— Могу я еще кое о чем спросить?


Он подходит на пару шагов ближе.


— Ты можешь спросить меня, о чем угодно.


Я обернула руку вокруг деревянного столбика, прислонившись к нему бедром.


— Зачем ты пришел сегодня? Я полагала, что это из-за Джиджи, но ты не знал о ней.


Зевс засовывает руки в карманы. Он уставился в землю, прежде чем снова посмотреть в мои глаза, серьезные и сосредоточенные. Тяжело выдохнув и приоткрыв губы, он ответил:


— Из-за тебя. Я приходил за тобой, Голубка.


Затем, не сказав больше ни слова, он повернулся и зашагал прочь.


И я позволила ему.



Глава 8


Боже, какой бардак.


Все эти годы Зевс понятия не имел о существовании Джиджи.


Тетя Элль по началу подозрительно отнеслась к моей истории о том, что Зевс ничего не знал о моей беременности, и что Марсель солгал и мне, и Зевсу.


Она сказала:


— Просто потому, что это сказал Зевс, не значит, что это правда.


Я спросила, зачем ему лгать.


На что она пожала плечами и сказала:


— А почему вообще кто-то лжет?


Я не задумывалась об этом, если честно.


Но полагаю в силу того, что тетя Элль каждый божий день имеет дело с лжецами, это часть ее сущности – подозрительно относиться к людям.


Я могу сказать, что Зевс не лгал. Одна только его реакция, когда он понял, что у него есть дочь, не та эмоция, которую можно подделать.


Все эти годы я ненавидела его за то, что он бросил Джиджи, и теперь, зная правду… что он не бросал ее. Я не знаю, что чувствовать.


Он изменил мне. Этот факт не изменился.


И по сути, это все, за что я могу держаться, чтобы сохранить свой гнев и обиду на него.


Потому что, увидев Зевса после стольких лет, это всколыхнуло мои чувства. Это всегда было непосильной задачей для меня, находиться рядом с ним и ничего не чувствовать.


И, после его вчерашних слов на прощание, я должна удерживать его на расстоянии вытянутой руки.


«Я пришел за тобой».


Я не понимаю, что он имел в виду. Что он хотел от меня. Ну, что бы это ни было, я не собираюсь выяснять.


Зевс разбил мне сердце, и я не позволю ему сделать это снова.


Сейчас он здесь ради Джиджи, это нормально. Ну, не совсем нормально. Это тяжело.


Тяжело от того, что у нее теперь будет второй родитель. Я так долго была единственной. И, как бы меня не радовал тот факт, что теперь у нее будет отец, для меня все еще жутко страшно, что в будущем мне придется делить ее с Зевсом.


Я одета и полностью собрана, попиваю кофе, пытаясь успокоить свои нервы до того, как он придет.


Джиджи наверху, одевается.


Вчера я сказала ей, что мы идем в парк со старым маминым другом. И, будучи ребенком, услышав слово «парк», больше никакая информация не задержалась в ее прелестной головке. Для нее это абсолютно ничего не значит.


Но это значит абсолютно все.


И я не знаю, хорошо ли, правильно ли я справлюсь со всей этой ситуацией.


Может есть какой-то способ, о котором я должна знать.


Может правильней было бы сразу рассказать Джиджи о том, что Зевс ее папа. Я просто не хочу сбивать ее с толку или расстраивать. Я думаю, если она хотя бы познакомиться с ним до того, как я сброшу на нее бомбу, это может все упростить.


Надеюсь на это.


В Зевса легко влюбиться.


Узнала это на собственном горьком опыте.


Я уповаю на то, что ей никогда не придется испытать, каково это – потерять Зевса.


Тетя Элль входит на кухню, готовая отправиться на работу.


— Хорошо выглядишь, — говорит она.


Я осматриваю свой наряд.


На мне узкие джинсы, массивный белый вязаный топ и коричневые сапоги высотой до бедра. Я завила волосы и сделала макияж. Обычно, я не прикладываю столько усилий, чтобы просто отвезти Джиджи в парк, но он мой бывший, который бросил меня ради другой женщины, и я отказываюсь выглядеть дерьмово рядом с ним.


— Это слишком? — спрашиваю я.


— Идеально. — Она подмигивает.


Я беру чашку, наполняю ее кофе и передаю ей. Мне не нужно спрашивать тетю Элль, хочет она или нет. Ее группа крови – кофеин.


— Где Джиджи?


— Наверху, одевается. Она настояла на том, чтобы сделать это самостоятельно, — сказала я тете Элль.


Она удивленно поднимает брови.


— Занятное будет зрелище.


Стиль Джиджи может быть немного вычурным, если ей позволить одеваться по своему усмотрению.


— Я действительно с нетерпением жду возможности увидеть, что она наденет. — Потешаюсь я.


— Ты готова к сегодняшнему дню?


— Не-а.


— Все будет хорошо, Кам.


— Не уверенна. — Вздыхаю я.


— Кам, он конкретно подставил тебя, и я ненавижу его за это. Но если ты веришь, что он ничего не знал о твоей беременности, тогда и я верю ему. И если подумать, в этом есть смысл. Семья важна для Зевса. Верность, не особо. Но семья – это все для него. Он сделает все что угодно ради своих братьев и сестры. Джиджи – его кровь. Он не причинит ей вреда.


— Да, ты права.


— Я всегда права. — Она улыбается, допивая остатки своего кофе и ставит чашку в раковину. — Я в участок. Но могу задержаться, если тебе нужно мое присутствие, пока Зевс не приедет.


— Нет, езжай. Со мной все будет в порядке.


Я слышу, как спускается Джиджи. Для танцовщицы балета, танцующей словно перышко на носочках, на этих ступенях она точно слон.


— Мамочка? — зовет она.


— На кухне, — откликаюсь я.


С улыбкой на лице, я смотрю на нее сквозь арку дверного проема, когда она бредет к нам.


На ней черные леггинсы с черепами, часть прошлогоднего костюма на Хэллоуин. Серая футболка «Мой маленький пони», джинсовый пиджак и коричневые сапоги с меховой отделкой. И, чтобы закончить ансамбль, ярко-синяя пачка, которая была частью ее костюма с последнего танцевального концерта.


На самом деле выглядит она чертовски круто.


— Вы только посмотрите на нее, малышка Джиджи, — говорит тетя Элль, когда Джиджи входит на кухню.


— Тебе нлавиться моя одежда, бабушка Элль?


Тетя Элль поднимает и целует ее в щечку.


— Я люблю их. Ты выглядишь прекрасно. — Она опускает Джиджи на ноги. — Пора, бабушка Элль отправляется на работу. Хорошо проведи свой день, малышка Джиджи.


Тетя Элль останавливается возле меня и целует в щеку.


— Дыши. — Шепчет она мне. — Все будет хорошо. И помни, я знаю, как избавиться от тела так, чтобы его никогда не нашли.


Я встречаюсь с ее мерцающим взглядом и смеюсь.


— Люблю тебя.


— И я тебя люблю, и люблю мою малышку Джиджи. — Она посылает ей воздушный поцелуй и выходит из кухни.


Я обращаюсь к Джиджи, когда тетя Элль уходит.


— Хочешь, чтобы я сделала тебе прическу?


— Нет. Хочу надеть ее.


— Ты расчесала волосы? — я уже знаю ответ на этот вопрос.


— Я взяла расческу, — напевает она и выбегает с кухни. Через минуту она возвращается с расческой и своей любимой повязкой на голову, на которой изображены принцессы Диснея. — Ты поможешь надеть мне ее?


— Конечно, детка. — Я расчесываю ее длинные волосы и фиксирую повязку на голове. Наклоняюсь и оставляю поцелуй на кончике ее носа. — Красавица, — говорю я ей.


Она прижимает ладошки к моим щекам.


— Не такая класавица, как ты.


— Ни в коем случае! — восклицаю я. — Ты намного красивее мамочки.


Она улыбается мне.


Господи, я так ее люблю, что порой бывает больно.


Я не перестаю молить Бога, чтобы Зевс не причинил ей боли.


Я смотрю на часы на стене. Без пяти минут одиннадцать. Я сказала ему быть здесь в одиннадцать. И лучше бы ему не опаздывать. Зевс всегда был не очень дружен с пунктуальностью.


Через минуту звонит дверной звонок.


И мое сердце сорвалось с цепи.


Я открываю дверь.


Зевс стоит за ней, как всегда красив, в голубых джинсах и черном свитере.


— Привет, — говорю я.


— Привет, Кам. — Его взгляд удерживает мой, прежде чем спуститься к Джиджи. — Привет, Джиджи. — Он одаривает ее широкой улыбкой. — Ты сегодня очень красиво выглядишь. Это пачка?


— Джиджи сегодня сама одевалась, — говорю я ему.


— Ну, я думаю, ты отлично справилась. Это для тебя. — Он вытягивает руку из-за спины. В руке он держит большой подарочный пакет и букет маргариток, которые, по-видимому, искусно были завернуты флористом.


— Ты купил мне подалок? И цветы? Но сегодня не мой день лождения.


Я вижу боль, которая отражается на его лице, и я просто знаю, что в этот момент он думает о четырех пропущенных днях рождения.


— Знаю, но я просто хотел подарить тебе подарок. Это же нормально, я надеюсь? — его вопрос скорее был адресован мне, нежели Джиджи.


Я слегка киваю ему, говоря, что все в порядке, и черты его нахмуренного лица разглаживаются.


— Скажи спасибо, Джиджи.


— Спасибо.


— И это я купил для тебя. — Он вытягивает вторую руку из-за спины. Целая охапка восточных лилий – мои любимые цветы – и вручает их мне.


Я уставившись смотрю на них, мое сердце готово вырваться из груди.


— Они больше не твои любимые? — расстроено спрашивает Зевс.


— Нет. То есть, да. Просто… — Я смотрю на Джиджи, а затем на Зевса. — Ты не обязан приносить мне цветы.


— Знаю. Но я хотел.


— Я просто не думаю, что это уместно. — Последнее слово я произношу шепотом.


Его брови нахмурились над глазами, в которых всполохнул гнев. Если бы я не так хорошо его знала, то не заметила бы, но я знала.


— Это просто подарок, Голубка.


— Голубка? — в непонимании спрашивает Джиджи.


— Это прозвище, которое я дал твоей маме, — объясняет ей Зевс.


— Ты знал мою маму еще до того, как стал нашим новым почтальоном?


— Джиджи, это Зевс. Друг, о котором я тебе говорила.


Она озадачено смотрит на меня.


— Твой длуг – наш новый почтальон?


Я и мой большой глупый рот.


— О. Ну, эм, я… я… — заикаюсь я.


— Я был вашим новым почтальоном. — Приходит мне на помощь Зевс, приседая перед Джиджи, чтобы быть с ней на одном уровне. — Но я оказался не очень хорош в этой работе, так что ваш старый почтальон возвращается.


— О, я оголчена за тебя. Но я лада, что Белт велнулся, он сможет лассказать мне еще много новых шуток.


Уголки губ Зевса приподнимаются.


— Знаю, что я больше не ваш почтальон, но я хотел бы быть твоим другом, если ты не против?


Большие голубые глаза Джиджи перемещаются ко мне в поиске подтверждения, что все в порядке.


— Все хорошо, Джиджи.


— Холошо, мы можем быть длузьями. — Она подходит к нему чуть ближе и шепчет: — Плосто, чтобы ты знал, я отличный длуг.


Зевс усмехается.


— Не сомневаюсь.


— Как тебя зовут? — спросила она, словно я совершенно ничего не говорила еще минуту назад. — Потому что, если мы будем длузьями, я должна знать твое имя.


— Зевс Кинкейд. — Он протягивает ей руку, а она кладет свою маленькую ручку в его большую. — Приятно познакомиться.


— Зевс – смешное имя. — То, как она произносит его имя – самая милая вещь на свете.


Тем не менее, родитель во мне должен пожурить ее, за то, что она назвала его имя смешным.


— Джиджи, это не очень вежливо.


— Извини, — говорит она Зевсу, опуская глаза и вытаскивая руку из их рукопожатия, отступая обратно ко мне.

— Все в порядке. — Он тепло улыбается ей. Это действительно забавное имя. Не такое, как твое. Но знаешь, Джиджи, меня назвали в честь бога.


Она удивленно смотрит на него.


— Ты знаешь имя Бога? — с благоговением говорит она.


Зевс смеется.


— Не имя Божье. Зевс был греческим богом. Он управлял громом и молнией.


— Я боюсь глома и молнии.


— Тогда я защищу тебя от них. — Он подмигивает перед тем, как подняться.


— Ну, что, тогда пойдем? — говорю я. — Только оставим это внутри, — говорю Джиджи, забирая у нее цветы.


— Можно я отклою? — спросила она, указывая на подарочный букет.


— Конечно.


Она достает подарок, передает мне пакет и вскрикивает.


— Мамочка, смотли! Это же волшебная плинцесса Сумелечная Исколка (прим.перев.: персонаж из Мой маленький пони) — Она прижимает подарок к своей груди.


Она пищит, потому что отчаянно желала эту игрушку. Но, ценник в сто долларов, это немного мне не по карману.


— Это очень дорогая игрушка, — говорю я Зевсу, приподнимая бровь.


Он просто пожимает плечами.


— Дама в магазине сказала, что в этом году она пользуется спросом.


И разве она была не в курсе, кто к ним пришел?


Я улыбаюсь и благодарю его за щедрость.


— Это очень мило с твоей стороны, — говорю ему. — Джиджи, скажи спасибо Зевсу.


— Спасибо, Зевс! — Джиджи подбегает и обхватывает рученками его бедра, обнимая его.


Взгляд на его лице, заставляет мое сердце сжаться в груди. Я смотрю, как его глаза наполняются тем уровнем эмоций, который только ваш ребенок может заставить вас почувствовать.


Он кладет руку ей на голову и прочищает горло.


— Не за что, Джиджи. — Его голос звучит, словно в горло засыпали щебенки.


Джиджи отпустила его, на мордашке выражение абсолютного счастья.


— Могу я взять ее с собой в палк, мамочка?


— Не знаю. Это дорогая игрушка, Джиджи.


— Я буду остоложна, обещаю. Ну пожалуйста, мамочка. — Она умоляет, смотря на меня своими великолепными глазами.


— Как на счет этого? Можешь взять ее с собой. Но, когда мы доберемся до парка, Искорка останется с мамочкой, пока ты не закончишь играть в парке.


— Ула! Мамочка, ты лучше всех! — она подпрыгивает на месте, как мячик.


— Позволь мне просто оставить это в доме, — я жестикулирую цветами, — И тогда мы сможем уже пойти в парк.


Я захожу внутрь, оставив Джиджи на крыльце с Зевсом. Быстро наполняю раковину водой и погружаю в нее цветы. Поставлю в вазы, когда вернусь домой.


Хватаю сумку и куртку Джиджи.


Когда я возвращаюсь на крыльцо, Джиджи и Зевс сидят на ступеньках, и она перечисляет Зевсу имена всех персонажей Моего маленького пони. Он внимательно смотрит на нее, концентрируясь на каждом ее слове.


Я чувствую боль за него, за то, что он пропустил четыре года ее жизни.


— Готовы?


Они оба оборачиваются, и Зевс поднимается на ноги. Джиджи же просто подпрыгивает.


— В каком направлении парк? — спрашивает меня Зевс.


— Это в пятнадцати минутах ходьбы. Если хочешь, мы можем добраться туда на машине. Я подумала, что после парка мы могли бы зайти пообедать в любимую закусочную Джиджи, если хочешь? — я хочу, чтобы они отлично провели вместе время.


— Звучит идеально. — Он широко улыбается. — Я могу отвезти нас туда. Я на машине.


— Джиджи требуется автокресло.


— Все улажено. — Он спускается с нашего крыльца, направляясь по садовой дорожке к Ауди А7. — Арендованная машина. Я попросил, чтобы там было детское автокресло.


Меня согревает мысль, что он побеспокоился об этом.


Джиджи обегает его машину. Он открывает ей заднюю пассажирскую дверь, впуская ее.


Забавляясь, я наблюдаю, как он борется с ремнями, в попытке пристегнуть Джиджи в кресле.


— Это просто, Зевс. Эта защелка идет сюда, а потом защелкивается здесь.


— Может давай, я это сделаю? — предлагаю я.


— Нет. Я понял.


— Ты уверен?


— Ага.


Я слышу целый поток ворчания, а затем заветный звук щелчка.


— Ула! Молодец, Зевс! Ты сделал это! — хлопает Джиджи, и я смеюсь.


Меня еще больше забавляет взгляд, которым Зевс одаривает меня.


— Тут нужен диплом колледжа, чтобы понимать, как закрепить эту штуку.


Я киваю в знак согласия.


Я забираюсь на пассажирское сидение впереди и пристегиваюсь.


Зевс садится за руль, и я указываю ему дорогу к парку, мы отъезжаем от дома.


— Где ты остановился? — спрашиваю его.


Он смотрит на меня.


— Я остановился у ареса, в его доме в Нью-Йорке. Но с тех пор… — его взгляд перемещается на Джиджи. — Я хотел быть ближе, поэтому остановился в отеле Трэвелодж, в Манхассете.


Я тихо смеюсь и качаю головой.


— Что? — он озадачен моей реакцией.


— ты водишь Ауди А7, но размещаешься в дешевом отеле. Знаешь, тут неподалеку от пристани есть хороший отель.


— Мне не нужен номер в хорошем отеле, Кам. Это просто место, где можно переспать и принять душ. Но мне нужна безопасная машина, чтобы возить Джиджи, и эта – одна из лучших.


Ну, это поставило меня на место, в самом лучшем смысле слова.


Зевс всегда был простым парнем. Материальные вещи никогда не имели для него значения.


Люди, которых он любит – вот что для него важно.


Вот что сделало все намного больнее, когда он просто пренебрег мной, не задумываясь.


Джиджи начинает говорить на заднем сиденье, объясняя Зевсу, что мы проезжаем мимо дома ее подружки, и она продолжает удерживать все его внимание на себе. А он вдумчиво слушает ее, вникая в каждое слово.


Я лишь отчасти прислушиваюсь к ней, так как уже знаю обо всем этом, но также и потому, что лишь на половину присутствую здесь. Находиться здесь, с ним, в этой машине – это водоворот сотни воспоминаний, который обрушился на меня, воспоминаний о времени, проведенном с ним в его старом грузовике, который Зевс водил когда-то.


Когда мои глаза фокусируются на его сильных руках на руле, мои воспоминания уходят в совершенно другое русло, и я чувствую, как краснею.


Словно он может читать мои мысли. Его глаза находят мои и удерживают в течении доли секунды, но желание в его глазах безошибочно.


«Я пришел за тобой»


Я отвожу глаза и смотрю в окно, пытаясь удержать свое бушующее сердце в груди.



Глава 9


Когда мы приехали, в парке было всего лишь несколько детей. Но, Джиджи не присоединилась к ним. Она направилась прямо к пустым качелям, а Зевс последовал за ней, так как она хотела, чтобы он покачал ее на одной из них.


Я последовала за ними, прижимая игрушку к груди, так как Джиджи отказалась оставить ее в машине. Она утверждала, что без нас ей будет одиноко.


В парке я узнаю некоторых родителей из школы Джиджи. Я машу им, но не подхожу, чтобы поговорить, как обычно. Не хочу отвечать на неловкие вопросы о Зевсе, я просто предпочитаю сесть на скамейку возле качелей.


Он надевает бейсболку, которую достал из бардачка.


— На всякий случай, — сказал он мне.


Надеюсь, что они не узнают его, не хочу, чтобы люди спрашивали почему он здесь, со мной и Джиджи. Но также я знаю, что принимаю желаемое за действительное. Зевс выделяющаяся личность. С его огромным ростом и массивным телом его просто невозможно не заметить. А еще ему присуща аура, которая привлекает к нему людей. И совершенно не помогает и то, что он невероятно красив.


Ну, в данный момент мне это точно не помогает.


Очень легко вспомнить все те причины, по которым я влюбилась в этого парня, и забыть все те причины из-за которых мы больше не вместе.


Я смотрю на них с Джиджи, она на качели, а он раскачивает ее.


Она хихикает и восклицает:


— Выше Зевс! Выше!


—Не слишком высоко, Джиджи, — возражает обеспокоенный родитель во мне.


Зевс кивает мне, говоря, что он контролирует ситуацию. Не в плохом смысле. Скорее в смысле – доверяй мне.


И мне придется доверить ему мою… нашу дочь. Просто это сложно. Последние четыре года я воспитывала Джиджи одна. Будет сложно позволить ему и свое право голоса. Но я должна. Это лишь начало долгого пути.


— А теперь голка, Зевс! — Джиджи спрыгивает с качелей, еще до того, как они перестают двигаться, вызывая у меня беспокойство. Она подбегает к горке, той, которая ближе к родителям.


Я вижу, как они смотрят на него, особенно один из отцов, словно узнал Зевса.


И, если они еще не поняли, кто он, то вскоре поймут. Стоит Джиджи прокричать его имя.


Это не самое распространенное имя.


Я наблюдаю за их диалогом между собой. Парень бросает взгляд в сторону Зевса, который следует за Джиджи, переходя от горки к карусели.


Вероятно, это было плохим решением с моей стороны, привести нас именно сюда. Я забыла, насколько он теперь популярен. Но, с другой стороны, куда мы можем ходить, без риска, что его узнают?


Это будет ужасно сложно. Держать в тайне, кем именно Зевс приходится Джиджи, пока не придет время все рассказать ей. Но, интуиция подсказывает мне, что рассказать ей об этом придется намного раньше, чем мне хотелось бы.


Я встаю со скамейки и направляюсь к ним, к карусели.


Когда я подхожу к Зевсу, который смеется над тем, что сказала ему Джиджи, пока он крутит ее на карусели, говорю:


— Тебя спалили. — Я дергаю головой в направлении родителей.


— Да. Я так и понял. — Он выдыхает.


— Хочешь уйти?


Он качает головой, встретившись с моими глазами.


— Нет. Я хочу остаться здесь до тех пор, пока Джиджи не будет готова покинуть парк.


— О, ну, в таком случае, мы пробудем здесь весь день. Правда, малышка Джиджи?


Она улыбается во весь рот.


— Я люблю палк! — визжит она, проносясь мимо нас. — Плодолжай клутить, Зевс! Быстлее!


— Не слишком быстро, а то тебя стошнит. Помнишь прошлый раз?


— Меня вылвало, — говорит она Зевсу с мрачным выражением лица. — Я ела моложенное, а потом бабушка Элли меня очень быстло клутила.


— Ярко-голубое мороженное, — говорю ему. — Это было не самое красивое зрелище.


Он раскатисто смеется, в груди слышен гул.


— Рад, что пропустил это, — говорит он. Но в ту же секунду вспышка боли прорезала его выражения лица от его же собственных слов.


Мне хочется сказать ему, что-то утешительное, чтобы он почувствовал себя лучше, но не знаю, что.


Но тут нас прерывает голос позади.


— Эй, парень.


Мы оборачиваемся на голос и видим парня, который глазел на Зевса.


— Извини, что беспокою тебя…но, ты Зевс Кинкейд?


Зевс улыбается. Это вынужденная улыбка. Но, чтобы знать разницу с его настоящей улыбкой, нужно знать его так же хорошо, как знаю я.


— Да, — говорит он.


Выражение лица отца становится ярче.


— Я так и знал. Боже, чувак, я не могу в это поверить. Я твой большой фанат. Я занимался боксом, когда был моложе, но, не так, как ты, конечно. Ты потрясающий.


— Спасибо. Я признателен за это, — говорит Зевс.


— Ничего, если я сделаю селфи с тобой?


Я просто смотрю на Зевса. Могу сказать, что ему не нравится эта затея. Но также я знаю, что он собирается ответить.


Он оглядывается на Джиджи, которая ждет, сидя на карусели, та давно остановилась. На ее лице написано любопытство.


— Я всего лишь на секунду, хорошо?


Она кивает, но ничего не говорит.


Парень достает свой телефон и протягивает мне.


— Ты не против?


Я беру телефон и делаю снимок и возвращаю его парню.


— Спасибо, — говорит он мне. — Извините, что потревожил, — обращается он ко всем нам. — И удачи в бою с Димитровым. — Говорит он Зевсу. — Не то, чтобы она тебе понадобилась. Думаю, максимум пять раундов.


— Спасибо, приятель, — говорит ему Зевс. Он снова поворачивается к Джиджи. — Извини за это, малышка Джиджи. Итак, ты хочешь, чтобы я продолжил крутить тебя на карусели или мы придумаем что-то другое?


Она не отвечает. Смотрит на него, склонив голову набок, она всегда делает так, когда пытается, что-то понять.


На долю секунды мое сердце замирает: «А вдруг она догадалась, что он ее отец?», думаю я, что абсолютно безумно. Она ведь никак не может догадаться об этом. Верно?


— Почему этот человек хотел фото с тобой, Зевс?


— Ну… — кажется, он в затруднительном положении и не знает, что ответить.


— У Зевса есть работа, поэтому, иногда его показывают по телевизору. — говорю ей.


— Как Плинцессу Сумелечную Исколку?


— Ну, типа того, но по-другому, — отвечаю я.


— Как по-длугому? — спрашивает она, в этот раз обращаясь к Зевсу.


Он приседает перед ней, чтобы быть на уровне ее глаз.


— Ну, я боксер, Джиджи.


Ее брови сходятся вместе от непонимания.


— Но я думала, что ты почтальон?


Он поджимает губы, формируя свою фирменную ухмылочку.


— Это была моя вторая работа. Но моя основная – бокс.


— Значит… ты длачун?


Зевс разразился смехом.


— Боксер, боец, — объясняет он ей.


— Длаться – это плохо. — Она хмурится. — Мама всегда говолит мне об этом.


— И твоя мама права. Драться – это плохо. Но есть случае, когда это нормально.


— Какие?


— Ну, когда это спорт, как бокс. Я надеваю перчатки и выхожу на ринг, чтобы сразиться с другим боксером. Есть судья, который следит за тем, чтобы все было по правилам. И всегда рядом медики, на случай, если кто-то из нас получит травму.


— Ты получишь тлавму? — ее глаза расширяются, и беспокойство на ее лице сжимает мне грудь.


— Нет, — говорит он, выражение его лица смягчается. — Я лучший. А когда ты лучший, как я, никто не может подойти достаточно близко, чтобы причинить боль.


Эти слова эхом отдаются в моем сознании, и я верю им до глубины души.


Я не могу представить себе, чтобы кто-нибудь и когда-нибудь смог обидеть Зевса. И я говорю не только о физической боли.



Глава 10


Мы пробыли в парке еще час, и никто больше не приставал к Зевсу, пытаясь заполучить совместное фото, что было хорошо. Сейчас мы сидим в его машине и направляемся в Landmark Diner – любимое кафе Джиджи, она жить не может без их блинчиков.


Похоже, ей также очень нравится Зевс. Она все утро требует его внимания. А он в свою очередь полностью увлечен ею. Я вижу это в его глазах. Но дело в том, что Джиджи очень легко полюбить. Эту черту она унаследовала от своего отца.


Наблюдая за Зевсом и Джиджи – зрелище, которое я не надеялась увидеть когда-либо – я радуюсь за нее. Наконец-то в ее жизни появился папа, даже если она еще не знает, кто он такой.


Но у меня постоянно болит в груди. Я думаю, что это боль от «что если…». Что, если бы Зевс никогда не изменил мне и не бросил меня? Мы были бы настоящей семьей. Вместе, все это время.


Но это глупо – думать о том, что могло бы быть, если бы, да кабы. Это ни приведет ни к чему хорошему, кроме, как к городу Печали.


Жизнь идет именно так, как ей положено. И я никогда не должна была прожить всю жизнь с Зевсом.


Я понимала, что он был любовью всей моей жизни. И я не могу отрицать того, что все еще испытываю чувства к нему. Он отец Джиджи и моя первая любовь, поэтому у меня всегда будет эмоциональная привязанность к нему. В этом есть смысл.


Но, кроме этого, ничего нет.


Между мной и Зевсом давно все кончено.


— Это то самое место? — спрашивает Зевс, въезжая на парковку кафе.


— Да. Это оно.


— Выглядит неплохо, — комментирует он, паркуя машину на свободном месте.


— Это мой любимый лесторан, — говорит ему Джиджи в десятый раз


Он улыбается ей в зеркало заднего вида.


Джиджи пытается самостоятельно отстегнуть ремни безопасности. Я замечаю, что в этот раз Зевс не берет с собой свою кепку. Может быть, потому что в прошлый раз она не особо спасла его.


Зевс вылезает из машины, я делаю то же самое. Он открывает дверь для Джиджи. Она выпрыгивает с Принцессой Сумеречной Искоркой под мышкой.


Мы направляемся к кафе. Джиджи и Зевс идут вместе впереди, а я сразу за ними.


— Ты будешь блинчики, Зевс? — спрашивает его Джиджи.


— Здесь готовят лучшие блинчики, верно?


— Да.


— Тогда я буду блинчики.


Затем она делает нечто неожиданное. Она тянется ручонкой вверх и берет за руку Зевса.


Его шаг замедляется. Я наблюдаю за ним, он смотрит на ее крошечную ручку в своей.


Его взгляд находит меня.


Чувства на его лице убивают меня, и на долю секунды мне кажется, что я сейчас могу разрыдаться.


Его поразительные голубые глаза сверкают от невысказанных эмоций.


Я нежно улыбаюсь ему. Это все, на что я способна сейчас.


Джиджи даже не подозревает, что такое маленькое действие значит для этого огромного мужчины рядом с ней.


— Пойдем, Зевс. Блинчики!


Он сдержано улыбается и следует за ней в кафе.


Я, как-то умудряюсь поднять свое сердце с земли, и вхожу в дверь, которую Зевс держит открытой для меня.


— Спасибо, — улыбаюсь ему.


Джиджи уже подбегает к кабинке и забирается в нее. Она усаживает Искорку слева от себя.


Я занимаю место напротив нее.


Зевс колеблется, похоже, не зная, куда ему сесть. Но Джиджи принимает решение за него.


— Садись сюда, Зевс, — она хлопает по сиденью рядом с собой.


Он скользит на сиденье. Его длинные ноги прижимаются к моим под столом.


Мой взгляд устремляется к нему. Даже от прикосновения его ноги, обтянутой джинсовой тканью, по моей коже расползается тепло.


— Прости, — говорит он, но, по его взгляду вполне понятно, что ему ни жаль.


Он сдвигает ноги в сторону, так что они оказываются вытянутыми прямо на проходе возле наших мест.


— Добрый день, мисс Джиджи, Кам, — говорит Меган, одна из официанток, подходя к нам.


Так как мы часто здесь бываем, то знаем всех довольно хорошо.


Я вижу, как замедляются ее шаги, когда она замечает Зевса, сидящего с нами. Ее взгляд буравит его, и мне совсем не нравиться чувство, которое разгорается в моем желудке.


— Пливет, Меган. — Джиджи приветствует ее. — Ты плинесла мне ласкраску?


— Конечно. — Меган протягивает ей одну из картинок и карандаши, любезно предоставленные закусочной, чтобы развлечь детвору. — А это кто? — спрашивает Меган не сводя глаз с Зевса. Она кокетничает с ним, что заставляет меня нахмуриться.


— Это Зевс, — сообщает Джиджи. — Он мамин сталый друг и мой новый длуг. И он драчун. — Она улыбается на всю ширину своего рта.


Зевс гогочет.


— Не драчун, Джиджи. Боксер. — напоминаю ей.


— О, точно. Я забыла.


— Зевс Кинкейд. — Меган склоняет голову в безошибочно кокетливой манере, улыбка играет на ее губах. — Боксер.


— Это я, — говорит он, ухмыляясь ей.


У меня внезапно возникло желание пнуть его под столом.


Меган красивая. Очень красивая. На несколько лет моложе меня. Платиновые волосы. И за такой размер груди, как у нее, я бы убила. А еще она милая. И она нравится мне, правда. Но сейчас мне очень не нравиться то, как она смотрит на Зевса. Или та ухмылочка, которую он ей дарит в ответ.


Я знаю это его выражение лица. Раньше он так смотрел на меня, когда готовился снять с меня одежду.


Что-то горькое скручивается в моем нутре.


Он должен проводить время, знакомясь со своей дочерью, а не флиртовать с официанткой.


Ага, Кам, конечно, это единственная причина, по которой ты вдруг почувствовала себя не в своей тарелке.


— Я знаю, кто ты. Мой брат твой большой фанат, — говорит она, жеманно улыбаясь ему и накручивая прядь светлых волос на палец. — Он умрет от ревности, узнав, что я виделась с тобой.


— Я могу дать ему автограф, если хочешь, — говорит ей Зевс.


— Вау. Правда? Ему бы это понравилось.


Естественно, Зевс не горит желанием сфотографироваться с милым папой в парке, но он абсолютно не против дать свой автограф симпатичной официантке.


Меган отрывает листок из своего блокнота для заказов и протягивает ему вместе с ручкой. Она наклоняется вперед и кладет руку на спинку сиденья позади него, мои глаза фиксируют этот жест.


— И, если есть желание, можешь записать свой номер, я знаю кое-кого, кому это очень понравится.


Я вижу, как она слегка проводит пальчиками по его плечу, прежде чем отойти назад.


Какого…?


Она открыто флиртует с ним на глазах у моего ребенка. Она не знает, что мы с Зевсом не вместе, и вот так просто пристает к нему.


Ладно, я официально ненавижу Меган.


Я даже не потрудилась проверить реакцию Зевса. Ему, наверное, нравиться такое внимание. И, если я найду этому подтверждение, то, наверное, брошу в него этим держателем для салфеток и схвачу Джиджи за руку, уводя ее отсюда.


— Мы можем, наконец, сделать заказ уже? — огрызаюсь я и мне совершенно не жаль.


— О. Да, конечно. Простите, — говорит Меган, но не выглядя при этом обеспокоенной.


Я слышу, как Зевс тихо посмеивается. Я отказываюсь сейчас смотреть на него, или на бумажку, на которой он сейчас что-то черкает, чтобы проверить, написал ли он свой номер телефона для Меган.


Я не смотрю. Определенно не смотрю


Я смотрю в свое меню, прожигая в нем дыру.


— Что принести выпить вам, ребята? — спрашивает Меган.


— Кофе, — говорю я, даже не потрудившись поднять на нее глаза и не дожидаясь, пока Джиджи сделает свой заказ первой. Чувствую себя задницей.


Я веду себя, как ужасная мать. И я ненавижу, что это из-за Зевса. Или, скорее, из-за моей ревности к Зевсу.


Мать твою.


Я поднимаю взгляд на Джиджи, и, к счастью, она не догадывается, что ее мама сейчас ведет себя, словно ревнивая сварливая женщина.


— Что бы ты хотела выпить, малышка Джиджи? — мягко спрашиваю ее.


— Молоко, пожалуйста, — говорит она, не отрываясь от своего рисунка.


Я смотрю на Меган, чтобы убедиться, что она все поняла, и ее записи говорят мне, что все записано.


— Я буду кофе, — хмыкает Зевс.


— Два кофе и молоко. Сейчас принесу ваши напитки.


Меган уходит, и я не могу не посмотреть на Зевса, чтобы узнать, провожает ли он ее взглядом.


Нет. Он смотрит на меня. С чем-то, сродни развлечения во взгляде.


И это еще больше выводит меня из себя.


Я хмуро смотрю на него. И знаете, что делает этот ублюдок?


Улыбается мне.


— Тебе нлавится мой рисунок, Зевс? — спрашивает его Джиджи.


Он отводит свой взгляд от меня, чтобы посмотреть на рисунок.


— Это очень здорово, Джиджи. Тебе нравится раскрашивать картинки?


— Нормально, — говорит она. Типичный ответ четырехлетнего ребенка. — Желтый – мой любимый цвет. Потом розовый. И еще фиолетовый. И голубой. Какой твой любимый цвет? — спрашивает она его.


— Желтый, — говорит Зевс.


Я знаю, что он лжет, потому что зеленый – его любимый цвет. Ну, или раньше был.


— Как и у меня! — радуется Джиджи.


Он улыбается.


— Как и у тебя.


Затем, Меган Флирт МакФлиртерсон снова появляется у нашего столика с нашими напитками.


— Молоко для мисс Джиджи. — Она ставит его на стол перед ней, которая тут же хватает его и выпивает.


— Кофе для Кам. — Она улыбается, ставя передо мной чашку.


Я даже не пытаюсь улыбнуться в ответ. Я считаю, что ее поведение действительно было не уместным – ради бога, она попросила номер телефона у Зевса. Я должна пожаловаться ее боссу.


— И кофе для Зевса. — Она ставит маленький кувшинчик со сливками между мной и Зевсом.


Я беру его, зная, что Зевс пьет черный кофе, и добавляю немного сливок в свой кофе.


Затем, поскольку я чувствую себя настоящей стервой, я предлагаю ему.


Он хмурится.


— Я не добавляю сливки, — грубо говорит он.


— О, точно. Я забыла.


Его бровь поднимается.


— Вчера, когда ты делала кофе, то помнила об этом.


Черт. Дерьмо. Дважды черт.


Мне нечем крыть. Поэтому я поворачиваюсь к Меган и говорю:


— Мы готовы сделать заказ.


Я знаю, что Зевс не успел изучить меню. Но, я сейчас не в настроении играть в любезности. Джиджи конечно и так знает все меню наизусть, и уже точно решила, что будет…


— Я буду печенье и блинчики со взбитыми сливками, пожалуйста, — говорит она, снимая слова прямо с моего языка.


— Что закажешь ты, Зевс? — спрашивает его Меган, снова с кокетливой ноткой в голосе.


Если он ответит тем же, я вцеплюсь ему в горло.


Обычно я не склонна к насилию, но сейчас меня переполняет ярость.


Зевс поворачивается к Джиджи.


— Что ты мне посоветуешь?


Она отрывает глаза от своей раскраски.


— То же, что и я заказала. Они самые вкусные.


Он смотрит на Меган.


— Я возьму то же, что и Джиджи, только двойную порцию.

— Растущий парень, да? — хмыкает она.


— Я уже вырос, — говорит он.


Ее глаза метнулись к его огромным бицепсам, а затем к его лицу.


— Да, все верно, вырос, — говорит она, закусив краешек губы.


Точно. С меня хватит.


— Черничные блинчики для меня, — говорю я жестким тоном. — И пришлите заказ с другой официанткой.


Взгляд Меган переходит на меня. Я пристально смотрю на нее. Ее лицо краснеет. Она одаривает меня извиняющимся взглядом, кивает и уносится прочь.


— Тебе до сих пор присуще это качество, да? — пробормотал Зевс, казалось, ничуть не обеспокоенный.


— О чем ты? — мой голос – тихая угроза.


— О ревности.


В моей памяти всплывают все те моменты ревности, которую я испытывала из-за девушек, флиртующих с ним. Но он никогда не давал повода сомневаться в нем.


До тех пор, пока не дал.


— Я не ревную, — яростно шиплю я. — Но сейчас мы сидим в кафе, а не в баре. И моя дочь рядом.


У Зевса действительно хватает благородства выглядеть виноватым.


— Мне жаль. Я не пытался…


— Просто забудь, — перебиваю я его.


Атмосфера за столом испорчена, поэтому я пытаюсь наладить ее, спрашивая Джиджи о ее рисунке. Это единственное, что я смогла придумать. Мой мозг переполнен гневными колкостями, которыми я готова затравить Зевса в данный момент.


— Кам, — раздается рядом со мной знакомый голос.


Я поворачиваю голову и вижу Рича, стоящего в своей форме.


— Привет, — говорю я. — Что ты здесь делаешь? — вежливо спрашиваю я.


— Забираю заказ для себя и некоторых ребят из участка. Привет, малышка Джиджи. — Он машет ей рукой.


— Привет, Рич. — Она машет ему ручкой в ответ, улыбаясь.


При упоминании имени Рича, я вижу, как напрягается Зевс. Если бы не произошедший эпизод с Меган, я чувствовала бы себя неловко из-за присутствия Рича. Сейчас – не особо.


Глаза Рича с любопытством осматривают Зевса. В них горит узнавание.


Зевс открыто смотрит в упор на него.


Вот дерьмо.


Ладно, возможно. Я чувствую себя немного не ловко.


Понимая, что я должна их представить друг другу, я говорю:


— Рич, это Зевс Кинкейд. Зевс, это Рич Хастингс.


— Я знаю, кто ты, — говорит Рич Зевсу, протягивая руку для пожатия. — Я твой большой поклонник.


Зевс смотрит на протянутую руку так, словно она заражена вирусом Эбола, а затем, с некоторой неохотой, пожимает ее. Крепко, если судить по тому, как Рич разминает пальцы после рукопожатия.


— Всегда приятно встретить поклонника, — говорит Зевс. И я уверенна, что уловила нотку сарказма в его словах.


— Итак, откуда вы, ребята, знаете друг друга? — спрашивает рич.


— Зевс – мамин сталый длуг, — услужливо подсказывает Джиджи.


— Мы вместе ходили в школу, — уточняю я, опуская ту часть, где он был моей первой любовью, моим первым всем. — Зевс в городе, так что, мы просто наверстываем упущенное.


— Что привело тебя в Порт-Вашингтон? — спрашивает его Рич.


— Семья. — Зевс бросает на меня пристальный взгляд, и я ерзаю на своем месте.


— Можешь дать нам минутку? — говорю я Зевсу. — Мне нужно кое-что обсудить с Ричем. Это по работе.


Зевс издает фыркающий звук, но ничего не говорит.


Я встаю и отхожу от нашего столика, Рич следует за мной.


Я останавливаюсь, когда мы оказываемся вне пределов слышимости и поворачиваюсь к Ричу.


Прежде, чем у меня появляется шанс, он говорит:


— Он ее отец, — утверждая, а не спрашивая.


— Как…? — спрашиваю я, пораженная.


— Ну, я полицейский. Это моя работа – замечать такие вещи. Но, честно говоря, это ее глаза, Кам. Она похожа на тебя. Но у нее его глаза. Они – бесспорная улика.


Я доверяю Ричу. Он не сплетник.


Но все равно прошу:


— Пожалуйста, никому не говори. Джиджи еще не знает.


— ты можешь доверять мне. Но, как так получилось, черт возьми, что Джиджи не знает, кто ее отец?


— Это долгая история.


— У меня есть время.


— Не сейчас. В другой раз, — говорю ему.


— Среда все еще в силе?


Я колеблюсь.


— сейчас не самое подходящее время…


– Ладно, — говорит он, проводя рукой по волосам. — Через неделю я свободен в выходные. Как насчет того, что я приглашу тебя куда-нибудь в пятницу вечером?


— Мы так не делаем.


— Думаю, стоит попробовать. Ты нравишься мне, Кам.


— Это все из-за Зевса? — говорю я и тут же жалею о сказанном.


Он хмурится.


— Нет. Я спрашивал тебя об этом задолго до появления Зевса Кинкейда, Кам.


Я опускаю глаза на свои туфли.


— Послушай… ты нравишься мне, Рич. Правда. Но Джиджи…она скоро узнает правду о своем отце. Сейчас просто не подходящее время для меня, чтобы начинать отношения с кем-то.


— Мы уже давно встречаемся.


— Мы спим вместе, — говорю я тихо. — Отношения – это совсем другая игра.


Он смотрит мне прямо в глаза.


— Ладно, я понял. Мы отложим наши отношения на тот период, пока все не устаканится. Но позволь мне пригласить тебя куда-нибудь в следующую пятницу, просто, как друзья. Сейчас ты выглядишь так, словно это не будет лишним.


Я выдохнула, сдаваясь.


— Хорошо. Я узнаю у тети Элли, не против ли она присмотреть за Джиджи. Я напишу тебе, чтобы ты знал наверняка.


— Хастингс, — раздается голос из-за стойки.


— Мой заказ. Так, что, жду вскоре от тебя ответ. — Он касается моей руки.


— Да. Я напишу тебе.


Он уходит. Я смотрю ему вслед, всего секунду, а затем поворачиваюсь, чтобы вернуться к столику. Мои глаза встречаются с глазами Зевса в другом конце зала.


Он выглядит сердитым.


И на секунду во мне просыпается чувство вины. Словно я сделала, что-то не правильное.


Но я не сделала ничего плохого.


У меня просто была безобидная беседа с парнем, да, с которым спала, но он также был моим другом. А мне сейчас как никогда нужен друг.


Зевс был тем, кто поимел другую, а затем поимел и меня.


Он был тем, кто флиртовал с нашей официанткой.


Так что, нахрен его.


И с этой мыслью, я, с высоко поднятой головой, иду обратно к нашему столику.



Глава 11


Когда я снова устроилась за нашим столиком, атмосфера между мной и Зевсом была немного напряженной. Но, когда принесли еду, все стало немного проще.


Надеюсь, в будущем все будет намного легче и без напряжения, и неловкости. Ради Джиджи нам придется часто бывать рядом друг с другом.


Зевс паркует машину возле нашего дома.


Мы вылезаем из нее. Он помогает Джиджи спрыгнуть, а затем провожает нас до двери.


Я проворачиваю ключ в замке и открываю дверь.


— Спасибо за сегодняшний день, — говорю я Зевсу. — Мы хорошо провели время, правда ведь, Джиджи?


— Ага. И спасибо за Плинцесу Сумеречную Исколку. — Она прижимает игрушку к груди.


— Не за что. — Он улыбается ей.


— Джиджи, заходи в дом. Я зайду через минутку. Мне нужно поговорить с Зевсом.


— Можно мне посмотреть телевизор?


— Да.


— Пока, Зевс. — Она машет ему рукой.


Он машет в ответ.


— Пока, Джиджи. — Голос звучит грустно.


Я закрываю двери, как только Джиджи оказывается внутри. Я слышу стук ботинок, сброшенных в коридоре.


Когда я слышу звук включенного телевизора, начинаю говорить:


— Думаю, сегодняшний день прошел просто отлично для тебя и Джиджи. — Для нас – не особо. — Похоже, ты очень нравишься Джиджи.


— Она мне очень нравится. — Улыбка трогает его губы. — Не хочу показаться назойливым, но когда я смогу увидеть ее снова?


— Завтра она целый день в детском саду. Но ты мог бы прийти на ужин завтра, если тебя это устраивает?


— Да. Это было бы чудесно. Во сколько мне прийти?


— В четыре, если это не слишком рано. Тогда ты сможешь провести с ней некоторое время до ужина, который будет в начале шестого. Обычно, она купается и ложится спать в начале седьмого, самое позднее - в семь. Если она не выспится, то будет капризничать весь день. Джиджи не ранняя пташка.


– Как и ты, — говорит он.


Его слова ворошат во мне ту чувствительную часть меня, которая помнит, почему он знает такие подробности. Все те утра, когда я просыпалась, завернутая в его объятия.


И все утра с тех пор, когда я просыпалась одна, без него.


— Итак, в четыре, пойдет?


— Да, замечательно.


— Хорошо, ну…


— Спасибо за сегодняшний день, Кам, — говорит он. — За то, что позволила мне провести с ней время. Я очень ценю это.


— Тебе не нужно благодарить меня, Зевс. Ты ее…— я останавливаю себя, не произнося слово «отец», на тот случай если Джиджи все слышит. Я не хочу рисковать. — Ты имеешь такое же право, как и я, проводить с ней время. — Говорю я более тихим тоном.


— Да. — Он печально выдыхает, проводя рукой по волосам. — Я знаю. Просто… я не знаю. — Он пожимает плечами, выглядя беспомощным. — Все это так сюрреалистично, понимаешь?


Я киваю, потому что могу только представить, что он сейчас чувствует.


— Станет легче, — мягко говорю ему.


— Да. Но это не вернет мне четыре потерянных года.


Между нами повисает молчание.


Затем я спрашиваю:


— Ты говорил с Марселем?


Он качает головой.


— Я жду, пока в моей голове утихнут мысли о его убийстве.


— Значит, ты поговоришь с ним лет так, через десять? — говорю я.


Он смеется глубоким гортанным смехом, идущим из самой глубины его груди.


— Черт, я так скучал по тебе, Голубка, — говорит он, удивляя меня до чертиков.


У меня столько всего вертится на языке, того, чем бы я хотела ужалить его, типа: «Ну, тебе бы не пришлось скучать по мне, если бы ты держал свой член в штанах», но я сдерживаюсь, плотно сжав зубы.


— Мне пора внутрь, — я делаю шаг к двери.


Моя рука уже лежит на дверной ручке, когда его голос заставляет меня замереть.


— Почему ты с ним?


Я поворачиваюсь к нему лицом.


— С кем?


— Помощник шерифа Дик? (прим.перев: с английского член, хрен, придурок)


— Мы не вместе, Зевс. Мы просто друзья.


— С привилегиями.


— Я не стану обсуждать это с тобой.


— Он недостаточно хорош для тебя.


— А ты, ты был достаточно хорош для меня?


— Нет. — Он подходит ближе ко мне. — Я никогда не был достаточно хорош для тебя. Но я был чертовым эгоистом, и я так чертовски сильно хотел тебя.


Пока не расхотел.


Я смеюсь, горький звук.


— Значит, то, что ты изменил мне и бросил, было твоим способ выказать бескорыстность. Ого. В свое время я наслушалась всякого дерьма, Зевс, но это… — Я покачала головой, испытывая отвращение.


— Это не то, что я имел в виду.


— Нет? Тогда, что ты имел в виду?


Еще на шаг ближе. Так близко, что мне приходиться отклонить голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он смотрит вниз, в мои глаза. Взгляд в них такой напряженный, что внутренности мои начинают дрожать.


Затем делает шаг назад, качая головой.


— Ты еще не готова это услышать.


Он начинает отходить от меня.


Мое сердце хочет закричать ему в след: «Что? Что я еще не готова услышать?»


Но логика подсказывает сказать: «Мне совершенно не интересно все, что ты там хочешь мне сказать». Именно так я и поступаю.


Он останавливается от моих слов, словно от удара. Он отвернулся. Но через несколько шагов он посмотрел на меня через плечо и сказал:


— Я не давал той официантке свой номер. Если тебе интересно.


— Не интересно, — произношу я слишком быстро, выдавая себя. Я ненавижу это чувство - облегчение, от того, что он не дал свой номер Меган.


На его губах промелькнула улыбка.


— Из тебя всегда была ужасная лгунья, Голубка. Увидимся завтра.


И снова он уходит от меня, оставив за собой последнее слово.



Глава 12


Прошло почти две недели с тех пор, как Зевс появился на пороге моего дома и узнал, что у него есть дочь. Он виделся с Джиджи каждый божий день. Даже во вторник, когда у нее был урок стритдэнса после сада. Он спросил, может ли он отвезти и забрать ее. Они также вдвоем ходили на повторный показ «Рапунцель» в воскресенье утром.


Я усмехнулась при мысли о том, что великий Зевс Кинкейд смотрит мультики о диснеевских принцессах.


Но это лишь показывает, на что он готов пойти, чтобы провести время с дочерью. Я не могу винить его за сиюминутную преданность Джиджи. Он влюбился в нашу девочку.


Что ни странно, она тоже его обожает.


Джиджи все еще не знает, что Зевс – ее папа. Но я знаю, что мы приближаемся к этому моменту.


Зевс ни разу не затронул эту тему и не спросил, когда же мы все-таки собираемся рассказать ей правду.


Думаю, я откладываю этот разговор, потому что боюсь ее реакции. Но и так же, потому что это наконец стало бы реальностью.


Мне пора быть смелее и рассказать ей.


Думаю, в эти выходные идеальное время. После утренних занятий балетом. Зевс напросился отвезти нас. Так что, мы, будучи все вместе, сможем сесть и все рассказать ей.


Зевс здесь. Он в гостиной с Джиджи, играет в «Угадай кто?» - версию «Мой маленький пони». Зевс принес ее для Джиджи.


Это единственный подарок, который он купил ей после Искорки, так что я не слишком противилась. Она везде таскает эту игрушку с собой. Я думаю, это отчасти потому, что она мечтала о ней. Но и еще потому, что именно Зевс купил ее Джиджи.


Я на кухне, готовлю ужин. У нас будут макароны с сыром. Ничего слишком вычурного. Зевс остается на ужин, как и каждый вечер до этого. Тети Элли сегодня нет, она в участке. В последнее время она редко бывает дома. Очень важное расследование.


Но она сказала, что присмотрит за Джиджи завтра вечером, и я смогу пропустить пару бокальчиков с Ричем.


Наверное, я могла бы и Зевса попросить посидеть с ней, но это слишком странно, просить его побыть нянькой, пока я буду встречаться с Ричем. Даже если Рич всего лишь друг. Я знаю, что Зевс неровно относиться к нему. Так что это не стоит такой головной боли.


Тяжело, все время находиться рядом с Зевсом. Наши отношения натянуты, но мы относимся с понимание к друг другу. Мы словно танцуем вокруг друг друга. Мы обмениваемся любезностями. Все эти «спасибо» и «пожалуйста». «С удовольствием» и «благодарю». Но это все не настоящий разговор.


Если говорить откровенно, я все еще таю чертовски много злости и обиды на то, как он поступил с нашими отношениями. Но я должна похоронить все это, ради Джиджи. Я должна притвориться. Что я никогда не любила его. Что он никогда не разбивал мне сердце.


Это трудно. Чертовски трудно.


Я все еще жажду получить от него ответы, которые я так и не получила.


На самые главные вопросы: почему он поступил так? Почему изменил мне?


Если он разлюбил меня, то почему бы не порвать со мной, прежде чем совать свой член в кого-то другого?


Я имею в виду, да, я бы была убита горем, порви он со мной, потому что разлюбил. Но знать, что у него был секс с другой женщиной…это сокрушило меня окончательно.


И я так и не смогла смириться с этими чувствами. Потому что через несколько месяцев узнала, что беременна Джиджи, и мне дали понять, что он не хочет иметь ничего общего с ней, так что, мой гнев на него превратился в ненависть. Я ненавидела его за то, что он бросил своего ребенка.


Теперь, когда я знаю правду, о его неведении, мой гнев и обида вернулись к тому, что он сделал со мной.


И, честно говоря, мне все труднее и труднее игнорировать это и делать вид, что не чувствую этого, находясь рядом с ним.


Я высыпаю макароны с сыром в сервировочное блюдо и беру сервировочную ложку. Я отношу все это в столовую.


— Ужин готов, — говорю я. Проходя через гостиную.


Я ставлю блюдо на стол, на котором уже стоят тарелки, лежит столовое серебро, стоит кувшин с водой и стаканы. Я возвращаюсь на кухню, чтобы взять салат и чесночный хлеб, которые приготовила.


Когда я вернулась к столу, Джиджи и Зевс уже заняли места рядом, ожидая меня.


— Я налил тебе воды, — говорит Зевс.


— Спасибо.


Я ставлю салат и хлеб на стол и сажусь напротив них.


Зевс накладывает макароны с сыром в тарелку Джиджи. Затем тянется за моей. Я передаю свою тарелку, позволяя ему поухаживать за мной. Он возвращает мне тарелку, и я кладу в нее немного салата.


Настала очередь Зевса наполнить свою тарелку. Мне пришлось удвоить количество еды, которую мы обычно готовили себе, потому что у него просто зверский аппетит. Всегда таким был. Но он большой парень и много тренируется.


За ужином мы ведем светскую беседу. В основном, Джиджи рассказывает о своем дне в детском саду. Зевс спрашивает меня о моем рабочем дне, а я рассказываю ему. А потом, естественно, я спрашиваю о его дне.


Все это очень по-домашнему. Слишком знакомо.


Я понимаю, это потому, что он каждый вечер ужинает с нами. Но я не хочу, чтобы Джиджи слишком привыкала к этому, ведь так будет не всегда. Зевс не всегда будет здесь, в Порт-Вашингтон, чтобы ужинать с ней каждый вечер.


Может быть, чем раньше мы сообщим ей, что Зевс ее папа, тем быстрее мы урегулируем вопрос времени, которое они будут проводить вместе. Не обязательно нам все время проводить втроем.


К моей злости на него примешиваются воспоминания о хороших временах и напоминания о том, почему я влюбилась в него, все эти годы назад.


На данный момент я похожа на клубок эмоций, который готов взорваться, и это ужасно выматывает.


— Спасибо за ужин. Все было потрясающе, как всегда, — говорит Зевс, откинувшись на спинку стула.


— Это были всего лишь макароны с сыром. — Я кладу вилку на тарелку.


— Ты готовишь самые лучшие макалоны с сылом, мамочка, — говорит Джиджи.


— Спасибо, детка, — улыбаюсь ей.


– Итак, ты готовила ужин и кормила меня каждый вечер, — говорит Зевс. — И в качестве благодарности я хочу пригласить тебя на ужин завтра вечером.


— Меня? — пискнула я, мой пульс подскочил.


— Тебя и Джиджи. — На его губах растягивается ленивая и сытая улыбочка.


— Мама не может. Завтра вечелом у нее встреча со своим длугом Уичем, полицейским.


Дерьмо.


Тишина оглушительна.


Словно перекати-поле пронеслось по столовой


Я заставляю себя посмотреть на Зевса. Его лицо ничего не выражает, глаза пусты.


Ненавижу, когда он так делает. Это значит, что я не смогу понять, о чем он думает.


— Ну, я не собираюсь покидать дом раньше восьми. Но… вероятно, у меня будет поздний ужин.


Рич упоминал ужин, после пары напитков.


— Без проблем, — говорит он, слова немного оборваны, сжаты. — Ничего, если я все же возьму Джиджи на ужин?


— Пожалуйста, мамочка, можно я пойду с Зевсом?


— Конечно, я не против, — говорю я ей.


— Ура! — хлопает она в ладошки.


— Во сколько я должен привезти ее домой? — спрашивает он меня. В его голосе все еще присутствуют нотки, которые начинают меня раздражать.


Почему у него проблемы с Ричем?


Ты знаешь, почему – шепчет маленький назойливый голосок в моей голове.


Прочь, голос.


— Не позже начала восьмого, — отвечаю ему.


— А кто присмотрит за Джиджи, пока ты будешь гулять с помощником шерифа Диком?


— Кто такой помощник шелифа Дик? — спрашивает Джиджи.


— Никто. Зевс просто пытается быть смешным. — Я смотрю на него. Он невозмутимо смотрит на меня в ответ.


— Тетя Элли присмотрит за ней, — голос мой стал жестче, чем был.


— Хорошо, — грубо говорит он.


— Хорошо, — повторяю я.


Он грубо отодвигает свой стул. Я провожаю его взглядом.


— Мне пора идти, малышка Джиджи. Но я буду здесь завтра, в начале пятого, чтобы забрать тебя.


— Где мы будем ужинать, Зевс?


— Выбирай сама.


— Ура! — она снова хлопает в ладоши. — Я подумаю и скажу тебе завтла.


Его лицо стает мягче, и он ерошит своей рукой ее волосы.


— Звучит как план. — Он бросает взгляд в мою сторону. — Спасибо за ужин.


— Без проблем. — Я поднимаюсь на ноги. — Я провожу тебя.


— Нет необходимости, — говорит он. — Я знаю, где дверь. Пока, Джиджи.


— Пока, Зевс.


Я смотрю, как он уходит, а затем опускаюсь на свой стул, мой желудок жжет от эмоций.


Понятно, что он злиться, потому что я встречаюсь с Ричем.


Но он не имеет никакого права злиться.


Это он тот парень, который изменил мне, ради всего святого!


Тем не менее, во мне теплится чувство, что я сделала что-то не так, хотя это совсем не так, и именно все это заставляет меня чувствовать себя именно так. Какой бардак.


— Зевс злится, мамочка?


Мой взгляд скользит к ней.


— Нет, конечно, нет.


— Он выглядел селдитым.


— Он никогда бы не рассердился на тебя, милая.


— Не на меня, мамочка. На тебя.


И снова дерьмо.


Ненавижу, когда моя девочка столь проницательна.


— Я думаю, что он просто расстроен тем, что я не смогу поужинать вместе с вами завтра вечером.


— Тебе однозначно стоит пойти. Со мной и Зевсом намного веселее, чем с Уичем.


Я нахмурилась.


— Тебе не нравиться Рич, малышка Джиджи?


— Он нормальный. Но Зевс мне нлавится больше.


Мое сердце болезненно сжалось, и я понимаю, что, возможно, Джиджи улавливает намного больше, чем я предполагала.


— Ты знаешь, что Рич – просто мамин друг. Точно так, как и Зевс мой друг.


— Я знаю.


— И ты же понимаешь, что это хорошо, иметь много разных друзей.


— Да, мамочка. Но я думаю, что люди всегда любят одного длуга больше, чем всех остальных. Как лучшего друга. И я думаю, что ты должна быть лучшим длугом Зевса.


Так и было. Когда-то очень давно.


Пока он все не испортил.


Не зная, что на это ответить, я поднялась на ноги.


— Давай, малышка Джиджи. Нужно убрать и помыть тарелки после этого замечательного ужина, затем мы сможем посмотреть телевизор перед сном.



Глава 13


Я трусиха.


После ледяного приветствия, которое я получила от Зевса, когда он приехал за Джиджи, чтобы отвезти ее на ужин, я позаботилась о том, чтобы уехать задолго до их возвращения домой.


Мы встречались с Ричем только в восемь, но я написала ему, спросив, можем ли мы встретиться раньше. К счастью, он смог, иначе, я бы уже час, как сидела бы в баре одна.


Я сижу за столиком, который мы заняли, Рич тем временем у бара. Заказывает нам напитки. Я попросила свою любимую «Корону», это будет мой единственный алкогольный напиток за вечер. После я перейду на содовую. Рич предложил забрать меня с дому. Но я предпочитаю быть на своем транспортном средстве, чтобы иметь возможность уехать, когда захочу. И то, что я выпила одно пиво, меня не беспокоит.


Как известно любой маме, похмелье и четырехлетний ребенок – вещи не совместимые.


Просто приятно для разнообразия выбраться с дому, и иметь повод немного принарядиться.


Не то, чтобы я была слишком нарядной. На мне черные джинсы-скинни, черный топ без бретелек и ботильоны с леопардовым принтом. Мои волосы ровные, и я действительно потратила время на макияж. Красные губы и смоки айс. Я хорошо выгляжу, и впервые с тех пор, как объявился Зевс, я чувствую себя хорошо.


Достаю из сумочки мобильный и проверяю его, не пропустила ли звонок или сообщение от Зевса, или тети Элли о Джиджи. Пусто. На всякий случай, кладу телефон на стол, перед собой.


Когда я поднимаю глаза, Рич идет ко мне с пивом. Наблюдаю, как он приближается ко мне. Он выглядит отлично сегодня, в рубашке на пуговицах цвета хаки. Не часто мне удается увидеть его в гражданском. Обычно, когда я его вижу, он либо в форме, либо голый.


И… сегодня я не последую по этому маршруту.


Но, также я почувствовала разницу в том, как я смотрю на него сегодня. Обычно, когда мы видимся, у меня в груди и других пикантных местах вспыхивает влечение. Но сегодня… я ничего не чувствую.


И от меня не ускользнул тот факт, что мое влечение к Ричу ослабло именно тогда, когда появился Зевс.


Будь ты проклят, Зевс Кинкейд.


Рич подходит и ставит на стол наши напитки.


— Спасибо, — говорю ему, когда он садится напротив меня.


Я подтягиваю к себе свое пиво, снимаю ломтик лайма с горлышка бутылки и проталкиваю его пальцем внутрь.


— Ну, и как дела? — спрашивает меня Рич.


— Ты имеешь в виду тот факт, что Зевс вернулся?


За последние две недели мы с Ричем иногда переписывались, но ничего серьезного. Думаю, он ждал сегодняшнего вечера, чтобы расспросить обо всем меня.


— Тяжело. Сплошной стресс. Неловко. Напряженно. — Я слегка улыбаюсь ему. — Но Джиджи радуется. Она счастлива, и это все, что имеет значение.


— твое счастье тоже имеет значение, Кам.


Я пожимаю одним плечом, не желая соглашаться или опровергать его слова. Потому что Джиджи всегда будет на первом месте. Даже если для меня это значит вечное страдание.


Рич делает глоток и ставит бутылку на место.


— ты хочешь поговорить об этом? О Зевсе, я имею в виду.


Вздохнув, я подношу свою бутылку к губам.


— Я действительно не знаю, о чем тут говорить, — произношу я, обхватив губами горлышко бутылки, и делая глоток.


— Никакого давления. Просто знай, что я всегда здесь, чтобы выслушать. И все, что ты скажешь, останется между нами.


Я благодарно улыбаюсь ему.


— Это просто очень запутанная ситуация. — Я начинаю отковыривать этикетку с бутылки. — Я знаю Зевса с пятнадцати лет. Мы были парочкой с самого юношества. Я встретила его, когда переехала в Кони-Айленд с тетей Элли, когда она получила повышение. Мы были вместе четыре года. А потом не были. — Я пожимаю плечами. — Зевс часто уезжал, тренировался и участвовал в боях. Я училась в Джульярде, изучала балет.


— Я этого не знал. Я знал, что ты танцуешь, но Джульярд? Это потрясающе, Кам.


— Да. У меня была полная стипендия. Я была на втором курсе, когда мы с Зевсом расстались. В то время он был в Англии, готовился к бою. Однажды вечером он позвонил мне. Сказал, что переспал с другой.


Лицо Рича потемнело. Я мало знаю об истории отношений Рича. Мы никогда не говорили о нашем прошлом, но, судя по его лицу, я бы сказала, что эта ситуация ему близка. Ему тоже изменяли.


— Через месяц я узнала, что беременна Джиджи. — Я продолжаю рассказывать ему всю ту подлую историю, которая произошла с Марселем, и о том, как он лгал мне и Зевсу.


— Господи, — пробормотал Рич. — Это…ужасно.


— Ага.


— Неудивительно, что у тебя голова идет кругом. И, хотя я ненавижу Зевса за то, что он тебе изменил, я должен посочувствовать парню. Не знать, что у него есть дочь все эти годы? Не могу себе представить… — запнулся он.


— Да, это все так ужасно. Мне горько за него. Но, честно говоря, мне кажется, что я отчасти виновата в том, что он упустил первые годы Джиджи. Хоть Марсель – полный ублюдок и лгал нам обоим, я чувствую, что должна была сделать больше, чтобы найти контакт с Зевсом.


— Кам, зная тебя, уверен, что ты сделала все, что было в твоих силах.


Я снова пожимаю плечами, не соглашаясь, и делаю еще один глоток пива.


— Зевс винит тебя в этом?


— Боже, нет. — Я качаю головой, подчеркивая сказанное.


— Хорошо, — рычит он. — Потому что он был бы настоящим ослом, поступи так.


Я вдруг почувствовала, что защищаю Зевса.


— На самом деле он был великолепен в этом. Он мог бы быть полной задницей, но он был…замечательным. Он считает, что это он виноват в том, что полностью заблокировал меня, отрезав от себя. Он винит себя за то, что пропустил первые четыре года жизни Джиджи. Мне становиться не по себе, когда я думаю об этом. Я ненавижу, что она отчасти лишилась своего отца из-за свиньи Марселя, засранца Дюрана. Боже, это все смахивает на один большой клубок беспорядка. — Я отрываю остатки этикетки от бутылки и бросаю их на стол.


— Может, сейчас все и в полном хаосе, но дальше станет лучше, — уверяет меня Рич, касаясь моей руки на столе.


— ты действительно так думаешь?


— Я знаю. Ты отличная мама, Кам. Джиджи – удивительная девочка. Дети выносливы. Все наладится.


— Я просто… я не знаю, правильно ли я поступаю. С самого начала утаивать от Джиджи, кем является для нее Зевс.


— я не думаю, что есть общепринятое правило для такой ситуации. — Он слегка сжимает мою руку, переплетая пальцы с моими. Это не сексуальный жест. Это успокаивает. А я сейчас очень нуждаюсь в утешении. — Я думаю, что ты знаешь свою дочь лучше всех, и ты поступаешь правильно и обдуманно. Ради ее блага. А что думает Зевс?


— Он просто следует моему примеру. Он совершенно не давит на меня, требуя рассказать дочери правду.


— Это ведь хорошо, правда?


— Да. — Вздыхаю я. — Но это также помогает мне отсрочить неизбежно, понимаешь?


Он кивает, поднимая свое пиво.


— Но думаю, время пришло. Прошло уже две недели, как они познакомились. Джиджи считает, что он лучшее, что есть после нарезанного хлеба, и это здорово. Действительно. Он ее отец. Так что я надеюсь, что она хорошо воспримет новость, когда узнает, кто он на самом деле для нее. Я просто думаю, что если я затяну это на дольше, она может обидится на меня за то, что я не сказала ей раньше.


— Этот ребенок никогда не обидится на тебя. Она любит тебя.


Это заставляет меня легко улыбнуться.


— Да… — размышляю я. — Думаю, что должна сказать ей завтра. Ну, мы с Зевсом должны ей сообщить об этом после занятий по балету. Не то, чтобы у меня был шанс обсудить это с ним, чтобы знать, что он думает об этом.


— Ну, похоже, теперь у тебя есть шанс, — говорит Рич, глядя в сторону входа. — Потому что он только что вошел в бар.


— Что… — резко оборачиваюсь я.


И там, заполняя дверной проем, выглядя как всегда внушительно и великолепно, стоит Зевс.


И его глаза сузились, смотря в упор на меня и Рича. Или, точнее сказать, на руку Рича, которая все еще держит мою.



Глава14


Я поднимаюсь на ноги, вырвав руку у Рича, и быстро направляюсь к Зевсу. Моя первая мысль – Джиджи.


— С Джиджи все в порядке? — спрашиваю я, подходя к нему.


— Она в порядке.


Я выдыхаю с облегчением.


— Она дома с Элли, — добавляет он. — Я вернул ее домой около получаса назад.


— Тогда, что ты делаешь здесь? — промурлыкала я.


Его брови сходятся на переносице.


— Я пришел, чтобы застать последнюю часть игры. — Он кивает в направлении телевизора, который транслирует футбольный матч. — Я не знал, что ты будешь здесь, если ты об этом подумала.


— Не об этом. — Об этом.


— Раз ты так говоришь.


— Да. — Я скрещиваю руки на груди. — С какой стати я должна думать, что ты пришел сюда за мной?


— Не знаю, Голубка. Это ты мне скажи.


Он смотрит на меня, и я начинаю волноваться и путаться в том, какое направление берет наш разговор, а это направление… я понятие не имею. Арр.


— Тебе действительно пора уже перестать называть меня так, — говорю ему, меняя тактику.


— Голубка? Раньше у тебя никогда не было проблем с тем, что я так называю тебя. Особенно тебе нравилось, когда я звал тебя так, пока я…


— Не стоит продолжать… — предупреждаю я, прекрасно зная, к чему он клонит.


В его глазах разгорается дьявольское пламя.


— Чего не стоит? Напоминать тебе о том, как ты любила, когда я называл тебя голубкой, пока трахал тебя жестко и глубоко?


Я сопротивляюсь той дрожи, которая пытается пройти по моему телу. Мои глаза сканируют помещение, чтобы убедиться, что никто не слышал то, что он только что сказал.


— Ты ведешь себя не уместно.


Он смеется, но это пустой, наигранный смех.


— Я еще даже не начинал.


— Что, черт возьми, с тобой не так, — шиплю я.


Его челюсть гневно сжалась. Взгляд выжигает дыру во мне.


— Ничего, Кам. — Он подчеркивает мое имя. — Со мной, черт возьми, абсолютно все не в порядке. — Он указывает подбородком ни Рича. — Помощник шерифа Дик ждет тебя.


Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть через плечо на Рича. Я посылаю ему улыбку, скорее вынужденную, чем настоящую.


Когда снова оборачиваюсь к Зевсу – его уже нет.


Мой взгляд мечется по пространству, ища его, и, оказывается, что он направляется к бару.


Засранец! Он только что бросил меня.


Ну, если это не раздражает меня до смерти.


Мне хочется подойти к нему и сказать…


Что, Кам? Что ты хочешь ему сказать? И почему тебя так всполошил тот факт, что он только что ушел от тебя?


Пофиг. Это просто…грубо.


Внутри меня настоящий спор с самой собой.


Отлично.


Мне просто нужно поговорить с ним о Джиджи, и рассказать, наконец, ей правду завтра. Не самое лучшее место и время для такого разговора. Но он должен знать, что мы должны поговорить – скорее раньше, чем позже.


Мой взгляд блуждает по бару, и я вижу, что люди начинают обращать на него внимание. Это лишь вопрос времени, когда они начнут подходить к нему, и тогда у меня не будет шанса.


Поэтому, я даю Ричу знак, что вернусь через минуту, и подхожу к табурету у бара, на котором расположился Зевс, ожидая свой заказ.


Я касаюсь рукой его плеча, и эти голубые глаза скользят ко мне, смотря на меня.


— Ты образумилась и решила бросить помощника Дика?


— Я не бросала его. Мне просто нужно поговорить с тобой.


— О чем?


— Не сейчас. Завтра. Ты же еще согласен отвезти Джиджи на балет? — уточняю я.


— Да.


— Не мог бы ты прийти на пятнадцать минут раньше, чтобы мы могли кое-что обсудить?


— Конечно.


— Отлично. Спасибо.


Между нами повисает неловкая тишина. Зевс смотрит на меня, и внутри меня все дрожит.


Давай, Кам, уходи.


— Хорошо, тогда, — я делаю шаг назад, — Увидимся завтра.


Он коротко кивает мне, прежде, чем переключить внимание на бар. Когда бармен подходит, Зевс заказывает свой напиток - кофе.


Он пришел в бар, чтобы выпить кофе?


Нет, он пришел в бар, чтобы посмотреть игру, сталкер Кам.


Я поворачиваюсь и ухожу, как фанатка, которую только что продинамили.


Я подхожу к нашему столику и опускаюсь на свое место.


Рич, чьи глаза были заняты его телефоном, смотрит на меня, убирая телефон в карман брюк.


— Все в порядке? — проверяет он.


— Да, отлично. — Я улыбаюсь, слишком широко, не совсем похоже на искреннюю улыбку. Я снова сжимаю губы и пытаюсь расслабить мышцы лица. — Я просто спросила Зевса, сможет ли он прийти завтра немного раньше, что бы мы могли обсудить с ним большой разговор.


— Это хорошо.


— Да, — соглашаюсь я, поднимая свое недопитое пиво и делая очень большой глоток.


Рич оглядывается через плечо и смотрит в сторону бара.


— Эй, это же брат Зевса, верно?


— Где? — я поворачиваю голову, наполовину ожидая увидеть второго Кинкейда в этом баре.


— По телевизору. Играет за «Гигантов».


Я поднимаю глаза на телевизор и вижу профиль Ареса на экране перед тем, как он снова вливается в игру. Это заставляет меня улыбнуться. Мне всегда нравился Арес.


Зевс сказал мне, что он все еще ничего не рассказал своей семье о Джиджи. Сначала он сам хотел поближе познакомиться с ней, провести некоторое время с ней, а потом уже расскажет им, но не раньше, чем мы расскажем все Джиджи.


Завтра. Не вижу причин, почему бы Зевс был против этого.


— У него, наверное, есть места в ложе, — размышляет Рич. — Интересно, почему же он смотрит игру в этом захудалом баре, а не на стадионе.


— Он хотел поужинать с Джиджи, — и со мной, говорю я, мой взгляд незаметно возвращается к Зевсу.


Он разговаривает с барменом, и еще одним парнем, который присоединился к ним.


— А. Точно, тогда это логично, — говорит Рич. — Итак, ты слышала о Ларсоне?


— Нет, — говорю я, переводя взгляд обратно на Рича.


— Он переезжает в Вирджинию, — говорит он. — Его мама живет там, и она больна. Он подал заявление на перевод в местный участок, и сегодня его одобрили.


— Для него это к лучшему, быть ближе к маме.


— Да. Хотя мне будет странно без него. Мы вместе учились в академии…


Возбужденные голоса у бара привлекают мое внимание, отвлекая от рассказа Рича. Я смотрю…на Зевса…где вижу, как группа женщин набросилась на него, прям навалившись толпой, чтобы поговорить с ним.


— Ты такой большой. — Хихикает одна из них, обхватывая рукой его бицепс.


— Так говорят все женщины, — отвечает Зевс.


Да ну нафиг. Я мысленно закатываю глаза.


— Ты такой чертенок, — она громко смеется.


Затем одна из ее подруг протискивается вперед, вклиниваясь между Зевсом и барной стойкой. С ручкой в руке.


— Ты распишешься на моей груди? — спрашивает она, выпячивая свою, завидных размеров грудь, прям у него под носом, хихикая и хлопая, как дурочка ресницами.


Реально? Блядь, реально?


Я стиснула зубы, ожидая его ответа.


Затем я вижу вспышку улыбки, и на меня обрушивается цунами ревности, когда Зевс берет ручку из ее рук и начинает расписываться на ее груди. Вот ублюдок.


И я увидела достаточно.


— Я не очень хорошо себя чувствую, — вру я Ричу. — Извини, что рано ухожу, но мне пора.


Его глаза изучают меня, затем он смотрит на Зевса, и снова на меня. Он знает, что я лгу, и на минуту мне кажется, что он собирается меня окликнуть, но он говорит:


— Нет проблем. Позволь, я провожу тебя до машины.


— С радостью, — улыбаюсь я.


Мы оба встаем. Я забираю со стола свой сотовый и прячу его в сумку.


Я все еще слышу хихиканье фанаток Зевса, но больше не смотрю на него.


Выйдя на свежий воздух, я делаю глоток свежего воздуха, именно то, что мне нужно, чтобы проветрить голову.


Мы идем к моей машине в дружеском молчании. Когда подхожу к ней, достаю ключ и отпираю ее.


Я поворачиваюсь к Ричу


— Спасибо за сегодняшний вечер. За то, что выслушал весь мой скулеж о проблемах.


— В любое время. — Он тепло улыбается. Затем нежно прикасается рукой к моей щеке. — Ты мне нравишься, Кам.


— Ты мне тоже нравишься. — Я улыбаюсь. Мне просто хотелось бы, чтобы он нравился мне чуточку больше.


Он долго смотрит на меня, и я думаю, не собирается ли он меня поцеловать.


Но он этого не делает. Он отходит, открывая для меня дверь машины.


Мне становиться не по себе от облегчения.


Я сажусь в машину, вставляю ключ в замок зажигания и пристегиваюсь.


— Езжай осторожно, — говорит Рич, придерживая дверь. — Я позвоню тебе на неделе.


— Хорошо, — говорю я.


— Он закрывает мою дверь с мягким щелчком, я включаю передачу и отъезжаю, направляясь к дому.


Через пять минут я паркуюсь на нашей подъездной дорожке, за машиной тети Элли. Свет, льющийся из гостиной, говорит мне о том, что она еще не спит.


Хотя, тогда бы она подошла к окну. Мне неловко, что я так рано возвращаюсь со свидания.


Не умею я ходить на них. Но потом я обвиняю во всем Зевса, это он заявился в бар и испортил мне вечер своими выходками с выпяченной грудью.


Вздохнув, я беру свою сумку и вылезаю из машины. У меня чуть сердечный приступ не случился, когда я увидела Зевса, стоящего в конце дорожки.


— Господи Иисусе! — говорю я, хватаясь за грудь. — Какого черта ты здесь делаешь? Я думала, ты все еще в баре.


— Я ушел сразу после тебя.


— Ты, что, прилетел сюда?


Он смеется глубоким звуком, который эхом отдается в моей груди.


— Нет. Просто я не вожу машину, как бабушка.


— Я не вожу. Как бабушка. Я вожу ответственно.


— Мгм… — он снова смеется.


— Почему ты покинул бар? Неужели в ручке закончились чернила?


Его губы изгибаются в сексуальной ухмылочке.


— Значит, ревность причина тому, почему ты ушла.


— Я… что? — мой рот принял форму буквы о. — Нет, я ушла не из-за ревности. Мистер Большое Эго. Там не к чему было ревновать.


— Ну, если ты так говоришь.


— Именно.


— Тогда ладно. — Он поворачивается и начинает идти обратно к машине.


Я чувствую резкий толчок в груди и говорю, прежде чем успеваю остановить себя.


— Что ты здесь делаешь, Зевс?


Он останавливается и поворачивается ко мне лицом.


— Проверяю, хорошо ли ты добралась до дома. Я подумал, что врятли, помощник шерифа Дик станет провожать тебя до дома, если только конечно, он не получит кое-что в конце.


— Но я приехала на своей машине.


— Он мог бы проследить за тобой до дома.


— Откуда ты знаешь, что он этого не сделал?


Он делает шаг назад и смотрит в обе стороны по пустой улице, прежде чем бросить на меня пристальный взгляд.


— У помощника шерифа Дика есть подработка в качестве человека-невидимки?

— Ладно, — огрызаюсь я. — Он не сопровождал меня до дома. Но какое это имеет значение для тебя?


— Ты мать моего ребенка. Я забочусь о твоей безопасности.


Я выпустила горький смешок.


— Только не последние пять лет.


Его лицо темнеет, и он идет обратно ко мне, его длинные ноги быстро преодолевают расстояние между нами. Он останавливается в дюймах от меня, и я ахаю.


— Я облажался, Кам. — Его голос грубый. — Ты думаешь, я этого не знаю? Так вот, я знаю. Господи, но знаю ли на сколько. Но я пытаюсь, сейчас. Здесь. — Он проводит рукой по голове. — Я совершил много ошибок. Но больше не собираюсь. В этот раз я сделаю все правильно для тебя и Джиджи.


— Не нужно стараться ради меня, только ради Джиджи.


Зевс так смотрит на меня, что от его взгляда я начинаю дрожать.


— Я не думаю, что ты понимаешь, поэтому объясню все доступно для тебя. Я хочу, чтобы ты вернулась.


— Ты…что?


— Я хочу, чтобы ты снова была моей.


Он подходит ближе, и я инстинктивно делаю шаг назад, мое сердце словно отбойный молоток грохочет в груди.


Он хмурится, когда замечает, как я отстраняюсь, но продолжает:


— Я все еще люблю тебя, Кам. Никогда не переставал.


— Нет. Ни за что, мать твою. Ты не можешь приходить сюда и говорить все эти вещи. Между нами все кончено, Зевс. Уже очень давно все кончено. — В тот самый момент, когда ты засунул свой член в другую. — Единственное, что сейчас есть между нами – это маленькая девочка, которая сейчас спит наверху.


Он медленно качает головой, его глаза смотрят в мои.


— Мы никогда ничего не заканчивали. Никто из нас так и не двинулся дальше.


Я стиснула зубы, ярость бурлила в моих венах.


— Я давно смирилась с этим, Зевс.


— Нет, голубка, не смирилась. И ты обманываешься, если считаешь иначе.


Как он смеет! Да, как он, черт возьми, смеет!


— Ты изменил мне! — кричу я. — Ты трахал другую за моей спиной. А потом рассказал мне об этом по телефону, находясь за тысячи километров от меня! Ты разбил мне сердце, Зевс! Я не видела и ничего не слышала от тебя целых пять лет! И теперь, когда ты вернулся, ты думаешь, что можешь просто появится здесь, говорить все эти вещи, говорить мне, что все еще любишь меня? Ну, блядь, позволь тебя огорчить, не можешь!


— Я не изменял тебе.


Я шокировано уставилась на него.


— Что ты сказал?


Он смотрит в мои глаза, пока осторожно качает головой.


— Я не изменял тебе, Голубка.


— Но ты сказал мне…


— Я солгал.



Глава 15


Пять лет назад.


После долгого учебного дня, почистив зубы, я забралась в постель. Перед тем, как выключить лампу, я проверяю свой телефон на наличие сообщений, но их нет.


Я надеялась получить сообщение от Зевса. Я ничего не слышала о нем уже несколько дней. Я отправила ему пару сообщений, но он не ответил ни на одно из них. Я знаю, что он очень занят тренировками перед предстоящим боем, еще и разница в часовых поясах не помогает. Но это на него не похоже. Он всегда связывался со мной, каждый день, пока был в отъезде.


У меня такое предчувствие…нехорошее. Я пытаюсь игнорировать его, как и голос в моей голове, который все твердит, что он стал отдаляться от меня.


Но ведь это же мы.


У нас с Зевсом все очень прочно. Мы настоящие.


Я люблю этого парня с пятнадцати лет.


Это все из-за расстояния. Это тяжело. Но все наладится. Обязательно.


Только я закрыла глаза, как мой мобильный зазвонил.


Я резко открываю глаза и хватаю телефон. Мое сердцебиение учащается при виде имени Зевса на экране. Даже сейчас, после стольких лет, он все еще способен вызывать во мне такую бурю эмоций. Надеюсь, так будет всю жизнь.


Я отвечаю:


— Привет, красавчик. — Предательский зевок вырывается из моего рта. Я прикрываю рот рукой.


— Ты в постели? — гремит голос Зевса в динамике.


— Да, но все в порядке.


— Я могу позвонить тебе завтра, если так будет лучше.


— Зевс, я не разговаривала с тобой уже несколько дней. Сейчас самое время.


— Хорошо, — говорит он.


— Итак, как проходят тренировки?


— Хорошо. Послушай, Кам…


Он назвал меня Кам. Он редко обращается ко мне по имени. Только когда он злится на меня или хочет сообщить то, что мне не понравится.


— Ты собираешься пробыть в Англии дольше, чем планировалось?


— Нет, дело не в этом.


— Тогда в чем?


Его молчание тревожит все внутри меня.


— Зевс, что происходит? — нервно сглатываю.


Он прочищает горло.


— Я тут подумал…и…ну…думаю, нам стоит провести некоторое время порознь.


— Провести некоторое время порознь? — повторяю я.


— Да.


Я нажинаю жевать нижнюю губу.


— Я не понимаю.


— Пространство, Кам, — огрызается он. — Мне нужно чертово пространство.


Мне плохо, паника сжимает мое горло.


— Но я и так почти никогда тебя не вижу.


— Именно. Я просто думаю, что для нас будет лучше, взять перерыв в отношениях.


Перерыв.


Я смотрела «Друзей». Ту серию, где Росс и Рейчел делают перерыв. В том эпизоде Росс трахнул девушку, с копировального центра.


Я не хочу делать перерыв.


И тот факт, что он это делает, пугает меня до усрачки.


— Зевс, ты… — я пытаюсь проглотить то, что кажется целым кирпичом в моем горле. — Ты бросаешь меня?


Наступившая тишина – настоящая агония.


— Да.


И агония превращается в боль, такую, подобной которой я никогда не знала. Мне кажется, что мое сердце просто разорвано на две части.


Слезы заполняют мои глаза. Я сильнее прижимаю телефон к уху, желая почувствовать хоть что-то, хоть что-нибудь, кроме этой агонии, которую он мне причинил.


— Зевс, пожалуйста…не делай этого. Я знаю, что отношения на расстоянии — это сложно…


— Мы виделись три раза за последние шесть месяцев.


— Мы виделись всего лишь на прошлой неделе! — всхлипываю я.


— Всего на одну ночь. Это не отношения.


— Господи, Зевс. Не делай этого. Пожалуйста. Я люблю тебя. — Моя гордость просто вылетела в окно.


Но ведь это Зевс. Я сделаю все, чтобы он остался со мной. Он любовь всей моей жизни. Единственный парень, с которым я когда-либо была. Жизнь без него просто не реальна. В своем воображении я всю свою жизнь построила вокруг него.


Каждое событие, которое я запланировала осуществить – с ним. А теперь он говорит мне, что больше не хочет быть частью этого.


Я ему больше не нужна.


Я не могу дышать. Мне кажется, что на моем горле рука, которая душит меня. Его рука.


— Пожалуйста, Зевс. У нас все получиться. Я прилечу в Англию ближайшим рейсом. У меня есть немного денег на кредитной карте. Мы сможем поговорить и…


— Я не хочу, чтобы ты прилетала.


Словно он воткнул нож, в мой живот.


— Ты просто хочешь выбросить последние четыре года, словно они не имеют значения? — шепчу я, вытирая слезы со своих щек.


Тишина.


Только его дыхание слышно в динамике.


— Я больше не люблю тебя, Кам. Прости меня.


Лезвие вынимают из моего живота и вонзают прямо в сердце. Сокрушительный удар.


«Не извиняйся», — хочу крикнуть я. — «Просто люби меня, черт возьми»


Я начинаю давиться рыданиями.


— Ты не это имеешь в виду. Просто мы столько времени провели врознь, что ты забыл, как нам хорошо вместе. Я собираюсь бросить Джульярд и прилететь к тебе…


— Нет, — твердо говорит он.


Я игнорирую его. Я не могу слышать. Я не хочу его слышать.


— Мы сможем провести некоторое время вместе и все будет хорошо. Ты увидишь меня и вспомнишь, что любишь меня и…


— Я переспал с другой.


Если до этого я считала, что слова причиняют мне боль, то, услышав это, поняла, что такое настоящая боль.


Никогда, я никогда не чувствовала ничего подобного. Словно мое сердце превратилось в стекло, а он просто ударил кулаком меня в грудь, и оно разлетелось на миллион мелких осколков.


Я замираю. Онемевшая. Слезы катятся по моим щекам, - это единственно, что я способна чувствовать.


— Кам…


Я сбрасываю звонок и бросаю телефон об стену. Я слышу, как он разбивается, точно так же, как и мое сердце только что.


Я смотрю в темноту, и новый приток слез стекает по моим щекам, капая на мою ночную рубашку.


Футболка Зевса. Одна из его старых футболок, которую я украла, чтобы спать в ней.


У него был секс с другой женщиной.


Он изменил мне.


Зевс. Мой Зевс.


Но он больше не мой.


Крик яростной агонии вырывается из моих легких.


Я срываю его футболку, со своего тела и бросаю ее через всю комнату, мне нужно, чтобы все, что принадлежит ему, было как можно дальше от меня.


Я падаю на кровать, сворачиваюсь в комочек и плачу до тех пор, пока внутри меня не остается слез.



***


Через неделю я вижу в газетах фотографию Зевса с другой женщиной.



***


Через месяц я узнаю, что беременна его ребенком.



Глава 16


— Что ты сделал? — задыхаюсь я, отступая от него.


У этого засранца, по крайней мере, хватает порядочности выглядеть виноватым.


— Я солгал. Я никогда не изменял тебе.


Чувствую себя обессиленной. Я знаю, что должна почувствовать облегчение, но это не так. Все, во что я свято верила последние пять лет – что Зевс изменил мне, что он отказался от Джиджи – все это ложь. И я совершенно не понимаю, что должна сейчас чувствовать.


— Зачем ты это сделал? Почему солгал?


Он вздыхает и проводить рукой по волосам.


— Потому что я знал, что это единственный способ, чтобы ты меня отпустила.


Господи.


Слезы жгут, горло сводит в спазме.


— Ты так сильно хотел избавиться от меня, что солгал, сказав, что переспал с другой, хотя это была ложь? — мои руки охватывают грудь, пытаясь притупить боль.


— Я не хотел от тебя избавляться, Кам. Я считал, что поступаю правильно, в тот момент.


— Обманывать меня это правильно?


— Это было не то, что я планировал. Ты снова заговорила об уходе из Джульярда, и я запаниковал.


— Снова? Это был первый раз, когда я вообще заговорила об уходе из Джульярда!


Он медленно качает головой, не сводя с меня глаз.


— Ты намекала на это месяцами.


Правда?


Мне нравилось учиться там, но Зевса я любила больше. Постоянно находиться вдали от него становилось все труднее и труднее, затмевая мои чувства ко всему остальному.


— Это было тяжело – все время быть вдали от тебя, — произношу свои мысли вслух. — Но я была готова терпеть, пока мы не вернемся к тому, что было раньше. Ты был единственным, кто ушел.


— В этом все и дело. Все не могло быть, как раньше. Наши жизни менялись, и нас тянуло в разные стороны. Я не мог позволить тебе бросить Джульярд ради меня. Не тогда, когда я не мог дать тебе того, что ты заслуживала – всего себя. Из-за постоянных тренировок, боев и строгого режима, в котором я находился, это казалось невозможным. И Марсель всегда зудел из-за тебя. Говорил, что ты отвлекаешь меня. Влезал в мою голову, говоря. Что если я хочу чего-то добиться, то мне нужно сосредоточиться только на одном – боксе. После каждого нашего телефонного разговора, он говорил. Что я не в порядке. Что я отвлекаюсь. И он был прав. Ты помнишь, как я получил это? — он трогает шрам на брови.


— Конечно, помню.


Зевс приехал навестить меня, когда у него появилось свободное время, после первого большого боя на Олимпийских играх. Мы были в клубе. Один парень приставал ко мне. Зевс, словно увидел красную тряпку. Возник спор. Началась драка. Парень схватил бутылку пива и ударил ею Зевса. Я никогда в жизни не видела столько крови, а я наблюдала за его боями с пятнадцати лет.


Доктор сказал, что ему очень повезло, что он не потерял глаз.


— Марсель хотел, чтобы ты ушла. Это была не твоя вина. Я понимал. Но он сказал, что этого никогда бы не случилось, если бы я не был с тобой. Он сказал, что я пускаю под откос свою карьеру из-за тебя. Что у меня есть шанс изменить жизнь моей семьи, но, если я буду продолжать в том же духе, этого никогда не случится. Я все испорчу. Он влез мне в голову, и я позволил ему это сделать.


— И я чертовски сильно волновался за тебя все это время, потому что ты была не довольна нашим положением, а я ничего не мог сделать, чтобы исправить это. Я мог бы бросить бокс и вернуться домой. Но что бы я тогда делал? Работал бы на каком-то дерьмовом заводе до конца своих дней? Мне нужны были деньги, чтобы содержать Ареса, близнецов и отца. Я был в ловушке, Кам. И чем-то нужно было жертвовать.


— И ты пожертвовал мной.


Я обхватываю себя руками еще крепче.


— Я считал, что без меня тебе будет лучше, — тихо говорит он. — Я думал, что если я пожертвую своим счастьем, отпустив тебя, то поступлю правильно по отношению к своей семье. Ты бы забыла меня. Двигалась бы дальше, построила бы великолепную карьеру балерины.


— Но потом, когда я увидел тебя в клубе, той ночью, танцующей на том гребаном подиуме, с этим засранцем, который пытался тебя облапать… — он тяжело вдохнул. — Ты должна была выступать на лучшей сцене Нью-Йоркского городского балета, черт возьми. И сразу же после этого, я понял, что я облажался.


— Но, когда приехал сюда и узнал о Джиджи… Господи. — Он хватается за шею, откидывая голову назад и устремляя взгляд в ночное небо. — Я отказался от тебя. И все это было напрасно. И, что еще хуже, я упустил четыре года жизни моей дочери.


Я не знаю, что ответить, поэтому ничего не говорю. В моей голове ураган всего того, о чем он мне сейчас рассказал.


— Кам… — он мягко произносит мое имя, привлекая мое внимание к его глазам.


То, что я вижу в них, останавливает этот ураган мыслей. Он придвигается ближе ко мне, оставляя между нами считанные сантиметры. Я чувствую тепло его тела. Мой пульс скажет, словно сумасшедший.


— Отпустить тебя было самым трудным, что мне, когда-либо приходилось делать. — Его голос грубый, хриплый. — Тяжелее, чем смотреть, как тело моей матери опускали в могилу. Я так сильно любил тебя, Голубка. И до сих пор люблю. Я никогда не переставал любить. И я провел последние пять лет, скучая по тебе.


Его слова касаются всех ран и ушибов внутри меня, как успокаивающий бальзам. Но я не могу позволить ему снова проникнуть внутрь. Это слишком.


Все это.


Паника сжимает мою грудь, словно тиски.


И когда он протягивает руку, чтобы коснуться меня, я отступаю назад, снова обнимая себя за плечи.


— Слишком поздно, Зевс. Мы теперь другие люди. Я другая.


Он качает головой.


— Ты все та же. Ты все еще моя маленькая Голубка.


— Я…ты не справедлив. Ты не можешь говорить мне все эти слова. Как я могу верить хоть одному из них? Ты признаешь, что солгал мне о такой ужасной вещи, как измена.


— Это единственный раз, когда я тебе солгал.


— Честно говоря, я уже не знаю, чему верить. Кажется, ты только то и делаешь, что бросаешь в меня бомбы, а потом уходишь, оставляя меня разгребать последствия сего.


— Просто верь, что я люблю тебя. Что я хочу тебя. И я никуда не уйду.


— Да, пока ты не исчезнешь, на несколько недель, чтобы тренироваться перед боем с Димитровым.


Он преодолевает пространство между нами, которое я только что создала, и оказываюсь прижатой спиной к крыльцу.


— Я не оставлю ни тебя, ни Джиджи, Голубка. Я здесь, чтобы остаться. Где бы ни были мои девочки, я буду там. Порт-Вашингтон теперь мой дом. Вот почему я покинул отель и снял квартиру.


Мое сердце замирает и тянется к нему. Он ни разу не упоминал, что ищет жилье. Я просто предположила, что он останется в отеле ровно до того момента, как ни придёт время тренировок перед боем.


Он говорит такие правильные вещи. Делает правильные вещи. Все то, чего я так жаждала от него много лет назад. Но теперь…слишком поздно.


Я не могу снова рисковать своим сердцем. Теперь мне нужно думать о Джиджи.


Я набираюсь твердости, возвожу стены и выскальзываю из ловушки, между крыльцом и его телом.


Его тело следует за моим.


— Это действительно замечательно. Ради Джиджи. Но не делай ничего ради меня, Зевс. Потому что между нами ничего не может быть. Я больше не доверяю тебе.


— Я заполучу твое доверие обратно.


Я качаю головой.


— Слишком поздно.


— Нет, не поздно.


— Не обманывай себя, веря в это.


— Я не откажусь от тебя…от нас.


— Тогда ты зря теряешь время. Сосредоточься на нашей дочери, Зевс. И забудь про меня.


— Я не смог забыть тебя в течении пяти лет, не представляется возможным, что это случится в будущем.


Я отстраняюсь от него, направляясь к крыльцу, мне уже надоел этот разговор.


— Иди домой, Зевс.


Я слышу, как он вздыхает позади меня.


— Прежде чем я уйду…в баре ты сказала, что хочешь поговорить со мной утром? О чем?


Я поворачиваюсь к нему лицом, стоя на ступеньках.


— Я думаю, мы должны рассказать Джиджи правду, о том, что ты ее отец. Завтра. После балета.


На его лице пронеслось множество эмоций. И все они хорошие.


— Ты уверена?


Я киваю.


— Спасибо.


— Рано еще благодарить меня. Давай посмотрим сначала, как пройдет завтрашний день. — Я иду к двери, потирая руки и прогоняя озноб при мысли о предстоящем дне и ночи, о том, что только что произошло. О ночи, которая все еще продолжается.


Мои мысли немного утихли, и я остановилась, прежде, чем открыть входную дверь, чтобы спросить его кое о чем.


То, на что мне нужен ответ.


Когда я поворачиваюсь, то вижу, что он все еще стоит на подъездной дорожке и смотрит на меня.


— Зевс… — мой голос прорезает тишину. — Если бы ты не увидел меня в том клубе, той ночью, ты бы… ты бы когда-нибудь вернулся за мной? — Я должна это знать. Это очень важно.


Его глаза опускаются к земле. Он засовывает руки в карманы, носком ботинка пиная гравий.


— Я не знаю. — Его слова очень тихие. — Я хотел вернуться. Боже, я хотел. Столько раз. Я просто… — он вздыхает и поднимает голову, наконец осмелившись встретиться со мной взглядом. — Я просто не знал, как это сделать.


Несмотря, что именно это я и ожидала услышать, это все равно чертовски больно жалит.


Звук ожидаемого разочарования покидает меня.


— И именно поэтому, я никогда не поверю ни единому твоему слову, Зевс. Потому что, когда ты кого-то любишь, по-настоящему любишь, ты борешься за него. Ты сражаешься грязно и жестко, не взирая, что это может стоить тебе. И ты ни разу не боролся за меня.


И с этими словами я открываю дверь и захожу в дом, плотно закрывая ее за собой.



Глава 17


Я вышагиваю по паркету, грызя ноготь большого пальца и с тревогой ожидая возвращения Зевса и Джиджи с урока по балету. Пока ее не было, я занялась уборкой на кухне. Занятия закончились десять минут назад, так что она будет дома с минуты на минуту.


Когда Зевс забирал ее, чтобы отвезти на занятие, мы едва перекинулись парой слов.


Он просто спросил, в силе ли еще наши планы. Я ответила «да».


На этом наш разговор закончился.


Мы не вспоминали о прошлой ночи.


Я не в состоянии говорить о прошлой ночи. Или думать о чем-то из того, что он рассказал мне. Потому что сегодняшний день очень важен. Прочь посторонние мысли.


Я просто молю Бога, чтобы Джиджи спокойно отнеслась к тому, что мы собираемся ей рассказать.


Я слышу, как открывается дверь, и слышу разговор Джиджи с Зевсом.


Затем она зовет меня:


— Мамочка!


Вот оно. Пора стать большой девочкой и сказать моей девочке правду.


— Гостиная, — отвечаю я.


Она вбегает в комнату, вихрь розового цвета и кружев, и бросается ко мне на руки.


— Угадай, что! — она прижимает свои маленькие ладошки к моим щекам.


— Что? — спрашиваю я.


В комнату входит Зевс, и мой взгляд ненадолго останавливается на нем. Он улыбается, но я вижу беспокойство в его глазах.


Я пытаюсь ободряюще улыбнуться ему, но вряд ли у меня это получается.


— Ты должна угадать, мамочка. Иначе, это совсем не весело.


— Хорошо, я попробую отгадать. Но ты должна дать мне подсказку.


Ее маленький носик наморщился, а потом она усмехнулась.


— Холошо. Ты видишь на мне что-то новое? — она убирает ручки от моего лица и широко разводит их в стороны.


Я сразу заметила значок, приколотый к ее трико, но притворилась глупенькой.


Я откидываю голову назад и делаю вид, что изучаю ее лицо.


— Хм…ну, это точно не твое лицо, потому что оно такое, как и было.


— Ну естественно, мамочка. Не будь глупенькой. Я не могу изменить свое лицо.


Я даже не потрудилась рассказать ей о чудесах пластической хирургии.


— Хорошо. Потому что я люблю твое милое личико таким, какое оно есть.


Я целую кончик ее носа, и она хихикает.


— Давай, мамочка, угадывай! Зевс угадал голаздо быстлее, чем ты!


— О. — Я игриво приподнимаю бровь, бросая на Зевса дразнящий взгляд. — Вот как? Ну, мы не можем допустить этого. — Я осматриваю ее, а затем говорю: — Ты случайно не стала Балериной недели?


— Ты угадала! Я лучшая балелина на этой неделе! Мисс Ханна сказала, что моя пелвая позиция была идеальной. А я сказала, что это потому, что я занималась дома. А она сказала, что из меня получится отличная балелина. А я сказала, что буду такой же, как и моя мамочка.


От чувства любви, которое я испытываю к ней, у меня почти перехватывает дыхание. Я прижимаюсь губами к ее теплой щечке и вдыхаю ее запах.


— Я очень горжусь тобой, малышка Джиджи. — Я обнимаю ее, прежде чем поставить на ноги. — Итак, нам с Зевсом нужно поговорить с тобой кое о чем, если ты не против.


Она поднимает на меня глаза.


— Холошо, мамочка.


Я беру ее за руку и веду к дивану. Она садится на диван, и я сажусь рядом с ней. Зевс садится по другую сторону от нее.


— Итак, Джиджи… есть кое-что, что мы с Зевсом должны тебе рассказать.


— Вы с Зевсом собираетесь пожениться?


— Что? Нет! — выпалила я.


Мой взгляд метнулся к Зевсу. Он не выглядел расстроенным. Напротив, он улыбается.


— Почему ты так решила, малышка?


— Потому что Томми Престон сказал мне, что у его мамы тоже появился новый длуг, как у нас Зевс, и тепель они поженились.


— Нет, малышка Джиджи. Мы с Зевсом не собираемся жениться. — Я мягко покачала головой.


— Холошо. Но я бы не стала возражать, если бы вы это сделали. Мне нлавится Зевс.


Она одаривает меня зубастой ухмылкой, и я не могу не ответить ей тем же.


Я снова поднимаю глаза на Зевса, и эмоции на его лице почти сломали меня.


Я сглатываю, приходя в себя, прежде чем снова заговорить.


— Итак… малышка Джиджи, ты знаешь, что когда мама Томми вышла замуж за своего друга, и что это означает, что у него появился новый папа?


— У Томми два папы. А у меня нет папы, — говорит она Зевсу. В ее голосе нет обиды. Просто констатация факта. Но это все равно ощущается, как нож в сердце.


Зевс прочищает горло.


— Ну, а, чтобы ты сказала, если бы я сказал тебе, что я твой папа? — его голос словно гравий из-за переполняющих его эмоций.


Джиджи просто смотрит на него. А мое сердце готово выскочить из груди.


— Значит, ты хочешь быть моим папой?


— Ну, малыш, я и есть твой папа.


Она переводит свой смущенный взгляд на меня.


— Ты понимаешь, что мы пытаемся сказать тебе?


— Зевс – мой папа.


— Да, малышка Джиджи, Зевс – твой папа. — Я беру ее за руку.


Она оглядывается на Зевса, который выглядит не на шутку испуганным.


— Но, я знала свою маму всегда, — говорит она ему. — Если ты мой папа, почему я не знала тебя всегда?


Господи Боже. Горечь сжимает мое сердце, а боль в глазах Зевса почти разрывает меня на части.


Он берет ее вторую маленькую ручку, нежно обхватывая своей огромной.


— Это очень трудно объяснить, Джиджи. — Его голос наполнен страданием. — Но я хочу, чтобы ты знала, что я не хотел не знать тебя. Я просто не знал…что ты…была… — он замялся, и я не знаю, стоит ли вмешаться, или позволить ему самому разрешить эту ситуацию. — Джиджи, если бы я знал о твоем рождении, то обещаю, что был бы рядом с тобой всегда, так же, как и твоя мама.


— Холошо.


— Хорошо? — повторяет он.


Она улыбается ему, забирая свою ручку из моей, и накрывая их переплетенные руки, ласково поглаживая.


— Все в порядке, Зевс.


Ну что же…черт возьми.


Думаю, с детьми порой действительно все так просто.


— Мне теперь называть тебя папой. А не Зевсом?


Он прочищает горло.


— Нет, если ты не хочешь. Тебе решать, как называть меня.


Она очень долго вглядывается в его лицо, склонив голову на бок, обдумывая это.


— Думаю, я буду называть тебя папой. У всех моих длузей в школе есть папы, и я всегда хотела иметь такого. И тепель я могу сказать всем, что у меня тоже есть папа.


Эмоции обрушиваются на меня, словно удар в живот, наполняя слезами глаза. В горле встал ком. Я борюсь с настигнувшими меня эмоциями, своими чувствами, и приклеиваю фальшивую улыбку, когда Джиджи поворачивается ко мне.


— Можно мне теперь перекусить? — спрашивает она.


Я ненадолго закрываю глаза, так сильно любя свою девочку в этот момент.


— Конечно, можно. Иди переодень трико, а я приготовлю тебе перекусить, когда ты спустишься.


— Холошо, мамочка. — Она спрыгивает с дивана и останавливается у дверного проема. — Можно мне картофельные чипсы?


— Да.


— А шоколад?


Прямо сейчас я готова была подарить ей луну с неба, попроси она меня об этом. Тем не менее, я ухмыляюсь.


— Хорошо, малышка Джиджи. Но на этом все.


Клянусь, дети чуют слабость в своих родителях и точно знают, когда нужно попросить то, что они хотят.


— Ты самая лучшая, мамочка! — нараспев говорит она. — И ты тоже, Зевс, то есть папа. — Она шлепает себя ладошкой по лбу, изображая глупышку, а потом уходит, громыхая по лестнице.


— Господи Иисусе Христе, — вздыхает Зевс, его руки тянутся к лицу, закрывая его, а затем он запускает их в волосы.


— Да, — выдыхаю я. — Все прошло…лучше, чем я ожидала.


— Она удивительная, — потрясенно говорит он.


— Да.


— И…когда она назвала меня папой…Боже, Кам… — его глаза находят мои, они полны непролитых слез. — Я никогда не чувствовал ничего подобного раньше.


— Я знаю.


Я инстинктивно касаюсь его руки.


И, точно так же, воздух заряжается и искрится воспоминаниями о жарких прикосновениях и долгих поцелуях.


Я резко встаю, провожу рукой по волосам, приглаживая их.


— Я должна приготовить нашей девочке перекус, она уже через минуту спустится вниз.


И я выхожу из комнаты, чувствуя на своей спине взгляд Зевса.



Глава 18


Прошло уже несколько недель с тех пор, как мы рассказали Джиджи о том, что Зевс ее отец, и она без проблем адаптировалась к этой новости. Она очень легко перешла в режим – Зевс мой папа. Меня беспокоит, что она не ведет себя более агрессивно.

Но, может, это я слишком озабоченный и переживающий родитель.

Зевс и Джиджи стали больше времени проводишь лишь вдвоем. Гуляет с ней, или они вместе что-то делают. Я думаю, что это очень важно, потому что, если мы всегда будем втроем, у нее может сложиться неправильное представление обо мне и Зевсе. Это уже случилось, когда мы усадили ее, чтобы поговорить, и она решила, что я собираюсь рассказать ей о нашей помолвке с Зевсом.

Облегчение еще и в том, что у Зевса квартира в городе, и он может забирать ее к себе, так что мы не все время проводим здесь.

Хотя сегодня мы собрались здесь все вместе.

Но для этого есть веская причина.

Семья Зевса приедет познакомится с Джиджи. Ну, Арес, Ло и Мисси. Он сказал, что не позволит отцу видеться с внучкой, пока тот не протрезвеет. И, судя по тем неудачным попыткам Бретта пройти реабилитацию, о которых мне рассказывал Зевс, не думаю, что это случится в ближайшее время. Но я полностью согласна с решение Зевса.

Я не хочу, чтобы в жизни Джиджи появился зависимый человек. Хоть я и не помню свою мать, но я знаю, какой она была. Зависимых людей заботит лишь одно – их кайф, и больше ничего.

Итак, клан Кинкейдов приедет сюда сегодня, чтобы познакомится с Джиджи. Очевидно, что они настояли на этом, после того, как Зевс рассказал им о дочери. Он удерживал их на расстоянии так долго, как только мог, но в конце концов уступил под их вдавлением.

Джиджи очень обрадовалась узнав, что у нее есть целых два дяди и тетя. Долгое время в ее жизни были только я и тетя Элль, должно быть, для нее это удивительное событие, что в ее жизни прибавилось столько новых людей.

Мисси и Ло приехали из колледжа на выходные, чтобы встретится с Джиджи. Они остановились у Ареса в Нью-Йорке. Его квартира больше, чем квартира Зевса здесь.

Он снимает квартиру с двумя спальнями на Мэйн-стрит, с видом на воду.

Она симпатичная, но простая. Но мы же говорим о Зевсе. Он никогда не стремился к чему-то вычурному.

Единственная причина, которая привела его в бокс – это заработать деньги, чтобы заботится о своих братьях и сестре.

И как я могла решить, что он бросил Джиджи?

Но, опять же, тогда я не была в состоянии здраво рассуждать. Я верила, что он переспал с другой женщиной, и мне пришлось столкнутся с тем фактом, что он оказался не тем человеком, за которого я его принимала. Поэтому я очень легко повелась на ложь, что он не желает знать своего еще нарождённого ребенка.

— Все готово? — тетя Элли вошла на кухню, где я как раз заканчивала приготовление закусок для Кинкейдов.

Я подумала, что было бы здорово устроить небольшую вечеринку для Джиджи. Вечеринка под лозунгом «Первое знакомство с твоей второй частью семьи». Так что я приготовила сэндвичи, канапе и кексы. Я хочу, чтобы всем было комфортно.

— Да, все готово. — Я немного переигрываю с улыбкой, от этого она не выглядит искренней.

— Все будет хорошо, Кам.

— В последнее время ты часто произносишь эту фразу.

— Да, и каждый раз я оказываюсь права.

Я очень нервничаю, что наконец увижу их после всех этих лет и обстоятельств. Я волнуюсь, что они будут винить меня за то, что Зевс не знал о своей дочери.

Тетя Элли осталась для моральной поддержки или, по ее словам, она здесь на тот случай, если кто-то расстроит меня и ему нужно будет надрать задницу.

Зевс уверяет, что никто из них не винит меня в произошедшем, как и он сам.

Я не говорила ему о своих опасениях. Он просто знал.

Он просто знал меня. Он знал, что я говорю, когда волнуюсь или нервничаю.

И вчера вечером, после того, как уложила Джиджи спать – Зевс оставался, чтобы прочесть ей сказку – я была на кухне, готовила кексы к сегодняшнему событию, я была очень напряженной, он вошел и спросил, что меня беспокоит.

Я ответила:

— Ничего.

— Чушь собачья. — Ответил он.

Он рассказал о том, что меня беспокоит, а затем принялся меня успокаивать.

Иногда мне совершенно не нравится то, насколько хорошо он меня знает.

Это все усложняет.

Я пыталась переварить то, что он рассказал мне. О том, что он никогда не изменял мне. О том, что все еще любит меня.

И честно говоря, я понятия не имею, что с этим всем делать.

Он больше не заикался об этом с той ночи, и я благодарна ему за это, потому что это не то. С чем я готова столкнутся в данный момент.

Я люблю Зевса. И всегда любила. Он отец Джиджи. Я всегда буду что-то чувствовать к нему. И, естественно, меня влечет к нему. Ради всего святого, это же Зевс! Этот мужчина – ходячее воплощение секса.

Но я не доверяю ему.

Я доверяю ему с Джиджи на все сто процентов. Я знаю. Что он защитит ее ценой собственной жизни.

Но я не доверяю ему свое сердце.

Однажды Зевс Кинкейд уже причинил мне боль. И я не хочу повторения.

И, честно говоря, я начинаю сомневаться, что мои слова, брошенные ему в тот вечер на прощание, нашли отклик в нем. Слова, что он не любит меня настолько сильно, как думает, потому что он никогда не боролся за меня, за то, чтобы быть со мной.

И, если это правда… что ж, не знаю, как я к этому отношусь.

Боже, разве можно чувствовать настолько смешанные чувства?

И это все из-за мужчины, который в данную минуту сидит на моем диване, в моей гостиной.

Но сегодня все ради Джиджи. Она – мой главный приоритет. Мой единственный приоритет.

— Джиджи все еще в гостиной с Зевсом? — спрашиваю я тетю, которая приступила к оформлению тарелок с бутербродами.

Но прежде чем она успевает ответить, раздается звонок в дверь. Из гостиной слышится возбужденный визг, а затем шаги Зевса и Джиджи, которые направляются к двери.

— Похоже, они здесь. — Я скольжу руками по платью. Я решила приложить немного усилий и надела свое лучшее длинное платье – повседневное белое платье в цветочек.

— Время шоу, малыш. — тетя Элли подмигивает мне и ухмылочка растянулась на ее губах.

Я выхожу из кухни в коридор. У открытой входной двери стоит Зевс и Джиджи, а на крыльце стоят Арес, Ло и Мисси. Они все нежно улыбаются моей девочке.

Прошло пять лет с нашей последней встречи.

Арес все такой же, только старше. Он всегда был огромный, как Зевс. Они очень похожи, но при том разные. У них одинаковые глаза. Потрясающие голубые глаза, которые, видимо, достались им от матери, ведь у Бретта совершенно другие глаза. Но если волосы Зевса всегда были коротко подстрижены, то у Ареса они длинные. И такими остаются до сих пор. Они завязаны в один из этих мужских пучков, а на лице многодневная щетина.

Ло было шестнадцать, когда я видела его в последний раз. Он был высоким мальчиком, но сейчас ему двадцать один, и он стоит все такой же высокий, но и подтянутый, не такой, как Зевс, он выглядит более атлетично.

А Мисси потрясающая. В юношестве она была хорошенькой девчонкой, но сейчас она выросла в красивую молодую женщину. Высокая, как и ее братья, примерно моего роста, и, глядя на нее сейчас, я вижу в ней Джиджи, или наоборот.

Зевс берет Джиджи на руки, так, что она оказывается на уровне их глаз. А я, вместе с тетей Элли, держусь на безопасном расстоянии, наблюдая за ними.

— Джиджи, это твой дядя Арес, — говорит Зевс.

— Привет, Джиджи. — Арес улыбается ей. — Приятно наконец-то познакомится с тобой. Я много слышал о тебе от твоего папы.

— Папа сказал мне, что ты иглаешь в футбол, — говорит она.

— Тебе нравится футбол? — спрашивает он ее.

— Наверное, он нормальный. Ноя хочу танцевать.

— Верно, и я слышал, что у тебя это очень хорошо получается.

Она улыбается ему.

— Я все время танцую.

— Джиджи, это твой дядя Ло и тетя Мисси.

— Привет, Джиджи, — произносят они в унисон.

— Ты тоже иглаешь в футбол? — спрашивает она Ло.

Он усмехается и качает головой.

— Нет, спорт я оставляю для твоего папы и дяди Ареса.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги