Разрушь меня

Глава 26

ТАШ

Я поправляю шелковый шарф на шее, скрывая следы, оставленные Дмитрием этим утром, прежде чем умчаться на какую-то встречу. Две недели. Кажется, что прошло одновременно две минуты и два года.

— Земля вызывает Таш. — София машет рукой перед моим лицом. — Это уже третий раз, когда ты размешиваешь кофе, не выпивая его.

— Извини. — Я пью чуть теплый латте. Солнечные лучи проникают в окна кафе, отражаясь от бриллианта на пальце Софии.

— Ты сияешь. — Она наклоняется вперед, изучая мое лицо. — Никогда не думала, что доживу до того дня, когда Наташу Блэквуд по-настоящему трахнут.

— Не будь грубой. — Но я не могу удержаться от улыбки. — Он... не такой, как я ожидала.

— Насколько “не такой”?

Я думаю о лице Дмитрия этим утром, расслабленном во сне. Как он читает стихи по-русски, когда не может заснуть. То, как он рассеянно гладит меня по волосам, просматривая контракты.

— В нем есть какая-то неподвижность. Как будто он постоянно наблюдает, вбирая все в себя. И иногда... — Я провожу пальцем по краю своей чашки. — Иногда он смотрит на меня так, словно видит мою душу насквозь.

— Ты влюбляешься в него. — Это не вопрос.

— Может быть. — Я прикусываю губу. — Да. Помоги мне Бог, но да.

София тянется через стол и сжимает мою руку. — Я никогда не видела тебя такой.

— Я никогда ничего подобного не чувствовала. — Признание дается легче, чем я ожидала. — Он блестящий, сложный и... — Я понижаю голос. — Секс просто умопомрачительный.

— Подробности! — Требует София, заставляя меня рассмеяться.

— Леди никогда не рассказывает. — Я потягиваю кофе, вспоминая утренний душ. — Но давай просто скажем, что он очень... скрупулезен.

— Я так и знала. — София торжествующе откидывается на спинку стула. — Те, кто все контролируют, всегда такие.

Я думаю об идеальных костюмах Дмитрия и взвешенных словах, о том, как рушится его контроль, когда мы остаемся наедине. Он шепчет мне на ухо что-то по-русски, что заставляет меня дрожать, даже если я их не понимаю.

— Он не такой, как все думают, — мягко говорю я. — В нем так много слоев. Как раз в тот момент, когда я думаю, что разгадала его, он показывает мне что-то новое.

— Просто... будь осторожна, Таш. — Выражение лица Софии меняется. — У Ивановых опасный собственнический характер. Как только ты окажешься с одним из них, пути назад уже не будет. Дмитрий так просто тебя не отпустит.

Я открываю рот, чтобы возразить, когда звонит ее телефон. Улыбка сползает с ее лица, когда она читает только что пришедшее сообщение.

— В чем дело?

Вместо ответа она поворачивает телефон ко мне. У меня сводит желудок, когда я читаю заголовок: — Последнее приобретение российского олигарха: Куратор музея пойман на позднем ночном свидании.

Ниже фотография, на которой мы с Дмитрием покидаем L'Artisan прошлой ночью. Его рука собственнически лежит у меня на пояснице, когда он ведет меня к своей машине. В статье рассуждают о нашем «романе» и ставят под сомнение мою позицию в музее, предполагая неправомерное влияние на приобретения.

— Как они... — Я прокручиваю статью. — Мы были так осторожны.

— Должно быть, кто-то предупредил их. — Голос Софии нежный. — Ты же знаешь, как действуют эти стервятники.

Я думаю о предупреждениях Дмитрия о неприкосновенности частной жизни и его требованиях соблюдать конфиденциальность. Теперь я понимаю почему. Разбирается каждая деталь моей жизни — моя карьера, прошлое и дружба с Софией находятся под пристальным вниманием.

— Заседание правления завтра. — Мой голос звучит как-то отстраненно для моих собственных ушей. — Они это увидят.

— Дмитрий справится с этим, — уверяет меня София. — Он всегда справляется.

Но я не так уверена. Это именно то, чего он хотел избежать. Тщательный баланс, который мы поддерживали между профессиональным и личным, разрушен. И где-то в городе Дмитрий, вероятно, видит эту же статью, и его тщательно выстроенный мир уединения дает трещину по краям.

Мой телефон гудит от сообщения от него.

Не читай новости. Оставайся на месте. Я еду за тобой.

— Он приедет за мной? — Я показываю Софии текст. — Почему? Это просто дрянная статья.

Идеально наманикюренные пальцы Софии постукивают по кофейной чашке, выражение ее лица такое настороженное, какого я никогда раньше не видела. — Есть... осложнения.

— Какого рода осложнения?

Она делает осторожный глоток своего латте, выигрывая время. — У Ивановых есть враги, Таш. Могущественные.

— Они бизнесмены, — говорю я, но в моем голосе слышится неуверенность. — Конкуренция есть у всех.

— Дело не только в этом. — София избегает смотреть мне в глаза. — Есть люди, которые готовы на все, чтобы причинить им боль. И теперь, когда ты публично связана с Дмитрием...

— Что ты мне недоговариваешь?

— Это не мое дело. — Она тянется через стол, сжимая мою руку. — Просто знай, что общение с Ивановым сопряжено с риском. Настоящим.

Несмотря на тепло в кафе, у меня мурашки бегут по коже. Я думаю о службе безопасности Дмитрия, о том, как его братья всегда сканируют комнаты перед входом, и о том, как он настаивает на том, чтобы отвозить меня повсюду сам или присылать своего личного водителя.

— София, ты меня пугаешь.

— Хорошо. — Ее голос мягкий, но твердый. — Тебе следует немного бояться. Не Дмитрия — он защитит тебя ценой своей жизни. Но некоторые опасные люди только и ждали подобной возможности.

— Возможности для чего?

Прежде чем она успевает ответить, наши телефоны гудят одновременно. София сначала проверяет свой, ее лицо слегка бледнеет.

— Дмитрий приедет через две минуты, — говорит она, собирая свои вещи. — Пообещай мне кое-что?

Я киваю, все еще пытаясь все осмыслить.

— Никуда не ходи, не предупредив его. Даже в магазин на углу. Не сейчас.

— Ты говоришь так, будто я в опасности.

Молчание Софии пугает больше, чем любой ответ, который она могла дать.

Дверь кафе распахивается, и входит Дмитрий, его обычного идеального самообладания нигде не видно. Его темные волосы растрепаны, как будто он постоянно проводил по ним пальцами. Его галстук слегка сбился набок, чего я никогда раньше не видела.

— Нам нужно идти. Сейчас. — Его льдисто-голубые глаза сканируют кафе, останавливаясь на каждом посетителе, прежде чем снова остановиться на мне.

— Что происходит? — Я встаю, но упираюсь ногами. — Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь.

— Таш. — В его голосе слышатся командные нотки, которые обычно заставляют меня дрожать. Сегодня это заставляет меня ощетиниться. — Машина. Пожалуйста.

— Нет. — Я скрещиваю руки на груди. — Ты не можешь просто прийти сюда и...

Он подходит ближе, и я улавливаю его знакомый аромат сандалового дерева и мужского мускуса. — Я все объясню, но не здесь. Не там, где кто-нибудь может услышать.

— Статья не так уж плоха, — начинаю я, но он прерывает меня резким смехом.

— Если бы дело было только в статье, у нас бы не было этого разговора. — Его рука касается моей поясницы, настойчиво, но нежно. — Пожалуйста, куколка. Поверь мне.

Что-то в его тоне заставляет мой протест застрять у меня в горле. Я никогда не видела его таким, отмечая едва сдерживаемую энергию и растрепанные волосы.

— Прекрасно. — Я беру свою сумочку, позволяя ему вести меня к двери. — Но лучше бы это того стоило.

София ловит мой взгляд, когда мы уходим, выражение ее лица непроницаемо. Рука Дмитрия не отпускает мою спину, пока он ведет меня к ожидающей машине, и впервые с тех пор, как все это началось, настоящий страх начинает скручиваться у меня в животе.

Дверца машины со щелчком закрывается, и Аким плавно отъезжает от тротуара. Я поворачиваюсь к Дмитрию, мое терпение иссякает.

— Объясни. Сейчас же.

Он смотрит прямо перед собой, стиснув челюсти. Костяшки его пальцев белеют, когда он сжимает телефон.

— Дмитрий. — Я хватаю его за запястье. — Что происходит? И не говори мне, что это только из-за той статьи.

Он не смотрит на меня. Даже не поворачивает головы. Это рассчитанное молчание только подпитывает мой растущий гнев.

— Значит, вот как все будет? Ты вытаскиваешь меня из кафе, как будто там вот-вот взорвется бомба, но теперь даже не можешь взглянуть на меня?

Его телефон жужжит. Он проверяет его, быстро набирает что-то, а затем возобновляет просмотр города.

— Останови машину, — требую я. — Если ты не поговоришь со мной, я ухожу.

— Таш. — Это едва слышен шепот.

— Нет. Я завязала с этим загадочным дерьмом. Или скажи мне, что происходит, или выпусти меня.

Наконец, он поворачивается ко мне лицом. От неприкрытых эмоций в его глазах у меня перехватывает дыхание. Я никогда не видела его таким... затравленным.

— Ты многого обо мне не знаешь, — медленно произносит он. — О моей семье. То, что я намеренно скрывал от тебя.

— Что скрывал?

Он проводит рукой по волосам, еще больше взъерошивая их. — То, что делает эту статью наименьшей из наших проблем.

— Перестань говорить загадками.

— Ивановы... — Он делает паузу, тщательно подбирая слова. — Мы не просто бизнесмены. Империя была построена не на биржевых торгах и недвижимости.

У меня сводит живот, потому что я так много думала об этом, но так и не получила подтверждения. В конце концов, они постоянно окружены юристами, которые наводят порядок в их делах. Не говоря уже о том, что меры безопасности являются экстремальными даже для миллиардеров, тщательное сканирование комнат и то, как люди, кажется, шарахаются, когда братья входят в помещение.

— Что ты хочешь сказать?

— Империя Иванова — это Братва. — Слова Дмитрия повисают в воздухе между нами. — Я руковожу законным фронтом как генеральный директор, но по своей сути мы — организованная преступность. Русская мафия.

Мой разум крутится, пытаясь переварить это. Идеально сшитые костюмы, деловые встречи, благотворительные пожертвования — все это видимость. Я знала, что он был безжалостным и опасным бизнесменом, из тех, кто мог подкупить любого, кого хотел. Но мафиози? Я обдумывала это, но надеялась, что ошибаюсь.

Какого черта София мне не сказала?

— Две недели назад мы вступили в войну с семьей Лебедевых. — Его пальцы танцуют на моей щеке, но я отстраняюсь. — А теперь из-за этой статьи у тебя на спине нарисована мишень.

— Война? — Мой голос звучит странно для моих собственных ушей. — Как... настоящее насилие?

— Да. — Его прямота заставляет меня вздрогнуть. — Игорь Лебедев уже потерял несколько объектов недвижимости. Он скоро нанесет ответный удар.

Сплетни в кафе, благотворительные вечера и музейная политика — все это сейчас кажется абсурдно тривиальным. Я играла в изощренность, плавая с акулами.

— Вот почему ты так настаивал на неприкосновенности частной жизни. — Это не вопрос, но он все равно кивает.

— Публичная связь со мной подвергает тебя опасности. Игорь Лебедев увидит в тебе рычаг давления. — Рука Дмитрия на бедре сжимается в кулак. — У него уже есть люди, которые наблюдают за музеем.

Я отмахнулась и от странного мужчины, которого заметила на прошлой неделе у египетского крыла, и от машины, которая, казалось, следовала за мной вчера домой, как от паранойи.

— Зачем говорить мне об этом сейчас? — Спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Потому что эта статья лишила тебя всякой защиты, которую давала анонимность. — Его арктическо-голубые глаза встречаются с моими. — Тебе нужно понимать, во что ты ввязываешься. Кто я есть на самом деле.

— Ты скрывал это от меня. — Мой голос полон гнева и обиды. — Все это время ты мог сказать мне, но не сделал этого.

— Это было ради твоей безопасности. — Челюсть Дмитрия сжимается. — Я просто опустил некоторые истины.

— О, как круто. — Я смеюсь, но в этом нет ничего смешного. — Ведь "я управляю преступной империей" — разве это не то, что стоит упомянуть перед тем, как переспать с кем-то? Или, дать возможность мне осознать, на какой риск я иду, оставаясь с тобой.

— Ты бы дала мне шанс, если бы я все рассказал?

Его вопрос висит между нами. Хуже всего то, что я не знаю ответа.

— Отвези меня домой, — говорю я наконец.

— Это невозможно. — Его пальцы барабанят по бедру. — Там ты не будешь в безопасности.

— Мне нужно время подумать. — Я обхватываю себя руками, создавая дистанцию между нами. — Поставь охрану у моей двери, если хочешь, но мне нужно побыть одной.

Впервые за все время, что я его знаю, Дмитрий выглядит совершенно растерянным. Его идеальное самообладание дает трещину, обнажая под собой что-то уязвимое. Он проводит обеими руками по волосам, разрушая тщательную укладку.

— Таш... — Его голос срывается на моем имени.

— Пожалуйста. — Я смотрю на него в ответ. — Если хоть что-то из этого было настоящим, дай мне это.

Он долго смотрит на меня, затем резко кивает. — Я попрошу Акима проводить тебя. Двое мужчин будут у твоей двери, еще двое в вестибюле.

Контроль в его голосе ослабевает, и я вижу, чего это ему стоит. Но прямо сейчас я не могу заставить себя беспокоиться.