Расставания и встречи

Глава 34

Сидя у открытого окна и поглядывая в цветущий сад, Мария кормила своего маленького сыночка. Стоило ей посмотреть в его темные глазки, как она видела перед собой Тони, и тогда прижимала малыша к себе крепко-крепко и целовала сладко-сладко. Как же ее радовал чудесный крепкий малыш! Она благодарила Бога за то, что, уехав, Тони оставил ей такой необыкновенный подарок.

Мартино, глядя с порога на свою жену с ребенком, любовался ею словно иконой — так она была хороша!

Мария, почувствовав его любящий взгляд, обернулась. Муж подошел к ней и наклонился к малышу. Мария коснулась губами щеки Мартино-старшего.

— Он — прелесть, правда? — спросила она.

— Чудо, — отозвался Мартино совершенно искренне. Он в самом деле чувствовал, что произошло чудо: у него была жена, был сын, и этот сын ему очень нравился.

Но сейчас он подошел к жене с тем, чтобы сообщить ей весть, которая очень огорчит ее, и не знал, с чего начать и как это сделать. За последнее время на долю бедной Марии выпало слишком много горя!

Мария сама невольно помогла ему, спросив:

— Мартино! А ты послал людей на поиски бабушки? Я все представляю, как она возвращается к нам, сидит возле меня, берет на руки малыша…

Мартино потупился.

— Знаешь, я шел к тебе, чтобы сказать: сеньоры Луизы больше нет на свете. По крайней мере, именно это известие привез нам Ринальдо, которого я послал на поиски.

Мария уткнулась лицом в сверточек, лежащий у нее на коленях, и из груди у нее вырвалось глухое рыданье.

Мартино не тревожил жену, давая ей выплакаться.

— Скажи мне, как она умерла? — спросила Мария, поднимая к мужу залитое слезами лицо.

— Она умерла в больнице, — тихо ответил Мартино, — за ней ухаживали. Ни внучке, ни зятю она просила ничего не сообщать о своей болезни, говорила, что не хочет никого волновать. Умерла она во сне.

— Только такой ангел, как моя бабушка, мог удостоиться такой кончины, — проговорила Мария.

Мартино нежно обнял ее. Он и сам не знал, так или как-то иначе умерла сеньора Луиза, но выбрал для Марии самый трогательный, самый утешительный вариант, оберегая жену от лишних волнений.

— Я уверен, что перед смертью она вспоминала тебя, — прибавил он.

— А я буду вспоминать ее до самой смерти, — отозвалась Мария.

Неудивительно, что после этого известия она заболела: ее душевные силы были на исходе. В постели она пролежала не один день, доктор прописал ей витамины и успокаивающее.

— Непременно кормите, а то молоко пропадет, — сказал он, прощаясь, — оно и так у вас уменьшилось.

Мария судорожно прижала к себе сыночка: она сделает все, чтобы он жил! И жил счастливо!

Со смертью бабушки Луизы для Марии оборвалась последняя ниточка, связывавшая ее с родными и близкими, она осталась одна на свете, и дороже существа, чем ее крошка-сын, у нее не было.

Как бы ни относилась Мария к Мартино перед свадьбой, но решив однажды, что замужество для нее — единственный выход, она теперь пыталась относиться к нему по-доброму. Их семейному ладу во многом помогла и случившаяся беда: смерть отца Марии. Осиротев и поплакав на груди мужа, Мария почувствовала к нему что-то вроде доверия, а доверие — первый шаг к дружбе. Сближали мужа и жену и каждодневные житейские заботы. Шло время, жизнь вошла в накатанную колею, и многое, казавшееся прежде немыслимым, стало привычным и обыденным.

Мартино часто уезжал из дома по делам. Они так и не решили, что им делать с домом в Чивите. Мартино предпочел бы продать его, но Мария все медлила. Она дорожила этим домом, хотя с ним были связаны ее самые горькие, воспоминания. Попадая в него, она сразу же вспоминала любимого Тони, потом бабушку Луизу, а следом с невольным упреком и отца… Все ушедшие от нее словно бы продолжали жить в этом доме, и продать его значило бы лишиться возможности ощущать их живое присутствие.

После отъезда Луиджи Мартино купил его трактир. Теперь в Чивиту он ездил и для того, чтобы наблюдать за домом, и для того, чтобы проверять, как идут дела в трактире. Он уже не раз пожалел о покупке, потому что никогда не содержал трактиров, а дело это оказалось чрезвычайно хлопотным. Разумеется, найдись человек, который бы заменил Луиджи, дело бы пошло, но такого не находилось. Завсегдатаи помнили старого трактирщика, сожалели о нем, правда, сожалели, сидя за бутылкой вина на привычных местах в знакомом уютном зале.

— Что он там в Бразилии поделывает и нашел ли там своих сыновей? — вздыхали его седые приятели.

Мартино все жители Чивиты немного побаивались, зная про его связи в правительственных кругах. Обывателям приходило в голову, что он не случайно купил этот трактир.

— Теперь слово скажешь, и в кутузку! — шептались они по углам. — А у пьяного на языке то, что у трезвого на уме. Это раньше мы были у Луиджи как у себя дома. А Мартино — птица важная, его отрядили за нами следить и доносить куда следует.

Если бы Мартино знал, какие слухи про него ходят, он бы, наверное, посмеялся, но ему ничего подобного и в голову не приходило.

А в Чивите все друг друга пугали сеньором Мартино. Мало-помалу он вырос в зловещую фигуру, которая застила солнечный свет мирным законопослушным обывателям. Появилась молодежь, которая мечтала сразиться с воплощением зла, а от мечты до реальности один шаг.

И вот однажды крестьяне привезли Марии окровавленного мужа: неизвестный выпустил в него две пули и скрылся.

И Мария вдруг поняла, насколько дорог ей стал муж. Она сидела возле него дни и ночи после того, как доктор прооперировал его и вынул пули. Не стань она при нем сиделкой, неизвестно, выжил бы Мартино или нет.

Многое передумала Мария в эти бессонные ночи, меняя бинты и повязки. И поняла одно: лишиться спутника жизни она не хочет ни за что! Спутника жизни и отца своих детей. Она ждала второго и не хотела родить сироту.

Мартино, открывая глаза, видел перед собой склоненное лицо жены и благодарно улыбался ей.

Розысками виновных занялась полиция. Шума было много, результаты — плачевные. Полиция, воспользовавшись этим предлогом, арестовала не одного неблагонадежного, с ее точки зрения, молодого человека. Затем всех их выпустили, продержав довольно долго под следствием в тюрьме. Наконец нашли козла отпущения, осудили и отправили в лагерь на остров. Действия полиции не увеличили любви к Мартино среди окрестных жителей. Его стали считать человеком еще более страшным и отвратительным, чем считали до покушения. Когда после нескольких месяцев постельного режима Мартино встал и вместе с Марией начал выезжать на прогулки, он почувствовал враждебность окружающих.

— Нас с тобой здесь не любят, — как-то сказал он жене, вернувшись после очередной прогулки.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — отозвалась Мария, снимавшая перед зеркалом шляпку.

— Преуменьшаю, — печально сказал Мартино. — Мне жаль тебя огорчать, дорогая, но я уже получил несколько анонимок, в которых мне недвусмысленно советуют катиться отсюда куда подальше.

— Боже мой! — испуганно воскликнула Мария. — И что ты по этому поводу думаешь?

— Не знаю, что и думать, если честно сказать. Мартино сел и прикрыл глаза. Он еще был слишком слаб, и любое волнение вызывало у него головокружение.

— Хочу посоветоваться со своим другом Фариной. Мне кажется, международная обстановка такова, что, если мы думаем о будущем наших детей, им лучше расти не в Италии.

— Неужели все обстоит так серьезно? — обеспокоенно спросила Мария, которая никогда не интересовалась политикой, зато интересы детей принимала очень близко к сердцу.

Ранение Мартино, беременность Марии сблизили супругов. Мария понемногу стала привыкать к своей семейной жизни. Мартино берег ее как драгоценный сосуд и полюбил бы еще больше, если это было возможно. Он с удовольствием возился со старшим малышом, который носил его имя.

— Так ты считаешь, что это серьезно? — снова повторила Мария.

— Очень серьезно, — отозвался Мартино. — Может быть, нам и впрямь придется уехать.

Сердце у Марии внезапно забилось быстро-быстро, дыхание перехватило.

— Куда? — только и смогла она спросить.

— Думаю, в Соединенные Штаты, а может быть, и в Бразилию, — отвечал муж. — Мой друг Фарина, с которым я хочу посоветоваться, как раз приехал из Бразилии, где стал очень богатым человеком. Я постараюсь встретиться с ним и посоветоваться. Такие решения нельзя принимать наобум.

Как же все хрупко! Как эфемерно! Марии казалось, что она со всем примирилась, со всем сжилась, что она даже привыкла и привязалась к своему мужу, но стоило произнести слово «Бразилия», как она уже полетела туда, навстречу Тони, Навстречу счастью!..

Однако она уже не была той непосредственной девочкой, у которой все было написано на лице, она успела научиться владеть собой, и Мартино даже в голову не пришло, о чем думает его жена.

Мартино прежде всего был человеком дела: несмотря на слабость, он тут же собрался и поехал к своему старинному другу Фарине. Но к глубокому прискорбию, не застал его. Мартино узнал, что Фарина недавно похоронил отца, ликвидировал все дела и уехал в Бразилию. Родственники дали Мартино адрес, и он написал другу письмо. Вскоре получил от Фарины ответ: друг звал Мартино с семьей в Бразилию.

«Если Бразилия окажется тебе не по душе, ты всегда сможешь уехать в Соединенные Штаты, — писал ему Фарина. — Но лично мне здесь очень нравится».

Если говорить честно, то Мартино совсем не хотелось ехать в Бразилию, для него это было своеобразным возвращением в прошлое: призрак Тони Ферьяно восставал из праха забвения и отравлял ему жизнь. Он не сомневался, что и сердце его обожаемой Марии забьется быстрее, как только они начнут собираться в Бразилию да еще насовсем…

Но с другой стороны, многое было и за Бразилию: он знал португальский, там у него был друг, готовый оказать помощь…

— Мы поедем в США, — все-таки сообщил он, — но сначала заедем к моему другу Фарине в Бразилию.

Бразилия! Огненные буквы заплясали в воздухе перед глазами Марии. Дважды она готова была бежать туда, но путь ей преграждала судьба. Потом она запретила себе даже произносить это слово, простилась с ним навсегда. Но нежданно-негаданно путешествие в Бразилию вновь стало реальностью. И вместе с ним реальностью стал Тони, от которого она так старательно отгораживалась, которого старалась забыть.

«Увидеть бы его хоть краешком глаза, узнать, что он здоров, и больше мне ничего не нужно», — взмолилась она про себя. И сразу же почувствовала готовность расстаться со старым домом, который ей так трудно было решиться продать. Она больше не нуждалась в призраках, ощутив дуновение живой жизни. И не стала лукавить перед мужем.

— Я рада, — сказала она. — Уверена, что ты принял правильное решение.

Вопрос об отъезде был решен, и Мария стала деятельной и дельной помощницей Мартино во всех предотъездных хлопотах.

Нелегкое дело — стронуть с места множество вещей, которые стояли в покое не одно десятилетие, а эти десятилетия были твоим детством и юностью. Но упаковывая посуду, лампы и всевозможные дорогие безделушки, распродавая мебель и картины, Мария ни на секунду не почувствовала сожаления о прошлом. Оно будто бы враз умерло и перестало существовать.

— Я хочу поставить памятник на могиле бабушки, — сказала Мария мужу. — Единственное, что у нас здесь останется, — это дорогие могилы.

Она не могла это сделать сразу, потому что сначала болела сама, потом случилось несчастье с мужем, но теперь перед отъездом она намерена была это сделать.

Мартино пообещал Марии, что займется этим в самое ближайшее время, хотя не был уверен в том, что сеньора Луиза похоронена на больничном кладбище…

— В больницах для бедных хоронят в общих могилах, дорогая, и даже не пишут, кто именно там похоронен, — осторожно сказал он жене вечером того дня, который потратил на розыски. — Мне показали ее могилу, но там нет имен.

Мария задумалась, на глазах у нее выступили слезы, но очень скоро они высохли: ее бабушка была гордячкой. И распоряжалась своей судьбой всегда сама. Такова была ее воля, она решила остаться в памяти внучки живой и деятельной. Мария не вправе была осуждать ее решение и желать чего-то иного.

— Я закажу заупокойный молебен, помолюсь обо всех, — наконец сказала она. — Наши дорогие усопшие всегда с нами.

Мартино наклонил голову, выражая почтение и согласие.

Мария горячо молилась в церкви, прося прощения и у отца, и у бабушки, и после службы на сердце у нее стало совсем легко.

— Я чувствую, что они меня простили, — прошептала она с облегчением. — Им хорошо там, на небесах.

Мартино заметил, что Мария стала гораздо увереннее, взрослее и спокойнее за время сборов. Что на нее так подействовало: переезд или беременность, он не стал разбираться. Он наслаждался семейным миром и надеялся на лучшее в будущем.