Путь на острова или долгая дорога домой (СИ)

Глава 8. Некрасивый Стивен

Следующие несколько дней проходили по одному сценарию: утром Сайрус «убегал» в Академию, а мы с Венечкой оставались дома вдвоём. Как-то так вышло, что готовку я взяла на себя, и почти всё время до возвращения Сайруса с работы было посвящено кухне. После обеда мы втроём шли разбирать найденные газеты, но вот утренние хлопоты были особенно приятны. Мне понравилось «играть» в домохозяйку и представлять, что я жду мужа с работы. Ещё нравились долгие разговоры с Венечкой, ведь из вредного, озлобленного, порой просто грубого бесплотного духа он быстро перевоплотился в доброго друга. Физически он не мог помогать на кухне, но сколько разных советов и хитростей я узнала за это время! Даже думать не хотелось о том, что вполне возможно уже совсем близок тот день, когда мне придётся расстаться с этим домом и его обитателями.

Но я старательно гнала эти мысли и пыталась не думать о таком зыбком будущем. Так же гнала мысли о маме, всем сердцем надеялась, что с ней всё хорошо, и Таша с Эриком не дадут ей скучать и будут всячески поддерживать в моё отсутствие. Дело в том, что в последнее время мама стала мне сниться каждую ночь, и создавалось чёткое ощущение, будто она знает, где я, и что со мной происходит. Не знаю, с чего я это взяла, но даже во сне я всячески старалась вселить в нас обеих уверенность в том, что разлука эта временная, и что всё обязательно будет хорошо.

Ко времени, когда Сайрус появлялся в доме, я чуть ли не плясала от нетерпения, старалась угадать, в какой части дома его ждать, но почему-то никогда не угадывала, потом же бросила эти игры и всегда оставалась с Венечкой на кухне к моменту его прихода.

После обеда мы дружно топали в кабинет Ричарда, где вот уже который день пытались выяснить, кого нам стоит искать в Альвенте. Даже с помощью Венечки картина событий двадцатилетней давности никак не хотела полностью предстать перед нами. Уж очень много было в ней белых пятен.

Но уже было ясно, что взаимосвязь с островами есть, и что изредка аравийцы там появляются. Неизвестно, правда, каким образом, и почему на самом континенте об этом мало кто знает — тоже.

Просматривая газеты, мы заметили, что со временем выпуски подшивались все реже и реже. В последней подшивке оказалось всего четыре выпуска за два года. Причём последний выпуск оказался всего восьмилетней давности. Сайрус, заметив даты на последних выпусках, чуть ли не кипел от расстройства: как же так, кто-то вовсю прыгает на острова и не он. И я понимала его — ведь он даже не догадывается о том, как живёт его семья.

Ещё мы постоянно пополняли список аравийцев, посетивших острова после закрытия центрального портала, правда, пока он был совсем жиденьким. К тому же неизвестно, какая может быть связь между отцом и этими дипломатами. Если отец «неофициальное лицо», то его имя вряд ли разместили бы в рубрике «деловые новости».

За последние пару дней мы и вовсе мало, что обнаружили, но старательно пролистывали выпуски «Южного вестника», в надежде найти действительно важную информацию. На случай, если мы в ближайшее время ничего по-настоящему существенного не найдём, то будем разбираться с нашим списком, в котором насчитывалось аж семь имен.

Проговаривая про себя этот список, я почти бездумно листала очередной выпуск. Расположение статей практически не менялось из года в год: сначала деловая рубрика, которой мы всегда уделяли более пристальное внимание, потом освещались события, произошедшие на центральной группе островов, дальше происшествия с удаленных островов и так далее.

И как-то так вышло, что я буквально взглядом прикипела к одной иллюстрации.

На ней была изображена группа людей, на праздничном мероприятии, судя по чересчур нарядным мужчинам и женщинам, за спинами которых просматривались танцующие пары.

Но лишь один человек приковал моё внимание. На этой яркой и весёлой картинке в верхней части снимка был запечатлён угрюмый человек с сильным ожогом на лице. Почти вся левая щека мужчины была деформирована, ожог лишь немного не доходил до глаза. Но, казалось, его это совсем не беспокоит. Он стоит неподалеку от смеющихся и танцующих людей и словно злится на них, словно они не имеют права чему-то так открыто радоваться.

Эта иллюстрация сопровождала статью «Празднование десятилетия независимости». Автор статьи описывал праздник в Альвенте, которому был свидетелем и предлагал отпраздновать в Океании эту дату, ведь островитянам она больше пошла на пользу, нежели Аравии. И в конце статьи он словно ненароком обратил внимание читателей на Некрасивого Стивена, который по неизвестным причинам явно не празднует это событие.

Нет, это же надо так человека обозвать! Почему некрасивый? Подумаешь, ожог?

— Венечка, ты не мог бы посмотреть выпуски ещё раз, может тебе где-нибудь встретится имя Некрасивого Стивена? — обронила я, всё так же рассматривая газетный снимок.

— Так мне и искать не надо, — Веня не показался, только его голос раздался в кабинете. — Это же аравийский попрыгунчик, как его на островах назвали. После закрытия портала, он многих аравийцев переносил на острова и обратно. Я о нем ещё от Ричарда слышал, а что?

— Веня, если ты сейчас покажешься, то я тебя убью, — прорычала я.

— Тогда не вылезу, — обиженно пропыхтел этот недруг.

— Что у вас тут за шум? — на мои вопли в кабинет влетел Сайрус.

— Сайрус, миленький, нам нужно разыскать Некрасивого Стивена, он тот, кто мне нужен — тут же выпалила я.

— Не понял.

— Ну ты сам подумай, он ведь многих дипломатов на острова перетаскал, ах да, ты же ещё не знаешь, — и я показала Сайрусу статью в газете и передала венькины слова. И как мы раньше не подумали о портальщиках? Но чем больше я размышляла, чем сильнее росло мое желание отправиться на поиски этот Стивена, тем больше Сайрус хмурился и сосредоточенно о чём-то размышлял. Ему почему-то совсем не понравилось наше открытие — он молча прочитал статью, молча рассмотрел изображение и так же молча скрылся где-то в доме.

Стало ясно, что ничего не ясно. Неужели он узнал этого попрыгунчика?

Моя собственная импульсивность гнала меня выпытать у Сайруса всё, что ему известно, но я упорно продолжала сидеть на стуле в надежде, что кое-кому самому придётся мне всё-всё рассказать. Ведь с самого начала было ясно, что папашка мой с сюрпризами, и разыскать его будет совсем не просто, но так и я в Альвенте всего две недели и время ещё есть. Но что же такого увидел Сайрус, что так стремительно убежал?

К счастью, долго маяться не пришлось, буквально через несколько минут мужчина вернулся, правда, заметно нервничая.

— Сайрус, может, расскажешь? — тихо спросила я, когда он снова стал рассматривать изображение в газете.

— А может, всё-таки со списком поработаем? — поступило неожиданное предложение.

— А смысл? — не поняла я. — Этот Стивен имеет гораздо больше шансов быть знакомым с моим отцом, нежели все эти люди, вместе взятые. Ты как никто это знаешь!

— Знаю, но так же я знаю, что уже видел изображение этого Стивена, только он был под другим именем. Сейчас я ничего конкретного тебе сообщить не могу. Полный сборник Состава объединённого правительства есть у меня в Академии, но сейчас там, скорее всего, занятия у других преподавателей. А вот завтра мы вместе обязательно выясним, кто выдаёт себя за этого Стивена, и нужно ли ему знать о наших поисках.

С этими словами Сайрус подошёл ко мне и прижал к себе. Немного отстранившись и заглянув в его лицо, я увидела, что тревожная складочка между бровями так и не разгладилась, поэтому решилась спросить:

— Чего ты так боишься, Сайрус?

— Ошибиться, — он так крепко прижал меня к себе, что я невольно охнула. В один миг руки Сайруса схватили меня за плечи и резко отодвинули от разъярённого мужчины, а сам он словно с трудом сдерживаясь, произнёс:

— Ты хоть понимаешь, как мы рискуем? Как я рискую!

— Извини, Сайрус…

— А если этот человек причастен к тому, что происходит вокруг твоего отца и заберёт тебя! А если ты настолько будешь мешать, что тебя просто убьют. Что мне тогда делать? Ты хоть немного представляешь, кем ты стала для меня! И что мне останется делать, если тебя не будет рядом, если тебя вообще не будет!

К чему ещё мог привести этот сбивчивый монолог — не знаю, но терзать больше любимого человека не хотела, поэтому не нашла ничего более умного, как привстать на цыпочки и поцеловать.

Инициатива моя пришлась Сайрусу по душе, её сначала одобрили, а потом перехватили.

Всю первую половину следующего дня я ждала прихода Сайруса с работы с нетерпением, страхом и неуверенностью вперемешку.

Последняя, кстати, перевешивала, причём во многих направлениях: неуверенность в правильности наших действий относительно поисков отца, неуверенность в себе — откуда она вообще взялась — непонятно; а ещё я стала очень переживать за Венечку. И сомнения в том, что получится его забрать из этого дома, были огромными и, к слову сказать, небезосновательными.

Дело в том, что главным условием перемещения была абсолютная привязка хранителя жилища к семье. Часто такое случалось, когда семья срывалась с веками насиженного места и уезжала, тогда хранитель дома просто не мог оставаться один и летел за своими хозяевами.

А в нашей ситуации, о какой привязке можно рассуждать, если Сайрус живёт в этом доме всего год и ни семьи, ни детей у него нет. Развитие наших отношений, как возможное начало будущей семьи, я рассматривать боялась, поэтому предпочитала думать о том, что, в крайнем случае, в этом доме смогли бы поселиться родственники Сайруса, которых у него было предостаточно.

И всё же мне бы хотелось, чтобы Венечка присматривал за Сайрусом. Особенно, если он отправится на острова один.

— Алинка-мандаринка, о чём задумалась? — неожиданно весёлый голос Венечки встряхнул накатившее оцепенение. Я сидела за кухонным столом и формировала пирожки. Нехитрое дело помогало занять руки и хоть немного разогнать мрачные мысли.

— Вень, как ты думаешь, получится у тебя оторваться от дома и отправиться вслед за Сайрусом?

— О как! — крякнул Венечка и, воплотившись в ворона, возник на спинке соседнего стула. Почему-то именно этот облик особенно полюбился нашему хранителю. Причём ворон у Венечки выходил не совсем чёрный, а как будто с проседью. Говорит, так он солиднее выглядит. — А ты никак переживаешь за него?

— Конечно, переживаю, — вздохнула я. — Ну ты сам посмотри — моё будущее шито белыми нитками. Неясно ничего. А у Сайруса есть чёткая цель — острова. И я верю — он до них обязательно доберётся.

— Ну, а почему ты считаешь, что вы не сможете отправиться туда вдвоём? Найдёте этого хранителя сердца, отправите его к твоей матери, а потом с чистой совестью отправитесь строить свое светлое будущее на дальних берегах.

— Как-то у тебя всё легко получается, не находишь? — поинтересовалась я, продолжая свое занятие.

Некстати вспомнились пирожки Анечки и Таши. Сколько трудов, сил и фантазии они вкладывали в свои кулинарные шедевры. У каждой были свои секреты и хитрости. А уж как изгалялись наши мастерицы, придавая пирогам причудливые формы или украшая их различными восхитительными узорами! Но в итоге, какой бы красивой ни получалась выпечка, как бы жалко ни было уничтожать красоту, мы просто были не в состоянии удержать руки от разномастных булочек, ватрушек, пирогов с различными начинками. Даже мама, всегда спокойно относившаяся к еде, в дни, когда по дому разносился аромат выпечки, предпочитала своему одиночеству посиделки за кухонным столом.

Бедная мамочка! Как же она там без меня? Может спросить у Сайруса, смог бы он попросить у Фильки проводить меня к ней. Хотя бы ненадолго.

Сейчас, когда я оторвалась от опеки своих домашних, то совсем другими глазами посмотрела на всю нашу жизнь. В то время как я только стала общаться с Янинкой, мне было очень интересно узнать о деревенских жителях: чем они живут, во что верят, как справляются с различными проблемами, и, конечно же, почему так боятся нас, а в частности — меня. Вот тогда-то и выяснилось, что дом, в котором я прожила всю сознательную жизнь, появился за одну ночь. Мужики тогда вокруг дома неделю ходили, но там никого не было, а через несколько дней его заселили «черноглазые», как нас и сейчас называют.

И вот, вспоминая наши неспешные беседы на кухне, понимаю, что в разговорах нет, нет, да и мелькнёт надежда, что мы все скоро вернёмся домой. Мне, конечно, чудно было слышать такое, ведь своим я считала дом, в котором росла и не понимала эти тоскливые взгляды в сторону океана.

Лишь Анечка никогда не рвалась обратно, наверное, знала, что ей не суждено туда попасть.

А вот Таша с Эриком точно мечтали об этом. Они ведь и сейчас ещё не старые, а уж девятнадцать лет назад — совсем молодыми были. У них на островах, наверное, тоже близкие остались, как и у Сайруса, но они не оставили маму и отправились с ней на континент. Скорее всего, не думали, что родные их долго не увидят.

Что же там случилось с этим порталом? Столько разорванных семей и даже — разрушенных судеб. Ведь где-то родители не дождались своих детей, а невеста устанет ждать жениха, да и найдёт другого или вон, как мама, застынет камнем.

В общем, весёлыми мои мысли назвать было нельзя, но за лепкой пирожков и ватрушек они стали немного проясняться, да и атмосфера на кухне с наступлением вечера не располагала к хандре. Особенно обнадеживающим было понимание, что даже сейчас находятся те, у кого получается найти этот загадочный способ попасть на острова, значит и Сайрус сможет.

От руин старого замка, на которые была похожа кухня пару часов назад, не осталось и следа. В печи весело потрескивали дрова, помещение сияло чистотой, а в горячем кухонном шкафу на специальных полочках стояли подносы с пирогами, наполняя весь дом сказочными ароматами. На широком подоконнике развалился Веня, грозя снести пушистым хвостом маленький букетик, примостившийся в уголочке. Хоть я и понимала, что это невозможно, но всё же периодически поглядывала в его сторону. Тем более, что я с таким трудом разыскала эти цветы среди колючек и лопухов в саду. К слову сказать, заднюю дверь еле открыла. Интересно, а хозяин дома в курсе, что у него сад имеется? Там даже беседка есть.

По стеклам застучали тяжёлые капли дождя. Небо сегодня целый день было сплошь затянуто серыми тучами, но пролиться отчего-то решило только к вечеру, словно давая последний шанс кому-то сухим добраться до дома. И казалось, лишь один портальщик домой не торопится.

Но только я решила сходить к себе в комнату, за оставленной там книжкой, как на кухню из портала вышел Сайрус. Расстроенный, взъерошенный и, кажется, немного пьяный.

— Ух ты, надо же угадал! Никогда не угадывал, а тут повезло, — с этими словами Сайрус плюхнулся за стол и, подперев голову рукой, с пристальным интересом зачем-то стал разглядывать меня. От этого его взгляда становилось неуютно, и в одно мгновение пропало всё очарование вечера.

— А я тебя уже несколько дней только на кухне и встречаю, — ответила я. — Что-то случилось? Ты что-то выяснил об этом Стивене?

— Ну да, выяснил. Только давай о нём чуть позже. Я ещё сегодня не обедал, да и не завтракал толком, а у тебя тут вкусно пахнет.

Я даже обрадовалась этой передышке. Судя по всему, разговор предстоит не из приятных, и, конечно, было бы неплохо его немного отсрочить. Ну что такого мог выяснить Сайрус? С чего вдруг такой озадаченный вид? Или это что-то другое?

С чего вдруг такое пристальное внимание? Даже сейчас, пока я накрывала на стол, Сайрус, нахмурившись, пристально следил за мной, а потом вдруг выдал:

— Зачем ты делаешь это всё?

— Что именно? — от неожиданности вопроса, я так и застыла посреди кухни с чайником в руках.

— Как, что? Готовишь, ухаживаешь за домом, беспокоишься о Веньке… Ты ведь не должна этого всего делать?

— Ну, здесь всё просто, — отмирая, ответила я. — Я ведь целыми днями сижу взаперти и мне нечем заняться. Архивы Ричарда с помощью Венечки мы давно пересмотрели, на улицу выходить страшно. А вся эта мышиная возня отвлекает меня от разных мыслей. Да и потом, готовить мне, как ты знаешь, нравится, ухаживать за домом, наполненным различных магических сюрпризов — даже интересно, ну а Венечку я, считай, люблю. Я не представляю, как вы умудрились с ним не подружиться за целый год. Венька такой заботливый и добрый!

— Веня, — громко крикнул Сайрус, — А почему ты мне эти замечательные стороны своего характера не показывал?

— А ты бы побольше времени дома проводил, глядишь, и сам бы разглядел, какой я замечательный. А ты, словно собака бездомная, рыщешь по городу в поисках неизвестно чего, нет бы, остановиться на миг, да призадуматься. — Венька, видимо, совсем в кота превратился, ведь на крик Сайруса он лишь один глаз приоткрыл, а ответил, словно бы небрежно, будто ему и дела до хозяина дома нет, а все мысли заняты тем, как бы незаметно от хозяев, утащить из погреба кусочек солонины, да полакомиться им, пока никто не видит.

Ну а Сайрус, не будь дураком, взял да и призадумался, одновременно принимаясь за ужин.

— Ладно, пойдём завтра, проведаем этого Стивена, — ополовинив все мною приготовленное, выдал Сайрус.

— Что? И ты знаешь, кто он? — я аж подскочила на стуле в надежде, что мне сейчас расскажут, что удалось выяснить в Академии.

— Я знаю этого человека, как Льюиса О' Вейра. Одно время мы с ним работали на кафедре перемещений в Академии, но потом он ушёл в свой департамент, где и работает до сих пор. Только у Льюиса нет шрамов на лице и волосы у него не рыжие, а скорее — золотистые. Когда мы с ним вместе работали, он всегда вел себя по-человечески, студенты его обожали, я тогда только начинал преподавать, и мне очень хотелось быть на него похожим в плане наставника.

— Подожди, — перебила я разговорившегося, наконец, мужчину. — Если ты его и раньше знал, зачем тебе понадобилось на работе искать справочник? Или ты его и не искал? — я в растерянности посмотрела на Сайруса, совсем не понимая его действий. Особенно, когда он встал из-за стола и быстро вышел из кухни. Правда, буквально через пару минут он вернулся и положил передо мной газету с изображением Стивена, а рядом полный справочник состава объединенного правительства, где на одной из страниц было изображение другого мужчины.

— Смотри, на одном снимке наш попрыгунчик Стивен, а здесь у нас неофициальный советник главы департамента перемещений.

— Сайрус, да они ведь даже не похожи, — воскликнула я. И действительно, на первый взгляд мужчины даже за родственников не сошли бы: рыжеволосый хмурый мужчина с изуродованным лицом и статный красавец со светлыми непослушными волосами и крайне выразительными чертами лица. Я даже слегка засмотрелась.

— Сейчас Льюис выглядит немного иначе, — продолжил свои рассуждения Сайрус, после того, как с недовольным видом забрал у меня из-под носа оба изображения. — Но в любом случае он ближе ко второму образу. Правда, хмурится, как на первом.

— Да с чего ты взял, что это один и тот же человек? — мне просто не верилось, что кто-то способен измениться так кардинально.

— Да потому что у него родинка заметная прямо под левой бровью, она довольно большая, и когда Льюис улыбается или хмурится, эта родинка ему мешает и прищур выходит кривоватый. Смотри, — и мне снова дали получше рассмотреть оба изображения.

— Сайрус, это невероятно! — вскоре выдавила я из себя. — Это действительно один и тот же человек. Ты знаешь, при пристальном разглядывании всплывают все новые и новые сходства и различия. Но тут ещё дело во времени. Загар разный, степень усталости, или вон, погляди, на этом изображении кажется, что в его мешки под глазами можно репку собирать или ещё чего. А здесь пышет здоровьем. Но сходства все же побеждают: овал лица ведь никак не изменился, форма носа, к слову, у него тоже не самая распространённая, морщины здесь и здесь, да и родинка эта. А что ты всё же выяснил на работе? Если ты сразу узнал этого Льюиса, то почему не рассказал?

— Спросила бы что полегче, малышка, — с тяжёлым вздохом выдал этот несносный субъект.

— Я не малышка, Сайрус! Ты, вообще, почему так себя ведёшь? — кажется, я начинала злиться. — Можешь, ты уже все объяснить или нет?

— А я, между прочим, старше тебя на одиннадцать лет. Но это пока к делу не относится. Ладно, слушай. Насколько я сам знал Льюиса, и со слов коллег, всегда выходило, что он надёжный человек: его очень любили студенты, он мог разъяснить любые сложности настройки портала даже самому непроходимому бездарю, многим студентам он выбивал послабления по оплате обучения, даже мне помог этот дом получить. Но это то, каким видел его я и то, каким его знают в академии. Я пробовал выяснить какие-нибудь факты из его прошлого или узнать, чем по существу он занимается сейчас… и ничего! Никто ничего не знает. Единственное, что пришло мне на ум — напроситься на личную встречу. Вот, послал ему записку с просьбой о помощи. Мол, есть одна студентка, с сильным даром, но с постоянно сбивающимися настройками ориентиров. Сам я помочь ей не могу, вот и прошу о помощи. Вообще-то, причина для личной встречи хиленькая, мог бы отправить меня вместе со студенткой в библиотеку штудировать научную литературу, но он согласился. Написал, что завтра будет рад нас увидеть в обед у него на работе. Так что будь готова.

Наверное, со стороны я выглядела словно рыба, выброшенная на берег — так же бесполезно открывала и закрывала рот. Я всё пыталась что-то спросить, но всё время сбивалась с мысли, а в итоге взяла и выдала:

— Подумаешь, старше на одиннадцать лет, вон Эрик Ташу на четырнадцать лет старше и ничего — она всё равно его всю жизнь уму разуму учит.

А вот после этих слов настал черед Сайруса терять дар речи. Правда, он больше глазами хлопал, непроизвольно напоминая крылатого лесного хищника. Мне даже его жалко стало. Совсем чуть-чуть. Всегда такой собранный, уверенный в своих действиях, чётко понимающий, чего он хочет от жизни и как это получить. И тут на тебе — вместо обсуждения плана мероприятий, связанных с этим Льюисом разговор свернул куда-то не туда. Пришлось срочно исправлять ситуацию:

— Спокойно, Сайрус, выдохни, я не собираюсь тебя на себе женить, — но заметив заинтересованность Венечки, решила всё же обозначить сей момент. — Но ты же понимаешь, что для отправления на острова тебе нужно быть семейным человеком и желательно в качестве будущего родителя. Поэтому быстрее бы тебе закончить эту возню со мной и задуматься о собственном будущем. Только ты учти — тебе на острова без Венечки никак нельзя.

— Алин, я рехнусь с тобой, — через минуту взвыл Сайрус. — Объясни, пожалуйста, зачем мне быть женатым и почему я должен взять с собой этого старого ворчуна, ведь у меня неизвестно когда свой дом появится!

— Ты что, не понимаешь? Вене плохо будет тут! Даже если твои родственники всё же заселят этот дом. Он только-только начал к тебе привыкать. Я ведь вижу, как вы нужны друг к другу. Ты для Венечки — словно окно в большой мир, которого ему так не хватает, а он не даёт тебе раствориться в этом мире. И мне кажется, нет, я почти уверена, что именно Веня поможет тебе построить своё счастье там, куда тебя так сильно тянет.

Эмоции быстро набирали обороты, но последние слова я почему-то лишь прошептала. Через силу. Но всё же добавила, чтобы Сайрус понял и принял ситуацию, в которой оказался:

— А чтобы привязка хранителя дома перешла непосредственно на хозяина, нужно, чтобы хозяин дома был главой семьи. Желательно, большой, но тут уже, как получится. Тогда хранитель сможет оставить дом и отправиться вслед за хозяином и его семьёй. Неужели ты этого не знал?

— Знал, — тихо ответил Сайрус. — Но я никогда не планировал брать с собой кого бы то ни было. Я сознательно старался избегать всякого рода привязанностей: старался держаться на расстоянии от семьи дяди, никогда не заводил постоянных отношений с женщинами, у меня даже друзей настоящих нет. И на тебе — привязался к духу дома.

— Сайрус, но ты же возьмёшь его с собой? — настырно спросила я. На что он, конечно, не ответил, а взял и нырнул в портал, который вёл к нему в спальню. Я идти вслед за ним не решилась, но смотреть-то мне никто не запрещал. Венечка прыгнул на стол и сел рядом со мной, делая вид, что так же пытается разглядеть, что же ищет Сайрус, который в данный момент буквально переворачивал свою комнату вверх дном.

Когда он вновь вернулся на кухню с чем-то зажатым в кулаке, его комната стала похожа на последствия локального воздушного вихря эдак седьмого порядка: на своих местах остались только шкаф и кровать. Всё остальное полностью перемешалось между собой. Пока мы с Венечкой приходили в себя после набега Сайруса на собственную спальню, он тем временем успел захлопнуть портал, пару раз пройтись вдоль кухонных окон, окончательно испортить собственную причёску и остановиться около меня.

— Алина, я в любом случае возьму Веньку с собой. Привязка к семье — не единственный способ перемещения хранителя. Он самый действенный и понятный, но есть и другие. И я тебе обещаю, что не оставлю этого ворчуна здесь одного. Но мне бы хотелось… мне бы очень хотелось, чтобы Венька стал хранителем нашей с тобой семьи. И я, конечно, понимаю, что для замужества ты ещё слишком молода, но я уже не могу, да и не хочу, представить свою жизнь без тебя, — с этими словами Сайрус протянул мне маленькую коробочку, в которой лежало необыкновенного вида кольцо. Тоненькие металлические полосочки четырех цветов переплетались между собой, создавая узор сложной косички, и словно бы оплетали собой причудливый камень. Практически чёрного цвета плоский многогранник как будто тайком выглядывал из-под металлических ниточек. Я себе и вообразить бы не могла, что существуют на свете столь изящные произведения ювелирного искусства.

— Ой, Сайрус, — я от волнения приложила вечно холодные ладошки к пылающим щекам. — Тебе не кажется, что это немного…поспешное… предложение? Не пойми меня неправильно, но если наши поиски приведут нас куда-то не туда и меня прихлопнут где-нибудь за ближайшим углом…

— Вот даже не продолжай дальше, — зло рявкнул мужчина. — Только осознание того, что на кону стоит жизнь твоей матери держит меня сейчас в Альвенте. Если бы не это — давно бы уже упаковались сами и готовили бы к переезду на южный берег Веньку.

— А причем тут юг? — тут вставила я.

— Алина, хорошая моя, а может, ты ответишь сначала? Ты станешь моей женой? — Сайрус пододвинул коробочку поближе ко мне и сделал пару шагов назад. Только зачем? Я подняла взгляд на Сайруса. Кажется, он тоже порядком нервничал. Чудно. За столь короткий промежуток времени этот чудесный мужчина стал так дорог и важен мне, что лишь одна мысль о том, что он может отправиться на острова без меня, вызывает в душе ощущение пустоты и безысходности; а одно предположение, что он может жениться на какой-то другой женщине для того, чтобы перетащить Веню — волны паники и отчаяния. Поэтому мне ничего другого и не оставалось, кроме как сказать:

— С радостью, Сайрус, — и видя, каким азартом и восторгом загораются глаза мужчины, на всякий случай решила добавить. — Давай только сначала всё-таки разыщем моего отца, вдруг он не самый последний мерзавец и даже захочет присутствовать на свадьбе дочери.

— Всё, что захочешь, родная, — в попытке скрыть облегчённый выдох, выдал Сайрус и надел мне на палец кольцо, которое сразу приковало к себе мое внимание. — Сайрус, а расскажи о колечке. Я чувствую от него небольшую вибрацию, правда, она уже затихает. Это какой-то артефакт?

— Можно сказать и так, — с улыбкой ответил Сайрус. — Я получил его много лет назад от одного необычного торговца. Уже и не помню, что делал тогда так близко от границы с Сектаром, но в одном поселении в тот день была небольшая ярмарка, где представители обоих государств вовсю расхваливали свои товары. А уже на выходе с рыночной площади сидел маленький старичок. Совсем лысый, но с длиннющей косматой бородой. А перед ним на маленьком столике лежало это кольцо. И всем, кто интересовался стоимостью колечка, он неизменно отвечал «в жизни не заработаешь». А когда я проходил мимо, он сам предложил «купи колечко, аравиец. Подаришь жене — никогда не потеряешь». Ну а пока я разглядывал кольцо, он исчез. Просто растворился в толпе. Зеваки тогда наперебой советы стали выкрикивать, чтобы я карманы все проверил, уж не обокрал ли он меня. Но красть у меня тогда особо нечего было, поэтому я спокойно пошёл дальше своей дорогой.

— Какая интересная история! И у меня снова миллион вопросов: что это был за старик? Почему отдал кольцо именно тебе? А что это за камень такой плоский? Что обозначает этот узор? Просто голова кругом идёт.

В ответ на это Сайрус лишь расхохотался:

— Все эти вопросы мучили какое-то время и меня, и ответа на них я не получил. Кроме одного: в лаборатории артефакторов нашей академии это кольцо изучали довольно долго и выяснили, что никаких вредоносных свойств оно не имеет, а камень по своей структуре невероятно похож на знаменитые Боргийские бегающие камни. Это явление толком до сих пор не изучено, но что-то же их притягивает в определенные места, куда они непонятно каким образом добираются. Вот там, в лаборатории, мне и посоветовали запечатлеть в кольце, скажем так, слепок моей энергетики и по нему смогу найти человека, который его носит, где бы он ни был. И почему я раньше о нём не вспомнил?

С этими словами Сайрус притянул меня к себе и поцеловал,

Какое же это чудесное чувство — понимание того, что завтра эти поцелуи не прекратятся, а эти руки будут так же крепко обнимать меня. Надежда на то, что всё-таки возможно то будущее, в котором мы с Сайрусом вместе, наполняло меня счастьем и радостью. Пока в затуманенный мозг не проникла одна противная мыслишка:

— Ой, Сайрус, а что скажет мама? — практически простонала я.

— Спокойно, маленькая, всех твоих родителей я беру на себя, — и Сайрус вновь продолжил прерванное занятие.

Расходиться по комнатам было крайне неохота, несмотря на поздний час и грандиозные планы на грядущий день.