Развод. Бессердечная овечка

26

Мужчина, стоящий на моём пороге, застывает с открытым ртом. Хмурое выражение лица сменяется на растерянное.

Но он всё-таки делает шаг вперёд. Заходит в дом.

Я запоздало думаю о том, что сделала глупость. Незнакомец такой же высокий и крепкий, как Юра. Почему я всегда сначала делаю, а потом думаю? Вот как я смогу выгнать или утихомирить рассерженного сильного мужчину?

С досадой закусываю губу, нащупываю в кармане телефон на всякий случай и указываю незнакомцу на дверь нашей спальни в конце коридора.

Мужчина, ничего не стесняясь, прямо в уличных ботинках топает туда.

- Давайте только потише, - раздражённо требую я, - у меня тут полный дом больных детей.

Незнакомец оглядывается на меня с непонятным выражением лица, но к моим словам прислушивается. Громко топать по коридору перестаёт и дверь приоткрывает деликатно.

Юра, разумеется, по-прежнему лежит в кровати. Спит, весь перемазанный белой мазью.

- Надеюсь, у вас есть иммунитет к этой дряни, - шепчу я ему в спину, - а то у нас даже соседи на всякий случай к родственникам на две недели уехали.

Мужчина аккуратно прикрывает дверь, разворачивается ко мне и протягивает руку.

- Дмитрий, - представляется он.

- Кира, - отвечаю я и жму протянутую руку.

Моя маленькая ладошка исчезает в большой мужской руке.

- Извините за вторжение, - уже вежливо говорит Дмитрий, - но мне важно было знать, что вы сказали по телефону правду. Понимаете, фирма вашего мужа нарушила условия контракта и поставила себя этим в очень невыгодное положение. Я могу сильно нагреть руки на этом. И обычно в бизнесе никого не волнуют причины, почему ты не справился. Но ваши слова… в общем мне не хочется быть сволочью. Хочется поступить по-человечески и дать отсрочку вашему мужу. Но мне важно было удостовериться, что вы не врёте…

- Спасибо, - я мягко улыбаюсь Дмитрию, - но, боюсь, эта проверка может дорого вам обойтись.

Дмитрий качает головой.

- Я везучий, - хвалится он. – Ко мне ни одна зараза не пристаёт.

Дмитрий смотрит куда-то мне за спину, и я оборачиваюсь.

На другом конце коридора из детских комнат выглядывает моя пятнистая орава.

Старшие перемазаны мазью, как и отец. А младшие, кажется, катались на них, потому что тоже теперь испачканы местами в белой мази.

Тяжело вздыхаю, понимая, что у Кати нет ни одного шанса не заразиться. Правда педиатр говорила об этом с довольным лицом. Лучше переболеть в три года, чем в тридцать пять, как Юра. Хорошо, что я в детстве переболела.

Провожаю Дмитрия до двери.

- Даже завидую, - усмехается мужчина, выходя за порог.

- Чему? – удивляюсь я. – Ветрянке?

- Вашей семье, - с улыбкой поясняет Дмитрий. – Мужчина, которого хватает на такую большую семью, вызывает уважение.

Ничего не отвечаю Дмитрию. Улыбаюсь натянуто.

Сколько таких семей, как наша? На которых приятно посмотреть со стороны, а на деле там куча проблем.

Это ещё Дмитрий дальше в дом не проходил. Клининг и я успели прибрать пока далеко не всё.

К Юре начинают возвращаться силы только через неделю.

За это время я успеваю съездить в офис и на производство. Конечно, решить все проблемы мне не под силу. Но моих вежливых извинений и объяснений хватает, чтобы Юрин зам не уволился сгоряча, и чтобы ещё пара клиентов и поставщиков согласились дать дополнительную отсрочку.

Хоть новую коллекцию увидела. Раньше Юра показывал мне образцы на фотографиях, а иногда даже привозил экспериментальные образцы столов, стульев или комодов домой. Проверял их на прочность жёсткой эксплуатацией в семье с четырьмя детьми.

Новая коллекция мне не понравилась. Вся мебель в ней какая-то жутко непрактичная. Как будто Юра резко решил сменить концепцию. Раньше он делал практичную, крепкую мебель с изюминкой. Чтобы и реальную жизнь выдержала и в интерьере смотрелась актуально и интересно.

Сейчас же на производстве я увидела совсем другое. Комод из пластика. Металлический торшер в виде хвоста русалки. Да, он смотрелся очень эффектно, но занимал при этом столько места, что не знаю даже, кто согласится потратить на него половину комнаты.

- Новую коллекцию берут очень плохо, - пожаловался начальник производства. – От старых клиентов заказов почти нет. Приходится искать новые каналы сбыта.

Неудивительно. Слишком резко Юра сменил вектор.

С любопытством рассматриваю письменный стол, столешница которого изогнута по краю в виде волны. Нет, новая коллекция тоже красивая. И оригинальная. Вот только это совсем не то, что Юра делал раньше.

Дома удалось навести сносный порядок. Кое-что отдраил клининг. Кое с чем справилась я сама.

Со стиркой и глажкой запрягла помогать старших детей. Раньше я всё предпочитала делать сама. Потому что у меня получалось почти идеально, а у детей, разумеется, не очень. И у женщин из клининга с фирменными тряпочками и платочками на головах тоже получалось не так хорошо, как у меня. Или просто не так, как я бы сделала сама.

Но урок я усвоила. Лучше пусть Ксюша с Тимуром учатся, делая неидеально, чем я снова зарою себя в домашней работе. И клининг, выполненный на четвёрочку, лучше, чем самостоятельный подвиг на пять с плюсом.

Потому что теперь у меня есть время на другие вещи. Например, на то, чтобы съездить в Юрин офис. Или на рекламные съёмки.

Оставляю младших под присмотром старших на целых полдня. Раньше я тоже себе такого не позволяла. Но жизнь вынуждает. Обещаю себе обязательно успеть найти хорошую няню для детей.

Скоро Юра встанет на ноги, а я перееду обратно к Сергею. Нужно подготовить семью, чтобы это не стало таким же ударом, как в прошлый раз.

Я нашла для Юры клининг за доступные деньги, подобрала доставку домашней еды. Останется только выбрать няню.

Конечно, всё это дороже жены. В плане денег, разумеется. Но вполне подъёмно. Точно дешевле, чем снимать или дарить квартиры любовницам.

В профессиональной студии меня фотографируют как самую настоящую модель. В центре кадра, правда, не я, а новая помада. Макияж, который сделали сегодня, нравится мне гораздо больше.

Фотограф был прав: пара умелых мазков и моя внешность кардинально меняется. Даже решаю не умывать лицо после съёмки.

- Кира, дорогая, - обращается ко мне рекламный менеджер, - ты очень выручишь нас, если сможешь приехать на съёмку ещё и завтра. Будем снимать ювелирку. Серёжки там всякие… колечки… маникюр успеешь сделать? А то модель заболела. Ветрянку подхватила, представляешь? Теперь на месяц минимум из строя выбыла…

- Смотри, какая красотка, - толкает меня локтем вбок девушка, которую фотографировали со мной.

Она показывает мне свой телефон.

Мои брови взлетают вверх, когда я вижу фотографию Али. Любовница моего мужа вся перемазана такой же белой мазью, а страдание на её лице, достойно оскара.

- Это модель, которая должна была завтра сниматься. Она эту фотку опубликовала с просьбой скинуть денег ей на карту, прикинь? – сплетничает девушка. – Мол, её выселяют из квартиры, которую она арендует, потому она не заплатила за следующий месяц, а работать она сейчас не может из-за болезни.

Усмехаюсь. Мир тесен, и хоть какая-то справедливость в нём есть. По крайней мере, подлость Али не осталась совсем безнаказанной.

Приеду на завтрашнюю съёмку обязательно. Она хотела занять моё место в семье, но не потянула. А я забрала её работу.

Нехорошо желать человеку плохого, но после того как она бросила Юру с детьми, я не испытываю жалости к этой женщине.

Даже если она окажется на улице, это не сравнимо с тем, чем могло всё обернуться для старших детей и Юры, если бы я тогда не нашла их.

С Юрой у нас сложилось нейтральное перемирие. Сложно ненавидеть человека, которого болезнь сделала беспомощным.

Я ведь кормлю его буквально с ложечки. До ванной помогаю дойти. И у мужа нет сил на разговоры. Он принимает мою заботу молча. Иногда говорит спасибо. Иногда перехватывает мою руку, чтобы сжать её в своей ладони на мгновение.

Когда Юра окреп достаточно, чтобы съездить первый раз на работу, я пришла к нему с разговором.

Положила перед ним тетрадный листочек в клеточку с подробной инструкцией.

- Вот здесь все контакты, - я указываю пальцем на подробный список, написанный мной от руки. – Я нашла для тебя клининг, доставку еды и двух нянь. Одну основную, вторую на смену, если первая заболеет или попросит дополнительный выходной. Морозилка забита готовой едой. Старшие дети прошли ускоренный курс молодого бойца и умеют теперь готовить завтрак, обращаться со стиралкой, сушилкой и посудомойкой. С глажкой выходит не очень, но это мелочи…

- К чему это всё, Кира? – спрашивает муж.

Чувствую по голосу, что он ещё слаб. Давлю в себе жалость. Иногда нужно быть бессердечной.

- Ты почти поправился. Детей завтра выпишут, и они пойдут в школу и садик. Так что послезавтра я с Катей уеду. Ах да, и ещё кое-что: на следующей неделе нас с тобой разведут.