Три девы

ПРОЛОГ


1

В одной из провинций Российской земли

Три гордые девы весной расцвели.

Отец их, чиновник сухой и холодный,

Служил, собирая металл благородный,

Хранимый друзьями и силой чинов.

От разных, и тайных и явных, грехов.


2

И многие годы неслышно прошли…

Но, нет!.. женихи из столиц не пришли!

Ни Кате, ни Оле, ни даже пред Таней

Гусары не делали пылких признаний;

И стали сушить уж и горе и гнев

Моих благородных разборчивых дев.


3

И грации стали на Бога роптать:

"Иль старыми девами нам умирать?

В глуши и без мужа росли и цвели мы,

Влюбляясь и жгучим желаньем палимы,

Мужчины не радуя пламенный взор!..

Неправ твой, о небо, святой приговор!"


4

И только что лепет упреков замолк,

Представьте! Господь шлет гусарский им полк!

Веселого марша мотив незнакомый

Торжественно грянул у самого дома,

И шли, извиваясь блестящей змеей,

Гусар за гусаром, за строями строй!..


5

Мотались и вились различных цветов

Угольники милых гусарских значков;

Бряцание сабель, уздечек и шпор,

Гусарских очей побеждающий взор,

И, тучное тело к луке наклоня,

Ротмистр горячил вороного коня!..


6

И конь на дыбы поднимался порой,

Бесился, как муж, уязвленный женой;

Нарядной одежды красивые складки

По плечам гусара вились в беспорядке,

И, лихо кружася, он полк обгонял

И мимо себя эскадрон пропускал.


7

Вот к дому подъехал седой генерал,

Хозяин его на крыльце повстречал.

Весь дом оживился, сияет огнями,

И, чинно за брашными сидя столами,

Стараются девы гостей покормить,

А гости-отлично поесть и попить.


8

У Катеньки щечки горят словно жар:

Нескромные речи ей шепчет гусар;

От страсти сгорает вся Оленька-крошка:

Сосед пожимает ей чудную ножку;

А Таню щекочет усатый ротмистр:

В сраженьях и с женщиной смел он и быстр.


9

Какие признанья и клятвы в любви

Услышали девы любимы мои!

И как устоят и не дрогнут сердечки,

Как многие годы затратить у печки?

И как тут удержишь безумную страсть,

Эрота почувствовав нежную власть?!


10

И вот под застольный пустой разговор

Ловился ответа застенчивый взор,

Горячая ручка давала пожатья,

Пурпурные губки шептали заклятья,

А томные вздохи и молнии глаз

Сулили восторга безумного час!


11

Богатым десертом окончен обед,

И пьяны все гости от вин и побед;

И поданы им по привычке старинной

Сигары и кофе турецкий в гостиной;

Хозяин же старый пошел в кабинет,

Чтоб там доварить на диване обед.


12

И многих прекрасный обед доконал:

В гостиной сопел и мычал генерал,

И каждый укромный имел уголочек,

Сраженный вином да и чарами дочек, -

И вскоре весь старый запущенный дом

Окован был мертвым чарующим сном.


13

И только корнета да нашу Катиш

Невольно прельстила вечерняя тишь;

Да Оля с веселым своим кавалером

В саду предалися любовным химерам;

А Таня была так любезно-мила,

Что в спальню ротмистра к себе увела…


ПЕСНЬ ПЕРВАЯ


1

Пурпуром и золотом ярко горя,

За мысом меж тем догорала заря,

Лучи постепенно вдали погасали,

В душистых ветвях соловьи защелкали…

Вот свод потемнел, и на нем, как всегда,

Одна за другою блеснула звезда…


2

Волшебное время! Прекрасный Эрот

Влюбленным заветные песни поет…

И наших знакомцев опутали чары.

Смелей становились красавцы гусары…

Мгновенья бежали… Спускалася ночь…

Возможно ли страсти свои превозмочь?


3

Но чем ты, бедняжка-корнет, покоришь

Суровость и гордое сердце Катиш?

Напрасны мольбы и горячие ласки:

Насмешливо светятся карие глазки!

Сама же дрожит вся от страсти… И вдруг

Катиш охватил непонятный испуг;


4

И бледность покрыла застенчивый лик,

И замер на губках пурпуровых крик…

Корнет, прижимая хозяйскую дочку,

У лифа успел расстегнуть все крючочки

И, сладко целуя, развязывал он

Тесемки у юбок и у… панталон.


5

Вдруг, трах!.. подломилась скамейка — и вот

Под куст их забросил игривый Эрот…

Закрыты лобзаньями свежие губки,

И смелой рукою отброшены юбки;

Вот мрамор груди обнаженной и плеч,

И томные взгляды, и пылкая речь…


6

Катиш ослабела… Уж в карих глазах

Не девичья робость, не девичий страх,

Зажглися они лихорадочной страстью

И смертных манили к блаженству и счастью.

Ведь знал же плутишка коварный Эрот,

Что в эту часть сада никто не зайдет.


7

Катиш ослабела… Коса расплелась…

Развязки желанной приблизился час!

В борьбе разорвалась случайно сорочка…

Прижалась к корнету горячая щечка…

Влюбленный в святилище девы проник,

И замерли оба в восторге на миг.


8

Теперь уже Катя, всю прелесть узнав

Душистого ложа, цветочков и трав,

Сама прижималась, дрожала всем телом,

С таким мастерством и кокетством умелым

Вертелась под ним, извиваясь змеей,

Сжигаема страсти горячей волной…


9

Эрот же, довольный проделкой своей,

Смеялся сквозь сумрак росистых ветвей

Развесистых кленов старинного сада,

Ему улыбались нагие дриады,

Роскошные косы распутав свои,

Глядя с любопытством на тайны любви.


10

Однако довольно болтать о Катиш!

Иначе, читатель, тебя утомишь.

Оставим же нежиться наших влюбленных

На ложе из трав и цветов благовонных.

История эта длинна и стара,

И с нею проститься давно бы пора.


ПЕСНЬ ВТОРАЯ


1

Эрот улетел… Под защитою тьмы

За плутом украдкой последуем мы.

Давно бы нам с Ольгою встретиться надо!

Уж видно, плутовка забралась в глубь сада,

В беседку над Волгой… Пойдемте туда;

Я вас приглашаю с собой, господа!


2

И правда! шалунья ведь там, как всегда;

Давно с кавалером забралась сюда;

Уселись они под старинною крышей.

Кругом становилось темнее и тише…

Над ними — лишь шелест тоскующих ив,

Под ними — на сонную Волгу обрыв.


3

И, вдаль устремивши задумчивый взгляд,

Они любовались на яркий закат…

Но солнце спускалось все ниже и ниже;

Они же садились все ближе и ближе…

Последний уж луч на лазури погас,

И саваном белым роса поднялась.


4

Напрасно красавица жалась к нему:

Все жалобы тщетны на холод и тьму;

Стихи декламировал юный поручик,

Целуя ладошки горячие ручек.

Он был по натуре добряк и поэт,

Не то что товарищ по строю, корнет.


5

Он молча божественный стан обнимал,

Во взорах огонь вдохновенья сверкал;

Но были объятья его так безгрешны!

Его поцелуи так холодно-неясны!

Совсем не того бы хотелося ей

В тиши ароматных июльских ночей.


6

Неясным желаньем томилась душа!..

Она молода, и притом хороша!

"А этот глупышка!.." — и пылкая Оля

Пурпурные губки кусала до боли.

"О, жалкий святоша, дитя… идиот!"

Но тут прилетел к ней на помощь Эрот.


7

Плутовка ведь знала с шестнадцати лет,

Что толку в безусых особого нет.

Недаром она подсмотрела однажды,

А может быть (кто ее знает?), и дважды,

Как в этой беседке, у самой скамьи,

Прислуга творила амуры свои.


8

Как кучер Марину любовно ласкал,

Ей в очи глядел и в уста целовал…

И слушала Ольга их речи украдкой,

Истомы полна непонятной и сладкой,

Боясь от влюбленных глаза отвести,

Дыханье в своей затаивши груди.


9

И, крепко обняв ее девичий стан,

Сергей поднимал голубой сарафан,

О чем-то просил он под пение пташек,

Чего-то искал между беленьких ляжек…

Она защищалась: "Сережа, ведь грех!"

Потом поцелуи и сдержанный смех…


10

А чудная ночь так тепла и душна!

В сорочках однех уж и он и она;

Они улеглись, он ей ноги раздвинул

И вдруг под живот что-то длинное вдвинул.

И стал ей все глубже и глубже совать,

Она же прерывисто, часто дышать.


11

С тех пор протекло уж немало годов…

У Оли была уж толпа женихов;

Но сердцем ея не забыта картина,

Как кучер Сергей и кухарка Марина

На воле вполне отдавались любви,

И пели над ними в кустах соловьи…


12

И Оля-плутовка решила, что ей

Такого блаженства не даст Гименей,

Что в выборе мужа должна быть свобода,

Что замуж не выйдет папаше в угоду…

И только таила надежду в груди:

"О, если бы так же мне ночь провести!"


13

И вот над красавицей сжалился рок.

Но как он коварен и вместе жесток!

Ни ласки, ни взгляды, ни запах сирени -

Ничто не могло повлиять на тюленя.

Чего же он хочет? Чего же он ждет?

И вот к ней на помощь явился Эрот.


14

Весь вздрогнул поручик… Амура стрела

Направлена верной рукою была!..

И сжата в безумных объятиях Оля:

Все чувства, все страсти рвалися на волю!..

А Ольга; о, хитрая бестия! Вмиг

К нему на колени всем корпусом-прыг!


15

Поэт растерялся… Но хитрый Эрот

О прелестях Оленьки сладко поет:

— Мой милый, как шли мы сюда по тропинке,

Совсем промочила свои я ботинки;

Сними их! — Плутовка сама бы могла,

Но дело она политично вела.


16

Гусар наклонился… дрожащей рукой

Шнурки развязал у ботинки сухой.

О, дивная ножка! Бессмертный Пракситель,

Ты б сам удивился, великий учитель;

Так мог ли в восторг от нея не придти,

В ком сердце лет двадцать лишь бьется в груди?


17

— Я буду царицей, ты — милым пажом, -

Сказала она, оглядевшись кругом.-

Пусть кров не богат, но зато он радушен,

Ты должен мне быть как царице послушен!

Шинель на полу в уголке постели

Удобней, чтоб двое улечься могли!


18

Вот так!.. Хорошо… А теперь помоги

Стянуть мне противные эти чулки.

Какой ты смешной!.. Расстегни же подвязки! -

Шептала она, опустив свои глазки.-

Теперь отдохни. Впрочем, милый мой, нет!

Сперва расстегни мне атласный корсет!


19

Ты мог бы быть горничной, мой дорогой.

Меня раздеваешь ты смелой рукой…

Ты чувствуешь мягкость и молодость тела?..

Минуты паденья встречаю я смело,

И имя, и честь, и невинность свою

Охотно пажу моему отдаю!


20

Недавно лишь я прочитала "Нана":

Любимых друзей не стеснялась она…

Но мы ведь не знаем полнейшей свободы,

Должны подчиняться традициям моды,

По милости "света" почти с малых лет

Мы носим тюрнюры и тесный корсет.


21

Иль летом носить панталоны-зачем?

Их девушкам, право, не нужно совсем.

Без них, говорят, и опасно и стыдно;

Как женщины глупы! за них мне обидно!

Но я обошла этот глупый закон

И много уж лет не ношу панталон.


22

Я чувствую зависть к крестьянке, ей-ей!

Почти ничего не надето на ней,

Не любит она городские наряды,

А наших корсетов ей даром не надо!

Накинуты только на женственный стан

Сорочка да сверху один сарафан.


23

Движенья вольны, ничего ей не жмет,

А все же и это она задерет,

Неся от колодца тяжелые ведра,

И видны и толстые икры, и бедра,-

Она наготы не скрывает своей,

И зависть сердечно я чувствую к ней!


24

И, глядя на наш православный народ,

Ведь зависти чувство, поверь мне, живет

И в барыне светской, и в модной кокотке…

Скорей все снимай… Не боюсь я щекотки!

В награду, мой паж, лишь за скромность твою

Тебе покажу красоту я свою.


25

Теперь позволяю тебе расстегнуть

Я ворот сорочки — скрывает он грудь.

Ея очертанья и правильность линий

Достойны бессмертного тела богини!..

Но я вся пылаю, горю как в огне,

Хоть только сорочка осталась на мне.


26

Вон блещет Венера! Богиню встречай,

Тебя ожидает блаженство и рай!..

Никто не касался девичьего стана:

Тебе одному это счастие дано!..

Любуйся же мною, целуй и ласкай!

Тебя ожидает блаженство и рай!"


27

Рассудок давно потерял уже власть:

Поэта сжигала безумная страсть;

Шептал он бессвязно горячие речи,

Целуя и шею, и груди, и плечи…

Мундир и рейтузы давно уж снял паж

И бросил их в угол, где брошен палаш…


28

А ночь ароматна, тепла и душна;

Внизу под обрывом чуть плещет волна;

В беседку приветливо смотрят сирени;

И Ольга, к нему опустясь на колени,

Объятая негою девичьих грез,

В волнах шелковистых душистых волос,

Прикрытая тонкой прозрачной сорочкой,

К нему прижималась днепровскою дочкой.


29

— Любить я хочу!.. И любить без конца!

Не надо мне брачных цветов и венца!

Пить кубок блаженства — так пить его разом!

Пред пламенным чувством безмолвствует разум! -

Сухими устами шептала она,-

Нам эта минута судьбою дана!


30

Но все же искал он несмелой рукой

У женщины милой цветок дорогой.

В объятьях влюбленных красавица млела,

Горело атласное, гибкое тело…

Расширились ноздри… Не слышно речей,

Лишь пламя сверкает из дивных очей…


31

Амур же, смеясь сквозь прозрачную мглу,

Пускал в них одну за другою стрелу…

— Моя дорогая, прелестная крошка! -

И смелым движеньем откинул ей ножку…

Рука под сорочкой… Сдержаться не мог

И вдруг ухватился за Олин цветок.


32

И вмиг, уж не знаю, что сделалось с ним,

Но Ольга лежала Венерой под ним.

Склонился над нею в восторге он диком,

Любуясь и девственным телом, и ликом…

— Мой милый… желанный… еще поцелуй!

Прижмися покрепче и слаще милуй!


33

Афинские ночи!.. Склоняется он

Над нею, прекрасный, как бог Аполлон,

Во всей наготе… И в волненьи глубоком

Заметила Ольга пылающим оком,

Что между мускулистых толстых лядвей

Мотается что-то — не то, что у ней…


34

Но здесь приведу я, читатель, для вас

Из Ольгиной книжки об этом рассказ.

Хоть нить прерывать и берет меня жалость,

Но, право, меня одолела усталость.

Потом мне придется ее превозмочь,

Придется писать и про Танину ночь.


35

Нельзя же суровым молчаньем пройти,

Как Тане пришлось эту ночь провести:

Она ведь ловила законного мужа,

А это рискованней много и хуже…

А впрочем, не знаю… Но друг мой Эрот,

Наверно, о Тане мне весть принесет.


36

Желанного отдыха дорог мне миг!

Я рад, что у Ольги нашелся дневник

И, к счастью, он начат о часе том сладком,

Который пришлось бы писать по догадкам,

А в этом мне сам бы Эрот не помог,

И наглым лжецом я б прославиться мог.


37

А к правде, читатель, ты сделался строг,

Зачем же гневить тебя сотнею строк?

Поэтому к пылким и юным поэтам

Я смело могу обратиться с советом:

Поэмы свои прерывая на миг,

Иметь под рукой героини дневник.


ДНЕВНИК ОЛЬГИ


1

…Минуты бежали одна за другой…

К нему прижималась я с лаской немой,

Со страстью безумной, с любовью свободной

А он был такой безучастно-холодный…

Казалось, текла в нем вода, а не кровь;

Казалось, ему незнакома любовь!


2

Упрямством своим он меня пламенил

И женщины пылкое чувство дразнил…

К нему прижималась я трепетным телом…

Ведь мог бы тогда он движением смелым

Мне платье немного хотя приподнять

И девичье тело мое поласкать…


3

Как чувство рассудок всегда победит,

Так я победила свой девичий стыд:

Чего мне стыдиться с возлюбленным милым

Огонь меня жег, разливаясь по жилам,

Он жег и ланиты, и груди мои,

И стройные ножки желаньем любви…


4

И я прижималась к нему все тесней,

Всей силою пышных девичьих грудей,

И сладко и долго его целовала,

И страсть постепенно его разбирала…

И вот развязал он у туфель шнурки,

Дрожащей рукою снял с ножек чулки…


5

Взволнован он был и краснел, как кадет,

Но юбки снимал он с меня и корсет,

Шепча мне с одной из счастливых улыбок,

Что стан мой и строен, и девственно-гибок!..

И с дерзостью пылкой любимых повес

Он влажной рукой под сорочку полез…


6

И грудь поднялась перекатной волной,

Когда он за перси схватился рукой:

Дыхание сперлось, и замер мой лепет,

И всю охватил меня сладостный трепет…

В истоме я вся замерла… Из мужчин

Туда не проникнул еще ни один…


7

В блаженстве немом я закрыла глаза…

Моя расплелася густая коса…

Для нас незаметно летели мгновенья…

Я помню его поцелуи, моленья…

Очнулась — и вижу сквозь душную мглу,

Что я у скамейки лежу на полу…


8

Он чудные речи шептал в тишине,

Все ниже и ниже склоняясь ко мне…

Сверкали глаза его черные дивно,

И сжала я ножки свои инстинктивно.

Напрасно!.. Уж я без сорочки была

И скрыть волосами красот не могла.


9

Хотела прикрыться шинелью… Зачем?

И он ведь стоял обнаженный совсем!

Стыдиться нам не было с милым причины!

Он был в полном смысле красавец мужчина!

И я не дурнушка какая-нибудь,

Могла перед ним наготой щегольнуть!..


10

А главное-молоды, полные сил,

И юности жар в нас еще не остыл…

И там, на просторе, друг другом любимы,

Вполне отдаваться восторгам могли мы…

И я в упоеньи глядела, как он

Склонялся все ниже, как бог Аполлон.


11

Он тела коснулся… Вся вздрогнула я,

Какая-то сила толкнула меня…

Я телом прижалась к горячему телу…

Чего-то ждала я и тайно робела…

И он опустился на ложе любви

И сжал трепетавшие груди мои…


12

Уста поцелуем горячим закрыл

И, помню, о счастье минутном молил…

Но я не могла в те минуты постигнуть -

Какого же счастья он хочет достигнуть?!

О, как же мужчины лукавы, хитры!

Гораздо хитрей они нашей сестры!..


13

Ведь как перед тем он стыдился, робел!

Теперь же вдруг сделался ловок и смел…

Он нежно меня отодвинул от стенки.

И с силою стал разжимать мне коленки…

Но я упиралась в могучую грудь,

Напрасно стараясь его оттолкнуть.


14

И странный предмет меж мускулистых ног

Вниманье мое на мгновенье привлек:

'Такой же у кучера был, у Сергея,

Но только потолще и много длиннее…

Ужели ж друг милый мне лезет на грудь,

Чтоб этот предмет под живот мне воткнуть?


15

Такой ведь огромный! Не может быть он

В отверстие узкое мною вмещен!

Иначе должно быть мучительно больно.

И ужас мне в сердце закрался невольно,

И я за него ухватилася вдруг:

Он страшно горяч был и твердо-упруг…


16

В руках я держала всю прелесть мужчин…

Но власть потеряла; он был властелин…

Шептал он так сладко: — О милая крошка!

Не бойся, подвинься направо немножко!

Назад подалася доверчиво я,

Он руки мне сжал… и-упал на меня!


17

И быстрым движеньем, шепча о любви,

Раздвинул он полные ляжки мои…

Я вскрикнуть хотела, да поздно уж было;

И странное чувство меня охватило:

Ужели прельщает мужчин уголок,

Который таится меж девичьих ног?


18

Он, правда, пушист и заманчив на вид…

Ужели же он-то любовь и таит?..

И вспомнились мне и Сергей и Марина…

Так вот она цель и блаженство мужчины!..

Но тут мои мысли прервались на миг, -

Мой милый в святилище девы проник!


19

Я — вся замерла… Что уж было затем? -

От счастья потом я не помню совсем!

Минуты те были блаженнейшим бредом,

И страх не внушался мне милым соседом…

И я прижималась, а он напирал,

Все глубже и глубже в меня запускал…


20

Из чаши блаженства я жадно пила,

Инстинктом давала ему, что могла…

И сладко мне было, и больно сначала,

И сердце не билось, и грудь не дышала…

Я ножками тело его обвила

И жадно из чаши блаженства пила…


21

Но вдруг у меня что-то там порвалось,

И слабо от боли мне вскрикнуть пришлось…

Закрыла глаза и раскинула руки,

Дрожа вся от страсти и сладостной муки…

Он чаще совать стал… и замер… зашлось!

И к гибкому телу он словно прирос!..


22

Но тут я всем телом и силою ног

Дала уж сама ему новый толчок…

И вдруг обессилела… Слабо целуя,

В дремоте невольной прильнула к нему я,

И сладостный сон смежил очи мои

Под песни, что пели в кустах соловьи.


23

Когда я очнулась, он все еще спал,

И ветер его волосами играл…

И долго и тщетно старалась понять я,

Зачем я в беседке?.. И что за объятья?..

И кто же раздеть донага меня мог?

Кто рядом со мною, девицею, лег?..


24

И вдруг, отогнав сновидения прочь,

Припомнила я проведенную ночь:

Восторги, объятья и бурные ласки…

И щеки покрыла мне алая краска:

Сюда я невинною девой пришла -

Теперь же я женщиной грешной была…


25

Заря загоралась. И легкой стопой

С обрыва спустилась я к Волге родной;

Немного остыла и в неге безмолвной

Я вся погрузилась в холодные волны.

В прозрачной воде наигралась я всласть…

Но… С новою силою вспыхнула страсть!


26

Я тщетно старалась ее победить

И кровь молодую в себе охладить,

Студеной водой обливаясь и моясь, -

Она доходила мне только по пояс,

И я, освещенная майской зарей,

Могла любоваться своей наготой.


27

Глядясь в неподвижное лоно реки:

И девичья шея, и гибкость руки,

И бедер роскошных и стройность и нежность,

И грудей упругость, и плеч белоснежность,

И мягкую талью, и часть живота -

Так ясно в себе отражала вода!..


28

Я рада, что женщиной я создана:

Могу я соперничать телом с Нана…

Мужчин увлекать, без сомненья, могу я -

Лишь стоит себя показать им нагую!

Ведь каждый, мне кажется, будет не прочь

Со мной провести упоительно ночь!


29

Я вышла на берег… Лесной аромат,

И пение птичек, и утренний хлад

Меня опьяняли… Мне сделалось душно,

И падали капли струею жемчужной

С дрожащего тела на мягкий песок,

В алмазную пыль рассыпаясь у ног…


30

Я снова полна упоительных грез

И страсти безумной… Прядями волос

Отерла я груди, и шею, и бедра -

И вновь поднялася я смело и бодро

Знакомой тропинкой душистых берез,

Дрожа от купанья, на старый утес.


31

Возлюбленный мой разметался во сне -

И я рассмотрела мужчину вполне…

И так мне открыла ночь эта случайно

Мужчины и женщины пылкие тайны…

Я знаю теперь, зачем мы созданы,

Зачем нам все прелести эти даны!..


32

Тут милый очнулся… С улыбкой немой

При яркой луне любовался он мной…

Забыл он, что ночь-то провел у молодки!

Пред ним я стояла с бесстыдством кокотки,

Откинувшись телом немного назад

И как бы дразня очарованный взгляд.


33

Ему подарила прекрасный цветок,

И снова меня он с улыбкой привлек, -

И я, без стыда и без трепетной дрожи,

Напротив, охотно — упала на ложе:

Своих я страстей обуздать не могла -

Под милого тотчас покорно легла…


34

И стыдно мне стало… хотела бежать,

Но он горячо меня начал ласкать,

Прося подарить ему только часочек

И снова отдаться ему хоть разочек!

Я слабо боролась… хотела кричать…

Напрасно! Кто мог бы меня услыхать?


35

А он так бесстыдно меня щекотал

И так над бессильем моим хохотал,

Совсем без труда раздвигая мне ноги

И вновь направляясь по старой дороге.

Но тут уж сдержаться и я не могла

И с дикою силой ему поддала!!


36

На этом кончается Олыин дневник,

Он, кажется, цели в поэме достиг.

Я рад, что развязка у ней же нашлася,

А то бы когда оседлал я Пегаса?!

Теперь же за лиру я бодро берусь,

Призвавши на помощь Эрота и муз.


ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ


1

Плутишка Эрот никого не щадит!

О новой победе с триумфом трубит.

Я чувствую близость волны вдохновенья -

Поэт с нетерпеньем ждет эти мгновенья,

Чтоб в стройные звуки свободно собрать

И чувства, и мысли, и образов рать…


2

И вот зазвучала вновь лира моя,

Огонь вдохновенья почувствовал я

И смелой рукою ударил по струнам;

Окончить поэму с желанием юным

И новой проделке прекрасных богов

Хочу уделить я хоть несколько строф.


3

Тем более в Таню я сам был влюблен

И знал ее девочкой, чуть не с пелен;

Была моя Таня красавица тоже,

Но только ничем на сестер не похожа:

Всегда молчалива, серьезна, грустна;

Свежа как цветок, но как лед холодна.


4

Своею натурой и складом лица

Она родилася ни в мать, ни в отца;

Уж: в детстве, бывало, со мною резвяся,

Она мне казалась ни рыба ни мясо…

Но, как восемнадцать ей стукнуло лет,

Я ею прельстился, как пылкий поэт.


5

Воспел я и ножки, и груди, и стан,

Но все же наш кончился скоро роман:

Я понял, что муж ей законный лишь нужен,

И этим открытьем был крайне сконфужен…

Не тронул ее восторженный сонет;

Не может быть мужем законным поэт!


6

Как птица свободен быть должен поэт:

Свободой живет он!.. А брачный обет

Балованный слух своей дикостью режет!

Свободу свою он лелеет и нежит

И смело под звучные песни свои

Срывает цветы мимолетной любви…


7

А Таня меж: тем все ждала женихов,

Суля им богатство и даже любовь…

Но долго и тщетно искала Танюша

Себе подходящего, доброго мужа.

Она истомилась… Но, к счастию, рок

Избавил ее от напрасных тревог.


8

И кажется, мужа дает наконец!..

Хоть, правда, не очень красив молодец:

Лицом он как будто бурят иль татарин,

Но все же по виду — порядочный барин…

И им увлеклася она, как дитя,

И ею увлекся гусар не шутя…


9

Вино наливая, ее щекотал

И руку и сердце свои предлагал.

Она все пила и заметно пьянела,

Под пылкими взглядами трепетно млела;

Ведь подле сидел ее трепетный муж,

Болтая довольно свободную чушь.


10

Кружилась от счастья и вин голова…

Со стула она поднялася едва

И ручку свою протянула соседу.

— Но надо же кончить свою нам беседу!

— Пойдемте. — Она прошептать лишь могла

И в спальню гусара к себе повела.


11

Прошли коридор, поднялись в мезонин

И заперлись в спальне один на один.

И Таня сама под влиянием хмелю

Его потащила к себе на постелю…

— Разденься же, Таня! — Он ей прошептал.

— Не надо, — бессвязный ответ прозвучал.


12

Но мы уже знаем, что бравый ротмистр

В сраженьях и с женщиной смел был и быстр,

Но женским капризам любил подчиняться:

— И правда, зачем нам с тобой раздеваться?

Ведь мне только нужно тебя да постель:

И в платье мной будет достигнута цель!


13

Отнимет лишь время нам эта возня,

А баб красотой удивишь ли меня?!

В подобной не раз я бывал переделке,

И мне попадались такие ли целки!

Вопрос ведь не в том-молода иль стара?-

Была бы хорошая только дыра!


14

И, к чести гусаров, сказать я могу,

Видали мы виды на нашем веку!

Меня маркитантки боялись в походе;

Не брезгал пололками я в огороде:

Подымешь подол ей-и тут же меж гряд

Отлично отмашешь и в перед, и в зад!


15

В столицах же душных твой милый гусар

К прекрасным девицам был вхож в будуар;

А летом, в деревне, во время стоянки,

Охотно ко мне приходили крестьянки…

Я к братии вашей ведь с юности слаб

И знаю все прелести девок и баб…


16

Бывало, в лесу, где-нибудь под кустом,

Иль в полдень, в Петровки, под свежим стогом,

Любил упражняться я только на голых, -

Я страстный любитель пейзажей веселых!

А в шелковых спальнях, быв юношей, сам

Совсем раздевал фешенебельных дам.


17

Мальчишкою бывши, я многое знал;

За это жестоко отец меня драл!..

Поднимешь девчонке короткую юбку

И в роще задашь ей изрядную щупку…

Пленяться я юношей пламенным мог

И шеей, и грудью, и гибкостью ног…


18

Теперь уж не то! и меня не прельстит

Ничьей наготы обольстительный вид!..

То ль дело — одним повелительным знаком

Поставить бабенку крестьянскую раком!

И вдвинуть коня осторожно, не вдруг!

Она из гусарских не вырвется рук!


19

Я знаю, уйдет у ней в пятки душа!..

Но терпит бабенка, стоит не дыша,

И, бестия, только сопит от блаженства!

Я в этой науке достиг совершенства,

До тонкости я изучил сей предмет,

И равного мне в эскадроне всем нет!


20

Так честью гусара клянусь тебе я,

Что наготой не удивишь меня!

Хозяин меня угостил здесь по-царски -

Хозяйскую дочь угощу по-гусарски! -

Но все же пришлось ей корсет расстегнуть,

А платье и юбки закинуть на грудь.


21

И Таню гусар уложил поперек;

Невольно любуяся стройностью ног,

Шептал с восхищеньем: "У этой канашки

Какие, однако, красивые ляжки!".

Но Таня была до забвенья пьяна,

И глупо ему улыбалась она.


22

Чего уж не делал гусар этот с ней,

С безмолвной и жалкою жертвой своей!

То слезет с нее, то вновь с хохотом вскочит,

То щиплет ей ляжки, о груди щекочет,

То ноги ей сдвинет, то вновь разведет

И с силой наляжет на грудь и живот!


23

Под будущим мужем трещала постель,

От страха и боли прошел Танин хмель,

Но бравый гусар с упоеньем и смаком

Ее на постели поставил уж раком,

Огромною лапой за стан ухватил

И сзади коня вороного впустил!..


24

Возил по постели туда и сюда, -

Но тут уже Таня моя от стыда

Упала в подушки без признаков чувства…

— Эх, жаль, что не все показал я искусство!

Ты, если бы даже пьяна не была,

Гусарской атаки б сдержать не могла!


25

С постели он слез. Причесал волоса,

Оправился… Было четыре часа…

Окно растворил он. Уж солнце всходило

И Волгу, и главы церквей золотило…

Прекрасна была гладь великой реки…

Расшиву тянули вдали бурлаки…


26

Он видел, как скрылся в сирени Эрот:

Не любит он ясный, румяный восход,

Когда пробуждаются воля и разум:

Ведь строги они к его милым проказам!

Холодный рассудок при солнце царит -

Эрот же, в сирени качаяся, спит.


27

Гусар беззаботно сигару зажег…

А в спальне лучей золотистых поток

Ворвался в окошко… Как вдруг в отдаленье

Труба прозвучала ему "выступленье"…

Как сердцу гусарскому звук этот мил!

Как весело, бодро ротмистр мой вскочил,


28

На Таню он даже теперь не взглянул -

И смело темницу свою отомкнул;

Платки привязал он к серебряным шпорам,

Спустился и тихо прошел коридором.

В гостиной же сонный слуга доложил,

Что "всех он гостей в три часа проводил".


ЭПИЛОГ


1

…Наутро хватились-двух барышень нет,

Гусаров же бравых простыл даже след,

Полк вышел из города с ранней зарей -

Ужель дочерей он увлек за собой?

Хозяин-старик перемучил всех слуг…

Но ты утомился, читатель, мой друг?


2

И правда, пора бы давно уж кончать,

Да сам ты Пегаса надумал сдержать!

Но я рассказать приключенья той ночи

Старался, поверь мне, как только короче.

Хоть после, быть может, меня ты ругнешь,

Но все ж до конца ты поэму прочтешь!


3

Катюшу нашли под душистым кустом,

А Олю в беседке совсем нагишом… -

Господские дочки! ай! вот так потеха! -

Прислуга, шепчась, умирала от смеха…

И скоро весь город и целый уезд

Узнал, что наделал гусарский проезд.


4

Мужчины смеялись, во многих же дам

Ведь зависть закралась, красавицы, к вам!

"Когда угощает хозяин по-царски,

Так платят за это ему по-гусарски", -

Та фраза вертелась у всех на устах,

Когда говорили о бравых гостях.


5

Я кончил, читатель! Быть может, с тобой

Не встречусь я в жизни ни в этой, ни в той;

Куда попадем мы с тобой? — я не знаю,

В геенну ли ада иль в светлый мир рая?

А в этой-то жизни, клянусь тебе я,

Ей-ей, не хотелось бы встретить тебя!


6

Быть может, поэму мою прочитав,

В тебе пробудится горячий твой нрав:

Ты станешь кричать на правах гражданина,

Что следует спрятать сего господина

За эти "Проказы Эрота" в тюрьму,

Язык предварительно вырвав ему.


7

Ты эту поэму читать-то читай,

Ее критикуй, а меня не замай!

И пусть же раздумье тебя не тревожит,

Что автор с тобой познакомиться может!

Я сам всех знакомых терпеть не могу,

От новых же зорко себя берегу!


8

Итак, нам знакомиться вовсе не нужно!

Но, зная друг друга, расстанемся дружно,

И думай ты, также без дальних хлопот,

Что все написал здесь проказник Эрот.


Загрузка...