Пылающая для Древнего. Пламя

Глава 4

Устало откинулся на спинку кресла, бросая взгляд на утопающую в солнце тонкую ткань, струящуюся с высокого потолка огромной террасы. Она надувалась от легкого ветра белым облаком, налетая на мраморную молочную колонну, внутри которой вьюнами струились прожилки золота. Утихала, ласкала ее медленно опускаясь, чтобы взметнуться вновь.

В голову лезли мысли только об этой девчонке.

Даже ледяные капли не могли смыть соблазнительные изгибы ее тела, что стояли перед глазами. Сжал челюсти, опираясь руками о мокрую мраморную стену, опуская голову под прохладную бирюзовую воду, что лилась водопадом с каменных чаш. Тонкие ледяные струи текли по темным коротким волосам, успокаивая. Только от одной мысли о ней буквально вздергивало член, распухший от возбуждения, он буквально бился о живот. Я не мог сосредоточиться на деле, голод по этой девчонке туманил разум. Напряженная ладонь спустилась к каменной плоти, обхватывая затвердевший член рукой, медленно задвигал ею, представляя ее.

Какая она на вкус? Какая бархатная плоть у нее там внизу? Какие у нее соски, и как она кричит во время оргазма, повторяя только МОЕ имя снова и снова… Стал яростно дергать свой член все быстрее и быстрее, содрогаясь в сумасшедшим оргазме, сильнее сжимая набухшую плоть. Минутное удовольствие принесло облегчение ровно на миг. А перед глазами снова стояла ОНА, такая расслабленная и возбужденная. С раскрытыми для него длинными стройными ногами, раскрывающая своими пальчиками влажные лепестки, сминая другой рукой свои упругие груди с набухшими тугими розовыми сосками. Приоткрытый рот с блестящими распухшими от его жадных поцелуев губами… и громкие стоны от накрывающего ее оргазма от своих изящных пальчиков на ее горячей плоти. Член мгновенно затвердел вновь.

Взревел бешеным зверем, ударяя кулаком об стену, оставляя в ней глубокую вмятину. Хватаясь снова за член, поднимая голову к прохладной воде, ища облегчения в холодных каплях воды, давая заполнить ею рот. Не мог унять свой животный голод. Бесился. Сплюнул, ритмично задвигал окровавленной ладонью по затвердевшему члену, снова представляя сочные губы зеленоглазой девчонки, что въелись в мои мысли. Ты не представляешь, что тебя ждет… — прорычал сквозь зубы… Улыбался как больной ублюдок, думая о том, что с ней могу сделать и сделаю. Как стонать будет под тяжестью моего тела. И как вбиваться буду в ее маленький горячий ротик своим толстым членом так, что искры будут сыпаться из её глаз от моего напора. Простонал… Бешеный оргазм накрыл с головой. Содрогаясь всем телом, хрипло зарычал, мягко сжимая головку члена, проводя медленно рукой по толстому стволу, выплескивая густую струю спермы на мокрый пол.

Громко рассмеялся, запрокидывая голову назад. Как мальчишка кончил от мыслей о какой-то девчонке из низов.

Схватил мягкую ткань, обмотав бедра, смахивая рукой остатки влаги с волос. Нужно занять голову чем-то еще. Разобраться с делами Адвина. С такими темпами, скоро не останется ни одной женщины, в чьих дырках он не побывал.

Накинул шелковый камзол и широкие брюки. Легкие ткани давали возможность отдохнуть телу от неудобства кожаных перевязей и тяжелых кинжалов и мечей.

Три месяца не мог объяснить причину своего раздражения, пока не почувствовал Ее. Вышел на открытую террасу, облокотился на гладкие перила, взгляд сразу вцепился в темное пятно вдалеке. Она сидела верхом на лошади с тэрном.

А вот и причина моего неспокойного состояния. Ухмыльнулся. Татуировка стала жечь грудь. Прошелся прохладной ладонью под шелковой тканью, заставляя унять разрастающийся жар. Чем ближе они к городу, тем сильнее хотелось перерезать горло тэрну.

Хм… Надо взять себя в руки. От этой девчонки совсем стал терять над собой контроль. Сильнее сжал каменные перила, прикрывая глаза, глубоко вдыхая прогретый солнцем воздух и… опять этот запах. Скривился. Остатки раздражающей меня сладости, тянущиеся из моей спальни. Нужно сменить простыни на моей постели, в последнее время меня стал раздражать ее запах.

Снова посмотрел на приближающиеся фигуры.

Без сопровождения. Впрочем, скрестил руки на груди, Вашт справился бы с любым недоразумением. Разворачиваюсь и ухожу в свои покои. Свежая прохлада окутала тело. Оглядываю светлую комнату, зацепился взглядом за широкую круглую кровать с плоским возвышающимся пьедесталом. Я мог только представлять ее на своих шелковых молочных простынях. И даже больше. Я это видел, как наяву.

Меня изрядно утомляли и неимоверно возбуждали эмоции, что испытывал к этой девчонке. Она выводила меня из себя только от одной мысли о ней. Застыл, разбираясь в нахлынувшем возбуждении.

Она не зашла еще в мою спальню, а я уже почувствовал ее тонкий аромат: сочный мандарин, дикая корица, и… что-то еще…

Смола и мокрое дерево — невероятное сочетание. Задумался, глубоко втягивая воздух. В ее запахе не было приторной сладости. Им хотелось наслаждаться, глубоко втягивать полной грудью, не прекращая. Разгадывать эфирные масла, что сливались с запахом ее шелковой кожи, проводить руками по ее тонкой шее вверх и вниз, прижимаясь губами. Перевел взгляд на свои кольца, что раскалились от вырывающегося пламени, обжигая пальцы. Опустил руку в стоявший рядом кувшин с прохладной водой. Бурление затихло с глухим шипением. Спокойно выдохнул, унимая поднимающуюся злость.

Нужно отвлечься. Но в глазах застыла высокая стройная фигура, что танцевала на арене под дикий рев адских трэптов, вырисовывая на песке огненные вибрации своего гибкого тела, она извивалась, будто яркая лента. Зверь внутри меня бесился в тот день, и я начал терять над ним контроль. И с братом что-то творилось тогда… Странные догадки стали лезть в голову. Отбросил сейчас их подальше.

Потер ладонь с кольцами, опуская снова в прохладное спасение.

Усмехнулся, поднимая голову к зеркальному потолку. В своем отражении видел глаза своего зверя. Вытянутые в тонкие нити зрачки и разливающееся в них золото. Провел другой рукой по коротким темным волосам, распределяя живительную влагу на них. Качнул головой, насмехаясь над собой. Она посмела отвергнуть мой подарок: перламутровое белое облегающее платье из кожи трэпта, что прислал ей надеть, подчеркивая ее идеальную фигуру. Почему не надела?

Начал злиться, сжимая кулак до белых костяшек.

Или ей кто-то рассказал о наших традициях?

Белый надевают наложницы. Кривая улыбка появилась на моем лице. Если бы она зашла в этот город в подаренном мною платье, это означало бы, что она добровольно стала моей наложницей.

Но нет… она не просто отвергла… О-о-о, нет… она насмехалась над ним. Рассмеялся. Она надела обычные струящиеся штаны темно-коричнево цвета и бесформенный лиф, что пожирал ее изящные плечи, спускаясь в воздушные рукава до самого запястья. Дикий отталкивающий цвет, но такой вызывающий, словно бросала мне вызов…

— Тонко, Амара. Я оценил, — мой саркастичный голос разлетелся по спальне, разбиваясь о белые глянцевые стены.

Темное грязное пятно среди блеска и шелка. Внутри меня разливалась неконтролируемая ярость. Непокорная дерзкая девчонка. Вода в кувшине забурлила. Выдохнул. Вытаскивая руку, отряхнул от капель воды, ухмыляясь. Мне хотелось наказать девчонку, чтобы знала свое место и хотелось посадить рядом с собой, содрать с нее эти тряпки и облачить в золотые шелка. Зацепила пустышка… Скривился от того, как назвал. Она человек, пустая, а значит…

Я проверял, и не раз, пока она лежала в лачуге старой ведьмы. Ее тело не реагирует на мое пламя. Не откликается на меня. Но она и не была порченной, как сказала шаманка, вот что меня заинтересовало: почему старуха посмела меня обмануть…

Она была девственницей, остальное не важно. Татуировку снова начало печь, а в штанах становилось тесно, от одного лишь воспоминания, как лекарь, осмотревший ее, сказал, что она чиста, и не было у нее еще ни одного мужчины. Но вот то, что она человек — проблема.

Схватил белую мягкую ткань, вытирая руку. Откинул на стол мокрую тряпку. Хочу ее себе. Все три месяца мысли об этих зеленых глазах, полных сочных губах и гибком теле.

Золотой браслет, что был выше локтя, стал меня нервировать, как назойливое насекомое, что хотелось стряхнуть.

Я мэрн, и им придется смириться, кто будет моей наложницей, даже если это переходит все границы и оскверняет наши традиции. А что касается согласия самой девчонки, меня это мало волновало. Увесистый мешок золота всем затыкает рот. А тут и предлагать не нужно будет, она сама захочет сменить свою дыру на просторные покои у самого правителя.

Тогда я был уверен в том, что и правда так будет, но с ней оказалось куда сложнее, чем я думал…

Пару дней назад, я узнал, что кто-то снова взялся за старое, участились нападения на трэптов, а это значит, нужно снова набирать отряды и выдвигаться, близятся нападения на города. Нужно быстрее найти этих выродков и содрать с них кожу живьем, как они любят делать это с трэптами. Утробное рычание зверя вырвалось из груди сильной вибрацией. Я чувствовал ярость зверя. Когда он доминирует надо мной, мне нужно больше времени на восстановление. Это утомляет и выматывает, отбирая все силы, поэтому я стараюсь меньше прибегать к ментальной связи со зверем. Я могу положиться на Вашта. Брату плевать на то, что творится на землях, он одной ногой в могиле. Все приходится делать самому. Начинал снова закипать. В последние месяцы уравновешенность, хладнокровность, равнодушие и контроль покинули меня вместе со сдержанностью. Это нужно было исправить.

— Мэрн… — прервала рабыня, приоткрывая массивные двери в моих покоях.

— Впускай, — равнодушно ответил я, поправляя металлический браслет.

Стальной капкан захлопнулся, как только ее изящная нога вступила на мою территорию. Я это понял сразу, как она вошла. Нет, я решил это еще тогда, когда она посмела взглянуть на меня, не отрывая своих глаз от моих, на той арене: неприкрыто, откровенно обнажая свои чувства передо мной, не скрывая их, проникновенно.

Ее запах мгновенно ударил мне в ноздри. В горле сразу пересохло, а вздыбленная плоть рвалась наружу. Повернул голову в ее сторону и замер, как хищный зверь в броске. Воздух словно сгустился над ней. Я обомлел. Забыл о поисках виновных. Об отрядах, что должны прочёсывать дома, искать следы, патрулировать поселение. О трэптах.

Только о том, что могу просто сейчас сделать своей рабыней, не спрашивая ее, нарушая все законы и правила. Я просто лишился рассудка. Я словно ненасытный хищник, изголодавшийся по ЕЕ плоти. Ее атласная загорелая кожа притягивала взгляд, хотелось провести по ней рукой, коснуться губами, изучая каждый сантиметр ее обнаженной кожи. Опустил взгляд на чувственные влажные губы. Захотелось притянуть к себе, раздвинуть полные губы своим языком, срывать с ее рта дикие стоны. Чтобы вкус ее был на моих губах.

Она дернула головой, хитро сощурив глаза. Я чувствовал ее эмоции. Меня это дико забавляло и выводило из себя. Она человек. Но я знаю, нет, не так, я чувствую ее. Не боится меня, это зверски заводило. Любопытство плещется в ее глазах. А я продолжаю плотоядно разглядывать ее привлекательное лицо, опуская взгляд ниже, на вздымающуюся соблазнительную грудь под легкой бесформенной тканью. Соски набухли в тугие узелки от моего голодного взгляда, выступая через тонкую ткань. Поднимаю на нее глаза. Ее щеки вспыхнули жаром от реакции ее тела на меня.

Меня аж затрясло от возбуждения. Довольно улыбнулся. Она была не такая, как все. Как буйное, дикое, живое пламя. Длинные блестящие черные волосы и смуглая кожа, с яркими большими зелеными глазами, подведенными черной краской. Плавные линии переходили в удлиняющие стрелки на кончиках глаз, делая ее взгляд выразительно-хищным.

Непреодолимое взаимное притяжение ломало нас, пережевывая. Сокрушало своей силой. Как оголенные, нервы искрились, возбуждались и лопались. Она его чувствует, как и я. Вижу по ее глазам. Все происходит как тогда на арене, нас лихорадит от желания. Она продолжает нагло рассматривать меня, а я просто наслаждаюсь опьяняющим чувством, что ударило в голову, как дикий ликер. От одного лишь взгляда на ее густые волнистые волосы, что струились блестящим водопадом до середины спины, я терял контроль, хотел сорваться к ней и просто вдавить в эти стены, срывая ее тряпки, вколачиваться в ее нежное податливое тело.

Если бы я не знал, что она из этой дыры, ни за что бы не поверил, что она обычная девушка. В ней было какое-то величие, грация, каждое движение изящно. Даже сидела в седле с прямой спиной и гордо поднятой головой. Движение рук — плавное, легкое. Величественный наклон головы. Рождена, чтобы править.

Скинул дымку своего выдуманного наваждения. Стал обходить ее по кругу, цинично осматривая ее образ в целом. Драгоценные украшения подобраны со вкусом: ромбовидные бронзовые серьги с ярко-красными рубинами свисали с аккуратных ушей, ажурная золотая сетка прикрывала голову, тонкими переливающимися нитями стекала по черному шелку ее волос, спускаясь до середины ее лба тонким медальоном в виде нашего герба: открытая пасть трэпта в пожирающем ее огне. Золотая краска ровно нанесена на ее высокие скулы, переливаясь мелкими блестками на загорелой гладкой коже. Рассматривал ее выразительные брови, гадая, хна ли это, или заложено самими Древними.

Ее загнутые черные ресницы задрожали, она сверкнула буйной яркой зеленью своих бездонных глаз. Плотно поджимала свои губы. Блеск от эфирного масла только сильнее притягивал взгляд к ее манящим пухлым губам. Шумно втянул воздух. Ей не нравится. Ощетинилась, как дикая кошка. Да, Амара, в нашем городе ты всегда будешь породистой кобылой на торгах.

Стиснул зубы от своих нелепых мыслей. Надо просто взять то, что мне надо, как обычную рабыню, а не раздумывать, как усадить подле себя. Хмыкнул, вслух, забавляясь от своих мыслей.

Подавив желание зарыться лицом в ее волосы, втягивая их аромат, представлял, как раздвигаю ее бедра, сдираю уродливые тряпки. Первобытное желание от этой девчонки туманит разум, трэпт берет верх, сливаясь со мной. Заглушаю рык своего зверя, что прорывается ментально через меня, словно учуял свою пару.

Резь в глазах. Теперь вижу ее по-другому, как зверь. Каждая клеточка ее кожи переливается в лучах солнца перламутровым блеском. Завораживает шик ее черных лоснящихся гладких волос. Втягиваю ее сумасшедший запах, что кружит голову: древесной смолы и пряной корицы.

— Не отпущ-щ-щу-у… Не отдам. Со мной будеш-ш-шь… Рядом-м-м-м… — повторял зверь в моей голове, неразборчиво переходя на звериное шипение

— Зачем вы меня звали? — раздался мелодичный голос девушки. От ее голоса в груди завибрировало сильнее. Зверь внутри взверел, поднимая морду к небу, хотел накрыть ее своим телом, вжать хрупкое тело в свое и слиться в буйном экстазе, заклеймить каждый кусочек ее кожи. Сдерживаюсь. Всматриваюсь в ее лицо, впитывая каждую эмоцию, возникающую на нем. Ее любопытство сменилось тревогой, пониманием своего положения. Кажется, начала понимать, зачем она здесь, и что обратной дороги уже не будет.

Вот и захлопнулась золотая клетка.

Холодная ухмылка проскочила на моем лице.

— Ты так еще и не поняла, А-ма-ра?.. — раскатал ее имя на языке, всматриваясь в лицо: как свела брови, хмурясь; сощурила глаза, прикусывая свой язычок, сжимая маленькие кулачки, впиваясь в свои мягкие ладони ногтями. Нервничает. Выпрямилась, словно в струну, расправляя плечи, вздернув подбородок. Вот только взгляд проходил сквозь меня. От легкого ветра легкая струящаяся ткань ее штанов обрисовывала ее длинные и стройные ноги, обволакивая их при каждом дуновении ветра. Черные волосы слегка покачивались в такт движениям головы: легкие наклоны, незначительные повороты в сторону. Оголенный плоский живот с маленьким камушком в соблазнительном пупке — драгоценный изумруд ярко сверкал, затмевая глаза. Дикая и необузданная. Высокая и гибкая.

Делаю мягкие шаги к ней, как хищник подкрадывается к своей добыче.

Расстояние между нами постепенно сокращалось. Я мог бы поймать ее дыхание своими губами, подавшись вперед. Я был выше этой стройной девушки на целую голову.

Пока она обдумывала свое положение, утонув в своих мыслях, сама неосознанно подалась чуть вперед. Улыбнулся. Она подняла на меня свои сияющие глаза, затем опустила взгляд на мои губы. Задержалась на них. Ресницы слегка дрогнули, а губы приоткрылись, выпуская тонкую струйку горячего воздуха. В ее глазах промелькнуло безрассудное желание поцеловать меня.

От этой догадки животный жар прокатился вдоль позвоночника. Но, прежде чем она осознает, что я понял всё о ее желании и о ее жгучем влечении ко мне, притянул к себе за талию. Резко. Рывком, как трэпт впивается своей пастью в свою жертву. Намертво. Обжигаясь о ее горячую обнаженную шелковистую кожу. Я сорвался. Плевать я хотел на обычаи. Запустил руку в копну ее волос, сжимая на затылке, потянулся к ее губам и намеренно застыл в паре сантиметров от них, опаляя ее своим горячим дыханием, заставляя дрожать в моих руках и сгорать в нахлынувшей похоти. Дразнил ее, чтобы сама сорвалась и поцеловала меня. Ее хрупкое тело задрожало сильнее в кольце моих сильных рук. В нос ударило ее пьянящее возбуждение…Сдавленный стон вырвался из ее груди.

Не удержалась, потянулась сама к моим губам, поднимаясь на носочки, цеплялась за шелковую ткань камзола маленькими пальчиками, как умирающий цепляется за жизнь. Мы, будто две песчаные бури, столкнулись в бескрайней пустыне, разнося все вокруг своей разрушительной силой. Она неумело впивалась в мои губы так как могла, как получалось, и от этого меня штормило сильнее, разрывало на мелкие искры.

От самого осознания, что я первый, что эти нежные губы не могли еще никого целовать, начинаю сминать ее губы, жестко, яростно, властно, словно сумасшедший, потерявший рассудок, мной двигали животный инстинкты. Я пил ее блаженные стоны. Рычал ей в губы. Мы потеряли голову от страсти друг к другу: ударялись зубами от нетерпения, горячие руки блуждали по обнаженной спине, под ее лифом, сжимали ее шелковые волосы на затылке. Она впилась своими пальцами в мои плечи, вжимаясь своим телом сильнее в мое.

Я отрываюсь от ее губ, припухших и горящих от моих ласк. Мягко оттягиваю ее волосы назад, чтобы заглянуть ей в глаза. Жутко хотелось увидеть в них то же, что и я чувствую сейчас к ней… нет, это не любовь, это неистовая и животная страсть… В отражении ее зеленых глаз я не увидел главу правящей семьи, правителя, расчетливого, контролирующего эмоции свои и других; мэрна, которому подчиняются и никогда не отказывают.

Нет, в их отражении был незнакомый мне мужчина, обезумевший от похоти к этой женщине, готовый на все ради этих губ, дрожащих пальчиков на его лице и рваных стонов из ее груди. Взъерошенные черные волосы, сумасшедшие медовые глаза с вытянутыми звериными зрачками, вспыхивающие ярким золотом, даже заостренные черты лица были не похожи на эрна, они были как у хищника: опасного, ненасытного, алчного.

С ее губ сорвался желанный стон, а с дрожащих темных ресниц невольно сорвались кристальные слезы от нахлынувших чувств. Я просто убираю мокрые дорожки с ее щек подушечками пальцев. Мягко стираю их, она опускает глаза, глубоко вздохнув. Припадаю снова к ее губам, рваные поцелуи-укусы, прикосновения к ней были горячими, жаркими, но ей было этого мало, она пыталась содрать с меня шелковую накидку, цепляясь своими кольцами за золотую ткань, шипя. Я помог освободиться от нее, не отрывая от нее поцелуя, вдавливая в свое разгоряченное тело, соприкасаясь с торчащими вершинками ее груди, через ее тонкую ткань.

Я подготовлю самые прочные путы для тебя, моя дорогая. Закрою в свою золотую клетку. Не освободишься никогда. Смерть — вот что будет ждать тебя, если коснешься своими ласковыми губами, хоть кого-нибудь…

Рычал ей в рот только от одной мысли об этом. Казню вместе с ним… будь это подруга или родной человек… Никто.

Эти! Губы! Никто! Не тронет!

Зверел, теряя контроль. Зарычал ей в рот. Адские муки покажу тебе, клянусь Древними. Татуировку на груди люто зажгло. Мысли разбегались, путаясь в голове. Голодного Зверя, вот кого она пробудила во мне. Утратил контроль над эмоциями. Как крышка с забродившего вина отскочила. Разлетелось белой пеной. Пузырилось, оседая тихим штилем на дно золотого кубка.

То, что происходило со мной, не поддавалось никаким объяснениям, словно загнанный зверь, не знающий, куда бежать и что ему делать. Лишь сейчас я смог понять трэптов в полной мере. Та сила, что управляла ими, заставляя сходить с ума без своей пары, сносила все на своем пути мощным шквалом, и от этой силы не скрыться, она затмевала безумием разум. Эта девушка была моим сумасшествием, песчаным ураганом в моем привычном оазисе. Она разнесла все мои устои, в дребезги, в леденящие брызги.

Поток моей силы вырвался наружу разрушительным смерчем, взрывной воздушной волной. Нас накрыло с головой моей силой. Ее тело задрожало в моих руках, я сильнее сжал ее тонкую талию, опуская руку ниже, на бедро, другой рукой зарылся сильнее в черный шелк ее волос, не прерывая нашего поцелуя.

Клубы золотой пыли с песчаных улиц взметнулись вихрем снизу вверх, срывая белые воздушные ткани с высоких потолков моей спальни. Влетая через открытую террасу, они окутывали нас песчаным облаком. Мелкие песчинки закручивались вокруг наших фигур песчаной спиралью. Кружились. Мерцали. Переливались. Оторвался от ее распухших после нашего поцелуя губ. Стал наблюдать за тем, что она сделала со мной. Вытянул открытую ладонь к закручивающейся воронке песка, что словно мелкий сахар просачивался врассыпную сквозь мои пальцы, медленно рассыпаясь и зависая в воздухе от моих прикосновений к нему. Разлетался по спальне, оседая мелкими драгоценными крупицами на гладкий светлый пол золотым полотном.

Перевел взгляд на нее. Полуоткрытые распухшие губы. Растерянный взгляд из-под густых ресниц, подведенных жидкой черной краской, нижние и верхние веки чуть смазались. Она не отводила удивленный взгляд от меня, все это время прожигала зеленью своих глаз. Стиснул железной хваткой своих ладоней ее лицо, припадая к манящим губам. Сочный цитрус — вот какие ее губы на вкус. Я не мог ею насытиться. Раздвинул губы своим языком, жадно вбирая ее. Поцелуй затяжной, настойчивый, требовательный. Так только с ней будет, больше ни с кем. Она плавилась в моих руках, как масло под лучами палящего солнца. И я балдел от того, что мог с ней сотворить.

Мягко оттянул ее голову назад, чтобы не смогла даже двинуться с места.

Вены на руках вздулись от напряжения, от сдерживаемой мной силы, что хотела разрушить все в этой комнате. Оназаворожённо смотрит в мои глаза: как жидкое золото разливается в них, гипнотизирует ее, закручивая в головокружительную истому. Долго рассматривал ее. Минуты тянулись…

Пульсирующая жилка под ее кожей, вздымающаяся грудь под мягкой шоколадной тканью, бешеный стук ее сердца. Смаковал ее приятный вкус на своих губах, впитывая тонкий аромат ее кожи. Прикрыл глаза. Пытался утихомирить свою бурю внутри себя. Приблизился к ней еще ближе. Втягивая ее будоражащий аромат. Ее сердце участилось, дыхание сбилось. Коснулся ее щеки своей щекой, от этого прикосновения она слегка пошатнулась, удержал, сильнее притянув за талию к своему телу, наклоняя над полом, усыпанный золотым песком.

— Отдайся мне, Амара! — горячо прошептал ей уже в губы, смотря только в её глаза. Запоминая каждую черточку ее лица: большие яркие зеленые глаза, чувственные губы, аккуратный прямой нос и крохотная коричневая точка над верхней губой — родинка — последний штрих умелого художника. Она соткана самими богами. Я хотел ее облачить в золото и надеть на нее венчальный браслет… Она приоткрыла рот, чтобы ответить мне… Убираю выбившуюся прядь ей за ухо.

Громкий стук в дверь.

— Ваша жена, мэрн… — приглушенный голос рабыни.

Поднял голову в ее сторону. В дверях величественно стояла в сексуальном ярко-алом платье… Тория.

Сомкнул до хруста челюсти, рыча.

Голубые глаза как кристально чистая вода лукаво сверкнули нежностью, за ними отчетливо виднелись надменность и расчетливость. Вызывающие ярко-красные губы изогнулись в обворожительную улыбку, а прямой чуткий носик почувствовал запах ослепляющего вожделения. Она слегка задрала вверх его кончик, морщась. На кремовой коже появился легкий румянец от злости или от того, что увидела. Я уверен, что первое. Золотые тени на веках яростно переливались, а ее густые черные ресницы предательски затрепетали.

Невинная улыбка застыла на ее лице.

— Мой мэрн, я хотела показать тебе мое свадебное платье… — резко замолчала она, словно запнулась, робко убирая золотую прядь волос за свое ушко, открывая нелепые серьги на нем. Огромные драгоценные камни, оттягивали ее мочку уха, словно булыжники.

Вызывающая роскошь скорее отталкивала, чем притягивала меня.

Усмехнулся этой показной безвкусице.

Потеряв к ней интерес, даже не стал продолжать слушать, что она говорила. Просто повернулся к источнику моего беспокойного разума и моих взрывоопасных чувств — Амаре. Все это время она была в моих руках, даже не дернулась, смотрела мне в глаза и зло сопела. На ее губах застыл невысказанный ответ… я знал, что она хотела ответить… Но с ее губ срывается другое…

Пронизывающий холод застыл между нами, стирая то безумие, что происходило в этих покоях минуту назад.

— Нет, — прерывисто ответила она мне.

— Вышла, — зло крикнул я жене.

Недовольная эрна властно крутанулась на роскошных туфлях, царапая каблуками глянцевый пол, ослепив своим ярким платьем, скрылась за дверью.

Нехотя отпустил из своих объятий зеленоглазую дьяволицу. Дал возможность вздохнуть полной грудью, обдумать. Начал сомневаться в правильности своего решения, сделать своей здесь и сейчас, без права на выбор… Я был уверен, что она сама придет ко мне. Напряжение между нами росло, оно сводило с ума…

Я был готов к крикам, выдвинутым с ее стороны условиям и даже любой названной сумме золотых монет. Но… она отшатнулась назад, обхватывая себя руками. В ее глазах застыло разочарование. Во мне. Я разозлился на себя. На нее. Сделал шаг к ней. Она — два шага назад от меня.

Опустила руки, вздернув подбородок.

Остановился и залюбовался ею. Не было глупых упреков, криков, просто сделала вид, что ничего не произошло минуту назад.

Даже на моем лице отразилось недоумение.

— Я могу идти? — ее голос слегка дрогнул, но не от страха…а от унижения?

Склонил голову набок. Я не мог понять, почему чувствую эту женщину. Она для меня как раскрытая книга.

Великолепна. Изящна.

Гордая.

— Нет, — жестко отчеканил я. Не ожидал от себя самого такого резкого и жесткого ответа.

Я не готов ее отпустить.

— Нет?! — удивленно уставилась на меня девушка.

— Мне нужен традиционный костюм, и ты его сделаешь для меня. И, прежде чем задавать глупые вопросы, ты должна склонить колени передо мной, этому учат даже людей, — усмехнулся, обжигая ее своим взглядом.