Рождественские радости миллиардера (ЛП)

Глава 17

На втором триместре Мия набрала вес, тошнота прекратилась, она носила совершенно здорового малыша и светилась от счастья. Тереза часто говорила, как она ей завидует.

— Похоже, тебе даже не нужен макияж, — усмехнулась визажистка, поставив руки в боки. Она стала наносить лёгкие румяна на щёки Мии. Кончики кисти щекотали чувствительную кожу Мии.

— Сейчас я работаю над этим увлекательным сегментом, — начала Мия. Она проговаривала свою речь про себя. Её руки лежали на животе. — Это про человека, который был в коме пятнадцать лет.

— Да? — пробормотала Тереза. Она никогда не была искренне заинтересована в новостях. Это не её стезя. — Кома? И его семья всё надеялась?

— В том-то и дело, — сказала Мия, щёлкнув пальцами. — Он проснулся на прошлой неделе и никого не было; у него амнезия и он понятия не имеет, кто такой. Он узнал, что его нашли у реки без документов пятнадцать лет назад. Диагностика показала, что он может очнуться, его держали всё это время в больнице.

— Боже, можешь представить, он питался через трубку в течение пятнадцати лет, а затем, наконец, смог отведать бургер? — спросила Тереза, расчёсывая волосы Мии. — Я думаю, это похоже на рай.

Но Мия была погружена в свои мысли, думая лишь о предстоящей беседе с этим мужчиной и вопросах для него. Это была одна из самых шокирующих историй, которые она когда-либо рассказывала. Ей не хотелось всё испортить.

Мия бросилась из гримёрной к своему джипу на стоянке, зная, что она должна была встретиться в местной забегаловке с человеком, которому медсёстры дали имя Коди Престон, через десять минут. Девушка схватила тетрадь, диктофон и ручку. В кармане зазвонил телефон, но она проигнорировала звонок, зная, что это был, вероятно, Джеймс, который хотел сказать ей что-нибудь приятное. Но она уже сфокусировалась на работе и мысли были заняты другим. Эта история была так важна для неё.

Мия прибыла в кафе на три минуты раньше и начала просматривать свои записи. Она потратила всю ночь, придумывая правильные вопросы. Официантка поставила стакан воды и апельсиновый сок перед ней, Мия даже не посмотрела на неё.

Наконец, Коди Престон — или как там его настоящее имя — вошел в закусочную, зазвенел колокольчик. Он тепло улыбнулся, Миа встала, чтобы поприветствовать его и показала на свой растущий живот.

— Я и не знал, что вы беременны, — сказал он.

— Думаю, такие вещи вообще не сообщают по телефону, — пошутила Мия. Она хотела, чтобы ему было комфортно, несмотря на тяжесть положения. Они сели.

— Как Вы себя чувствуете?

— Я чувствую себя хорошо, всё в порядке, — сказал Коди, подозвав жестом официантку, чтобы заказать кофе. — Государство предоставило мне квартиру, пока я ищу работу. Не знаю, чем именно буду заниматься, скорее всего, устроюсь барменом или кем-то в этом роде. Что найду на первое время. Надо решить и другие вопросы.

Мия кивнула, включив свой диктофон.

— Я уверена, это было для Вас чем-то невероятным.

— Это был сущий кошмар, — сказал Коди, скрестив руки. — Я и понятия не имею, какой жизнью я жил до этого. Не знаю ни кем я был, ни откуда я вообще. Когда гуляю по улицам Портленда, я, кажется, знаю, где нахожусь и как добраться до нужного места. Может, что-то мне подсказывает, что я из этого города, или, по крайней мере, жил здесь какое-то время. Но я не уверен.

— Это, должно быть, очень тревожно, — сказала Мия.

— Да, так и есть.

— Какими были Ваши первые мысли, когда вы проснулись в больнице на прошлой неделе? — девушка поднесла свою ручку к губам, наклонившись к нему.

— Смотрите, — начал он, барабаня пальцами по столу. — Я очнулся на больничной койке. Первая мысль — несчастный случай. А потом я вспоминаю, как поглядел на свои руки и удивился, почему они такие старые и морщинистые. — Он посмеялся над самим собой. — Мне говорят, что я выгляжу намного моложе, чем сорок пять, потому что я не ел плохой еды. Но как по мне, так я выгляжу намного старше, чем чувствую себя изнутри. Но я ничего не помню, к сожалению.

Мия кивнула, хмурясь:

— Так что же вы делаете, чтобы установить личность? С чего Вы начали поиск своего прошлого?

— Ну, надеюсь, этот новостной репортаж поможет в поисках. Возможно, кто-то, кто знает меня, даст о себе знать. Возможно, кто-то объявится и наконец расскажет мне, откуда я и какого чёрта делал рядом с рекой в тот день. — он покачал головой. — Так странно, что есть тело, ум, все эти мысли, но нет понимания, откуда они пришли. Так странно выстраивать в памяти воспоминания за прошедшую неделю и сознавать, что есть какие-то отклонения.

— Вы чувствуете, что всегда были именно таким человеком? Вы чувствуете, что следуете старым инстинктам вместо того, чтобы их просто вспомнить?

— Возможно, — сказал Коди, пожимая плечами. — Но я не могу быть уверен. Когда я смотрю в Ваши глаза, то ощущаю, как какие-то обрывки воспоминаний всплывают в памяти. Что-то рычит там, как будто я знал Вас раньше или же девушку, которая очень похожа на Вас или, может быть, у неё были похожие манеры, не знаю. Но это ужасно, потому что, когда вы встречаетесь с новыми людьми, то хотите рассказать им о себе. Вы хотите дать им как можно больше информации о своём прошлом, которое и определяет кем мы являемся на самом деле. Здесь и сейчас. А я не могу.

Интервью продолжалось ещё полчаса. После этого Мия сидела в оцепенении за рулём своего джипа, изнемогая от жары. Она чувствовала, как капельки пота образуются на её теле, от подмышек до лба. В закусочной Коди Престон казался девушке таким потерянным, он был так уверен, что его прошлое было пропавшим ключом к пониманию мира. Она искренне и участливо выслушала его, поведав, что выросла в приёмных семьях и была в детских домах по всему штату.

— Я чувствую, именно это и определило, кем я являюсь сейчас, — сказала она ему. — И кто знает, кем бы я стала, если бы не это обстоятельство.

— Вот и я о том же, — сказал Коди. — Я, наверное, даже не Коди. Каким я был в детстве? Что заставило меня стать таким, какой я был? И какую роль это играет сегодня? — он пожал плечами в недоумении. — Я действительно хочу это выяснить.

Мия поехала обратно на станцию, руки её дрожали. С тех пор как она и Джеймс начали встречаться официально, всё было замечательно. Они проводили целые выходные вместе, живя в пижамах и знакомясь друг с другом на более интимном уровне. Она отправилась с ним в Орландо в мини-отпуск, он возился с работой. Будущий отец водил будущую маму в роскошные рестораны, угождал всем её капризам. Но каждый раз, когда она осведомлялась о его прошлом, раскапывала, почему он выбрал именно тот, а не иной колледж, интересовалась его матерью и отцом, он менял тему.

— Я просто не люблю говорить об этом, — сказал он ей однажды. — Верю, что ты являешься тем, кем себя создал. Никто из тех, кого ты встречал на своём пути, никто из тех, кто пытается на тебя влиять в действительности не играют абсолютно никакой роли сегодня. Разве ты не согласна? Кроме того, я не думаю, что тебе или кому-либо ещё это будет интересно, — и каждый раз он смотрел на неё такими славными, светлыми глазами, вынуждая согласиться полностью или обнять его и слиться в таком сладком поцелуе, что сердце бешено билось.

Но всё остановилось. Интервью с Коди Престон заставило Мию задуматься. Она ничего не знала о прошлом Джеймса. Она знала мелочи: что он начал свою карьеру в 22 года, что он стал миллиардером в 27, что его любимая еда была курица под пармезаном. Но она не знала, почему нынешний Джеймс живёт именно так, а не иначе. Почему он так жаждал стать миллиардером? Почему он стремится быть постоянно в движении?

Девушка поднялась по ступенькам офисного здания, мысли вереницей проносились в голове. Джеймс вернулся в то утро из поездки в Теннесси, и она ненавидела себя за то, что в первую встречу с ним после этого путешествия завалит его вопросами. Но его уклончивость сводила её с ума.

Она сделала глубокий вдох, стоя в своём кабинете и услышав голос Джеффа в другой стороне. Они обсуждали работу (или спорили о ней, называйте как угодно).

— Я не думаю, что она готова для такого сегмента, — объяснил Джефф. Мия слышала, как он стучал кулаком по рабочему столу Джеймса.

Её сердце защемило. Они говорили о ней? Джеймс просил репортажи поинтереснее для неё?

— Она талантливая женщина, — ответил Джеймс. — И я знаю, что ты сексист.

Голос Джеффа повысился:

— Я не сексист.

— Когда в последний раз ты продвигал женщину на этой станции?

— Ты поставил меня во главе, Джеймс. Ты верил в то, что я буду продвигать нужных людей в нужное время. И я верю, что не сделал ничего такого, чтобы подорвать твою веру или усомниться во мне как в специалисте.

— До этого момента, — последовал ответ.

Мия почувствовала, что Джефф вот-вот выскочит из кабинета и побежала за угол, тяжело дыша.

Внутри она была счастлива от осознания того, что Джеймс наблюдает за ней. А с другой стороны, она ненавидела его за то, что попросил. Она хотела, чтобы Джефф заметил её сам, хотя и знала, что, вероятно, проиграет в этой борьбе.

Она услышала, как Джефф вышел из кабинета, бормоча себе под нос:

— Засранец.

Она вышла из-за угла и увидела его, злобно потирающего лысину.

Девушкой на мгновение овладел страх, прежде чем она решилась войти в кабинет, выпрямив плечи. Она выглянула из-за двери и одарила Джеймса прекрасной улыбкой.

— Привет. С возвращением из Юга.

Джеймс оторвал взгляд от газеты и встал на ноги, прижав девушку к себе.

— Как прошла твоя неделя, малыш? — он чувственно поцеловал её, положив руку на живот. — Ты выглядишь восхитительно.

— Всё было прекрасно, — пробормотала она, пытаясь собраться с мыслями. — Вообще у меня сегодня довольно интересный репортаж.

— Не собаки, которые дружат с курами, как на позапрошлой неделе? — подтрунивал Джеймс. Он указал на дверной проём, за которым был кабинет Джеффа. — Об этом я и говорил ему, дорогая. Я всё улажу для тебя.

Но Мия махнула рукой:

— На самом деле, эта история о человеке, который недавно вышел из комы. Он прибывал в ней в течение пятнадцати лет.

— Я хотел бы побыть в коме в течение пятнадцати лет. Мне нужно поспать, — пошутил Джеймс, складывая свои бумаги. — Что с ним случилось?

— В том-то и суть. Никто не знает, даже он сам. Он не знает ни своего имени, ни откуда он взялся… вообще ничего, — от волнения Мия начала говорить быстрее. — Я как раз вернулась со встречи. Мы сидели с ним в закусочной.

— Зачем ты ходишь в закусочные? — прервал девушку Джеймс. — Я буду счастлив дать тебе денег, так что тебе больше не придётся есть подгорелый жареный сыр.

Мия закатила глаза.

— Я могу закончить историю?

— Пожалуйста, — ответил Джеймс с усмешкой.

— Спасибо. Его нашли на берегу реки, без сознания, пятнадцать лет назад, и сейчас он хочет вспомнить кто он такой на самом деле. Я думаю, это интересно. Он говорит, что в некоторых вещах знает, что делать. И это пришло, несомненно, из прошлого. Я имею в виду, как ещё можно объяснить тот факт, что он водит машину? Как ещё он мог узнать Портленд? Его прошлое есть, но он просто не может вспомнить его, как мы. Что ты думаешь?

— Я думаю, у него амнезия, — последовал ответ, Джеймс стоял возле своего стола. В глазах потемнело. — Если бы я только мог полностью забыть всё прошлое и жить в настоящем с тобой и ребёнком.

Мия нахмурилась. Она последовала за ним к окну, некоторое время они молча наблюдали за августовской жарой. Солнце почти что плавило на глазах смоляной участок парковки.

— Я хочу знать больше, на самом деле, — прошептала она. — Я хотела бы вспомнить, как в первый раз попробовала подгоревший сыр. Я бы хотела в точности вспомнить свой первый поцелуй и те ощущения, что чувствовала. Вероятно, это был бы вихрь воспоминаний.

Джеймс пожал плечами.

— Но теперь, когда ты отвергла всё, что тебе не нравится, почему ты просто не можешь жить с этой реальностью? И не заморачиваться по поводу других вещей?

Мия почувствовала, что ноги её подкашиваются. Он когда-нибудь будет рассматривать её доказательства в споре? Или его эго было гораздо мощнее, чем у неё?

— Послушай, Джеймс, — она повернулась к нему с твёрдым выражением лица. — Я думала… Я почти ничего не знаю о тебе.

— Я же сказал тебе, это не интересно. Тебе не нужно это знать. — Джеймс почесал затылок резким движением руки. Она поняла: ему надоело, что она снова поднимает эту тему. Реакция была ясна: он хотел прекратить этот разговор, и быстро.

Затем Мия сжала его руку. И положила её на живот.

— Чувствуешь?

— Он или она навряд ли ещё толкается, да? — спросил Джеймс игриво.

— Здесь новая жизнь, твоя кровь, — прошептала она, игнорируя вопрос. — И когда этот ребёнок родится, когда этот ребёнок вырастает, он или она очень захочет узнать тебя. Наш ребенок захочет знать, откуда ты. Какие твои родители были или какие они сейчас. Я даже не знаю, живы ли они или нет. — ей не хватало воздуха. — Если ты не расскажешь мне о своём прошлом, то как ребёнок узнает что-то о тебе? Мы теперь семья, Джеймс, мы должны быть честны друг с другом во всём. И если у нас есть какие-то демоны в прошлом, мы должны справиться с ними. Вместе.

Джеймс сделал несколько шагов от окна, явно размышляя. Он посмотрел на свою обувь. Мия знала, что одна эта пара стоила около 2000 долларов. Она только и думала о том, как бы не наступить случайно на них своими туфлями на каблуках от Джей Си Пенни.

— Ты действительно думаешь, что наш ребёнок захочет узнать что-то обо мне? — спросил наконец Джеймс мягким голосом.

— Я думаю, что будет одной из самых важных вещей, о которых он или она когда-нибудь спросит тебя, — ответила Мия, посмеиваясь. Она вспомнила, как выпытывала информацию у своих приёмных родителей, просто чтобы получить лучшее представление о том, кем они были.

Джеймс сделал глубокий вдох, как будто придя к выводу. Его глаза встретились с её глазами.

— Хорошо. Я расскажу тебе всё о своём прошлом. Но не думаю, что тебе это понравится.

— Я тебя слушаю, — прошептала Мия. Она тяжело наклонилась у окна, в ожидании.

Но Джеймс только покачал головой.

— Нет. Я не могу полностью объяснить тебе всё здесь, в Портленде. Портленд наполнен такими радостными воспоминаниями. На нем нет пятен моего прошлого. Мы должны отправиться в другое место. Мы должны отправиться в Канаду. Поедем на следующих выходных.

Лицо Мии наполнилось счастьем. Она с готовностью согласилась, отметив, что всё это очень волновало Джеймса.

Он поправил потной ладонью свои волосы.

— Сегодня скажу секретарю забронировать авиабилеты для нас, — вздохнул он. Затем рухнул в своё кресло, которое пискнуло под тяжестью его веса.

Мия стояла перед ним, не зная, что сказать. Она издала короткое, робкое «спасибо» прежде чем вышла обратно в коридор, убедившись, что поступила правильно. Она оставила его наедине с его взбудораженными мыслями и чувствовала себя виноватой за это до конца дня.

Желудок у неё болел, девушка знала, что будет нелегко, но она направляла их по пути трудностей и окончательного понимания друг друга ради их отношений. И ради ребёнка.