Розы от киллера

7

Вик подошел а столу, за которым завтракал Лозадо.

– Эй, козел, сияние от твоей головы меня ослепляет.

Вилка Лозадо замерла между тарелкой и ртом. Он поднял глаза, стараясь унять свой гнев. Если он и удивился, увидев Вика, то ничем это не показал.

– Ну и ну, смотрите, кто вернулся, – произнес он с нарочитым равнодушием.

– Уже с неделю, – сообщил ему Вик.

– Разве у полиции Форт-Уэрта настолько плохи дела, что они пригласили тебя в свои ряды?

– Я в отпуске.

Вик выдвинул свободный стул из-за соседнего стола и сел на него верхом. Другие клиенты заведения могли счесть его невоспитанным, но ему было наплевать. Он хотел разозлить Лозадо. Если подергивание щеки о чем-то говорило, он был на верном пути.

– Надо же, какие славные блины. – Он сунул палец в кленовый сироп на тарелке Лозадо и облизал его. – Гмм. Вкусно.

– Откуда ты узнал, что я здесь?

– Высунул голову из окна и пошел на зловоние. На самом деле это кафе в гостинице было известно полиции, как излюбленное место завтраков киллера. Сукин сын никогда не прятался. Он насмехался над копами, пытающимися изловить его, наблюдая за ними из окна своего навороченного автомобиля и панорамного окна пентхауса. За эту роскошь полицейские еще больше его презирали.

– Вы что-нибудь будете есть, сэр?

Вик повернулся к молоденькой официантке, приблизившейся к столику.

– Нет, я только развлекаюсь, дорогая, – сказал он, снимая ковбойскую шляпу и прижимая ее к сердцу. – Развлекаюсь со своим старым приятелем Рикки Роем.

Лозадо ненавидел два своих первых имени и терпеть не мог, когда к нему так обращались. Разумеется, Вик называл его так при малейшей возможности.

– Вы знакомы? – Он прочитал имя официантки на табличке, приколотой к блузке. – Шелли, красивое имя. Шелли, познакомься с Рикки Роем. Рикки Рой, это Шелли.

Она покраснела до корней волос.

– Они сюда часто приходят. Я знаю его имя.

– Он щедро дает на чай? – спросил Вик театральным шепотом.

– Да, сэр. Очень щедро.

– До чего же приятно слышать. И удивительно. Потому что, по существу, у Рикки Роя очень мало положительных качеств. – Он задумчиво склонил голову. – Если хорошенько подумать, это его единственное положительное качество.

Официантка с опаской переводила взгляд с одного мужчины на другого и наконец остановилась на Вике.

– Кофе желаете?

– Нет, спасибо, Шелли. Но очень мило с твоей стороны предложить. Если мне что-нибудь понадобится, я тебя позову. – Он дружески подмигнул ей. Она снова покраснела и быстро ушла. Повернувшись к Лозадо, Вик спросил: – Так на чем мы остановились? А, да, давненько не виделись. Извини, что я пропустил твой судебный процесс. Слышал, ты и твой адвокат настоящее шоу устроили.

– Все только зря теряли время.

– О, я согласен. Безусловно. Понять не могу, зачем они затевают суд для такого мешка с дерьмом, как ты. Если бы спросили меня, я бы отправил тебя прямиком в камеру смертников, без всякого суда.

– Тогда мне повезло, что моя судьба оказалась не в твоих руках.

– Кто знает, Рикки Рой. Может, я и дождусь такого счастливого дня. – Вик, просияв улыбкой, оглядел Лозадо. Наконец он произнес: – Недурственный костюмчик.

– Спасибо. – Лозадо, в свою очередь, оглядел поношенные синие джинсы Вика, ковбойские сапоги и шляпу, которую он положил на стол. – Могу дать тебе адрес своего портного.

Вик рассмеялся:

– Мне он не по карману. Костюмчик-то, похоже, дорогой. Видать, дела идут неплохо. – Он наклонился и понизил голос: – Шлепнул кого-нибудь интересного после банкира? Мне жуть как хочется узнать, кто нанял тебя его прикончить. Может, его тесть? Слышал, они не ладили. Чем ты его? Струной от рояля или гитарной? Рыболовной леской? Почему не старое привычное лезвие?

– У меня завтрак стынет.

– Ох, прости. Я не собирался так задерживаться. Нет, просто остановился, чтобы поздороваться и сообщить, что я вернулся в город. – Вик встал и потянулся за шляпой. Повернул стул и поставил его на место. Затем перегнулся через стол и сказал практически на ухо Лозадо: – И еще я хотел, чтоб ты знал, что я собираюсь вырезать имя своего брата на твоей заднице, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

– Не уверен, что ты поступил умно, Вик.

– Зато получил удовольствие.

– Больше того, я абсолютно уверен, что ты сделал глупость.

Вик просчитался. Орен не нашел ничего смешного в его рассказе о встрече с Лозадо. Совсем ничего.

– А почему?

– Потому что он теперь знает, что мы за ним следим.

– Надо же, вот уж он удивился, – саркастически заметил Вик. – Мы постоянно за ним следим, и он это отлично знает.

Вик с самого начала чувствовал себя раздраженным, и отповедь Орена не улучшила ему настроение. Он встал с кресла и принялся расхаживать по комнате. И время от времени дергал резинку на запястье.

– Этому яйцеголовому подонку плевать, пусть мы хоть все отделение поставим за ним наблюдать круглосуточно семь дней в неделю. Он водит за нос полицейское управление и офис окружного прокурора с самого начала своей карьеры. Я хотел, чтобы он знал: я не забыл, что он сделал, и я не оставлю его в покое.

– Я могу понять, что ты чувствуешь, Вик.

– Сильно сомневаюсь.

Замечание разозлило Орена, но он сдержался.

– Ты не должен вносить свои собственные чувства в расследование, Вик. Я не хочу, чтобы Лозадо или Ренни Ньютон догадались, что за ними следят. Если они имеют отношение к убийству Ли Хоуэлла…

– Он наверняка, она нет.

– Вот как. Откуда такая уверенность?

Вик перестал ходить и рукой показал на ее дом наискосок через дорогу.

– Мы следим за ней целую неделю, твою мать. Она только работает и спит. Никуда не выходит. Никто не приходит к ней. Она встречается только с коллегами и пациентами. Она – робот. Заводишь ее, и она работает. Когда завод кончается, она идет домой и ложится спать. Подзаряжается.

В комнате на втором этаже пустующего дома было чересчур тепло. Они подключили электричество, чтобы можно было пользоваться кондиционером, но он оказался таким древним, что был не в состоянии справиться с полуденной жарой.

Вику казалось, что комната вокруг него сжимается. Прибавить к его клаустрофобии старание соблюдать правила Орена, и он готовый пациент для дурдома. Расследование ушло в песок. Стало скучно и утомительно.

– Мы не видели их вместе, верно, но это не значит, что между ними нет связи, – сказал Орен. – Оба слишком умны, чтобы делать что-то открыто. И даже если они не встречались после убийства Хоуэлла, это не значит, что они заранее не договорились.

Вик снова свалился в кресло, дурное настроение испарилось. Черт побери, а ведь он прав. Доктор Ньютон могла нанять Лозадо разделаться с ее соперником еще до того, как полиция установила за ней наблюдение. Достаточно одного телефонного звонка.

– Ты проверил, куда она за эту неделю звонила?

– По этим номерам она звонит постоянно. Но вряд ли она воспользовалась бы домашним телефоном, чтобы нанять киллера? – Орен сел напротив. – Ладно, хватит. Колись, что тебя грызет?

Вик откинул волосы со лба, подержал их несколько секунд ладонями, потом опустил руки.

– Не знаю. Ничего. – Орен посмотрел на него взглядом умудренного опытом папаши: мол, я знаю лучше. – Я чувствую себя так, будто я любитель подглядывать в чужие окна.

– Наблюдение никогда раньше тебя не угнетало. Что изменилось на этот раз?

– Разучился.

– Возможно. Что еще? Скучаешь по пляжу? Соленому воздуху? Что?

– Наверное.

– Ну да. Здесь нечто большее, чем тоска по тому дворцу, который ты оставил в Галвестоне. У меня такое впечатление, будто ты сам собираешься выцарапать себя из панциря. В чем дело? Потому что это расследование может затронуть Лозадо?

– Разве этого мало?

– Это тебе решать.

Вик пожевал изнутри щеку, помолчал и сказал:

– Все дело в Тинпене. Он козел. Орен рассмеялся:

– А он о тебе так хорошо отзывается.

– Могу себе представить.

– Ты прав. Он считает, что ты полудурок.

– По крайней мере, от меня не воняет. Весь дом провонял этими гнусными сандвичами с луком, которые он приносит из дома. Ты чувствуешь запах, как только открываешь дверь внизу. И у него задница потеет.

Орен засмеялся еще громче. – Что?

– Ну да. Ты никогда не замечал пятен пота на его портках? Это омерзительно. Так же, как и вот это. – Он вскочил с кресла, будто им выстрелили из пушки. Как в цирке. Тремя шагами подошел к противоположной стене и сорвал вывешенные Тинпеном фотографии.

Смяв их, он швырнул комок на пол.

– Давно пора кончать с этими подростковыми пристрастиями. У него разум пятнадцатилетнего извращенца. Он грубый, глупый и… – Орен смотрел на него, задумчиво нахмурясь. – Черт, – пробормотал Вик и снова сел в кресло.

Теперь Вик впал в обиженное молчание, уставившись на дом Ренни Ньютон. С утра она отправилась на пробежку по району. Орен рванул вниз и незаметно последовал за ней на машине.

Пробежав пять миль она вернулась, потная, тяжело дыша. По словам Орена, она ничего не делала, только бежала.

– Эта дамочка в хорошей форме, – добавил он. Больше она из дома не выходила. Наружный свет так падал на окна, что разглядеть происходящее в доме было почти невозможно. Когда стемнело, она опустила жалюзи.

Вик вздохнул.

– Ладно, может, я и зря подошел к Лозадо. Но вряд ли я его вспугнул. Он знал, что когда-нибудь я приду за ним. Я поклялся, что сделаю это.

Орен раздумывал несколько минут, потом сказал:

– Я думаю, Хоуэлла убил он.

– Согласен.

Вик прочитал окончательный отчет, как только он был закончен. Все очень старались, но место преступления оказалось стерильнее операционной. У них не было ни малейших оснований для обыска в квартире или машине Лозадо, а если бы и были, они все равно ничего бы не нашли. Вик знал это по опыту.

– Долбаный призрак, – сказал Вик. – Никаких следов не оставляет. Ничего. Как будто и воздух вокруг него не колышется.

– Мы прищучим его, Вик. Вик коротко кивнул.

– Но по правилам, – добавил Орен. Вик взглянул на него.

– Нет, ты уж договаривай. – Что?

– Сам знаешь, о чем ты думаешь.

– Не надо вкладывать свои мысли мне в голову, идет?

– Ты думаешь, что, если бы я играл по правилам, мы бы взяли его три года назад. За Джо.

Спорить тут было не о чем, но Орен был слишком хорошим другом, чтобы так сказать. Он лишь печально улыбнулся.

– Я все еще тоскую по нему.

– Ага. – Вик наклонился вперед и поставил локти на колени. Провел ладонями по лицу. – Я тоже.

– Помнишь, мы только что закончили академию. Настоящие салаги. Мы с Джо сидели в засаде. Самая холодная ночь в году, мы чуть яйца себе не отморозили. Ты решил удивить нас пиццей.

Вик подхватил рассказ.

– Я появился в служебной машине, и, разумеется, вся ваша засада полетела ко всем чертям. Джо не знал, что делать, всыпать мне за то, что я завалил вашу работу, или съесть пиццу, пока она не остыла. – Он покачал головой. – Вы мне этого так и не простили.

Джо и Орен вместе учились в полицейской академии и после окончания стали напарниками. Джо был рядом с Ореном, когда родились обе его дочери. Он сидел с Ореном, когда тот волновался за Грейс, у которой в груди образовалась киста и ей делали биопсию. Он ездил с ним во Флориду, когда умерла его мать. Орен плакал вместе с Джо, когда женщина, которую Джо любил, разорвала помолвку, разбив ему сердце.

Они абсолютно доверяли друг другу, готовы были поручиться друг за друга жизнью. Их дружеская связь была почти такой же крепкой, как братская связь между Джо и Виком.

Когда Джо убили, Орен взял на себя роль старшего брата по отношению к Вику. Позднее они стали напарниками, хотя оба понимали, что заполнить пустоту, оставшуюся после Джо, невозможно.

Почти минута прошла в молчании. Наконец Орен шлепнул себя по бедрам и встал.

– Если не возражаешь, я двину к дому.

– Конечно. Поблагодари Грейс за салат из ветчины и помидоров. После всех этих поганых сандвичей он пойдет как по маслу. Обними девочек.

– Уж прости, что тебе придется провести здесь субботу.

– Нормально. Я… – Он замолчал, вспомнив что-то, и взглянул на часы. – Какое сегодня число?

– Гм, одиннадцатое. А что?

– Да ничего. Совсем потерял счет дням. Ты лучше поторопись. А то Грейс рассердится.

– До завтра.

– Ага, увидимся. – Вик заложил руки за голову, приняв беспечный и скучающий вид.

Он подождал, пока не отъехала машина Орена, затем схватил ключи и тоже направился к выходу. Он сел в пикап и проехал мимо дома Ренни. Никаких признаков, что она дома. Невозможно догадаться, что она собирается делать вечером. Что, если его подвела интуиция? Если он ошибся и Лозадо сегодня навестит ее, Орен снимет с него голову.

Но он готов был поспорить, что прав.

Он успел к церкви за три минуты до начала. Он бегом добежал до дверей и едва успел усесться, как начали звонить колокола. Семь часов.

Покинув дом, откуда велось наблюдение, он рванул к ближайшему торговому центру, ворвался туда и отдался в руки продавца, который уже мечтал о конце своей бесконечной субботней смены.

– Совсем про все забыл, черт побери, только полчаса назад опомнился, – задыхаясь, объяснил Вик.

– Сижу, понимаете, смотрю игру с «Рейнджере», пивко попиваю, закусываю, и вдруг меня как ударило. – Он стукнул по лбу ладонью. – Бросил смотреть, и знаете что, «Рейнджере»-то как раз выигрывал.

Такое замысловатое вранье не принесло никакого результата, продавец только фыркнул. Необходимо приукрасить.

– Если я не пойду, матушка никогда меня не простит. У нее спину повело в четверг. Глотает она таблетки и все жалеет, что пропустит это дело. Ну, тут я и вылез, язык-то как помело, и говорю: «Не волнуйся, мам. Я схожу». Мне до смерти бы не хотелось нарушать обещание.

– Сколько у вас времени? Ага! У всех есть матушка. – Час.

– Ну, не знаю. Вы ужасно высокий. У нас редко бывают такие роста.

Вик вытащил кредитную карточку и пятидесятидолларовую банкноту.

– Уверен, вы сможете что-нибудь подобрать.

– Что ж, это даже интересно, – заметил продавец, пряча в карман банкноту.

С помощью портного, который что-то бормотал, делая пометки, они приодели Вика в соответствии с требованиями и даже нашли ему голубую рубашку и галстук в тон.

– Это называется «монохроматический вид», – объяснил продавец, который, как и Лозадо, видимо, решил, что ему требуется инструктаж в области моды.

Когда брюки подшили, а пиджак обузили в талии, Вик направился дальше и почистил свои сапоги. К счастью, сегодня он надел свою лучшую черную пару. Затем он отыскал мужской туалет, смочил волосы и причесал их пальцами. Бриться было некогда.

Теперь, сидя в церкви, он был уверен, никто не догадается, что его экипировали для этого события всего за шестьдесят минут.

Церемония началась с рассаживания матерей. Затем появились подружки невесты, облаченные в платья персикового цвета. Все встали в ожидании торжественного появления невесты.

Вик воспользовался преимуществом своего роста, чтобы рассмотреть как можно больше лиц. Он уже было решил, что потратил чертовски много времени и денег зря, когда обнаружил ее в третьем от алтаря ряду. Насколько он мог судить, ее никто не сопровождал.

Всю церемонию он не сводил взгляда с ее затылка. Когда венчание закончилось и гости начали выходить из церкви, направляясь к своим машинам, чтобы ехать в загородный клуб, он старался не терять ее из вида.

Обрадовался, когда увидел ее джип среди других машин, направляющихся на прием.

В тот день, когда он обыскивал ее дом, среди открытой почты ему попалось приглашение на свадьбу. Он его прочитал, запомнил дату и время в надежде, что эта информация может пригодиться. Когда Орен заговорил о субботе, Вик вспомнил об этом приглашении. Он решил рискнуть. Вдруг Ренни поедет на эту свадьбу и он сможет понаблюдать за ней без помощи бинокля.

Подъехав к загородному клубу, он предпочел припарковаться самостоятельно и взять ключи с собой, а не передавать их дежурному. Так было быстрее, а он хотел оказаться в клубе до Ренни. Продавец, так лихо его приодевший, по его просьбе позвонил в свадебный отдел и организовал красиво упакованный подарок. Вик оставил его на столе, закрытом белой тканью. Как все.

Хорошенькая молодая женщина следила за гостевой книгой.

– Не забудьте расписаться.

– Моя жена уже расписалась.

– Ладно. Веселитесь. Буфет и бар уже работают.

– Замечательно. – Он сказал это вполне искренне. Он боялся, что ужин будет за столом, а это означает, что там не будет карточки с его именем и ему придется удалиться.

Но он не пошел искать буфет или бар. Вместо этого прислонился к стене и постарался быть как можно незаметнее. Он увидел Ренни сразу, как только она вошла в зал, и целый час не сводил с нее глаз.

Иногда она болтала с кем-нибудь, но по большей части стояла одна, скорее наблюдатель, чем участник празднества. Она не танцевала, почти ничего не ела, отказалась от свадебного торта и шампанского, предпочтя бокал с прозрачной жидкостью со льдом и кусочком лимона. Вик постепенно пробрался поближе, стараясь держаться с краю толпы и избегая распорядителей, которые могли подойти к нему и спросить, чей он гость.

Ренни закончила беседовать с какой-то парой, и Вик решил рискнуть. Он встал на ее пути, и она наткнулась на него.

Быстро опомнившись, она сказала:

– О, простите меня, пожалуйста.