Радость забвения

1

Доминик Маквэл Бэннет оглядел пузырьки с лекарствами, выстроившиеся, как игрушечные солдатики, на огромном дубовом столе. Этикетки их извещали об эффективном и долговременном действии, на самом же деле все они оказывались и не эффективными, и не долго действующими, а таблетки от кашля так надоели ему, что уже от одного взгляда на них его начинало тошнить. Доминик устало провел ладонью по лицу, чувствуя себя так, будто мгновенно постарел вдвое и ему уже не тридцать шесть, а семьдесят два, и потянулся за очередной горькой микстурой.

— Держите еще и это, — услышал он веселый женский голос. — Отдел рекламы шлет это вам с наилучшими пожеланиями.

Доминик поднял глаза. В дверях стояла Энн Лернэр, секретарь-референт президента фирмы.

— Не уверен, что сил моих хватит на все эти чудодейственные средства, — хрипло проговорил он. — А что там?

Стройная женщина, затянутая в элегантный костюм, вошла в отделанный деревом и бронзой кабинет.

— После того как вы все утро прокашляли, наши машинистки собрали совет и прислали вам это, — не скрывая иронии, ответила Энн. — Кварта апельсинового сока, сотня аскорбиновых таблеток и лепестки розы.

Доминик хохотнул и тотчас зашелся кашлем. Энн, нахмурившись, недовольно покачала седеющей головой.

— Послушайте, — произнесла она, с материнской заботливостью протягивая Доминику микстуру от кашля, — в качестве президента вы имеете точно такие же права на больничный лист, как и все остальные сотрудники.

— Я всего лишь исполняющий обязанности, — заметил он, морщась от неприятного вкуса лекарства.

— Да, но у вас есть право на процент от прибыли. Кстати, что у вас за крем? — она зажала двумя пальчиками нос.

— Какой крем? Это миссис Хиккок меня лечила очередным чудодейственным лекарством, теперь уже английским, — усмехнулся Доминик. — Недаром же моя домоправительница — англичанка.

— Такой запах, точно, или вылечит, или убьет, — рассмеялась Энн.

— Ничего нет в почте? — спросил Доминик, убирая все лекарства в нижний ящик стола.

Энн покачала головой:

— В июле всегда спокойно. Все отдыхают, никто не думает о делах. Мы получили открытку от вашего отца.

— И где сейчас наш восстанавливающий силы президент?

— На корабле, а точнее — на комфортабельном лайнере, — Энн протянула ему яркую открытку. — Собирается посетить Гавайские острова, а потом уж домой, в Нью-Йорк.

— Надеюсь, он успел отдохнуть, — Доминик задумался. — Собственно, зачем ему нужен этот круиз? Лучше бы отдохнул дома. Ведь даже небольшой сердечный приступ — все-таки встряска для организма.

Энн глубокомысленно хмыкнула:

— Ваш отец — обманщик.

— Что это вы говорите? — Доминик наморщил лоб.

— Дом, я тридцать пять лет проработала с Джоном Бэннетом. Я знаю его лучше, чем собственного мужа, — она улыбнулась, вспоминая явно что-то приятное. — На моих глазах маленькая компания превратилась в могучую корпорацию. И все-таки семья всегда была у него на первом месте. Он ужасно страдал, когда умерла ваша мать. И естественно, переключил все свои чувства на единственного сына. Когда вы уехали корреспондентом в Европу, вы бы на него посмотрели! — Энн взмахнула рукой, не позволяя Доминику прервать себя. — Он всю свою энергию вложил в компанию и быстро поднялся на самый верх. Тут его, конечно же, заметили прыткие дамочки. Так называемый сердечный приступ вашего отца — это хроническое несварение желудка плюс недосыпание шестидесятипятилетнего плейбоя.

— Вы серьезно? — Доминик даже рот открыл от изумления.

— Конечно. Он же расставил вам ловушку. И вы в нее угодили, сразу же отказавшись от всех своих дел и усевшись в это кресло.

— А я-то никак не мог понять, почему врачи отвечают мне так уклончиво. И сколько должны были продолжаться эти игры?

Энн не успела ответить, как в кабинет ввалился взбудораженный Билл Йорк.

— Пора что-то делать, мистер Бэннет! — возмущенно закричал он с порога. — В Четвертый раз вырубаются все компьютеры Вирджинии.

Доминик слезящимися глазами смотрел на невысокого крепыша.

— Кто, что, где, когда? — спросил он устало и показал ему на кресло.

— Я в конце концов нашел, в чем тут дело. Сорок третий…

— Нет, Билл. Мне, пожалуйста, фамилию.

Биллу Йорку не было равных среди компьютерщиков, по он вечно озадачивал своего шефа, когда приходилось иметь дело с людьми. Он тяжело вздохнул, прежде чем посмотреть на компьютерную распечатку у себя на руках.

— Итак: что? Что — это книжный магазин в Кэмден-Коуве, штат Вирджиния. Кто — хозяйка, некая Абигайль Ф. Уэтэрби.

— И что же натворила крошка Абигайль?

— Да она два месяца саботирует мою систему документации, вот что она творит! — сердито выпалил Билл.

Доминик приподнял одну бровь:

— А я думал, у нас непогрешимая система.

Он взглянул на Энн, с удовлетворением обратив внимание на то, как она быстро скользнула на позолоченное кресло и достала блокнот для записей. Билл выдавил сквозь сжатые зубы:

— Послушайте, мистер Бэннет, мне известно, что многие, включая вас, считают, будто компьютерная система обесчеловечивает людей. Но мы вовсе не сотворили тут, в вашей корпорации, нового Франкенштейна. У нас все продумано, чтобы люди нам доверяли. Но они должны с нами сотрудничать. Мы даже придумали, как сделать, чтобы они особенно себя не утруждали.

Доминику пришлось согласиться. Около года назад, когда его отец впервые ввел компьютерное обслуживание, их прибыли резко возросли.

— Что же случилось?

— Началось это недель восемь назад, когда мы разослали новые шифры на закупки в кредит. От пользователей требовалось только применять специальные карандаши, которыми мы их снабдили, и дважды в месяц посылать нам компьютерные карты. Нам бы оставалось лишь обсчитывать их, ну и работать с ними. Все должно было легко наладиться, а у нас все пошло кувырком. Целый день мы провозились с картами, а через две недели — опять то же.

— Может, дело в шифре?

— Я об этом уже думал. Ничего подобного. Я вообще все проверил, и все работает. Господи, сколько же я впустую угробил времени! Целый месяц сам проверял карты, прежде чем запускать их в машину, и ничего… Пока в машину не попала карта мисс Уэтэрби, — торжествующе заявил Билл.

— Не совсем понимаю, — Доминик нахмурился.

— Каким-то образом ей удалось добавить несколько цифр. Ну и машина среагировала на подделку. Нам такое и в голову не приходило. Пойдите сами посмотрите. У нас весь пол завален картами.

Доминик постарался изобразить понимающую усмешку, хотя ему самому было не по душе стремительное внедрение компьютеров в жизнь Америки. Где их теперь только нет! В магазинах, в ресторанах, в метро, в офисах, даже в овощных лавках. Последний приступ сумасшествия — использование компьютеров частными лицами. И их число не уменьшается. Человек-машина — вот теперешняя реальность.

Доминик повернулся к Энн, но, к своему удивлению, обнаружил, что ее уже нет в кабинете.

— Билл, мне очень жаль. Представляю, сколько человеко-часов пропало ни за что. А вы не пытались связаться с мисс Уэтэрби?

— Мистер Бэннет, мое дело — машины, и у меня нет никакого желания иметь дело с людьми. Но если я доберусь до мисс Уэтэрби… — он со злобной усмешкой изобразил, как будет душить ее. — Наверное, вам смешно, — сказал он, заметив иронию на лице Бэннета. — Вы правы, машины тоже ошибаются. Все зависит от уровня подготовки программиста: какой программист, такая и машина. Но вам есть чем гордиться. У вас наилучшая команда. Все мои ребята — классные специалисты.

— Не сомневаюсь, что в вашем отделе… — успокаивающе начал было Доминик, но его собеседник не желал успокаиваться.

— За исключением нескольких ретроградов, подавляющее большинство — за компьютеры, — отчеканил Билл Йорк. — Мы сокращаем расходы, бережем время. А что просим в ответ? Немножко внимательности, только и всего.

— Черт возьми, Билл, вы правы, — Доминик стукнул ладонью по столу. — Мы не можем позволить одному человеку разрушить всю систему. Мы покажем этой Уэтэрби, за кем сила. Не беспокойтесь. Я сам займусь этим делом. Мы можем разорить ее в два счета.

— Благодарю вас, мистер Бэннет. Я рад, что у нас с вами общая точка зрения, — и Билл вышел из кабинета, довольный, что босс наконец-то проникся его любовью к компьютерам.

— Что за чушь! — воскликнула Энн, вновь появляясь на пороге кабинета.

— Вы это знаете, я это знаю, а Йорку приятно, — Доминик улыбнулся. — Куда это вы исчезли?

— Прошлась там и тут, проверила нашу почту, — сказала Энн, кладя на середину стола папку. — Кажется, мисс Уэтэрби решила нас погубить. Она написала нам пять писем, в которых заявляла, что ей не нужны кредитные карточки и что она не желает тратить свое драгоценное время, заполняя наши анкеты. Плевать она хотела на наши кредитные карточки. Ей надо, видите ли, работать с наличными, и вообще со своими клиентами она хочет разбираться сама.

Доминик пролистал письма, поначалу вполне корректные.

— Почему на них никто не обратил внимания? — хрипло спросил он, поднимая на Энн недовольный взгляд.

— Все дело в нашей системе. Мы что хотим, то и делаем и никаких предложений со стороны не принимаем. Впрочем, заверяю вас, такое с нами случается впервые.

— Интересно, почему?

Зазвонил телефон. Энн взяла трубку.

— Мисс Рэйнольдс. В четвертый раз сегодня, — сухо сообщила она.

Доминик застонал:

— Мне никогда от нее не избавиться, — правой рукой он потер лоб, а левой взял трубку. — Привет, Мэри, — проговорил он, глядя, как Энн выходит из кабинета.

— Я весь день тебя ищу! — начались визгливые упреки. — Доминик, ты мог бы…

— Ну вот он я. В чем дело?

— Я хотела напомнить тебе об обеде, который я даю завтра, и о бале, который дает художественный совет в субботу.

В ее голосе появились привычные страдальческие нотки. Он ясно представил себе ее фигуру манекенщицы в очень дорогом белье, светлые волосы, тщательно уложенные в "небрежную" прическу, ее лицо, над которым несколько часов трудилась косметичка.

— Послушай, Мэри, я правда простудился. Не думаю, что смогу…

— До-ми-ни-ик, — она всегда переходила на жалобно-просящий тон, когда он пытался ей перечить. — Дорогой, ты должен быть. Я всем обещала. В конце концов, не каждый день встречаешь знаменитого писателя, который к тому же президент фирмы.

Доминик с неприязнью слушал, как она изображает маленькую девочку, и расслабил узел галстука, чтобы легче дышалось. Наверное, ему хуже, чем сам он думает, если сексуальная Мэри Рэйнольдс не только не возбуждает его, но и вызывает странную горечь во рту. Ее постоянное желание быть в центре внимания и непомерная жадность вызывали у него ощущение, будто его используют. Доминик вспомнил, что точно так же относился к подобным связям отец.

— Мэри, прошу прощения, но — нет. И вообще я уезжаю из города.

— Уезжаешь из города? — взвизгнула она. — Ты же только что сказал, что болеешь, а теперь морочишь мне голову какой-то… деловой поездкой!

— Я не сказал "деловой". Это ради здоровья. ("Душевного здоровья", — добавил он про себя).

— Послушайте, Доминик Бэннет, — прошипела Мэри, — я не позволю так обращаться с собой. Еще никто…

— Всегда все бывает в первый раз. Мэри, извини, мне надо идти, — и он бросил трубку.

Несколько минут Доминик рассматривал причудливый узор на потолке. Вот и в его жизни все перемешалось. Ведь единственное, о чем он всегда мечтал, — это спокойно писать. Поначалу он был готов войти в семейный бизнес, который процветал как никогда. У него появились деньги, власть, женщины, но потом он начал потихоньку уставать, беспричинно злиться. Его обуревало беспокойство, и он жаждал куда-нибудь сбежать.

Что-то вдруг перевернулось в нем. Он вскочил с президентского кресла и резко нажал на кнопку, вызывая секретаря.

— Билл Йорк прочитал мне сегодня лекцию о благе компьютеризации, — сказал он мгновенно появившейся Энн. — Вы просветили меня насчет отпуска по болезни. И вы оба правы.

— Оба?

Она не отрываясь смотрела, как он шагает по кабинету.

— Оба, — ласково улыбнулся он. — Я оставляю компанию на попечение компьютеров и беру отпуск, положенный мне за этот год: двадцать дней, на которые имеют право все сотрудники, когда заболеют, и еще неделю, на которую имею право лично я.

— То есть вас не будет весь июль? — усмехнувшись спросила Энн.

— Весь июль, — он снял пиджак и расстегнул воротник рубашки, чувствуя, как его переполняет стремление к свободе. — Я уверен, что вы в состоянии ответить на все вопросы, которые возникнут. Йорк считает, что его машины кое-что умеют, но и я тоже кое-что умею.

— Что именно?

— Я собираюсь достать свою пишущую машинку, смахнуть пыль с нее, а заодно и с наполовину написанного романа. Я убью Доминика Бэннета и возрожу к жизни писателя Ника Маквэла.

— Браво! — Энн захлопала в ладоши. — А где вас искать в случае необходимости? Дома?

Доминик нахмурился:

— Нет. Если я останусь в Нью-Йорке, ничего не выйдет. Мне на самом деле просто надо встряхнуться, избавиться от простуды и вернуться к писательской жизни. — Его взгляд упал на папку на столе. — Я буду в Кэмден-Коуве.

— В Кэмден-Коуве? — изумленно переспросила Энн.

— Именно там, — кивнул Доминик. — Звучит великолепно. Там мне наверняка удастся снять коттедж и вернуться к реальности. К тому же там живет Абигайль Уэтэрби, которая Бог знает что творит с нашими компьютерами.

Энн рассмеялась:

— Знаете, человек, который бросает миллионное дело, заслуживает награды.

Доминик направился в двери:

— Я вам сообщу свой адрес. А пока свяжитесь с отцом и скажите ему, что он может возвращаться к своей любимой работе.

Доминик остановился на пороге, бросив прощальный взгляд на кабинет, ставший для него за год тюрьмой. Зазвонил телефон. Энн сняла трубку, улыбнулась и твердо произнесла:

— Прошу прощения, Доминик Бэннет в отпуске. Могу я чем-нибудь помочь?