Путешествие в прошлую жизнь

В полку

Это было непередаваемое чувство, проснуться с улыбкой на лице и еще сквозь сон осознать, как ты счастлива. Не переставая улыбаться, девушка потянулась сладко. Солнце ласково заглядывало в маленькое деревенское окошко. Елизавета встала, привела себя в порядок, придирчиво взглянула в походное зеркальце.

Да, 4 месяца опасных скитаний по всей южной России не прошли даром. Кожа на лице шелушилась от ветра и солнца, руки от постоянной работы, то стрики, то готовки, то помощи раненым погрубели, платье выцвело и от частых стирок полиняло, вместо насыщенного синего цвета, оно пестрело серыми разводами по юбке. Елизавета вздохнула, но все это не могло помешать ее счастью.

Они так долго были разлучены, что сейчас, все остальное не важно. Она улыбнулась своему отражению и вышла на улицу. На крыльце своего домика девушка обнаружила букет полевых цветов. «Какой же ты заботливый, Никита, ты подумал даже об этом». Солнце стояло уже высоко, и девушка пыталась определить какой же сейчас час, ведь они расстались на рассвете, а свои часы она разбила в дороге. Словно угадав ее мысли, она услышала.

— Добрый день, Елизавета Николаевна, сейчас второй час по полудни.

Девушка обернулась на голос, к ней на великолепном вороном жеребце подъезжал давешний знакомец Никиты, Серж.

— Здравствуйте, Сергей Павлович, благодарю, я разбила свои часы уже 2 месяца назад, и вот теперь тренируюсь по солнцу. Вы знаете, где Никита?

— Конечно, с утра был у Троицкого, теперь дежурный по кухне.

— Вы проводите меня?

— С удовольствием, давайте руку.

— Что? Вы хотите посадить меня в седло? Простите, но лучше пешком.

— Пешком не близко, и потом я не могу бросить своего любимца Молнию. Елизавета Николаевна, но это же глупо, Вы просите о помощи, я ее предлагаю ну же.

Не успела девушка опомниться, как оказалась на лошади, сильные руки молодого человека умело направили животное шагом по лагерю. Елизавете было не по себе, она видела его второй раз в жизни, а он казалось воспринимал все как должное и мило продолжал разговор.

— Вот здесь у нас госпиталь, это дом Троицкого, там местные, а вон там и кухня, она же столовая. Готовят местные крестьянки-старушки и мы по очереди. Девушка попыталась сказать, что теперь дойдет сама, любопытные взгляды окружающих офицеров ей совсем не нравились, но Серж лишь обворожительно улыбался и не собирался ее отпускать.

Наконец они подъехали. На полевой кухне кипела работа, Никита вез на тележке воду, увидев, девушку, он бросился к ней, со счастливой улыбкой и в то же время легким недоумением от ее появления таким способом.

— Ну теперь-то Вы отпустите меня, Елизавета метнула на Сержа яростный взгляд и скользнула с лошади прямо в руки Никите.

— Доброе утро, Никита.

— Здравствуй, ангел мой. Прости, что не смог прийти к тебе сам, но как я вижу, Серж уже оказал тебе услугу, — при этом молодой человек метнул в сторону друга обидчивый взгляд.

— Да, Никита я помог девушке тебя найти, вот и все, не кипятись, ее пришлось долго уговаривать, чтобы поехать со мной, наверно не успела соскучиться, ведь Вы совсем недавно расстались.

— Серж, прекрати. Мы поговорим с тобой после!

— Все. Все ухожу, до скорого.

— Лизонька, не обращай на него внимания, он надежный друг, но как бы сказать это, словом не пропускает ни одной барышни. А твое неожиданное появление явно вывело его из колеи ведь здесь в округе только старики. Но я поговорю с ним сегодня же.

— А я теперь знаю, где у Вас что и всегда смогу найти тебя сама. Кстати, спасибо, тебе за цветы, Никита, они прелестны.

Удивленный взгляд молодого человека говорил сам за себя.

— Разве это не ты оставил букет на моем крыльце?

— Нет, родная, прости, но я просто физически не успел бы этого сделать. Я заснул на пару часов а потом меня вызвал Арсений Петрович.

— Значит опять Серж? Какая настойчивость.

Никита в задумчивости кусал губы.

— Я должен поговорить с ним.

— Не сейчас, Никита. Не ревнуй, это глупо, ты же знаешь, кому принадлежит мое сердце. Давай, я лучше помогу тебе.

— Нет, это исключено.

— Никита, посмотри мне в глаза. Милый, пойми, меня не нужно оберегать от всего и вся, я давно стала самостоятельной, жизнь многому научила меня. Эти руки умеют работать, умеют перевязывать раны и многое другое. Я не могу ничем не заниматься. Я хочу чувствовать себя нужной не только тебе, но и окружающим. Если ты не хочешь оставить меня здесь, проводи меня в госпиталь, я помогу там. У вас есть медсестры?

— Нет, помогает кто может, и врача нет, он сбежал не давно. Не выдержал.

— Вот видишь, проводишь меня?

Походная полковая жизнь, как скоро убедился в этом Никита, была Елизавете не в тягость. Она действительно повзрослела за время долгой разлуки, стала совсем самостоятельной, привыкшей рассчитывать только на себя. Она вставала рано и целый день была занята, то на кухне, то в госпитале. За последние четыре месяца, девушка действительно стала опытной медсестрой и теперь ловко делала перевязки, поила, кормила, словом заботилась о несчастных как только могла. Никита даже ревновал ее к больным, его не кормили ее прелестные ручки, не порхали, осторожно, но уверенно, перевязывая.

— Я завидую им, милая, ты все время торчишь в госпитале, это… просто невозможно.

— Никита, наш долг — помогать ближнему.

— Тогда я тоже хочу быть раненым, — ревностно говорил молодой человек.

— Перестань, прошу, это глупо с твоей стороны.

— О тебе без умолку все твердят, едва ли не каждый уже высказал мне, как мне повезло, Арсений Петрович на тебя не надышится, ты принадлежишь им всем, это невыносимо.

— Никита, — в такие минуты она ласково заглядывала в его серые глаза, — ты же не серьезно, ведь правда, ты же сам говорил, скоро все кончится, и тогда, — девушка лукаво улыбнулась, — тогда я буду только твоя.

— А, Серж, — не унимался поручик, — вчера ты провела у его постели весь день. Дон Жуан, чертов.

— Тихо, прекрати ругаться, у Сержа была страшная мигрень, Никита, меня начинает утомлять этот разговор, я не та, что была полтора года назад, я больше не шарахаюсь от людей, и пока им нужна моя помощь, я буду помогать. Все, мне пора, до вечера.

Волей неволей, но Никите пришлось смириться с таким укладом жизни, тем более, что у него самого было не так много свободного времени. Заключительный итог кровавой драмы был близок, это чувствовали все и готовились по мере сил и возможностей. Арсений Петрович со дня на день ждал приказа от Врангеля отступать на юг, чтобы соединиться с остатками Белой армии и скорее всего покинуть Россию. Хотя все понимали, что без последнего боя не обойтись, только каким он будет, где и когда состоится решающая баталия, и кто останется жив.

Никиту, как и всех мучила неизвестность, тем более теперь, когда он отвечал за ее жизнь, офицер поклялся себе самому, что сделает все, чтобы им удалось выбраться из России и наконец-то начать жить по-настоящему, ничего и никого не боясь. А пока томительное ожидание затягивалось, молодому человеку пришла в голову шальная мысль. И чем дальше, тем больше он верил в возможность ее осуществления, особенно после разговора с генералом и согласия Арсения Петровича. Но для осуществления своего плана Никите нужно было на несколько дней оставить полк. Под предлогом поручения от командующего следующим утром Никита отправился в маленький губернский городок неподалеку. Елизавету расстроил и напугал его отъезд, но пришлось смириться.

Никита отсутствовал два дня, для девушки они показались вечностью, несмотря на госпиталь и другие дела, она страшно переживала за молодого человека, в тогдашней обстановке могло произойти все, что угодно. Многие офицеры пытались развлечь княжну, Арсений Петрович по-отечески опекал барышню. А Сергей Павлович как по волшебству вдруг оказывался там, где она находилась, они долго гуляли и разговаривали вечерами. Елизавете было немного не по себе под его долгим изучающим взглядом, но во всем остальном он был безупречен. Не то, что в первые дни знакомства, никакого фамильярства, только вежливое и внимательное поведение.

И все же что-то в его поведении смущало, что-то было не так. Девушка мучилась этим и хотела рассказать о своих мыслях Никите, когда тот вернется. Да, конечно, она была единственной юной барышней здесь, среди стольких мужчин и естественно была в центре внимания, хотя без особого удовольствия для себя.

Офицеры старались ей угодить, как-то помочь, особенно сейчас, в отсутствие Никиты, ибо когда он был рядом, в его глазах слишком явственно полыхали ревностные огоньки. А Серж, он был каким-то другим, Никита строго поговорил с ним по поводу цветов, вольного поведения по отношению к ней и с тех пор все изменилось, Никита успокоился относительно друга, но девушку все же подсознательно что-то беспокоило. Однако ей не удалось рассказать об этом любимому, потому что ее ожидала совершенно потрясающая новость, которая заставила забыть обо всем на свете.

Никита вернулся в полк к вечеру второго дня, Елизавета увидела его скачущим во весь опор по лагерю, не долго думая она бросилась ему на встречу и через секунду упала в его объятия.

— Никита, милый мой, драгоценный, — тихо шептала она, уткнувшись лицом в его грудь. Он тихо гладил ее по спине, по волосам, потом осторожно поцеловал в висок.

— Как я соскучился, ангел мой, нам никогда нельзя разлучаться. Но Елизавета, я весь в пыли, мне нужно искупаться.

— Какая глупость, мне все равно, я… я так волновалась, зачем ты ездил? Ты обещал все рассказать мне, помнишь?

— Конечно, радость моя, сейчас, я только к Арсению Петровичу забегу, а потом сразу к тебе.

Через полчаса они уже спускались к реке, это место манило своей тихой красотой и возможностью побыть наедине. Солнце уже почти зашло, окрасив небо в яркий пурпур. При виде такой красоты не хотелось ни о чем говорить. Девушка осторожно присела, попробовала рукой воду.

— Какая теплая.

— Вечером всегда так, — серые глаза блеснули озорным блеском, — пойдем купаться?

Она посмотрела на него с легким недоумением и немым вопросом.

— Но, Никита, я не думаю… хотя ты конечно весь пропах лошадьми и дорожной пылью, но я…я лучше воздержусь.

— Глупышка, ты думаешь я воспользуюсь сложившимся положением?

— Нет, но это… в конце концов просто неудобно.

— А может просто Ее сиятельство не умеет плавать? — он продолжал игриво улыбаться.

— Я умею плавать, детство в Крыму на море очень располагает к этому. У нас был свой небольшой пляж и Андре учил меня.

— Ну хорошо, ты можешь посидеть на берегу, хотя, не вижу причин для беспокойства, уже совсем темно и…

— Никита, что с тобой, что за странное путешествие, куда ты ездил и почему сияешь от счастья?

— Потому что рядом со мной самая волшебная девушка в мире. Я обо всем расскажу тебе чуть позже, хорошо?

И не дожидаясь ее ответа, молодой человек поспешно сбросил китель, и расстегнул рубашку. Елизавета не смогла отвести взгляда от широкой мускулистой груди, сильных плеч, но тут же смутившись, поспешно отвернулась, через пару минут легкий всплеск дал ей понять, что Никита уже в воде.

В душе она страшно завидовала ему. Искупаться под лунным небом, что может быть прекраснее, но его близость пугала, девичье смущение брало верх. Эта внутренняя борьба длилась недолго. «Чего я боюсь, я же знаю, что он не обидит меня, и действительно совсем темно, даже луна спряталась. Не обманывайся, Лиза, ты боишься саму себя и тех эмоций, что захватывают тебя, когда он рядом».

В мыслях девушки в мгновение ока всплыл охотничий дом и их страстные поцелуи у камина, это было так давно, но те волшебные моменты по-прежнему заставляли ее трепетать, и все же она решилась. Быстро, пока Никита нырнул, она расстегнула платье и смело в одной рубашке шагнула в воду. После вечерней прохлады вода показалась такой теплой мягкой и нежной. Елизавета с наслаждением поплыла, как давно она не купалась, сейчас даже трудно вспомнить а впрочем лучше вообще не вспоминать, приказала она сама себе, нельзя омрачать это мгновение тягостными воспоминаниями.

Молодой человек уж не надеялся, что уговорит ее, в мыслях Никиты не было ничего предосудительного, просто ночное купание и ничего больше. Поэтому он невольно удивился, когда вынырнув увидел ее совсем рядом.

— Здорово, правда? — он тактично держался на расстоянии, боясь смутить ее, — у тебя отлично получается. Но милая, пожалуй, я не буду тебе мешать, наслаждайся, а я пока разожгу костер, только не заплывай далеко, договорились?

Она молча кивнула в ответ, в душе благодаря его за такое поведение. Вскоре на берегу разгорелся небольшой костер, Никита успел постирать и повесить сушиться свою одежду, а девушка все плавала и плавала.

— Лиза, пора выходить, я не хочу, чтобы ты заболела.

— Но мне так нравится, я не хочу.

— Тогда придется вытаскивать тебя силой. Быстро выходи, снимай все мокрое, я не смотрю, честное слово. Но, если ты задержишься мне придется повернуться.

Угроза подействовала, девушка вышла на берег и сразу мелко задрожала под ночным ветром, а платье все никак не хотело натягиваться на мокрое тело. Волосы тоже порядком вымокли, хотя она предусмотрительно подняла их на затылок, пришлось распускать запутавшиеся мокрые пряди.

— Ты можешь поворачиваться, я готова.

Никита в восхищенном оцеплении уставился на нее, на худенькую фигуру, точеную на фоне лунного света, на распущенные по спине волосы.

— Что-то не так? — она с опаской взглянула на пуговицы платья.

— Нет-нет, иди сюда.

Она осторожно опустилась рядом с ним на поваленное дерево.

— Ты дрожишь, иди сюда, он привлек ее к себе, она уткнулась в широкое плечо и вздрогнула еще сильнее.

— Я же говорил, замерзнешь. Это же надо столько просидеть в воде, на мне уже выстиранная рубашка высохла.

— Нет, это не от холода.

— А от чего? — он внимательно взглянул в ее глаза, в неярком свете догорающего костра они казались нереально огромными и совсем темными.

— Я…я не знаю, — девушка отвела взгляд, — ты… ты такой, сильный, мужественный, красивый, — неожиданно сама не отдавая себе отчета, Елизавета слегка дотронулась пальчиками до его груди в глубоком вырезе рубашки. От нежного прикосновения Никита вздрогнул, но девушка не убрала руку, а продолжала нежно гладить ямочку под ключицей, плечо, грудь.

Она почувствовала как под ее рукой бешено забилось его сердце. Елизавета подняла глаза и прочитала в его взгляде и восхищение и восторг и что-то еще, чему она пока не знала названия, но от чего ее бросило в жар, как тогда в охотничьем доме.

Девушка уже готова была, смутившись отдернуть руку и отвернуться, но он не позволил, а только ближе привлек ее к себе и поцеловал. От его поцелуев она теряла голову, земля вокруг поплыла, сердце, словно птичка в клетке колотилось в груди. Елизавета потеряла счет времени, ей хотелось только одного, чтобы это продолжалось вечно и его теплые нежные губы никогда не отрывались от нее. Но неожиданно Никита остановился, она смотрела на него затуманенными глазами, тяжело дыша.

— Не надо, милая, — голос молодого человека слегка охрип, — пожалуйста, не смотри на меня так, я… мы не должны, не сейчас, еще несколько минут и я не смогу остановиться, это выше моих сил, ты такая прекрасная нежная желанная, любимая…

— Тогда почему ты больше не хочешь целовать меня, я сделала что-то не так? — она только сейчас поняла, что до сих пор продолжает поглаживать его по обнаженным мускулам груди, — мне так хорошо с тобой, Никита, я так люблю тебя.

Устоять было просто невозможно, он трепетал от ее нежных прикосновений, и вновь завладел ее губами. Никиту била дрожь, она никогда не была такой нежной и податливой, он чувствовал, она готова на все и стоит ему настоять, но нет он не может поступить с ней так, не здесь и не сегодня, собрав последние остатки воли, он уверенно отвел ее руку от своей груди и мягко, но твердо произнес:

— Любимая, мы не должны больше, я… понимаешь, я боюсь, что не смогу сдержать себя, я не хочу, чтобы потом ты пожалела об этом.

Пожалуй, только сейчас Елизавета наконец осознала, что он пытался ей объяснить. Она мучительно покраснела, мысленно благодаря ночную темноту и отвернулась.

— Ну, что ты, Лизонька. Давай поговорим, не бойся меня, прошу, ведь пару минут назад ты ничего не боялась.

Она прижала руки к пылающим щекам, не в силах посмотреть в его глаза.

— Я не знаю что на меня нашло…

— Иди ко мне.

Девушка упрямо закачала головой, тогда он едва ли не насильно посадил ее к себе на колени, но она тут же уткнулась лицом в его плечо.

— Ну, хорошо, если тебе так легче, можешь не смотреть на меня. Елизавета, то, что между нами происходит, это совершенно естественно, в этом нет ничего постыдного, я уверяю тебя.

— Но мы же не супруги, как ты можешь говорить так.

И тут Никиту осенило, какой же он осел, он же до сих пор не сказал ей того, ради чего была затеяна вся эта поездка.

— Елизавета, любимая, посмотри на меня прошу, ты совершенно лишаешь меня разума, Господи ведь я еще не сказал тебе самого главного.

— Да? — она подняла на него свои волшебные глаза.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Так просто, несколько слов, но какие чувства они вызвали в ее душе, совсем не похожие на то, что она испытала после предложения Пьера. Хотя тогда у ее ног было все, о чем только можно мечтать, кроме любви. Сейчас была только эта волшебная ночь и его глаза, в которых читались легкий страх, и надежда, и любовь всего мира к ней, к ней одной.

— Конечно, только с тобой я смогу стать по-настоящему счастливой, я люблю тебя, Никита.

— Значит ты согласна, Боже мой, не долго думая, он закружил девушку на руках, — Господи, я никогда не думал, что можно умереть от счастья, ради этого момента стоило перенести все.

— Но при чем тут твоя поездка, Никита?

— Так, ведь свадьба состоится здесь, я договорился со священником.

— А как же, — она все никак не могла собраться с мыслями, — но Арсений Петрович…

— Он только за, сказал, что это событие пойдет на пользу всем, мы все обсудили с ним, накануне отъезда, и через неделю святой отец будет здесь.

— А если бы, если бы я отказалась? — княжна невольно улыбалась, в тайне довольная, что ее оберегаемое, как величайшее сокровище одно единственное более менее нарядное платье все-таки пригодится.

— Тогда он бы просто провел службу в полку, но я практически исключил эту возможность. Милая, я бы очень хотел подарить тебе настоящее торжество, ты заслуживаешь этого и твое происхождение и…

— Какие глупости, у нас будет самая замечательная свадьба на свете, — она вдруг со всей серьезностью посмотрела на него, — я все понимаю, Никита, мы проиграли и выбраться из России будет непросто, но, если нам суждено погибнуть, то только вместе и как венчанные супруги, чтобы быть рядом и на небесах.

— Ну, ну что ты, зачем же так грустно, — он нежно привлек ее к себе, втайне гордясь ее спокойной мужественностью и подумав, что ее слова более чем близки к истине.

Но девушка быстро отвлеклась от грустных дум.

— Но Никита, нужно будет столько всего сделать.

— Ни о чем не беспокойся, и Серж, и Арсений Петрович, и другие помогут.

Никита счастливо улыбался, а княжна вдруг замолчала, задумалась.

— Что с тобой родная?

— Даже не знаю, могу ли просить тебя об этом.

— О чем угодно, ты же знаешь, я готов хоть луну с неба достать.

— Луны не нужно, — она улыбнулась нежно, — но только…, - Елизавета вздохнула и, наконец, нерешительно начала, — я осталась совсем одна, Никита. Ты это знаешь, возможно, моим дальним родственникам удалось спастись, возможно, кто-то эмигрировал, я этого не знаю, но с абсолютной уверенностью можно сказать одно — я последняя достоверно живущая на земле наследница древнейшего рода Оболенских-Нелединских-Мелецких.

У Никиты отлегло от сердца, он наконец-то понял, о чем она хочет ему сказать, но неуверенный тихий голос невольно выдал волнение. Он мягко накрыл ее руку своей большой ладонью.

— Милая, для меня взять твою фамилию будет великой честью.

— Но я не знаю вправе ли просить тебя отказаться от своего имени, ты так гордишься отцом.

— Да, отец навсегда останется для меня героем. Но ведь ты сама рассказывала мне, что мужчины часто брали ваш титул и имя. Его древность вселяет такое уважение, мне бы очень хотелось быть достойным его.

— Никита, ну что ты говоришь, кто же если не ты. Лучшего князя Оболенского нельзя и представить.

Невольно офицер вздрогнул, он и вдруг князь, да уж было от чего потерять голову. Тем более, что девушка застала его врасплох, уж о чем о чем, а ее титуле он даже не задумывался.

— Значит, ты согласен?

— Конечно, кто же откажется в одночасье стать князем! — и Никита заговорщически улыбнулся девушке.