметром [П

рим. пер. – люксметр – прибор для

измерения уровня и распределения освещённости]. – Вы пришли немного раньше, но я

могу немного посидеть с Вами. – Он указывает рукой на стул и я возвращаю свое

внимание обратно к столу, изучая вазу с цветами, хрустальный графин с апельсиновым

соком и кофейник.

– Это здесь назначена наша встреча? – Я расстегиваю пиджак и достаю свой сотовый. С

меня хватит. Я прокручиваю вниз список своих звонков и нахожу тот номер телефона, с

которого мне звонили прошлой ночью.

– Да. У Вас с Мисс Кеннеди запланирован завтрак здесь, а пресса должна быть здесь в

ближайшее время.

Еб*й в рот. Почему члены команды посла принимают участие в планировании подобного

рода мероприятии? Сколько человек еще собирается «навариться» на моей «дружбе» с

Кса... что насчет ее бабушки и дедушки? Мое участие в области внешней политики?

Перечень вопросов становится все больше и больше.

– Откуда вы? – Я снова обращаю свое внимание на него, но на нем нет бейджа, только

раздражающая улыбка.

– Я из журнала «Vanity Fair». – Он протягивает свою визитку. – Вице–президент Райан

назначила Маккензи и меня ответственными за эту съемку.

– Какая тема этой статьи? – спрашиваю я строго.

– Маккензи... она журналист, пишущая статью. Она все объяснит.

– Почему бы тебе не попробовать рассказать? – Я подхожу ближе, подыскивая варианты

того, как бы дать фотографу возможность рассказать подробнее, что, черт возьми,

происходит. Это достаточно просто с моим ростом и комплекцией будучи выше этого

чувака чуть более, чем на 20 сантиметров и на двадцать... тридцать фунтов тяжелее этого

придурка.

– Эээ... – он перестает настраивать свое оборудование и улыбка исчезает с его лица. –

Сенатор, это довольно просто. Один день из Вашей жизни. Всего лишь одна съемка.

Статья выйдет в следующем месяце. Маккензи вернется, чтобы объяснить Вам. Она в

коридоре. – Он поднимает свою камеру и фотографирует!

Уникальное оружие... фотографии. Я мог бы напомнить ему, что я не подписал пресс–

релиз. Готов ли я ко всем вытекающим за этим последствиям? Такое ощущение, будто у

меня в голове туман, пока я ожидаю возвращения журналиста. Сделав несколько

фотографий, он опускает фотоаппарат и мы встречаемся с ним взглядом.

– Как называется статья?

Он пожимает плечами.

– Зависит от нашего редактора. Название «Американская Династия» фигурирует все

время. Мы создаем историю о новом поколении семейства Кеннеди. Я слышал, что вы и

Мисс Кеннеди всего лишь друзья. Не хотите прокомментировать это неофициально?

Каково это встречаться с девушкой с таким прошлым и будущим?

– Мы друзья, – отвечаю я. – Мы работаем на Холме, и это связывает нас профессионально.

У нас все запутано, – произношу я голосом, который звучит будто не мой – он звучит

настолько непривычно, насколько я пытаюсь объяснить, как глубоко она укоренилась

стала в моем сознании – не давая мне подсказки.

Открывается дверь, но вместо журналиста, на пороге останавливается Ксавия в

сопровождении метрдотеля. Мы смотрим друг на друга и так же, как прежде, я хочу

отрицать тот факт, что мы принадлежим к красивому и аккуратному классу людей. Каков

был бы сенсационный материал в Vanity, если я бы я признался во всем? Предположили

бы, что я Дом у этой молодой девушки. Я заставляю ее совершать плохие вещи. Очень

плохие и порочные вещи.

Метрдотель провожает Кса внутрь, на подносе лежит радотелефон.

– Сенатор. – Мужчина слегка кланяется. – Телефон для связи с Вице–президентом. Чтобы

поговорить с ней, нажмите кнопку 1.

– Пойдем, – говорю я Кса, пока беру телефон.

Нам нужно поговорить, прежде чем мы начнем беседу с Райан. С теми двумя из журнала

Vanity. И всеми теми, кто хочет, чтобы я порвал их на британский флаг. Я хватаю ее за

локоть и тащу за собой пару шагов по коридору.

– Добро пожаловать в еще один момент вторжения Вице–президента в нашу жизнь.

– Я приехала так быстро насколько смогла, – шепчет она.

– Это уж мне решать, – отвечаю я и она ахает.

– Что происходит? Где Вице–президент?

– Я не совсем уверен. Но в этой комнате намечено проведение интервью для журнала. Ты

согласна с этим?

– Интервью. Для какого журнала?

– Журнал Vanity пишет статью о твоей семье. Со стороны твоего отчима. – Я понижаю

голос, так как женщина, скорее всего журналист, проходит мимо и заходит в комнату. – У

меня есть несколько невыясненных вопросов, и я собираюсь узнать, в чем здесь дело. – Я

нажимаю кнопку на радиотелефоне и прикладываю трубку к своему уху. – Вирджиния?

Нет, Мадам Вице–Президент. Нет, Миссис Райан. Ничего, но я зол как черт знает кто.

– Сенатор, – говорит она обеспокоенно и у нее есть на то основания. – Вы заварили это.

– Поправочка. Мы заварили это. После того, как вы пригласили нас. Что происходит?

– Мы не можем ждать год, пока вы сделаете первый ход, – отвечает она, на этот раз ее тон,

которым она произносит резче.

– Ход. Объясни мне, почему сотрудник Хакетта является частью этого всего.

– Мы друзья. Я доверяю Уиллу, он также знает, как играть в подобные игры. Он хотел бы

быть больше, чем просто послом, к тому же он будет работать в составе моего Кабинета.

Мы разговаривали с ним о тебе и Мисс Кеннеди, у него есть связи с прессой. Vanity

готовит историю, на которую избиратели купятся. Но я немного беспокоюсь. Между вами

ничего не происходит. Сегодня среда, а правительственный обед на следующей неделе, а

вы и Мисс Кеннеди пока ничего не предпринимаете. В следующем месяце ты будешь в

Гаване. Поэтому, как раз время, чтобы устроить ваше встречу с прессой.

– Вы уклоняетесь от вашего плана. – Я прохожусь взглядом вниз по стене передо мной, я

горько смеюсь над тем, что у этой женщины есть яйца. Я поворачиваюсь к Кса. – На

всякий случай, мы работаем вместе на Холме.

– Не во время реальной предвыборной кампании и это моя забота.

– Итак, Вы просто насильно забираете наши жизни? Так ведь?

– Беннетт, ради Бога. Вам обоим нужен был толчок, что я и сделала. Считайте – это

свидание вслепую вместо того, чтобы быть слепым. Небольшие действия за кулисами и у

вас прекрасный завтрак с Мисс Кеннеди. Хочу напомнить тебе, что она ваш пресс–

секретарь и она сможет попробовать себя в этом деле. А ты в курсе, что я отправила Лесли

и ее команду в ваш офис, чтобы они подготовили для нее почву? Ксавия создана этой

системой. Благодаря Уиллу, ее имя на устах у каждого репортера, кто работает на Холме.

На следующей неделе, возможно, ей понадобится ее собственный пресс–секретарь, если

это распалит огонь.

– И почему это должно быть хорошим поводом?

– Потому что те, кто полюбит ее, будут любить и тебя. И так как ты предложенный мной

кандидат на пост Вице–президента, мы все почувствуем их любовь.

Глядя на Ксавию, я не могу поверить, что слушаю болтовню Вице–президента о том, что у

нас с Кса есть для достижения ее политических целей. Моя саба качает головой и

беззвучно произносит «успокойся».

Я киваю и мое лицо принимает холодное выражение. Блокируя все, что чувствую. Ирония

заключается в том... что я начинаю понимать, что все, что мы разделяем с этой девушкой –

это нечто большее, чем темный, извращенный, грубый секс. Я влюбился в нее, и никто в

мире не должен знать об этом. Бля, я даже не могу сказать Кса... если я не хочу напугать ее

до чертиков.

Я сжимаю переносицу и произношу тише.

– Очевидно, что ваша способность манипулировать превосходит все то, что вы можете

еще сказать.

– Ты попросил не манипулировать ситуацией, и я клянусь, я не делала этого, кроме как

свела вас вместе для этой статьи, которая поможет повысить рейтинг нашей кампании.

– После этого – я не уверен, – жестко отвечаю я.

– Ну, вам лучше решить какой именно путь вы выбираете, и побыстрее, – гневно

произносит Райан.

– И почему это? Что изменилось?

– Скажем, за последние двадцать четыре часа Стилманы с помощью Ситибанка внесли

существенный вклад в пользу нашей кампании. Вчера вечером, Грейс позвонила мне и

сообщила, что готова сделать несколько значительных вкладов в наши специальные

комитеты политических действий [Прим. пер. – Определяющей характеристикой этих

комитетов является возможность расходования ими по сути неограниченных средств на

проведение агитационно–пропагандистских мероприятий], после того, как ты объявил,

что ты баллотируешься. Они были несказанно рады думать, что их внучка сейчас пресс–

секретарь будущего Вице–президента. Я не могу не повторить снова какую поддержку они

предлагают. Это не разовый взнос. Патрик готовит пресс–релиз о своем намерении

поддержать нас. Ты вообще понимаешь, насколько это важно, но хочу напомнить, что не

только для нас? Карьера Мисс Кеннеди взлетит вверх. Это один из тех моментов, которые

изменят жизнь. Ты будешь стоять у нее на пути?

Я перевожу свой взгляд на Кса. Райан сделала отличный ход.

– Я все понимаю. Именно то, что вы ожидаете, должно случиться здесь сегодня утром?

– Ты завтракаешь с Мисс Кеннеди и это невинное свидание. Просто плыви по течению. Я

хотела бы поговорить с ней.

Я закрываю ладонью радиотелефон и произношу шепотом:

– Это свидание. Устроенное командой Вице–президента... – и прежде, чем я могу добавить

какое–либо дерьмо про политический вклад ее бабушки и дедушки, Кса берет меня за

руку.

– Вице–президент изображает из себя фею–крестную по отношению к нам?

Совсем не та картинка, изображающая Вице–президента, летящей на метле возникает у

меня в голове, но я киваю.

– Похоже, что да. У тебя не возникает желание послать все и уехать на Холм?

– Совсем нет. – Она смеется, прислонив голову к дверному проему. – Я уверена, здесь

очень вкусно кормят. И мы можем сделать это так, как мы хотим, чтобы это было. Это

прекрасная реклама для тебя... для твоей кампании. Так ведь?

Не только для моей. Я сосредотачиваюсь на ней и ее изумительных небесно– голубых

глазах.

– Возможно.

– Тогда доверься мне, – говорит она и подмигивает мне.

– Кстати, Райан хотела бы поговорить с тобой.

– Хорошо. – Она берет телефон из моих рук. – Здравствуйте, Госпожа Вице–Президент.

Спасибо за приглашение. Есть ли чего–нибудь, на что бы вы хотели, чтобы мы особенно

обратили внимание? Например, предстоящая поездка Сенатора, мы можем поговорить об

экономике, торговле с Карибским бассейном или об андеграундной рок–группе,

взорвавшей Гавану. О жизни.

Глава 13

ЗА ДВЕРЯМИ.

В гараже я хватаю свой ID с неограниченным правом доступа для сотрудников, который

мне доставили из офиса Вице–президента. Магнитная карта светится зеленым светом,

предоставляя мне особые права и охранник кивает, находясь в застекленной кабинке,

пропуская меня. Сегодняшний день пролетел и через несколько часов я увижу Беннетта.

Буду окутана его теплыми руками, его мускулистым телом и командным голосом. Мне не

о чем беспокоиться, кроме как о жестком, публичном сексе.

Точччччно!

Лучше сосредоточиться на мысли о предстоящем дне, думаю я, выходя из гаража. По

словам Джона Брук становится лучше. Сейчас я нахожусь в какой–то степени на

правильном пути будучи назначенной пресс–секретарем в Сенате. Если Вице–президент

своим соколиным глазом или ее PR команда просматривают мой календарь, то лучше бы

они впечатлились тем, как я справляюсь со своим распорядком дня, который они помогли

плотно забить. Я быстро просмотрела расписание конференц–встреч с другими

стажерами, как из нашего офиса, так и из других офисов конгрессменов Холма. Выполнив

эти задания, Нора предоставила мне возможность обновить наше расписание встреч, а

затем я встретились с небольшой группой репортеров. Мой первый пресс–брифинг и с

самого начала я была очень неуклюжей, пролив воду из своей бутылки, но я это пережила.

Находясь почти на грани нервного срыва, к тому же я присутствовала на встрече Райан и

Беннетта этим утром, мне нужно было закончить день на позитивной ноте.

Выехав после полудня и на этот раз, я не полагаюсь на навигатор, чтобы найти путь

обратно – ну или хотя бы не весь путь до дома.

– Итак, как прошел твой день? – спрашиваю я, входя в квартиру и рассматриваю вазу с

цветами, стоящую на журнальном столике напротив Брук. Мой взгляд падает на конверт с

ее именем и карточку... скомканную. – Они прекрасны.

– Мой день был довольно продуктивным. А цветы... они красивые, – сообщает она мне

резким тоном.

Она получает кучу цветов. Такое было еще со школы. Я не знаю, могут ли они относится

конкретно к ситуации, которая происходит «здесь и сейчас» или может это очередной жест

ее нынешнего поклонника. Ее уставший вид не подтверждает ни того, ни другого.

– Этот красивый. И в прошлый раз тоже был красивый, – отвечаю я.

– Эти просто красивые. – Она кривится, постукивая ручкой по подбородку, в то время как

ее взгляд обращается на розы. – У меня не было времени заниматься ерундой. Завтра

серьезный экзамен по гражданскому праву.

– Хорошо. Слушай, у меня сегодня вечером встреча, – говорю я, изучая ее, действительно

ли она в порядке или есть какие–то признаки того, что она делает вид. Я могу опознать

невербальные знаки и раскрыть то, что спрятано под видом ее внезапного и кардинального

преображения из тусовщицы Вашингтона в студентку и книжного червя юридического

факультета. Я ищу подсказку, которая даст мне надежду в том, что ее вновь обретенное

желание взяться за работу больше, чем ее реакция на трагедию.

– Который сейчас час? – спрашивает она, закусив кончик ручки, фокусируясь на экране

компьютера.

– Около восьми. Ты хочешь есть? Я собираюсь приготовить ужин.

Она смотрит на меня и на этот раз он не вызывающий.

– Да. Умираю с голода.

– Хорошо, продолжай заниматься, а я сделаю тебе что–нибудь вкусненькое. Курица

марсала [Прим. пер. – Курица Марсала – это куриные грудки под грибным соусом и вином

Марсала] звучит заманчиво?

– С картофельным пюре и чесноком? – Она улыбается мне. – Ну пожааалууууууйста.

– Хорошо, сделаем. – Я улыбаюсь ей в ответ и скидываю туфли. Зайдя в кухню, я снимаю

пиджак и надеваю фартук, который купила, висящий на вешалке за дверью в кладовой.

Собрав продукты, я разворачиваю и ополаскиваю куриные грудки. Их около

полкилограмма. Обваливаю их в зелени, оливковом масле и в небольшом количестве муки,

прежде чем обжарить филе со свежим чесноком, грибами и вином Марсала. Я прохожу

мимо дверного проема и вижу Брук, уткнувшуюся в толстую тетрадь, в этот момент она

перестает читать и начинает стучать по клавиатуре.

На самом деле она, кажется, готовится к занятиям с таким усердием, с каким я никогда не

видела ее. Мы начали учиться в Бостонском колледже вместе, и пока я училась, как

ненормальная, она тусовалась по–страшному.

Когда ужин готов, я сервирую стол и ставлю подогретые тарелки на барную стойку, зовя

ее.

– Пора есть!

Я замираю с бутылкой Шардоне в руке, затем кладу вино обратно в холодильник, отдав

предпочтение минеральной воде со льдом. Пока мы едим, она рассказывает мне, что цветы

от режиссера, который как она говорит, прежде, чем я успеваю ее спросить, не имеет

никакого отношения к ее нынешнему «затруднительному положению», как она называть

свою беременность. Она спрашивает о моей работе и я рассказываю ей о своем взлете по

карьерной лестнице.

– Так что, теперь вместо того, чтобы быть интерном Стоуна, ты являешься его пресс–

секретарем? Кому ты пригрозила, чтобы получить это место? – Она берет кусок курицы,

ожидая моего ответа.

– Младший пресс–секретарь, – поправляю ее. – И это только временное место на лето. Его

постоянный человек по связям с общественностью находится в декретном отпуске и

большая часть его сотрудников тоже находятся сейчас в отпуске. – Я морщусь после того,

как слово «декретный отпуск» соскальзывает с моих губ.

– Никогда не знаешь, чем все кончится, – отвечает она равнодушно, отрезая кусочек от

своей курицы. Она кладет его в рот и задумчиво жует. Когда она стукает рукой по стойке,

я подпрыгиваю.

– У тебя все в порядке? – Я мямлю с полным ртом еды.

Она хватает меня за руку.

– Помнишь, когда мы были у моего дяди в клубе на Манхэттене? Тогда еще Клуни был

там?

Я заканчиваю жевать и медленно провожу салфеткой по губам, стараясь не смотреть на

Брук так, как будто у нее на голове выросли рога.

– Да. Классная была ночь!

– Сенатор Стоун был там. Я видела его. – Она пристально смотрит на меня и ее взгляд

прожигает меня насквозь.

Не отводи взгляд!

– Почему ты не говорила ничего... до эээтого? – бормочу я.

– Я не сложила два плюс два. Дерьмо, я не интересуюсь политикой, а он сенатор штата

Джорджия. Я едва ли знаю, кто является представителем моего родного штата. Но когда

ты сказала мне, что работаешь на него, а Джон рассказал мне, какой он красавчик, то я

загуглила его.

– О, Боже! Я не могу поверить, что ты следила за ним виртуально.

– Эй. Мне было скучно. И да, он стоит того, чтобы его изучить. Каково работать на него:

он мудак или лапочка?

– Что ты имеешь в виду? – Я пытаюсь выиграть время для того, чтобы придумать хотя бы

наполовину правдоподобный ответ. Кто для меня Беннетт? И то и другое. Ни то ни другое.

Я не знаю, как описать то, что я чувствую, и после сегодняшнего интервью становится

очевидным, что нет обычных слов, чтобы дать нам определение.

– Такой парень, как он... он выглядит требовательным, – размышляет она.

– Он многообразие черт. Я думаю, это зависит, – говорю я, и мой голос затихает.

– От чего? – спрашивает она.

Мой взгляд блуждает и она пялится на меня.

– Эээ... это зависит от его повестки дня и выступлений. А это имеет значение? Он редко

бывает у себя в офисе. Но его сотрудники... они все веселые и со своего рода закидонами.

– Это много говорит о человеке, который их нанял. – Она смеется и встает. – Хочешь

добавки?

***

Брук прошла мимо моей двери час назад и сообщила, что определенно завтра она

собирается «разгромить» тест. Чтобы получить отличную оценку, сегодня она атакует

книгохранилище юридической библиотеки. Скользнув на край своей кровати, я ныряю в

свои туфли на каблуке и слышу, как пищит мой мобильный. Я беру его и на нем вижу

оповещение о входящем письме на электронной почте от Беннетта. Я нажимаю его, чтобы

открыть.

От: Беннетта А. Стоуна b.a.stone@imac.com

Кому: К. С. Кеннеди x.s.kennedy@gmail.com

Маленькая саба,

Во вложении ты найдешь мои инструкции на сегодня.

Прочитай и выполни все мои указания. Они не сложные... если ты не будешь спорить.

Я готов вознаградить тебя за твои усилия. Или показать тебе, что значит подвергнуть

сомнению мой авторитет.

В конечном счете, у тебя есть право решать, как пройдет наш вечер.

Бен

Хрень. Мои щеки пылают, пока открывается вложение. Я чувствую, как мои глаза

расширяются, читая инструкции, которые он отправил.

– Что делаешь? – спрашивает Брук. – Я собираюсь в душ, а после я уезжаю в библиотеку.

Я быстро соскакиваю с постели, закрывая ужасный список своего сенатора Дома.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвезла тебя?

Она опускает глаза.

– Нет. Я хочу, чтобы ты пошла на свою встречу, Мисс пресс–секретарь. Бля, ты выглядишь

горячо.

– Мои шпильки выше самого Капитолия?

– Да, пора бы уже! В стиле «Я действительно планирую одеваться так, чтобы свести

судью, присяжных и долбанного адвоката, черт побери, с ума».

– Ну, я думаю, ты ответила на мой вопрос.

– Покажи им то, о чем я говорю. – Торжествующе кричит она.

– Увидимся позже. – Я обнимаю ее и вижу, как она уходит из моей комнаты к себе, чтобы

переодеться.

Мой пульс увеличивается и я собираю в пучок свои волосы, натянув на них парик. Я беру

сумку, иду на цыпочках к двери и выглядываю в коридор. Держась за дверной проем, я

прислушиваюсь и слышу шум воды в душе. Выдохнув с облегчением, я не спеша выхожу

из своей комнаты, а затем покидаю квартиру.

Поездка не занимает долго и у меня есть немного времени, чтобы окунуться в мир

фантазий. Я изучаю список инструкции на своем телефоне. Очевидно, как у сабы у меня

существует ряд обязанностей, которые должны быть соблюдены. Указания как действовать

шаг за шагом. Я перечитываю инструкции Беннетта, подробно описывающие, во что мне

одеться, как входить в комнату, снимать с себя одежду, в каком положении должно быть

мое тело и как я должна приветствовать его. Расплачиваясь с водителем, я дрожу,

протягивая наличные в его руку.

Я вхожу в отель Франклин с магнитным ключом в руках и киваю швейцару. Пересекая

холл, я приглаживаю челку своего парика в стиле Клеопатры, прилипшего к моему лбу из–

за выступившего пота на моей коже. Войдя в номер отеля я нахожу еще одну красную

розу, еще одну бутылку шампанского и записку. Я беру конверт и достаю карточку из

плотной бумаги. В сообщение написано: «Переоденься, вещи найдешь в пакете».

И далее приписка: «Потому что, мне это нравится».

Я вижу блестящий пакет. Черный с красным бантом. Откуда он знал, что у меня возникнут

вопросы? А, потому что я всегда так делаю.

Я раскрываю тонкую оберточную бумагу внутри и останавливаюсь, когда касаюсь платья

из гладкой латексной ткани. Я провожу пальцами по блестящей коже цвета спелого

красного яблока. Это яркий цвет. Не то, во что были одеты в субботу другие женщины.

Клуб был наполнен людьми, одетыми в темную одежду, спрятанными под масками и

капюшонами лицами, хотя было несколько женщин, одетых в девственно белый. Я беру

платье и мягкий материал блестит, отражая свет. Приложив его к груди, я поднимаю взгляд

на зеркало, расположенное на стене и съеживаюсь.

Серьезно, Бен? Знает ли он, насколько короткое это платье? Сверху оно оформлено больше

как корсет, а низ его... крошечный. Действительно, очень крошечный. Мне нужно ведро

кокосового масла, чтобы втиснуть свое тело в это узкое платье.

Перечитывая записку от Бена, я злюсь. У меня нет времени проводить расчеты в уме. Если

я не спущусь в холл... ох, твою ж мать. Я не могу спуститься в этом платье туда.

Безусловно, из всех людей он единственный, кто понимает это. У меня не было с собой

пальто. На дворе конец лета... Сильно сомневаясь, я копаюсь в оберточной бумаге и на дне

сумки я нахожу атласную накидку и кусочек черного кружева, которые, должно быть, я

пропустила. Поднимая их оба, я понимаю, что кусочек кружева – это стринги с биркой от

La Perla. Я разворачиваю облегченный вариант плаща. Отлично, я буду выглядеть, как–

будто иду на вечеринку готов, но скорее ад замерзнет, чем я опоздаю и моя задница будет

страдать от того, что Беннетт будет выражать свое непременное недовольство.

Я переоделась, но я не могу посмотреть на свое отражение в зеркале. Одного раза было

достаточно. Я тяну за подол платья и мои сиськи вываливаются из верхней части платья,

которое едва сдерживает их, а еще хуже это когда я тяну его вверх за лямки и ложбинка

сжимается, образуя впадинку.

В чем у меня проблемы? Я забыла ту часть, когда «я была голая на людях и как Беннетт

трахал меня»?

Пришло время, чтобы снова пройтись в уме в последний раз по списку задач. На моем

лице маска, я приглаживаю свой парик и напоминаю себе дышать. Надев плащ, я

спускаюсь в лифте и сажусь в то же кресло, в котором я ждала в прошлую субботу. Совсем

скоро гладкий черный автомобиль подъезжает к двери холла. Я сосредотачиваюсь на полу,

на рисунке из мраморной плитки, стук в ушах соревнуется со звуком шагов водителя.

Мы повторяем все в том же духе. Он провожает меня к машине с затонированными

стеклами и просит меня надеть повязку, которая лежит рядом со мной на заднем сидении.

Мы едем несколько кварталов, вдруг останавливаемся и в этот раз я готова к тому, что мы

повернем. Дверь машины открывается и я застываю, пытаясь понять, что делает Джекс,

садясь вовнутрь.

– Добрый вечер, Мисс Иксес, – говорит он, медленно растягивая слова, на техасский

манер. В прошлый вторник он заскочил на минутку в офис, но Беннетта не было на месте.

Он поприветствовал меня смутным «привет», когда наши пути пересеклись. И как тогда,

меня охватило чувство вины, смешанное с опасением, зная, что Джон является частью

всего этого, копаясь в грязном белье.

Сейчас звук его голоса действует на мои нервные окончания так, будто страх окутывает

мою кожу, словно холодная пелена. Мне все еще сложно решить, что делать с Джоном и

его охотой за сплетнями на Холме. Я сглатываю, мечтая вжаться в сиденье. Мне негде

спрятаться, кроме как внутри себя.

– Здравствуйте, – отвечаю я, заставляя свой односложный ответ не звучать так, будто я

чувствую вину.

Мы едем и на этот раз, я слышу хлопок.

– Не желаете бокал шампанского? – спрашивает он. – Обещаю, оно хорошее.

– Да. Спасибо. – Я сплетаю пальцы, вспоминая, что я забыла попробовать шампанское,

которое Беннетт заказал в номер люкс.

Мы потягиваем его в тишине. Прежде чем я успеваю поставить свой фужер, я чувствую,

как он крепко берет его.

– Я налью вам еще. Мы скоро будем у клуба.

Шампанское не просто хорошее, оно великолепное. Его шелковая шипучесть воздействует

на мои чувства, растекаясь снова и снова блаженным теплом, все это время Джекс

разговаривает, не переставая по телефону. И вот, тогда я решаю, что должна анонимно

предупредить его, что в его рядах есть стукач. Когда машина полностью останавливается,

я с нетерпением жду его следующего шага. Дверь с моей стороны открывается и вечерний

воздух, мягкий после поездки в прохладе автомобиля, обдувает мое лицо и приподнимает

края плаща, лаская мою кожу.

– Сегодня вечером, я не буду раздевать тебя. Поэтому, пожалуйста, расслабься, – говорит

Джекс, когда берет мою руку.

– Я стараюсь. – Он больше не мой Смотритель и я не знаю, как к нему обращаться. – Как

мне вас называть?

– Кэш, – отвечает он, а потом смеется. – Но это просто прозвище.

Слегка держа мою руку, он ведет меня в Дом.

– Подождите. Нужно поправить маску.

Он проводит пальцами вдоль скулы, а затем двигается вверх, потянув за атласную ленту,

прилегающую к глазам. Он убирает ее и я моргаю, пока мои глаза не привыкли к тусклому

золотистому освещению роскошной прихожей. Он проводит меня мимо большой комнаты,

в которой находится длинный бар и где собрались члены клуба.

– Это основной зал, – объясняет он. – Здесь не допускаются никакие интимные

отношения, исключение составляет аукцион рабов или саб.

Несколько голов поворачиваются в нашу сторону. Мы продолжаем идти вдоль

внутреннего коридора, где расположены четыре различные двери, окрашенные в разные

цвета. Все блестящие тона. Красный. Белый. Синий. И черный.

Я предполагаю, что мы направляемся к двери черного цвета, но он проходит и я следую за

ним, изучая замысловатые приспособления и мигающую панель с ключом безопасности.

Мы проходим мимо рубиново–красного номера. Мимо комнаты цвета синего сапфира. И

остается только одна. Джекс останавливается и кивает в сторону белой двери.

– Ваша комната.

– Спасибо. Еще раз за то, что сопровождаете меня. – Я стою перед перламутровой дверью.

Из–за слабого освещения мое платье становится кроваво–красного цвета и создает яркий

контраст по отношению к двери, у которой я останавливаюсь. Я поворачиваю стеклянную

ручку, она ощущается прохладной из–за того, что мои ладони вспотели. Плавно ручка

поворачивается в моих руках и я вхожу. За счет белой мебели, кремовых ковров, стен и

потолка комната навевает мысль о чем–то легком и прозрачном. Где же деревянные

колоды, которые я ожидала? Здесь нет современной черной кожаной мебели или холодного

цемента.

– Прошу. – Джекс слегка кланяется, прежде чем выйти за дверь и я закрываю дверь.

Привыкнув к тому, что я одна, я останавливаюсь, мое сердце стучит... грохочет внутри

грудной клетки. Мне требуется секунда, чтобы привыкнуть к необычной комнате и,

увидев роскошное белое бархатное кресло, я вспоминаю свои обязанности сабы. Как я

должна раздеться и аккуратно повесить свою одежду. Беннетт дал мне четкие указания,

чтобы я приняла ванну. Довольно интимные указания того, как я должна подготовиться к

сегодняшней ночи. Во мне находится анальная пробка и я полностью проэпиллирована.

Я медленно раздеваюсь, следуя его указаниям. Вешаю свое платье. Снимаю украшения.

Оставляя черные кружевные стринги и туфли. По моей коже бегут мурашки, в то время

как соски превращаются в твердые бусинки, возбужденно торчащие и до боли желающие

ощутить его рот.

Следуя его инструкциям, я должна сидеть на кушетке на краю. И ждать. Часы на камине

тикают. Каждый щелчок громко раздается в тишине, отдаваясь у меня в голове. Несколько

минут я остаюсь в одном и том же положении, сидя на краю. Большое зеркало в

позолоченной раме, возможно, это окно для подглядывания, направлено прямо в комнату.

Смотрит ли Беннетт на меня из соседней комнаты?

Какое–то время я сижу, выпрямив спину, так как он мне сказал, не сутулясь. Колени и

лодыжки вместе, руки на коленях, пальцы сложены. Так я жду и жду его, мышцы на моих

плечах начинает тянуть. Тяжело оставаться на одном месте и не двигаться. Переводя

взгляд по комнате, я наблюдаю за происходящим вокруг из–под ресниц.

Роскошная кровать покрыта белым пушистым покрывалом и несколькими подушками и

подушечками. Кованые стойки, окрашенные в глянцевый белый, составляют основу

кровати. Балдахин свободно спадает тонкой просвечивающей тканью. Это не тот тип

комнаты, которую можно сделать себе в подземелье и где проводятся игры под названием

«жесткое господство». Эта комната больше подходит для сцены соблазнения с зажженным

свечами в витиеватых канделябрах, стоящих на нескольких столах вокруг. Помимо свечей,

здесь есть вазы со свежими цветами, а лепестки роз разбросаны везде по полу. Я

продолжаю блуждать взглядом. Эта необычная комната выглядит очень нежно. Чем

больше я смотрю, тем больше вижу.

На этой же стороне комнаты расположена ванна на медных ножках, напоминающих

когтистые лапы, спрятанная за полупрозрачным стеклом. Мягкие банные полотенца

развешены на, как я понимаю, подобии батарей, а полочки забиты всевозможными

принадлежностями для принятия ванны. Бутылка шампанского «Кристалл» охлаждается в

ведерке со льдом с рядом стоящими бокалами. Недалеко стоит чаша с клубникой. Ничего

не было упущено из виду в дизайне и оформлении мельчайших деталей во всей этой

комнате.

Пока я восхищаюсь предметами интерьера на другой стороне спальни, дверь напротив

меня открывается. В коридоре темно и я задерживаю дыхание в тот момент, когда Беннетт

входит через дверной проем. Его кожа блестит в мерцающем свете, скульптурные мышцы

его торса играют, когда он движется. Когда он подходит ко мне, напряженные мышцы его

плеч начинают играть и сокращаться.

Он двигается с кошачьей грацией, когда делает шаг вперед, идя на своих длинных,

мускулистых ногах, облаченный в кожаные штаны и я поедаю каждый сантиметр его

мускулистого тела. Одна рука, в которой он держит моток белой веревки, опущена вдоль

тела и веревка задевает его по бедру при каждом шаге. С тихим звуком «шлеп». Шлеп.

Шлеп.

В его глазах блеск и когда его взгляд встречается с моим, у меня перехватывает дыхание.

Невероятно сексуальный. О нет. О чем я думаю? Я не должна смотреть ему в глаза и

быстро опускаю взгляд на пол.

– Так, так, ну не прелесть ли ты? – произносит он хриплым голосом, который наполняет

меня, словно воздух, распространяясь внутри меня.

– Спасибо, Мастер. – Я напоминаю себе сидеть смирно. Ждать его указаний. Он стоит

передо мной и я дрожу в предвкушении.

– Маленькая саба, раздвинь свои ножки и покажи мне, что принадлежит мне. – Не глядя на

него, я раздвигаю ноги, и, прежде чем я успеваю подумать дважды, он встает передо мной

на колени и раздвигает мои ноги шире. Потирая большими ладонями мои бедра, он

медленно вдыхает, его плечи поднимаются и опадают, тогда как он ставит обе мои ноги по

разные стороны своего мускулистого тела. – Сегодня я заявлю на тебя права разными

способами. Ты удивлена обстановкой комнаты?

– Да. Это не то, чего я ожидала. Она чудесна. – Боковым зрением я вижу, как он поднимает

руку и достает что–то из серебристого металла.

Удерживая в руках, он показывает мне, поворачивая так, чтобы я смогла увидеть застежку.

– Ты будешь носить этот ошейник. Пока ты моя собственность, его нельзя снимать.

Никогда.

– Да, Мастер. – Я борюсь с желанием взглянуть на него. Его указания четко дают понять,

что я должна держать глаза опущенными, пока он не прикажет мне сделать иначе. Вместо

этого я смотрю на ошейник, который он сейчас расстегнул и держит в руках. Блестящий

металл и я бы даже поспорила, что это белое золото или платина. Он поднимает его и

подносит к моей шее, убрав волосы моего парика, пока застегивает замочек. Ошейник

тяжелый, хотя и не плотно прилегает к моей шее, тут же мои соски становятся твердыми,

когда его дыхание начинает ласкать мою кожу.

– Красивая... – слегка касаясь своими пальцами моего лица, его большой палец скользит

по моей нижней губе. – Ты будешь носить это как знак, что ты моя. Поняла? Хочешь

прикоснуться к ошейнику? Ты можешь сделать это.

Я глажу гладкий металл на моей шее.

– Мастер, я, кажется, понимаю.

Его прикосновения становятся сильнее.

– Пока ты носишь мой ошейник, здесь никто не тронет тебя. Ты неприкосновенна. Также

ты можете ходить и исследовать Дом без сопровождения и заходить в смотровые комнаты.

Запустив пальцы вдоль полоски металла, я понимаю иронию в том, чтобы ходить в

ошейнике, пока он дает мне свободу. Его доверие. Нося его ошейник, я признаю его

господство. Примитивное напряжение сжимается внутри меня. Расцветает что–то чуждое,

наполняя опустошенную часть меня, и у меня возникает вопрос, может, у меня

галлюцинации? Я чувствую это притяжение, это желание... которое я могу описать только

как форму эротической мольбы к нему.

Я разрываюсь. Я в замешательстве. Кто я? Точнее, кем я становлюсь?

– Мастер, – шепчу я.

– О чем ты думаешь? Посмотри на меня, саба.

– Я... – я поднимаю глаза, встречаясь с его обольстительным взглядом, который

захватывает или скорее проникает в меня с такой силой, что может раскрыть все мои

секреты. Мое сердце трепещет и я опускаю взгляд, но моментально он обхватывает и

поднимает мой подбородок.

– Поговори со мной.

Я не хочу, чтобы кто–то наблюдал за нами и все же я иду на это. Быть с Беннеттом в этой

комнате ощущается настолько интимно, что кажется не настоящим. Это тщательно

продуманная сцена на которой мы актеры. Ничего больше.

– Я запуталась.

– Да, я вижу. Это из–за ошейника или из–за меня... или нас?

Я не могу сформулировать то, что я чувствую в осмысленные слова. Я перевожу взгляд в

сторону зеркального окна.

– Пожалуйста, мы можем мы поговорить позже?

Он разворачивает мое лицо к нему и, когда наши взгляды встречаются, моргнув один раз

своими зелеными глазами, он кивает. Опустив голову, его теплые губы встречаются с

моими и он проникает своим языком в мой рот, поглощая мое замешательство, пока не

остается ничего вокруг, кроме нас двоих. Я закрываю глаза, обвиваю руками его шею и

легко растворяюсь в нашем поцелуе.

Он поднимает и несет меня, но мы не перестаем целоваться, даже когда он укладывает

меня на кровать. Обвив руками его шею, я изгибаюсь к нему навстречу, утопая в волнах

удовольствия, он прижимается ко мне.

***

Я почти на грани, когда поднимаю Ксавию, гладя ее плоский животик. Я опускаю

крошечные стринги вниз по ее бедрам, глядя... бл*я, не отводя взгляд на ее обработанную

воском голую киску, опуская кусочек кружева вниз к ее туфлям.

– Раздвинь для меня ножки, детка.

Соблазнительно, она разводит ноги в коленях, скользя пальцами по внутренней стороне

бедра и я напрягаюсь, мои мышцы становятся твердыми. Она раскрывает свою киску,

сводя меня с ума. Мой член болезненно увеличивается от вида ее розовых губок, гладких

лепестков, которые я жажду ощутить на вкус и ворваться в них так жестко, что она

закричит. На ней мой ошейник и сегодня я собираюсь завладеть ей. В большей степени

заявить на нее права.

– Перевернись, – приказываю и размещаю мягкую подушечку под ее бедрами, а затем

снова раздвигаю ее ноги.

Я беру веревку и делаю одинаковые петли. Сначала я завязываю узел в центре, затем

надеваю петлю на хорошо замаскированный фиксатор в изножье кровати для того, чтобы

закрепить ее. Я продеваю каждый конец веревки через кольцо в каждой части кровати,

глядя на поднятые вверх бедра Кса, и сжимаю челюсти от удовлетворения. Я удалю

анальную пробку, которая виднеется между ее ягодиц, а потом ее совершенная задница

станет моей, пока я буду трахать ее и наполнять своей спермой.

Держась за одну из ее стройных лодыжек, я оборачиваю веревку снова и снова, прежде

чем окончательно привязать ее. Я повторяю тот же способ завязывания веревки на другой

ее ноге. Подняв второй моток шелковой веревки, я иду к изголовью кровати и встречаюсь

с ее взглядом, беру ее руку и тяну. Ее глаза вспыхивают огнем, когда я оборачиваю веревку

вокруг ее предплечья вплоть до запястья и крепко натягиваю, используя безопасный узел.

Я размещаю середину веревки в фиксаторе, расположенном в изголовье кровати.

Склонившись над изголовьем, я поднимаю бровь.

– Попроси меня связать тебя. – приказываю я ей вполголоса.

Она ахает. Это ее последняя частичка, которая свободна и ее безусловная форма

подчинения. Это тест и она это знает.

– Пожалуйста... свяжите меня.

Я качаю головой.

– Громче.

– Пожалуйста, Мастер. – Она вытягивает шею и мышцы на ее спине напрягаются. –

Пожалуйста, привяжите меня к этой кровати!

Еб*ь, я люблю слышать, как она умоляет. Нежно я поднимаю ее запястье и целую ее руку.

– Ты идеальна.

С последним узлом, привязав веревку, я расправляюсь очень быстро. Она лежит

распластанная, полностью беззащитная и представляет собой шедевр. Долю секунды я

восхищаюсь тем, насколько красива Ксавия, полностью открытая для моего удовольствия.

Я проверяю веревки, они все туго натянуты. Я раздеваюсь, беру бутылку смазки и залезаю

на кровать. Сегодня вечером я собираюсь отшлепать ее ладонью, так как я заявляю права

на ее задницу. Я бросаю бутылку рядом со своим коленом и глажу руками ее ягодицы,

раздвигая их и достаю пробку.

– Дыши, – приказываю я ей. – И умоляй меня дать тебе то, что ты хочешь.

– Мастер, пожалуйста, трахните меня, – говорит она. Не один раз, а несколько.

Я провожу рукой по ее гладкой киске, раздвигая губки, и щипаю ее за клитор. Она

изгибается и я вставляю два пальца в нее, наслаждаясь тем, как она толкается и сжимает

меня внутри себя, издавая стон хриплым голосом. Я начинаю входить в нее все грубее,

глубже, пока она не начинает умолять меня о большем. Она мокрая, стенки ее влагалища

сжимают мои пальцы и мой член пульсирует в необходимости вонзиться в нее... овладеть

ей. Я сжимаю бутылку со смазкой, покрывая свои пальцы и член скользкой жидкостью.

Она открыта для меня и я не заставляю ее ждать.

Я двигаюсь пальцем в ее дырочке, скользя туда и обратно.

– Умоляй меня. Скажи, как сильно ты этого хочешь.

Подняв вверх бедра, она натягивает веревки руками.

– Пожалуйста, трахните мою задницу.

Ее подчинение – это мой наркотик. Глубокий стон, вызванный ее голосом и мольбой тела,

зарождается во мне и в тоже время мой член начинает пульсировать. Я вонзаю два пальца

в ее задницу и она задыхается, ее тело напрягается, и я напоминаю ей дышать, пока сам

вдалбливаю свои пальцы в нее, после чего вставляю еще два. Вынув из нее свои пальцы, я

придерживаю член, покрывая его смазкой, подношу головку к с ее входу и толкаюсь,

раздвигая ее ягодицы в тоже время входя в нее кончиком. Так. Бл*ь. Хорошо.

Мои мышцы напрягаются, когда я заставляю себя двигаться медленно. Я начинаю

выходить из нее и она сжимает попку, ее стенки сжимают словно тиски мою головку.

– Расслабься и позволь мне войти в тебя.

Я нагибаюсь, держась за Кса, и погружаю свой член в нее – она мягкая – я хочу большего.

Толкаясь вперед, она издает резкий звук, похожий на мяуканье, но я животное. Я хватаю

ее, обвивая изгибы ее бедер своими руками. Тяну к себе, я ввожу головку в нее.

Должен ощущать себя в ней по самые яйца, но она напряжена, она очень тугая. Я хватаю

смазку и наношу несколько капель на свою эрекцию и вдоль ее дырочки. Я ударяюсь

своими бедрами, входя всего лишь кончиком своего члена в нее, в то время, как инстинкт

дико врываться в нее становится все сильнее и сильнее и его становится труднее

игнорировать. Сдерживаясь, я чувствую себя, пи*ц, на грани.

– Будет больно. Это неизбежно, но после этого ты почувствуешь удовольствие.

– Сделай это, – шепчет она. – Жестко. Я хочу этого.

Бл*ь! Услышав ее просьбу о том, что я бы хотел предоставить ей, я содрогаюсь. Мой член,

словно из настоящей стали, в то время как я развожу ее ягодицы в стороны, глядя на свою

набухшую головку. Мои мышцы дергаются от того напряжения, что я сдерживал, но я

больше нет сил. Я подаюсь бедрами вперед, погружая свой член в нее.

– Боже, детка! – Она невероятно тугая. Скользкая. Идеальная.

Потянув вверх ее бедра, я погружаюсь своей длиной в нее дальше. Все мои мышцы

напряжены до тех пор, пока я полностью не оказываюсь в ее попке. Мои глаза

закатываются и на какую–то гребанную долгую секунду я оказываюсь окутанным ей и

глубоко вздыхаю, издавая первобытный стон.

Кса моя. Вся. Моя.

Она склонила голову на подушку и я медленно выхожу, наблюдая за своим членом, когда

он появляется на несколько сантиметров, затем я снова вхожу в нее. Жестко. Быстро. Я

продолжаю смотреть, как вхожу и выхожу на пару дюймов больше, долбясь в ее розочку.

Я вставляю свой член в нее, ударяясь яйцами о ее задницу и полностью выхожу, оставив

только лишь головку в ней, владея ей.

– Скажи это! – Мне нужно услышать ее мольбы быть оттраханной. Я шлепаю ладонью ее

по заднице скользящими движениями. Не один раз, а несколько.

– Сейчас. Пожалуйста, Мастер. Трахните мою задницу.

Мой член блестит, толстые и вздутые вены, эротично возбужденные, выпирают по бокам.

Я толкаюсь в нее, трусь о ее пухленькие ягодицы. С каждым толчком я шлепаю ее задницу

и заставляю ее умолять о большем. Я настолько повернут на наблюдении за своим членом,

который я дико вбиваю в розовую задницу. Я владею ей. Трахаю ее. Шлепаю ее с

выносящей мозг жестокостью, которую я жажду и она принимает это.

Я сильно ударяю пальцами по ее киске. Она мокрая, скользкая, умоляет о большем.

Вместе с ней мы достигаем грубого ритма, что заставляет кровать трястись и грохотать по

полу. Я трахаю ее пальцем, пока толкаюсь в нее сзади. Я почти рядом, чтобы кончить, но

мне нужно заставить ее разлететься вместе со мной. Я щипаю ее за клитор, подводя ее к

краю, где я жажду услышать ее крик боли и восторга. Этот граничащий с насилием трах

опьяняет меня и я наклоняюсь к ней, зацепившись пальцами за плечи, словно гонимый

зверь, вгоняя свой член в нее.

– Бл*ь. Ох, бл*ь! – Я грязно ругаюсь, в то же время врезаюсь в нее беспощадно.

– Пожалуйста. Мне надо кончить, – просит она, дрожа в то время, как ее мышцы

сокращаются и она выбивает мысли из моей головы и сперму из моего члена.

– Сейчас, детка! Откройся для меня. – Я падаю. С обрыва.

Оглушительная эйфория взрывается во мне, когда мы кончаем вместе. Я склоняюсь над ее

телом, мой взгляд застилает дымка настолько сильно, что я не могу четко видеть.

Опьяняющее удовольствия взрывается во мне, под моей кожей вспыхивает яркая вспышка

и я дрожу, чувствуя, что еще один яростный толчок спермы вылетает из моего члена.

Глава 14

ОРЕЛ ПРИЗЕМЛИЛСЯ.

Спустя неделю всевозможных причин для отмены встреч, я наконец–то шагаю по

лестницам О'Мэйли. Джекс здесь и он занят, оживленно разговаривая по телефону. Я

расстегиваю пиджак, перед тем как занять свое место, наблюдая за тем, как он держит

телефон рядом со своим ухом. Официант принимает мой заказ и пока я сижу, Джекс

закатывает глаза и говорит человеку на другом конце провода «До встречи!».

– Ты пришел раньше меня, – говорю я, взглянув на часы. Если честно, я изучаю

помещение, когда поднимаю глаза.

Он кладет свой телефон на стол и фыркает.

– Я не тот, у кого есть пунктик по этому поводу. Да ведь?

– Уверен, что ты планируешь свои интрижки на месяц вперед. Черт, мне жаль человека,

которому в конечном итоге ты достанешься. – Усмехаюсь, но я вполне серьезен. Он на

грани зацикленности, когда дело касается организации своей жизни, исключением

является его одного неспособность быть вовремя на обеденных встречах.

– Этот человек будет благодарить Бога, что я ему достался, – парирует он. – Я стараюсь

быть чуть ли не гребанным совершенством, так что отвали.

Он король все устраивать.

Не спорю.

Звонит его телефон, а я барабаню пальцами по столу, пока он разговаривает. К тому же, он

еще и любитель поговорить по телефону. Я поднимаю свой стакан воды и осматриваю

заведение. Наверху практически пусто и это чертовски странно. O’Malley’s – это место,

которое необходимо бронировать заранее, чистая случайность или благосклонность свыше

– вот, что поможет «застолбить» место на время ланча. Джекс всегда просит столик рядом

со стойкой, но не сегодня. Наш привычный столик там и там пусто, как и в большинстве

из кабинок.

Джекс все еще трещит по телефону. Так, бл*ь, я достаю свой телефон, щелкаю на

сообщения от своих сотрудников и отвечаю на три из них, продолжая наблюдать за тем,

что происходит вокруг нас. По прошествии пяти минут с момента моего приезда, верхний

этаж остается пустовать. Мы сидим рядом с черным входом в помещении, оформленном в

виде кабинок и ниш. Чертовски незаметные и сейчас мне интересно, кто еще

присоединится к нам. Чем более открытым я стараюсь быть, тем больше по иронии

судьбы я попадаю в передряги.

Джекс кладет трубку и вздыхает, переводя внимание на пару мужчин, в солнцезащитных

очках, только что вошедших в зал. Судя по их внешнему виду, скорее всего это Секретная

служба. Стандартная процедура, происходящая в Вашингтоне, и я, не обращаю на них

никакого внимания.

– Кстати о времени. Даже находясь здесь, ты все еще постоянно опаздываешь на обед, –

отвечаю я, взяв в руки меню. – Что такого особенного в сегодняшнем дне?

– Дело во мне, – мурлычет женский голос.

Я поднимаю голову и встречаюсь с пристальным взглядом Анжелы Уорнер, но вместо

того, чтобы поприветствовать ее, я свирепо смотрю на нее. Прошел почти год с того

момента, как мы с ней были вместе в Доме. И за последние две недели, она попросила о

трех встречах. Последняя из них была фикцией.

– Даже не поздороваешься? – Она приподнимает бровь. Я замечаю двух мужчин, которые

вошли несколько секунд назад и встали в стороне, но в прямой видимости от нашего

стола.

– Чего ты хочешь? – Мой голос лишен всяких эмоций, лицо нейтральное. Как–то давно я

узнал, что эта женщина любительница драм. Ее движения, словно битва между

стервятником, кружащим вокруг жертвы.

– Боже мой, Бен, – усмехается она. – Господи, что с тобой?

– Анжела. – Джекс встает. – Рад видеть Вас.

Я бросаю взгляд на него. Лучше бы он них... не собирался приглашать ее присесть за наш

столик.

– Сенатор Уорнер, на днях, Вы просили организовать еще одну встречу. Просто

любопытно, почему Вам необходимо встретиться со мной, учитывая мой забитый график.

– Мы можем поговорить сейчас, – предлагает она.

Двое мужчин в костюмах появляются около нее и говорят резким тоном по своим

телефонам.

– Орел прибывает. Повторяю, Орел прибывает.

Один из мужчин в костюме вытаскивает стул и она садится. Я напрягаюсь и смотрю мимо

нее на человека в костюме, затем обратно на Джекса.

– Бен, – он напряженно произносит мое имя. – Просто выслушай предложение.

– Серьезно, Джекс? – произношу я в полном недоумении, а затем повторяя снова говорю,

чертовски удивленно: – Серьезно!

Я собираюсь встать, но еще пара людей в темных костюмах подходят ко входу наверх. Они

своевременно отходят в сторону и появляется Габриэль Норт. Еб*ть!

– Сенаторы, спикер, – говорит Президент, ухмыляясь, прежде чем кивнуть мужчине,

стоящему рядом с ним. – Агенты, продолжайте. Сообщите, когда закончите.

Мужчины, находящиеся рядом с Президентом, осматривают все вокруг с внимательным

выражением на лице, в то время как еще одна группа, состоящая из трех человек с

собакой, натренированной на поиски взрывчатых веществ, так называемые важные

персоны в ФБР, обыскивают место на наличие этих самых устройств и взрывчатых

веществ.

Возвращается официант с напитком Джекса и моим, а также с привычной запечатанной и

охлажденной бутылкой «Серый Гусь» [Прим. пер. Grey Goose («Серый Гусь») – бренд

французской водки премиум класса] и охлажденными стаканами. Официант аккуратно

наливает в два стакана, поставив один перед Президентом, а второй перед Уорнер.

Агент подходит к столу.

– Все чисто, мистер Президент.

Норт кивает, поднимая свой бокал и окидывая взглядом сидящих за столом,

останавливаясь на мне.

– Неплохое представление вы устроили на прошлой неделе. Жаль, что вы и ваша саба с

недавних пор находитесь под пристальным вниманием. Вы будете сегодня в клубе?

– Нет. – Я встречаюсь с его взглядом, прикрытым тяжелыми веками; его глубоко

посаженные глаза смотрят в мои через стол. У этого человека есть право на частный

просмотр моих действий в качестве Дома. Я тянул до последнего, стараясь отклонять

предложение Джекса касаемо вечера среды и появившись в Доме с Кса прошлым

субботним утром, пока там никого не было. Если бы он был кем–то другим и моя саба

была кем–то другой, я бы поднял свой бокал и поболтал бы с ним. Выбрал бы время.

Пообедал бы, обсудил бы делишки на Холме и ушел бы восвояси. Но он хочет наблюдать

за нами с Кса – делать то, о чем я понятия не имею. Сомневаюсь, что это честная игра.

– Жаль, – замечает Норт.

Уорнер сидит рядом с ним и Джекс устроивший этот нелепый обед, прекрасно знает при

каких п*ц обстоятельствах мы с ней растались. На сколько кругов ада я спустился и куда

это привело?

– Очевидно, что вы инициировали эту встречу, – отвечаю я, поднимая свой бокал. –

Скажите мне, что это значит?

– Вы. И эта ваша саба. – Норт изгибает бровь, затем без промедления опрокидывает свой

напиток. – У меня есть предложение.

– Какое? – Сжав челюсть, я остаюсь на своем месте, обдумывая варианты. Так

называемый козырь из рукава выкинут на стол и теперь стоит вопрос не являюсь ли тем

единственным человеком, который сидит и ждет, когда будет выброшен следующий

козырь.

– От которого нельзя отказаться. – Это все, что он произносит.

Его откровенность ничто, но. Он прославился политической жестокостью, приравненной к

мастерской. Холодной. Ледяной. Норт из Детройта. Окончил Вест–Пойнт. Участвовал в

войне в Персидском заливе. Имеет репутацию человека, который одним ударом слева мог

в свое время вырубить противника. Мы принадлежим одной партии. Он женат, имеет

двоих детей и уже пять внуков.

– Подпиши это, – говорит он и вынимает из кармана сложенный листок бумаги. Он

пододвигает его через стол ко мне.

– Подпишу в случае, если это не имеет ничего общего с Вашим предыдущим

предложением. Нет, спасибо, – отвечаю я.

– Не имеет. – Он разворачивает салфетку, не поднимая на меня глаз.

В прошлую среду, он предложил мне карт–бланш, одноразовая сделка Белого дома, где он

поддержит меня, как Президент, если я позволю моей сабе отсосать ему. Он хотел ее,

стоящей на коленях перед всем клубом в главном вестибюле.

Я отказался от его предложения. Это был второй раз, когда мы общались с ним. Сегодня –

третий раз, и очевидно, он не принимает «нет» в качестве ответа. Другие мои партнеры

подпрыгивали бы от возможности продемонстрировать свои таланты. Быть под

пристальными взглядами – вот единственная причина ради которой мы открыли Дом. Но

что касается Кса – это совсем другое дело. Сегодняшний обед – это полностью еб*е

продолжение его предложения – но которого именно?

Я открываю бумагу и читаю Соглашение о неразглашении. Я не впечатлен.

– И что же это Соглашение о неразглашении включает в себя?

– Стоун, это... мне необходимы ваши услуги. Я привык к посредничеству в сделках, –

признается он и я качаю головой.

– У меня ничего нет, что я могу Вам предложить.

– Уверен, что есть.

Мысль о нем, сидящем в комнате, по другую сторону стеклянной стены и теоретически

наблюдающего за Кса... бам, бам, бам, стучит в моей голове подобно наковальне. Громко

колотится. Громко. Намного громче.

Такое ощущение, будто весь мир замедлил свое движение. Моя грудная клетка сжимается.

Вспышка ярости обвивается вокруг меня, словно колючая проволока.

– Я собираюсь получить то, что я хочу, – огрызается он.

– Ваше мнение, – отвечаю я, и этот острый, как нож страх, просачивается, скользя словно

змея, прорезает мглу и каждая жилка каждого мускула в моем теле сжимается. Я сжимаю

пальцы в кулак. Пальцы впиваются в ладонь и я поворачиваюсь.

Официант возвращается к столу, широко улыбаясь, и спрашивает:

– Могу я принять Ваш заказ?

Одновременно, Джекс наклоняется, протягивая мне ручку и шепчет. Низким. Сдержанным

голосом.

– Не. Спеши.

Сжав челюсть, я коротко киваю. Ничего больше. Ему повезло, что я не надрал ему задницу

и не ушел. Но моя мать воспитывала далеко не глупого сына. Лидер свободного мира, если

бы захотел, смог бы заставить меня уйти. Засадить в тюрьму и надолго. Не задавая

никаких вопросов. Я не так уж и сильно зол на себя. Настоящее дерьмо, и я начинаю

врубаться... мои мысли, подобно кирпичикам складываются воедино.

В этой игре становится понятно, что хочет Норт и какова цена. Не то, что я веду

развлекательную передачу. Я собираю самое драгоценное из самого драгоценного. Время.

Я подписываю и бросаю соглашение рядом с локтем Норта, пока он заказывает обед.

– Вегетарианская лазанья. На гарнир. Брокколи на пару. Салат. Свежий лимон. Она будет

тоже самое, – говорит он монотонно и что–то щелкает у меня в мозгу. Уорнер не ест

овощи. Вернее, когда я ее знал, она была категорически против веганов. Была всю свою

жизнь. Возможно, это может объяснить, почему она вдруг похудела и начала выглядеть

изможденной.

Джекс делает свой заказ официанту. Я следующий. У меня, блять, нет аппетита.

Я заказываю как обычно. Бифштекс. Средней прожарки. Без картофеля. Салат. Заправить

маслом и уксусом. Бутылка Сан Пеллегрино.

Глаза президента метнулись к Уорнер. Ни тени улыбки. Он наливает ей еще выпить, потом

поднимает бокал в ее сторону, чтобы она взяла его из его рук. Сто к одному, она его саба.

Меня это мало волнует, разве что... дерьмо! Я могу ввязаться в это лишь для того, чтобы

увидеть, как это будет сыграно. Стиснув зубы, я поднимаю свой бокал. Запрокидываю

свой напиток. Я смотрю через стол на президента и наши взгляды встречаются. Я не

отворачиваюсь, вспоминая его последнее предложение, которое я отклонил. Я готов

перекинуться через стол и разбить его наглый еб*ник, если он думает, что он может

загнать меня в угол и заставить меня принять сделку.

Официант уходит и Джекс берет на себя роль переговорщика. Прекрасно зная, что он

будет выступать в качестве докладчика на Южном крыле. Теперь он является

переговорщиком в закулисных играх.