Расставания и встречи

Глава 7

Маурисиу прикрывал глаза и видел пляшущую девушку — развевающиеся юбки, горделиво поднятая черноволосая головка, руки, упертые в бока, и быстро-быстро мелькающие босые белые ножки. Такой он впервые увидел Катэрину, она отплясывала на празднике, устроенном в честь переезда на фазенду, в честь покупки имения. В тот день он с сестрой и матерью проезжали мимо в коляске и остановились, наблюдая, что же происходит у соседей. Тогда мама и поняла, что имение продано, а он увидел соседку-итальянку. Потом, когда они сидели в гостиной, приехав с визитом, Катэрина показалась ему совсем другой: сдержанной, молчаливой, даже суровой. С тех пор он все думал о ней, представлял эту девушку, пытался понять, какая она.

— Маурисиу! Ты опять мечтаешь? — смеющаяся Беатриса взбежала по ступенькам на террасу.

— А ты? — спросил брат. — О чем мечтаешь ты?

— О школе! — немедленно последовал ответ, и в глазах его хорошенькой сестры зажегся лукавый огонек.

— Ты собралась учиться? — удивился брат.

— Учить! — торжественно сообщила она.

— Ничего не понимаю, — развел руками Маурисиу. — Сделай милость, объясни!

Беатриса уселась в шезлонг напротив и заговорила:

— Я приглашаю тебя поехать с нами — со мной и Жулией. Надеюсь, ты не будешь меня спрашивать, кто такая Жулия?

Маурисиу рассмеялся: с Жулией, миловидной мулаткой, которая теперь стала горничной Беатрисы, они вместе выросли, и Беатриса научила ее даже читать и писать.

— Так вот, мы с Жулией едем смотреть помещение для школы. Она видела неподалеку от дороги брошенный дом, который ей кажется вполне подходящим для этой цели. Видишь ли, дорогой брат, я часто разговариваю с Жулией, и она мне жалуется, что дети наших работников на плантации не имеют возможности учиться. Согласись, это серьезная проблема.

Маурисиу кивнул: в Париже он часто обсуждал с друзьями проблемы образования. Ни один образованный человек не может считать справедливым то, что огромное число людей на земном шаре лишено возможности учиться.

— Так вот, я решила открыть школу для детей наших рабочих на плантации.

— Замечательная мысль!

Маурисиу вскочил и расцеловал Беатрису.

— Твоя сестра хочет, чтобы дети наших рабочих никогда не брали мотыги в руки, — раздался голос матери, которая услышала разговор, подойдя к веранде.

— А разве это плохо, мама? — спросила Беатриса.

— Плохо то, что наша плантация останется без работников, — отвечала Франсиска.

Но мешать своей дочери она не собиралась. Что за беда, если девочка займется учительским делом? Франсиска надеялась, что продлится это недолго. Дочке надоест возиться с чумазой ребятней. Но если Беатрису потянуло на занятия с детьми, значит, пора всерьез искать жениха, — таков был вывод Франсиски. Критическим взором проводила она оживленную молодежь, которая уселась в экипаж, продолжая что-то обсуждать. На то и молодость, чтобы стремиться к несбыточному.

Коляска очень быстро домчала седоков до того домика, который показался Жулии подходящим. Они обошли его, внимательно осмотрели и решили, что в нем вполне можно разместиться. Дом и в самом деле был заброшенным, но поскольку стоял на их земле, они сочли, что вправе им распорядиться.

— Сначала нужно сделать ремонт! — решительно заявила Беатриса.

— И мы сделаем его сами, — подхватил Маурисиу.

Он был рад включиться в какую-нибудь работу, ему, как и Беатрисе, надоело праздное и бессмысленное существование.

Жулия была очень довольна. Мечта ее становилась реальностью.

Беатриса и Маурисиу с жаром принялись за дело. На следующий же день они поехали в город, накупили красок и всего, что нужно для ремонта.

Каждый день они приезжали с утра и занимались домом, который становился все светлее и чище.

Весть о будущей школе для рабочих разнеслась по округе, и многие встрепенулись, заинтересовались.

Больше других заволновался Марселло, сын Винченцо, он так мечтал научиться читать и писать! Марселло стал приходить к дому, и влекло его не только желание стать грамотным, но еще и девушка, которая без устали трудилась в этом доме. Не сразу решился он подойти поближе, потом, сообразив, что может быть ей в помощь, решился приблизиться.

Беатриса, выглянув в окно, увидела скромного черноглазого юношу, который робко спросил ее:

— Может быть, я помогу вам, сеньорина? Я многое умею. Беатриса сразу узнала соседа-итальянца.

— Спасибо за любезность, — поблагодарила она. — Но мы уже заканчиваем.

— Неужели вы в самом деле хотите открыть школу? — спросил он.

— Да, для ребятишек, — улыбнулась она. — Пусть учатся читать и писать.

— А для взрослых? — с надеждой спросил юноша. Беатриса отрицательно покачала головой: нет, о взрослых они не думали.

— Я уверен, что желающих взрослых будет даже больше, чем детей, — сказал Марселло.

Беатриса улыбнулась.

— Скачала нужно попробовать с детьми, потом будет видно.

И вот настал торжественный день открытия школы. Многие родители с благодарностью привели детей, и Беатриса, рассадив их вокруг себя на полу, начала свой первый урок.

С тех пор как в ее жизни появилась школа, Беатриса чувствовала себя счастливой.

— Ты не представляешь себе, мама, какими глазами смотрят на меня дети! — говорила она с восторгом. — Я открываю им неведомый мир!

— На твоем месте я не стала бы этим заниматься, — сухо отвечала Франсиска. — Мотыга прокормит их гораздо лучше.

Беатриса не была согласна с матерью. Она считала, что раз ей выпала счастливая и благополучная судьба, то ее долг делиться всем, чем возможно, с обездоленными.

Маурисиу, который несколько лет провел в Европе, старался не обращать внимания на то, что говорит его мать. Он любил ее, и ему было неприятно открывать в ней ограниченность, негибкость и даже жестокость. Всеми силами он старался видеть в ней ту, которую привык видеть: ласковую и доброжелательную мамочку. Но все чаще Маурисиу слышал прозвище, которым стали называть Франсиску: Железная Рука. И про себя он вынужден был соглашаться с неприятным прозвищем.

Каково ему было слышать, когда мать говорила:

— Я бы отправила всех этих итальянцев обратно в Италию! Они приехали объедать нас!

Перед глазами Маурисиу тут же вставала Катэрина, и он чувствовал, что никак не может согласиться со своей матушкой.

Но не один Маурисиу был пленен красотой Катэрины. После праздника к Винченцо зачастил и Гаэтано, сын Адолфо, одного из компаньонов.

Как только мордастый толстяк появлялся в столовой, Катэрина мигом находила себе дело и удалялась из комнаты.

— Не нравится мне, как он на меня смотрит, — признавалась она брату.

— Мне он вообще не нравится, — соглашался с ней Мар-селло.

Как-то оставшись за столом наедине с Винченцо, Гаэтано решил поговорить с ним.

— Что бы вы ответили, если бы я посватался к вашей дочери? — спросил он. — Она мне давно очень нравится. Мы бы тогда и землю объединили.

Винченцо был очень привязан к земле, он добивался ее всю свою жизнь, и предложение Гаэтано вызвало у него двойственное чувство. Выходило так, что хозяином на этой земле должен был стать Гаэтано. Винченцо не был к этому готов. Он только что почувствовал себя хозяином, владельцем и не хотел пока думать ни о чем другом.

— Катэрина сама себе хозяйка, — ответил он. — Я своих детей ни к чему принуждать не могу.

Хотя говоря так, он кривил душой, считая и детей, и землю своей собственностью. И попробовали бы они что-то сделать против его воли! Но что касается замужества Катэрины, то пока еще он ничего не решил.

А Катэрина так же, как и ее брат, загорелась идеей ученья. От природы сметливая и сообразительная, она мечтала научиться читать, писать и считать. Она уже представляла себя не под палящими лучами солнца в поле, а где-нибудь в городской конторе.

— Но сеньорина учительница пока не собирается учить взрослых, — с печальным вздохом сказал Марселло.