Райский остров

Глава 4

Нет, он не священник.

Маргарет сидела, изучая его лицо и пытаясь найти какой-нибудь ключ к разгадке. Кто же он такой? То, что она видела на этом лице, ее мало утешало. «Сейчас он мне солжет». Она первая нарушила затянувшееся молчание:

– Я полагаю, вам есть что скрывать.

Он рассмеялся очень громко и весьма цинично, затем опустился на сиденье напротив нее и стал смотреть на нее твердым, непроницаемым взглядом. Она никак не могла понять, что за этим стоит.

Она подождала немного.

Он тоже подождал.

– Кто вы?

– Я – тот человек, который спас вас и этих детей.

Она ни на секунду не опускала глаз. Этому приему ее научил отец. «Смотри людям прямо в глаза, моя девочка. Ты будешь удивляться тому, сколько ты сможешь узнать». Она помедлила, но в конце концов поняла, что в глазах этого человека ей вряд ли удастся что-либо прочитать.

Ни один из заученных способов не годился. Ему было совершенно все равно, молчит она или говорит. Большинство людей обычно не выносят пауз и неловкого молчания.

Все пытаются заполнить их так или иначе.

– Я задала вопрос.

Он все равно ничего не ответил, и казалось, тут ничего не сработает.

Она опять попыталась изменить тактику.

– Получается, что я просто должна принять тот факт, что нахожусь в обществе человека в чужом облике, и должна ему безоговорочно доверить свою жизнь и жизнь детей?

– Безоговорочное доверие? – Он облокотился о борт лодки. Рот его изогнулся в насмешливой гримасе. – А что?

– Я хочу услышать ответ.

– Да, – быстро вымолвил Хэнк.

– Что «да»?

– Да, – невозмутимо продолжал он, – вы можете мне безоговорочно довериться.

– Я хочу услышать ответ на другой вопрос.

– Ну, дорогая, придется тебе смириться с тем, что это единственный ответ, который ты получишь. – С этими словами он положил ноги на сиденье прямо перед ней, скрестив лодыжки, и бросил на нее надменный взгляд.

Поневоле Маргарет уставилась на них и сразу же заметила, что повыше щиколотки на каждой ноге есть светлая полоска незагорелой кожи, резко выделявшаяся на фоне загара. Она подняла голову и перехватила его взгляд, также устремленный вниз, на ноги. Он слегка прищурился, не выказав, однако, ни малейшего смущения и не подав вида, будто что-то произошло. Она надеялась, что теперь он как-то откликнется, но он промолчал. Впрочем, надменности стало чуть-чуть меньше.

– Ножные кандалы, – сказала она, упорно добиваясь ответа.

Хэнк только взглянул на нее.

– Вы из той французской тюрьмы, о которой я слышала от команды перед тем, как мы пришвартовались у острова Дольфин.

Он ничего не сказал.

– Полагаю, раз вы одеты как священник, вас не отпустили оттуда. На судне говорили, что оттуда никто живым не уходил.

Он вдруг засмеялся, как если бы она отлично пошутила:

– А я живым не ушел.

Маргарет нахмурилась, решив ни за что не опускать глаз.

– Они думали, что я умер.

– Но вы не умерли.

– Нет, и, поскольку вы спокойно сидите в лодке, а не плаваете среди обломков, являя собой добычу для акул, вы должны радоваться, что я таки жив.

Она догадывалась, что он хочет рассердить ее, или испугать, или то и другое вместе, но Маргарет не собиралась уступать. Несмотря на то что он был переодет, несмотря на его горькие слова и непроницаемый вид, именно он спас их. Нелегко было предположить, что он спас их, чтобы теперь утопить, поэтому она очень спокойно возобновила разговор:

– Долго вы там пробыли?

– Слишком долго.

– Почему вас туда посадили?

– Не нашли места получше.

Она попыталась подойти с другого конца:

– А что вы сделали?

Он, как и следовало ожидать, промолчал.

– Вы не собираетесь отвечать, – сказала она.

Он только бросил на нее ледяной взгляд.

– Учитывая обстоятельства, в которых мы оказались, – Маргарет широким жестом указала на маленькую шлюпку и бескрайний океан, – я была бы премного благодарна, если бы получила-таки ответ.

– Ну а как я был бы благодарен, если бы у меня был миллион долларов, кусок хорошего мяса на обед да вагон пива в придачу, но почему-то мне сдается, что я получу все это не раньше, чем отвечу на все ваши вопросы.

Она потрясла головой, как бы отбрасывая его слова.

– Не понимаю, почему вы не хотите сказать. Чем я могу вам навредить? Сдать вас? Уведомить власти? – Она опять взглянула на море. – Едва ли.

– Мне глубоко наплевать. – Глаза его сузились, и, не глядя на нее, Хэнк решительно сказал: – Я обратно не вернусь.

– Теперь, раз вы совершили побег, вас ждет еще более строгое наказание. Быть может, легче было бы дождаться конца срока.

Он посмотрел на нее исподлобья, медленно кивнул и произнес почти по буквам, спокойно и задумчиво:

– Легче. – Затем уставился на черную воду и замолчал.

Море покачивало лодку. Волны мягко тыкались в борт.

Хэнк повернулся к ней:

– Итак, Маргарет, как тебя там. Смит, откуда ты?

– Из Сан-Франциско.

Казалось, он смотрит не на нее, а сквозь нее.

– Я был в Сан-Франциско. Хорошее место.

– Мне тоже нравится.

– Вы с Ноб-Хилл? Верно?

– Рашн-Хилл.

– Почти угадал. Прекрасная погода. Великолепный город. Да, забыл, как там звучал девиз железных дорог Калифорнии?

– «Совершим золотое путешествие в золотой штат, землю обетованную».

– Да, именно так. Землю обетованную, – повторил он. – Много еды, много воды.

Он избегал теперь смотреть ей в глаза, выпрямился на сиденье с настороженным и еще более напряженным, чем раньше, видом. Через некоторое время, положив локти на колени, он вдруг приблизил к ней свое лицо.

– Значит, по-твоему, легче было бы отсидеть?

Было совершенно очевидно, что ответа ему не требовалось. Кажется, он рассердился. Лицо его пылало гневом.

– Ты, телка из Сан-Франциско, – он окинул ее взглядом с головы до ног, – тридцати лет от роду...

– Тридцати двух.

– ... С Рашн-Хилл, думаешь, ты знаешь, что такое тюрьма?

– Я не это имела в виду.

– Посмотрел бы я, сколько времени ты смогла бы вытерпеть кандалы.

Голос его был спокоен, но под его тяжелым взглядом ей стало не по себе.

– Да была ли ты хоть когда-нибудь голодна? Неужели было в твоей жизни время, когда у тебя не было воды или еды несколько дней?

Лицо Хэнка было так близко, что Маргарет даже не решилась ничего ответить. Голос его звенел от напряжения.

– Неужели ты, Маргарет, как тебя там, Смит, была когда-нибудь заперта в вонючей темной камере и боялась заснуть больше, чем на несколько минут? Ты даже не представляешь себе, что может грозить человеку в тюрьме.

Лидия, видимо, испугавшись, придвинулась ближе к Маргарет, которая инстинктивно опустила на нее глаза.

Хэнк тут же выбросил руку вперед, взял ее за подбородок и заставил смотреть на себя.

– Ну что, представляешь? – Он помолчал, было видно, как сильно он разгневан. – Вряд ли.

Лидия заплакала. Хэнк убрал руку и отодвинулся. Мрачно посмотрев на девочку, он перевел взгляд на Теодора. Дети придвинулись к Маргарет.

– Если бы мы вдруг поменялись местами и ты стала бы Хэнком Уайаттом, – при этих словах он ткнул себя пальцем в грудь, – вынесла бы то, что пережил я, тогда бы я, может, и послушал бы тебя, что легче, а что тяжелее.

– Вы пугаете детей.

Хэнк саркастически усмехнулся:

– Им лучше сейчас узнать, что им предстоит, какая тяжелая жизнь их ожидает.

– Они только дети.

– Они – сироты, – сказал он холодно. – Приют, в котором я вырос, был не лучше тюрьмы.

– Вы жестокий человек.

– Жизнь жестока и горька. Они могут получить этот урок с таким же успехом сейчас, пока молоды. Никто не будет заботиться о них. Поверь мне, я это испытал. Им лучше побыстрее вырасти.

Маргарет взглянула на побледневших детей, затем снова на него.

– Почему вы спасли нас?

– Не спрашивай меня.

– Почему?

– Потому, что я могу сказать тебе правду.

– Но...

– Доверься мне, милочка, ты не обрадуешься, если узнаешь. Ты займись детьми, и хватит с тебя. – Он снова обратил все свое внимание на крепление паруса и повернулся к ней спиной.

Теодор встал со своего места, слегка покачнувшись, и сказал немного охрипшим от волнения голосом:

– Мистер Уайатт!

Хэнк что-то пробормотал.

– Мистер Уайатт...

Наконец он обернулся:

– Можешь звать меня просто Хэнк.

Теодор кивнул, его маленькое лицо было серьезным.

– Вы сказали, что я должен вырасти как можно скорее, потому что я – сирота.

Маргарет прикрыла рот рукой, каторжник ничего не ответил, а Теодор набрал в грудь воздуха и сказал очень серьезно:

– Спасибо за то, что вы нас спасли.

Не в состоянии шевельнуть и пальцем, Маргарет сидела, наблюдая за стараниями Теодора быть храбрым, когда он стоял перед этим непроницаемым человеком, возвышавшимся над ним.

Мужчина с удивлением смотрел на малыша, который протягивал ему руку. Она затаила дыхание, испугавшись того, что бывший заключенный по имени Хэнк что-нибудь скажет или сделает этому ребенку, который, и так уже видел много горя и страданий. Она было потянулась, чтобы удержать его, но в это время увидела, что детская ручка утонула в огромной загорелой руке. Маргарет с облегчением выдохнула, только тут осознав, что сдерживалась. Сейчас в облике осужденного не было заносчивости и жестокого вызова.

– Все в порядке, парень. – Он пожал плечами и взглянул Маргарет в глаза поверх головы Теодора. Его глаза, как и раньше, ничего не выражали, и она не могла догадаться, о чем он думает. Но она почувствовала его внутреннее напряжение, он что-то явно хотел сказать.

Хэнк выпустил руку Теодора, мальчик отошел на шаг и сел рядом с Лидией. Они начали о чем-то шептаться. Довязав концы, Хэнк потянулся и, скрестив ноги на сиденье, посмотрел на детей, потом на нее – казалось, он о чем-то хотел ее предупредить. Помолчав немного, она спокойно сказала:

– Спасибо.

Они оба точно знали, за что она его благодарит.

– Не суетись напрасно, милочка. Я сделал то, что сделал, потому что сделал.

Он резко надвинул шляпу на глаза и лег, скрестив руки на груди.

– О, теперь понятно, – сказала она лукаво прямо в черную шляпу.

Указательным пальцем сбив шляпу на затылок, Хэнк посмотрел на Маргарет так, как будто выругался.

Она в ответ елейно улыбнулась. Ему опять пришлось спрятать глаза под полями шляпы, буркнув себе что-то под нос. Маргарет с сожалением подумала, что напрасно не попыталась узнать интересующие ее подробности через Теодора. Может, малышу удалось бы что-то выяснить. Она долго рассматривала Хэнка Уайатта и нахмурилась, решив, что он выглядит как человек, которому совершенно не о чем беспокоиться. Дышал он очень ровно, почти как спящий.

– Что вы делаете?

Ответа не последовало. Маленький парус бесполезно висел вдоль мачты.

– Мистер Уайатт?

Хэнк хмыкнул.

– Я спросила, что вы делаете?

– Собираюсь уснуть, – донеслось из-под шляпы.

Маргарет огляделась, хоть это было бессмысленно. Слева, справа, спереди и сзади – всюду было одно только темное-претемное море.

– Разве мы не должны попытаться что-нибудь сделать?

– Что, например?

– Не знаю. Плыть куда-нибудь. Не сидеть на месте.

– Я не намерен ничего делать до завтра, пока не рассветет.

– В ящике с припасами я видела карту.

Лидия и Теодор играли с Аннабель. Маргарет нагнулась, вытащила из-за спины карту и развернула ее. Хэнк опять сдвинул шляпу, перевел взгляд с карты на Маргарет и обратно и затем процедил сквозь зубы:

– Надо подождать до восхода солнца.

– Я понимаю, что еще темно и шрифт мелкий. Но если зажечь фонарь... – Она поднесла лист к самому носу. – Я смогу прочитать, если буду держать ее близко-близко.

– Ты сможешь прочитать. – Он повторил ее слова с едкой усмешкой.

– Да. – Она чуть опустила карту и посмотрела на него.

Он почти улыбался.

– Я умею читать карты. – Маргарет, упрямо вздернув подбородок, хлопнула по карте. – Вот смотрите. Восток, запад, север, юг. Тихий океан – здесь.

– О, Смитти, ты молодец, но у нас есть одна трудность. Покажи мне, где восток.

– Вот. – Она ткнула пальцем в карту.

Хэнк покачал головой:

– Нет, милочка, не там, а здесь. – Он обвел глазами лодку и темное море. – Где восток?

Маргарет ошеломленно посмотрела вокруг. Не было видно ни звезд, ни луны, только темное небо, затянутое низкими облаками.

– Компаса у нас больше нет. Благодаря вашей козе. – Он метнул такой грозный взгляд на животное, что оно должно было бы заблеять от испуга, но коза спокойно продолжала что-то жевать, лежа на днище у ног Теодора. – Именно поэтому я не стал разворачивать парус.

Хэнк стал втолковывать ей медленно и отчетливо, как будто объяснял ребенку:

– Какой смысл читать карту, если мы не знаем, где находимся?

Точка отсчета. Маргарет застыла на месте, чувствуя себя маленькой дурочкой, затем аккуратно сложила и убрала карту. Конечно, он был прав. Она избегала его взгляда. Это было ужасное чувство. Совершить такую глупую ошибку!

– Я посплю.

Тут она подняла глаза, но он уже опять натянул шляпу на глаза и скрестил руки на груди.

Маргарет осознавала свою беспомощность и бессилие, и это были чувства, к которым она не привыкла.

– Эй, Смитти! – вдруг раздалось через несколько минут.

– Что такое?

– Может, тебе тоже отдохнуть? А то ты завтра не сможешь прочесть карту. – Неприятный смешок сопроводил едкое замечание.

Маргарет молча отвернулась и приготовила постель для детей, сложив несколько спасательных поясов и одеял.

– Дети, ложитесь здесь и постарайтесь заснуть.

Теодор уже и так спал сидя, поэтому он заснул, едва положив голову на импровизированную подушку. Лидия тоже с радостью скользнула под одеяло, придвинувшись как можно ближе к козе.

Маргарет, в свою очередь, устроилась около Лидии, прижав к себе спящую Аннабель, но сразу уснуть не смогла, а лежала, вздыхая и вглядываясь в высокое черное небо. Только на какое-то короткое время облака раздвинулись и показался тоненький серпик луны, но тут же скрылся.

Она сделала ошибку, а это не так-то просто было принять. Ведь она знала, как читать карту, и тем более ей следовало догадаться, что необходима точка отсчета. Как она могла не подумать о такой простой вещи! И что самое главное – она прекрасно осознавала, что может наделать в будущем такого рода ошибок еще много.

– Смитти?

Маргарет, сделав вид, что не слышит, продолжала молчать.

Он тоже молчал.

Но в конце в концов она спросила его:

– Ну что?

– Разбуди меня, когда солнце встанет. – Хэнк выждал целую минуту, прежде чем добавить: – На востоке.

Проснулся Хэнк от толчка.

– Мистер Уайатт!

Он глубоко вздохнул и пробормотал что-то похожее на ответ.

– Мистер Уайатт! Вы просили разбудить вас.

– Я передумал.

– Солнце встало.

– Ну а я нет.

– Мистер Уайатт? Вы не спите?

Через несколько минут он услышал, как она вздохнула и что-то проговорила себе под нос. Она ходила по лодке, переставляя и перекладывая какие-то вещи. Он заставил себя не слышать этот шум и уже чуть было не заснул, как в лодке раздалось шуршание разворачиваемой карты.

Хэнк выругался про себя. Опять она достает его с этой картой. Хорошо, пускай поиграет в капитана Кука, а он поспит несколько минут.

Несколько позднее он проснулся во второй раз от блеяния козы над самым ухом и какого-то еще непонятного громкого звука. Дети о чем-то возбужденно говорили и, видимо, менялись местами, так как лодка качалась.

– Вот он! Теперь уже близко!

Хэнк сдвинул шляпу: первой он увидел морду козы, которая глазела на него с расстояния меньше чем полметра. Он треснул ее шляпой по морде и посмотрел на остальных.

Яркий солнечный свет почти ослепил его, радужные пятна поплыли у него перед глазами, но через какую-нибудь минуту он уже все ясно различал. Сначала прямо перед собой он увидел Смитти во всей красе. Она стояла к нему спиной, поставив одну ногу на сиденье и наклонившись за борт. В руках у нее было весло, и она орудовала им, видимо, что-то доставая из воды.

– Еще чуть-чуть! – восторженно кричал Теодор, который стоял с ней рядом на коленях, Лидия в это время на дне лодки держала Аннабель, чтобы та не выскочила.

Хэнк смотрел на них, затем услышал, как она снова колотит по какому-то предмету в воде.

– Наконец-то! – сказала Маргарет, бросила весло в шлюпку и, кажется, начала что-то привязывать. При этом она так соблазнительно водила бедрами, что Хэнк, сбив шляпу на самую макушку и скрестив руки на груди, весь отдался созерцанию.

«Восхитительно, просто восхитительно!»

Наконец Маргарет выпрямилась.

– Всего получилось семь.

Она повернулась, вытирая руки, встретилась с ним взглядом и замерла на месте.

Хэнк зевнул, почесался, потянулся, намеренно ни на кого не глядя, но, когда он все-таки обратил на нее внимание, Маргарет нахмурилась.

– Какого черта вы тут делали?

Она вздернула подбородок.

– Вытаскивали из воды вещи с затонувшего корабля.

Хэнк встал. На другом конце лодки к швартовой цепи был привязан целый караван чемоданов, деревянных ящиков и бочек. Мусорный бак, с помощью которого он вчера спас Аннабель, был доверху заполнен стеклянными бутылками и кастрюлями. Сверху красовался чайник. Хэнк огляделся. На блестящей глади воды плавала масса всяких предметов и обломков. Тут что-то несколько раз ударилось в борт лодки. Хэнк нагнулся, выудил небольшую серебряную бутылочку и стал ее разглядывать. Смитти тоже уставилась на нее.

– Ой, что это такое?

– Ничего, просто старый флакон из-под духов.

Она протянула руку.

– Выглядит прелестно. Может, я...

Хэнк тут же выбросил бутылку за борт.

– У нас здесь в лодке столько всякого хлама, что только этой бутылки не хватало.

После этого Хэнк снова проделал все то же самое: зевнул, почесался, потянулся, пару раз хмыкнул, хрюкнул. Краем глаза он видел, что она покачала головой. Он, естественно, плюнул на это. Посмотрел в ясное голубое небо, сел и стал разворачивать парус.

Смитти тут же достала карту, плюхнувшись на сиденье, разложила ее на коленях, затем вынула из ящика компас, весьма похожий на тот, угробленный козой, протрактор и маленький карандаш.

– Где ты это взяла?

– Хм, это? – Она выглядела рассеянной, видимо, задумалась. – Нашла в одном из чемоданов.

Он молча смотрел на нее.

– Я изучала карту и пришла к выводу, что мы должны держать курс... – тут она положила компас на карту, – ... должны... да, вот именно. – Она взяла протрактор и закончила: – 40 градусов на юг. Или, может быть, 60? Нет, 40 градусов на юго-запад, а не на юг.

Маргарет вытащила карандаш (он был прикреплен к компасу) и заткнула его за ухо.

Хэнк ничего не ответил, проверил концы, затем ветер.

– Мы шли на запад, когда отчалили из порта на острове Дольфин, а вот здесь на карте – остров Кука.

Она еще долго что-то болтала, объясняла, как она вычислила правильный курс, потому что учла время и расстояние. Ей ни на секунду не приходило в голову, что самое главное – это течение и ветер.

Хэнк снова широко зевнул, а она все продолжала рассказывать, как она смогла найти курс, которого им следовало держаться.

Выдохнувшись, она протянула ему карту, указывая пальцем на цепь островов.

– Вот же. 40 градусов на юго-запад.

Хэнк подтянул парус, посмотрел на небо и повернул лодку на 60 градусов на северо-восток. Маргарет посмотрела на него, на карту, на солнце, на парус и на направление, в котором они двигались.

– Мне кажется, вы выбрали не то направление.

Хэнк, как всегда, хрюкнул что-то неразборчивое, что могло трактоваться в соответствии со вкусом собеседника. Богатейшая гамма бормотаний включала оттенки от простого «да» до утонченного «кому это надо?». Маргарет сложила карту на коленях.

– Вы не собираетесь учитывать мое мнение, не так ли?

– Нет.

– Я – взрослый образованный человек, мистер Уайатт, и почему бы вам меня не послушать?

– Думаешь?

– Да, – твердо сказала она.

– А как насчет безоговорочного доверия?

– А как насчет демократии?

– У меня – монархия. Кроме того, ты женщина, – Хэнк ухмыльнулся, – и у тебя нет права голоса.

У Маргарет даже рот открылся от неожиданности, а глаза сузились.

Он сдержал улыбку, хотя и с трудом. Она была очень рассержена. Отвернувшись в сторону моря, Хэнк продолжал дразнить ее:

– Нечего тебе лезть в бутылку, Смитти. У женщин свои способы.

Она еще сильнее рассердилась, даже суставы пальцев у нее побелели, так она вцепилась в сиденье, губы напряглись, но, надо отдать ей должное, она не попалась на живца. Он видел, что она обдумывает то, что он ей сказал. Она посмотрела на детей, которые наблюдали за их перепалкой, потом на море. Когда Маргарет обернулась к Хэнку, на губах ее играла улыбка, чего он никак не ожидал. Затем она рассмеялась искренне и без всякой задней мысли.

– О, я вполне вас поняла.

– Думаешь?

– Да. – Она сделала паузу, затем воинственно постучала в грудь кулаком и басом сказала: – Вуф-уф! Мужчина – охотиться, женщина – стряпать!

Хэнк сделал вид, что размышляет, потом поскреб подбородок и произнес:

– Неплохо сказано.

Нимало не смутившись, Маргарет сказала:

– По-видимому, вы и не представляете себе никакого другого, менее примитивного подхода?

Хэнк резко рассмеялся. Да, голова у нее варит.

– Быстро соображаешь. – Он помолчал, затем добавил со значением: – Для женщины.

– Как скажете, ваша милость. – Она одарила его самой сладкой из своих улыбок. – Вы же сами сказали, что у женщин свои способы.