Пылающая для Древнего. Пламя

Глава 10

Сухая смуглая рука жрицы плавно наносила гибкие линии на мои запястья, холодной мягкой кистью, оставляя на коже золотые узоры, что вплетались в единые символы мертвого языка, заключая их в блестящие браслеты из ажурного переплетения линий, уверенно переходя к моим лодыжкам, чтобы и там создать новый рисунок. В каменной лапе могучего зверя в кружевной бронзовой клетке, яркое пламя свечи не находило себе места, металось по своей клетке, словно разгневанный зверь. Шипело. Лопалось. Взметнулось вверх, искрясь.

Посмотрела наверх, нервно кусая свои губы, съедая всю помаду на них. Тревожные мысли продолжали терзать мою душу, не отпускали, изводили минута за минутой, что растекались шипящей лавой в этом месте, поглощая все вокруг. Сделала глубокий вздох. Руки сжались в кулаки, а с век сорвалась золотая пудра на скулы и оголенную грудь, оседая драгоценной мерцающей пылью.

Перевела взгляд за окно. Беспокойные птицы срывались со своих мест, разрывая тревожное небо своими трескучими криками. Тяжелые облака медленно стягивались в огромное темное пятно, разливаясь бордовыми полосами.

Умелые руки продолжали отвлекать от тягостных мыслей, облачая мое тело в хрустящую белоснежную ткань, струящуюся по изгибам моего тела пышными волнами. Нанесенный на кожу яркий древесный аромат переплетался с очередным эфирным маслом горьких цитрусов, что принесла в своей склянке жрица. Пленительные масляные капли впитывались в кожу. Соединялись, сплетаясь в завораживающий аромат. Острый. Дерзкий. Благородный.

Разъяренный ветер ворвался в окно буйным зверем, впиваясь острыми песчинками в мое тело, подхватывая волосы вверх, пытаясь сорвать с меня платье. Золотые браслеты, усыпанные разноцветными камнями, царапали кожу на моих запястьях. Они стали казаться мне прочными рабскими кандалами.

Каждый раздраженный порыв ветра, как сильная рука мужчины, пытавшегося меня остановить, содрать эту тряпку, смазать жидкое золото на моем лице своей пылью, принесенной с далеких песчаных вершин. Словно наказывал. Презирал. В жуткий страх погружал мое тело.

Обхватила себя руками, отойдя от окна. Ледяная рука жрицы цепко схватила за подбородок, повернула к себе, окинув меня подозрительным взглядом. Глубокие морщины на ее лице затронули уголки ее глаз и высокого лба. Задумчиво всматривается в мое лицо.

Ее блёклые глаза гневно сверкнули, а сухие тонкие губы плотно сжались. В этих глазах отразилось темно-синее небо, где застыли голодные стервятники, нависая над золотыми крышами этого города черными прогнутыми линиями. Жрица недовольно отдернула руку от моего лица, кивнув самой себе, стала собирать свои склянки с пола в свою тряпичную черную сумку, а затем просто вышла из спальни.

Тонкие золотые нити легли на мою голову тяжелой вуалью, слегка подрагивая от каждого движения тела. Ударялись друг о друга. Звенели. Ярко переливались от свечи, мерцая золотыми вспышками. За окном продолжал шелестеть песок, срываясь с песчаных барханов багровыми волнами от мощного ветра, отливая кровавыми реками от заходящего солнца. Сердце гулко отстукивало тревогу в груди.

Служанки бегали взад-вперед, суетились, не замечая происходящего за окном, не прислушивались к обеспокоенным пескам и непрекращающемуся зову беспощадной пустыни. Шепот ветров набирал свою силу, вибрации песков пробирались под каменные полы этого дворца, из самих недр земли, сотрясая их.

Царица стихий бушевала, раздраженно сдирала свои декорации ветром, заметала высокие стены песком, обращая на земли свой гнев. Ее сила сметала города, грабила земли, раскалывая своей мощью толстые стены. Она отбирала, рушила и стирала с земли все, что ей не по нраву, своим гнетом изящной руки.

Эрны продолжали твердить одно и тоже, час за часом, перебирая очередные побрякушки на металлических подносах.

Пустая станет наложницей мэрна.

Злобно перешептывались, усмехались, думали, что я не слышу то, что срывалось с их ядовитых языков, и не вижу их завистливые и брезгливые взгляды на меня. Сам мэрн нарушил традиции и соединил священный день подношений с обрядом наложницы.

Вскинула брови, отвернувшись к окну, не сказав им ни слова. Они все говорили и говорили, раздраженно отдергивая мои руки от моего лица и непослушного платья, затягивая очередную золотую нить на моей талии. Я их больше не слушала, утопая в себе, в своих чувствах, ощущая неправильность всего происходящего здесь, всем своим телом.

Мои глаза цеплялись за едва видимые полуразрушенные ветхие врата и невысокие дома Старого города, смазанные расстоянием и песчаной бурей, что виднелись из моего окна. Колючий ветер продолжал врываться в окно, расстилаясь мягким покрывалом на светлом полу перед моими ногами.

Чей-то неразборчивый шепот ворвался в мои мысли. Давящая сила врезалась в тело, подчиняя себе, пробираясь под самую кожу. Схватилась за голову от резкой нарастающей боли, сильнее сжала ладонями свои виски. Мучительный стон вырвался из груди. Казалось, что кто-то пробрался в мою голову. Не могла противиться этой силе.

Звуки, доносящиеся с улиц, стали громче. Пугали своим скрипом. Треском. Хрустом. Разъяренным скрежетом. Словно что-то страшное подбиралось ко мне ближе. Рассерженной песчаной лапой ветер стал срывать большие бутоны цветов с мраморных колонн, заметать песком молочные камни выложенных дорог, опрокидывая и разбивая пустые вазы о них, пронося их осколки через все улицы. Выжженные солнцем деревья склонялись к золотому песку от его безжалостного напора. Пыль на дороге извивалась ползучими змеями, бесшумно вползая в мои окна, закручиваясь яркими спиралями под моими ногами. — Уйдите, — шепнула я говорливым служанкам, зашипев от очередной вспышки боли. Никто не услышал меня.

— Вон отсюда! — не выдержав боли, крикнула я, поворачиваясь к ним. Они затихли, испуганно посмотрев на меня, переглянувшись, вышли одна за другой, закрыв тяжелую дверь. Пылкий ветер продолжал заполнять собой спальню песком, небрежно разбрасывая его на глянец полов, застилая кровать песчаным покрывалом.

Перед глазами на золотой горке из песка стали извиваться тела трэптов. Песчаные образы медленно увеличивались в размерах, касались потолка, а затем резко осыпались золотой крошкой под силой неподвижного камня. Боль в голове стала затихать, как и разбушевавшиеся стихия за окном, оставляя меня наедине с легким затихающим ветром.

Шипящие звуки, неразборчивый шепот, в самое ухо. Меня касались губами, легкими порывами ветра, ласкали мое тело, словно чьи-то ненасытные руки заставляли двигаться.

Комната медленно застилалась золотистым песком, как руины мертвого города, покрытые плотной песчаной вуалью. Плавные движения тела сплетались с доносящимися звуками диких песков.

Неспешно вытягиваю руки над головой, прислушиваюсь к шуршащему, едва подрагивающему песку под ногами. Играю с затихающим потоком воздуха кончиками пальцев. Перед глазами как наяву всплывает образ трэптов, их чешуя цвета мокрой стали под ярким диском серебряной луны.

Металлический блеск их тел отражался в моих глазах, танцующими серебряными спиралями. Скользнула рукой от кончиков пальцев к запястью, медленно спускаясь к груди, поднимая рой мурашек на теле от каждого своего прикосновения по ставшей столь чувствительной коже.

Выдыхаю. Чувства обострились. Накалились. Двигали моим телом. Сплетались со зноем пустынного ветра и сбившемся дыханием в груди. Гулкий животный рокот прокатился по раскаленной пустыне за окном, заставляя дрожать массивные стены, поднимая волоски на моем теле. Каждый стук бешеного горячего сердца сильного зверя в ночной пустыне отдавал вибрациями в моем теле.

Где-то там, на границе диких земель, мощь гибкого тела зверя набирала скорость. Обгоняя ветер. Снося все на своем пути в бескрайней пустоши, превращая в невесомую пыль. Врезался в рыхлый песок своей мордой, в самые недра пустыни, чтобы снова вспороть ровную гладь своим телом. Вздымая своим напором мелкий колючий песок, вырывался на поверхность с неистовым ревом, заставляя отлетать от мощного тела, мелкие крошки песка. Они застывали ровно на миг. Переливались, будто мерцающая пыль при свете луны, и резко падали, словно тяжелые желтые камни. Мы были с ним одним целым.

Его чувства — мои движения. Прикосновение колючего песка к его чешуе. Плавно качнула бедром. Жар его вырывающегося пламени в самое сердце темного неба. Вскинула руки над головой. Безграничная свобода и разрушительная сила. Откинула голову назад, медленно скользнув рукой вниз. Нерушимая любовь к рассыпчатому золоту под его гибким телом. Выгибаюсь назад, выдыхая. Ликующий рык. Мой учащенный пульс и дрожь тела. Нарастающее рычание зверя. Вибрация в груди. Мягко опускаюсь на пол, прикрывая глаза. Легкий порыв ветра. Учащенно дышу. Густой и тягучий запах костра опустился на кожу. Сбилось дыхание. Горячее, влажное прикосновение губ к моей шее. Шумно втягиваю воздух. Невесомые скольжение по открытым плечам, грубой ладонью. Удар сердца.

— Тебя нет, — шепчу я.

Оглушающий рокот из окна. Перехватило дыхание.

— Ты моя… — бархатный голос врывается в самое сердце раскаленным металлом, обжигая своим дыханием у самого уха, унося меня снова в тот день.

На арену, где я сгорала, подчиняясь ему, медленно тлела, пылая с ним в танце. За границей диких песков тянул на свет своим голосом, рассеяв мрак передо мной, не дав захлебнуться в леденящей пучине. Хочу открыть глаза, но он не позволяет, подчиняет своей силой. Тихий всхлип вырвался из груди от осознания того, что все это время было скрыто тьмой, стерто ее лапой.

Мои воспоминания. Они возвращались ко мне. Ногти судорожно впились в мертвые камни полов. Слезы стекали по щекам. Шершавая ладонь прикоснулась к лицу, аккуратно вытирая мои слезы. Бережно. Не спеша. Испуганно накрыла его руку своей холодной ладонью. Не могла поверить в происходящее, сильнее вжалась в огромную ладонь, втягивая тающий в воздухе аромат дыма и обугленных деревяшек.

Этот запах уносил в пустыню, где правят ветра, ползучие пески и могучие трэпты, где солнце нещадно жалит своими обжигающими укусами тело, где ты можешь ощутить дыхание свободы, облокачиваясь на красные скалы, всматриваясь в подрагивающее пламя на самом краю дикой пустоши. Трусь щекой о его руку, втягивая аромат его кожи.

— Я тебя чувствую, — все еще не веря в происходящее, произношу в его раскрытую ладонь.

Его рука замерла на моей щеке, а потом и вовсе исчезла, словно дымка наяву. Снова это щемящее сердце чувство. Пустота. Я снова в ее власти. Его разочарование стало растекаться по моему телу. Ярость, бурлящая в его крови, струилась в моих венах горькой отравой. Тихая буря надвигалась на меня всей своей мощью. Была уже рядом со мной, готовая накрыть с головой. Сбить с ног. Разнести. Раздавить. Его давящая сила снова врезается в мое тело вместе с чувством вины перед ним. Позволяю унести себя в ее объятия. Жгучая боль в области сердца. Распахиваю глаза, распадаясь на миллион ярких вспышек, не сдерживая крик. Перед глазами только обезображенная морда зверя. Та, что спасла, и та, что чуть не отобрала мою жизнь. Черные омуты глаз трэпта гипнотизировали, закручивали в оранжевое пламя приближаясь ко мне.

В этих глазах отражалось яркое солнце, окутывающее своим жаром две сплетенные фигуры мужчины и женщины на горячем песке. Женщина сгорала в мужских объятиях. Адское необузданное пламя разгоралось вокруг них. Их сплетенные пальцы на золотом песке. Мощные бедра врезались в ее яростными, быстрыми толчками. Широкая обнаженная спина мужчины, исполосованная уродливыми шрамами, бугрилась стальными мышцами в такт его неистовым резким толчкам.

Удовлетворенный хрип вырвался из его груди. А мое тело выгнуло от бурного наслаждения и дикого возбуждения, накрывшего эту пару, переполняя нескончаемым умиротворением. Стала всматриваться в отражение звериных глаз, смотрящих на ту, кто лежал на песке, под обнаженным сильным телом. В черных омутах глаз трэпта я увидела себя, распластанную на мягком песке с затуманенным взглядом, полном обожания того, кто нависал над ней, вдавливая ее в обжигающий песок, своим натренированным телом.

Растрепанные взмокшие черные волосы прилипали к ее голому телу, а распухшие от его ненасытных поцелуев губы снова тянулись к нему. Ее губы к его… Мои губы… Дотронулась кончиками пальцев своих губ. Ее глаза горели алыми всполохами огня. Мужчина, что нависал над ней, резко обернулся ко мне…Закрыла ладонью рот от внезапного вырвавшегося вскрика. Хищная улыбка растянулась на его смуглом лице. Протянул руку ко мне…

Воздух стал сгущаться, а зверь перед лицом рябить…

Теперь я лежала под этим мужчиной нагая, а мое тело пылало, покрываясь капельками пота. Я чувствовала лютое желание к этому мужчине, оно туманило мой разум. Низ живота нестерпимо горел. Зажмурила глаза, не в силах сопротивляться ему. Меня закручивало в его древнем пламени. Убивало от свирепой любви к нему. Я чувствовала его как себя. Одно сердце на двоих. Одни легкие для разгоряченного воздуха. Его неистовая любовь ко мне заполняла мое тело. Меня накрывало его чувствами. Сумасшедшей связью. Дикая неведомая привязанность соединяла нас. Заполняла меня полностью этим жгучим чувством быть только с ним, обладать только им. Желать его. Следовать за ним. Чувством наполненности, насыщения, жаждой принадлежать только ему. Эйфория разливалась по телу, поглощала мой разум.

— Моя, — сиплый голос шепчет мне в самое ухо, почти рычит, выдыхая жгучий воздух в мою шею, врываясь в меня последним мощным толчком своих бедер. Кричу, выгибаясь, в сладострастной агонии, ворвавшейся в мое тело, царапая каменный пол. Пытаюсь запомнить лицо, но оно словно ускользало. Закатываю глаза от нахлынувших тело чувств. Звук хруста костяшек чьих-то пальцев возвращает назад, врываясь леденящей свежестью в самое сердце. Встречаюсь с глазами мэрна. Прямой тяжелый взгляд. Его мощная грудная клетка тяжело поднималась и медленно опускалась. Он все это время смотрел на меня, сидя на ворохе мягких подушек низкой кушетки.

Вокруг стояла звенящая тишина. Песок, что был вокруг, словно растворился. За окном гулял непослушный ветер, боясь ворваться в окно, могучие стены заглушали его своевольный нрав, а огонь свечи гибко и спокойно плясал в своей клетке, робко поглядывая на своего хозяина. Сердце снова пропустило удар. Поднялась с пола, застыв перед ним на коленях, пытаясь унять дрожь в подрагивающих пальцах. Отгоняя мысли о том, что происходит со мной. Не решаюсь поднять головы. Жду дозволения. Прикрывая тканью платья свою грудь, что раскрылась от танца.

— Поднимись, — приказал мне осипшим голосом. Его глаза пылали ярким ослепляющим солнцем.

Делаю, как он велит.

Смотрит прямо в глаза. Тяжелый и голодный взгляд.

— А теперь сядь на стол и раздвинь ноги, Амара.