Растоптанная гордость

Глава 19

Как осуществить свой замысел, Сильвия понятия не имела и, добредя наконец вечером до постели, долго лежала, мысленно отвергая один план за другим. Однако наутро она еще больше укрепилась в своей решимости, услышав кое-что от Дафни, делившейся за завтраком восторженными впечатлениями о вчерашнем вечере.

— Не думаю, Сильвия, что тебе придется выносить соседство Джулиана долго, — заметила младшая сестра, когда они остались на несколько минут одни. — Вчера вечером он сказал, что не будет больше приезжать сюда из Лондона и, скорее всего, сдаст Хиклинг-Хаус богатым американцам.

Сердце Сильвии едва не остановилось, но, взяв себя в руки, она холодно заметила:

— Должно быть, это огорчит арендаторов, да и местных жителей, ведь они любят его.

Дафни пожала худенькими плечиками:

— Но он, похоже, принял окончательное решение. На выходные будет ездить на рыбалку в Шотландию, а вообще обоснуется в лондонской квартире.

— Никогда бы не подумала, что такая половинчатая жизнь могла его устроить. — Сильвия с трудом заставляла свой голос звучать непринужденно.

Дафни замялась:

— По-моему, это заслуга Мариэтт. Она говорит, что сможет тогда полгода ходить в твиде и шерсти, а полгода — в простых хлопчатобумажных платьицах.

— А она-то какое имеет к этому отношение? — резко выпалила Сильвия, про себя подумав: «До чего же силен у этой женщины инстинкт самки, если она готова обречь себя на подобные муки».

В голубых глазах Дафни промелькнуло удивление.

— О, они с Джулианом понимают друг друга без слов. По крайней мере Мариэтт так сказала. Она считает Джулиана самым привлекательным мужчиной в мире.

— Ну а Джулиан? Он тоже склонен к подобным признаниям?

— Нет, ничего подобного я от него не слышала, — простодушно ответила Дафни. — Но не сомневаюсь, что он находит ее обворожительной. Да что там говорить, даже Гай признал, что она одна из самых пленительных и женственных существ, каких он только встречал. Правда, тут же поспешил поправиться, заметив, что ее красота, в сущности, деланная.

— Ну почему же? Она действительно обворожительна, — задумчиво проговорила Сильвия. — А тебе-то она нравится, Дафни?

— Ну в некотором роде да. — В голосе Дафни звучала неуверенность. — Она почему-то ужасно доброжелательна ко мне, но, что это означает, я понятия не имею. Кстати, я только что вспомнила! Они с Джулианом приглашали меня сегодня на чай. Если ты, конечно, отпустишь. Они хотели попросить меня помочь упаковать свадебные подарки Тэссы.

— Ну если Гай отпускает тебя, то почему я должна возражать? — шутливо заметила Сильвия. А тем временем мысли вихрем кружились у нее в голове. Вот она, долгожданная возможность! — В общем-то ты могла бы мне помочь в одном деле, поехав туда, — прибавила Сильвия нерешительно.

— Я не понимаю тебя, Сильвия. Что значат твои слова? — изумилась Дафни.

Сильвия перевела дыхание.

— Знаешь, Даффи, милая, я не могу объяснить тебе всего, но хочу кое о чем попросить. Просмотри, пожалуйста, в библиотеке книжные полки и постарайся найти томик стихов У. Э. Хенли. Такой в серовато-голубой обложке. Книги расставлены в алфавитном порядке, так что это займет у тебя не больше минуты.

Безмолвное удивление Дафни вылилось в открытый вопрос:

— Это все?

— Не совсем. — Сильвия почувствовала, что краснеет. — Потом раскрой книгу, если она на месте, и посмотри, нет ли внутри письма, написанного моей рукой.

— А если есть? То что с ним делать?

— Отдать мне. Джулиан не ответил, и мне почему-то кажется, что он его просто не заметил. Видишь ли, Даффи, я бы не хотела, чтобы кто-то другой прочел его.

Сильвия отвернулась, глядя в окно. Изумление Дафни заставляло ее испытывать неловкость, и она боялась посмотреть сестре в глаза.

— И вот еще что, Даффи. Думаю, ты поняла, что все это нужно сделать незаметно? Пожалуйста, не говори никому, даже Гаю. И если тебе не удастся остаться в библиотеке одной хотя бы на пару минут, тогда и вовсе не стоит ничего предпринимать.

— Я постараюсь это сделать, Сильвия, — пообещала Дафни и с грустью прибавила: — Полагаю, мне лучше не спрашивать тебя ни о чем?

— Да, мне бы так хотелось, дорогая. Во всяком случае, сейчас. И постарайся не выглядеть такой озадаченной. С минуты на минуту появится Гай и очень удивится, увидев твое волнение.

В течение нескольких часов они не возвращались к этому вопросу, хотя обеим он не давал покоя. Когда Дафни, напряженная и встревоженная, садилась на велосипед, отправляясь в Хиклинг-Хаус, Сильвия, помахав ей на прощание рукой, знала, что теперь будет считать секунды, ожидая возвращения сестры.

Несколько мучительных часов провела Сильвия в саду. Наконец Дафни вернулась.

— Ну как, Даффи, удалось тебе выполнить мою просьбу? — Впервые в жизни Сильвия не могла сдержать нетерпения.

Дафни кивнула, но ее милое личико было чем-то омрачено.

— Книгу я нашла без труда, — сообщила она. — И убедилась, что там нет никакого письма. Только знаешь, Сильвия, когда я ставила ее на место, случилось нечто ужасное. В комнату неожиданно вошел Джулиан и, застав меня за этим делом, холодно поинтересовался, давно ли я увлекаюсь творчеством Хенли.

Сильвия побледнела:

— Господи, Даффи, как это ужасно! Не надо мне было просить тебя об этом! Ну?.. И что же ты ответила?

— Я сказала ему правду, — простодушно призналась Дафни. — Ведь ты же знаешь, я совсем не умею лгать. Если бы я попробовала схитрить, он сразу бы заметил. Я сказала, что ты была очень удивлена, не получив ответа на свое письмо, и захотела узнать, получил ли он его.

— Ну а Джулиан? Что он ответил на это? — спросила Сильвия, пытаясь унять охватившую ее дрожь.

Дафни выглядела теперь еще более подавленной.

— Сильвия, он был очень спокоен, и по его лицу нельзя было судить о чувствах. А сказал он вот что: «Передайте вашей сестре, что я получил то письмо и совершенно не намерен отвечать на него. Кроме того, подобное желание не появится у меня и впредь». А потом еще прибавил, что считает вопрос закрытым.

— Все ясно. — Сильвия вдруг почувствовала ужасное головокружение. Не находись она сейчас на свежем воздухе, она просто потеряла бы сознание. То, что Джулиан так изменился к ней за столь короткое время, ее не удивляло, но получить от него такой отпор!..

— Ничего больше не хочу слышать об этом, Дафни, — проговорила она, едва дыша. — Ни сейчас, ни потом. Я узнала все, что хотела.

— Сильвия, но мне больше и нечего рассказывать, — возразила Дафни. — Он не произнес ни слова. Просто вышел из комнаты, насвистывая… А позже, за чаем, он вел себя так, будто ничего не случилось.

Сильвия молчала, потом, вся дрожа, воскликнула:

— Оставь меня одну, Даффи! И пожалуйста, если ты любишь меня, никогда больше не возвращайся к этому вопросу.

Удрученная и подавленная, Дафни поцеловала сестру в щеку и медленно побрела по дорожке к дому. Словно во сне, Сильвия смотрела вслед удаляющейся тоненькой фигурке в легком муслиновом платье, потом вдруг порывисто принялась окучивать грядку с молодыми ростками бобов.

«Мое первое впечатление было верным, — убеждала себя Сильвия. — Может, он и привлекателен внешне, но под этой оболочкой скрыты эгоизм и бесчувственность». И она снова подумала, что была права, когда сочла его человеком, способным сходить с ума от женщины, для него недосягаемой, но стоит только принять его ухаживания, как интерес к ней сразу пропадает.

Она намеренно — хотя это и доставляло ей боль — вспоминала подробности той долгой беседы в «Хант-Болл» в Глостершире. Как она могла забыть об обвинениях, которыми он забросал ее тогда, что она авантюристка, использовавшая свое обаяние, чтобы помогать дяде выуживать деньги у богатых дураков и заманить в ловушку мягкого и бесхитростного Хью с целью женить его на себе? А ведь эти обвинения он бросал в ее адрес, не имея ни одного доказательства.

Какой же законченной дурой она была! Только потому, что ему удалось расшевелить в ней чувства этими экзотическими стихами, она, отбросив всякий здравый смысл и все дурное, что знала о нем, позволила себе увлечься романтической мечтой. А потом, продержав его несколько месяцев на почтительном расстоянии, предприняла робкую попытку понять его. И что же? Только для того, чтобы услышать эту жестокую и откровенную отповедь?

И все горькое презрение, с каким она думала о себе и о нем, не могло заглушить робкого протестующего голоса, раздававшегося где-то в глубине души. «Можешь спорить сколько угодно, — непреклонно твердил этот голос, — но ты любишь Джулиана Мерринга. Пусть он безнадежно испорчен, пусть он больше никогда не глянет в твою сторону, но ты просто не можешь найти в себе силы выбросить его из сердца».

Понимая, что это правда, и еще больше страдая от этого, Сильвия вдруг подумала, что Джулиан, скорее всего, принадлежит к раздвоенным личностям. С одной стороны, он обаятельный, милый, щедрый, широкий человек, а с другой — жестокий и грубый задира. И вряд ли кто-нибудь знаком с обеими сторонами его натуры.

И все же — Сильвия яростно орудовала тяжелыми граблями — было бы ужасной глупостью продолжать разрывать себе душу. Она не может перестать любить его, но она должна держаться мужественно и достойно и не показывать своих страданий. Он конечно же женится на Мариэтт, но, к счастью, они вряд ли останутся в Грейт-Хиклинг. И даже когда Дафни выйдет за Гая, у нее все равно не будет повода встречаться с Джулианом.

«Я все равно буду жить нормальной полнокровной жизнью, — гордо думала она про себя, не обращая внимания на большую слезинку, упавшую на загорелую руку. — Мне будет нелегко вести хозяйство, когда Дафни уедет. Но я могу отдаться этому всей душой и попробовать даже сколотить капитал, а не просто поддерживать кров для Пэм и Мартина. В конце концов можно было бы превратить мое маленькое кафе в закусочную или даже в первоклассный отель. И в самом деле, лучшего вида, чем здесь, не сыскать. Потом этот чудесный сад и еще много места для того, чтобы расширить его».

Это были смелые мысли. Но сердце — предатель, и стоило Сильвии вспомнить поцелуй Джулиана, его страстные, настоятельные мольбы, как слезы покатились градом. Бросив грабли, она побежала к домику для садового инвентаря. И там, сидя на перевернутой тачке, она долго рыдала, сердце ее разрывалось от горя.