Рассвет любви

Глава 6

К вечеру подул свежий ветер и корабль птицей полетел вперед.

Услышав крики на палубе, Элинор осторожно толкнула дверь и с радостью обнаружила, что та не заперта. Корабль норвежцев, за которым следовало пиратское судно в сопровождении еще двух шотландских, бросил якорь. Из разговоров матросов Элинор догадалась, что они вблизи Кале. Это название почти ничего не говорило ей. Учителя, нанятые отцом, обучали ее не только языкам и истории, но и географии, однако до сих пор Элинор еще никогда не доводилось покидать пределы Англии. Ей было известно, что Франция — вполне цивилизованная страна, хотя ее короли вечно грызлись между собой. Имя такого богатого и могущественного человека, как де Лаквиль, должно быть, известно каждому. Достаточно только добраться до него — и она спасена. Ей больше не придется бояться, что она станет пешкой в грязной дипломатической игре скоттов с французами.

Притаившись, Элинор внимательно слушала. Уоллес по-прежнему оставался на борту корабля. Закрывшись в капитанской каюте со своими ближайшими помощниками, он строил планы, как побыстрее связаться с королем Филиппом и попросить у него аудиенции. Элинор не сомневалась: стоит кому-то из норвежцев или шотландцев пронюхать о ее планах — и на корабле мигом поднимется тревога. Однако и медлить тоже было нельзя, иначе ее план мог сорваться.

Переодевшись в свое самое легкое платье, Элинор набила карманы нижней юбки золотыми и серебряными монетами, прихватив заодно и тяжелую кельтскую подвеску, сплошь усеянную изумрудами и рубинами. Это украшение когда-то принадлежало ее матери. Один из уроков, который преподала ей жизнь, состоял в том, что все можно купить — и жизнь, и свободу; нужно только не бояться. Конечно, украсть незаметно одну из шлюпок ей вряд ли удастся. Ее единственной надеждой оставалось добраться до берега вплавь.

Элинор наспех пробормотала короткую молитву и незаметно выскользнула из каюты.

Ей довольно легко удалось выбраться на палубу. Наверху суетились матросы. Заметив Элинор, большинство мрачно кивали в знак приветствия и молча пробегали мимо. Кое-кто улыбался и принимался игриво насвистывать, подмигивая ей вслед. Элинор сделала вид, будто возвращается в каюту, и очень скоро про нее просто забыли. Воспользовавшись этим, она перелезла через перила и спрыгнула вниз.

Ей показалось, что она летела целую вечность. Вода оказалась настолько холодной, что у Элинор перехватило дыхание. С головой уйдя под воду, она судорожно барахталась несколько минут, пока наконец не вынырнула на поверхность, жадно хватая воздух широко раскрытым ртом. Первое, что пришло ей в голову, была мысль, что кто-то из команды наверняка заметил ее падение, и Элинор со страхом взглянула на корабль. Но все было тихо.

Итак, ей все-таки удалось сбежать, не без иронии подумала она. Что ж, выходит, Брендан опять недооценил ее!

Впрочем, так же, как при первой их встрече!

Она повернулась спиной к кораблю и поплыла.

До берега оказалось гораздо дальше, чем она рассчитывала. Карманы, набитые деньгами и драгоценностями, тянули ее на дно, руки и ноги сводило судорогой. Однако, хорошенько разглядев, что происходило на ближайшем к ней маленьком причале, Элинор, несмотря на холод и усталость, решила проплыть дальше к югу — ей вдруг почему-то расхотелось рисковать, выбираясь на берег в таком месте.

Оказавшись на берегу, Элинор почувствовала, что устала настолько, что даже не в силах растереть руки и ноги, чтобы хоть немного согреться. Сердце ее бешено колотилось, и она долго не могла отдышаться.

И как раз когда жизнь стала потихоньку возвращаться к ней, она вдруг с ужасом почувствовала, как ее горла коснулось холодное лезвие ножа.

Вся дрожа, Элинор осторожно повернула голову.

Стоявший возле нее мужчина выглядел довольно жутко — широкий, отороченный мехом плащ прикрывал тунику, туго облегавшие ноги рейтузы были сшиты из самого лучшего материала. Из дорогого материала были сшиты сапоги. Лица ей разглядеть не удалось — надвинутая на самый лоб шляпа с большими перьями и черная повязка на одном глазу прикрывали его почти полностью. Но что самое страшное — на лице у него была маска!

Прокаженный!

Элинор вздрогнула от ужаса. Потом осторожно попыталась отодвинуться, но лезвие тут же снова угрожающе ткнулось ей в горло. Мужчина по-прежнему молчал, и тогда Элинор заставила себя заговорить, решившись попытаться уговорить его оставить ей жизнь.

— Почему вы угрожаете мне, ведь я же не причинила вам никакого зла? — умоляюще пробормотала она по-французски. В конце концов, раз они во Франции, решила Элинор, скорее всего она имеет дело с французом. Казалось, мужчина ее понял — как водится среди самой высшей аристократии, Элинор говорила на нормандском наречии, принятом при дворе Плантагенетов. — Послушайте, — продолжала Элинор, незаметно сжав кулаки и стараясь изо всех сил, чтобы голос ее звучал достаточно надменно. Не так-то просто держаться величественно, когда тебя бьет неудержимая дрожь, и не только от страха, а и от холода, а насквозь промокшее платье с каждым порывом ледяного ветра все сильнее облепляет покрытое мурашками тело. — Я приехала, чтобы встретиться с одним из самых могущественных людей во всем Французском королевстве! Если со мной что-то случится, он не успокоится, пока не разорвет вас в клочья. Вы меня поняли?

Повисла долгая тишина. Наконец человек в маске шагнул к ней.

— У меня есть деньги. Я заплачу вам, только оставьте меня! — крикнула Элинор.

К ее величайшему облегчению, мужчина убрал кинжал.

— Вы должны мне помочь. И тогда награда ваша. А если нет, вас разрежут на куски и изжарят живьем.

Казалось, он понял. Возможно, этот человек и был самым отчаянным головорезом во всем Кале. Но что такое деньги, он знал очень хорошо.

— Вы поняли? — на всякий случай спросила Элинор. Похоже, нет.

И тут он схватил ее. Вскрикнув, Элинор вначале застыла, потом принялась бешено сопротивляться, но он держал ее крепко, прижав к себе одной рукой. Элинор дергалась, извивалась, и вдруг мурашки поползли у нее по спине, когда она почувствовала, как другая его рука шарит у нее под платьем. Она лягнула его и скорее всего попала, потому что мужчина глухо зарычал. Но он сжимал ее, как удав сжимает свою жертву, и Элинор едва могла дышать. Она отбивалась все слабее…

Свободной рукой незнакомец продолжал ощупывать складки ее одежды. Наконец он наткнулся на туго набитый карман нижней юбки, в который Элинор спрятала деньги.

Она была совершенно беспомощна. Двое грабителей, разодетых в награбленное, помогли своему приятелю вывернуть карманы Элинор. Она и пикнуть не успела, как ее щиколотки были туго стянуты веревкой, а саму ее опрокинули на песок, в клочья изорвав мокрое платье. Грабитель в маске, одно прикосновение которого могло наградить ее ужасной неизлечимой болезнью, широко расставив ноги, склонился над беспомощной полуобнаженной девушкой. Элинор была в таком отчаянии, что, забыв об осторожности, едва не вцепилась ему в лицо, почти стащив ужасную маску. Но он оказался проворнее — скрутив ей запястья, он туго обмотал их куском ткани, оторванным от ее же юбки. Элинор в ужасе закричала, и тут второй из грабителей набросил на нее одеяло. И минуты не прошло, как, превратившись в какой-то бесформенный тюк, она оказалась переброшенной через спину лошади и почувствовала, как кто-то вскочил в седло позади нее.

Лошадь взяла с места в карьер. Элинор была великолепной наездницей и обожала быструю езду, но сейчас она беспомощно болталась в воздухе, то и дело стукаясь плечом то о бок коня, то о колено сидевшего в седле грабителя. Ехали они довольно долго — по крайней мере так показалось вконец измученной Элинор. Не желая смириться с судьбой, девушка твердо решила, что закричит, как только услышит, что рядом кто-то есть.

Правда, в глубине души Элинор нисколько не сомневалась, что сам Ален никогда не бросится на ее поиски — ведь он, в конце концов, уже немолод. Но он пошлет своих людей отомстить за нее, и тогда она полюбуется, как вздернут этих негодяев!

Когда они наконец остановились, один из похитителей грубо стащил ее с лошади и размотал одеяло, но Элинор так дрожала, что не могла стоять на ногах. Даже захоти она закричать, вряд ли у нее хватило бы сил это сделать. Колени у нее подогнулись, и она чуть не упала. Прокаженный подхватил ее, но Элинор испуганно закуталась в одеяло, будто грубая ткань могла защитить ее от прикосновений этого подобия человека. Голова у нее кружилась; глоток свежего воздуха — вот единственное, о чем она мечтала в эту минуту.

Через мгновение ее молитвы были услышаны. Ее внесли в какое-то помещение, и она услышала, как ноги того, кто ее нес, затопали по деревянному полу. Потом ей показалось, что она поднимается, и Элинор сообразила, что похититель несет ее вверх по лестнице. Через мгновение ее с размаху бросили на что-то мягкое — скорее всего кровать с периной, решила она. Собравшись с духом, она откинула с лица одеяло и судорожно облизала пересохшие губы.

— Прошу вас… подумайте хорошенько. Если вы осмелитесь причинить мне хоть какую-то обиду… если вы убьете меня, Ален не оставит камня на камне от этого места. Он убьет вас… прикажет, чтобы вас растерзали на куски! Он будет преследовать вас, и ни в одном уголке Франции не найдется места, где бы вас не настиг его гнев. Лучше помогите мне. Отвезите меня к нему. И тогда он щедро наградит вас.

И вдруг осеклась, увидев, что ее похититель, молча повернувшись к ней спиной, направился к двери. Он уходит! Словно камень свалился с ее души. Значит, ей ничего не грозит. Но ликование ее тут же сменилось унынием. Скорее всего он действительно не намерен был причинить ей зло… сейчас.

Но он вернется.

— Подождите же! Вы не поняли! Вы все умрете! Умрете в муках… ужасной смертью. Конечно…

Дверь с грохотом захлопнулась.

Соскользнув с кровати на пол, Элинор, дрожа всем телом, затихла — почему-то она почти не сомневалась, что он тоже ждет… ждет, пока она попробует открыть дверь.

Она выжидала. И оказалась права — через несколько секунд раздался скрежет, когда чья-то рука задвинула тяжелый засов. Элинор, вздохнув, отвернулась и обвела взглядом место своего заточения. Обычная комната — в ней не было ничего, кроме постели, поверх которой лежал матрас и несколько одеял.

Простыни оказались на удивление чистыми. А деревянный пол, судя по всему, недавно мыли. В углу Элинор заметила деревянный сундук, на котором стоял кувшин с водой. И это было все.

Элинор подошла к окну, и, к ее величайшему удивлению, стоило ей только дотронуться до него, как створки легко приоткрылись. Она надеялась увидеть дорогу, может быть, даже дома, а перед ней чуть ли не до самого горизонта простирались поля. Дом, в котором ее держали пленницей, стоял на вершине невысокого холма, судя по всему, довольно далеко от Кале. И однако…

Элинор посмотрела вниз. До земли было довольно далеко. И все же если ей удастся выскользнуть из дома, по крайней мере дальше дорога свободна. Ей смутно припомнилось, что, когда ее везли сюда, дорога явно шла вверх. Стало быть, не исключено, что там, внизу, у подножия холма, может быть деревня. Или даже город.

И тут Элинор вдруг услышала, как за ее спиной заскрежетал отодвигаемый засов. Не успела она захлопнуть окно и шмыгнуть в сторону, как дверь широко распахнулась.

Вошла женщина. На вид ей было около тридцати. Возможно, когда-то она была красавицей, но сейчас недоверчивый, испуганный взгляд придавал ее лицу выражение загнанного зверя. Глаза карие, каштановые волосы спадали на плечи густыми шелковистыми локонами. Подойдя к Элинор, незнакомка смерила ее с ног до головы тяжелым взглядом, в котором сквозила какая-то странная враждебность.

— Ты идешь, — коверкая слова, велела она. Элинор оцепенела.

— Я иду куда? — спросила она.

— Нужно принять ванну.

Элинор обхватила себя руками. Мокрое до нитки платье было изорвано в клочья. И все же ей было страшно ним расставаться. — Думаю, мне лучше остаться здесь.

— Хочешь быть мокрой и мерзнуть? — осведомилась женщина.

— Я хочу, чтобы меня отвезли к моему жениху или хотя бы дали ему знать, чтобы он забрал меня отсюда. Тогда я согласна остаться и ждать его здесь.

Женщина насмешливо улыбнулась.

— Тебе придется ждать, пока твоя голова не поседеет!

— И все равно я буду ждать.

— Ты не будешь ждать. Ты пойдешь со мной.

Прикинув, что она с незнакомкой примерно одного роста, Элинор решила: будь у нее оружие, можно было бы надеяться выйти из схватки победительницей.

— Если ты не пойдешь сама, мне придется… —Элинор почувствовала себя неуютно. А когда за спиной незнакомки выросла еще одна женщина, она совсем приуныла. Та была повыше ростом и пошире в плечах. Рослая, с белокурыми, почти белыми, волосами и светло-синими глазами, она была похожа на богиню из саг о викингах — одну из тех, что населяют Валгаллу. Такая женщина ни силой, ни мужеством не уступит мужчине, с невольным уважением подумала Элинор.

— В чем дело? — осведомилась та, переводя взгляд с темноволосой женщины на Элинор.

— Она не хочет снимать с себя мокрое платье.

— Вы должны это сделать.

Стоило Элинор посмотреть в глаза обеим женщинам, как сердце ее заколотилось, как у пойманного зверька.

— Послушайте, — взмолилась она, стараясь не выдать своего страха, — по-моему, вы так до сих пор не поняли, кто я…

— О, мы прекрасно знаем, с кем имеем дело! — бросила темноволосая.

— За меня вам могут дать кучу денег! Женщины обменялись взглядом и дружно расхохотались.

— Хватит. У нас много дел, пошли.

Поколебавшись, Элинор пошла за ними. Миновав узкий коридор, Элинор увидела лестницу. Но темноволосая, судя по всему, ожидала от пленницы нечто вроде этого, и, прежде чем Элинор успела сделать к ней шаг, рука ее тюремщицы мелькнула в воздухе, крепко ухватив Элинор за волосы.

— Перестаньте! — взвизгнула Элинор, изо всех сил ударив женщину по руке. Та, взвыв от боли, чуть не упала.

На шум прибежал юркий коротышка француз в богатой тунике. Вихрем взлетев по лестнице, он кинулся к ним. По пятам за ним несся прокаженный в своей страшной маске.

— Что тут происходит? — крикнул первый из грабителей.

— Она отказывается купаться! — мрачно объявила темноволосая.

Оттеснив коротышку плечом, прокаженный молча двинулся к Элинор, и она в ужасе отскочила назад.

— Нет, нет, вы меня не так поняли…

Но было уже слишком поздно. Схватив ее, он волоком стащил девушку вниз, где стоял огромный деревянный чан, до краев наполненный горячей водой. Послышался треск рвущейся одежды, и Элинор закричала, отчаянно отбиваясь, когда мужские руки срывали с нее остатки платья. Вдруг ее подняли в воздух, она почувствовала, что на ней уже ничего нет, и через мгновение оказалась в воде. Ошеломленная, потерявшая дар речи, Элинор обхватила коленки и сжалась в комок.

Когда она открыла глаза, мужчина исчез. Платье Элинор, изорванное в клочья, валялось на полу. Но она была одна!

Тут же на пороге появились женщины. Посмеиваясь, блондинка подошла к ванне и сделала изящный реверанс.

— Мыло, миледи.

— Ваша одежда, графиня, — прибавила брюнетка, швырнув холщовое платье на край чана с водой. Элинор чувствовала, как к глазам подступают слезы.

— Сядьте-ка, я займусь вашими волосами, — вмешалась блондинка, вытащив небольшую склянку.

— Не трогайте меня! — взорвалась Элинор. Женщины переглянулись и рассмеялись. Блондинка плотоядно облизнулась.

— Ха, Анна-Мари, похоже, графиня меня боится! Мы не причиним вам никакого вреда, — сказала она, понизив голос, в котором не чувствовалось ни тени насмешки, — но в вашем мокром платье вы бы простудились насмерть. Вы с ума сошли — разгуливать среди зимы, да еще в мокром платье? Или вздумали искупаться? Безумие какое-то! Особенно после…

Переглянувшись, женщины вышли. Дверь за ними захлопнулась.

Опустив голову, вся дрожа, Элинор только сейчас почувствовала, как горячая вода согревает ее озябшее тело. Она откинулась назад, стараясь не дрожать, моля Бога о том, чтобы в ее отупевшем от всего пережитого мозгу родился хоть какой-то спасительный план. Она не понимала, что происходит. Те, в чьи лапы она попала, — воры, грабители, шлюхи… Да ведь это отребье должно было обеими руками ухватиться за такой шанс! Подумать только — получить кучу денег! И тем не менее… они не обращали ни малейшего внимания на все ее угрозы, а когда она предлагала им золото, смеялись ей в лицо.

Вода приятно согревала измученное тело, мыло пахло чем-то сладким, и какое же это было наслаждение — смыть с себя липкую морскую соль и почувствовать себя чистой!

Чистой… но что ждет ее впереди?

Элинор дернулась, будто ее ударили, вспомнив, как руки человека в маске касаются ее обнаженного тела. Его руки! Без перчаток, которые он успел снять! Даже тогда, обезумевшая от ужаса, она успела их разглядеть.

Это были руки здорового человека — ни язв, ни болячек, кожа ровная и чистая. Значит, он не прокаженный! Но тогда у него есть другая, не менее веская причина прятать лицо под маской. Может быть, оно обезображено клеймом, которое по законам Франции выжигали на лбу грабителей и разбойников с большой дороги?

Дверь снова открылась. Вздрогнув, Элинор сжалась в комок и затравленно оглянулась. Это была блондинка, Элен.

— Вы закончили, миледи? Ах, вы еше даже не вымыли волосы! Я вам помогу.

— Нет, я сама.

— Как пожелаете.

Появившаяся на пороге Анна-Мари шепнула что-то Элен на ухо. Элинор разобрала только одно слово — «выкуп».

Элен вышла из комнаты. Анна-Мари последовала за ней, потом, помедлив, шепотом бросила через плечо:

— Постарайтесь получше вымыть волосы, миледи. Он любит, когда от чистых волос хорошо пахнет!

Элинор вцепилась в края чана.

— Мне плевать на то, что он любит, слышите?!

— А вот это зря! Потому что если вы не… впрочем, посмотрим. Поняла, англичанка?

Не ожидая ответа, Анна-Мари захлопнула за собой дверь. В ужасе Элинор покосилась на дверь. Выскочив из воды, она торопливо вытерлась, натянула на себя рубашку из небеленого холста, а поверх нее набросила шерстяную тунику тускло-голубого цвета. Переодеться в чистое было необыкновенно приятно — даже если одежда и принадлежала этой нахалке Анне-Мари. Только она успела одернуть на себе платье, как дверь открылась и на пороге снова появились ее тюремщицы.

— Вы должны вернуться к себе в комнату. И быстро. К вам пришли.

— Кто? — с трудом проглотив комок в горле, спросила Элинор. Оставалось только надеяться, что это не таинственный любитель чистых женских волос.

— Пошевеливайтесь! — прикрикнула Анна-Мари.

Не успела она переступить порог комнаты, как за ее спиной с шумом захлопнулась дверь. Бросившись к окну, Элинор распахнула его настежь и снова выглянула наружу. И надежда ее погасла. Рядом с домом не было ни единого дерева. Вытоптанная трава внизу… и больше ничего. Далеко ли она убежит, если, выпрыгнув из окна, сломает или даже подвернет ногу, тоскливо подумала она.

За спиной завизжал засов, и она торопливо отскочила от окна.

Дверь распахнулась. Из груди Элинор вырвался сдавленный крик. На пороге стоял Брендан. Она уже успела забыть, какой он огромный! Плечи его, как всегда покрытые клетчатым пледом, загораживали дверной проем. Элинор в жизни не думала, что может так обрадоваться шотландцу!

— Брендан! — шепотом выдохнула она и, даже не успев подумать, кинулась к нему на шею. Ошеломленный, он крепко прижал девушку к груди, потом заглянул ей в глаза и увидел в них слезы. — Ты же ничего не знаешь! — всхлипнула Элинор. — Слава Богу, ты пришел! Если бы ты видел этих людей!..

— Неужто они даже страшнее скоттов? — насмешливо хмыкнул он.

Вспыхнув, Элинор отшатнулась.

— Брендан, ты пришел, чтобы вытащить меня отсюда? Господи, когда пираты захватили мой корабль, я думала, ничего страшнее этого со мной уже не может случиться… Ален щедро заплатит тебе, если ты отвезешь меня к нему. Ведь ты поможешь мне, правда?

Переступив порог, Брендан бесшумно прикрыл за собой дверь.

— Все даже хуже, чем вы можете себе представить, миледи. Вы в руках грабителей с большой дороги…

— Но ведь есть же тут какие-то законы! — возмутилась Элинор. — Можно послать в Париж и…

— О да, конечно, но на это уйдет время. А я уверен, даже вы, миледи, могли бы сообразить, куда попали. И кто здешние хозяева.

— Убийцы и грабители?

— Да.

— Но… Брендан, ты ведь пришел…

— Я пришел, как только догадался, где ты, — жарко зашептал он ей на ухо, — и был поражен. Подумать только… когда ты была уже на полпути к тому, чтобы припасть к груди жениха, который собирался представить тебя королю… ты вдруг исчезла! Я уж решил, что тебя смыло за борт, — протянул он, и Элинор не могла понять, говорит он серьезно или опять смеется над ней.

Скорее, издевается, решила она.

— Да, я упала за борт!

Кивнув, Брендан повернулся к двери.

— Брендан! — Что?

— Что ты делаешь? Не можешь же ты оставить меня здесь?!

— Миледи, позвольте напомнить вам, что вас сюда привело ваше собственное безрассудство.

Одновременно страх и злость захлестнули ее.

— Вот как? Выходит, это я потопила свой корабль?! — Брендан приподнял брови.

— Нет, леди. Но и не я кинул вас за борт. Мы хотели доставить вас во Францию, ко двору. Ну а теперь…

— Брендан, умоляю, не оставляй меня в этом ужасном месте!

— Ладно. Постараюсь уж как-нибудь вытащить вас отсюда. — Он заколебался. — Однако мы всего лишь бедные изгнанники. Боюсь, мне придется просить вашу милость компенсировать мои расходы.

Элинор задохнулась, в растерянности глядя на него.

— Но… все, что у меня есть, было на мне, когда я… — прошептала она.

— Ах да — когда вы упали за борт.

Он направился к двери. Элинор, вцепившись ему в руку, повисла на нем, но, заметив тяжелый взгляд Брендона, отпрянула.

— Но может быть, удастся что-то сделать…

— О, миледи! Я попытаюсь. Сделаю все, что в моих силах. Не можем же мы оставить вас в этом ужасном месте, верно? Среди этих головорезов один, по-моему, сумасшедший, к тому же прокаженный…

— Он вовсе не прокаженный.

— Вот как? — Брендан подозрительно взглянул на Элинор.

— Я видела его руки, когда он был без перчаток. Может, у него на лице шрам. Или клеймо.

— А может, ему в драке отрезали язык.

— Брендан, ну сделай же что-нибудь! — взмолилась Элинор.

— Конечно, конечно. Непременно.

— Ты ведь не бросишь меня здесь… чтобы отомстить? — Губы Брендана чуть заметно дрогнули.

— Отомстить? За что? Да еще такой красавице, которая сначала умоляет о пощаде, а потом наносит вероломный удар?

— Брендан, ради всего святого… прошу тебя! На коленях умоляю тебя… сжалься! Если когда-нибудь…

— Если когда-нибудь… что? — резко бросил он.

— Если когда-нибудь в моих силах будет помочь тебе, клянусь, я это сделаю!

Брендан долго молчал, не отрывая глаз от ее лица, потом взял ее руки в свои. По-прежнему не отрывая глаз от побледневшего лица девушки, он склонился к ней так низко, что Элинор застыла от удивления.

— Миледи, я сделаю все, что смогу. Он повернулся к двери.

— Нет, не уходи! Не бросай меня!

Осторожно отодвинув девушку, Брендан вышел. Секундой позже она услышала, как завизжал задвигаемый засов. А еще чуть позже — голоса.

Элинор, не в силах унять сотрясавшую ее дрожь, села на край постели, машинально распутывая волосы. Время тянулось медленно.

Прошло, наверное, не меньше нескольких часов, прежде чем она услышала знакомый скрежет засова. Элинор вскочила на ноги.

Но это была Анна-Мари с тяжелым подносом в руках. Она поставила его на сундук и обернулась к Элинор.

— Хлеб, сыр, рыба, вино. Кажется, все. А, еще расческа. — Она игриво подмигнула Элинор. — Он любит, когда у женщин пышные, блестящие волосы.

Глаза Элинор сузились.

— Кажется, я уже говорила, что мне нет никакого дела до того, что он любит!

— Может, мне тогда остаться и помочь вам? — сладко пропела Анна-Мари.

— Не стоит. Я здесь долго не останусь.

— Почему? А, из-за того шотландца? Но он уже отослал его.

— Что?! — Прежде чем она успела прикусить язык, вопрос уже прозвучал.

Страх, который она не успела скрыть, явно обрадовал Анну-Мари.

— Но шотландцу нечего было предложить, по крайней мере такому человеку, как он. Бедняга знал, что драться было бы самоубийством. Жак сказал ему, что ни одна англичанка не стоит того, чтобы за нее умереть, и ему пришлось признать, что Жак прав. Впрочем, ты тоже увидишь Жака. Позже, конечно. Ну так что, миледи, может, мне остаться и причесать вас?

— Нет!

Убедившись, что в ее услугах не нуждаются, Анна-Мари ушла.

Элинор кинулась к окну и распахнула настежь створки. Ночь уже вступила в свои права. Она была голодна, и рыба пахла так восхитительно! Однако желание сбежать было сильнее голода. Но до земли было очень далеко. Поколебавшись, Элинор отвела взгляд от окна и посмотрела на постель.

Там по-прежнему лежало меховое одеяло, а самое главное… простыни! Крепкие льняные простыни! Если порвать их на полосы, может получиться веревка.

Так она и сделала. Но, даже связав между собой все, что у нее получилось, Элинор поняла, что ее самодельная веревка не достанет до земли. Ну и ладно, подумала она. Если там какие-то несколько футов…

Обвязав веревкой ножку кровати, Элинор взобралась на подоконник, вся дрожа, выбралась наружу и, глубоко вздохнув, кинулась вниз.

И вот она уже держится за самый конец веревки. А там, внизу, темнота. Земля была где-то под ней. Не страшно, решила Элинор, небольшой прыжок и…

Зажмурившись и пробормотав короткую молитву, она разжала руки. Крик застрял у нее в горле. Ночь вдруг будто ожила, наполнилась звуками и шорохами. И Элинор упала. Но не на землю, а прямо в руки головореза с изуродованным лицом.