Разводимся! Моя на тридцать дней

- Я очень жду момента, когда можно будет почувствовать, как он пинается, - опускаю взгляд.

– Она! – спорит упрямая жена.

- Сашенька, - произношу наше универсальное имя, которое действует безотказно. Ксюша начинает сиять.

- Можно мне с тобой в «Александрию»? – жалобно тянет. – Я поем, а ты дела порешаешь. Я буду хорошо себя вести, честно! Тихо, как мышка, - морщит вздернутый носик, и я щелкаю по нему пальцем.

- Ловлю на слове, - сдаюсь без боя, потому что не умею ей отказывать. – Поехали, - завожу двигатель.

Едва трогаюсь с места, как приходится затормозить, потому что Ксюша буквально повисает на мне. Крепко обнимает, впиваясь пальчиками в шею и грозясь придушить, целует в щеку, скулу, ухо – куда попадет. Отпускаю руль, протягиваю руку к неугомонной жене, но не для того, чтобы оттолкнуть. Наоборот, поглаживаю ее по голове, перебираю шелковистые волосы, собранные в косу-колосок. Расплываюсь в улыбке. У Ксюши часто бывают перепады настроения. Я с ней, как на карусели «Центрифуга» с вечным двигателем, но ради вот такой стадии любвеобильности можно потерпеть все остальные, менее приятные уровни.

- Спасибо-спасибо, - довольно мурлычет. - Ты лучший муж!

- По сравнению с кем? – ревниво выгибаю бровь.

- Просто лучший, - обхватывает мои щеки ладонями, сжимает и треплет. – На всем белом свете.

Рассмеявшись, подаюсь ближе к ней и накрываю сладкий, но невероятно болтливый ротик поцелуем. Зарываюсь пятерней в волосы на затылке, сгребаю косу в кулак, рискуя получить строгий выговор за испорченную прическу. Наслаждаюсь любимой женой, податливой и ласковой, как кошка.

Пока мы оба не перескочили сразу финальную стадию и не помчались домой «мириться», я нехотя отстраняюсь, перевожу дыхание и все-таки выезжаю на трассу.

Надо немного отвлечься от Ксюши и сосредоточиться на работе. У Глеба очередной форс-мажор, который нельзя игнорировать.

По пути в «Александрию» мы с Валькирией остываем. Я молчу, а она дремлет в кресле, умиротворенная, милая. Настоящий ангел, когда спит. Даже будить не хочется...

- Малыш, идем покормлю, - шепчу ей на ухо.

- Угу, - мычит, томно потягиваясь и сквозь сон ищет мои губы. Целует мягко и невесомо.

В зале ресторана Ксюша заметно оживляется. Пока она заказывает чуть ли не все меню, озадачив официанта, я вызываю Глеба.

- Что на этот раз стряслось? – ворчу, когда он подходит к нашему столику.

Вместо ответа перед моим носом опускается какой-то журнал. Подцепляю его двумя пальцами, сминаю уголок и вопросительно смотрю на друга.

- Помнишь, критика в вине? – метко дает Глеб характеристику, которая не оставляет сомнений.

- Ты имеешь в виду Олега Высоцкого? - на всякий случай уточняю, а Ксюша испуганно вытягивает шею, отложив меню.

- Его самого, - обреченно вздыхает друг и листает журнал в поисках нужной страницы. – Он все-таки наваял нам отзыв. Целую простыню выср… кхм… пардон, выдал, - вовремя исправляется, чтобы не ругаться при моей жене. Зато я не выдерживаю.

- Все так хреново? – гневно скриплю зубами.

Из последних сил отгоняю волну отчаяния. Еще не время хоронить ресторанный бизнес. Подумаешь, рецензия от самого известного критика в городе. Переживем. Наверное…

Черт! Только же все наладилось! «Александрия» процветает, младший Михайлов прибит бесконечными проверками и занят беременной любовницей Светланой, а старший следит, чтобы его сынок больше не натворил ничего противозаконного. Все было так хорошо, что я забыл о Высоцком. А зря… Рано расслабился.

- Я не читал, - пожимает плечами Глеб. – Тебя ждал.

Нервно отмахиваюсь и, опустив глаза, погружаюсь в статью, как мне кажется, разгромную. Вчитываюсь в витиеватые фразы Олега. Усмехаюсь.

- Чертов писака, - выплевываю со смесью злости и... уважения.

Чувствую, как моей ладони несмело касаются холодные пальчики, водят круги и рисуют узоры на тыльной стороне.

- Не переживай, выкрутимся. Подумаешь, какая-то статейка! Да кто вообще эти журналы читает! Ерунда, - успокаивает меня Ксюша. – Все у нас будет хорошо.

Сплетаю наши руки. Задумчиво хмыкаю, не отрывая глаз от текста, и криво ухмыляюсь:

- У нас и так все хорошо.

Глава 39

Ксюша

Неотрывно смотрю на Мэта, улавливая каждое изменение на его задумчивом лице. Пропускаю эмоции мужа через себя, дико волнуюсь и, забывшись, неосознанно царапаю его ладонь. Не реагирует, полностью погружен в статью.

- Кхм, вот стервец! – выдает с кривой, ехидной улыбкой, продолжая бегать глазами по тексту. – Хм-м, допустим, - на секунду отпускает мою руку, чтобы перевернуть страницу, и тут же вновь крепко обхватывает кисть.

Мои губы искусаны до красноты, желудок сводит спазмом из-за нервов и голода, дыхание рвется, будто из помещения выкачали весь кислород. Хватаю ртом воздух и часто моргаю.

- Матвеюшка, я тебя и без ресторанов любить буду, - сипло выдыхаю, чуть не плача. Слезы – это то, что я никак не могу контролировать. С наступлением беременности внутри меня будто плотину прорвало, а соленые потоки выплескиваются по любому поводу и без. Муж подшучивает, что такими темпами у меня будет обезвоживание. Но терпит все перепады настроения. Не знаю, как ему удается сохранять спокойствие, порой я сама себя раздражаю.

- М? – вскидывает брови, переключаясь на меня. – Малыш, тебе нехорошо? – хмурится, откладывая журнал, и наклоняется к моей руке, чтобы поцеловать. Разворачивает ее к себе, прижимается губами к ладони и замирает, прикрыв глаза. Кончиками пальцев слегка поглаживаю его по щеке.

- Что там? – киваю на красочный разворот с фотографиями блюд и морщусь настороженно, словно каждая страница пропитана ядом. - Разгром?

- Нашла, из-за чего переживать, глупышка, - смеется, поднимаясь и пересаживаясь ко мне на диван.

Теперь мы не напротив, а рядом. Мэт обнимает меня за плечи, целует в щеку, ведет носом по виску, жарко выдыхает в ухо: «Я тебя тоже люблю, паникерша моя». Передергиваю плечами, отгоняя толпу мурашек, но они упрямо покрывают всю кожу.

Тянусь за журналом, подцепляю двумя пальцами уголок и дергаю на себя.

- «Александрия» - восьмое чудо света или очередная забегаловка?», - зачитываю вслух. Психанув, отбрасываю его и возмущенно складываю руки на груди. – Я прибью Олега!

- Остынь, Валькирия, заголовок для привлечения внимания, - успокаивающе нашептывает Мэт. – Сама статья неплохая.

- Хочешь сказать, великий и ужасный Высоцкий сделал положительную рецензию? – недоверчиво поглядываю то на мужа, то на смятый журнал.

- Скорее, объективную, - поясняет Матвей после мучительной паузы. – Смотри, - водит пальцем по строчкам, но они плывут перед глазами, поэтому внимательно слушаю мужа. – Здесь об интерьере… Пара слов о персонале… Дальше он описывает кухню, очень подробно и весьма аппетитно… Есть несколько негативных моментов, но я с ними согласен. Приму к сведению, - на миг умолкает, будто делает пометки в воображаемом блокноте.

- Значит, можно выдохнуть? – с надеждой уточняю, до конца не могу поверить в успех.

– Думаю, да. Если бы он только хвалил ресторан, то это выглядело бы как заказуха. А после такой статьи хочется побывать в «Александрии» и проверить слова критика. Слишком вкусно все выглядит, а нюансы не повлияют на общее впечатление. Наоборот, советы Высоцкого помогут мне усовершенствовать блюда и наладить работу команды, - Мэт кивает сам себе, а следом меняется в лице, смотря на меня с хитринкой: - В конце он шутит про влюбленного шефа, который пересолил «Цезарь». Ну, как тут поспоришь? Каюсь, влюблен, - широко улыбается, обхватывает рукой мой затылок и впивается в губы долгим, глубоким поцелуем.

- План Михайлова с треском провалился, - подвожу итог, с трудом отлипая от мужа, когда к столу подходит официант с полным подносом деликатесов. Мне неловко целоваться на людях, а еще… еда слишком вкусно пахнет. Не могу ни о чем больше думать, кроме нее, и в животе призывно урчит.

Облизываю губы, шумно проглатываю слюну, не в силах оторвать глаз от сырной нарезки. Рассмеявшись, Мэт накалывает шпажкой ломтик пармезана, окунает в мед, а затем подносит к моему рту. С наслаждением снимаю зубами и пережевываю сладко-соленый сыр, сгорая от гастрономического оргазма. Сашенька точно пойдет по стопам папочки.

- Кстати, Высоцкий где-то анонсировал, что планирует побывать также в одном из заведений Михайлова, - будто сквозь воздушную вату доносится голос Матвея. Мурлычу что-то неразборчивое, лишь бы он не обиделся, а сама двигаю все тарелки ближе к себе. Горящим взглядом окидываю пиршество. - Пожалуй, поищу в интернете. Может, уже выдал статейку этот летописец.

- М-гу, - мычу, набрасываясь на салат и уплетая его за обе щеки. – Вкусно, - тянусь к солонке и щедро посыпаю кусочки ананаса. Бросаю один в рот. – М-м-м…

- Гурман, - Мэт со смешком чмокает меня в висок. – Ешь, любимая, ешь. Не мешаю, - поднимает руки в знак капитуляции, когда я обиженно зыркаю на него.

Откинувшись на спинку дивана, одной рукой поглаживает меня по спине, а второй – держит телефон, пальцем листая ленту.

- Наше-ел, - напряженно тянет, и я замираю.

- Помнишь, Михайлов говорил, что это он на тебя Олега натравил? Хвастался, будто они друзья, - промокнув губы салфеткой, поворачиваюсь к мужу.

- Видимо, он сильно преувеличил, - округляет глаза, со страхом и шоком читая отзыв. – Жесть. После такой рецензии только закрываться и уезжать из страны, - ослабляет воротник рубашки, принимая текст слишком близко к сердцу. – По сравнению с этим ужасом «Александрии» Высоцкий действительно рекламу сделал. Суровый критик, - стирает испарину с шеи.

- Поделом Михайлову. Это бумеранг, - забираю у мужа телефон и отключаю. – Главное, что у нас все в порядке! – обнимаю его, нежно целую в щеку. – Сашеньку ждет шикарная «Александрия». У тебя все получилось, Мэт!

- У нас, Ксюнь, - жарко шепчет. – Без тебя ничего бы не было. Ты моя муза.

- Не сжимай меня так, а то стошнит, - покряхтываю в его объятиях.

- Обожаю, - громче хохочет муж, не отпуская меня. Сдаюсь, потому что сопротивляться бессмысленно. Мне кажется, он затискает меня до родов.

Я и не подозревала, что можно так сильно любить. У наших с Мэтом чувств нет границ, а проблемы сделали их только крепче.

* * *

Полгода спустя

- Я же говорила, будет девочка, - лепечу одними губами, потому что сорвала голос криками.

Поглаживаю малышку, которую только что уложили мне на грудь. Матвей целует меня в лоб, а потом невесомо касается губами макушки дочери. Не может произнести ни слова в ответ – лишь часто, сбивчиво дышит. Лицо красное, футболка мокрая, глаза слезятся, и я серьезно опасаюсь, как бы он не потерял сознание прямо в родовом блоке. Благо, рядом врачи. Откачают.

- Выглядишь так, будто это ты рожал, а не я, - тихо хихикаю, чтобы снять напряжение.

- Я… участвовал, - заикается и слабо улыбается, рассматривая нашу Сашеньку. Накрывает ее спинку огромной ладонью, как одеялом. Пригревшись, крошка довольно посапывает.

- Сам напросился, - напоминаю упрямому мужу. – Я же предлагала маму позвать. Одной мне, конечно, было бы страшно…

- Я ни о чем не жалею, - растрогавшись, прижимается лбом к моему виску. - Какая же она красивая. Вся в тебя.

- Только внешне. Однако по характеру она будет похожа на тебя, - убедительно произношу. – Целеустремленная, талантливая, смелая Александра. Она станет лучшим шефом, продолжив твое дело. Вот посмотришь!

- Я верю, - хрипло усмехается Мэт, обнимая нас обеих. – Девочки мои, как же я вас люблю.

Эпилог

Год спустя

Матвей

– Сынок, хочешь водички? – теща садится рядом со мной на скамейку и протягивает бутылку минералки. – Освежись, а то Ксюша с Сашенькой тебя совсем загоняли.

– Спасибо, Марья Алексеевна, – спотыкаюсь о ее укоризненный взгляд и исправляюсь: – мама. Я счастлив, что они есть у меня. Пусть гоняют, я ради них на все готов, – довольно улыбаюсь, не сводя глаз с детской площадки. Жена вызвалась сменить меня и теперь сама присматривает за дочкой, однако я все равно продолжаю контролировать ситуацию на расстоянии.

Мгновенно нахожу среди других детей мою малышку в розовой пачке и бодике с блестящей цифрой «1». Сегодня Сашеньке исполнился год. Она не совсем понимает, что происходит и почему ее целуют и тискают все кому не лень, но с удовольствием принимает знаки внимания и купается в любви близких людей.

Звонко смеясь, топает к неугомонной Оле – дочке Царевых. Пытается догнать ее, но та хулиганка слишком шустрая: делает крюк и ныряет в батутный городок. Саша от неожиданности путается в ногах, спотыкается и шлепается на землю. Растерянно почесав попу, набирает полные легкие воздуха – и в следующую секунду по всей площадке разносится капризный детский крик.

К имениннице одновременно бегут и Ксюша, и Каролина. Даже Рома, который все это время стоял истуканом чуть поодаль, как секьюрити, дергается и делает широкий шаг. Я тоже машинально подскакиваю, ведомый отцовским инстинктом, но тяжелая рука тестя тут же ложится на плечо и припечатывает меня к скамье.

– Целая толпа нянек. Разберутся. Отдохни пару минут, – устраивается он с другой стороны.

– Да я не устал, – отмахиваюсь, прижимая к горячей щеке запотевшую бутылку. Пытаюсь хоть немного охладиться.

Лето в этом году выдалось жарким, а я еще и Сашеньку несколько часов подряд из рук не выпускал, пока меня Ксюша не прогнала. Твердила, что со мной дочка так и не научится нормально ходить. Я подчинился, оставил их буквально на пять минут – и что теперь с моей крохой? Упала! Вроде бы не ушиблась, но у меня сердце заходится в груди, как перед инфарктом.

– Ну, а что тебе еще остается? Только терпеть, – смеется тесть. Достает платок, стирает пот с лица и шеи, щурится от яркого солнца. – Шило в попе у нашей Ксюши. Нет, чтобы сесть дома и спокойно отметить, – характерным жестом намекает на выпивку, но тут же складывает руки на коленях, покосившись на жену. Продолжает ворчать: – Нет же. Ей в парк приспичило. Хоть и родила, а сама дитем так и осталась!

– Мы все успеем, пап Артем! Вечером отпразднуем, – ободряюще похлопываю его по плечу. – Вы же с ночевкой у нас останетесь? Вам домой далеко ехать, так что лучше я вас завтра отвезу.

– Договорились, сынок, – радостно пожимает мне руку. Не отпуская моей ладони, задумчиво сводит брови. – А если серьезно, Матвей, нашей Ксюхе с тобой чертовски повезло.

– Это мне с ней повезло, – тепло усмехаюсь и устремляю взгляд на моих девочек.

Ксюша, успокоив дочку, усаживает ее в коляску и достает бутылочку с водой. Маленькая Оля, почувствовав свою вину, приносит Саше одуванчик, роняет его на пышную юбку, а потом опять уносится в неизвестном направлении, испытывая на прочность нервы своих родителей.

– Вот я об этом и говорю. Любишь ты ее, как я свою Машку, – тесть неожиданно подрывается с места, обходит скамейку и обнимает жену за плечи. Громко чмокает ее в щеку, пока она смущается и сопротивляется. – Это дорогого стоит! Любовь – фундамент отношений.

– Спасибо, что приняли меня в семью, – с жаром произношу, наблюдая за ними. – На самом деле, для меня это очень важно

– Как Нина Евгеньевна поживает? – неожиданно спрашивает Марья Алексеевна, вызывая бурю негодования в моей душе. – Приедет сегодня?

– Нет, – отворачиваюсь. – Ни сегодня, ни завтра. Никогда, – делаю несколько глотков ледяной воды, тяжело вздыхаю. – Она сама к нам не стремится. Слышал, что позвала к себе в дом Гулю, живут вместе как мать с дочкой, та за ней присматривает. Пусть! Я, правда, тоже совсем бросить ее не смог. Посылаю немного денег каждый месяц – и на этом мой сыновий долг считаю исчерпанным, – отдаю бутылку. – К жене и дочке близко ее не подпущу. Я чуть не потерял их обеих из-за нее. Не прощу.

– Ох, сынок… – с жалостью выдыхает теща, а я поднимаюсь со скамейки.

– Спасибо. Пойду к ним, – не выдержав, возвращаюсь к девочкам. Ни минуты не могу без них.

Подхожу к Ксюше со спины и мельком замечаю, как она отправляет кому-то сообщение. Хмурится, покосившись на Сашеньку, становится грустной, изучая мигающий дисплей. Испепеляет взглядом входящий ответ, вызывая у меня неприятные ассоциации. Именно так однажды чуть не развалился наш брак. Чертово дежавю гадко царапает душу и пробуждает демонов прошлого.

– Ксю, ты что делаешь? – шепчу, обняв ее сзади за талию. Целую в затылок, склоняюсь к оголенному, загоревшему плечику, веду по нему носом.

– Ничего, – прячет телефон. Резко прокручивается в моих руках, быстро клюет меня в щеку и опускает пушистые ресницы. Явно что-то от меня скрывает.

– Любовника по переписке завела? – бросаю в шутку. Верю ей, как самому себе. Даже больше.

– Дурак совсем? Не смешно, – морщит носик. – М-м… Я скажу, но… Пообещай меня не ругать?

– Хм, обещаю, – наклоняюсь к самому уху и рычу чуть слышно: – Разве что отшлепаю дома, когда останемся наедине, – покрываю поцелуями тонкую Ксюшину шею, чувствуя губами мелкие мурашки.

– Я Нине Евгеньевне фотографию Сашеньки отправила. Она ведь ее ни разу не видела, – выпаливает на одном дыхании и закусывает губу.

– Ксюша, я же просил… – повышаю голос, однако вспоминаю о данном обещании. Сдерживаюсь. – И что она?

– Написала, что дочка совсем на тебя не похожа, – едва не плачет от обиды.

– Да и хрен с ней, малыш, – цежу сквозь зубы, с трудом подавляя гнев. – Я вычеркнул ее из жизни, так зачем ты продолжаешь названивать?

– Все-таки она твоя мать. И бабушка Сашули, – поглаживает меня по нервно вздымающейся груди. – Не ругайся.

– Я сирота, сказал же! А у малышки есть любящие бабушка и дедушка, которые скоро на солнце поджарятся, – киваю на скамейку, где остались родители. Смягчаюсь, обнимаю жену, покачивая ее в руках, как ребенка. – Поехали домой, любимая?

– Да-да, – спохватившись, она разворачивается к коляске. – Ты прав, нам пора. Скоро доченьку кормить и укладывать спать, иначе дневной сон пропустим.

– Дай-ка мне мою принцессу Александру, – забираю малышку.

Расплываюсь в улыбке, глядя на нее. Совсем крошка, она умещается на моем локте и совсем ничего не весит, как пушинка. В то же время это самое большое сокровище в мире. Прильнув ко мне, роняет головку на грудь, ковыряет пальчиками пуговицу на рубашке, мурлычет что-то в полудреме. Постепенно затихает, мерно посапывая.

– Мэт, а… – начинает Ксюша, но я шикаю предупреждающе и показываю ей уснувшую Сашеньку.

– Разбудишь, – укоризненно качаю головой. Чмокнув дочь в макушку, тянусь к жене за поцелуем.

– Какие вы у меня милые, – прижимается ко мне, обхватив за локоть с другой стороны. Любуется дочкой.

– Нам надо еще сынишку, – выдаю неожиданно сам для себя. Настороженно поглядываю на Ксюшу.

– Будет, но позже. Годика через два, – отвечает тоном опытной предсказательницы.

– Я верю, – беззвучно смеюсь и целую мою Вангу в висок.

– И я тебе, – искренне шепчет, подняв на меня преданный взгляд. Ее слова такие же ценные, как признание в любви.

Доверие – это то, чего нам когда-то не хватало. Зато теперь, после всех испытаний, у нас его в избытке. Наверное, стоило оказаться на грани развода, чтобы после этого создать настоящую семью. Научиться любить. Верить. И никогда не отпускать друг друга.

*** Муз. трек - Максим Фадеев, Олег Крикун, Кристина Кошелева«Сердце наружу»

Конец