Ревнивая Кэт

Глава 2

Джонатан уверенно вел серую «тойоту». Тетушка Джиневра спала, устроившись сзади. Кэтрин, сидя на переднем сиденье, тайком разглядывала мужа.

Начиная со второго визита, он приходил в больницу гладко выбритым. На нем всегда были свежие рубашки и чистые джинсы. Ее взгляд скользнул вниз по его ноге к тяжелым черным ботинкам, какие носят байкеры, и Кэтрин живо вспомнила, как он выглядел в тот день, когда она очнулась после аварии. Темная щетина, придающая угрюмому лицу еще более суровый вид.

Майка с обрезанными рукавами, джинсы в масляных пятнах. Татуировку на руке и тонкий белый шрам на левой щеке.

Ей припомнился рассказ Оливии. Не исключено, что в свое время Джонатан носился на мотоцикле с ордой себе подобных. С ним нужно держать ухо востро, подумала Кэтрин, ощутив странное волнение, которое всегда испытывала в его присутствии. Но, поразмыслив немного, поняла, что страха в ее волнении нет и в помине.

Кэтрин беспокоило то, что Джонатан вызывает у нее вполне определенный интерес. Да и другие женщины поглядывали на него с одобрением, порождая в ней чувство гордости. Она была вынуждена признать, что не может оторвать от него глаз, когда он рядом. Но внутренний голос, тем не менее, упрямо твердил ей об осторожности.

— Тетушка сказала, что прилетела только сегодня утром. Видимо, путешествие утомило ее, — нарушила тишину Кэтрин.

Глядя на дорогу, он сказал:

— Нет, ты себе этого не позволяла. Ты — дипломированный экономист, специализировалась в области управления производством. После окончания колледжа стала партнером Пола Томпсона. У вас очень прибыльный бизнес.

— Пол Томпсон… Один из тех, кто навещал меня в больнице помимо тебя и матери.

Перед ее глазами возник мужчина невысокого роста, полноватый, лет пятидесяти с небольшим. Почти лысый и в очках с такими толстыми стеклами, что она с трудом видела его глаза. Заботливый, как отец родной.

— Да, он представился деловым партнером и этим ограничился, — сказала Кэтрин.

— Доктор Грин хотел, чтобы твоя память восстановилась без чьей-либо помощи, — пояснил Джонатан. — Поэтому всем твоим посетителям он давал строгие инструкции не упоминать о том, какое они имеют к тебе отношение. Все они приходили только для того, чтобы их лица и имена пробудили в тебе воспоминания.

Кэтрин кивнула.

— Да-да, я помню. Значит, эти ограничения отменены, раз ты отвечаешь на мои вопросы?

— Доктор Грин считает, что тебе пора продолжать жить обычной жизнью. Головные боли прошли, поэтому тебе можно рассказывать гораздо больше.

— Но память может и не вернуться ко мне. А я не смогу жить в таком состоянии, — заметила Кэтрин, давая понять, что, полностью владеет ситуацией, в которой оказалась. — Я буду называть людей, которых помню, и расспрашивать о них.

Джонатан кивнул, сдвинув брови.

Первым ей на ум пришел отец Рэндалл, священник с очень приятным лицом, карими глазами и доброй улыбкой. Копна непослушных темно-каштановых волос придавала его облику моложавость.

— Я часто посещала церковь?

— Да.

Потом Кэтрин вспомнила небольшого роста стройную женщину средних лет, одетую в строгий костюм. У нее были светло-русые волосы и серые глаза, смотрящие на собеседника открыто и приветливо. Женщина представилась как Мэри Хейз.

— Мэри Хейз сказала, что была моим секретарем По связям с общественностью?

— Твоя фирма занимается финансами. Секретарь по связям с общественностью тебе ни к чему.

Она посмотрела в окно, размышляя о той Кэтрин, чей портрет нарисовал Джонатан. Судя по всему, она вела обычную жизнь деловой женщины, хотя и выбрала себе в мужья необычного мужчину.

Четвертым, помимо мужа и матери, человеком, навещавшим ее, был Чарлз Полански, высокий стройный мужчина лет шестидесяти, одетый в костюм-тройку. Чрезвычайно вежливый. Он представился ее адвокатом и попросил не подписывать никаких документов, не посоветовавшись с ним.

Если первые трое посетителей открыто выражали обеспокоенность состоянием ее здоровья и явно симпатизировали ей, то мистер Полански сохранял профессиональное хладнокровие. Впрочем, как-то раз он выразил сожаление по поводу ее болезни — видимо, вполне искреннее. И все же у нее сложилось впечатление, что они были скорее деловыми партнерами, чем друзьями.

— Я доверяю мистеру Полански? — спросила она.

— Насколько мне известно — да, — ответил Джонатан. — Он и его сын прежде сотрудничали с твоим отцом. Теперь старший Полански ведет все твои дела.

Кэтрин внимательно посмотрела на мужа.

— А ты доверяешь ему?

— Да, — ответил Джонатан.

Интересно, почему ей так нужно знать мнение мужа о ее адвокате? И тут она подумала, что, видимо, всегда прислушивалась к Джонатану. Какими же все-таки были их отношения?

Она напрягла память и тут же ощутила резкую боль в голове. Так теперь случалось всегда, когда она пыталась что-нибудь вспомнить. Надо сосредоточиться на том, что я только что узнала, посоветовала себе Кэтрин.

— Итак, я принадлежу к тем женщинам, для которых важна карьера, — констатировала она, вглядываясь в лицо Джонатана и, вопреки своему желанию, продолжая думать об их отношениях. — Но как могла удачливая деловая женщина угодить в подобную историю? — спросила она и покраснела, услышав в своем голосе изумление.

— Не представляю, — ответил Джонатан.

Кэтрин решила, что зашла уже так далеко, что может позволить себе задать еще один вопрос.

— Есть ли во мне что-нибудь, о чем мне не хотят говорить?

Он не смог сдержать улыбки — настолько смешными показались ему ее слова.

— Нет, я ничего такого не знаю. Но, на мой взгляд, некоторые глупости ты себе позволяла.

Однако это касалось только тебя и меня.

Кэтрин не обращала внимания на то, что он говорит, завороженная его улыбкой. Когда он улыбался, на щеках его появлялись ямочки, черты лица смягчались и он уже не казался таким недосягаемым.

— Конечно, история с мотоциклом абсолютно не в твоем стиле. Она в стиле тех глупостей, о которых и вспоминать нечего.

— Оказывается, ты умеешь улыбаться, — сказала она, не подумав, и вновь покраснела. — Я впервые вижу твою улыбку. О, она наверняка нравится женщинам!

— Я умею не только улыбаться.

Неожиданно Кэтрин обдало жаром. Она представила себя в его объятиях. Они предавались любви. Внутри нее начал разгораться огонь, но через минуту видение исчезло.

— Не сомневаюсь, — ответила Кэтрин, вся дрожа.

И опять в машине воцарилась тишина. Кэтрин не сводила глаз с Джонатана. Неужели они действительно были пылкими любовниками или это видение всего лишь игра ее воображения?

Нет, этот вопрос задавать еще рановато.

— А как насчет домашнего хозяйства? Я любила им заниматься? — Ты никогда не отказывалась от домашних дел, хотя у тебя есть Нэнси Перкинс, которая приходит два раз в неделю и выполняет всю работу по дому. — Джонатан помолчал, потом добавил:

— Ты хорошая кулинарка.

Она уловила его замешательство перед тем, как он высказал свое мнение. Интересно, почему?

— Неужели?

— Я тоже был удивлен этим, — сказал он в ответ на ее скептический вопрос.

Кэтрин думала, что бы еще спросить, когда Джонатан включил сигнал поворота и снизил скорость. За разговором она не заметила, сколько времени прошло. Теперь Кэтрин поняла, что город остался далеко позади. Какое-то время они двигались по двухполосному шоссе, но последние несколько миль ехали по дороге с довольно крутыми поворотами. Справа вилась река, а за ней на полях зрела кукуруза. С левой стороны дороги, за полосой невозделанной земли, поднимались до небес крутые горы.

Именно налево повернул Джонатан, и Кэтрин увидела на дороге указатель, оповещающий о том, что машина въезжает на территорию частного владения. Дорога была пустынной, давно уже не мелькало никаких строений.

Но через некоторое время Кэтрин увидела огороженный луг, на котором паслись четыре лошади. За лугом виднелась конюшня. Справа стоял двухэтажный дом.

Кэтрин ощутила, как напряглись ее нервы.

— Это наш дом? Сколько у нас земли? Есть ли у нас соседи? — торопливо спрашивала она, надеясь услышать в ответ, что они не одни владеют всей этой землей.

— Ты владелица этого поместья, — ответил Джонатан. — Когда-то оно было куда обширнее.

Но после смерти отца ты продала большую часть земли, и сейчас у тебя только сорок восемь акров вокруг дома.

Кэтрин пыталась окинуть взглядом этот простор.

— Я что-нибудь выращиваю на этих полях?

— Нет. Ты продала плодородные земли. На том, что осталось, едва ли что-то вырастет. Здесь каменистые почвы.

— Наверное, никто не захотел купить ее, — сказала Кэтрин. С одной стороны, она была покорена красотой окружающей природы, с другой — ее пугала изолированность от остального мира.

— Говорят, тебе давали за эту землю хорошие деньги, но ты отказалась, решив оставить ее, чтобы ездить на лошадях, — ответил Джонатан, останавливая машину перед красивым домом, у входа в который росли дикие цветы.

Кэтрин оглянулась на лошадей, пасущихся на лугу. И вдруг чувствовала, что здесь ей действительно будет лучше, чем где бы то ни было.

— Почему же я оказалась на мотоцикле, а не на лошади? — спросила она.

Джонатан взглянул на нее.

— Пару месяцев назад ты решила пересесть на мотоцикл.

— Зря, — сказала Кэтрин со вздохом.

— Это точно, — согласился он, однако, судя по голосу, Джонатан обиделся.

— Я не имею ничего против мотоциклов, — тут же сказала Кэтрин. — Просто они не для меня. Мне кажется, человек должен заниматься своим делом.

— Да, так безопаснее и разумнее, — подтвердил ее муж.

Выражение лица Джонатана стало холодным, он вновь обрел свой неприступный вид.

— Вот ты и дома, — подала голос тетушка Джиневра. — Дом там, где твое сердце. Лучшего места не найти, когда нужно восстановить силы.

Совсем позабыв о тетушке, Кэтрин с удивлением оглянулась через плечо и увидела, что та уже выбирается из машины. Видимо, у тетушки имелись поговорки на все случаи жизни.

Впрочем, она была права, утверждая, что дом —,это лучшее место для выздоровления.

Кэтрин взялась было за ручку, но тетушка Джиневра уже открыла ей дверцу. Затем взяла под локоть, и они вдвоем направились к дому.

Ступив на родное крыльцо, Кэтрин надеялась вспомнить все, но вместо этого только разволновалась.

Джонатан шел следом, неся чемодан с вещами Джиневры. Подойдя к двери, он открыл ее и пропустил женщин вперед.

Войдя в холл, Кэтрин остановилась. На нее повеяло чем-то смутно знакомым и родным.

— Была ли я здесь счастлива? — Слова вырвались у нее сами собой.

— Когда-то была, — ответил Джонатан, глядя на Кэтрин холодными глазами.

— Давайте не будем делать скороспелых выводов, — вмешалась Джиневра. Обняв Кэтрин за талию, она повела ее к лестнице. — Тебе нужно устроиться, а я должна накормить тебя как следует. Уверена, от домашней еды ты быстро поправишься.

Кэтрин внезапно представила себя девочкой, сидящей за столом в кухне. Перед ней тарелка с неизвестным ей блюдом из риса и бобов, сильно пахнущее корицей. Возле стола — молодая Джиневра в джинсах и светло-розовой блузке, распущенные черные волосы перехвачены розовой лентой.

— Я приготовила это специально для тебя, Кэт, — объявляет она с гордой улыбкой.

Мысленно вглядываясь в воображаемую сцену, Кэтрин увидела сидящего рядом с ней отца и даже вспомнила, как он прошептал ей на ухо:

— Избави нас, Господи, от кулинарных творений Джиневры!

Воспоминания исчезли так же быстро, как и появились. Кэтрин хотела было сказать, что не голодна, но передумала. Ей не хотелось обижать тетушку. Если Джиневра уедет, она останется наедине с Джонатаном, а к этому она еще не готова. Кроме того, Кэтрин уже успела полюбить тетушку.

Джиневра повернулась к Джонатану.

— Проводи Кэт в ее комнату, — сказала она и, взяв руку племянницы, вложила в руку мужа.

У Кэтрин перехватило дыхание, когда она ладонью ощутила, как напряглись его мышцы.

— Уверена, что могу сама подняться по лестнице, — сказала она, высвобождая руку.

Джиневра нахмурилась и вернула руку Кэтрин на прежнее место.

— Не хватает еще, чтобы ты упала и опять повредила голову. Ты пролежала почти три недели, и твои ноги должны еще окрепнуть.

— Джиневра права, — заметил Джонатан и взял ее под руку.

Кэтрин снова заволновалась, но бесстрастный взгляд мужа несколько успокоил ее. Джонатан, казалось, не испытывал никаких чувств, прикасаясь к ней. На мгновение она застыла.

Потом, желая как можно скорее остаться одной, стала молча подниматься по лестнице.

Дойдя до второго этажа, Кэтрин ожидала, что Джонатан отпустит ее, но он продолжал держать ее под руку. Они прошли по коридору, повернули направо и остановились у первой двери с левой стороны. Джонатан опустил ее руку, только когда они вошли в комнату.

— Свои вещи я перенес в комнату для гостей в другом конце коридора, — сообщил он и равнодушно посмотрел на нее. — Я хочу, чтобы ты знала: ты свободна от любых обязательств.

Почуяв в его словах скрытый смысл, Кэтрин спросила:

— Я считала наш брак ловушкой?

— Ты никогда этого не говорила, но между нами возрастала напряженность. Догадайся я уйти заблаговременно, несчастья можно было бы избежать. Но сейчас с тобой рядом должен быть человек, готовый в любую минуту прийти на помощь. Поэтому я останусь здесь до тех пор, пока не буду знать, что с тобой все в порядке.

Только после этого я уеду.

— Прости, но я ничего не помню о наших отношениях, — призналась Кэтрин, чувствуя необходимость извиниться. И снова, уже в который раз, мысленно увидела себя в его объятиях, но предпочла об этом не говорить.

Кэтрин не хотелось судить об их отношениях по одной-единственной вспышке страсти, которая ей припомнилась. Кроме того, Джонатан все время держался на расстоянии, посему она подозревала, что воспоминания ее вполне могли быть игрой воображения.

Он пожал плечами.

— Мы оба не надеялись на долговременный союз.

— Правда? — спросила она, глядя на него прищуренными глазами.

— Правда. Мы с тобой сделаны из разного теста, — ответил Джонатан, резко повернулся и вышел.

Прислушиваясь к его тяжелым шагам в коридоре, Кэтрин поняла, что в последнем он прав.

— Может быть, я не могу ничего вспомнить, потому что хочу начать все сначала? — пробормотала она, направляясь в ванную, чтобы принять душ.