Рандеву с мечтой

7

– Нет, не понимаю! – Аврора решительно поднялась с места и расправила плечи. Следовало остудить его пыл – чего бы это ей ни стоило. Если мы даже так и не придем к согласию, если даже поссоримся, я переживу, подумала она. Если же с ним что-нибудь случится… Из-за меня, из-за моей недальновидности, тогда я точно сойду с ума! – Я не понимаю людей, жаждущих чужой крови, пусть даже из самых благородных побуждений!

– Потому что ты не мужчина! Быть одинаковыми во всем нам с вами, хочешь не хочешь, никогда не удастся! – одним духом произнес Эдвард. – Прости, но спорить тут бессмысленно!

– Эдвард! – воскликнула Аврора, совсем отчаиваясь. – Одумайся, очень тебя прошу! Не заставляй меня страдать. Если ты не поклянешься, что отказываешься от своей затеи, я не найду себе места!

Сложив на груди руки, он упрямо смотрел на нее и больше не произносил ни слова.

– У меня пропадет аппетит, я потеряю интерес к работе, ко всему остальному… – беспомощно пробормотала Аврора. – Буду думать только о тебе и о Мэтте. Я точно знаю, так уж я устроена. По ночам буду мучиться кошмарами, то и дело просыпаться… Или вообще страдать бессонницей. Исхудаю, подурнею… – Он вынудил ее прибегнуть к этой хитрости – умение не распускаться ни при каких обстоятельствах она вырабатывала в себе годами и уж точно не потеряла бы ни аппетита, ни желания работать. Но то была ложь во спасение, поэтому слова лились с губ складно, как если бы вполне соответствовали действительности. – Неужели ты этого хочешь?

Эдвард с прищуром всматривался в ее лицо и, очевидно, уже колебался, но по-прежнему молчал.

– Даже если ты попытаешься расквитаться с ним втайне от меня, я все равно об этом узнаю, – проговорила Аврора, не намереваясь сдаваться.

– Откуда?

Аврора устало усмехнулась.

– Как это откуда? Я готова даже поехать туда и дежурить у дома Мэтта! Да мало ли других способов…

Эдвард смотрел на нее, все так же пыхтя от праведного гнева. Тут Авроре на ум пришла еще одна мысль. Следовало пустить этот трюк в ход – ничего иного все равно не оставалось. Она сделала два осторожных шага вперед, остановилась прямо перед рвущимся в бой защитником, подняла руки и прикоснулась ладонями к спрятанной под тонкой рубашечной тканью теплой мускулистой груди.

– Эдвард… – прошептала она, медленно опуская руки вниз, к его крепкому натренированному животу. – Ты не заставишь меня терзаться, ведь правда?

Из груди Эдварда вырвался сдавленный стон.

– Что ты делаешь со мной? – закрывая глаза, тихо и хрипло спросил он.

– Ничего, – шепотом ответила Аврора, не убирая рук с его живота. – Всего лишь прошу оставить мальчишескую затею. Ничего хорошего из этого не выйдет, поверь. Пообещай мне…

– Обещаю, – проговорил Эдвард, кладя руки ей на талию. – Обещаю, обещаю, обещаю! Я готов поклясться тебе в чем угодно и сдержать клятву. Аврора…

– Вот и замечательно! Лучше будем обниматься. – Она обхватила его могучие плечи и прижалась к нему с жадностью узника, проведшего много лет во вражеских застенках и наконец припавшего к родимой земле. Да-да, Эдвард Флэндерс был для нее не просто желанным мужчиной, а истинным избавителем, островком мира и благополучия, возникшим из-за горизонта после многолетнего утомительного плавания.

Грудь вдруг наполнилась до краев сладостным с едва различимой горчинкой чувством, руки властно, не подчиняясь рассудку и воле, скользнули под ворот его пиджака. Мгновение – и пиджак уже лежал на полу, а обезумевшие, слегка дрожавшие пальцы расстегивали пуговицы рубашки…

Вдруг что-то вспыхнуло – не то между ними, не то где-то вверху, над головами, а может, в воображении, объятом пламенем страсти, – и неудержимое желание слилось во все сбивающую на своем пути бурную горную реку.

Прошло несколько минут, полчаса или час… Аврора почти не помнила, как они очутились в ее постели, как освободились от одежды. Эдвард любил ее столь же уверенно и вместе с тем столь же нежно, как смотрел своим удивительным мужественно-ласковым взглядом. Аврора купалась в море этих порывов и движений, будто в сказочном озере, выходишь из которого с новой чистой душой и легким сердцем. Вот их руки и ноги накрепко сплелись, и показалось, что нет больше нужды разъединяться.

– Аврора… – хрипло и жарко, зарываясь лицом в ее плечо, проговорил Эдвард. – Ты дивный сон… Такого просто не бывает…

С новым днем наступила совершенно иная жизнь. Аврора почувствовала себя настоящей женщиной, созданной для ласк и любви – не для одиночества и попыток сбежать от мрачного прошлого. Они спали бок о бок, согревая друг друга теплом, вместе завтракали, даже убирали со стола.

– Когда снова встретимся? – спросил Эдвард, собравшись уходить. – Будь на то моя воля, я не расставался бы с тобой ни на миг.

Аврора засмеялась – каким-то другим, беспечным смехом. Она не узнавала себя. Хотелось без конца улыбаться, приплясывать, кружить на месте.

– Может, все же проведем вдвоем и сегодняшний день? – Эдвард с лукавством в ясных глазах чуть склонил голову набок.

Аврора насилу удержалась, чтобы в который раз не вскинуть руки и не обвить ими его крепкую шею.

– Сегодня же воскресенье, у нас обоих выходной, – по-детски забавно выпячивая губы, прибавил Эдвард, шагая указательным и средним пальцами, точно ножками крошечного человечка, от пупка Авроры, спрятанного под футболкой, к груди.

Она поймала его руку, сжала в своей, поднесла к губам и чмокнула крупные пальцы-ножки.

– Нет, поезжай домой. Я давно не была у родителей и пообещала, что навещу их сегодня. А вечером надо встретиться с одной знакомой, обсудить один проект… Это связано с работой.

Эдвард тяжело вздохнул.

– Сколько же дней мне придется страдать в убийственном одиночестве?

– Ровно две недели, – сказала Аврора, не представляя, как выдержит придуманное самой же суровое испытание. – Точнее, неделю и шесть дней.

– Две недели?! – Эдвард приставил к виску палец, изображая дуло пистолета, и поднял к потолку глаза. – По-твоему, это гуманно?

Аврора снова засмеялась. Тем же легким, невероятно приятным себе самой смехом. В Эдварде Флэндерсе очаровывало все – даже дурачество.

– Не очень гуманно, но так нужно, – с шутливой строгостью произнесла она.

По правде говоря, поездку к родителям можно было отложить, как и встречу с приятельницей. Всей душой и еще сладко постанывавшим от ночных ласк телом Аврора, естественно, жаждала продлить волшебную встречу, но чутье подсказывало ей, что после мощного взрыва чувств разумнее на время остановиться. Немного успокоиться и взглянуть на ситуацию трезвым взглядом. А заодно проверить чувства Эдварда.

Чем стала прошедшая ночь для него? Очередным приключением или началом долгой любовной связи? Дать ответ могло лишь время. Если он выдержит и приедет через две недели, значит, нет причин для сомнений, решила она. Если же устанет ждать и найдет новую подружку, тогда не стоит эти отношения затягивать. Была и другая причина для двухнедельной разлуки. Поведать о ней Эдварду Аврора ни за что не отважилась бы.

– Понимаешь, на следующих выходных мне надо быть на выставке, – сказала она, ненавидя себя за необходимость расстраивать его, но чувствуя, что поступает правильно. – А на неделе планируется слишком много дел. Возвращаться домой наверняка буду каждый день поздно.

Она не лгала. Правда, на выставке, которую чудак-скульптор из Уэльса устраивал в будущий уик-энд, можно было лишь отметиться, а с текущими делами не слишком возиться.

Эдвард разочарованно развел руками.

– Что ж… Но если твои планы изменятся, пожалуйста, сразу позвони, – с проблеском надежды в глазах прибавил он.

– Обязательно! – воскликнула Аврора.

Прощальный поцелуй затянулся настолько, что она чуть было не изменила свои планы теперь же, но разум все-таки возобладал над чувством.

Вот за Эдвардом закрылась дверь. Минута – и со двора уехал его «ягуар». Удивительно, но у Авроры отнюдь не заныло сердце и не заметалась душа от страха, что следующей встречи может не быть.

Она прошла в гостиную, рассеянным движением взяла пульт, включила телевизор и села на диван. В мыслях и чувствах царил хаос, но то был немыслимо приятный хаос и возвращаться к привычному порядку не очень-то хотелось. Какое-то время она смаковала отрадную мечтательность, потом вдруг, услышав смутно знакомую мелодию и ласкающий слух мужской голос, перевела взгляд на экран. Вид светловолосого широкоскулого парня с ясными ласковыми глазами заставил сердце замереть от сладостного волнения. «Санрайз-авеню», «Сказка с несчастливым концом» появились в нижнем левом углу название группы и песни. Аврора поднялась с дивана, подошла ближе к телевизору и села прямо на пол, на колени.

– Как похож! – воскликнула она, невольно прислушиваясь к словам песни и удивляясь поразительному сходству певца с Эдвардом.

Очаровательная темноволосая девушка, прекрасное начало романа и плачевный финал – невеселая история двух влюбленных уместилась в коротеньком милом клипе.

– Надо же, как похож! – повторила изумленная Аврора, проводя рукой по своим вьющимся волосам и поворачиваясь к большому зеркалу в металлической оправе. – А я другая, хоть и тоже брюнетка.

Ее вдруг захлестнула волна беззаботной радости и светлого предчувствия. Она рывком поднялась на ноги и, благо никто ее не видел, закружилась на месте. И история у нас будет совсем другая! Наша сказка закончится, как положено – прожили долго и счастливо и умерли в один день! Ровно через две недели он обязательно приедет. Она остановилась и с блаженной улыбкой на губах взглянула на плывущие по кругу стулья, комоды и этажерки. Как же долго придется ждать…

Эдвард, преисполненный небывалых впечатлений, не знал, чем себя занять. Возвращаться домой не хотелось, не было и желания звонить кому-либо из друзей. В голове все не смолкали отголоски прошедшей ночи, перед глазами так и стояло преображенное страстью лицо Авроры.

Ему казалось, он прочел мастерски написанный роман и побывал в придуманных кем-то событиях лишь в воображении. Поверить, что предельно сдержанная аристократка Аврора, которой, казалось бы, в самую пору неподвижно сидеть на возвышении в музее и позволять лишь любоваться собой, умеет без оглядки отдаваться страсти, было почти немыслимо. Равно как и в то, что он, Эдвард Флэндерс, вдруг попал во власть женщины и готов идти за ней хоть на край света.

Даже от расправы с этим негодяем, ее бывшим любовником, ради спокойствия Авроры он был готов отказаться, хоть руки так и чесались, а при одной мысли о его преступлениях все внутри переворачивалось. Оставалось одно: приложить все усилия, чтобы сделать остаток ее жизни достойным такого великолепия. Нет, он не станет осыпать ее цветами и отвешивать ей глупые поклоны, из-за которых потом, смертельно от них устав, станет срываться по любому пустяку. Они заживут насыщенно и интересно, он будет искренне и от души заботиться о ней, станет ее защитой от любого рода зла, постарается полюбить оперу, музыку Шопена, галерею Тейт…

Ему вдруг вспомнилось, как он ходил туда еще маленьким мальчиком с по уши влюбленной в живопись тетей Марго, и в душе шевельнулись дремавшие все эти годы благоговение и немой восторг перед немеркнущей силой искусства. Губы растянулись в улыбке. Мне и учиться этому не надо, подумал он. Оно во мне, стоит всего лишь выкроить время, отбросить мысли о насущных делах и прислушаться к сердцу. Благодаря своей Авроре я становлюсь духовно богаче и стократ счастливее. За что мне все это? Чем я заслужил?

В раздумьях и мечтах он и не заметил, как подъехал к дому Марго в Милл-хилл. А осознав, что явился в гости к тетке, очень обрадовался. Лишь атмосфера ее увешанного картинами старинного дома могла подойти его нынешнему восторженно-торжественному настроению. И как ему сразу не пришло это в голову?

Дверь открыл Фернандо, третий муж Марго, испанец, черноглазый и статный даже в свои шестьдесят с хвостиком.

– О-о! – радостно воскликнул он. – У нас гости! Давненько не появлялся. Проходи же!

Они обнялись. Фернандо отошел на два шага назад и обвел Эдварда внимательным взглядом.

– Судя по блеску глаз, дела твои идут неплохо. Даже очень неплохо. Угадал?

– Можно сказать, исключительно, – широко улыбаясь, ответил Эдвард.

Фернандо вскинул руки.

– Это надо отметить! Я как раз купил цыпленка, но еще не приготовил. Ты не спешишь? Подождешь?

– Знаменитого цыпленка по-испански? Зажаренного лучшим кулинаром Лондона? Конечно, подожду! А Марго где?

– Уехала в «Питер Джоунз», – с таинственным видом сообщил Фернандо. – Купить себе новый наряд. Нас пригласили на юбилей в «Харви Николз», представляешь?

Эдвард засмеялся.

– Свою тетушку в чем-нибудь этаком с тобой под ручку? В роскошном ресторане? Еще как представляю!

Фернандо направился в кухонный сектор, а Эдварду на ум пришла замечательная мысль.

– Пока готовится цыпленок, а Марго примеряет платья, побуду в ее кабинете, не возражаешь?

Кабинетом называлась крохотная комнатушка в дальней части дома, битком набитая альбомами с репродукциями всевозможных картин, книгами о живописи и художниках и разного рода журналами. В детстве, приезжая с родителями в гости к тетке, Эдвард нередко ускользал из скучного общества взрослых, забирался в кабинете на громадное кожаное кресло (оно стояло здесь до сих пор) и часами рассматривал усталые, смеющиеся, морщинистые и румяные лица, светозарность небес, залитые солнцем ветви деревьев, желто-бело-фиолетовый снег в городском парке и прозрачные, как одуванчик, юбки балерин со странным названием «пачки».

Картинки в старых и новых альбомах как нельзя лучше подошли тому, чем была полна душа. Один из новых альбомов лежал в стороне, на высокой этажерке с круглыми полками. Эдвард, пролистав несколько давно знакомых книжек и журналов, взял альбом, раскрыл в середине, увидел крупное, во всю страницу, изображение женщины и замер.

– Аврора… – прошептал он. – Точь-в-точь она! Лишь несколько мгновений спустя, когда прошло первое потрясение, он понял, что перед ним портрет другой женщины. И наряд ее был явно не из нынешних времен, и прическа, и жемчужное украшение в волосах. Но взгляд, черты лица, горделиво приподнятая голова, белизна кожи и даже черные завитки, чуть закрывающие брови, – все поразительно напоминало Аврору.

Он взволнованно сглотнул и взглянул на подпись внизу: Франсуа Жерар. Княгиня М.В. Кочубей. 1809. Москва, Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

Невероятно, прозвенело в мыслях. Чудеса, да и только! Мы знакомимся с Авророй, становимся самыми близкими людьми, можно сказать дополнением друг друга. Я приезжаю сюда, вижу этот альбом… Какое удивительное сходство! Кто она такая, эта М.В.?

Из гостиной послышался радостный голос Марго. Минуту спустя прямо за дверью кабинета зазвучали торопливые шажки и раскрылась дверь.

– Ты как всегда изучаешь картинки!

– Я не рассматривал их с самого детства, – поправил тетю Эдвард, умильно улыбаясь.

Годы будто не имели над ней власти – она была живчиком тридцать лет назад, такой оставалась и поныне. – А некоторые увидел только сегодня. – Он опустил глаза и снова взглянул на портрет княгини.

– Нравится? – полюбопытствовала Марго.

– Еще как! Я в нее практически влюблен. Москва, Москва… Это столица России.

– Верно. – Марго одобрительно кивнула. – Далековато, правда, а то съездил бы к своей возлюбленной в гости.

Эдвард покачал головой.

– Нет. Никуда мне ездить не нужно. Разве только вместе с… – Он заметил, как от любопытства насторожилась тетка, и рассмеялся. – Иди, хоть обнимемся! Ведь сто лет не виделись!

Пятидесятивосьмилетняя почитательница Пикассо и Гогена подскочила к племяннику, точно девочка-подросток, и, ибо была весьма невелика ростом, приподнялась на цыпочки, протягивая вверх руки. Эдвард подхватил ее одной рукой и покружил на пятачке не занятого книжными шкафами пространства.

– Мм! Как же я соскучилась по тебе, дорогой племянничек! – протянула Марго, прижимаясь щекой к его груди. – Ну все, поставь меня на место, силач ты наш!

Эдвард опустил ее на пол, улыбнулся широкой открытой улыбкой и снова посмотрел на портрет – альбом до сих пор был в его другой руке.

– Если очень нравится, дарю! – объявила Марго.

– Большое спасибо. Ты и представить себе не можешь, как нравится, – пробормотал Эдвард, чувствуя себя без памяти влюбленным и готовым заключить в объятия весь удивительный новый мир. Мир, подаренный Авророй.

Ральф Уэстборн, удостоверившись, что Флэндерса нет, отошел к бару на углу, сделал вид, будто кого-то ждет или просто дышит воздухом, и стал незаметно наблюдать за дорогой. В душе клокотал гнев. Аврора тоже куда-то отправилась – Ральф видел собственными глазами, как она выезжала со двора. Наверняка на свидание с Флэндерсом! Будь он проклят, этот всеобщий друг, обожаемый даже Ники Бриджуотером!

Видимо, я допустил чудовищную ошибку, подумал Ральф. Решил не напоминать о себе Авроре целую неделю, а она за это время окончательно спелась с Флэндерсом. Какая непредусмотрительность, даже глупость!

Досада, накапливавшаяся всю жизнь – оттого, что он в глаза не видел отца, что не отличается способностями, богатством и положением, что вынужден кланяться ненавистному дяде за право торчать среди проклятых надгробий, и, наконец, оттого, что безответно увлекся подругой детства, – разлилась в груди горькой желчью. Что теперь делать, он не знал, но был готов на любую низость, лишь бы добиться своего и оставить в дураках везунчика-соперника.

К небольшому кирпичному дому Флэндерса на тихой улочке подъехал знакомый старенький «битл», и кровь в жилах Ральфа помчалась быстрее. Четкого плана еще не возникло, однако решение уже пришло. Это единственная возможность, и я ею воспользуюсь, подумал он.

– Привет, Камилла! – воскликнул он, быстро вернувшись к дому Флэндерса и остановившись рядом с «битлом».

Вообще-то до сегодняшнего дня они практически не общались. Как женщина Камилла была не во вкусе Ральфа. Чем она занимается, никто толком не знал. Одни говорили, что работает секретаршей в какой-то конторе. Другие – официанткой во второсортном ресторане. Третьи утверждали, что она водит дружбу с какой-то шпаной – уличными хулиганами или целой молодежной группировкой. Во всяком случае, что знакома с теми, кто никак не вписывался в разношерстную компанию Флэндерса. Так или иначе, никакого интереса девица в глазах Ральфа не представляла, поэтому он не считал нужным даже лично здороваться с ней, не говоря уже о беседах, спорах или танцах.

Камилла, стоя на крыльце, с растерянным видом смотрела на Ральфа так, будто не узнает его.

– Привет, – наконец пробормотала она.

– Приехала в гости, а хозяина нет, так? – Ральф усмехнулся, стараясь выразить всем своим видом понимание и сочувствие, чтобы расположить Камиллу к себе. Теперь она была нужна ему как никто другой.

– Ага, – ответила она, пристальнее в него всматриваясь. – А ты? Тоже к Эдварду?

Ральф ответил не сразу. Теперь, когда дело пахло риском, возможно даже преступлением, следовало взвешивать каждый шаг, тщательно обдумывать каждое слово. Любая мелочь могла сыграть против него. Конечно, позже, когда станут искать виновных.

– А-а, вспомнила! – вдруг не очень-то дружелюбным тоном воскликнула Камилла. – Неделю назад ты был с той, темноволосой… Эдвард чуть шею не сломал, так на нее глазел. Правильно?

Ральфу сделалось и обидно и отрадно. Обидно – потому что ему казалось, что благодаря яркой наружности его тотчас запоминают, где бы он ни появился, а Камилла, хоть они и встречались у Флэндерса не один раз, не узнала бы, если бы не Аврора и неприкрытый интерес к ней Флэндерса. Отрадно – потому что теперь было очевидно: Камилла возмущена, пылает ненавистью к прекрасной сопернице и, скорее всего, согласится стать соучастницей в операции по разлучению Авроры с Флэндерсом.

– Да, все правильно, – сказал Ральф. – Я был с Авророй Харрисон. Флэндерс воспылал к ней страстью.

Камилла пренебрежительно фыркнула.

– Ну, это еще неизвестно! Может, он просто полюбовался на нее, как на красивую картинку, и все.

Эдвард улыбнулся улыбкой, сочетавшей в себе и иронию, и дерзость, и желание помочь.

– А где он, по-твоему, сейчас?

Камилла нервно дернула плечиком.

– Откуда мне знать? Может, работает или поехал навестить мать.

Ральф засмеялся.

– В субботу вечером, когда в самый раз обхаживать на свидании красавиц?

Камилла уперла руки в боки и вызывающе тряхнула волосами.

– На что это ты намекаешь?

– На то, что Эдвард и Аврора сейчас вместе, а мы торчим перед запертыми дверьми и пытаемся уверить себя в том, что они заняты чем угодно, только не друг другом, – отчетливо произнося слова, сказал Ральф.

Хорошенькое личико Камиллы перекосилось от злости. Ральфу только это и нужно было. Да, звезд с неба он не хватает и прозябает в треклятом похоронном бюро, но проворачивать дела для достижения неких целей приноровился отлично – уж для этого и ума ему достает и таланта. Следует теперь же переходить к главному – минута выдалась самая что ни на есть удобная.

– У меня есть предложение, – оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что их не видят и не слышат посторонние, негромко произнес он.

– Какое еще предложение? – несколько агрессивно, но с интересом в глазах спросила Камилла, убирая маленькой рукой сбившуюся на щеку рыжую прядь.

– Флэндерс сейчас с Авророй и уже до безумия в нее влюблен. Она в него тоже, я точно знаю, – произнес Ральф. – Если им не помешать, они будут вместе, может навсегда. Лично меня это не устраивает.

– Меня тоже! – выпалила Камилла. – Да я за то, чтобы Эдвард стал моим, готова обратиться за помощью хоть к самому дьяволу!

– А мне нужна Аврора, – проговорил Ральф, ясно ощущая в эту минуту, что от подруги детства, превратившейся в женщину-мечту, зависит вся его дальнейшая судьба, и удивляясь этому сильному, неведомому до сих пор чувству. – Вот я и предлагаю разработать план. – Он снова с опаской огляделся. – Чтобы потом не кусать локти и не жалеть об упущенном.