Развод с мужем. После

Глава 20. Порознь нам лучше

Когда Юля впервые начала угрожать разводом, я испугался. Несмотря ни на что, я не хотел разводиться, потому что любил Юлю и верил, что между нами все наладится. Тем более в нашем аду периодически случались проблески. Например, мы ехали в отпуск, и там Юля расцветала. Две недели отдыха мы жили как в сказке. Не ругались, даже не повышали голос. Как ни странно, Юля не ревновала меня к девушкам на пляже. Наоборот, жена сияла. Держала меня за руку, счастливо улыбалась, ластилась ко мне.

Так что я знал и верил, что все может наладиться. И разводиться не хотел.

Со временем угрозы Юли о разводе стали обыденностью. Я пропускал их мимо ушей. Но если видел, что она начала собирать чемодан, то останавливал её. А потом я сам стал думать о разводе. Он стал казаться мне единственным выходом из сложившейся ситуации.

По ночам я смотрел на спящую жену и с болью в сердце понимал: у нас нет будущего. Потом вспоминал счастливые времена и думал: «Ну было же хорошо! Может, ещё наладится?». Но чём дальше, тем яснее становилось: не наладится. Мы в тупике, из которого нет выхода.

Погром в квартире стал апогеем всего. Финишем. Захлопнулась крышка нашего собственного гроба. Я принял решение мгновенно и не собирался отступать. Так дальше нельзя. Никто не счастлив. А верить, что однажды все само собой наладится, - по-детски наивно.

Новость о беременности стала потрясением. Приятным потрясением. Мы столько пытались, так сильно хотели и наконец-то. Вот только это произошло слишком поздно. Когда от нас остались одни руины. Соблазн отменить заявление на развод был велик. Но я сдержал себя. Что ждет нашего ребёнка, если он будет расти в атмосфере бесконечных скандалов, упреков и претензий? Какой пример родителей он будет видеть перед собой? Что он вынесет с собой из семьи во взрослую жизнь? Что когда мама бесконечно упрекает папу, а папа забивает на маму и ее претензии болт - это нормально?

Я не хотел, чтобы наш ребёнок рос в токсичной атмосфере и с детства был со сломанной психикой. Лучше не полная семья, но адекватные родители, чем полная семья с ненормальными родителями. А в то, что после развода нам с Юлей удастся сохранить адекватность, я верил. Порознь мы можем быть нормальными. Мы и вместе можем, но….

Слишком много «но».

Я ушел из квартиры и оставил Юлю одну. Я сделал это специально. Первый триместр беременности - очень важен. Юле нужно находиться в покое, и, уйдя, я дал ей этот покой. Главной причиной ее нервотрепок и истерик был я. Мне нужно было исчезнуть, чтобы она успокоилась и пришла в себя, начала думать о ребёнке, а не о том, почему уже девять, а меня до сих пор нет дома и что это за подозрительное пятно на моей рубашке.

Но весь месяц я места себе не находил. Как она там? Все ли в порядке? Не нужно ли чего? Порывался позвонить, но останавливал себя. Думал, если позвоню, то только раздраконю Юлю, а ей надо быть в покое, не нервничать. Много размышлял о ребёнке. Радовался. Гадал, сын или дочка. Представлял малыша. Даже зашёл в детский мир у офиса и прошёлся по рядам. Подошёл к игрушкам, покрутил в руках. Купил одну куклу и одну машинку.

Сердце болело. Особенно когда смотрел на счастливые семейные пары с детьми. Нам с Юлей никогда такими не стать. Почему? Где мы ступили не туда? Риторические вопросы.

Я почти каждый день заходил в детский мир и покупал что-то малышу. Выбирал подходящее для мальчика и для девочки. Взял довольно много одежды: ползунков, комбинезонов, распашонок, пелёнок. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с детьми и детскими товарами, но все оказалось интуитивно понятно и не сложно. Стоя перед рядом с сосками и бутылочками, разговорился с одним мужчиной. Он покупал ребёнку новую пустышку. Дал мне очень много дельных советов, рассказал, какие бутылочки лучше, какие хуже. Потом рассказал, как выбирать коляску, на что обращать внимание, какие у нее должны быть колёса.

Мне хотелось к Юле, хотелось разделить с ней нашу общую радость. А потом думал, что вот сейчас приеду к ней и будет новый скандал, и сразу так гадко на душе становилось. Она, кстати, тоже не звонила и не писала. Я принимал это за хороший знак. Значит, всё в порядке. Если бы что-то было не так, я бы уже знал.

Один раз всё же решился отправить ей курьером корзину с фруктами. Опасно, конечно, лишний раз напоминать о себе и выводить Юлю на эмоции. Сказал курьеру, чтобы не звонил в квартиру, а оставил корзину у двери. Юля сама увидит и заберёт ее. От жены никакой реакции на мою посылку не последовало. Я снова принял это за хороший знак. Отправил ей ещё фруктов, букет цветов.

Наступил день развода. Тяжёлый день. Я не спал всю ночь, много думал. Может, не разводиться? Попробовать все наладить? Вдруг получится? А потом вспоминал скандалы, и внутри все опускалось. Месяц порознь, как оказалось, пошел на пользу. Юля не звонила, не писала, спокойно забирала мои посылки, оставленные у двери. Когда перед глазами нет главного раздражителя - меня - Юля спокойна. Была б не спокойна, уже бы оборвала мне телефон и примчалась как фурия на работу.

Развод необходим, с тоской понимал я. В первую очередь для спокойствия самой Юли. Ей нужно нормально выносить ребёнка и родить. С истериками это будет сложно. А потом, кто знает, может, после рождения малыша мы сможем найти новые точки соприкосновения. Это же всего лишь штамп в паспорте. Формальность. Надо будет, снова потом поженимся и шлёпнем его на страницы удостоверения личности. А пока Юлю нужно поместить в обстановку покоя и умиротворения, не мельтешить у нее перед глазами и не драконить подозрениями в изменах, которых в помине нет.

С этими мыслями я приехал в загс. Увидев Юлю, сердце сразу сжалось. Так хотелось обнять ее. Но я решил не отступать от намеченного. Юля была спокойна, разговаривала со мной сдержанно, без претензий и обвинений. Месяц порознь пошел на пользу, лишний раз убедился я. И хорошо, что я не звонил и не приезжал. Юля получила необходимый ей покой.

Мы развелись.

А на крыльце загса Юля сообщила мне то, что меня уничтожило, разорвало на ошмётки: ребёнка больше нет. В тот момент я почувствовал, как остановилась жизнь. Из легких воздух выбило, внутренности скрутились в тугой узел, сердце перестало биться.

- Нет больше никакого ребёнка! По твоей вине нет! Это ты его убил! Ты… Почему ты ни разу за месяц не поинтересовался, как я? Ушел и забыл. Прощай, Матвей. Ты убил нашего ребёнка.… Я потеряла ребёнка по твоей вине. Живи теперь с этим…

Моя душа умерла в тот миг, когда Юля выкрикнула эти слова. В грудь вонзился острый клинок и убил во мне все живое. Я смотрел вслед убегающей по ступенькам загса Юле и понимал: не живу больше.

Не знаю, сколько я там ещё простоял под снегом. Меня привела в чувство свадьба. Из загса вышла толпа людей, жених нёс на руках невесту, у кого-то из гостей хлопнула бутылка шампанского, кто-то другой закричал: «Горько!». Я смотрел на них, счастливых, и вспомнил нашу с Юлей свадьбу. Мы в тот день были такие же радостные, я тоже нёс Юлю из загса на руках.

- Мужчина, можно попросить вас отойти чуть в сторону? Мне надо сделать фотографию молодожёнов, - обратился ко мне фотограф.

- Да, конечно, - пришел в себя.

Я быстро спустился по ступенькам и зашагал к машине. Работать не получалось, в ушах звенели слова Юли, из рук все валилось. Она сказала, что съехала с моей квартиры. Я поехал домой и увидел у двери груду своих посылок: корзины с фруктами, шоколад ручной работы, завядшие цветы. Юля их не получила, потому что переехала к себе, а я и не знал.

Я не смог жить в нашей квартире. Все слишком сильно напоминало о Юле. Купил себе новую, а эту закрыл и никогда в нее больше не приезжал. Моя жизнь скатилась в серую обыденность. Дом - работа. Иногда встречался с друзьями. Рассказал им, что развёлся, они стали меня поздравлять, но, наткнувшись на мой колючий взгляд, быстро замолчали и сменили тему.

За три года в моей жизни не было ничего кроме работы. А работать я стал ещё больше. Наверное, чтобы сбежать от реальности. Юлю я не искал. Зашёл один раз на ее страницу в соцсети, увидел, что она добавила меня в черный список, и больше не интересовался ею. Общих друзей и знакомых у нас не было, так что узнавать о ней новости от третьих лиц я не мог. Тем лучше. Нас ничего больше не связывало.

Я не хотел ее возвращать. Не понимал, для чего. Она винит меня в смерти нашего неродившегося ребёнка. Я тоже себя виню. Не надо было подавать на развод, не надо было уходить. А что надо было? Не знаю. Наверное, надо было бросить работу, закрыть фирму и сидеть 24/7 возле Юли. Тогда бы выкидыша не произошло.

Юля ненавидит меня лютой ненавистью, а я просто чувствую колоссальную усталость. От всего. Поэтому искать Юлю, возвращать её? Нет, не хотел. Пытаться узнать, что у нее в жизни? Тоже не хотел. Только лишний раз бередить рану. Решил: пускай живет как хочет. Надеюсь, теперь она спокойна. Надеюсь, со вторым мужем ей повезёт больше, чем с первым.

Сам я новых отношений ни с кем не начал и не хочу. От одной только мысли о том, чтобы серьёзно встречаться с девушкой, у меня дергается глаз. Мне комфортно одному. Какие-то ничего незначащие связи периодически случаются, но так же быстро заканчиваются, как начинаются. В моей жизни только работа, работа, работа. И воспоминания о Юле. Как ни удивительно, по большей части хорошие. С годами плохое забылось, стерлось. Осталась светлая грусть. А ещё щемящее чувство где-то глубоко в сердце, когда на улице встречается девушка, чем-то похожая на нее.

Я не думал, что ещё когда-нибудь увижу Юлю. Каким же было мое удивление, когда я купил разорившуюся компанию-конкурента и встретил здесь ее. Она не изменилась. По-прежнему самая красивая из всех. На каждом гребанном совещании мне приходится бороться с желанием любоваться ею.

Юля очень ответственная, старательная. Такой она была, когда мы познакомились: прилежной студенткой-отличницей. И на работе она прилежная отличница. Во всем, что касается Юлиной зоны ответственности, полный порядок, хотя, когда я покупал компанию, ожидал увидеть бардак в цифрах. Но у Юли все по полочкам, все акты закрыты вовремя, никаких тянущихся годами задолженностей. Есть некоторые проблемы в бухгалтерии, но они не по вине Юли, а по вине руководителя, который не умеет вести бизнес и довёл фирму до того состояния, в котором она находится.

Мне это рассказала мой главбух Антонина. Сам я решил Юлю к себе не вызывать и ограничиться только встречами на общих совещаниях. Меня аж гордость за Юлю взяла, когда Антонина стала ее хвалить. И с уколом в сердце лишний раз осознал: порознь нам лучше, чем вместе.

Именно это я думаю сейчас, глядя на Юлино заявление об уходе. Порознь нам лучше, чем вместе. Я не собирался искать Юлю, не собирался возвращать в свою жизнь, так почему рука не поднимается подписать ее заявление? Встаю с кресла, отхожу к окну. Там уже темно, идет снег. Смотрю на тусклый свет фонаря.

Волею судьбы Юля вернулась в мою жизнь, и у меня ни идеи, что делать. Может, наша случайная встреча - это знак свыше?

Да ну, ерунда какая-то. Не верю я ни в какие знаки свыше. Возвращаюсь обратно за рабочий стол и решительно подписываю. Потом звоню начальнице отдела кадров и прошу зайти ко мне.

- Да, Матвей Алексеевич, - тучная женщина в годах неуклюже переваливается с ноги на ногу.

- Юлия Полетаева увольняется. У нее отпуск с последующим увольнением. Возьмите, - протягиваю кадровичке бланки. - Подготовьте Полетаевой документы. Она заберёт их через две недели.

Где-то глубоко в груди ноет. Каждое слово дается с трудом.

- Надо же, увольняется? - удивленно смотрит на заявление поверх очков. - И куда же это она, интересно.

- Юлия хороший специалист, думаю, без работы не останется.

- Ну не знаю, кто ее с маленьким ребёнком возьмёт. Хотя, может, опять утаит на собеседовании. Хорошо, Матвей Алексеевич. Все сделаем, - кадровичка разворачивается к двери, а я сижу словно громом поражённый.

- Подождите, - останавливаю ее не своим голосом.

Женщина оглядывается.

- Да, Матвей Алексеевич?

- Что вы сейчас сказали?

- Сказала, что оформим увольнение Полетаевой.

- Нет, до этого. Про ребёнка.

Я чувствую, как у меня кровь отлила от лица. По позвоночнику ползёт холодная капля пота.

- Я про ребёнка Полетаевой. У нее совсем маленькая девочка. Юля к нам беременной устроилась и не сказала об этом на собеседовании, представляете? А потом «осчастливила» всех уходом в декрет. Как по мне, так с маленьким ребёнком лучше никуда не дергаться. Не все горят желанием брать на работу женщин с маленькими детьми. Но если Полетаева обманула на собеседовании раз, обманет и второй. Хотя сейчас сложнее, ребёнок вписан в паспорт. Ну, я пойду, Матвей Алексеевич? Хорошего вам вечера.

- Идите, - хриплю.

За кадровичкой закрывается дверь. Я с силой сжимаю в пальцах ручку. На весь кабинет звучит её треск.