Пустая точка . Point Blank (Фбр-триллер, №10)

Дикс сказал: «Зная Рут всего три дня, ребята, вы уже можете понять главное качество успешного охотника за сокровищами: нужно верить. Нужно быть неисправимым оптимистом и уметь переносить множество разочарований». Он поднял бровь, глядя на неё. Рут смотрела на него, откинувшись на спинку стула, сплетя пальцы на худом животе и закатав длинные рукава до локтей.

Она начала что-то говорить, но обнаружила, что сначала ей нужно прочистить горло.

«Ну да, это все», — призналась она.

«Так ты думаешь, что золото все еще там, Рут?» — хотел узнать Роб.

Она кивнула. «О да, он там. Кажется, он был в кожаных мешочках, в нескольких, и некоторые из них порвались, и монеты рассыпались. Но самый большой тайник там, он всё ещё ждёт».

Дикс поднялся. «А теперь пора заказывать морковный пирог из «Милли Дели».

Вы можете каждый взять по кусочку, тогда это

Пошёл делать уроки. Нам тут тоже есть чем заняться.

Роб остановился на нижней ступеньке лестницы, чтобы сказать Рут, что сегодня приходил Билли Макклеланд, чтобы починить оконную раму в его спальне.

«Холодные утечки больше не слышны», — сказал он ей. Когда мальчики отошли, четверо взрослых переместились в гостиную, взяв с собой кофе и чай. В доме было тепло и тихо, если не считать храпа Брюстера, сидевшего на почётном месте на коленях Рут. Савич начал: «Итак, Дикс, ты рассказал нам, что врач в больнице округа Лаудон провёл токсикологический анализ Рут, когда её поместили. Ты уже слышал от него?»

Дикс кивнул. «Вообще-то, это звонил судмедэксперт. Он проверил остатки твоей крови, Рут. В твоём организме был тот же препарат, что и у Эрин Бушнелл, — препарат под названием BZ».

Шерлок сказал: «Я мало что об этом знаю, но, кажется, это газ, который использовали во Вьетнаме и который воздействует на нервную систему. Он рассказывал вам об этом подробнее, шериф?»

Дикс на мгновение замолчал и улыбнулся ей. «Вообще-то, Шерлок, пока варилась кукуруза Савича в початках, я нагуглил это в интернете. Я распечатал часть, чтобы ты мог посмотреть позже. Официально это называется хинуклидинилбензилат, но по понятным причинам его просто называют BZ. Это газ без цвета и запаха, обычно выпускаемый в виде аэрозоля и разработанный для военных в 1960-х годах. Он действует довольно быстро, вызывая учащенное сердцебиение, затуманивание зрения и нарушение координации. Необычно то, что это то, что называют психохимическим веществом — оно влияет на восприятие и мышление, вызывает галлюцинации, спутанность сознания, забывчивость и, в конечном итоге, ступор.

«Однако BZ оказался не слишком полезен на войне, поскольку его последствия непредсказуемы: от всепоглощающего страха и паники до всеобщей ярости, которая заставляла солдат, подвергшихся воздействию, атаковать, не заботясь о собственной безопасности.

«В восьмидесятые годы русские использовали против афганских партизан вещество, похожее на BZ, и вот что...

Возможно, они закачали этот газ в театр во время захвата заложников в Москве, вероятно, в очень высокой концентрации, потому что в результате погибли сотни людей».

«Но Эрин не была мертва, когда ее зарезали», — сказал Шерлок.

«Нет, но в ее организме его было много, больше, чем в твоем, Рут.

Из того, что вы рассказали нам о том, как вам было страшно в той пещерной комнате, как вы представляли себе, Бог знает, что будет после вас, я ненавижу

Подумайте, через что прошла Эрин Бушнелл».

Рут глубоко вздохнула. «Так что, похоже, я не просто сошла с ума. Но как вообще можно раздобыть такой газ?»

Дикс пожал плечами. «Медэксперт сказал, что подобные химикаты можно приобрести у фармацевтических компаний и в интернете. Судя по всему, они используются в каких-то законных исследовательских целях. Это достаточно необычно, чтобы привлечь внимание, но вряд ли BZ получен из чистого местного источника, который позволил бы опознать нашего убийцу».

Савич кивнул. «Поскольку ты получила меньшую дозу, чем Эрин, Рут, на тебе, вероятно, отразились остатки газа, который он применил против неё. Возможно, он вернулся позже, чтобы проверить свою работу, и нашёл тебя в панике, возможно, без сознания. Может быть, он ударил тебя по голове, а может, обнаружил, что ты уже ранена, и вытащил тебя оттуда».

«Но почему бы просто не убить меня и не оставить там с Эрин?»

Савич медленно произнёс: «Потому что это была её могила, Рут, а не твоя. Всё её».

«Это было бы очень круто, Диллон».

«Да», сказал он, «так и будет».

Шерлок наклонилась вперёд, держа чашку на коленях. «Так ты думаешь, что эта идея с гробницей как-то связана с тем, что он её бальзамировал?»

Дикс сказал: «Доктор Химпл сказал, что на самом деле он её не бальзамировал. Он сказал, что это была самая странная вещь, которую он когда-либо видел. Я постараюсь объяснить это правильно». Дикс вытащил листок бумаги из кармана рубашки, внимательно посмотрел на него. «Итак, когда похоронное бюро бальзамирует тело, они делают небольшие надрезы на сонной артерии и яремной вене, вставляют трубку в сонную артерию, чтобы закачать бальзамирующую жидкость, и сливают кровь через яремную вену. Для полной дезинфекции и консервации тела требуется около трёх галлонов бальзамирующей жидкости. Они также помещают жидкость в полости тела — смесь формальдегида, метанола, этанола и других растворителей.

«Дело в том, что наш убийца не выполнил свою работу тщательно. Он сделал небольшие надрезы на сонной и яремной вене, влил туда около галлона бальзамирующей жидкости, дал немного крови стечь из яремной вены и на этом закончил».

Шерлок медленно произнёс, глядя в камин: «Значит, он либо не знал, как правильно выполнять эту процедуру, либо это был какой-то ритуал, достаточный, чтобы дать ему почувствовать вкус процесса, дать ему удовлетворение».

Савич кивнул. «Да, и он её положил. Возможно, он считал это частью церемонии, проведённой с большой серьёзностью, почти благоговением. Возможно, он хотел сохранить тело на какое-то время, прежде чем где-нибудь его похоронить».

Дикс сказал: «Мне это не нравится. Ритуал? Я думал, этот парень, возможно, делал это раньше, но надеялся, что ты не согласишься».

«Мы не знаем наверняка, Дикс, но у него есть все признаки», — сказала Рут.

«Доктор Химпл сказал вам, были ли зашиты места разрезов?»

«Нет, не думаю. Но он упомянул, что на ножевой ране в груди не было крови; её просто протерли тампоном».

«Значит, это часть ритуала», — сказала Рут. «Он проделал безупречную работу. Итак, Дикс, есть ли в Маэстро похоронные бюро?»

«Конечно. Томми Оппенгеймер — директор похоронного бюро «Peaceful Field» на Бродмур-стрит. Он

Муж моей заместительницы Пенни, хороший парень, немного нервный, чрезмерно опекает Пенни, но ничего. Я спрошу его, обращался ли он к кому-нибудь с вопросами о бальзамировании или слышал ли он, что кто-то в его компании упоминал о каких-либо странных сотрудниках, которых они, возможно, уволили сейчас или недавно.

Шерлок сказал: «Если бы я был тобой, я бы велел доктору Химплу пригрозить всем своим санитарам пытками и расчленением, если кто-нибудь из них откроет рот и расскажет, что обнаружит в ней бальзамирующие жидкости».

Дикс покачал головой. «Невероятно, этот псих действительно провёл над ней обряд бальзамирования. Её родители никогда об этом не узнают».

Шерлок сказал: «Тебе следует лично пойти и поговорить с техниками, Дикс.

Это может продлить тайну, особенно если вы будете винить их в том, что родители узнают об этом, и в том, что это с ними может произойти. Диллон привлечёт Макса к процессу бальзамирования и выяснит, встречался ли этот почерк раньше.

Дикс потянулся, скрестил ноги в лодыжках. «Когда я уезжал из Нью-Йорка, я думал, что оставил этих психов позади. Я ошибался, что ли? Если бы Рут не отправилась на поиски сокровищ в пещеру Винкеля в тот день, Эрин Бушнелл просто исчезла бы навсегда. Никто бы не понял, что с ней случилось – взяла ли она и ушла, никому не сказав ни слова, или сбежала с каким-то парнем, которого никто никогда не видел, или… кто-то её увез?» Он замер, глядя в пол, его руки, сжатые в кулаки, лежали на бёдрах. Рут увидела, что он заметно бледен. Что-то здесь было не так. И тут она поняла. «Дикс, что случилось с твоей женой Кристи?»

Дикс долго не отвечал, не двигался, не смотрел ни на кого из них. Наконец он поднял взгляд на Рут, стоявшую рядом с ним. «Моя жена — Кристи…»

— она исчезла почти три года назад.

«И ты не знаешь, что с ней случилось, не так ли?»

Он покачал головой. «Она просто исчезла в один прекрасный день, как исчезла бы Эрин Бушнелл, если бы ты не появился случайно. Мы провели масштабное расследование, сделали всё возможное — я даже нанял частного детектива из Чикаго, о котором слышал, — но никто так и не нашёл ни единой зацепки, ни единой ниточки, ничего. Почти три года».

Затем он поднял взгляд на Савича и Шерлока. «С той минуты, как Рут нашла Эрин Бушнелл, я задаюсь вопросом: не случилось ли это с

Кристи."

Савич прочистил горло и бросил быстрый взгляд на жену. «Не представляю, каково это — жить с этой неопределённостью, с болью неизвестности.

Вам и вашим мальчикам, должно быть, пришлось нелегко. Но вы проделали с ними замечательную работу. И скажу вам честно: будь это Шерлок, я бы думал так же. Но дело в том, что я считаю крайне маловероятным, что исчезновение Кристи как-то связано с убийством Эрин Бушнелл.

Рут почувствовала, как слёзы обжигают горло, и сглотнула их. Она улыбнулась ему.

«Дикс, я тебе когда-нибудь говорил, как я благодарен им за то, что они бросили меня в твоём лесу? Эй, иначе я бы никогда не встретил твоих ребят и не смог бы отбелить твои трусы до синяка».

Раздался тихий смех. Рут почувствовала, что это очень приятно.

Помогая Шерлоку надеть куртку, Савич сказал: «Ребята, у нас тут очень неуравновешенный человек, но он достаточно здоров, чтобы послать этих двоих сюда, в дом, за вами. Нам всем следует быть очень осторожными, особенно тебе, Рут. Он уже пытался убить тебя однажды, и может попытаться ещё раз».

«Какая у него теперь причина?» — спросила Рут. «Мы нашли его пещеру, мы нашли Эрин, и я рассказала тебе всё, что знаю. Зачем ему сейчас связываться с агентом ФБР?»

Дикс сказал: «Савич прав. Ты рассуждаешь логично, Рут. Сомневаюсь, что мы можем сказать то же самое о том, кто закачал бальзамирующую жидкость в тело Эрин».

Факт в том, что мы не можем быть уверены ни в чем из того, что он может сделать».

«Это радостная мысль», — сказала Рут.

Дикс сказал: «Савич, каковы шансы, что твои специалисты по профайлингу в Квантико попытаются заняться этим?»

«Я позвоню Стиву утром».

После ухода Савича и Шерлока Дикс проводил Рут до спальни Роба. Он остановился у закрытой двери комнаты Рэйфа, прислушиваясь. «Там слишком тихо», — сказал он.

«Обычно я слышу, как по крайней мере один из них храпит».

Она легонько положила руку ему на плечо. «Мне очень, очень жаль Кристи. Ты же считаешь, что она мертва, не так ли?»

Он кивнул. «Да, я знаю. Кристи ни за что не бросила бы меня и мальчиков. По своей воле. Кто-то её забрал, кто-то её убил. Я просто не знаю, кто».

Она ничего не могла сказать, поэтому Рут просто прижалась к нему, обнимая его очень долго. Наконец, отступив, она на мгновение задержала руку на его руке. «Ты же не думаешь, что мне будет опасно остаться здесь сегодня ночью?»

Он услышал нотки страха в её голосе и покачал головой. «Думаю, ты мог бы выпутаться из драки в баре, специальный агент. Но я не собираюсь…

Чтобы больше не рисковать ни с тобой, ни с ребятами. У меня есть помощники, работающие посменно. Они будут проверять дом каждый час, так что не волнуйтесь.

Она кивнула. «Мне завтра нужно забрать кое-какую одежду, Дикс. Робу нужно вернуть его вещи».

«Без проблем», — сказал Дикс и отвернулся. Он помолчал, потом обернулся. «Ты в порядке, Рут?»

«Конечно, я в порядке. Ты в порядке, Дикс?»

Он ничего не сказал, просто кивнул.

Лежа в постели, Дикс прислушивался к знакомым звукам ночи и размышлял о том, что происходит с его мирным городком. И он думал о Кристи. Никогда прежде он не говорил о ней так, как сегодня вечером. Он почувствовал какое-то утешение, немного освободившись от цепенящей боли, снова чуть более открытый жизни. На рабочем столе у него до сих пор стояла фотография Кристи, сделанная с сыновьями всего за месяц до её исчезновения. Он смотрел на неё каждый день и каждый день задавался вопросом, что с ней случилось. ГЛАВА 16

МАЭСТРО, ВИРДЖИНИЯ, ВТОРНИК, УТРО

Во вторник, в половине одиннадцатого утра, все четверо встретились за поздним завтраком в закусочной «У Мори» на Мейн-стрит. Савич отпил чаю и поставил чашку. «МАКС рассказал нам о случаях ножевых ранений и отравления газом, конечно же, даже бальзамирования, совершённых целой плеядой психопатов, о которых вам знать не хотелось бы, но никогда не всех сразу, по крайней мере, о которых нам известно. Я делаю эту оговорку, потому что если бы не Рут, мы могли бы никогда не найти Эрин Бушнелл».

«Кажется, ты не удивлен», — сказал Дикс, намазывая масло на пшеничный тост.

Савич покачал головой. «Я понял, что у убийц среди нас безграничное воображение».

Рут отложила вилку, подперла подбородок переплетёнными пальцами. «В этом-то и вся суть. Это его особый приём, его способ сделать себя уникальным, его собственное творение».

Савич сказал: «Согласен, Рут. Обычно убийца должен следовать сценарию буквально, если хочет считать свой поступок успешным. Он не хотел, чтобы его дело раскрыли, это не его цель, не его цель. Для него важен сам процесс».

«Еще чаю, специальный агент?»

Савич улыбнулся Гленне, официантке. «Да, спасибо». Когда она ушла, несколько раз оглядываясь на него через плечо, Савич спросил Дикса: «Вы встречались с санитарами в морге сегодня утром?»

«Ага. Я угрожал им всем, что только мог придумать», — пожал он плечами.

«Все они согласились, но кто знает? Никто из моих заместителей тоже ничего об этом не знает. Только мы четверо, доктор Химпл и трое техников. Я также позвонил доктору.

Крокер в больнице округа Лаудон». У Дикса зазвонил телефон. Он вытащил его из кармана и сказал: «Шериф Нобл слушает».

Выражение его лица светлело, пока он слушал, а затем потемнело, и его рука...

Он ударил кулаком по столу. Он выглядел очень злым. «Это, по-твоему, хорошие новости, плохие, Эмори?» Он довольно долго слушал, и трое агентов чувствовали, что заместитель пытается успокоить своего босса. Он выглядел готовым грызть гвозди, когда выключил свой мобильный.

Рут спросила: «Ну и что?»

«Мои помощники нашли твой «БМВ» в сарае за домом Уолта Макгаффи, Рут. Помнишь дом, мимо которого мы проезжали по дороге в Лоун Три Хилл?

И я увидел, что снег, похоже, совсем не был потревожен, и позвал своих людей проверить Уолта? Он замолчал, и на его лице отразилось такое беспомощное выражение ярости, что Рут положила руку ему на плечо.

«Что случилось, Дикс? Какие плохие новости?»

«Они не заходили до сегодняшнего утра. Уолт был мёртв, вероятно, ещё с пятницы. Убит, скорее всего, тем же монстром, который убил Эрин и пытался убить тебя. Он спрятал твой «БМВ» в сарае.

”

«Как был убит мистер Макгаффи, шериф?»

Дикс взял себя в руки, услышав голос Савича: «Ударили в сердце одним из его собственных кухонных ножей».

Шерлок сказал: «Уолт не был частью его ритуала. Это была целесообразность, не более того. Может быть, старик увидел что-то, чего не должен был видеть».

Дикс кивнул. «Может быть, ему очень нужно было срочно спрятать машину Рут, и он просто быстро прикончил Уолта, потому что тот мешал. Может быть, мы найдём что-нибудь в машине».

Дикс бросил двадцатку на стол рядом с деньгами Савича. Он помог Рут надеть старую кожаную куртку Роба. Она сказала: «Мне очень жаль, Дикс. Ты давно его знаешь, этот Уолт Макгаффи?»

Он кивнул. «Столько, сколько я здесь живу. Уолту было восемьдесят семь, он хвастался этим, прожил здесь всю жизнь. Чаппи рассказывал, что был лучшим мебельщиком в штате и больше всего любил строить из клёна «птичий глаз». Его жена Марта умерла в семидесятых, кажется, от рака. Кристи приглашала его на ужин в День благодарения, и… ну, последние два года он был моим».

Поскольку заведение Maurie's находилось через дорогу от офиса шерифа, Дикс направился туда, готовый отчитать Эмори за то, что тот так долго ждал, чтобы добраться до дома Макгаффи.

Пенни Оппенгеймер сидела за стойкой информации с большой повязкой на голове. Дикс удивился, увидев её на работе. Она должна была отдыхать следующие несколько дней. Прежде чем он успел что-то сказать, Пенни сказала: «Эмори не отправил помощников шерифа к старому дому Макгаффи раньше, потому что мы все работали сверхурочно, охраняя ваш дом и разбираясь с тремя уже произошедшими смертями, не говоря уже об оборванных линиях электропередачи из-за шторма. Эмори также разбирался с…

Мы получили сотни звонков от людей, которые спрашивали обо всем этом, не говоря уже об отпоре прессе и трех случаях вождения в нетрезвом виде, все они были совершены подростками».

«Пресса?»

«Да, сэр. Милтон каждые пять минут достаёт нас, требуя обновлений, сказал, что общественность имеет право знать, и он хочет получить самые свежие данные к своему дедлайну в среду».

Дикс фыркнул и сказал им троим: «Милтон Бин владеет и управляет Maestro Daily Telegraph. Он

Ему семьдесят четыре, он безостановочно работает, потому что курит сигары. У него нет подписи уже пятнадцать лет.

Пенни услужливо сказала: «Он клянется, что напишет его прямо сейчас, если только наш офис согласится сотрудничать...»

«Удивлён, что настоящая пресса ещё не приехала. Тогда у вас будет полно дел. Где Эмори?»

«Кажется, в мужском туалете», — сказала Пенни. «Вдобавок ко всему, он говорил о диарее. Он очень сожалеет, шериф, ему очень плохо».

«Да, я заставлю его чувствовать себя намного хуже».

Рут ухмыльнулась. «Но ты, Пенни, отлично справилась, доложив всё это шерифу. Все знали, что он не рассердится на бедного помощника шерифа, у которого голова вся забинтована из-за того, что она рисковала ради него жизнью». Она добавила, обращаясь к Дикс: «У тебя здесь очень толковый персонал, Дикс».

Дикс резко спросил: «Как твоя голова, Пенни? Может, тебе всё ещё стоит быть дома. Эмори посадил тебя сюда, чтобы я не надрал ему задницу?»

Пенни покачала головой. «Поверь, я хочу быть здесь. Дома Томми заставляет меня лежать на диване и смотреть телевизор. Я больше не могу. Я только работаю в офисе — принимаю звонки, и всё, отвечаю на вопросы, если кто-то заходит, обещаю. Эй, все очень расстроены из-за этого. Уолт был славным старичком».

«Конечно, так оно и было», — сказал Дикс и потопал в свой кабинет.

Шерлок сказал помощнику шерифа Пенни Оппенгеймер, когда она проходила мимо его стола:

«Какая прелесть, эта огромная повязка. Ни один мужчина не смог бы её устоять. Ни один мужчина даже не подумал бы об этом».

«Спасибо», — сказала Пенни. «Я решила, что нужно что-то сделать, иначе шериф наподдаст Эмори. Эй, похоже, он не против вашего присутствия здесь. Похоже, вы не пытаетесь его растоптать под вашими федеральными сапогами».

«Изредка толкают ногой, и всё», — сказал Шерлок. Она кивнула в сторону большого помещения через стеклянную перегородку за спиной Пенни, где полдюжины помощников шерифа пытались казаться занятыми, но, естественно, были сосредоточены на трёх незваных гостях.

И особенно Рут, одетая в джинсы Роба, фланелевую рубашку и старую кожаную куртку. Она последовала за Диллоном в кабинет шерифа.

«Хороший офис», — сказал Шерлок.

Рут, честно говоря, была удивлена. Всю стену занимала фотография Вирджинии – от старого города в Александрии до раскинувшихся белых загонов конного края. Там был большой чёрно-белый снимок окутанных туманом гор и цветные увеличенные снимки невероятных зелёных долин, дико прекрасных в середине лета, с густыми соснами, клёнами и дубами. Они были в чёрных рамках, как и фотография женщины с двумя мальчиками на его столе. Должно быть, это Кристи, подумала она. Она увидела, что он смотрит на неё, и улыбнулась. «Она прелесть, Дикс».

«Спасибо». Дикс сунул в карман какие-то бумаги, которые достал из ящика стола. «Ладно, пойдём к Уолту».

Пятнадцать минут спустя, после того как Дикс поговорил с четырьмя своими помощниками, которые ограждали территорию Макгаффи от любопытных, они вошли в бунгало Уолта Макгаффи 1940-х годов, которое выглядело так, будто его не ремонтировали с момента постройки. Мебель, однако, была потрясающей. Уолт сохранил свои лучшие вещи, все из клена «птичий глаз» и изысканной работы: диван, стол, шесть стульев, несколько приставных столиков. Однако злополучный ковёр жёлто-оранжевого цвета 1970-х годов не добавлял обстановки. Там был доктор Химпл с бригадой криминалистов из Лаудон, административного центра округа. Криминалисты выглядели уставшими.

Доктор Химпл потянулся, вставая, и кивнул в их сторону, но его взгляд был устремлен на Дикса. «Мне очень жаль, Дикс. Уолт умер легко, если это имеет хоть какое-то значение. Нож убил его быстро; он, вероятно, почти не почувствовал. Есть

Никаких оборонительных ран. Он, вероятно, даже не ожидал этого. Но это предварительно, понимаете? Я

«Я немедленно сделаю вскрытие и дам вам знать».

Савич сказал: «Значит, мистер Макгаффи знал своего убийцу — он впустил его, радушно принял».

Доктор Химпл кивнул: «Да, я бы так сказал».

Шерлок сказал: «Мистер Макгаффи, вероятно, пригласил его на кухню, скажем, на чашку кофе. Убийца знал, что собирается убить старика, вероятно, огляделся в поисках оружия, увидел нож на столешнице и пустил его в ход».

Доктор Химпл перевёл взгляд с Шерлока на Савича и медленно кивнул. «Возможно, это так».

«Снимайте отпечатки пальцев везде», — сказал Дикс Марвину Уилксу, руководителю группы криминалистов. «Особенно на кухне».

Дикс опустился на колени рядом со стариком, который, по правде говоря, напоминал тюк старой одежды, обёрнутый вокруг костей. Он легко положил руку ему на плечо и на мгновение закрыл глаза. Он представил себе, как Уолт, улыбаясь ему, обнажает шесть оставшихся зубов, спрашивает, не поседели ли его желчные мальчишки. Теперь на лице старика отразилось удивление – никакой боли, только пустое удивление. Он почувствовал, как слёзы жгут глаза, и сглотнул. Он быстро поднялся и сказал доктору Химплу: «Обращайтесь с ним хорошо, Бёрт, он был…»

Великий старик. Мои мальчики будут очень расстроены этим.

«Я сейчас о нем позабочусь, шериф».

«У него нет семьи. Я сам организую его похороны».

Они обыскали дом Уолта Макгаффи, но не нашли ничего примечательного, кроме старой деревянной коробки с фотографиями Уолта, его жены и маленького мальчика, сделанными в сороковых годах. «Сын?» — спросил Савич. Дикс покачал головой. «Не знаю. Если так, то он, должно быть, умер совсем молодым. Уолт никогда не упоминал о детях». Дикс помолчал, затем сунул коробку под мышку. «Думаю, Уолт хотел бы быть похороненным с этим».

”

В старом сарае позади дома они нашли «БМВ» Рут, чистый и ухоженный, ведь убийца спрятал его там до начала снегопада. Её бумажник лежал на переднем сиденье, а дорожная сумка — на полу со стороны пассажира. Ключи от «БМВ» лежали в замке зажигания.

«Тебе придётся оставить всё это здесь на какое-то время, Рут», — сказал Дикс. «Криминалистам нужно всё тщательно изучить».

«Конечно, без проблем».

«Позже мальчики, наверное, будут уговаривать тебя прокатить их на нём», — устало добавил Дикс. «Ладно. Если все хотят снова забраться в Range Rover, мы поедем знакомиться со знаменитым скрипачом».

ГЛОРИЯ БРИШУ СТЭНФОРД жила на Элк-Хорн-роуд, менее чем в четверти мили от кампуса Станислауса, в одноэтажном доме в стиле ранчо с очень большой площадью, окружённом с трёх сторон лесом. Гараж на три машины был спрятан в глубине и соединён с кухней. Дом находился в прекрасном месте, которое, как рассказал им Дикс, когда-то принадлежало пожилому джентльмену, который до выхода на пенсию работал главным бухгалтером Чаппи в банке Maestro First Independent. Он унаследовал недвижимость и дом от своей двоюродной бабушки.

После его смерти наследники продали поместье Глории, которая ушла из общественной жизни и заняла должность в Stanislaus.

«Какая она, Дикс?» — спросила Рут, когда они шли по расчищенной дорожке перед домом.

«Я же говорила, что она с дочерью переехала сюда примерно через полгода после Кристи, мальчиков и меня. Её дочь работает юристом здесь, в Maestro, занимается в основном завещаниями, трастами и планированием имущества. Кристи сказала, что Джинджер всегда хвасталась, что у неё нет ни капли музыкального таланта, слава богу».

«Почему она этому обрадовалась?» — спросил Шерлок.

Дикс повернулась к Шерлоку. «Джинджер чувствовала, что её жизнь — сплошной хаос: мать постоянно в разъездах, постоянно выступает, оставляя её дома. Когда Глория не гастролировала, она валилась с ног от усталости или была в предвкушении следующего выступления».

Отец Джинджер сбежал, когда ей было около десяти. Джинджер говорит, что ей нужно лишь составить завещание, чтобы спокойно и безмятежно жить в лагере, и она будет счастлива.

Входную дверь открыла полная пожилая женщина, судя по всему, экономка. Их проводили в гостиную и вежливо попросили сесть. Все тихо переговаривались, глядя на красивую лужайку перед домом, когда вошла Глория Бришу Стэнфорд. На ней были потрёпанные старые спортивные штаны, кроссовки и повязка на голове, и она вытирала лицо полотенцем. «Вижу, Филлис приняла вас как должное», — сказала она глубоким, гулким голосом.

Она бросила полотенце на пол и подошла к ним, протянув руку.

Дикс принял ее поцелуй в щеку и представил их друг другу.

Она сказала остальным: «

Приветствую вас всех. Вы здесь из-за моей бедной Эрин. Гордон позвонил мне сразу после того, как вы от него ушли, Дикс. Я...

«Я бегал на беговой дорожке, сломя голову, пытаясь не думать об этом».

Она на мгновение прижала ладонь ко рту, словно пытаясь уловить рыдания, и повернулась к ним. «Простите меня. Она была мне как дочь. У неё был такой талант, такая страсть и жизнь в музыке, но совсем не было в её жизни – очень странная вещь, как мне всегда казалось. Она вкладывала в музыку всю себя. Она была знакома со многими мужчинами, но редко ходила на свидания, и, нет, у неё не было близких отношений ни с кем. Я бы знала, если бы это было так».

«Надеюсь, ты не против, Дикс, но я позвала Джинджер. Она скоро придёт, как только закончит составлять одно из своих очень важных завещаний». Она закатила глаза и подошла к камину, перебирая пальцами фигурки Гуммеля, выстроившиеся в ряд на каминной полке. «Гордон сказал, ты хочешь, чтобы я рассказала тебе всё, что я о ней знаю. Ну, как я уже сказала, она не говорила ни о каких мужчинах в своей жизни. У неё не было на них времени; вся её страсть отдавалась музыке. Я могла закрыть глаза, пока она играла скрипичное соло из Шумана или Эдварда Грига, и вспоминала Иегуди Менухина или себя, играющего это соло.

Она могла бы быть настолько хороша».

Глория остановилась, стянула со лба повязку и провела пальцами по густым, влажным от пота волосам цвета соли с перцем. На ней не было никакой косметики, или же она вся смылась потом. Она всегда занималась спортом, следила за собой, подумал Дикс. У неё была широкая кость, подтянутая кожа, прекрасный цвет лица. Какая перемена по сравнению с тем, какой он её помнил много лет назад. Она была гораздо худее, натянутой настолько, что могла дернуться, как скрипичная струна.

Глория сказала, не глядя ни на что конкретное, насколько Рут могла судить,

«Эрин всегда хотела учиться здесь, в школе Станислауса, а не в Джульярде. Она ненавидела Нью-Йорк, считала его грязным, слишком большим и шумным, и ей не нравились некоторые местные жители». Она на мгновение замолчала и вздохнула. «Её кумиром был Арканджело Корелли, хотя, конечно, она никогда не слышала его игры с тех пор, как он выступал в XVII веке. Она прочитала описание его игры поэтом-современником и поклялась, что не хочет ничего другого».

Она внезапно обернулась, и в ее глазах были слезы. «Гордон...

Опустошена. Я опустошена. Когда Эрин окончила колледж, она стала бы одной из лучших скрипачек, выпустившихся из школы Станислаус за многие годы. Со временем она заняла бы место первой скрипачки в одном из лучших оркестров мира. Не понимаю, зачем кому-то понадобилось губить её жизнь и её безмерный талант.

«Сколько ей было лет, когда она начала учиться игре на скрипке, мисс Стэнфорд?» — спросила Рут.

«Три, я думаю, обычный возраст, если родители умны и наблюдательны».

«Была ли она близка со своей семьёй? С братьями и сёстрами?» — спросил Шерлок.

«Она была единственным ребёнком. До твоего приезда мне позвонили её родители. Я с трудом понимал её мать, она так плакала, бедняжка».

«Вы не знаете никого, кто бы ей завидовал? Ненавидел её за то, что она так хорошо играла? Видел в ней соперницу, которую нужно устранить?»

Она посмотрела на агента Савича, который задал вопрос низким, мягким голосом, но выглядел таким жёстким, компетентным и опасным. Она увидела обручальное кольцо на его пальце и на мгновение ощутила разочарование.

«Прошу прощения, агент Савич, что вы сказали?»

«Ревность, мэм. Можете ли вы вспомнить кого-нибудь, кто мог бы сойти с ума из-за ревности?»

Глория как ни в чём не бывало заявила: «Позвольте мне прояснить ситуацию. В таких школах, как Станислаус и Джульярд, учатся только исключительно талантливые молодые люди, и каждый ученик конкурирует с каждым другим. У скрипачей не так много возможностей для карьеры, кроме как выступать, если только они не хотят преподавать в какой-нибудь старшей школе Лос-Анджелеса. Это беспощадно, порой душераздирающе, и может пробудить самые тёмные страсти человека. Но музыканты учатся сосредотачиваться на себе и музыке, когда им бросают вызов, а не друг на друге».

«Не могу представить себе ни одного из дюжины студентов-скрипачей здесь, в Станислаусе, кто счёл бы Эрин настолько серьёзной угрозой своему будущему, что решился бы убить её. Никогда о таком не слышал. Как странно, что она умерла в пещере. Знаете ли вы, что однажды она посетила пещеру недалеко от своего дома в Айове, чтобы послушать, как её скрипка звучит глубоко под землёй?»

Дикс спросила Эрин о профессорах, знает ли она кого-нибудь, живущего в Маэстро.

Он велел ей позвонить ему, если что-то вспомнит, и, понимая, что ей это нужно, он рассказал ей о Робе и Рэйфе, об их катании на санках на Брейкерс-Хилл и о проекте Рэйфа «Двойная спираль». Когда они ушли десять минут спустя, она улыбалась.

Шерлок поднялась на цыпочки и сказала на ухо Савичу: «Я уже думала, что она собирается на тебя напасть».

Он выглядел испуганным и автоматически покачал головой. «Ты такой

Невиновен». Шерлок сжал его руку, и тут она заметила блеск в его глазах. «Диллон, мне придётся наказать тебя за то, что ты так дёргаешь мою цепь».

«Как долго они женаты?» — спросил Дикс Рут, открывая для нее пассажирскую дверь.

«Навсегда», — сказала Рут. Она наблюдала, как Дикс смотрит на Савича и Шерлока, и его взгляд был непроницаем. ГЛАВА 17

В ШЕСТЬ ЧАСОВ, когда все устремились на кухню Дикса, чтобы съесть его домашний мясной рулет, картофельное пюре, стручковую фасоль и бостонский кремовый пирог из закусочной Millie’s Deli, мобильный телефон Савича запел первые строки песни «Georgia on My Mind».

Савич извинился и направился к двери кухни. Он посмотрел на экран своего мобильного телефона. На нём было написано «Рядовой». Он сказал: «Савич слушает».

«Привет, парень. Давно я тебя не замечал, правда?

Эй, ты скучаешь по мне и моим маленьким шалостям? — Хриплый старческий голос Мозеса Грейса звучал радостно и так отчетливо, что он мог бы звучать как голос рядом с Савичем.

Савич быстро подошел к своему ноутбуку MAX, стоявшему открытым на буфете в столовой, и нажал клавишу ENTER.

Савич ждал этого, ждал, что Мозес Грейс снова позвонит, и вот он здесь, всего четыре дня назад, когда Савич впервые услышал голос старика. Он вошёл в прихожую, не желая, чтобы кто-то подслушал разговор. «Значит, ты блокируешь определитель номера, Мозес. Мило. Ты что, убил кого-то ещё из-за этого телефона?»

В ухе раздался непристойный смех, перешедший в кашель с мокротой.

«Эй, ты же коп, парень, ты тот, кто должен уметь найти блоху на песчаной дюне. Но знаешь что? Ты бы меня не нашёл, даже если бы я подъехал и помахал тебе перед лицом. Хочешь подсказку?»

«Да, дай мне подсказку».

«Может быть, я так и сделаю. Эй, как поживает твоя драгоценная женушка?»

Савича охватила вспышка ярости. «Она вне твоей досягаемости».

«Ты правда в это веришь? Я думал о том, чтобы взять твою женушку и столкнуть её с крутого обрыва, посмотреть, как она катится и разбивается вдребезги, и увидеть, как она падает мёртвой на дно.

Ты тоже можешь посмотреть сверху, парень.

Савич ненавидел это, ненавидел всем сердцем. Но слова не убивали, и ему нужна была Мозес Грейс, чтобы продолжать говорить. «Ты всё ещё звучишь довольно плохо, Мозес. Полагаю, ты уже слишком далеко зашёл, чтобы тебе помогли какие-либо лекарства?»

«Я? Нездоров? Просто лёгкий табачный кашель, вот и всё. Для больного человека я неплохо справился со всеми этими комичными агентами ФБР в Арлингтоне. А что, если я пойду и расстреляю здание ФБР?»

«Ага, почему бы и нет? Или, может, тебе сначала стоит снова на меня напасть, старый злобный ублюдок».

Старик на мгновение замолчал.

«Я? Злой? Да, ну, может быть. Может, мой папаша налил маме в рот драно, когда она слишком часто его дерзила. Мама всегда была не прочь поболтать. Папаша столько раз бил её по голове, что у неё мозги шевелились, но она продолжала орать на него.

«Эй, какое мне дело, что я злодей? Господь Бог позаботится о своих, а я позабочусь о своих. Разве ты не рад меня слышать, специальный агент Савич? Специальный агент, мне это нравится, как будто все вы, бабуины, чего-то стоите.

Целых четыре дня, а никто из вас и близко не подошёл к нам с Клаудией. Она смеётся и смеётся каждый раз, когда мы проезжаем мимо полицейского, и даже показывает некоторым средний палец. Один пальчик моей милой куколки всегда заставляет полицейских таращиться на неё – они не могут поверить, что такая юная и милая девушка способна на такую вульгарность. Она перегибает палку, хотя, может быть, и не стоит.

Может быть, она не самый умный ребенок в мире, но она моя».

"Что ты хочешь?"

«Я же тебе говорил», — сказал Мозес, растягивая слова бесконечно. «Я хотел бы тебя проведать… ах, попросить об одолжении. Позвони мисс Лилли в клуб «Бонхоми» и расскажи ей, какую чудесную вечеринку в память о Пинки она вчера устроила».

Мозес Грейс и Клаудия не были в ночном клубе накануне вечером.

Там были шесть тайных агентов, повсюду были скрытые камеры. Но они были снаружи и наблюдали за теми, кто входил.

«Твой босс, ПАПА Мейтленд, выглядел очень хорошо в своем темном костюме и желтом галстуке с черными завитками».

«Да, скажи мне, как был одет Джеймс Куинлан».

«Тёмный костюм, красный галстук с синими треугольниками — выглядел довольно мрачно для человека с саксофоном. Мне понравилось слушать его игру. Удивило меня.

— многие плакали. Это было трогательно, очень трогательно».

Савич глубоко вздохнул. Они разговаривали уже довольно долго.

Может быть, достаточно долго, но он не был

Не уверен. Лучше заставить его говорить как можно дольше, чтобы убедиться.

«Скажи мне, Моисей, почему ты так интересуешься мной? Именно мной? Что я тебе сделал?»

Моисей на мгновение замолчал. «Так ты считаешь, что это личное, парень? Что ж, ты прав. Во мне накопилось к тебе больше ненависти, чем к Люциферу».

"Почему?"

«Ты сделал ей больно, парень, сделал так больно, что она кричала от боли». Он оборвал себя. Савич услышал, как участилось дыхание старика.

«Кто это был, Моисей?»

«Может, я тебе всё расскажу, пока ты не умер, мальчик. Ты же знаешь, что моя Клаудия всё ещё тебя хочет, правда?»

Ладно. Моисей не собирался ему рассказывать. Он решил встряхнуть старую традицию.

чувак. Возможно, это лучший способ удержать его на связи. Савич сказал насмешливым, полным презрения голосом: «Ты думаешь, я действительно стал бы заниматься грязным сексом с этой пучеглазой сумасшедшей девчонкой-подростком? Держу пари, Клаудия пускает слюни, она так далеко зашла, особенно учитывая, что она с тобой». Савич рассмеялся злобно и хрипло. «Эй, я бы лучше врезал этой сумасшедшей сучке по голове, чем позволил бы ей приблизиться к себе.

Она что, старик, твоя внучка? Или какая-то жалкая наркоманка-подросток, которую ты подобрал?

Савич, ошеломлённый, услышал это в холодной, мёртвой тишине. Он подождал и наконец услышал хрип, словно Мозес Грейс собирался начать кашлять. Он был настолько груб, насколько мог – эта девчонка-подросток, что ли, любовница старого Мозеса?

Затем Мозес Грейс хрипло рассмеялся, отчего руки Савича покрылись мурашками. Он сказал, протяжно и влажным голосом: «Должно быть, тебе пришлось несладко, парень, с такими грязными речами. Знаешь, ты передумаешь, если Клаудия попытается тебя достать. Я видел, как мои маленькие сладкие пироженки трахали женщину, прежде чем я сказал ей: «Хватит!», выцарапал старушке глаза и вышвырнул её из фургона.

Да, расскажи мне ещё, старый сумасшедший, да. «Да, конечно, старый лжец.

Это примерно так же правдоподобно, как если бы Голливуд устроил парад в честь Шварценеггера».

Он поднял взгляд и увидел Шерлока, стоявшего в трёх метрах от него и наблюдавшего за ним. Он произнёс очень размеренно: «Тебе, должно быть, тяжело, Мозес, знать, что ты слишком дряхлый, слишком больной, чтобы заниматься сексом с собственной женой».

Савич почувствовал, как его обрушивает холодная, мёртвая ярость. Затем Мозес Грейс издал отвратительный, сочный звук. «Мне не нравится, когда тебя оскорбляют, парень, это как-то неправильно. Знаешь, у Клаудии свои фантазии о тебе, а у меня свои. Посмотрим, что ты скажешь, когда я буду наблюдать, как твоя жизнь утекает. Я победю, и ты…»

Узнаю. Увидимся, Савич.

Наступила тишина мёртвого пространства. Мозес Грейс отключился.

Шерлок подошёл к нему и ткнулся носом в его плечо. «Никогда раньше не слышал, чтобы ты так говорил».

«Это удивило и старика Мозеса», — сказал он, увидев идущего к ним Дикса. Савич кивнул ему, а затем быстро набрал номер центра связи в здании Гувера. «Это Савич. Вы нашли мобильный телефон Мозеса Грейса?»

Он услышал мужской крик: «Мне нужно знать местоположение немедленно!» Затем в трубке снова раздался задыхающийся голос: «Он находится в радиусе двух миль от полусельской местности к западу от Даллеса, направляясь в сторону Лисбурга. Мы только что отправили туда местную полицию и агентов. Он двигался и, к сожалению, знал, что нужно выключить телефон, поэтому мы потеряли его сигнал. Ты долго заставлял его ходить, Савич, но он не облегчил нам задачу. Он пользовался услугами другого оператора, поэтому нам пришлось выслеживать его через автоматическую систему набора номера Sprint.

Система идентификации, использующая ваш номер в качестве целевого телефона. Это заняло некоторое время. Мы

буду держать вас в курсе.

Савич отключил телефон и повернулся к Шерлоку и Диксу: «Мозес направляется в Лисбург. Копы и агенты уже в пути, но, похоже, это розыгрыш».

Шерлок сказал: «Жаль, что он не в теплом уютном мотеле, где можно хорошо отдохнуть на ночь».

«Как ты выследил его отсюда, Савич?» — спросил Дикс.

«МАКС помог», — сказал Савич. «Я настроил его так, чтобы он отправлял мгновенные сообщения на наш центр связи в Вашингтоне, если Мозес снова позвонит. МАКС также записал разговор через Bluetooth-передатчик, который я подключил к своему телефону.

«С момента вступления в силу Патриотического акта мы получили возможность получать ордера на прослушку всех звонков, сделанных отдельным подозреваемым, а не только с конкретного номера. Поэтому им не поможет просто выбросить телефон и купить новый. Поэтому, куда бы ни пошёл Мозес, каким бы телефоном он ни пользовался, мы всегда следуем за ним. Он использовал блокировку определителя номера, что немного замедлило нас. Если бы мы сразу знали его номер, мы могли бы найти его секунд за пятнадцать».

«Как вы думаете, полиция и агенты поймают его?» — спросил Дикс.

«Нам бы так повезло», — сказал Савич и вздохнул. «Он вёл машину, разговаривая, и, вероятно, продолжил ехать, выключив телефон». Шерлоку он сказал: «Знаешь, он хвастался, что они с Клаудией были вчера вечером в клубе «Бонхоми» на поминках Пинки? Внутри они точно не могли быть, это точно. Они должны были прятаться снаружи, наблюдая, кто заходит в клуб».

Они постояли молча, прежде чем Савич снова заговорил. «Но это заставляло его говорить, и, возможно, он дал мне наводку, сам того не осознавая. Нам нужно найти женщину, которую, вероятно, похитили и в итоге бросили на обочине дороги, возможно, с травмами глаз. Я позвоню мистеру Мейтленду, предупрежу его. Мозес всё ещё хрипел, он не может это скрыть. Вы, ребята, идите на кухню, не перенапрягайтесь. Я вернусь через пару минут».

Шерлок кивнул. «Когда мы вернёмся в гостевой дом, мы найдём Макса…

начали искать эту женщину».

Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. «Ладно, не задерживайся слишком долго, там два мальчика растут. Неизвестно, сколько продержится эта кукуруза в початке».

«И ещё кое-что, Шерлок. Мозес сказал, что я причинил боль женщине, которая ему была дорога.

Вот почему он меня ненавидит».

BUD BAILEY'S BED & BREAKBAST во вторник вечером

САВИЧ ПОЛУЧИЛ звонок, что на блокпостах никого не обнаружили

Напоминавший Мозеса Грейса или Клаудию. Мобильный телефон принадлежал женщине из Гамильтона, у которой пропала сумочка. Он хотел что-то пнуть.

Вместо этого он заставил работать Макса. Когда Шерлок вышел из ванной пятнадцать минут спустя, Савич сказал: «Её зовут Эльза Бендер, ей сорок пять, она разведена чуть больше года назад, дети выросли. Около двух месяцев назад её похитили прямо с парковки у местного супермаркета — был только один свидетель. Парень сказал, что слышал женский крик, видел, как грязный белый фургон с визгом выехал на улицу. Эльзу на следующее утро нашёл фермер, управлявший трактором на проселочной дороге всего в трёх милях от её дома в Уэсткотте, на западе Пенсильвании. Она была голая, онемевшая от боли, её глаза выпали. Слава богу, было потепление, иначе она бы умерла. А так она чуть не умерла от шока.

Теперь она живёт в Филадельфии со своим бывшим мужем, который, похоже, после всего случившегося стал настоящим парнем. Думаю, нам нужно навестить её, Шерлок. Я позвонил начальнику полиции Уэсткотта, наконец убедил его в своей серьёзности и попросил прочитать её описание похитителей. Он сказал, что у него такого описания нет; она не помнит, что произошло с того момента, как въехала на парковку супермаркета, до того, как очнулась в больнице.

Он не знал, говорила ли она правду или просто испугалась, и не смог провести никаких дополнительных опросов, потому что бывший муж забрал её из местной больницы, находящейся под его юрисдикцией, и вернул в Филадельфию. Полиция Филадельфии знает об этом, но, по словам шефа, пока ничего не добилась. В последний раз местная полиция разговаривала с ней четыре недели назад. С тех пор ничего не произошло.

Шерлок был взволнован. «Как мило с его стороны, что этот сумасшедший старик рассказал тебе о ней. Мы могли бы быть там завтра».

Он медленно кивнул, поднялся и потянулся.

«Эй, моряк, хочешь потанцевать?»

Он рассмеялся, притянул её к себе и крепко обнял. Он шепнул ей на ухо: «Мы можем вернуться в «Маэстро» завтра вечером. Может, нам снова захочется потанцевать».

«А что, если Моисей и Клаудия…»

«Всё в порядке. Если они начнут действовать, мы с этим разберёмся. Я удивлюсь, если они ничего не предпримут. Старый Мозес позвал меня похвастаться, а ему нужен новый повод для хвастовства. Он нездоров, Шерлок. Думаю, это может быть его последний рывок».

ГЛАВА 18

МАЭСТРО, ВИРДЖИНИЯ, УТРО СРЕДА

«Погоди-ка минутку, Рут», — сказал Дикс. Они с Рут ждали у «Рейндж Ровера», когда Тони Холкомб пересечёт Мейн-стрит. Он не отрывал взгляда от Дикса, глядя прямо перед собой, не обращая внимания на мокрую дорогу, и чуть не сбил его на старом «Форде Фэрлейн», чуть не заехав на парковочный счётчик. Рут смотрела на красиво одетого мужчину, спешащего к ним. Он был высоким и подтянутым, лет сорока с небольшим. Он выглядел как модница из журнала GQ, его…

Густые светло-каштановые волосы красиво уложены и блестят на утреннем солнце.

«Привет, Тони», — позвал Дикс. «Что случилось?»

Тони Холкомб остановился в футе от лица Дикса. «Я… я слышал об Эрин… то есть, папа рассказал мне, что случилось. Не могу поверить, Дикс. Эрин была милейшей девочкой, никогда никому ничего не делала, только и хотела, что играть на скрипке, и для неё не существовало ничего другого в мире, кроме музыки».

Рут обошла «Рейндж Роджер» и кивнула мужчине, облаченному в черное кожаное пальто стоимостью в тысячу долларов и мягкие кожаные перчатки.

Тони Холкомб обратил на неё свои большие тёмные глаза. «Ты та женщина, которую Брюстер нашёл в сарае Дикса, да? Ты всё ещё живёшь в доме Дикса? Мне было интересно, как бы это выглядело, если бы моя сестра…»

«Достаточно, Тони».

«Извините. Да, всё в порядке. Дикс, вы знаете что-нибудь об убийстве Эрин?»

Дикс сказал: «Почему бы вам не зайти в мой кабинет, я бы хотел немного согреться».

У Тони было телосложение Холкомба: длинные кости, отсутствие лишней плоти, волевой подбородок. Тёмные глаза резко контрастировали со светлыми волосами. Он был удивительно похож на Чаппи, своего отца, но не был таким же грациозным, как тот, – несмотря на возраст, он был гибким, как танцор. Тони ходил неловко, его руки двигались в другом ритме, чем ноги. Это было странно очаровательно.

В офисе шерифа Дикс поговорил с полудюжиной человек, прежде чем открыл дверь своего кабинета и провел их двоих внутрь.

«А теперь давайте официально. Рут, это мой зять, Тони Холкомб, сын Чаппи. Он управляет местным банком в Холкомбе. Тони, это Рут Варнецки, ФБР».

Они пожали друг другу руки. У Тони было крепкое рукопожатие и ухоженные ногти, а его прекрасные глаза встретились с её взглядом. Она подумала, не такого ли цвета глаза у его сестры, не такой ли у неё яркий цвет лица. Она…

не удалось определить по фотографии на столе Дикса.

«Зовите меня Тони, пожалуйста. Почему вы всё ещё здесь, в «Маэстро»?»

«Я здесь, чтобы выяснить, кто пытался меня убить. Похоже, этот же человек убил и Эрин Бушнелл».

Его лицо напряглось. «Не могу поверить, что она умерла. Отец рассказал мне и моей жене Синтии. Она очень расстроена. Они с Эрин были как сёстры».

«Странно», – подумал Дикс. Насколько ему было известно, Синтия Холкомб никогда не любила никого из своего пола, начиная с собственной матери и двух сестёр, которых он слышал, как Синтия называла старой стервой и двумя её скулящими щенками. Её неприязнь распространилась и на невестку Кристи, которую она обозвала вооруженной правой деревенщиной. Кристи – деревенщиной – это до сих пор у него в голове не укладывалось. Что же касается того, что Синтия о нём думает, он не собирался об этом говорить. Она была Эрин Бушнелл как сестра?

«Как Синтия?» — спросил Дикс, протягивая кружку черного кофе с двумя кусочками сахара своему зятю и ожидая, пока тот снимет перчатки.

«Как я уже сказал, она в отчаянии. Она хотела, чтобы я узнал, чем ты занимаешься, что ты знаешь. Я слышал, ты нашёл её в пещере Винкеля. Есть какие-нибудь предположения, кто мог это сделать?»

«Да, Тони, мы нашли ее в пещере Винкеля, где ее оставил убийца.

Как Синтия познакомилась с Эрин Бушнелл?

«На концерте в Станислаусе в прошлом году, но сейчас это неважно. Дикс, если бы ты не пошёл в пещеру Винкеля, если бы мой отец не показал тебе тот чёрный ход, никто бы никогда не узнал, что она умерла».

«Совершенно верно».

«Она бы просто исчезла, как Кристи».

Лицо Дикса оставалось бесстрастным. Он кивнул.

Тони повернулся к Рут, которая пила свой кофе. Она щедро добавила в него сливок, но быстро поняла, что без них кровь свернётся. «Я слышал, ты искала какое-то сокровище, нашла пещеру, о существовании которой никто не знал».

«Верно», — сказала Рут. Значит, кое-что вывалилось наружу, и это было не так уж плохо, если только дело не пошло дальше.

Дикс подумал, что Чаппи выдал Тони кое-какие факты, но, слава богу, не все. Чаппи никогда не умел держать рот на замке, разве что когда дело касалось денег. Он видел, что Рут оценивает Тони, словно полицейский подозреваемого в преступлении. Он наблюдал, как она заправила волосы за ухо – привычка. Через мгновение её волосы снова качнулись назад. Густые, тёмные, с лёгким локоном. Дикс наблюдал, как Тони сосредоточил всю свою природную напряжённость на Рут, а затем с раздражением посмотрел на них обоих. «Папа попросил меня заскочить и пригласить вас двоих на обед, сказал, что вы не сможете поужинать, потому что сегодня вечером вернутся двое других агентов ФБР».

«Откуда твой отец это знает?» — спросила Рут. Не задумываясь, она отпила глоток кофе и содрогнулась.

«Папа разговаривал с Рафером сегодня утром, застал его, когда тот шел в школу.

Сказал ему, что агент Савич и агент Шерлок собираются вылететь на специальном вертолёте ФБР «Белл» в Филадельфию по делу. Он не знал, какое именно, но сказал, что они вернутся к ужину сегодня вечером.

Дикс хмыкнул. Ему придётся поговорить с обоими сыновьями. Он задался вопросом, умеют ли они хотя бы написать «

осмотрительность». Он бы дал им волю пустым разговорам.

«Почему они вдруг улетели в Филадельфию?»

«Это дело ФБР, Тони», — сказала Рут. «Я бы хотела пообедать с твоим отцом. Вы с женой тоже будете там? Она могла бы рассказать мне всё о…

Эрин Бушнелл и их сестринство».

Глаза Тони Холкомба потемнели, он заподозрил сарказм, но, не услышав его, кивнул и поставил кружку на стол Дикса. «Мне нужно в банк». Он натянул чёрные кожаные перчатки.

«Как идут дела в банке, Тони?»

Тони Холкомб пожал плечами, открывая дверь кабинета. «Дела идут довольно хорошо, но ты же знаешь, папа…

— он никогда в этом не признается, говорит, что с тех пор, как я стал управлять всем, все полетело к чертям.

”

Они слышали, как он поздоровался с некоторыми депутатами, выходя из здания.

«Он кажется довольно приятным человеком, — сказала Рут. — Не хотела бы я оказаться на его месте».

Дикс сказал: «Тони всегда приходилось ходить в тени Чаппи. Если бы я родился на его месте, я бы давно покинул штат и отправился бы своей дорогой, как можно дальше от Чаппи. Теперь я хочу отправиться туда и встретиться с Джинджер Стэнфорд, дочерью Глории, узнать, что она скажет об Эрин Бушнелл. Пока что Эрин — любимая и талантливая сестра моей невестки Синтии, и поверьте, это одновременно и страшно, и невероятно».

Джинджер Стэнфорд владел четырёхэтажным зданием в красном кирпичном стиле в георгианском стиле, расположенным между пиццериями Angelo's Pizza и Classic Threads. Во время их короткой прогулки все, казалось, хотели поговорить с шерифом и осмотреть Рут, словно у агента ФБР была лишняя рука или две головы, и ему требовался более пристальный взгляд. Дикс был терпелив, но молчалив и гораздо лучше своих сыновей справлялся с тем, чтобы не раскрывать подробности своих дел. Секретарь Джинджера, пожилой старик, сидел за огромным столом из красного дерева. Деревянная табличка в центре стола гласила: «ГЕНРИ О.».

«Шериф», — прохрипел старик, кивнул Рут и снова посмотрел на экран компьютера. «У меня тут настоящая головоломка», — сказал он. «Пять слов, и каждое слово состоит из трёх разных слов. Ну, знаете, как…»

сращивание».

«Не думаю, что слово «plice» существует, Генри. Мы пришли увидеть Джинджер. Позвони ей, пожалуйста».

«Ты прав, это не так. Чёрт. Мисс Джинджер пишет о старом мистере...

Воля ворчуна».

«Я никогда не слышала ни о ком по имени Скряга», — сказала Рут.

Генри О медленно поднялся. На нём была накрахмаленная белая рубашка и аккуратные чёрные брюки, подпоясанные на груди. «Я его так и называю, мисс. Это Амос Маккуин, он даже старше меня. Не могу поверить, что он ещё дышит».

Надо было сдохнуть в 1971 году, когда на него перевернулся пресс-подборщик сена, но он увернулся. Просто кошмар! Генри, пошатываясь, подошёл к закрытой двери и постучал. Рут увидела, что на его маленьких узких ногах новые туфли Ferragamo.

"Приходить."

Генри открыл дверь и просунул голову внутрь. «Мисс Джинджер, здесь копы, ведут себя дружелюбно, так что я буду сотрудничать».

Они услышали женский смех: «Пропусти их, Генри, пропусти. Я тоже буду сотрудничать».

Рут застыла при виде Джинджер Стэнфорд. Она была потрясающей женщиной, другого слова не найти: высокие и острые скулы, натуральные светлые волосы, завитые на затылке. Поднявшись, Рут подумала, что в ней, должно быть, около шести футов роста, с длинными ногами, которые, казалось, заканчивались у мочек ушей. Она одарила Дикса очаровательной широкой улыбкой, обходя стол с протянутой рукой. Рут не упустила из виду взгляд Джинджер. Шериф ей очень понравился.

Они обменялись любезностями. Когда Дикс представил её Рут, Рут заметила её быстрый, оценивающий взгляд – взгляд, который каждая женщина узнаёт, когда видит в ней потенциальную браконьерку. Рут сказала: «Я агент ФБР, мисс».

Стэнфорд».

«Да, я так слышал. Я не вижу никаких признаков травмы головы».

Рут машинально коснулась кончиками пальцев маленького пластыря, спрятанного под волосами. «Почти всё», — сказала она.

Дикс покачал головой. «В этом городе все всё слышат».

«Разве это не правда?» — сказал Джинджер и элегантно махнул рукой в сторону дивана. «Я слышал, Брюстер нашёл тебя за поленницей возле дома Дикса».

Снова сев за стол, Джинджер сложила перед собой пальцы и задумчиво произнесла: «

Мама очень переживает из-за Эрин, Дикс. Я провёл с ней прошлую ночь, она была так расстроена. Она не могла перестать плакать. Пожалуйста, скажи мне, что ты выяснил, кто виноват. А теперь ещё и Уолт Макгаффи. Что здесь происходит, Дикс?

Он пожал плечами. «Мне бы очень хотелось, чтобы ты рассказал нам об Эрин Бушнелл, Джинджер».

Джинджер откинулась на спинку стула, на мгновение закрыла глаза, затем резко открыла их и моргнула, медленно растянув губы в улыбке. Рут задумалась, как эта череда хвалебных отзывов действовала на присяжных. Наверное, сводила парней с ума.

Наконец она сказала: «Если не считать того факта, что она была влюблена в доктора Холкомба, она была довольно умной».

"Что?"

«Знаю, знаю. Он ей в отцы годится, но что поделать.

Она постоянно крутилась вокруг него, предлагая что-нибудь сделать – вставить новые трости в его духовые инструменты, настроить клавесин, отполировать валторну – всё, что угодно. Она посещала все его занятия, даже пару раз заглядывала к нему домой, по крайней мере, так мне рассказывала мама.

«Твоя мать нам ничего об этом не сказала».

«Она бы не стала. Она просто отмахнулась, сказала, что это просто увлечение, ничего особенного.

больше, и поэтому это её не беспокоило. Она считала доктора Холкомба надёжным любовником, который понимал свою роль и которого можно было легко оставить, когда Эрин была готова встать на путь звёздности. Я пыталась сказать ей, что Эрин потеряла из-за доктора.

Холкомб, что она ляжет перед его машиной, чтобы привлечь его внимание, но мама в это не верила. Она всегда качала головой и говорила: «Нет, Эрин собирается отправиться в кругосветное путешествие, ничто её не остановит». Джинджер помолчала, глядя на одну из африканских масок на противоположной стене. «Теперь она этого не сделает, Дикс».

«Вы считаете, что можете ошибаться относительно глубины чувств Эрин к доктору.

Холкомб?»

«Я? Конечно, я не ошибаюсь, я же юрист».

Рут невольно рассмеялась. «Это было здорово», — сказала она.

Джинджер любезно кивнула ей, но глаза ее были совсем недружелюбными.

«Когда вы вернетесь в Вашингтон, агент Варнецки?»

«Если я смогу удержать её здесь, она останется, пока мы не поймаем убийцу», — сказал Дикс. Джинджер эта новость не обрадовала. Она отодвинула стул и скрестила ноги. «Я слышал, вы нашли Эрин в пещере Винкеля. Я также слышал, что вы там были, агент Варнецки. Так вы считаете, что двое мужчин, которые стреляли в вас, убили Эрин?»

«Может быть. А может и нет».

«Это очень искусная полицейская речь, агент».

Рут улыбнулась, кивнула и сказала: «Спасибо. У меня это очень хорошо получается».

Дикс спросил: «Что еще нам следует знать об Эрин, Джинджер?»

«Она играла на скрипке просто волшебно. Невероятно, но ты же это знаешь». Затем она бросила на Дикса тот самый взгляд, хотя тот, казалось, не заметил его. Вместо этого он нахмурился, глядя на свои короткие чёрные сапоги, и спросил: «Она встречалась с парнями своего возраста? С одноклассниками?»

«Ни одного, насколько мне известно, а поверьте, я знаю Эрин всё благодаря маме. Когда Эрин осознала, что её муж — это её муж, это был доктор.

Холкомб с самого начала».

Рут выпрямилась в кресле. «Доктор Холкомб ответил ей взаимностью?»

«Не знаю. Вам стоит спросить дракона Гордона, Хелен Рафферти. Она всё знает, и я имею это в виду буквально. Говорят, у неё с доктором Холкомбом был роман лет пять назад, и именно он всё прекратил. Видимо, он довольно красноречивый человек, убедил её остаться его личной помощницей, что, на мой взгляд, указывает на его довольно эгоистичный характер, а у неё самолюбие, как у коврика. Она бы точно знала, что он чувствует… что…

к Эрин».

Через десять минут они выехали, чтобы поехать к Чаппи домой на обед.

Рут сказала, пристегивая ремень безопасности: «Всё любопытнее и любопытнее. Что вы думаете об Эрин Бушнелл, двадцати двух лет, охваченной безответной страстью к брату Чаппи, мужчине вдвое старше её?»

«Нам нужно выяснить, было ли это безответным», — сказал Дикс.

«Возможно, он испытывал страсть к её таланту — парень, возможно, питает слабость к талантливым женщинам, считает себя Свенгали. Нет, так не получится.

В деле участвует и его личная помощница Хелен Рафферти».

Дикс сказал: «Хелен Рафферти прекрасно играет на пианино».

«Хм. Интересно, что нам скажет по этому поводу доктор Холкомб».

«Будет интересно. Чаппи рассказал мне, что одна из причин, по которой он называет своего брата Твистером, заключается в том, что тот может вывернуться из любой ситуации».

Рут смотрела в окно на прекрасный белый, нетронутый снег. Над головой кружили два ястреба, их крылья впечатляюще выделялись на фоне чистого голубого неба. Потеряв их из виду, она сказала: «Если я правильно поняла, Эрин Бушнелл была не только блестящей ученицей музыкального факультета Школы музыки имени Станислауса, но и влюблена в директора, а также была лучшей подругой его племянницы».

ГЛАВА 19

ЧЭППИ ХОЛКОМБ СИДЕЛ во главе отполированного до блеска обеденного стола в стиле Чиппендейл. «Ну, Синтия, как ты думаешь, Твистер спал с твоей хорошей подругой Эрин Бушнелл?»

Синтия Холкомб дожевала хлебную палочку, проглотила и посмотрела на свёкра так, словно он пошутил. «Нет, не знаю», — только и сказала она. Она взяла ещё одну палочку, словно защищаясь.

Чаппи помахал вилкой невестке: «Честно говоря, я тоже.

Синтия, я бы поклялся, что старина Твистер хочет переспать именно с тобой, учитывая все те похотливые взгляды, которые он бросает в твою сторону.

«Папа, пожалуйста», — сказал Тони, но в его голосе было больше смирения, чем гнева или смущения.

«Ладно, ладно», — сказал Чаппи. «Миссис Госс, где наш обед?»

«Твой здесь, Чаппи». Миссис Госс, лет пятидесяти, была благословлена густыми, густыми чёрными волосами, которые она распускала и кудри которых падали ей на спину, словно цыганка. Длинная юбка из ярко-жёлтого бархата изящно обрамляла её лодыжки, а крестьянская блузка с глубоким вырезом завершала образ. Она наклонилась, чтобы поставить тарелку с креветочным салатом к правой руке Чаппи, так что её декольте оказалось всего в трёх дюймах от его лица.

«Выглядит хорошо», — сказал Чаппи, «даже салат».

«Возьми себя в руки», — сказала миссис Госс и пошла обратно на кухню.

«Тебя ждёт угощение, агент», — сказал Чаппи Рут. «Миссис Госс готовит лучший салат с креветками в Вирджинии, и она это знает».

«Возможно, — сказала Синтия. — Но ей стоит надеть фартук поверх своих нелепых хиппи-нарядов».

«Она цыганка, а не хиппи», — сказал Чаппи, и в его тёмных глазах, если не в голосе, сквозило раздражение. «Она не прижимается грудью к твоему лицу, Синтия, только к моему. Иначе я бы вообще не видел никакой груди. Оставь её в покое».

Миссис Госс закончила накрывать на стол, по-видимому, не заметив ничего, и оставила их наедине с собой; ее крупные серебряные серьги-кольца сверкали на солнце.

«Синтия, расскажи мне об Эрин Бушнелл», — попросил Дикс. «Тони сказал, что вы были как сёстры».

Синтия спокойно ответила: «Тони устарел. Мы с Эрин прекрасно ладили, пока она не начала заглядываться на моего мужа. Её смерть… ну, это был большой шок, как вы можете себе представить, ведь когда-то мы были очень близки. Я до сих пор горюю по ней».

Дикс сказал: «Значит, Тони не знал, что ты чувствуешь? Он видел твоё горе и верил, что вы с Эрин всё ещё так же близки, как и прежде?»

«Эрин никогда не приставала ко мне, Синтия, никогда», — сказал Тони.

«Я видел, как она вытащила тебя на лунный свет во вторник вечером на коктейльной вечеринке, которую устроила Глория Стэнфорд. В тот вечер было холодно, но это вас обоих не остановило».

Тони наколол креветку на вилку и уставился на неё. «Я даже не помню этого. Удивлён, что ты это заметил, ведь ты флиртовал с дядей Гордоном».

Чаппи положил вилку на тарелку, откинулся на спинку стула и засмеялся так, что это был единственный звук в столовой. Он сказал Рут, икая:

«Вы выглядите ошеломлённым, агент Варнецки. Между ними всегда какой-то цирк».

Одна из чёрных бровей Дикса взлетела вверх. «Добавь к этому тебя, Чаппи, и мы получим представление о диком звере».

«Нет, я такой же ручной, как твой маленький Брюстер».

«Брюстер думает, что он доберман».

Тони спросил Дикса: «Ты уже выяснил, кто нанял этих ребят, чтобы убить агента Варнецки в субботу вечером?»

Вопрос прервал разговор. Рут услышала голос миссис.

Госс напевал на кухне. Чаппи сказал в тишине: «Дикс, наверное, не хочет об этом говорить, Тони. Дело в том, что опознать их может быть невозможно. Я слышал, тела были сильно обгоревшими. Верно, Дикс?»

Дикс пожал плечами. «Посмотрим. Криминалистическая лаборатория ФБР использует свою программу распознавания отпечатков пальцев на имеющихся у нас частичных отпечатках. Мы ищем, откуда могли появиться эти люди. Возможно, скоро у нас появится дополнительная информация».

«Но теперь у тебя нет никаких зацепок, да, Дикс?» — спросил его Чаппи.

«О, нам удаётся чем-то занять себя», — непринуждённо сказал Дикс, откидываясь назад и сплетая пальцы на животе. Чаппи вдруг сказал: «Дикс, я слышал, ты нашёл беднягу Уолта Макгаффи убитым в его собственном доме. Ещё один такой шок, и тебе придётся меня похоронить. Кому понадобилось его убивать? А, понятно».

Кто-то, должно быть, подумал, что Уолт увидел что-то, чего не должен был видеть, поскольку он живет недалеко от другого входа в пещеру Винкеля.

«Возможно, — сказал Дикс. — Уолт был прекрасным джентльменом, а Кристи…

Он действительно любил его. Он был совершенно убит горем, когда она исчезла». Он не упомянул, что нашёл «Бимер» Рут в сарае. Он повернулся к Синтии. «Меня удивляет, что вы с Эрин Бушнелл были такими хорошими друзьями. Я не видел, чтобы ты подружился хоть с одной женщиной в городе».

«Я выросла с тремя женщинами дома, Дикс, — сказала Синтия, — и все они были первоклассными стервами, если это хоть немного объясняет, почему я никогда не беспокоилась. Я считала Эрин другой, но это не так. Да, она делала вид, что привязана к дяде Гордону, но только для того, чтобы отвлечь меня от своей настоящей цели — моего собственного мужа. Вот почему она проводила так много времени со мной здесь, в Таре. Она хотела увидеть тебя, Тони».

«Или, может быть», — сказал Чаппи лукавым голосом, — «вы оба запали на старину Твистера».

«Это не смешно, Чаппи. Он почти такой же старый, как ты», — сказала Синтия.

«Сколько времени пройдет, прежде чем ты вырастешь?»

Дикс быстро сказал: «Значит, ты считаешь, что Джинджер ошибается, говоря, что Эрин любит доктора?»

Холкомб, Синтия?»

Синтия пожала одним из своих тонких, изящных плеч под тёмно-красным трикотажным топом «Сент-Джон». «Джинджер готова сказать что угодно, лишь бы ты была счастлива, правда, Дикс? Все, кроме тебя, знают, что она с радостью тебя покорит. А вот её мать, Глория Стэнфорд, — совсем другое дело».

Сбросив эту бомбу, Синтия полностью сосредоточилась на салате из креветок. Рут отпила глоток белого вина. «А ты, Чаппи, не знаешь, спал ли твой брат с кем-нибудь ещё?»

Дикс бросил на нее взгляд, и на его губах мелькнула тень улыбки, прежде чем он вытащил водяной каштан из своего креветочного салата.

«Глория и Твистер спят вместе? Нет, может, и давно, но теперь она для него слишком стара».

Чаппи сказал: «Дело в том, что Твистер любит молодых. Даже Синтия уже не в моде, чтобы угодить Твистеру. Лучше смирись с тем, что конец уже близок, Синтия».

Рут спросила: «Значит, Эрин Бушнелл была ему по возрасту?»

«В начале двадцатых? Да, это верно, но откуда мне знать, агент Рут?

Да откуда мне знать? Мы с Твистером не ладили ещё до твоего рождения — слишком похожи друг на друга, наверное, и от этого наши котлы бурлят и кипят. Похоже, пора его спросить, посмотришь, как он немного побрякает.

Его улыбка была злобной.

Убрав со стола, миссис Госс принесла большой чизкейк «Нью-Йорк», с изяществом поставила его в центр стола и дала Чаппи нож. Пока он нарезал их ломтиками, Рут сказала: «Мне очень нравится твой дом, Чаппи. Почему ты назвал его Тара?»

«Потому что, когда я привел сюда маму Тони и Кристи, я сказал ей, что она больше никогда не будет голодать».

Тони сказал Рут: «У моей матери был трастовый фонд размером с Род-

Бюджет островного государства».

Чаппи рассмеялся. «Забавная история. Мне нравится имя Тара. Оно трогает что-то глубоко внутри меня. Архитектура очень похожа, только, конечно, у нас много больших и красивых ванных комнат».

Через тридцать минут Дикс выехал на длинную подъездную дорожку. Рут сказала:

«У нас уже есть отпечатки пальцев этих двух мужчин, и IAFIS пытается сопоставить их с нашими данными. К чему все эти разговоры о ФБР?»

Дикс хмыкнул и надвинул темные очки-авиаторы.

«Ты что, натравил кошку на голубей?»

Он ухмыльнулся ей. «Кто знает, что из этого выйдет? Эти трое всегда, повторяю, устраивают представление для гостей. Стоит им заговорить, и они сразу же подхватят тему. Знаю, тебе трудно поверить, но сегодня они были довольно сдержанны. Смерть Эрин Бушнелл лишила их многого удовольствия. Смерть Уолта тоже».

Рут кивнула. «Согласна, у меня были сильные чувства к Эрин, но я не могла понять, кто что чувствовал».

«Эти ребята молодцы. У них за плечами годы практики».

«Я уже видел неблагополучные семьи и, возможно, сам являюсь членом одной из них, но эти трое — чемпионы».

Дикс рассмеялся: «Ты мог бы спросить Чаппи о нём и Эрин, посмотреть на их лица».

«Мне неприятно вас об этом спрашивать, но как вы думаете, может ли кто-то из вашей семьи быть причастен к убийству Эрин?»

Он молчал, сворачивая на Маунт-Олив-роуд. «Когда Кристи исчез, я обдумывал все возможные варианты, включая причастность кого-то из семьи. И после всех этих лет им пришлось бы изо всех сил стараться, чтобы меня удивить. Но я не вижу, чтобы кто-то из них кого-то убивал. И да, я ошибался много раз».

Вскоре они стояли перед столом Хелен Рафферти. Дикс снял очки-авиаторы и улыбнулся Хелен, которая выглядела измученной.

Дикс наклонился ближе: «Мне нужно поговорить с тобой, Хелен. Пять минут в гостиной?»

«Я... Ну, я не думаю, что вы отложите визит, шериф?»

«Я бы предпочёл сейчас. Это очень важно».

В комнате отдыха для сотрудников администрации Станислауса сидели двое сотрудников, сгорбившись над зеленым пластиковым столом, между ними лежал пакет чипсов Fritos.

Дикс достал свой бейдж и помахал им рукой. Рут села рядом с Хелен и несколько мгновений смотрела на неё, оценивая её настроение. Она заговорила своим голосом, как в интервью ФБР, спокойным и располагающим. «Расскажите нам о докторе Холкомбе и Эрин Бушнелл, мисс Рафферти».

Хелен перевела взгляд с Рут на Дикса, который стоял, прислонившись плечами к стене, скрестив руки на груди.

Она разрыдалась.

ГЛАВА 20

ФИЛАДЕЛЬФИЯСРЕДА

САВИЧ И ШЕРЛОК сидели напротив Эльзы Бендер в строгой современной гостиной дома Джона Бендера.

В доме на Линдерман-лейн, на Мейн-Лайн. Хотя в гостиной было очень тепло, ноги её были укрыты кашемировым пледом, а на сгорбленные плечи накинут толстый шерстяной свитер. Каштановые волосы были зачёсаны назад и стянуты заколкой у основания шеи. Руки, лежащие на коленях, то сжимались, то разжимались. Савич увидел, что на ней нет обручального кольца. Комната была ярко освещена, но Эльза Бендер, казалось, сидела в тени.

Теперь её глаза не были завязаны, но она носила тёмные очки. Она была слишком худой и нездорово бледной, словно никогда не выходила на улицу. Однако они видели, как она улыбалась бывшему мужу, который стоял рядом, легко положив руку ей на плечо. Согласно газетам, Джон Бендер был успешным застройщиком, который два года назад обменял её на более молодую модель, свою личную помощницу, но так и не женился на ней. И вот он здесь, крупный, коренастый мужчина с волевой челюстью, и его слепая бывшая жена снова живёт в его доме.

Савич представился и представился Шерлоку. Он без предисловий сказал: «Старик и молодая девушка, которые хвастались мне, что взяли тебя, — их зовут Мозес Грейс и Клаудия. Мы пока не знаем её фамилии и не знаем, кем она приходится старику. Это те же самые люди, которые похоронили мою подругу Пинки Уомак на Арлингтонском национальном кладбище».

Мистер Бендер перевёл взгляд с Савича на Шерлока, явно раздумывая, стоит ли ему тревожиться. Он медленно кивнул. «Мы слышали об этом. Мы понятия не имели, пока вы не позвонили сегодня утром… Ну, теперь у них есть настоящие имена. Полагаю, вы уже поговорили с местной полицией?»

«Да, мы это сделали. Мы здесь, потому что нам нужна ваша помощь, миссис Бендер.

Вы единственный, кто может дать нам описание.

За неё ответил мистер Бендер: «Эльза до сих пор не помнит, что произошло, поэтому она не может вам помочь».

Савич сел на пуф у ног Эльзы Бендер. Он взял её левую руку между двумя своими большими ладонями, ощутил холодок её кожи. Она обратилась к себе, подумал он, и это было не то направление. Он сказал: «Я ценю, что вы согласились поговорить с нами в такой короткий срок. Вы не против, если я буду называть вас Эльзой?»

Услышав её слабый кивок, он продолжил: «Мы знаем, как сильно эти люди причинили тебе боль, Эльза. Нам не нужно зацикливаться на этом. Я знаю, ты хочешь, чтобы эти монстры были пойманы и наказаны за то, что они с тобой сделали. Они тоже творили ужасные вещи с другими людьми. Тебе повезло: ты выжила. Нам нужна твоя помощь, поэтому…

что другие люди тоже могут выжить».

«Я бы не назвала это выживанием», — сказала Эльза, а Савич продолжал держать ее за руку, пока горечь захлестывала ее.

Он сказал: «Я бы так и сделал. Есть ещё кое-что, Эльза. Эти люди, которые причинили тебе боль, звонят мне, хотят убить меня. Они также угрожали моей жене и моему маленькому сыну. Мне отчаянно нужна твоя помощь, чтобы защитить их».

Её рука дрогнула на мгновение, а затем снова успокоилась. «Это было ужасно мучительное время для меня, агент Савич. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь думать о том, что произошло. Я не хочу снова сталкиваться с этими монстрами».

«Эльзу не нужно снова этим пытать, агент Савич», — сказал мистер

Бендер, казалось, был готов силой вытолкать Савич за дверь. Он сказал: «Слушай, она и так достаточно натерпелась. Мы сожалеем об угрозах тебе и твоей семье, но Эльза ничем не может тебе помочь. Мы хотели бы, чтобы ты ушла».

Савич не отводил взгляда от Эльзы. «Полагаю, врачи говорили тебе, что, когда начинаешь вспоминать произошедшее, важно не блокировать его снова. Воспоминания, разговоры об этом только смягчат боль. Расскажи нам об этом, Эльза, расскажи нам, и ты сможешь отправить это в прошлое, туда, где ему самое место. Ты выжила. Никогда не забывай, что ты выжила».

К удивлению Савича, Эльза сказала: «Джон был в прошлом. И всё же он здесь. Разве это не странно?»

Савич увидел, как вздрогнул господин Бендер, услышал, как он сказал: «Я никуда не пойду»,

но Савич понятия не имел, поняла ли она его слова.

«У нас самих есть дети: агент Савич, Джон и я. Но я не могу говорить о том, что они со мной сделали, просто не могу».

«Мне это не нужно, Эльза, хотя я убежден, что это тебе поможет».

Эльза сказала: «Дело в том, что я почти всё вспомнила». Она услышала, как муж судорожно вздохнул, но не остановилась. «Девушка, которую Клаудия называла своим сладким огурчиком. Он был грязным стариком с хриплым кашлем. Она связала мне руки за спиной в том грязном старом фургоне, сказала, что хочет увидеть её с женщиной и что он выбрал меня, потому что она сказала ему, что я похожа на неё, что я могу быть её мамой, и разве это не круто? Потом он велел ей представить, что она занимается сексом со своей мамой. Старик завязал мне глаза, и тут девушка начала». Она тихо заплакала. Она с трудом сглотнула и прошептала:

Самое странное, что я почувствовал боль в глазах только позже, в отделении неотложной помощи».

«Ты была в шоке, и это хорошо».

«Полагаю, так и было». Она приподняла очки ровно настолько, чтобы слегка приложить к глазам край белого платка с монограммой. Она снова поправила очки и сказала: «Мне уже не так больно, когда я плачу».

Джон Бендер сказал: «Расскажи им о фермере Эльзе».

«Фермер, который меня нашёл. Он навещал меня в больнице каждый день.

День принёс мне розы. Он сидел у моей кровати и рассказывал, как выращивает ячмень и овёс. Джон пришёл поздно вечером и через три дня привёз меня сюда, в наш старый дом, только я не вижу, что они там сделали с тех пор, как я уехал.

«Спроси его, Эльза. Просто спроси его».

Джон Бендер выглядел так, будто вот-вот расплачется. Он сказал: «Я ничего не сделал, Эльза».

«Хорошо». Впервые она слегка улыбнулась. «Ненавижу всякую суету. Рада, что ты оставила всё в порядке». Она позволила Савичу несколько минут задавать ей вопросы и дала как можно более точное описание Мозеса и Клаудии. Она согласилась поговорить с художником-портретистом позже в тот же день. Она рассказала Савичу о том, как Клаудия действительно похожа на её дочь. Она улыбнулась бывшему мужу. «Джон, отдай им ту фотографию Энни, играющей в пляжный мяч. Помнишь, я отправила тебе дубликат? Сходство просто поразительное».

Пока мистер Бендер отсутствовал, она сказала: «Расскажите мне побольше о вашем мальчике, мистер».

Савич. — Ее рука все еще удобно лежала между его ладоней.

«Его зовут Шон, и он настоящий пистолет». Он следил за её лицом, рассказывая о дне рождения Шона, где сестра Савича, Лили, гонялась за двадцатью маленькими детьми, обутыми в гигантские клоунские туфли. Он рассказал ей, как Шон любил каждый вечер бросаться на него, как только он переступал порог.

Услышав это, она улыбнулась и легко вздохнула.

Вернувшись, Джон Бендер вмешался: «Я пытался уговорить Эльзу дать мне ещё один шанс, агент Савич».

Рука Савича слегка напряглась, затем расслабилась. Она пока не была готова отпустить его, и это было нормально.

«Я обещал ей снова и снова, что больше никогда не буду мудаком».

И, о чудо, Эльза Бендер рассмеялась. Она подняла взгляд в сторону голоса бывшего мужа.

«Возможно, ты этого не сделаешь», — сказала она. «Дети, похоже, думают, что ты этого не сделаешь.

Возможно."

Шерлок внимательно посмотрел на лицо Джона Бендера, изучая его глаза, пока тот смотрел на Эльзу. «Знаешь что, Эльза? Кажется, этот твой парень понял, что для него важно».

Десять минут спустя Савич взял Эльзу за руки и медленно поднял её на ноги, позволив пледу осесть у её ног. Она ещё не совсем устояла на ногах.

Он сказал: «С тобой всё будет хорошо, Эльза. Джон укутает тебя и отведёт на приятную прогулку, а когда вернёшься, может, приготовит горячий шоколад. Он вернёт тебе румянец».

В среду было почти девять вечера, когда Савич постучал в дверь шерифа Нобла. Они услышали лай большой собаки Брюстера, шаги к двери, прежде чем она распахнулась, Роб и Рэйф толкались локтями.

друг друга, чтобы быть впереди и в центре.

«Здравствуйте, специальный агент Савич. Здравствуйте, специальный агент Шерлок. Вы сегодня кого-нибудь подстрелили?»

«О да», — тут же сказал Шерлок. «Там было полно крови и расчленёнки. Мне потребовалась целая вечность, чтобы всё это отмыть».

«Чувак! Серьёзно, расскажи нам всё, что ты делал. Не только скучные вещи, как папа, а что-нибудь интересное?»

Савич улыбнулся впервые с тех пор, как несколько часов назад покинул Вашингтон.

Он быстро обнял обоих мальчиков, вдыхая их волнение, их подростковую любовь ко всему ужасному. Неужели через десять лет Шон будет спрашивать то же самое?

Роб сказал: «Мы ждали тебя на ужин, пока папа не сказал, что будет грызть свои локти, если не поест. У нас был буйабес, мисс Маккатчеон принесла его, потому что знает, что папа его любит. Если ты любишь рыбу, то ничего страшного».

«Диллон, зайди в гостиную», — позвала Рут, прежде чем появиться в дверях с Диксом за плечом. «У нас есть вкусный чай и булочки, которые Милли из «Милли Делишес» испекла сама, специально для федералов, а у нас с Диксом сегодня произошло кое-что очень интересное, но сейчас это неважно».

Ребята, вызовите федеральных агентов, и давайте поедим».

«Как прошел твой день?» — спросил Дикс, раздавая булочки.

Шерлок улыбнулся, принимая чашку чая от Рут. «Вообще-то, день был просто замечательный. Мы водили Шона лепить снеговика, вливали ему в глотку горячий шоколад и слушали, как он без умолку болтает о новом щенке своей бабушки». Она закатила глаза. «У меня такое чувство, что скоро в нашем доме раздастся лай».

«Собаки — это хорошо», — сказал Дикс, погладив Брюстера. «Этот малыш согревает мою шею по ночам».

Роб и Рэйф наконец отправились спать спустя почти час, съев ещё четыре булочки, после того как Савич и Шерлок наслушались ужасающих, совершенно выдуманных историй о хаосе в пригородах Филадельфии. Дикс подождал ещё пару минут, убедившись, что наверху тихо, а затем кивнул. «Ладно, они выбыли из игры. Расскажите, что на самом деле произошло в Филадельфии. Не могла бы эта бедняжка рассказать вам что-нибудь о Мозесе Грейсе и Клаудии?»

Савич сказал: «Да, она так и сделала. Её зовут Эльза Бендер. С ней всё будет хорошо. То есть, я думаю, у неё всё будет хорошо». Савич посмотрел на Дикса и Рут, которые сидели на диване напротив него, и на Шерлока, а Брюстер спал между ними. Он вытащил из нагрудного кармана рубашки фотографию.

Это дочь Бендеров, Энни. На фото ей семнадцать лет — высокая, стройная, почти белые волосы, большие голубые глаза. Эльза Бендер говорит, что она похожа на Клаудию.

Рут рассматривала фотографию. «Она похожа на чирлидершу, у которой самая большая проблема — решить, с кем пойти на свидание после футбольного матча в субботу вечером. Ты уже разослал эту фотографию по всей кольцевой дороге, да, Диллон?»

"Ах, да."

Шерлок сказал: «Эльза сказала, что Мозесу Грейсу столько же лет, сколько ему кажется, по крайней мере семьдесят. Его лицо всё обветренное от переизбытка солнца, что говорит о том, что он мог провести большую часть жизни на ферме, нефтяной вышке, в каторжной бригаде – выбирайте сами. Эльза сказала, что он худой и жилистый, но не выглядел подтянутым, какой-то седой. Она сказала, что голос Клаудии то был нежным, то пронзительным, с акцентом жителя Среднего Запада. Что касается Мозеса, мы слышали его глубокий, протяжный голос, чрезмерную грамматику, которая просто не ощущается. Эльза также сказала, что у него был хриплый кашель и постоянная рвота. Это было два месяца назад. Сейчас он звучит гораздо хуже».

Дикс подался вперёд, обнимая Брюстера. «У тебя был продуктивный день…»

Рут вмешалась, её энтузиазм просто кипел: «Но, возможно, не так захватывающе, как у нас. Тебе понравится. Я начну с Джинджер Стэнфорд, а потом перейду к обеду с Чаппи и маленькими проказниками».

«Тогда, — сказал Дикс, — наша фигура сопротивления — Хелен Рафферти».

ГЛАВА 21

«…ДОБРАВ ДО Станислауса, мы отвели Хелен Рафферти в комнату отдыха для сотрудников. Рут не дала ей возможности освоиться и подготовиться.

Она прямо спросила ее о докторе Холкомбе и Эрин Бушнелл».

Рут плавно подхватила рассказ, словно они долго работали в команде. «Она даже расплакалась и взяла себя в руки только после того, как я напомнила ей, как всё это важно теперь, когда Эрин мертва».

Дикс рассказал: «Вытерев глаза, она первым делом спросила, не хотим ли мы кофе. Я согласился, чтобы дать Хелен время прийти в себя».

Рут сказала: «Она извинилась перед Диксом, потому что знала, что доктор Холкомб — его дядя, но она думала об этом и должна была выговориться. Суть в том, что Хелен Рафферти призналась, что они с доктором Холкомбом — именно так она всегда его называла — были любовниками, наверное, три месяца, около пяти лет назад.

Она сказала, что это было летом, когда студентов было мало. Он бросил её, сказав, что общение с ней его истощает. Тебе это понравится.

— он сказал, что быть с ней было для него словно привязаться к древнему благословению, которое со временем утратило свою силу, и теперь оно душило его, и он не мог продолжать быть с ней в близости. Дело в том, сказала она нам, что доктор…

У Холкомба была эта навязчивая идея — она

знал об этом ещё до их романа. Он спал с несколькими очень талантливыми молодыми женщинами в Станислаусе за эти годы и, похоже, не собирался останавливаться. Она прямо заявила ему об этом, и он сказал, что, по его мнению, глубоко

В глубине души он нуждался в их питании, в их невинной любви к музыке и жизни, иначе он не мог бы творить, не мог бы сочинять свою музыку, не думал, что вообще сможет продолжать. Она слегка улыбнулась и сказала, что знает, как это звучит, но он в это верит, она была в этом уверена.

«Хелен всё ещё считает его великим человеком с болезнью, безобидной болезнью, а не старым развратником. Поэтому она поверила. Потому что, наверное, ей пришлось, потому что она всё ещё любит его и безмерно им восхищается. Она сказала, что Эрин Бушнелл была просто ещё одной девушкой из бесконечного потока талантливых молодых студентов, которые нашли себя в духовном служении доктору Холкомбу. И снова её слова».

Дикс подался вперёд на диване, сжав руки между коленями. «Потом она нахмурилась и сказала, что, возможно, ошибалась, возможно, доктор Холкомб испытывал к Эрин больше чувств, чем к остальным. Меня жутко, ребята, беспокоило то, как она говорила о нём и его изменах, как будто это было нормально, лишь бы вдохновлять дядю Гордона на музыку. Она всё это прощала».

Рут подхватила эту историю. «Она сказала, что у доктора Холкомба была невероятная энергия, он сочинил потрясающую музыку за последние несколько месяцев. Но теперь, по её словам, он раздавлен, от него осталась лишь тень, и она очень переживает за него. Я упомянула, что он не выглядел таким уж раздавленным, когда мы рассказали ему об убийстве Эрин, и она сказала нам, что он никогда не захочет обременять других своей болью».

Рут фыркнула. Шерлок спросил Дикса: «Ты узнал имена других девушек, которые „прислуживали“ доктору Холкомбу в разные годы?»

«Ого…» Дикс вытащил блокнот и пролистал страницы.

«Хорошо, за тот период времени, что Хелен работала у доктора Холкомба...

Четырнадцать лет и четыре месяца… Она думала, что у него были романы примерно с восемью студентками, помимо Хелен, как аспирантками, так и студентками. Думаю, это продолжалось до преклонного возраста – двадцати трёх или четырёх лет. Она назвала мне несколько имён.

— никого из них больше нет в Станислаусе — и сказала, что посмотрит остальных.

Рут вслух изумилась: «Представьте себе мужчину в возрасте моего отца, который считает, что я слишком стара, чтобы с ним спать. Она сказала, что когда доктор Холкомб «отключалась» — её слова — от студентки, они не покидали Станислаус, за исключением случаев окончания учёбы. Все, казалось, были рады остаться, просто воспринимая это как часть своего образовательного опыта. Может быть, они даже получали удовольствие, зная, что вернули этому великому человеку сияние, кто знает?»

Савич медленно произнес: «Похоже, доктор Холкомб очень точно определял, кого выбрать, обладал великолепным инстинктом самосохранения. Должно быть, ему также помогло то, что он, будучи директором школы Станислаус, оказывал огромное влияние на их профессиональное будущее. Удивляюсь, что другие в школе не знали о пристрастиях доктора Холкомба. Иначе наверняка пошли бы сплетни, недовольство учеников, которые не смогли бы конкурировать,

возможно, даже немного раздражения со стороны коллег, которые посчитали его поведение неподобающим».

Рут сказала: «Хелен сказала нам, что, по её мнению, никто, кроме девушек, участвовавших в этом деле все эти годы, об этом не знал. Она точно никогда не слышала никаких слухов».

Савич покачал головой. «В это трудно поверить. Обычно, если о чём-то незаконном, особенно о таком пикантном, узнают больше двух человек, это начинает всплывать в неловких подробностях».

«Хелен рассказала нам, что сама немало помогала ему защищать свою личную жизнь», — сказала Рут. «Переведите это так:

помогла ему сохранить его грязный маленький секрет».

«Он живёт один», — сказал Дикс. «И я знаю, что у него много лет есть дом за городом, который он переоборудовал в студию. Возможно, он проводил там время с ними. И ещё: если бы Чаппи знал об этом, об этом знала бы каждая живая душа в радиусе ста миль. А судя по тому, как Чаппи это рассказывал, у его брата не было бы шанса остаться в Станислаусе».

Может быть, кто-то из студентов, кто-то из профессоров знает, но никто, кроме Станислауса.

«Он, должно быть, самый красноречивый собеседник в округе», — сказал Шерлок. «Надеюсь, с остальными девушками всё в порядке».

«Да, — сказал Дикс, — мы тоже об этом думали. Мы уже нашли двоих, и с ними всё в порядке. Как только получим остальной список, мы их всех найдём».

Рут сказала: «Мы попросили Хелен никому не рассказывать о нашем разговоре, особенно доктору Холкомбу. Мы спросили её о расписании доктора Холкомба на пятницу и о том, когда она в последний раз видела Эрин. В этот момент у неё чуть глаза не вылезли из орбит – она поняла, что мы, возможно, думаем, что он убил Эрин Бушнелл. Она начала лепетать, повторяя снова и снова, что у него нет такой болезни. Дорогой доктор Холкомб даже не стал бы сильно стучать по клавишам пианино, он бы никому не навредил, особенно студенту Станислауса. Она была в этом уверена и рассказала нам всё это только потому, что не хотела лгать полиции, и, вероятно, для доктора Холкомба было лучше, чтобы всё выплыло сразу. Она знала, что он не рассказал нам об этом, когда мы говорили с ним в понедельник, и предположила, что он даже не подумал об этом, потому что был так расстроен. Затем она продолжила свою сентиментальную тираду о том, как драгоценные ученики доктора Холкомба играют по всему миру и вдохновляют красоту и… взаимопонимание, может быть, даже мир во всем мире».

Шерлок спросил: «Она что, с ума сошла?»

Дикс сказала: «Думаю, она совершенно не замечает дядю Гордона. Она сказала, что он ничего не ел с тех пор, как узнал об Эрин, перестал сочинять и играть на инструментах, молчит, не способен справиться ни с миром, ни с работой. Она ужасно переживала за него. Что касается того, что он сделал в пятницу, Хелен заявила, что он весь день сидел на студенческих собраниях и не выходил из кампуса. Затем она торжествующе посмотрела на нас, потому что дала ему…

Алиби. Она говорит правду? Дикс пожал плечами.

«Что сказал доктор Холкомб, когда вы спросили его о его местонахождении?» — спросил Шерлок.

«Мы сегодня с этим мужчиной не разговаривали, — сказал Дикс. — Хелен уговорила его прийти на запланированную репетицию. Мы ещё поговорим с ним и с Хелен утром». Дикс повернулся к Рут и вдруг сказал:

Рут, как ты себя чувствуешь? У тебя голова болит?

Она моргнула и улыбнулась. «Слегка покалывает за левым ухом. Ничего страшного, Дикс».

«Давай я принесу тебе аспирин. Лучше перестать его принимать, пока он не въелся». Он быстро вышел из гостиной.

Телефон зазвонил, но всего один раз. Должно быть, Дикс схватил трубку. Савич посмотрел на Рут, приподняв бровь. К его удивлению, специальный агент Рут Варнецки, жёсткая, опытная и сообразительная, как гвоздь, покраснела. Жизнь иногда бывает невыразимо крутой, подумал Шерлок, когда она взяла Диллона за руку и встала. «Уже поздно, и мы оба изрядно устали. Утром можно встать пораньше».

Дикс вернулся в комнату, протянул Рут две таблетки аспирина и стакан воды и стоял над ней, пока она их глотала. Затем он повернулся к Савичу и Шерлоку. «Вам стоит это услышать, прежде чем вы уйдете. Мне только что позвонил детектив Моралес из полиции Ричмонда. Он сказал, что двое известных негодяев не явились туда, куда им было положено. Никто ничего о них не слышал. Один из них, Джеки Слейтер, разыскивается по подозрению в угоне автомобиля. У другого, Томми Демпси, есть девушка, которая…

достаёт полицию с воскресного утра, утверждая, что он пропал без вести и что кто-то, должно быть, причинил ему вред.

Детектив Моралес узнал о том, что произошло здесь в субботу вечером — о взрыве угнанной «Такомы» и двух погибших парнях, — и задался вопросом, не они ли это. Мои помощники отправили ему по факсу описание и фотографию кольца, которое было надето на одном из мужчин, и его девушка опознала его. Это был Томми Демпси.

Савич сказал: «Детектив Моралес сказал, что они были подонками? Означает ли это, что они некомпетентны или их легко нанять?»

«Слейтер вышел из тюрьмы Ред-Онион четыре месяца назад и, вероятно, пытался снова поднять свой бизнес. Демпси был подражателем.

Они думают, что он мог быть замешан в каких-то местных кражах со взломом, но не могут быть в этом уверены».

Рут спросила: «За что сидел Слейтер?»

«Нападение на полицейского и сопротивление аресту по обвинению в угоне автомобиля. Около десяти лет назад его арестовали за убийство при ограблении, но доказательств не было, и обвинения пришлось снять. Поэтому детектив Моралес считал, что Слейтер вполне способен спланировать произошедшее и привлечь Демпси себе на помощь. Оба были склонны к насилию и…

Безрассудный. Я попросил его выяснить, на кого они работали в последнее время.

«Когда я рассказал ему, что они пытались убить агента ФБР, он чуть со стула не упал. Он сказал мне: «Я никогда не думал, что эти двое такие глупые».

Рут потёрла руки. «Ура детективу Моралесу! Я вношу его в список получателей рождественских открыток».

Савич сказал: «Наш местный филиал может оказать детективу Моралесу всю необходимую помощь, Дикс. Они могут начать с тюрьмы, поговорить с девушкой Демпси, выследить их сообщников».

«Уверен, он это оценит. Нам бы не пришлось ехать в Ричмонд самим».

«Когда бы вы хотели, чтобы мы были здесь утром?»

Дикс сказал: «Мальчики уходят довольно рано, так что завтрак будет подан к рассвету.

Присоединяйтесь к нам».

«Это было очень вкусно, Дикс», — сказала Рут. «Ладно, ребята, в любое время после восьми. Я готовлю яичницу».

«О, я забыл, Дикс», — сказал Шерлок. «Ты упоминал, что у доктора Холкомба есть дочь?»

«Да, ее зовут Мэриан Гиллеспи, она живет в маленьком бунгало в районе Медоу Лейк, преподает теорию музыки и игру на кларнете в школе Станислауса.

Кристи она всегда нравилась, говорила, что марширует под другого барабанщика. Да, ты прав. Надо поговорить с ней завтра, как только закончим с моим дядей.

Савич задумчиво спросил: «Ты когда-нибудь замечал что-нибудь необычное между отцом и дочерью, Дикс?»

«Нет», — ответил Дикс. «Насколько я помню, нет».

Телефон Дикса зазвонил незадолго до половины седьмого утра в четверг. Он вздрогнул в постели, испугавшись, что случилось что-то плохое.

Так и было. Хелен Рафферти была найдена мёртвой своим партнёром по бегу и братом, Дэйвом Рафферти. ГЛАВА 22

WOLF RIDGE ROAD MAESTRO, ВИРДЖИНИЯ, НАЧАЛО ЧЕТВЕРГА

УТРО

ДИКС, КАК КАЗАЛОСЬ, НЕ МОГ перестать бормотать себе под нос. Он чувствовал себя идиотом, не понимая, что подверг Хелен Рафферти опасности. Она умерла, потому что кто-то узнал о её разговоре с ними, или же она боялась того, что знала?

Он и Рут прибыли через пять минут после того, как Савич и Шерлок въехали. Савич был за рулём своего «Порше». Они обнаружили доктора Химпл и команду криминалистов округа Лаудон в спальне, где её нашёл брат.

После разговора с доктором Химплом Дикс и Рут присоединились к Дэйву Рафферти на кухне вместе с Савичем и Шерлоком, которые пили чёрный кофе. Ему было лет под сорок, он был худощавого телосложения, как бегун, и с лёгкой хилостью.

Каштановые волосы. Лицо было покрыто щетиной, так как он ещё не брился. Он был сильно потрясён.

Чтобы помочь ему приземлиться, Савич спросил: «Мистер Рафферти, чем вы зарабатываете на жизнь?»

«Что? О, я преподаю естествознание в средней школе имени Джона Т. Такера в Маунт-Блаффе. Это примерно в двенадцати милях от Маэстро».

«Почему вы пришли так рано?»

Дэйв Рафферти указал на свои спортивные штаны и кроссовки. «Мы с Хелен бегаем три дня в неделю. Она не открыла дверь, когда я позвонил в шесть. Я, честно говоря, не придал этому значения — знаете, она проспала, может, устала.

Господи, я кричал ей, чтобы она вылезала из кровати, давай же, время идёт, но она меня не слышала, не могла говорить. Это похоронит маму.

Они с Хелен были так близки».

Он сглотнул, отпил кофе и глубоко вздохнул. Шерлок положил её руку себе на плечо и поднял голову. «Когда я увидел её в постели, я всё ещё думал, что она спит, понимаешь?» Эй, лентяйка,

«Я крикнул: «Ты закончила спать, Нелл. Давай, шевели своей задницей!»

Но она не шевелилась. Она лежала на спине, укрывшись одеялом до пояса. На ней была та самая синяя фланелевая ночная рубашка. Глаза её были открыты, и она смотрела на меня. Я пытался её разбудить, но, конечно же, она не двигалась, её глаза продолжали смотреть. Потом я увидел следы на её шее. Это безумие. Она никому не причинила вреда. Он вздрогнул, уронил голову на скрещенные руки и зарыдал.

«Она мертва, черт возьми, моя сестра мертва».

Не колеблясь, Шерлок обняла его и крепко прижала к себе. «Мне очень жаль, мистер Рафферти. Мы выясним, кто это сделал». Савич знала, что она всё уладит. Он, Дикс и Рут вышли из кухни.

Дикс снова пробормотал себе под нос: «Я тупой, как тот столб на холме Мус-Холлоу. Это моя вина, ничья больше, моя».

Савич буднично ответил: «Никто из нас не подозревал, что Хелен Рафферти в опасности. Ты же сказал ей ни с кем не разговаривать. Думаешь, кто-то подслушал вас с Рут в комнате отдыха для сотрудников?»

«Я должен сказать это вслух», — сказал Дикс. «Хелен могла позвонить Гордону, чтобы предупредить его о том, что она нам рассказала».

Савич сказал: «И, возможно, о том, чего она вам не рассказала. Это вполне возможно. И, безусловно, они обе — Эрин и Хелен — были близки с доктором Холкомбом. Я бы сказал, что это ставит его на первое место в нашем списке».

«Если его сегодня утром не будет в Станислаусе, нам придётся его найти и привести», — сказал Дикс. «Теперь мы не сможем опровергнуть алиби Хелен в пятницу».

Он увидел, как Шерлок разговаривает с доктором Химпл. Она кивнула, пожала ему руку и подошла к ним.

Врач сказал, что её задушили. На теле нет никаких следов самообороны.

Потому что тот, кто её убил, вероятно, подкрался к ней, пока она спала, задушил, и всё быстро закончилось. Держу пари, она позвонила доктору Холкомбу, Диксу.

Из любви или преданности?»

Савич кивнул. «Именно это мы и говорили. Нам нужно отследить её передвижения, Дикс, после того, как ты оставил её вчера. У тебя есть пара хороших людей, чтобы этим заняться?»

Дикс кивнул. «Когда мы её видели в Станислаусе, дяди Гордона там не было, как я тебе и говорил. Он был в Гейнсборо-холле, большом концертном зале, слушал несколько произведений, которые должны были исполнить на концерте в следующем месяце.

Мы узнаем, кто видел её до того, как она покинула кампус. Мы можем проверить записи её телефонных разговоров…

может быть, она позвонила ему в зрительный зал».

Рут сказала: «Возможно, Хелен позвонила кому-то еще, может быть, она не могла вспомнить все имена и знала кого-то еще, кто знал, или она позвонила одной из женщин».

Дикс достал телефон и набрал номер своего кабинета. Он сказал диспетчеру: «Амали, вызови Пенни, Эмори и Клауса. Встретимся в кабинете через двадцать минут». Он на мгновение замолчал, прислушиваясь, затем захлопнул телефон и убрал его в карман. «Амали уже знала», — сказал он. Он покачал головой. «Конечно, знала». Он поскрёб носком ботинка по ковру в гостиной и тихо выругался. Они тщательно обыскали небольшой трёхкомнатный дом Хелен Рафферти. Смотреть было особо нечего, потому что, по словам её брата, она какое-то время упростила свою жизнь, предпочитая иметь минимум вещей. Но она обожала фотографии. Они были повсюду, на каждой поверхности. В основном семейные. В ящике с нижним бельём они нашли несколько записок пятилетней давности, которые доктор Холкомб написал ей в маленькой коробочке, перевязанной ленточкой. Не страстные и страстные любовные записки, а что-то вроде: «Ужин сегодня вечером у тебя дома?» или Встретимся у меня дома в шесть часов.

«Все это невероятно грустно», — подумала Рут.

Пустой стол Хелен Рафферти в колледже Станислаус был безупречно чист, нигде не было ни одной разбросанной бумаги. Экран её компьютера выглядел отполированным. Поскольку доктора Холкомба не было, они не спеша проверили все ящики её стола, но ничего интересного не нашли. Скоро весь кампус захочет узнать, что произошло. Все будут расстроены и растеряны – сначала Эрин Бушнелл, теперь личный помощник директора. Скоро, подумал Дикс, все будут напуганы.

Дикс заводил Range Rover, когда зазвонил его мобильный. Через мгновение он повесил трубку. «Это был Чаппи. Он сказал, что Твистер в Таре, пьёт кофе «Кона», ест булочки миссис Госс и вообще никому не нужен. Он сказал, что Твистер рассказал ему о том, как Хелен задушили, и теперь Твистер плачет и шмыгает носом. В голосе Чаппи слышалось отвращение».

Солнце не светило. Небо было серо-стальным, заваленным снегом.

Облака застилали горизонт, и казалось, что было так же холодно, как на равнинах Южной Дакоты, где Дикс много лет назад побывал с Кристи и мальчиками. Дикс держался проселочных дорог и гнал «Рейндж Ровер» далеко за пределы допустимой скорости. Видя, как Рут обнимает себя, он включил печку на полную мощность. «Снег», — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. «Наверное, к полудню».

Через двенадцать минут они подъехали к дому Тары. «Интересно, где мои сотрудники полиции?» — сказал Дикс. «Я всю дорогу превышал скорость. Обычно, если кто-то превышает скорость, они об этом знают».

«Ты шериф, — сказала ему Рут. — Тебя остановят? Не думаю. Когда в последний раз кто-то из твоих помощников привлёк тебя за превышение скорости?»

«Это ясно».

Остановив свой Range Rover, Дикс сказал: «Если вы меня потерпите, я бы не стал расспрашивать дядю о его отношениях с Эрин и остальными в присутствии Чаппи. Он, наверное, покатится со смеху, скажет, что считает Твистера импотентом, или что-то в этом роде, и будет продолжать бесконечно. Мы же не можем допрашивать его здесь. Я хочу поговорить с ним об Эрин и Хелен, когда он будет далеко от брата».

«Он твой дядя, и это твоё расследование, Дикс», — сказал Савич. «Твоё дело».

Чаппи снова открыл дверной звонок, одетый в светло-голубой кашемировый свитер, черные шерстяные брюки и мокасины.

«Бертрам все еще болен?» — спросил его Дикс.

«Да, он всё ещё шмыгает носом у неё дома, сказала мне его сестра, жалуется, что у него всё болит, когда он встаёт с кровати. Бертрам — не лучший пациент. Тебе пора сюда, Дикс. Я знаю, что Твистер убил Хелен.

Входите, наденьте наручники на этого жалкого слабака и выведите его отсюда, меня от него тошнит. Вижу, вы всё ещё таскаете за собой федералов. Он отступил назад и жестом пригласил всех войти.

Гордон Холкомб стоял у камина с чашкой кофе в руке. Он выглядел как итальянский модник в тёмно-сером костюме, белой рубашке и идеально завязанном бледно-голубом галстуке. Он выглядел грустным и в то же время каким-то стоическим – странное сочетание, подумала Рут. Действительно ли он сожалел о смерти Хелен? Или испытывал облегчение?

Гордон не произнес ни слова, когда они вошли в гостиную, и просто стоял и смотрел на них. Дикс сказал: «Гордон, мне очень жаль, что Хелен так поступила».

«Зачем ты ему извиняешься?» — проревел Чаппи, грозя кулаком брату. «Этот нытик-психопат, наверное, её и убил. Я же тебе говорил. Давай, спроси его!»

Рут спросила: «Вы убили Хелен Рафферти, доктор Холкомб?»

Гордон вздохнул и поставил чашку с кофе на каминную полку. «Нет, агент Варнецки, я, конечно же, не знал. Я очень любил Хелен. Я знал её с тех пор, как впервые...

приехал к Станислаусу. Она была замечательной женщиной. Я не...

Я не знаю, кто её убил». Внезапно он злобно посмотрел на меня. «Почему бы тебе не спросить Чаппи, раз уж ты этим занят? Он

Тут царит полный бардак. Как, по-твоему, он так разбогател? Он через трупы перешагнул. Спроси его самого!

«Ха! Это было слабо, Твистер, очень слабо. Как будто я убью твою бывшую любовницу. Господь тебя знает».

У тебя единственного есть мотив, не у меня. Э-э, а какой у тебя был мотив?

Дикс спросил: «Откуда ты знаешь, что она мертва, Гордон?»

Я позвонил Хелен, потому что хотел расспросить её о некоторых деталях, касающихся поминальной службы по Эрин Бушнелл. Я попал на её автоответчик и подумал, что это странно, ведь все знают, что Хелен всегда за своим столом к семи тридцати, поэтому я позвонил в приёмную в Бланкеншипе и попросил позвать её. Мэри сказала, что не видела её. Когда я позвонил ей домой, трубку взял её брат. Он плакал, бедняга. Он сказал мне, что она мертва, что её убили, что вы только что ушли.

«Я был расстроен, сбит с толку. Я не знал, что делать, поэтому пришёл сюда», — он бросил на брата злобный взгляд.

«Я что, идиот что ли? Никакого сочувствия от Чарльза Мэнсона, хладнокровного старого кровопийцы».

Савич тут же вмешался: «Когда вы в последний раз видели Хелен, доктор Холкомб?»

Вчера днём, всего на мгновение после возвращения из Гейнсборо-холла, я расстроилась, потому что Эрин пришлось заменить другой студенткой, которая ей совершенно не подходит. Обычно Хелен оставалась, если я оставалась, но в этот раз нет. Она ушла, почти не поговорив со мной. Конечно, я подумала, что она расстроена убийством Эрин.

«Я помню, как смотрела, как она идёт к своей «Тойоте», и думала, что она немного поправилась. Я видела, как она села в машину и уехала».

Его голос дрогнул. «Я больше никогда её не видел».

Чаппи издал грубый звук. «Это было так трогательно, Твистер, у меня аж сердце закружилось».

К счастью, в дверях появилась миссис Госс с большим серебряным подносом. Шерлок не мог оторвать взгляд от прекрасного серебряного сервиза в георгианском стиле, настолько отполированного, что на его поверхности отражалось её лицо. Когда миссис Госс вышла, она повернулась к Чаппи, который выглядел крайне довольным, развалившись в кресле, скрестив длинные ноги. «Почему вы сказали, что ваш брат плачет, мистер?»

Холкомб? Я не вижу ни единого следа слезы.

Чаппи только пожал плечами. «Потому что он плакал ещё до того, как ты появился, крокодиловыми слёзами. Твистер никогда ни о чём не плачет в своей никчёмной жизни, разве что о чём-то, чего он хотел, но не получил».

«Ну, я не хотел смерти Хелен», — сказал Гордон ровным и слишком спокойным голосом. «И ты это прекрасно знаешь, Чаппи. Ты пытаешься создать мне проблемы,

Ничего нового, но это не шутка. Ты, маленький садист, Хелен мертва, Эрин мертва. Даже Уолт мертв. Кто-то пытался убить специального агента Варнеки. Неужели ты не понимаешь, старый хрыч – всё полетело к чертям! – Его голос постепенно повышался, пока он не перешел на крик. Чаппи лишь ухмыльнулся ему.

Рут спросила: «Доктор Холкомб, где вы были в прошлую пятницу днем?»

«Что? Что это? Эрин, ты думаешь, я тоже как-то причастен к её убийству? Боже всемогущий, этого не может быть».

«Что вы делали в пятницу днем?» — повторил Савич.

Гордон махнул рукой. «Не знаю. Не помню… Погоди-ка, погоди. Мне пришлось весь день консультировать целую толпу студентов-идиотов. Они сводили меня с ума».

Гордон набросился на Дикса: «Я никого не убивал! Ты же чёртов шериф.

Кто будет следующим? Что вы делаете, чтобы поймать монстра, который творит всё это? Я скажу вам, это тот, кто ненавидит меня и хочет уничтожить меня и Станислауса.

Рут спросила: «Хелен звонила вам вчера вечером, доктор Холкомб?»

«Хелен мне позвонила? Нет, не позвонила. Честно говоря, я даже подумывал ей позвонить, но, к сожалению, не позвонил».

«Почему вы решили ей позвонить?»

Гордон пожал плечами. «У меня была депрессия. Наверное, я хотел, чтобы она меня подбодрила, но не позвонил. Не помню, почему».

Дикс подождал немного, а затем спросил: «Ты знаешь Джеки Слейтера, Гордон?»

«Джеки Слейтер? Нет, не знаю. А почему? Кто он?»

«А как насчет Томми Демпси?»

«Нет, чёрт возьми. Я не узнаю ни одного имени. Почему ты меня спрашиваешь?»

«Вероятнее всего, именно эти люди пытались убить специального агента Варнецки в субботу вечером».

«Подожди, Демпси, это имя звучит знакомо…»

«Джек Демпси был знаменитым боксёром, невежда».

«Заткнись, Чаппи. Зачем ты мне эти идиотские вопросы задаёшь? Ради бога, Дикс, иди и делай свою работу!»

Савич сказал, и голос его внезапно стал твердым, как гвозди, а лицо таким же суровым, как и голос: «Расскажите нам, где вы были прошлой ночью, доктор Холкомб».

Гордон замер на месте, услышав этот голос. Он посмотрел на Савича, побледнев ещё сильнее. «Ты хочешь, чтобы я дал тебе… алиби? Я? Это смешно, я… я…

— Очень хорошо, извините, просто… Ладно, я понимаю, это стандартная процедура, и я действительно хорошо её знала. Я ужинала у неё дома со своей дочерью, Мэриан Гиллеспи. Мы ужинали вдвоем, я оставалась до девяти часов, играла на пианино, пока она пыталась прочитать с листа соло для кларнета, написанное Джорджем Вутеном, музыкантом из Индианы, который прислал ей его вчера. Она выдержала, прежде чем я вырвала себе ногти. Это было просто ужасно.

«Мэриан играет просто великолепно», — сказал Чаппи. «Твистер — заносчивый перфекционист. Никто не может сделать что-либо настолько хорошо, чтобы ему подойти».

«Музыка была ужасной, дурачок, а не Мэриан. Вутен считает, что любой диссонанс — признак гениальности, ну, знаешь, как те современные художники, которые размазывают всё подряд по холсту. Прежде чем ворчать мне о перфекционизме, Чаппи, посмотри, как ты обращаешься с Тони, который так хорошо управляет твоим банком».

Шерлок перебил его. «Что вы сделали потом, доктор Холкомб?» Она демонстративно проигнорировала Чаппи, пристально глядя на Гордона.

«Что я сделал? Я ничего не сделал. Я пошёл домой, люди обычно так делают, когда собираются спать. Они идут домой. Как я уже сказал, я был подавлен и зол, потому что какой-то маньяк убил Эрин. Я всё время думал о ней, не мог выбросить её из головы. Меня поразило, что я больше никогда её не увижу и не услышу её игру».

Голос Савича стал ещё резче: «Расскажите, пожалуйста, во сколько вы вернулись домой и что делали».

«Ладно. Ладно. Я вернулся домой около половины десятого. Просмотрел почту, так как не успел, прежде чем пошёл к Мэриан. Посмотрел новости по телевизору, выпил скотч и пошёл спать. Старался не думать об Эрин. Мне было трудно заснуть, поэтому я ещё немного посмотрел телевизор, но Эрин так и не вышла из головы. А теперь ещё и Хелен умерла».

«Может ли кто-нибудь это подтвердить, Гордон?» — спросил Дикс.

«Нет, я живу одна, как вы прекрасно знаете. Прислуга не будет суетиться после пяти вечера».

Наступило молчание, которое прервала Рут, переводя взгляд с одного брата на другого. «Вы оба удивительно похожи. Потерпите, но я здесь новичок и никогда не видел, чтобы два брата обращались друг с другом так, как ты. Почему, Чаппи, ты обвиняешь своего брата в убийстве? Можешь объяснить мне это?»

Чаппи рассмеялся, схватившись за живот. «Да ладно, агент Рут, посмотрите на этого напыщенного, жеманного академика. Разве можно меня винить? Этот жалкий лжец в жизни ничего порядочного не сделал, разве что на скрипке играл». Он икнул, прикрыл рот рукой и снова икнул. Гордон ровным голосом сказал: «Пожалуйста, не обращайте внимания на этого ревнивого бабуина, агент. После смерти наших родителей он решил, что…»

Будь он моим папочкой, и делал ли он хоть что-нибудь, пока я не смог от него уйти? Единственное, что для него что-то значит, — это деньги. — Он мотнул головой в сторону брата. — Я собираюсь похоронить тебя в гробу, полном однодолларовых купюр, Чаппи, пусть они составят тебе компанию.

«А теперь напечатай тысячедолларовые купюры, и, может, что-нибудь получишь, скряга», — сказал Чаппи, пиная носком туфли брата.

Рут откашлялась. «И всё же вы пришли сюда, доктор Холкомб, когда не знали, что ещё делать».

«Хотя мне всю жизнь приходилось терпеть этого властного придурка, дело в том, что мне нравится его кофе». Он поприветствовал брата чашкой кофе.

ГЛАВА 23

Мэриан Гиллеспи не открыла на стук в дверь, вместо неё открыл молодой человек. Он был босиком, в джинсах и серой толстовке с надписью «СТАНИСЛАУС» спереди.

«Да? А ты кто?»

Дикс улыбнулся, шагнув вперёд и втолкнув его обратно в дом. «Я шериф Нобл. А вы кто?»

"Привет-"

"Кто ты?"

«Сэм Морага».

«Это дом профессора Мэриан Гиллеспи. Что вы здесь делаете?»

«Мэриан дает мне частные уроки», — сказал молодой человек и зевнул так широко, что у него хрустнула челюсть.

«В чем?»

«Я играю на кларнете, помимо прочих инструментов. Мне пришлось прийти поздно вечером, потому что доктор Холкомб…

он ее отец — был здесь, и она не могла избавиться от него до девяти часов».

«Вы видели, как ушел доктор Холкомб?»

«Ага, точно. Он ездит на этом заносчивом серебристом «Мерседесе» и считает себя лучше всех этих мужиков. Но дело в том, что у него есть талант, чтобы это провернуть».

«Где доктор Гиллеспи?» — спросил его Дикс.

«Она ушла некоторое время назад, сказала, что ей нужно написать письмо композитору, который прислал ей ноты для кларнета. Ей они очень понравились. Она сейчас в своём кабинете в школе».

Дикс продолжил: «Вы, должно быть, единственный разумный человек в этом районе, который не знает. Хелен Рафферти была убита прошлой ночью».