Растоптанная гордость

Глава 11

Ближайшая возможность посвятить младших домочадцев в тайну представилась тем же вечером, когда, закончив дневные труды, они собрались в маленькой гостиной. Сильвии было трудно начать — слишком больно вспоминать тот короткий и счастливый период ее помолвки с Хью и первое знакомство с Джулианом, нанесшим ей такие оскорбления, от которых даже сейчас все внутри у нее клокотало от негодования.

Однако оказалось, что большего сочувствия она вряд ли в ком смогла бы найти. Ее рассказ о том, как обошелся с нею Хью, не удосужившись даже извиниться перед нею за ужасное поведение своей матери, как отрекся от Сильвии в самую трудную для нее минуту, вызвал у всех гнев и отвращение. Что же касается дальнейшего развития событий, когда Джулиан фактически обвинил ее в том, что она авантюристка, пытающаяся заманить в свои сети его кузена, то в это никто из близких Сильвии, казалось, просто не мог поверить. Сама мысль о том, что кто-то мог отвести подобную роль Сильвии, их другу, советчику и ангелу-хранителю, казалась им нелепой. Они решили, что Джулиан, должно быть, попросту не в себе и страдает каким-нибудь психическим расстройством.

— Боюсь, вы слишком к нему снисходительны, — возразила Сильвия, качая головой. — Как раз психически он здоров, как и все мы, иначе не являлся бы владельцем крупнейшей в стране инженерной компании. Просто он принадлежит к тому типу людей, которые кичатся своей непогрешимостью и считают собственное мнение единственно правильным. Он просто уверовал в то, будто я помогала дяде Дону в его махинациях, и, даже не дав мне малейшего шанса оправдаться, высказал все эти ужасные обвинения.

Тут заговорила Пэм:

— Да он просто страшный человек, этот Джулиан Мерринг. Теперь мне понятно, почему ты рассердилась, когда я сказала, что он милый. Ну в тот день, когда он приезжал к нам на Бельгрейв-Секес, помнишь?

Мартин и Дафни были удивлены. Изогнув брови, Дафни спросила:

— Он что, приезжал туда?

— Чего же ему было надо? — вторя ей, поинтересовался Мартин.

Сильвии стало трудно дышать.

— Он, видите ли, решил, что, возможно, ошибался на мой счет и что если он облагодетельствует нас, то ему станет легче и все встанет на свои места. Знаете, так некоторые обращаются с собакой — сначала пнут ногой безо всякой причины, а потом, когда станет стыдно, бросают ей кость.

Словно желая защитить, Пэм обняла Генри и понимающе кивнула, а Дафни задумчиво проговорила:

— Теперь я понимаю, почему ты не хотела принять от него работу для нас обеих. Ты просто не могла позволить ему помочь нам, да, Сильвия?

— И все же он это сделал, — выпалила Сильвия. — Об этом-то я и хочу поговорить с вами.

И она рассказала о своих подозрениях, о признании мистера Хемпторна, о ее разговоре с самим Джулианом. Только об одном Сильвия предпочла умолчать — о его объятиях и об этом грубом, почти жестоком поцелуе. «Об этом им лучше не рассказывать, они не поймут», — решила про себя Сильвия, хотя понимала, что делает это не только из осторожности — она до сих пор сгорала от стыда за собственную непоследовательность и за это странное пьянящее чувство, пробужденное в ней тем поцелуем.

Узнав о том, что нынешним благополучием они обязаны человеку, смертельно оскорбившему их сестру, все притихли, и только Пэм своим смешным грубоватым голоском наконец задумчиво проговорила:

— А может, он таким образом извинялся? Быть может, он бросил все свои дела и отдал все, что у него есть, чтобы у нас был дом?

От этих слов щеки Сильвии вспыхнули, из глаз брызнули слезы.

— Если б так, неужели ты думаешь, я не простила бы его и продолжала обижаться? Но, к сожалению, это не так. Он может швырять на ветер тысячи, даже не замечая этого. Для него такая сумма не жертва.

— Тогда что же нам теперь делать, сестричка? — спросил Мартин. — Мы приняли его помощь и теперь перед ним в долгу, во всяком случае в моральном. Не представляю, как мы сможем с ним расплатиться.

— Да, сразу не получится, — согласилась Сильвия. — Но мы можем и должны откладывать каждый лишний пенс, и тогда постепенно избавимся от долга. Я попросила мистера Хемпторна высчитать хотя бы приблизительную цифру. — Она помолчала, потом поспешно продолжила: — А теперь, когда вы посвящены во все, вы, наверное, поймете, почему я хочу, чтобы вы избегали не только самого Джулиана Мерринга, но и всех, с кем он общается. Например, та девушка, пригласившая вас посмотреть на щенков, — Сильвия взглянула на Пэм, — та девушка — сестра Джулиана. Зовут ее Тэсса, и живет она вместе с ним в Грейт-Хиклинг.

Лицо Пэм помрачнело, а Дафни огорченно воскликнула:

— И брат Гая Холдрика помолвлен с нею! Значит, мы с Гаем не можем быть друзьями!

— И еще лучше бы тебе, Дафни, не называть его по имени. И не важно, собирается его брат породниться с Меррингами или нет. — На лице Сильвии появилось выражение озабоченности. — Нам с вами нужно понять одно: если ты занимаешься бизнесом, то клиент для тебя всего лишь клиент и не нужно полагать, что вы можете стать с ним друзьями.

— Да, наверное, это так. — Милое личико Дафни выглядело удрученным, а Пэм казалась всерьез озадаченной.

И тут Мартин выступил со словами, буквально поразившими Сильвию. Посмотрев на Пэм и Генри, он вдруг со странной улыбкой проговорил:

— Сильвия, напрасно ты считаешь, что эта парочка даст нашей семье жить уединенно. — И помолчав немного, он несколько смущенно прибавил: — А еще меня почему-то не покидает чувство, что Пэм, скорее всего, была права, предположив, что этот парень Мерринг попросту пытался принести таким образом извинения.

Пэм сконфуженно заерзала на стуле.

— Да ну их, эти ваши взрослые разговоры, — нетерпеливо выпалила она. — Только одно мне теперь ясно: я не собираюсь дружить с людьми, обидевшими Сильвию.

— Никто не собирается, — поддержала ее Дафни, прижимаясь золотистой головкой к плечу старшей сестры. — Сильвия должна быть уверена в нашей верности.

— Милые вы мои! — благодарно воскликнула Сильвия и посмотрела на Мартина, но на этот раз он промолчал, лишь вынул из кармана какую-то палочку и демонстративно бросил в корзинку для бумаг. О чем он думал в этот момент, Сильвия не могла угадать, лишь инстинктивно понимала: Мартин не согласен с нею полностью и, несмотря на свой юный возраст, считает ее точку зрения чисто женской, сам же придерживается другой — мужской и беспристрастной.

С этой мужской точкой зрения ей пришлось вступить в конфликт уже через три дня.

Сильвия была дома одна, последние посетители разошлись, и она сидела в кабинете, занятая подсчетами, когда в дверь постучал Гай Холдрик.

— Вы позволите мне войти? — робко спросил он.

— Конечно, мистер Холдрик. — Она расчистила для него стул и, как ей казалось, со сдержанной доброжелательностью поинтересовалась: — Надеюсь, вам удобно у нас?

Мгновение он колебался, потом, изобразив на смуглом приятном лице слабую улыбку, проговорил:

— Физически да, но не морально.

Сильвия подняла на него встревоженный взгляд. Она точно знала, что постояльцы не могут говорить подобным образом.

— Что вы имеете в виду?

— Вы позволите закурить?

Сильвия кивнула, он вынул трубку и начал набивать табак.

— Я скажу вам, что именно. Прежде всего, это место привлекло меня своей дружелюбностью. Мне показалось, что художник не может сыскать места, более подходящего для работы.

Беспокойство Сильвии возрастало, но, сохраняя самообладание, она спросила:

— Быть может, с вами обошлись невежливо?

— Дорогая мисс Фрейни! Всего за какие-то несколько часов моего пребывания здесь ко мне вдруг стали относиться как к прокаженному! — С жаром воскликнул он. — Ваш брат, правда, ничего такого не делал, зато малышка убегает, едва завидев меня. Что же касается вашей другой сестры, — он слегка покраснел, — когда я впервые предложил ей позировать для меня, мне показалось, ее это очень заинтересовало. Зато сейчас я не могу добиться от нее ничего, кроме решительного отказа. Разумеется, я захотел узнать, что такое сделал и чем расстроил вас всех, но, поскольку она наотрез отказалась объяснить, я пришел поговорить с вами.

— Мне не совсем понятно, с чего вы взяли, что она будет позировать вам, — проговорила Сильвия, изо всех сил стараясь сохранить вид исполненный достоинства. — Видите ли, мы все очень заняты.

Он раскурил трубку.

— Понимаю. Однако это не основная причина, заставляющая вашу сестру отвергнуть мое предложение. — И, глядя на нее в упор, он продолжал: — Быть может, если я скажу вам, над чем собираюсь работать, вы отнесетесь к этому иначе. Мне предложили разработать серию панно для строящегося здания Молодежного центра в Уэст-Кантри. До сих пор у меня не было трудностей с подбором типажей для второстепенных фигур, но для центральной фигуры, олицетворяющей Дух Юности, я уже давно никак не могу найти подходящий образ. В тот момент, когда я увидел вашу сестру, я понял, что мои поиски закончились. — Голос его звучал страстно и почти дрожал. — Она — олицетворение самой молодости, олицетворение весны жизни. И вы не могли не заметить этого сами.

— Да, я знаю, она очень мила, — осторожно проговорила Сильвия, тронутая его энтузиазмом. — Но я не могу поверить, что среди множества миловидных девушек не найдется той, что подошла бы вам для ваших целей так же, как моя сестра.

— Вы близки к ней и знаете ее лучше меня, но мне кажется, вы упускаете из виду еще и другую сторону, — порывисто возразил он и с сомнением прибавил: — Не знаю, как выразить это, не выглядя тщеславным…

— Вы хотите сказать, что, отказываясь позировать вам, она отказывается от славы? — Сильвия говорила безо всякой иронии.

— Да, так или иначе, она действительно отказывается от славы. Я выиграл этот заказ в честном конкурсе — мою работу признали лучшей. Эти панно будут установлены надолго, если не навсегда. Потомки не уничтожают произведений искусства своих предшественников, даже если те перестают им нравиться и не соответствуют духу времени. — Он озорно, по-мальчишески улыбнулся. — Вспомните, какими уродливыми нам кажутся сейчас некоторые скульптуры викторианской эпохи, однако никто же не собирается уничтожать их.

Сильвия едва заметно улыбнулась.

— Из вас получился бы весьма красноречивый адвокат, — заметила она. — А что, если другие художники захотят изображать Дафни, увидев ваши панно? А ведь она, я уверена, не собирается стать профессиональной моделью или натурщицей.

Эти слова поразили его.

— Этого не произойдет, мисс Фрейни. Я был бы очень осторожен и не стал бы обнародовать имя вашей сестры. Да провалиться мне на месте, если бы я хотел, чтобы другим художникам стало известно о существовании вашей сестры!

— Хорошо, я поговорю с ней. Но если она откажет вам, вы не должны больше преследовать ее. Я сторонница честной игры и жду от вас того же.

Лицо его прояснилось.

— Меня это вполне устроит, мисс Фрейни. И, пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь. Я знаю, что многие думают о художниках. Принято считать, что художники ведут скандальный образ жизни и все такое прочее. Но что касается меня и вашей сестры, умоляю вас… Даю вам честное слово.

— Ну что ж, очень хорошо. — Она сделала жест рукой, давая ему понять, что беседа окончена, он поблагодарил и удалился, напевая веселую мелодию.

«Надо поговорить с Дафни. Если ее интерес к этому сугубо прозаический, то почему бы ей действительно не попозировать? Господи, я вовсе не собираюсь стоять у нее на пути!»

Однако, заведя разговор с сестрой, Сильвия, к своему удивлению, обнаружила, что по обыкновению уступчивая Дафни вдруг резко переменилась и слышать ничего не хочет о том, чтобы позировать Гаю Холдрику. Она категорически заявила, что не изменит своего решения и что чем больше она об этом думает, тем больше убеждается в своей правоте. А когда Сильвия напомнила ей о ее первоначальном желании, Дафни решительно и даже резко заявила, что никогда этого не хотела. Разговаривать с нею было бесполезно.