Рискованный шаг

14

Кеннет понимал, что это самое важное испытание в его жизни. Ему приходилось иметь дело со многими безжалостными дельцами, но эти трое были людьми совершенно иного уровня. Они без тени колебания признали, что Тимоти Сондерс жестоко расправился с заговорщиками, причастными к смерти его сына. Независимо от степени вины каждого. Поголовное истребление.

Ничего не зная наверняка, Марианна могла лишь догадываться о том, на что способны эти люди. Но поскольку Филипе Агилера не был виновен в смерти Генри Сондерса, не обманывают ли ее инстинкты в том, что касается Шейлы? Должен же он понимать, что это не его ребенок и он не может устраивать жизнь девочки так, как ему хочется!

Кеннет внимательно наблюдал, как испанец обдумывает заданные ему вопросы. Его мать влечет к этому человеку. Кэти Ророа не выказывает никакой настороженности по отношению к нему. У обеих женщин прекрасно развито внутреннее чутье, которые обычно восставало при малейшем покушении на их независимость. Но Кеннета слишком заботил исход этого противостояния, чтобы слепо полагаться на их оценки.

– Возможно, я переусердствовал, защищая Марианну и Шейлу, но я не жалею о том, что сделал, – задумчиво проговорил Филипе. – Если меры предосторожности и были чрезмерными, то только потому, что ответственность за них тяжелым грузом давила мне на плечи. Я ведь знал, что случилось с Генри, и отлично понимал, что мантия Тимоти мне не по росту. Те, кто уважал его могущество, были готовы померяться со мной силой.

Другой человек у руля – управляющий вместо старого монарха… Да, Кеннет мог понять сопротивление, вызванное подобной переменой.

Губы Джереми Хантера скривились от отвращения.

– Тимоти еще не предали земле, а его завещание уже начали оспаривать те, кто руководили сильными группировками в сети банков Сондерса. «Король мертв, почему бы не занять его трон?» – считали они, невзирая на то что Тимоти назначил Филипе единственным опекуном своей наследницы. – Он повернулся к Марианне.

– Вы обязаны Филипе большим, чем думаете. Но для него…

– Довольно, Джереми! – Агилера поднял руку, призывая его к молчанию. – Тюрьма, в которой обнаружила себя Марианна, не плод ее воображения. – Он посмотрел на нее с любопытством и вниманием. – Страх, который вы испытывали ко мне, должно быть, делал это заключение еще тяжелее. Я видел, что вы ненавидите то, что я отстаиваю, обижаетесь на предпринимаемые мною меры, но… – он покачал головой, – страха я не разглядел.

– Я не собиралась давать вам еще одно преимущество, – гордо проговорила Марианна.

Филипе задумчиво кивнул и снова посмотрел на Кеннета.

– Я уже говорил, что после смерти Тимоти наступили опасные времена. Многие считали, что в результате болезни и горя он утратил ясность рассудка. И хотели, чтобы он назначил совет попечителей для управления наследством, а не одного меня. Шейла, несомненно, рассматривалась как средство достижения большего влияния. – В его глазах мелькнула насмешка. – Что бы вы сделали, Кеннет, окажись на моем месте? Бросили бы Марианну на произвол судьбы, чтобы ее похитили, а потом потребовали за нее выкуп? Рискнули бы жизнью Шейлы? Ее смерть неминуемо привела бы к распаду структуры, созданной Тимоти, что было очень выгодно для некоторых.

Кеннет вспомнил, как сам вчера взял дело в свои руки и, не посоветовавшись с Марианной, доставил ее и Шейлу в Эдем Джордана, решив, что лучше нее знает, как обеспечить их безопасность. Этот дом тоже мог бы стать для нее тюрьмой. Разница только в том, что… Марианна не боялась его, как боялась Филипе. Она хотела быть с ним.

– Как и вы, я бы постарался их защитить, – медленно произнес Кеннет.

– Что вы и попытались сделать, привезя их сюда, – тут же подхватил Филипе, его глаза блестели от удовольствия.

– Но я никогда не поступил бы против ее воли, – немедленно возразил Кеннет. – Для Марианны вы были и остаетесь продолжением той жизни, которую она ненавидит. Это вопрос ценностей, Филипе. Вас волновало только наследство, а не жизнь, которую приходилось вести ей.

– У нее, по крайней мере, была эта жизнь.

– Невыносимая.

Агилера кивнул.

– Я начал понимать это, Кеннет, когда Марианна сбежала. Это был акт отчаяния, ведь она отлично представляла опасности, которые будут подстерегать ее, когда окажется без охраны. Сначала я подумал… – Он пожал плечами. – Словом, когда я обнаружил, что ее драгоценности исчезли вместе с ней, я понял, что она ищет свободы и самостоятельности, а не переметнулась в другой лагерь. – Филипе с легкой улыбкой откинулся на спинку стула. – Итак, что бы вы сделали, если бы оказались на моем месте? Отпустили ее на все четыре стороны? Попытались разыскать и вернуть? Что, Кеннет?

Понимание пришло к Кеннету внезапно, как вспышка молнии, – понимание того, что сделал Филипе Агилера и почему он сейчас здесь и ведет переговоры с семьей Джордан. Словно гора свалилась с его плеч. Марианна и Шейла действительно в безопасности, а его мать и Кэти Ророа вовсе не одурачены.

Он с облегчением вздохнул. Теперь, несмотря на долгие страдания Марианны, он с уважением смотрел на этого достойного человека, каковым тот в действительности был, человека, который взвалил на плечи ответственность только в силу своей обязательности и сделал все от него зависящее с тактом и человечностью, которыми Кеннет не мог не восхищаться. Единственное, что не учел Филипе, был страх, который он внушал Марианне, не замеченный отчасти потому, что она скрывала его, отчасти потому, что не мог даже представить, каким рисуется в ее воображении.

– У вас есть с собой отчеты? – спросил Кеннет.

В глазах Филипе отразилось ответное уважение. Между ними мгновенно установилось взаимопонимание – взаимопонимание мужчин, находящихся на равной ноге.

Филипе взял папку манильского картона, распухшую от документов, из стопки, лежащей перед ним, и передал ее Кеннету.

– Здесь в основном краткие резюме. Если вам нужны подробности, Джереми ознакомит вас с ними.

Кеннет кивнул, взял папку и поднялся.

– Буду признателен, если вы расскажете моей семье о предпринятых вами действиях, пока я поговорю с Марианной наедине.

– Я дам любые объяснения, которые потребуются.

– Спасибо.

Филипе улыбнулся.

– Приятно знать, что есть человек, готовый взять на себя… все, что ни преподнесла бы ему судьба.

Кеннет подошел к Марианне и помог ей встать. Она поднялась без возражений, но выглядела совершенно ошеломленной.

– Все в порядке, – приободрил ее Кеннет. – Мы вернемся, после того как поговорим.

– Прежде чем вы уйдете… – начал Филипе и пристально посмотрел Марианне в глаза. – Я не знал, что вы боитесь меня, но это сослужило вам хорошую службу в ваших скитаниях, заставляя быть предельно осторожной и не привлекать лишнего внимания к себе и Шейле. А еще я хочу сказать, что за годы вашего отсутствия я укрепил мою власть над компанией Сондерса и больше не вижу никакой опасности, грозящей изнутри. Внешние опасности – другое дело, но мы обсудим их позже.

Она покачала головой, смущенная этим превращением врага в союзника. Кеннет взял Марианну под руку и вывел из столовой, где все напоминало о том, что ей пришлось пережить. А она должна почувствовать себя свободной, без страха прислушаться к велениям собственного сердца, решил Кеннет.

Он вывел ее на веранду, окружающую дом, чтобы глотнуть свежего воздуха и взглянуть на безграничные пространства Эдема Джорданов, тянувшиеся от горизонта до горизонта. «Земля моих отцов», – думал Кеннет, чувствуя прилив гордости за это наследство. Он был тем, кем был, вокруг было то, что всегда вдохновляло его, и у него была Марианна, которая навсегда останется с ним, – потрясающее чувство!

– Что это за отчеты? – с тревогой спросила она. – Зачем мы сюда вышли, Кеннет?

– Ты все еще считаешь, что Филипе Агилера виновен в смерти Генри? – спросил он, внимательно глядя ей в глаза.

Она тяжело вздохнула и поморщилась.

– Нет. Но я по-прежнему думаю, что он опасен.

– Да. Для любого, кто рискнет переступить черту, которую он провел. Но не для тебя и не для Шейлы, – с абсолютной уверенностью заявил Кеннет.

– Откуда ты можешь это знать? – воскликнула она; старые страхи никак не хотели отпускать ее.

– Все это время он оберегал тебя от опасностей. Вот о чем эти отчеты. Он позволял тебе считать себя свободной, потому что ты так хотела свободы, но ни на минуту не спускал с тебя глаз, Марианна. А сюда он приехал из-за меня – чтобы удостовериться, достаточно ли я хорош для тебя.

У Марианны подкосились ноги. И она ухватилась за Кеннета, чтобы не упасть.

– Он в любой момент мог похитить меня и Шейлу! Ты это хочешь сказать?

Кеннет кивнул.

– Думаю, он следил за тобой от самой Барселоны. Должно быть, он установил наблюдение за твоей семьей, едва узнав, что ты скрылась со своими драгоценностями.

Краска сбежала с ее лица.

– Все это время… – слабо проговорила она.

– Чтобы обеспечить твою безопасность, Марианна, одновременно предоставив свободу, которой ты так жаждала.

Она покачала головой.

– Не могу в это поверить. – Ее взгляд упал на папку, которую Кеннет держал в руке. – Покажи мне. Я хочу знать все о его действиях.

Кеннет свободной рукой обнял ее за плечи.

– На западной стороне веранды есть стол. Присядем, и ты сможешь прочесть все, что хочешь.

Она двинулась за ним, ошеломленно повторив:

– Все это время… он знал?

– Да. И полагаю, как мог, облегчал твой путь.

Они сели там, где Джорданы обычно собирались в конце дня полюбоваться закатом. Теперь был полдень, однако чувство окончания длинного-длинного пути рождало то же ощущение расслабленности.

Сам Кеннет отчетов не читал. Он слушал комментарии Марианны, поначалу произносимые недоверчивым тоном, а затем окрашенные восхищением, по мере того как она понимала, что Филипе Агилера сам организовал ее побег и предпринял все возможные меры предосторожности, для того чтобы их с Шейлой существование ничем не омрачалось, в том числе и его подавляющей заботой и вниманием.

Паспорт на фамилию Каро не был поддельным, как она полагала. Филипе устроил так, чтобы фамилия Сондерс законным путем была заменена на ту, которую она выбрала. Когда Марианна продавала бриллианты, его люди заботились о том, чтобы она получала за них настоящую цену. Она и Шейла никогда не оставались без телохранителей, маячивших где-нибудь поблизости. Даже в Данидине соседний фургон занимали его люди.

Были в папке и сведения о семействе Джордан – об их истории, имущественном положении, – и оценка возможной реакции на наследство Шейлы. Предполагалось, что та будет незначительной или никак не повлияет на их жизнь. Короли Отаго были тесно связаны со своей землей и не собирались двигаться с места.

– Вот видишь? – грустно сказала Марианна. – Вторжение в твою жизнь и жизнь твоей семьи уже началось, Кен. – Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Ты действительно хочешь взвалить на себя эту ношу?

Перегнувшись через стол, Кеннет взял ее руку и крепко сжал, давая понять, что готов сделать для нее все, что в его силах.

– Они здесь для того, чтобы прояснить ситуацию с наследством Шейлы. Коэн – чтобы уладить финансовую сторону, Хантер – юридическую, а Филипе – вопросы безопасности.

Марианна вздохнула, ее взгляд был полон горького сожаления.

– Я была так несправедлива к нему!

– Вместе мы быстро это исправим, Марианна. – Он улыбнулся, пытаясь смягчить ее мучения. – Помнишь Кэти Ророа?

– Да, конечно.

– Очень мудрая старушка. Она кое-что сказала о тебе, и я запомнил каждое слово: «В Марианне Каро есть цельность, которой не разрушить. Я думаю, она поступает и будет поступать впредь так, как считает правильным».

Золотистые искорки удовольствия заплясали в ее чудесных янтарных глазах.

– Я чувствовала, что она видит меня насквозь… Но не до такой же степени!

– Не припомню, чтобы когда-нибудь она ошибалась в людях. И вот теперь я хочу спросить тебя… – Кеннет поймал ее взгляд. – Ты сочтешь это правильным?

– Что? – затаив дыхание, спросила она.

– Если мы поженимся? – спросил он со страстью, которую не мог больше сдерживать. – Не существует на свете ничего более правильного, чем это. Но я хочу услышать это от тебя… – Это был не приказ. Это была не просьба. Это была выраженная в словах горячая убежденность, жившая в его сердце. – Потому что ты тоже это чувствуешь.