Пташка (СИ)

Глава 19

— Зачем ты меня искал? — Этьен из одежды нацепил на себя только светло-голубую рубашку, почти белую, да и ту не застегнул ни на одну пуговицу. Один рукав закатался, обнажая руку до локтя. Этьен уселся на кровать и потянулся всем телом к Генри, почти ложась на него. Снова.

В маленькой комнатке было душно и воняло спермой. Окно было плотно закрыто, дверь тоже.

— В смысле? — лениво поинтересовался Генри. Он запустил свою руку в волосы Этьена и теперь что-то делал с ними. Этьен устроил свою голову у Бартона на животе. Живот был у него классный — такой твердый, накаченный. Этьену казалось, что еще немного и там появятся кубики.

Этьен закрыл глаза, причмокнул, как будто съел что-то сладкое и вкусное. Он был почти довольным.

— Стефан говорил, что у тебя было, кому вставить. И ты мне сам говорил. Тогда.

— Что я тебе говорил?

— Что я шлюха, а ты со шлюхами не хочешь водиться.

— Такого не было.

— Я общий смысл передаю.

Руки Бартона перестали перебирать его волосы, потом резко потянули за пару прядок, и Этьен скривился от неудобства, но с места не сдвинулся.

— Я такого не говорил. — Повторил Генри. — Ты все не так понял.

Этьен завозился.

— Тогда я вообще ничего не понял.

Этьен встал. Генри заплел его волосы в дряхлую некрасивую косичку. Этьен со злостью ее расплел и соорудил на голове тугой хвостик, чтобы волосы не лезли в глаза. Сегодня было не до красоты.

Он начал собираться, натягивая на себя одежду. Еще надо было домой заехать и переодеться, а то ночью стало заметно холоднее, и Этьен попросту боялся окоченеть за ту пару часов, пока опять будет возиться с новой партией.

— Ты уходишь? — Генри встревожился. Сел.

— Да.

— Куда?

— Не твое дело.

Генри поймал его за руки, когда Этьен был почти готов. Вопросительно заглянул в глаза. С намеком, любопытством, страхом и даже с небольшой угрозой.

Этьен прицокнул языком, покачал головой.

— Я перед тобой больше не отчитываюсь, Бартон. Я вообще тебе больше ничего не должен. А то, что мы с тобой трахаемся, так это тебе прав никаких не дает. Тем более руки распускать. — Этьен посмотрел на свои запястья, которые Генри крепко сжимал и отпускать не собирался. Вырваться тоже бы не получилось — Генри был сильным, ловким. А Этьен был маленьким. — Не принимай все так близко, Бартон, — заговорил Этьен тише, — там я спал с тобой, потому что без вариантов, а любви никакой не было.

Этьену показалось, что Бартон сейчас его ударит, отшвырнет прямо в стену или сразу же убьет.

— А сейчас почему? — тихо спросил Генри, осторожно ослабляя хватку. Теперь Этьен сам держал руки согнутыми в локтях и не отпускал их.

— Ну, — Этьен призадумался, — ты красавчик.

— Врешь.

— Да не скромничай сильно.

— Я не об этом. Ты меня любил.

— Нет! — Этьен засмеялся. — Любил? Любят, Бартон, редко. Когда любят, наверное, и сдохнуть друг за друга не жалко, да? — Этьен погладил его пальцами по скуле. — Я к тебе лишь привязался, а ты меня кинул.

— Я знаю, чему верить. — Генри качнул головой. — Ты просто все еще злишься.

— Дошло?

— Ты со мной не только трахаешься. — Генри сморщился на последнем слове. — Я бухло покупаю, а ты его выливаешь; ты кота моего кормишь, когда я забываю; ты вчера даже убраться здесь пытался.

— И что?

Прекратить плеваться ядом просто так и сразу не получалось. Этьен чувствовал, что проигрывает этому новому не-совсем-уже-эгоисту Генри, но от этого только злился.

Но Этьен боялся того, что Генри так много пил.

Этьену было жалко голодного кота, а руки сами тянулись протереть слой пыли на полках.

Генри не отвечал. Он отошел от Этьена и выключил небольшой светильник. В комнате стало темно, в окно светила полная луна, на карнизе блестел снег. Генри тут же включил люстру под потолком. Вся маленькая комнатка вспыхнула светом. Этьен прищурился.

Генри в тишине сел на кровать.

— Ты врешь. — Повторил он.

— Вру. — Согласился Этьен. — Я часто вру.

Он вышел в порог. Всего несколько шагов по этому склепу, где жил Генри. У Этьена на новой съемной квартире как раз ванная была таких же размеров.

— Куда ты? — Генри вышел следом за ним, смотрел, как Этьен в спешке натягивает слишком тяжелые, но зато теплые ботинки.

— Не твое дело. — С расстановкой повторил Этьен. А потом решил сильно не выделываться. — У меня дела важные.

Он ушел. Этот разговор не был первым, не был и последним. Генри еще спросит, какие дела у Этьена в первом часу ночи.

А у Этьена целая куча ворованных тачек. Потом деньги за эти тачки, которые нужно протащить через кучу счетов. Затем — тревожные мысли об отношениях с Максом и Йеном до утра и попытка убежать от них с помощью мета. И так по кругу.

Генри догадывался обо всем. И о тачках. Вот это бесило.

Этьену двадцать три. Это возраст. Это очень много, это уже где-то «прощай молодость». Накануне Этьен уже согласился с Генри в том, что он к нему что-то чувствовал. Тогда это было очень странно. Генри пек блинчики. Самые настоящие блинчики, которые были круглыми и оранжевыми. Этьен смотрел на них с удивлением, и почему-то хотелось то смеяться, то плакать.

Это было ближе к вечеру. Генри только что отоспался после ночных дежурств в том самом клубе. Этьен тоже отсыпался. Генри уволок его из «Неона» — места своей работы — под утро. Этьен, за неимением возможности напиться, накурился травы. Но к таблеткам не притронулся, как и обещал.

Генри пообещал сдать его обратно за решетку, Этьен закатил слезную истерику, укусил Генри, но потом они быстро перепихнулись и Этьен успокоился.

Теперь Генри смеялся над ним, а из квартиры на полном серьезе не выпускал. Генри испугался, когда узнал про травку, но пока не догадывался, что в куртке у Этьена лежит еще один косяк.

Но Этьен как-то быстро растаял. Он никогда не мечтал о доме, чае с блинчиками, об альфе в протертом фартуке с растрепанными после сна волосами, но это впечатляло. Потому что это Этьен видел впервые в своей жизни. Сэм никогда не готовил ему. Они вообще никогда сами не готовили.

Генри заботливо споил ему таблетку, но голова все равно раскалывалась. Со вчерашнего дня Этьен помнил шумную компанию, в которой он оказался, помнил, что там был Кит, и они даже вроде поругались, помнил, как Бартон за шкирку закинул Этьена в свой облезлый автомобиль, на пару минут показывая прежнего Бартона — злого и нехорошего.

Генри опустил перед ним чашечку с джемом, горячий чай. Этьен хотел хотя бы кофе.

— Мне домой надо. — Скромно сказал он.

— Переночуешь тут.

Они только что встали, но на улице уже снова темнело.

— У меня… работа. — Соврал Этьен. Странное дело, но он чувствовал себя виноватым за вчерашнее. Видимо, Генри еще выбесило и то, что Этьен на его глазах лизался с каким-то молодым пьяным парнем, одним из большой компании приятелей Кита.

— Насчет твоей работы. — Генри пересел на соседнюю табуретку. Шатающуюся, так что Бартон чуть было сразу и не слетел. Но удержался.

— Так, — Этьен извозил блинчик в джеме и теперь постепенно откусывал от него, оставляя руки липкими, — это совсем тебя не касается, потому что ты чертов законник, хоть и бывший. И ты прав, что столько бабла за честный труд не дают, поэтому тем более не спрашивай ничего, чтобы мы с тобой лишний раз не ругались. — Этьен пожевал блинчик, облизал пальцы. — Вкусно готовишь.

Генри хотел открыть рот.

— Не читай мне нотации, — с усталостью попросил Этьен, — я их уже слушал. И я не собираюсь жить в нищете. Мне или так, или совсем никак, разве что подохнуть.

Генри ему не поверил, но не стал спорить. Но и Этьена никуда не отпустил. А Этьен и не старался. Они еще пару раз полюбили друг друга в продолжение вечера, пока не закончились резинки. Ночью Этьен обнял кота, привалился к боку Бартона и с довольной ухмылкой сразу же заснул.

А утром Генри уже начал заливаться соловьем. Стаскался с Этьеном до его квартиры, позаглядывал во все пыльные углы, прокомментировал весь этот бардак, но сказал, что не сильно и удивлен.

Потом Генри сводил его в дешевенький ресторанчик, выпил большую кружку пива и даже прихмелел. Хотел заказать еще.

— Не надо. — Попросил Этьен.

Бартон улыбнулся:

— Вот, видишь, а говоришь, что не любишь.

Этьен не ответил. Даже немного смутился, а Генри чему-то улыбнулся. Пива не заказал.

Вышли на улицу перед самым закрытием. Было тепло, и даже снег не падал. Улицы были в огнях, неподалеку собралась веселая толпа и что-то праздновала.

— Может, в клуб. — Предложил Этьен. — В «Неон» твой или на остров, там что-нибудь найдем.

— Нет. — Генри качнул головой.

— Хочешь в стриптиз, — снова предложил Этьен, — попялишься на омежек голых, а я пока с Йеном поговорю.

Они дошли до машины Генри. Пиликнула сигнализация. Этьен хмыкнул — что есть такая сигнализация, что нет, если бы захотели угнать это чудо, то угнали бы в два счета. Вот только на это корыто никто не позарится.

— Этьен, — Генри уставился на него, — передохни от своих загулов.

— Ты просто ревнуешь, — Буркнул Этьен, — ко вчерашнему пацану и к Йену.

Генри поехал куда-то.

— Ты пьяный. — Продолжил Этьен. — Мы сейчас куда-нибудь вылетим и разобьемся из-за тебя. Вот и вся твоя любовь ко мне. Ты не смейся, Генри. Ты меня никуда не пускаешь, а Макс там уже, может, от меня избавиться решил. Пристрелить там, или тормоза подрезать. Или посадить. Он бы рад был.

Этьен стянул с головы шапку и прикурил.

Они выехали на шоссе, поехали в сторону моста на остров.

— Я тебя не держу. — Отозвался Бартон. — Я как раз и боюсь, что уйдешь ты и не вернешься. Что тебя там Макс какой-нибудь…

— Он меня трахнул, он Сэма моего убил.

— Я читал про Сэма… твоего.

— И что там начитал?

— Кто-то сильно постарался его вытащить.

— Родители. — Этьен кивнул. — А убить его никто не постарался?

— Несчастный случай.

— Конечно. — Кивнул Этьен.

— Я не думаю, что он тебя любил.

— А это не твое дело.

Генри остановился на мосту. Прямо между двумя берегами. Позади — город, впереди — тоже город. А здесь только фонари в несколько рядов и темная река. Она и зимой здесь не замерзала.

— И что мы здесь забыли? — Генри не ответил, вылез из машины. Он стал мрачным, улыбаться перестал. Перелез через ограждение и прислонился к кованым перилам. Этьен тоже вылез. — Ты обиделся, что ли? Из-за Сэма?

Генри отрицательно покачал головой.

— Ага, не ври.

Он подошел к Генри сзади и обнял его, уткнулся носом в спину, в мягкую куртку. Почувствовал, как Генри слегка сжал его руку.

— Мы со Стефаном много разговаривали. — Произнес Генри.

— Когда?

— Давно, когда мы с тобой были. И он просил, чтобы я тебя резко не кидал, когда надоест.

— Вот так?

— Ты выл ночами. — Вроде не вопрос, а Бартон напрягся и замолчал, ожидая ответа. Этьен сам не знал. Он ревел, конечно, но не выл. Это был уже перебор. Если бы он выл во весь голос, его бы побили за это.

Этьен развернул Генри к себе лицом, посмотрел на него снизу вверх. Потянулся и легко поцеловал в губы. Просто чмокнул и сразу отстранился.

— Не бери в голову. — Попросил он. — Хочешь косяк?

Этьен достал из кармана белую толстую сигарету. Немного неаккуратную, но здесь платили не за внешний вид.

— Ты псих. — Бартон выпучил на него глаза. — Отдай сюда. Выкинь, быстро!

Этьен извернулся, отскочил и отошел на пару метров. Косяк спрятал за спину. Улыбнулся.

— Ну же, Бартон, побудь плохим мальчиком.

Генри устало опустился на ограждение, уставился в темнеющие пространство реки. Одна из проезжающих мимо машин загудела.

Этьен еще с полминуты простоял в сторонке с ухмылкой. Генри же не мог так просто сдаться. Потом прикурил. Один раз затянулся и чуть не закашлялся, но сдержался. Глаза заслезились.

Этьен медленно подошел к Генри. Сел рядом. Еще раз затянулся. Коротко, чтобы надольше хватило. Раз на десять, к примеру.

— На. — Протянул сигареты Генри.

Тот отмахнулся:

— Отстань.

— Да попробуй немного, трава слабая.

Генри сделал затяжку. Закашлялся, заматерился. Этьен еще больше засмеялся.

— Знаешь, это же традиция, в юности травку попробовать, но я к военным после школы пошел, а там все строго. Но мы с другом в старших классах один раз накурились. Мне не понравилось.

— А мне нравится. — Весело отозвался Этьен.

— Вот это и страшно.

Вдвоем они быстро докурили, выбросили совсем короткий бычок в воду и сели снова рядышком. Этьену было тепло и хорошо. Генри его гладил по спине. Справа и слева горели огни города. В небе снова стояла луна. Почти полная.

— Я тебя сейчас люблю. — Протянул Этьен.

— Потому что накурился, вот и любишь. — Грусно ответил Генри.

— А ты меня всегда любишь?

— Да. — Генри пожал плечами. — Я тебя всегда люблю.

— За что? — спросил Этьен, но ответа так и не получил.

Снова замолчали и принялись смотреть на пейзаж. Бартон расстегнул свою куртку и пустил к себе Этьена, как птенца какого-то. Этьен потерся об его бок щекой. Было хорошо. Кожа Генри горела, крепкий запах альфы окутывал и создавал редкое ощущение защищенности.

Приехали копы. Вдвоем, как и в кино показывали. Патрульная машина остановилась прямо перед ограждением, обдав их ярким светом фар. Этьен почти задремал, а они разбудили. Генри встал, пошатнулся, чуть не упал, но удержался за перила.

— Что вы здесь делаете? — спросил один из патрульных, с большими седыми усами.

— Сидим.

— Машина ваша?

— Моя. — Генри перестал шататься. Этьен с интересом посмотрел на его зрачки. Ненормальные зрачки. Зря он Бартона накурил.

— Парковка на мосту запрещена. — Безразличным, но злым тоном сказал коп. — Эй, — он тряхнул Этьена за плечо, — заснул?

— Нет. — Этьен лениво повернулся.

— Совершеннолетний?

Этьен засмеялся. Это был хорошенький вопрос.

— Мне двадцать три долбаных года. — Сквозь смех ответил он. Генри закивал, подтверждая. — Как думаете?

— Документы есть?

Этьен с собой документы не таскал. Никто их не таскал. Но ответить что-либо он не успел — подошел второй коп. Молодой и наглый. Это сразу видно было.

— Да они под кайфом. — Он потрепал Этьена за плечо. Этьен на этот раз дернулся, вскочил и вцепился в Генри, слегка показав наглому альфе зубы.

— Вызывай эвакуатор. — Распорядился старший. — Этих в участок.

Через час Генри с тоскливым видом стоял около решетки. Этьен уселся на скамейку и пытался думать. Но из-за травы не получалось, лишь пробивало на тихий смех. Даже не хотелось думать, почему это их задержали и засунули в одну камеру.

— Расслабься уже, Бартон. — Протянул он с новой порцией смеха.

— Тебе не привыкать, да? — раздраженно спросил Бартон. — Смешно.

Этьен встал и подошел к решетке, выглянул в коридор, но никого не было, только горящая лампочка. Этьен повис на Генри.

— Давай здесь трахнемся. — Предложил он.

— Помолчи лучше. Пожалуйста, помолчи.

Этьен разочарованно вздохнул. Щелкнул Генри по носу.

— Ладно, не кисни. Нас утром выпустят.

— У тебя все так просто. Слушай, — Генри склонился над ним, слегка только приобняв. Даже про свое такое болезненное заточение забыл, — нормальный момент уже прошел, а это место не очень… подходящее, — он улыбнулся, — но сегодня нам здесь и ночевать.

— Все-таки трахнемся?

— Замолчи. Я не об этом. — Бартон полез в карман. — Я на мосту хотел, но не успел. Да и не знаю, стоит ли, но я очень хочу… Хорошо, что во внутренний карман спрятал, не забрали. Вот, без коробочки, извини, но коробочку не успел. Этьен, это… возьми.

Бартон достал из кармана маленькое колечко. Тоненькое и миленькое. Бартон нервничал. Голос дрожал, кайф совсем отпустил, только кадык дрыгался и жилка билась.

Этьен уставился на колечко.

— Думал, я тебя без подарочка оставлю? — Бартона передернуло. — Выходи за меня.

Этьену показалось, что он ослышался. Не мог Генри ему такое предлагать. У них же были ужасные отношения.

— Спрячь и забудь.

— Этьен?

— Нет. Ты совсем с ума сошел? — он огляделся вокруг. — Мы в сраном участке в заблеванной клетке сидим!

— Я на мосту хотел.

— Да не в этом дело! Я не хочу замуж!

Бартон чуть не заплакал. Его пробрало. Он всунул колечко Этьену в руки и отошел к скамейке, сел на нее.

Ну не мог же он вправду надеяться на что — то. Этьен ему это каждый день прямым текстом говорил. Брак — это совсем что — то из другой оперы. Не про него и не для него. Оно и Этьену не надо было. Брак — это сидеть дома, ждать мужа и рожать детей. Этьена от одной такой мысли мутило.

— Забери его. — Он силой всунул Генри в руки колечко. — И не кисни. Ты сразу знал, что я обо всем этом думаю.

— Была надежда.

— Дрянская вещь — ваша надежда.

Этьен спал, устроившись в углу с ногами на лавочке. Разбудил его громкий голос. Этьен тут же продрал глаза. Уставился на полненького офицера, который открывал решетчатую дверь. Генри рядом с ним не было.

— Мелкий, — позвал его офицер, — выходи.

— А Бартон где? — Этьен медленно встал.

— Какой еще Бартон?

— Альфа со мной был.

Этьен вышел, хотел отойти подальше, но его резко уткнули мордой в решетку, схватили за руки.

— Отпустили этого придурка еще с утра. Уходить не хотел, представляешь?

Толстячек закрыл дверь и потащил Этьена по участку. Копов здесь было многовато, были некоторые из гражданских. В окно светило зимнее утро. Зашли они в небольшой кабинет. Все в нем было так, как бывает в казенных местах. У наглухо закрытого окна стоял альфа. Воняло от него уж сильно альфой. Но лет ему было уже явно за сорок. В черных волосах лежали белые седые, костюм тоже был в тему: черные брюки, белая рубашка. И совсем без галстука.

Они остались одни. Этьен уже почувствовал, что сейчас будет несладко.

— Этьен Бьерре? — спросил альфа.

— Ну. — Этьен осторожничал. Это тебе не парень из бара, которого можно послать.

— Адам Бек. — Тот подошел к столу. Глаза тоже были темными. — Борьба с организованной преступностью. Знаете такую контору?

— А от меня что надо?

— Поговорить надо. Просто поговорить. — Альфа положил ладони на крышку стола.

— А если я не хочу?

— Выпишут пропуск, и пойдете по своим делам.

— Вот так и сделаем. — Этьен позволил себе улыбнуться, покачался с пятки на носок.

Альфа сам что-то чиркнул на бумажке, но не отдал.

— Присядете?

— Я же идти могу?

— Один вопрос.

— Ну?

— Йен Джон Рассел. Знаете такого?

Это было все интересней. И страшней. Собственно, может и вправду можно уйти? Или играют? Но этот человек не был простым полицейским, он был покруче.

— Знаете. — Заверил сам Бек. — И что вас связывает?

— Мы с ним спим.

— И все?

— А должно быть что-то еще?

— А тот альфа, с которым вы вчера были?

— С ним мы тоже спим. — Этьен улыбнулся. — Но это еще не карается. — Он протянул руку. — Давайте свой пропуск, я пойду.

Альфа отрицательно качнул головой, снова положил бумажку на стол. Этьен сник и испугался. Голова закружилась, ножки почти подкосились от страха.

Этьен засунул руки в карманы куртки. Нужно было быть уверенней. А хотелось убежать и спрятаться. В кармане лежало колечко. Генри оставил.

Адам Бек вздохнул, как будто его тут все уже достали своим враньем. Начал заумным голосом:

— Генри Бартон был заместителем начальника колонии, где вы отбывали срок за угон.

— Разбой. — Поправил Этьен.

— Угон, сопряженный с разбоем. Теперь этот Бартон таскается с вами ночами по городу и употребляет какую-то дрянь. Но это все мелочи. Вот мне очень интересно, что Рассел нашел себе в любовники именно такого человека.

— Какого? — резко спросил Этьен.

— Который угонял машины. И в тоже время он сам давно крутится во всем этом.

— Вот видите, на интересах сошлись.

— Так вы этим все еще занимаетесь?

— Я этого не говорил.

— Общие интересы. — Напомнил альфа. Он обошел стол, теперь стоял еще ближе.

— Меня интересуют машины, но не в этом смысле.

— Обученный автомеханик, конечно.

Этьен кивнул. Бек снова взял пропуск и смял его в руке, все не отдавал.

— Был уже не один вопросик. — Напомнил Этьен и протянул руку за пропуском. Рука дрожала, было страшно. Альфа это заметил и усмехнулся. Пропуск отдал.

— И чем же деньги на жизнь зарабатываете? — спросил он гаденько.

— Йен в состоянии меня содержать.

Альфа кивнул.

— Можно идти?

— Иди. — Он снова улыбнулся. Понравился альфе этот разговор. Этьен схватился за дверную ручку. Снова раздался голос. — За полтора года могли бы чем-нибудь полезным заняться.

— Полтора года — небольшой срок. — Заметил Этьен. — Займусь когда-нибудь.

— Да, небольшой. Вот лет в двадцать срок — это большой.