Рябиновый костёр

Часть 20

Часть 20

Прошло три недели с того дня, как Фёдор с Ларисой решили расстаться. Как только Алиска пошла на поправку, они подали заявление на развод. Фёдор съехал, сняв однокомнатную квартиру. Обжился немного, прежде чем первый раз взять Алиску к себе на выходные. А потом стал забирать её после уроков в те дни, когда не дежурил, а утром следующего дня отвозил в школу. К нему и Лара заглянула как-то вечером, но жильё не одобрила, посоветовав поискать что-то другое или наконец согласиться на продажу их квартиры и покупку двухкомнатной для неё с дочерью и однокомнатной для него. Но об этом он слушать не хотел. Пусть живут там, где живут, а он может взять ипотеку или приобрести жильё в аварийном состоянии за дёшево, а потом привести его в порядок, потому что съёмную квартиру он себе позволить не мог, на это у него попросту не было денег. Уж лучше влезть в долги, но отдавать их за своё жильё. А пока же половину заработанного он решил отдавать Ларе, а как самому жить на остаток своей и так небольшой зарплаты, решил подумать позже. Фёдор сидел за столом в ординаторской и читал историю болезни поступившей пациентки, но вникнуть в суть никак не получалось, в голове снова и снова возникали мысли о собственных проблемах.

— Федь, перестань гипнотизировать бумагу и иди к пациентке, — подколола его Вера Николаевна, — она тебя ждёт в шестой палате, а ты, как её увидишь, так обо всём забудешь. А если серьёзно, может, помощь какая нужна? Не нравишься ты мне в последнее время.

— Нет, всё у меня нормально, спасибо. Пойду на осмотр, там и определюсь, не выспался просто.

Он встал, потянулся, зевнул, повёл плечами и только потом, подхватив историю болезни и акушерский стетоскоп, вышел из ординаторской.

В коридоре отделения столкнулся с Дашей.

— А ты тут чего посреди бела дня? — спросил, забыв поздороваться.

Скользнул взглядом по вмиг покрасневшему лицу и улыбнулся девушке. Какая же она красивая, даже веснушки её не портят, и абсолютно естественная.

— Да я сразу после занятий решила сюда, домой ехать — зря время тратить, а так девчонкам помогу, — глянула на Фёдора и смутилась.

— Ну, помогай, раз решила, только пообедать не забудь.

— Фёдор Сергеевич, — засмущавшись протянула она, — ну что вы ко мне, как к маленькой! Конечно поем, мне мама лепёшки напекла и беляшики завернула, так что я голодной не останусь. — И вдруг предложила, ещё больше покраснев, видимо, испугавшись собственной смелости: — А хотите, вам тоже занесу к чаю?

Фёдор знал, что это нехорошо, как-то неправильно, ведь сам осуждал собственного заведующего, когда тот заигрывал с Дашей, но попробовать то, что готовила именно её мама, уж очень хотелось, и он ответил:

— Давай вечерком вместе чай попьём, дежурим же.

Вспомнил, что в ящике стола лежит коробка конфет, так что всё нормально, и он будет не с пустыми руками.

— Спасибо! — Даша заалела так, что Фёдору показалось, что она сейчас вспыхнет, засмущалась, опустила глаза, а он подумал, что на него никогда в жизни девушки так не реагировали. А ещё по дороге в палату он размышлял о том, что у таких рыжих мамочек рождаются рыжие дети, и совершенно неважно, какой масти отец. А уж если и у него есть ген рыжести, то даже брюнеты получаются с рыжим отливом. Фёдор улыбнулся своим мыслям, представив новорожденное чудо с рыжей шевелюрой. Потом подумал, что это называется профессиональной деформацией, и почти смеясь вошёл в палату.

Вот тут его хорошее настроение испарилось.

— Где вас черти носят? — накинулась на него чуть ли не с кулаками женщина лет сорока. — Не врачи, а коновалы. Мы вас почти час ждём, а нам, между прочим, больно.

Фёдор ухмыльнулся, нападавшая на беременную не походила, но всё же он уточнил:

— Вы Скорикова Ольга?

— Нет, я, — ответила хрупкая девушка, высовывая голову и худенькие плечи из-под одеяла.

— Вот и замечательно, я ваш врач, Рябина Фёдор Сергеевич. Вам холодно?

Он подошёл ближе взял стул и сел рядом с кроватью.

— Больно нам, я же сказала, — продолжала упорствовать тётка. — У нас срок, а схваток нет, всё делали: малину пили, китайца вызывали.

— Оленька, это ваша мама? — снова спросил он, прервав словесный поток родственницы пациентки.

— Свекровь, — в глазах молодой женщины была усталость. — У меня голова кружится и болит.

— Сейчас поймём, что с вами. — Фёдор, просматривая историю, говорил тихо, как будто сам с собой. — Так, при поступлении давление нормальное…

— Разбираться он тут собрался, работать надо, а то расселся, — перебила его свекровь пациентки.

— Выйдите, пожалуйста, в коридор, мы тут сами без вас как-нибудь, — обратился он к ней строго. — Или охрану позвать?

Когда женщина с гордо поднятой головой покинула палату, на лице Скориковой появилось некое подобие улыбки.

А между тем Фёдор выяснил, что по требованию свекрови Ольга не раз обращалась к какому-то китайцу. Сначала по поводу раннего токсикоза, затем гестоза и головных болей. Тот утверждал, что тончайшие иглы, воздействуя на определенные точки, которые известны только ему, мастеру, могут нормализовать давление, ускорить родовой процесс, а также вызвать схватки. Но после проведенных сеансов акупунктуры Ольге становилось плохо, а в этот раз она вообще потеряла сознание. Китаец испугался и испарился, а скорая, которую всё же вызвала свекровь, доставила её в роддом.

Сердцебиение плода страдало, и Фёдор решил не рисковать. Получил согласие на кесарево, а дальше всё закрутилось и завертелось: анализы, пробы, капельницы и сама операция. Ассистировала ему Вера Николаевна.

Когда они вышли из оперблока, к ним подбежала взволнованная свекровь Скориковой.

— Ну, что там у нас? — заламывая руки, спросила она.

— У вас внучка, два шестьсот весом, семь-восемь по Апгар, — успокоил её Фёдор. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Где вы этого шарлатана нашли? Он же Олю вашу чуть не угробил! Акупунктура дело хорошее, но в руках врача, а не какого-то левого китайца, да и китайца ли…

— Так соседка присоветовала, он ей колени лечил.

— Вылечил?

— Нет, но…

Договорить ей Фёдор не дал.

— Запишите мне все данные этого шарлатана, будем разбираться. Вы хоть какие-то сертификаты у него спрашивали?

— Да, конечно, — затрясла головой женщина, став похожей на китайского болванчика, — там даже с картинками было, но всё по-китайски.

Фёдор с Верой Николаевной лишь переглянулись, а потом вышли на крыльцо роддома: он — глотнуть свежего воздуха, а Вера Николаевна — покурить.

— Откуда такое невежество? Где они этого афериста нашли? — возмущалась Вера Николаевна.

— Главное, что закончилось всё хорошо. Вы бы видели, как эта ненормальная свекровь на меня наезжала вначале.

Фёдор улыбнулся, но даже сам почувствовал, что улыбка вышла кривая и вымученная. Вера внимательно посмотрела на него.

— Федь, какой-то ты не такой последнее время, о чём думаешь? — вернулась она к прерванному разговору, но ответить Фёдор не успел, так как к ним подошёл дежурный охранник.

— Фёдор Сергеевич, девочка-то вас нашла?

— Какая девочка? — недоуменно спросил Фёдор

— Маленькая такая, — показал он рукой в районе своего пояса. — Но школьница уже, с ранцем пришла.

Фёдору стало тревожно, и он, оставив коллегу, отправился в своё отделение.

У дверей ординаторской остановился и прислушался. Голос Алиски спутать ни с чьим другим он не мог. А когда вошёл, просто опешил от увиденного. Его дочь в школьной форме, сидя за столом заведующего, ела больничный борщ, а Юрий Алексеевич намазывал для неё маленькие кусочки хлеба сметаной и складывал на тарелочку, с которой Алиса их брала и отправляла в рот. При этом она болтала без умолку.

— А вот и папа, — с облегчением произнёс Юрий. — Алиса сказала, что голодна, вот мы со старшей и организовали обед, — оправдывался он. — Я просто не знал, когда вы освободитесь, а тут ребёнок…

— Спасибо, Юрий Алексеевич, — искренне поблагодарил ошалевший от визита дочери Фёдор. — Алиса, а где мама?

Он всё ещё не мог поверить, что девочка пришла одна. Алиска лишь пожала плечами.

— Я решила, что жить буду с тобой.

— То есть мама не знает, где ты? — он начинал злиться.

Она замотала головой из стороны в сторону.

— Папа, ты что, не рад меня видеть? — с обидой в голосе произнесла Алиска. Глянула на оставшийся суп в тарелке, с сожалением вздохнула и сказала: — Можно я доем, прежде чем ты начнёшь меня воспитывать? — Сморщив носик, жалобно обратилась к Юрию Алексеевичу. — Эти родители бывают совершенно невыносимы.

Коробов встал и, сославшись на срочные дела, вышел из ординаторской, с трудом сдерживая смех.

Фёдор подошёл к своему столу, открыл ящик и достал смартфон и обручальное кольцо. Зачем продолжает его носить, он не понимал. Сейчас оно казалось лишним. Рябина кинул кольцо обратно в ящик, схватил смартфон и нажал вызов Лары.

Ответила она после второго гудка.

— Федя, у нас Алиса потерялась! — Она плакала, не скрывая паники. — Я пришла в школу, а её нет. Учительница сказала, что она отпросилась с последнего урока к психологу, но и школьного психолога тоже нет на работе. Я не знаю, что делать!

— Успокойся, Лара! Алиса у меня. Я ещё с ней не разговаривал, но могу тебя утешить — с ней всё в порядке и она поела.

В трубке повисла тишина.

— Я сейчас приеду, — спустя какое-то время произнесла Лара.

— Да, конечно, приезжай. Я поговорю с ней, надеюсь, она поймёт.

Он спрятал смартфон в карман халата.

— Не надейся, папа, не пойму. Я, наверно, никогда не пойму, чем так сильно перед вами провинилась, что вы оба меня бросили. — Она всхлипнула, растёрла вмиг набежавшие слёзы по щекам и кинулась на руки к отцу. Прижалась лицом, оставляя на белоснежном халате красные пятна от борща. — Вернись домой, папочка! Я буду хорошей, я обещаю слушаться, только вернись! Я же не могу без тебя, и без мамы тоже не могу.

Фёдор обнимал дочь, целовал заплаканную мордашку и не знал что сказать. Вот именно этого он боялся все годы, потому что знал, что ребёнок не поймёт взрослых проблем, а будет винить себя. Он тоже винил себя в смерти отца когда-то, потом винил себя в том, что Романа Владимировича любит больше, чем человека, давшего ему жизнь, и никак не мог избавиться от этого ужасного, давящего, ломающего всё его естество чувства вины.

— Лисонька моя, я ж всегда буду твоим папой, и мама навсегда останется мамой, и любить мы тебя всегда будем. Потому что ты самое дорогое, что у нас есть. Но мы ведь тоже имеем право быть счастливыми, а вместе у нас не получается. Пойми, даже если мы живём отдельно, любовь к тебе — самое главное для нас. Ты только представь, как испугалась и расстроилась мама, когда пришла за тобой в школу, а тебя нет. Тебе её не жалко?

— Я не подумала, папочка! Я хотела как лучше, — всхлипывала Алиска. — Просто я очень боюсь, что вы на ком-то поженитесь, заведёте детей, а как же я? Меня ж тогда хоть на пополам пили, а половинка от Алисы жить не может.

— Доча! Мы с мамой тебя ни пилить, ни делить не собираемся. Мы всегда можем договориться и как тебя воспитывать, и что тебе покупать, и в какие кружки водить. Завязывай слёзы лить. Сейчас мама позвонит, скажет, что подъехала, и мы пойдём её встречать.

Фёдор спустил дочку с колен и пересадил рядом с собой. Удивился тому, что в ординаторской пусто — видимо, коллеги решили дать ему возможность с ребёнком без свидетелей поговорить. Хотя теперь сплетни точно пойдут по роддому, и то, что он почти разведён, станет известно всем и каждому.

— Если бы на свете был Бог, я бы попросила у него бесконечное количество желаний, — опустив голову, прошептала Алиска. — Я бы счастья вам с мамочкой выпросила, а ещё братика или сестрёнку.

— Это потому, что ты очень хорошая девочка! Самая лучшая на всём белом свете! — Фёдор поцеловал дочь в макушку.

— Нет, это просто потому, что я вас люблю.

Она снова залезла на колени к отцу, а Фёдор целовал её в висок и думал, не совершили ли они с Ларой ошибку. Ведь жилось им как-то нормально все эти годы, так нет же — любви захотелось, искренности! И вот результат…

Но как только они с Алисой вышли на улицу и увидели Лару, выходящую из огромного чёрного джипа, сомнения рассеялись: всё они сделали правильно. А Алиска… Ну что Алиска? Вырастет — поймёт.