— Я не хочу в садик, мама.
Арина шаркает ногами по талому грязному снегу, опустив голову.
— Мы же только ушли из садика, солнце. Пойдём завтра.
— Нет. Я совсем больше не хочу ходить в садик, — расстроено и тихо бубнит себе под нос, и мне приходится напрягать слух, чтобы понять, о чём она говорит.
— Почему? Тебя кто-то обижает там?
— Никто не обижает. Просто… — она останавливается и обхватывает себя за плечи, — Наташу Серебрякову сегодня забирал её папа, и… Он её обнимал, улыбался…
Сажусь перед ней на корточки и обнимаю. Кладу её голову себе на плечо, и хочу разрыдаться посреди улицы вместе с ней.
И как быть? Я не могу отказаться от сада. Мне нужно работать.
Удача улыбнулась мне первый раз, когда меня взяли не уборщицей или посудомойкой, а администратором в фитнес центр. Должность, конечно, красиво называется, но по факту я выдаю ключи от шкафчиков и полотенца. Зато на зарплату можно жить, и график удобный.
А второй раз повезло, когда со мной согласился работать очень хороший юрист, Григорий. Придётся ужаться, конечно, чтобы заплатить ему, но я не сидела сложа руки, и накопила на его гонорар.
Сейчас, к сожалению, Арина возвращает меня в реальность, и напоминает, что самые большие трудности ещё впереди.
— Котёнок, — глажу её по голове через шапку, — я не смогу присмотреть за тобой днём. Мне нужно ходить на работу, моя милая. Нам с тобой обоим нужно быть сильными и храбрыми, понимаешь?
Говорю, вроде бы, правильные вещи, но у меня ощущение, что я предаю её доверие. Не могу её защитить. Она поделилась тем, что тревожит её, а я ничем не могу помочь. Разбиваю ей сердце, и от этого моё собственное обливается кровью.
— Понимаю, мама.
Она отнимает свою голову от моего плеча, и быстро смахивает слёзы.
Слишком быстро она повзрослела. На душе тяжело и больно от того, с какой тоской и обреченностью она смотрит себе под ноги. Полностью подчиняется неподвластному ей стечению обстоятельств.
Как бы я хотела ей помочь. Сделать так, чтобы она снова радовалась жизни. Прыгала, бегала, смеялась. Но она обречённо бредёт рядом, совершенно лишённая эмоций.
— Прости меня, моя девочка.
Она не отвечает.
И в груди наливается огромный комок горечи.
Мы идём по небольшому скверу в сторону дома. Дома, который, скорее всего, перестанет быть нашим. Григорий сказал, что ему нужно ознакомиться с делом, и он что-нибудь придумает. Посмотрим. Но пока мне не очень-то верится.
— Мама… Там папа…
Сердце уходит в пятки.
Руки моментально холодеют и я останавливаюсь на месте, не в силах пошевелиться.
На противоположной стороне сквера действительно стоят Сергей и Катя. Они о чём-то оживлённо разговаривают, и не видят нас.
— Пойдём другим путём? — спрашиваю у Арины.
Но она освобождает свою руку от моей и срывается с места.
— Папа! — окликает она его, — Папа!!!
Она бежит к нему со всех сил. Пытается нагнать, обнять, почувствовать, что папа её любит. Она же любит.
Сергей оборачивается в её сторону. Не могу разглядеть выражения его лица. Он кладёт руку Кате на талию и уводит её в сторону.
— Папа, подожди!!!
Дальше — оживлённая дорога, а Арина не обращает ни на что внимания. Подгоняемая инстинктами, я срываюсь с места, чтобы она не выбежала под колёса машин.
— Папа!!!
Сергей торопливо усаживает Катю на пассажирское сидение припаркованной рядом машины и чуть ли не бежит сесть на водительское.
— Папочка!!!
Арина добегает до машины ровно в тот момент, когда она с визгом срывается с места и уезжает.
Следом прилетаю я, и прижимаю ребёнка к себе. Хочу убедиться в её безопасности.
И боюсь смотреть ей в лицо.