Пылающая для Древнего. Пламя

Глава 14

Золотые блики слепили глаза. Узкие полосы света тянулись к песку, прорывались из отверстий огромных разрушенных каменных стен. Солнечные узоры застыли на темном покрывале из песка и белого камня кривыми силуэтами, мягко освещая величественные пыльные колонны, испещренные древними символами, навечно врезанными в этот массивный камень. Язык Древних. Поднялась. Шуршащая яркая ткань платья тяжело коснулась песка, расстилаясь оранжевым пятном. Пышные рукава грузно соскользнули к локтям, оголяя плечи. Золотые цепи оплетали запястья, свисая тонкими нитями. Посмотрела на руки, пальцы были полностью покрыты черной сажей, только золотое массивное кольцо матери выделялось ярким пятном на моей руке, как и кольцо брата. Провела по ним рукой. Что-то было не так. Это все не реально…

Я не чувствовала себя… только жгучий холод внутри и поглощающую пустоту, оплетающую меня в свою паутину. Она надвигалась на меня своей тенью. Шею лизнул холодный тяжелый металл. Потянулась к нему, коснувшись рукой. На моей шее был гладкий массивный обруч, с одной стороны которого торчали металлические ленты, словно змеиные гибкие хвосты. Жуткое ожерелье пугало и натирало тонкую кожу под ним.

Завывал ветер. Шелестел песок. Стрекотали песчаные жуки. Подняла голову наверх. Тусклый блеск золота прорывался сквозь зеленые лианы, что оплетали разрушенный металлический купол и каменные стены своими плетями, будто сетями. Коснулась рукой вековых стен, медленно идя вперед, не отрывая руку от стен. Пальцы перебирали шершавые камни, утопали в неглубоких трещинах стен, оставленных забытым временем. Мертвый потрескавшийся камень сменялся драгоценной мозаикой. Геометрические узоры переплетались в единую фигуру трэпта. Обшарпанный, слегка потускневший силуэт, едва различимый при попадании на него тусклого света. Вскользь провела кончиками пальцев по недостающим фрагментам, что приятно холодили пальцы. Частично осыпавшаяся мозаика была засыпана горками белого песка. Двинулась дальше. Передо мной открылся огромный тронный зал. В арочные окна падал тусклый свет. На высоком мраморном пьедестале возвышался золотой трон, даже толстый слой из пыли и песка не мог скрыть его блеск и роскошь. Оглянулась вокруг. Это место мне ничего не напоминало. Я не могла и предположить, где я сейчас нахожусь.

Здесь стоял затхлый, мертвый запах. Пахло прошлым. Затерянным. Обреченным. Этот зал был покинут навеки и безвозвратно забыт. Только лучи солнца гуляли в этом месте, сплетаясь с завывающим ветром. Хозяевами этих мест были черные скорпионы и изумрудные скарабеи, что выглядывали из песчаных норок. По обеим сторонам зала к высокому золотому потолку тянулись громадные бледно-желтые колонны, оплетенные темно — зеленым плющом. В центре тронного зала находился бассейн заметенный песком, только через него можно перебраться на ту сторону.

Над огромной песчаной пропастью свисал огромный подсвечник из ажурного золота с длинными хрустальными подвесками на нём, покрытыми тонким слоем пыли. Они тихо покачивались в такт знойному ветру, издавая едва слышимый мелодичный звон. Разбросанные по всему залу одинокие бронзовые кофейники, металлические чаши занесены мелким песком, наружу выглядывали только их заржавевшие ручки и длинные изящные горлышки цветных ваз.

Под перевернутыми разбитыми синими кувшинами в самой их глубине шипели гремучие змеи, выползая наружу, оставляя следы на песке от своих гибких тел. Повернула голову в сторону доносящихся звуков. Скользнула между колоннами, задевая платьем пузатые вазы, спустилась вниз по уцелевшим оранжевым ступеням.

Я оказалась в центре древнего опустевшего города. Заброшенные молочного цвета колодцы. Неухоженные зеленые пальмы. Вокруг только ветер, шипение змей и шелест песка. Забытый, покинутый город.

От внезапного осознания, где я нахожусь, по телу пробежала крупная дрожь. Я посреди развалин в Мертвом городе самих Древних. Меня настиг жуткий ужас. Зачем я здесь?! Любопытство сменилось на страх… Разрушенный город в бескрайней пустыне.

Шелест ткани и приглушенный звук каблуков вдалеке. Обернулась на звук. Глаза впились в приближающуюся женскую фигуру. Звук её каблуков отлетал от сверкающей мраморной плиты на песке и растворялся в воздухе.

За высокой женщиной следом мерно вышагивала статная фигура моего отца с непроницаемым выражением лица.

Отец не отводил свой цепкий взгляд от впереди идущей женщины. Он казался другим: выше, мощнее, суровее. От него исходила колоссальная сила, заставляя безоговорочно склонить колени. В его коротких черных волосах больше не терялись серебристые пряди, а широкие плечи больше не были опущены от тяжкого бремени. Величественная и прямая осанка. Тусклые ткани на его молодом теле сменились ярким золотистым шелком. Всеобъемлющая незнакомая сила расползалась по песку черным дымом. Его синие глаза словно заледенели, без капли света и родного тепла. Я могла видеть, как с его рук срывалось черное пламя, дымные щупальцы обвивали могучие стены полуразрушенного города, превращая их в безжизненную пыль.

— Отец, — всхлипнула я, еле шевеля губами, не веря в то, что вижу сейчас.

Он даже не повернул головы в мою сторону. Новая волна его силы сбила меня с ног. Упала прямо в пыль, шуршащее платье осело грузным облаком, золотые цепи на запястьях потяжелели и затянулись сильнее, прижимая к песку мои руки. Ожерелье сдавило шею, не давая сделать нормальный глоток воздуха. Слезы брызнули из глаз. Женщина будто плыла по выложенной белым мрамором дороге, подходя всё ближе ко мне.

Передо мной предстала высокородная эрна в белом льняном платье. Её золотое ажурное ожерелье на шее искрилось яркими бликами, теряясь в черном шелке её длинных волос, что струились мягкими волнами по изящным плечам и высокой груди.

Она не проронила ни слова, только внимательно и с интересом меня разглядывала. Эрна хотела сделать шаг ко мне, подняв ногу, но сразу остановилась, возвращая её обратно. Замерла на месте. На её лице застыла грустная улыбка, а малахитового цвета глаза сразу увлажнились.

Отец хотел приблизиться к ней, но она вскинула руку вверх, останавливая его. Глаза отца яростно сверкнули, а ладони сжались в кулаки. Он остановился позади нее.

Непонимающе перевела взгляд на отца. Меня будто не было для него. Хотела крикнуть ему, чтобы посмотрел на меня, обратил внимание на свою дочь. Объяснил, в чем дело и что здесь происходит, но слова так и застряли в горле. Я просто тяжело втягивала ртом воздух из-за сдавливающего мою шею украшения и следила за происходящим.

— Мое солнце уже садится, Амара, чтобы взошло твое, — произносит властным голосом незнакомая женщина.

Понимание того, что я видела эту женщину в своих видениях, пришло быстрой яркой вспышкой. Этот голос… Эти глаза. Видение…

Она вскинула руки в стороны, её малахитовые глаза сейчас вгрызались в мои.

— Запоминай все, что я скажу тебе…

Она шептала несвязные слова на мертвом языке так быстро, что голова разрывалась от боли, и я ничего не могла понять из того, что срывалось с её полных губ.

Женщина резко остановилась, окружающие нас звуки тоже стихли.

Оглушающая тишина поглотила это место. И в эту же минуту эрна воспламенилась. Я успела только пискнуть, а точнее, промычать от увиденного. В моей груди будто образовалась дыра, казалось, выдрали сердце и кинули его в горящее пламя. Немой крик застыл на моем лице. Отец отвернулся от горящей женщины, продолжая разрушать этот город до самого последнего камня.

— Прости меня… — последнее, что сорвалось с её губ, скрывая её в черном пламени. Она сгорела так быстро, что её пепел успел взмыть к голубому небу и ветром разнестись по мертвому городу, будто ничего и не было здесь. Только на белом песке, где стояла эрна, осталось черно-серое пятно. Браслеты на запястьях ослабли, а ожерелье перестало сдавливать шею.

Пытаюсь подняться, и в эту же секунду песчаная буря врезается в мое тело, пронзая острыми лезвиями мелкого песка.

— Пора! Просыпайся! — крик отца сквозь бурю.

Кричу.

Распахиваю глаза, пытаюсь дышать. Слезы застилают глаза. Я рыдала, срываясь на крик, и не могла остановиться. К моему лбу прислонилась чья-то прохладная ладонь, впуская жаркое пламя в меня. Глаза закатились. На меня снова накатывала чернота, сжимала мое сердце огромной костлявой лапой.

— Твое солнце опустилось, а мое взошло, — на выдохе прошептала в темноту, и отключилась.