Рыцарь

Глава 41 На следующее утро

Я не могла пошевелиться.

Примерно половина моего тела застряла под более крупным телом и конечностями, но я знала, что он — не главная причина, удерживавшая меня на месте. Я действительно не могла пошевелиться.

Я переместила свой вес и слегка ахнула, когда боль вспыхнула и уколола меня в грудь, заставив всхлипнуть и вцепиться в его руки.

Он тут же крепче обхватил меня и примял к себе. Я ахнула, слабо запротестовав, пока он дотошно сканировал меня своим светом. Через несколько секунд, закончив оценку, он обмяк всем телом, по-прежнему удерживая меня на месте. Его боль вплеталась в меня, притягивала меня, но он всё ещё по большей части спал.

Я ощущала в нём облегчение — потому что я по-прежнему здесь, потому что я в безопасности.

Я попыталась вспомнить предыдущую ночь.

Я не могла вспомнить ничего, кроме отрывистых фрагментов — по крайней мере, после самой церемонии.

После тортов Тарси всё сделалось таким странным…

Я мельком видела, как брат моего отца, дядя Джеймс, сидел на сцене без рубашки и болтал ногами так, будто ему десять лет. Закрыв глаза, я вспомнила, как тётя Кэрол носилась большими кругами по танцполу и истерически хохотала. Я видела, как сын Джеймса, Маркус, лежал спиной на круглом столе и с изумлением смотрел в потолок, приоткрыв рот. А Джакс безумно плясал с Карой, Дезмондом и двумя другими моими друзьями.

Надеюсь, они все благополучно добрались до отеля.

Я помнила, что видела Джона прямо перед тем, как мы с Ревиком съели наш торт.

Джон в хлам окосел.

Я помнила, как танцевала с Ревиком. В какой-то момент заиграла музыка, и я оказалась танцующей рядом с ним в толчее других пар.

Он увлёкся. Помню, как он несколько раз поднимал меня на руки, и мы оба смеялись. Я опять видела тётю Кэрол, которая танцевала и махала платками и длинными участками своего платья. Вообще-то, она пользовалась огромной популярностью. Видящие выстраивались в очередь, чтобы пригласить её на танец, но ей, похоже, и самой по себе было неплохо.

В какой-то момент время замерло, потом метнулось вперёд, и мы с Ревиком оказались в лимузине, пытаясь снять друг с друга одежду. Я помнила достаточно, чтобы знать: кто-то постучал в дверь лимузина, а мы с Ревиком открыли противоположную дверцу и сбежали в парк.

Я помню, как говорила ему, что хочу посмотреть на звёзды, и мы занялись сексом в траве возле каких-то деревьев… это всё, что помнил мой мозг.

В тот раз нам тоже кто-то помешал.

Должно быть, мы издавали достаточно шума, чтобы другие отправились на разведку… включая Джакса. Я смутно помнила, что Ревик орал именно на него и, может быть, даже бросил в него камень или какой-то другой твёрдый предмет.

Джакс держал за руку мою кузину Кару. Он твердил про какое-то пари, которое он заключил с остальными. Он начал о том, что ему нужно сфотографировать, как мы занимаемся сексом, чтобы представить доказательство, когда все протрезвеют, и Ревик должен ему деньги, и ещё что-то про карточную игру, в которой участвует рыба?..

Большую часть я помнила не очень хорошо, слава богам.

В итоге мы с Ревиком оказались снова в машине, целуясь, но мы были уже более-менее одетые и достаточно раздражённые, чтобы хотеть вернуться в отель.

Однако думаю, мы зашли обратно внутрь. Я помню, как играла в крестики-нолики с Дезмондом, одним из своих приятелей по художественной школе, а потом в догонялки с Карой и Мелиндой. Все мы хохотали как припадочные и носились между столиков в своих платьях.

Помню, как целовалась с Ревиком в одном из альковов ресторана.

Помню, как опять целовалась с ним в лифте, пока мы поднимались в пентхаус.

Кусочки нашего времени в пентхаусе тоже всплывали в памяти. Помню, как мы вместе лежали на ковре, держась за руки, и он рассказывал мне, что он видел, а я рассказывала ему в ответ, что видела я.

Образы не хотели задерживаться в моём сознании. Те немногие, которые я помнила хоть с какой-то детальностью, должны были ужаснуть меня, но почему-то не ужасали. Я видела много огня, падающих бомб, сцен, которые напоминали мне о тех снах несколько лет назад, где уничтожались целые города.

Однако той ночью мы обсуждали всё это спокойно и стратегически — как будто рассматривали особенно сложную операцию.

В какой-то момент мы оба плакали и держались друг за друга, но я не помнила, чем это было вызвано. Даже те эмоции, которые мы ощущали, были не до конца ясными, потому что одновременно с этим Ревик ощущался таким счастливым. Он улыбался, даже смеялся сквозь те слезы, но я не могла вспомнить, почему он переживал эти эмоции.

Я помню отрывки наших слов, вырванные из контекста.

Я помнила, как Ревик говорил: «Мы должны запомнить. Мы знали, что это случится. Мы это видели. Мы должны это запомнить».

Я ответила: «Так мы будем знать, что всё будет хорошо… в конце концов, всё будет хорошо».

Однако я не могла вспомнить, о чём мы говорили.

Даже теперь, безо всякого намёка на конкретные детали, что-то в этом воспоминании заставило моё сердце заныть. Хотя это была не совсем грусть, скорее изобилие эмоций, которые намного сложнее облечь в слова или определить как нечто конкретное.

Чем бы ни было это чувство, оно заставило меня забыть о возвращении ко сну.

Стиснув его руку, я попыталась повернуться, но моё тело казалось сделанным из песка, который постоянно сдвигался и не подчинялся контролю.

Ревик попытался помочь мне.

Только тогда я сообразила, что он проснулся, и мы находимся на полу пентхауса, лежим перед всё ещё горящим газовым камином. Одеяло не столько укрывало, сколько душило нас, а ноги я обмотала ковром — видимо, потому что в ранние утренние часы мне стало холодно.

Ревик отпустил меня ровно настолько, чтобы развернуть и притянуть лицом к себе.

Прежде чем я успела перевести дух, он поцеловал меня, вцепившись руками в мои волосы и перекатившись на меня всем весом. Как только он начал открывать свой свет, я практически забыла обо всём остальном. Я задалась вопросом, сумели ли мы довести до конца хоть один половой акт, который начали прошлой ночью.

Учитывая, как я чувствовала себя в данный момент, и даже несмотря на усталость, я в этом сомневалась.

Затем я притягивала его свет, дёргала его одежду, в которую он, оказывается, всё ещё был одет — хотя бы отчасти. То есть, его пиджак загадочным образом исчез вместе с туфлями и носками, брюки были застёгнуты неправильно, рубашка застёгнута криво на несколько пуговиц, но он всё же не был голым.

Я попыталась стащить с него всё остальное, и Ревик застонал мне в рот, пытаясь одновременно расстегнуть молнию на моём платье и лифчик. Он улёгся спиной на ковёр и дёрнул меня на себя.

До меня дошло, что мы всё ещё можем быть под кайфом, когда он капитулировал перед моей одеждой и задрал моё платье. Под ним в данный момент ничего не было ниже талии. Как только Ревик тоже осознал это, его боль усилилась в разы, ударив по мне так мощно, что я невольно издала ошеломлённый крик.

С прошлой ночи я мало помнила это ощущение. Боль, имею в виду.

Так что, видимо, мы начинали немного трезветь.

— Сними его, — его голос прозвучал хрипло, когда он задрал ткань до талии. — Сними его, пока я не содрал это с тебя, Элли… я, наверное, и так его испортил.

Я постаралась подчиниться, но мои конечности, похоже, по-прежнему имели консистенцию желатина. Я едва могла удерживать нужное сидячее положение, чтобы дотянуться до крючочков на спине. Общими усилиями мы сумели ослабить корсет. Я всё ещё возилась с лифчиком без лямок, пока Ревик переключился на свою рубашку и брюки.

Я услышала, как он думает, что в какой-то момент вечера умудрился потерять нижнее белье.

Я нахмурилась. Как он умудрился сделать это, не потеряв штаны?

— Мы пошли поплавать, — произнёс он хрипло. — Разве ты не помнишь?

Я уставилась на него, всё ещё возясь с платьем.

— Поплавать? Зачем?

Он улыбнулся, взглянув на меня.

— Тебе захотелось. Более того, ты настаивала. Ты повела меня в тот бассейн на крыше. Ты не помнишь? Ты пригласила всех остальных пойти с нами. Всех гостей свадьбы… и половину персонала отеля.

Ревик улыбнулся от этого воспоминания, неуклюжими пальцами трудясь над пуговицами рубашки.

— В итоге мы плавали в одном нижнем белье с твоими тётей и дядей, твоими кузенами… большей частью команды Врега и Адипана.

Все ещё возясь с одной из пуговок, он поднял взгляд.

— …Даже Балидор нырнул. Твой дядя и несколько других просто опустили ноги в джакузи и смотрели на звёзды. Я видел, как этот твой кузен, Маркус, заигрывал с Оли на краю бассейна, но думаю, он так и не искупался.

— Балидор нырнул? Серьёзно? — я продолжала таращиться на него, почти уверившись, что он пудрит мне мозг. — Где был Джон?

Ревик отвёл взгляд, но на его губах заиграла лёгкая улыбка. Я ощутила в нём проблеск дискомфорта и пихнула его в руку, хоть и легонько.

— Ревик? — настаивала я. — Где был мой брат?

Он слегка виновато пожал одним плечом.

— Они с Врегом почти всё время целовались на шезлонге…

Он поколебался, услышав мой изумлённый смешок.

— …Думаю, мы влияли на группу. Тарси что-то такое упоминала, пока занималась тортами — что все они завязаны на нас. Все стали немного… дружелюбными… после того, как мы с тобой съели наш торт. Твоя тётя целовалась с Локи.

Я уставилась на него, опешив настолько, что забыла про Джона.

— Локи? Каменнолицый Локи, который выглядит так, будто медитирует в пещерах, целовал мою хиппи-тётушку?

Ревик пожал плечами. Похоже, он временно забил на свою рубашку. Подняв взгляд на меня, он продолжал улыбаться и подложил одну руку себе под голову.

— Я видел, что Холо и Юми тоже целовались в бассейне, а твоя кузина Кара практически не отлипала от Джакса с тех пор, как начались танцы. Балидор и Ярли исчезли вскоре после того, как все мы ушли с крыши.

Увидев, должно быть, непонимающее выражение на моём лице, он показал на своё лицо.

— Ну, ты её знаешь. Работает на Уллису. Тёмная кожа… косички. Она немного похожа на Чандрэ, но скорее африканка, нежели индианка.

— Я знаю, кто такая Ярли, — произнесла я с тем же удивлением в голосе. — Полагаю, я просто в шоке.

Ревик рассмеялся.

— Он выглядел довольно счастливым. Она приехала за несколько недель до этого, чтобы навестить друзей, и всё равно подумывала переехать в отель, поскольку западное побережье сейчас довольно рискованное место для видящих. Балидор проводил много времени с ней и Уллисой… изначально, наверное, уговаривая их перебраться в Нью-Йорк. Ярли — разведчик 8 ранга, так что 'Дори явно пытался завербовать её.

Улыбнувшись, он пожал плечами.

— И, ну, мы настойчиво предлагали, чтобы Балидор взял на себя хлопоты по приёму некоторых иногородних.

Я рассмеялась, шлёпнув его по руке.

— Вы нарочно свели его с ними.

Ревик заулыбался ещё шире.

— Честно, я думал, что это будет Уллиса. Но в некотором роде Ярли кажется логичным выбором. Она старше… у них больше общего. И Балидору она действительно нравится. Ну, или как минимум она его очень привлекает, — когда я вскинула бровь, он показал жест рукой. — Мы уже несколько дней дразнили его этим. Он весь краснеет и начинает закрывать свой свет, когда она рядом. Так что само собой, мы ему покоя не давали.

Поколебавшись, он бросил на меня очередной осторожный взгляд.

— …И ты должна была уловить это с Врегом. Как он вёл себя с Джоном.

Я кивнула, но не подняла взгляда.

Правда в том, что я не уловила. Не особенно.

Оглядываясь назад, я видела это, но в то время я списывала это на то, что Врег такой Врег, из шкуры вон лезет, чтобы заставить Джона смущаться, потому что это его забавляет. Я знала, что они проводили вместе много времени, может, даже больше нормы, но я решила, что это вызвано тем, что Ревик давил на Врега, чтобы тот натренировал Джона.

После небольшой паузы я пожала плечами, лаская его рёбра через рубашку, которая всё ещё оставалась наполовину застёгнутой на его груди и животе.

Мои мысли по-прежнему крутились вокруг Джона и Врега.

— Я просто беспокоюсь о Джоне, — призналась я, выдохнув. — Ему и так сейчас приходится эмоционально тяжело. Дело не только в Дорже… он был близок к Вэшу. И он справляется не очень хорошо. А Врег не кажется мне непритязательным типом.

Ревик поднял руку, лаская мой подбородок пальцами.

— Я устрою ему нагоняй, — пробормотал он, поцеловав мои пальцы, когда я прикоснулась к его лицу. — Обещаю, жена.

— Кому из них? — фыркнула я.

— Врегу, — глаза Ревика посерьёзнели. — Я один раз уже предупреждал его, и, похоже, он меня услышал. Он фактически не скрывал своего интереса. Если честно, я наполовину ожидал, что Джон придёт ко мне из-за этого.

Он пожал плечами, нежно потянув за мои волосы и глядя на наполовину расстёгнутое платье.

— И всё же это по-своему хорошо. Ты так не думаешь?

Я тихо фыркнула.

— Дорже умер всего несколько недель назад, Ревик.

— Знаю, — он поколебался, и его голос сделался осторожным. — Джон страдает от боли, Элли. На ситуацию с Дорже он реагирует больше как видящий… а видящие по-другому справляются со скорбью. Ты не можешь помочь ему с этим в достаточной мере. И я тоже.

— А Врег может? — спросила я.

Он пожал плечами, но не отвёл взгляда.

— Возможно, Врег сможет.

Я покачала головой, нахмурившись.

— Слушай, Врег отличный парень… дело не во Вреге. Но Джон почувствует себя последним куском дерьма. Наверное, сейчас он совсем распсиховался…

Ревик ласково перебил меня.

— …Видящим обычно лучше заняться сексом, когда мы теряем кого-то, — сказал он. Когда я посмотрела на него, он понизил голос и поудобнее уложил голову на руку. — Видящим нужен контакт. Интимный контакт. Иначе боль разделения может сделаться очень сильной. Я видел, как от неё видящие серьёзно заболевали, Элли. А Джон… ну, он другой. Я не знаю, что именно он такое, но он не реагирует на ситуацию как человек.

— Но самому Джону это не покажется даже отдалённо нормальным, — сказала я, подавляя раздражение. — Люди скорбят. Обычно они делают это одни… или с друзьями и семьёй. Они не прыгают в постель с первым же горячим парнем, который подвернётся под руку. Джон не готов быть полнокровным видящим, Ревик. У него крыша поедет. Он будет винить себя, не знать, как вести себя с Врегом…

Ревик кивнул, поднимая руку в знак того, что он понимает.

— Я знаю. Я и не говорил, что ему будет легко. Но пожалуйста, услышь, что я говорю, жена. Эмоциональные проблемы от разницы культур будут далеко не такими плохими, как то, что может случиться, если его свет по-настоящему пострадает от сильной боли разделения. Он никогда прежде не имел с этим дело, Элли. Он не будет знать, откуда ждать удара.

Всматриваясь в мои глаза, он прикоснулся к моему подбородку и заговорил нежнее.

— Ему было непросто. Ты это видела. Вот почему ты пыталась помочь ему вчера.

Я кивнула, но не могла перестать хмуриться.

Может, он прав. Может, мне нужно позволить, чтобы кто-то другой позаботился о Джоне, если я не могла помочь ему. Но мысль о том, чтобы бросить его, пожалуй, в худший момент его жизни и оставить на попечение Врега, меня тоже не устраивала.

Ревик вновь потянул за мои волосы, затем приласкал пальцами мою щеку, когда я посмотрела на него. Его тон сделался мягким.

— Я люблю Джона, Элли, — произнёс он. — Я тоже стараюсь присматривать за ним… обещаю тебе, это так. Но как бы он ни преодолел эту ситуацию, потеря Дорже причинит ему боль. Он подавлял это, подавлял боль, и это не шло ему на пользу. Может, так делают люди, но это вредит ему.

Вздохнув, я невольно расслабилась. С этим я не могла спорить.

— Знаю, — призналась я.

— Врег будет хорошо обращаться с ним, — осторожно произнёс Ревик. — Он пообещал мне. И он говорил серьёзно, я это знаю. Думаю, Врег относится к Джону серьёзнее, чем ты думаешь.

Я тихонько фыркнула, но не ответила. Вместо этого я прикрыла глаза рукой, стараясь не хмуриться, но не очень-то преуспевая.

— Я дерьмовая сестра, — выдала я наконец.

Когда Ревик ничего не сказал, просто продолжая гладить меня по волосам, я покачала головой, не в состоянии найти слова для того, что я хотела выразить. Дело не в том, что я не доверяла Врегу — вовсе нет. Но представления Врега о «хорошем отношении» к Джону меня тоже не успокаивали.

В основном потому, что я понятия не имела, что это значило.

В любом случае, я ощущала, что на мне лежит ответственность. Не за Дорже, но, может, за то, что я не замечала, что происходит с Врегом. Может, за кое-какие из тех вещей, что Джон сказал мне накануне в примерочной. Не помогало и то, что половину времени Джон вёл себя так, будто Врег хочет загнать его в могилу.

Чёрт, да он говорил так, будто боится Врега.

— Думаю, его это удивило сильнее, чем всех остальных, — сказал Ревик.

Когда я посмотрела на него, он слегка улыбнулся.

— Врега? — спросила я. — Ты же имеешь в виду Врега, верно?

Ревик кивнул. Он приподнялся, чтобы поцеловать меня в губы, приласкал мой живот через платье и снова уложил голову на свою руку. По выражению его лица я понимала, что он беспокоится за меня и, наверное, жалеет, что мы не отложили этот разговор.

Но теперь я с трудом могла выбросить из головы Джона и тот факт, что прямо сейчас он, наверное, лежит в комнате Врега… и, если я хоть сколько-нибудь знаю своего брата, паникует.

— Врег пообещал мне, что не станет брать на себя роль агрессора, — добавил Ревик. — Я тоже беспокоился, что Джон может его побаиваться, — улыбнувшись, он мягко щёлкнул языком. — Чёрт, да Врег меня до чёртиков пугает в половине случаев… а я знаю его почти целое столетие. Но на самом деле он неплохой парень. Ты, пожалуй, знаешь это даже лучше меня.

— Знаю, — я кивнула, заставив себя кивнуть, и положила ладонь себе на лоб. — Ага. Я знаю. Врег славный. Всё хорошо… вот только я знаю, что Джон совершенно точно сейчас психует. И вчера он наговорил мне всякого в той примерочной. Перед свето-шоу. Он сказал, что говорил не всерьёз, но если честно, я в этом не уверена.

— Я многое слышал, — нахмурившись, Ревик поудобнее уложил голову на руку. — Он действительно был сам не свой, Элли, — он приласкал мои пальцы и поцеловал в ладошку. — Тебе надо было позвать меня. Ты не обязана была разбираться с этим в одиночку.

Я посмотрела на него, чувствуя, как мой свет смягчается.

Моя улыбка померкла, когда я задумалась над его словами.

— Я понимала, что это на меня он хотел наорать, — всё ещё размышляя, я нахмурилась. — Думаю, ему казалось, что я его забросила. Сначала ограбление банка, потом гибернация, а потом после смерти Вэша я вела себя так, будто ничего не случилось, — сглотнув, я жестом показала на пентхаус вокруг нас. — …Даже это. Я вижу, что он не чувствует себя так же вправе «заскочить в гости», как он делал, когда у меня была своя комната. Мне стоит проводить с ним больше времени.

Поначалу Ревик ничего не говорил, лаская мой живот.

Наконец, он прочистил горло и покачал головой.

— Элли, тебе надо перестать винить себя за это. Ты ничего не избегала. Ты прочувствовала потерю Вэша… очень глубоко. Мы оба её прочувствовали. Ты просто не делилась этим ни с кем, потому что не хотела обременять меня, Джона или кого-то другого. Мы говорили об этом прошлой ночью. Помнишь? Мы оба осознали, что делали это?

Когда он сказал это, я действительно вспомнила, как мы это обсуждали.

Я также осознала, что часть бремени, которое я тащила на себе последние несколько недель, ушла. Посмотрев на него, я нахмурилась, наблюдая, как его прозрачные глаза изучают моё лицо.

— Ты всё ещё в рубашке, — укоризненно произнесла я.

Он рассмеялся с лёгким удивлением в голосе, затем широко улыбнулся мне.

— Я сдался. Ну не могу я сейчас справиться с блядскими пуговками.

Оседлав его, я принялась расстёгивать оставшиеся пуговицы. Я наполовину закончила, когда он сел и стиснул моё бедро одной ладонью. Я почти дошла до конца, когда он начал стягивать рубашку через голову и зацепил пуговкой мои волосы. Я остановила его, чтобы распутать прядь, затем смотрела, как он избавляется от предмета одежды.

Практически сразу же в низу моего живота зародилась боль.

Я осознала, что смотрела на него, пока боль усиливалась, затем стала прикасаться к нему, водя пальчиками по мышцам, когда он улёгся на спину. Я посмотрела ему в глаза, может, прося разрешения, и увидела, что он наблюдает за мной прищуренным хищным взглядом.

— Ты собираешься разобраться с этим платьем? — ворчливо спросил он. — Или мне придётся срезать его с твоего тела?

Я фыркнула.

— Чем срезать? Зубами?

Он криво улыбнулся и полез в задний карман брюк. Вытащив складной нож, он показал его мне. Оружие выглядело в точности так же, как тот нож, который он носил при себе с самой первой нашей встречи.

— Ты взял это на нашу свадьбу?! — воскликнула я с притворным ужасом.

Ревик расхохотался.

— Кобура слишком объёмная.

Закатив глаза, я посмотрела туда, откуда он вытащил нож.

— Ты всё ещё в брюках, — заметила я таким же укоризненным тоном.

Он потянулся вниз и расстегнул брюки, не отводя взгляда от меня.

— Серьёзно, — произнёс он грубоватым тоном. — Снимай это. Иначе точно срежу.

Я рассмеялась, но мои пальцы сжались на его груди прямо перед тем, как я поёрзала на нём, чувствуя, как к коже приливает тепло. Мой взгляд вернулся к его туловищу. Меня поразило, что его грудь сделалась крупнее, чем была тогда, когда я в последний раз видела его вот так.

— А ты качался, — заметила я.

— Да. Тебя это устраивает, жена?

Тут я тоже рассмеялась, шлёпнув его по груди. Боль, исходившая от него, полыхнула. Ревик приподнял нижнюю часть туловища и стянул брюки, не снимая меня с себя. Он не отводил взгляда от моего платья, а точнее от расстёгнутого верха, из-под которого виднелся лифчик.

— Ты ждал прошлой ночи? — спросила я, посмотрев на него и шутливо нахмурившись. — В плане секса? Или ты опять провернёшь со мной тот же фокус… разденешься, а потом заявишь, что хочешь подождать?

Он рассмеялся, всё ещё избавляясь от штанов.

— Мы прошлой ночью хоть раз довели секс до конца? — спросила я, ощущая странный прилив нервозности под его пристальным взглядом.

— Ты тянешь время, жена? — поинтересовался он, слегка улыбаясь.

— Может, немного нервничаю.

Он мягко щёлкнул языком, но я ощутила прилив жара из его света.

— Нет, — произнёс он, отвечая на мой вопрос. — Нет… не думаю, что мы полностью «завершили» хоть что-то, что начали прошлой ночью. Если можно судить по настроению моего члена.

Он посмотрел в потолок, положив ладони на мои бедра под платьем, массируя мышцы и кожу. Его свет омывал меня, притягивая распалёнными, ритмичными рывками, пока он думал.

— Я почти кончил в парке, — размышлял он. — …примерно в то время, когда появился Джакс с твоей кузиной… и потом в лифте, когда ты взяла меня в рот. Думаю, я почти довёл тебя до предела в лимузине. И ещё раз на том балкончике в ресторане, перед тем, как вошёл Балидор и твой дядя…

— Мой дядя? — я побледнела.

Ревик широко улыбнулся.

— Не думаю, что он что-нибудь видел… ты почувствовала их приближение. В любом случае, он, похоже, спокойно относился ко всему, скорее забавляясь, нежели ужасаясь.

Из его света вновь выплеснулась боль.

— Мне отчаянно хотелось трахнуть тебя в джакузи… Я только об этом и думал, пока мы были там. Почти всё время ты сидела у меня на коленях, говорила со своими друзьями, — он стиснул зубы, посмотрев на меня. — Надо будет сегодня ночью подняться туда. Поздно. Когда все заснут.

Я фыркнула, но ощущала, что его свет влиял на меня, пока он говорил. Стиснув его руки, я закрыла глаза, когда он притянул меня ещё сильнее, сверля взглядом.

— Gaos, — пробормотал он, глядя на меня. — Я так возбудился, блядь. Я подумал, что все вокруг поняли… я еле как поддерживал разговор. Но там был твой дядя, и твои кузены, и твои друзья, так что я ни черта не мог поделать, и оставалось лишь притворяться, будто всё нормально. Твои друзья по художественной школе то и дело смотрели на меня и посмеивались, так что, подозреваю, притворялся я не так хорошо, как надеялся. Я не хотел читать их и узнавать наверняка.

Я рассмеялась.

— Сомневаюсь, что они были против. Однако я рада, что ты контролировал себя при дяде Джеймсе… наверное, для него и так достаточно странно было, что мы разговаривали в нижнем белье.

Фыркнув с сожалением, я добавила:

— Всем моим друзьям ты показался привлекательным. Моим кузинам тоже, к сожалению. Если они и пялились, то, наверное, потому, что завидовали, ведь я сидела у тебя на коленях, пока ты был без рубашки.

Ревик рассмеялся, схватив меня за запястья.

— Ты определённо судишь предвзято, жена.

Я покачала головой, нахмурившись.

— Ревик… они действительно говорили мне, что считают тебя привлекательным. И не раз. Поверь мне, ты не хочешь слышать их комментарии слово в слово, — когда он лишь со смехом покачал головой, я добавила: — Поверить не могу, что раньше я не замечала, насколько ты пребываешь в неведении относительно всего этого. Конечно, временами мне хочется, чтобы ты ещё больше пребывал в неведении… но я не жалуюсь.

— В неведении, да? — он слегка улыбнулся, посмотрев на моё тело.

Я серьёзно кивнула.

— Я виню твоё ужасное воспитание в детстве… и Врега.

Он расхохотался, затем выгнулся и перекатился, утянув меня за собой так, чтобы я оказалась под ним. Всё ещё стискивая мои запястья, он рывком завёл мои руки за голову и перехватил, чтобы удерживать меня одной ладонью. Опустив взгляд, он всмотрелся в моё лицо.

— Ты так и не избавилась от платья, — заметил он.

Я засмеялась, но потом ахнула, когда его свободная рука забралась под платье, задирая его до талии. Его пальцы оказались во мне ещё до того, как мой мозг успел осознать его действия. Своим светом он уговаривал меня открыть глаза, прижимался всем весом.

Через несколько секунд я застонала.

Его боль без предупреждения усилилась, и перед глазами всё померкло.

Улёгшись на меня, Ревик поцеловал меня, вкладывая свет в свои губы и язык, томительно притягивая всякий раз, когда мы отрывались друг от друга. Я почувствовала, как усиливается его боль, и использовала свой свет, чтобы попытаться ослабить его хватку на мне. Я использовала вещи, которым учили меня Лао Ху, и Ревик покрылся потом, а его глаза остекленели.

Вложив ещё больше света в пальцы, он притягивал меня, наваливаясь своим весом.

Когда он помедлил в следующий раз, его глаза сделались почти непрозрачными. Я чувствовала, что его свет продолжает прикасаться ко мне, распаляя, уговаривая глубже сплестись с ним.

— Жена, — пробормотал он едва слышно. — Боги… ты выглядишь так, будто хочешь меня.

Боль в моём свете усилилась до такой степени, что я не могла ответить. Я хрипло вскрикнула, когда он отстранился от меня и наклонился, чтобы снова поцеловать в губы.

Его кожа сделалась горячей, но не такой горячей, как его язык, когда он принялся покрывать поцелуями моё горло и сильнее открывать свой свет, а его рука опять забралась между моих ног. Он застонал, касаясь моей обнажённой кожи, вжимаясь в меня, но я всё ещё чувствовала, что он сдерживается, вплетая боль в мой свет.

Я попыталась освободить запястья, но он крепко держал их другой рукой.

— Это месть? — потребовала я, извиваясь под ним. — В ночь нашей свадьбы?!

— Может быть, — пробормотал Ревик, взглянув на окна пентхауса. — И уже утро, любимая. Так что не считается, — он снова вжался в меня. — Элли… скажи, что ты любишь меня.

— Я люблю тебя, — я стиснула зубы. — Но я могу тебя прибить.

— Знаю, — пробормотал он. — Знаю… я притворщик. Но блядь… видеть тебя такой. Ты понятия не имеешь, что это делает со мной, жена… — его боль усилилась.

Я осознала, что нацелилась на него своим светом.

Он защищался — достаточно хорошо, что я задалась вопросом, не практиковался ли он после той ночи, когда мы проснулись в его старой комнате. В итоге мне пришлось позволить ему оттолкнуть меня.

Я попробовала другую технику.

Вместо того чтобы пытаться пробиться через его защиты, я полностью открыла свой свет. Когда Ревик хрипло ахнул, я открылась ещё сильнее, притягивая его и раскрываясь всеми возможными способами. Я проникала в свет его ладоней, его губ, его паха, низа его живота, притягивая его сердце, пока его глаза не засветились, и он не навалился на меня всем телом.

Я почувствовала, как его свет выскальзывает из его хватки, и он тут же вспотел, раздвигая руками и ногами мои бёдра.

Он наполовину проник в меня членом, когда мои пальцы нашли скопление нервов на его спине, спрятанное под нижним ребром.

Я нашла это место, нежно изучила своим aleimi, чтобы убедиться, что правильно всё определила… затем приложила достаточно давления и света в свои пальцы, чтобы Ревик издал тяжёлый, сдавленный стон.

Он застонал ещё громче, когда я не отпустила — так громко, что другая моя ладонь сжалась в его волосах. Когда я не убрала ладонь с его спины, он закричал и полностью удлинился, пригвоздив мои запястья к ковру и вспотев настолько, что его кожа сделалась совсем скользкой. Тяжело задышав, он резко вошёл в меня до упора.

Всё ещё тщетно пытаясь контролировать дыхание, Ревик навалился на меня всем телом.

— D'gaos… — он ещё глубже вошёл в меня, стараясь дышать. — Элли… блядь. Какого хера ты только что сделала со мной?

— Я покажу тебе, — я покрыла поцелуями его подбородок, лаская лицо. — Я обещала. Я покажу тебе.

— Я же сказал тебе обходиться со мной полегче…

Я рассмеялась.

— Это и есть полегче. И ты ещё меня называешь дразнилкой… Господи Иисусе, Ревик.

Он снова вдолбился в меня так сильно, что мы оба застонали. Он уже приближался к оргазму, я это чувствовала… я также ощущала, что он пытается сдержаться.

Его свет изменился в те же несколько секунд, открывшись настолько, что я потерялась в пространстве, затерялась в нём и его свете. Когда он вцепился в мои волосы, сильнее раскрывая нас обоих, это вызвало почти панику. Я ощутила, как мы оба слетаем с катушек, теряем любой контроль над собой… и вот я уже ощущала столько Ревика, что он казался вообще другой личностью.

Тьма и звёзды встали в моем сознании.

Пространства прошлой ночи нахлынули головокружительным приливом.

Затем так же внезапно вся комната побелела. Ревик стиснул мою спину одной рукой, всё ещё удерживая мои запястья и говоря со мной на каком-то другом языке, хрипло произнося слова и издавая стоны мне на ухо, продолжая трахать меня.

Он был совершенно не в себе, когда достиг пика.

Всё моё тело болело и дрожало под ним. Я знала, что в какой-то момент дошла до оргазма, но теперь всё болело ещё сильнее. Я слышала, что он пытается успокоить меня, чувствовала, как его свет реагирует на меня, и его боль опять усиливается.

Затем мы вновь принялись целоваться, и я вообще не могла ни о чём думать.

Я почувствовала, что в какой-то момент Ревик потерял контроль, и его боль сразу же достигла предела.

Он грубо перевернул меня и действительно принялся срезать с меня платье с помощью ножа, который показал мне ранее. Он окончательно стянул с меня ткань, а затем вошёл сзади, хрипло застонав и всматриваясь в моё лицо. Через считанные секунды после того, как он оказался во мне, его свет сделался агрессивным; он вдолбился в меня, удерживая рукой за шею, и его свет хлынул в меня той жаркой, струящейся волной.

Я чувствовала, что он хочет использовать телекинез, чувствовала, как он думает об этом, и образы того, чего ему хотелось, переполнили моё сознание.

После этого всё размылось.

Я помнила, как светились его глаза, помнила ожесточённость его лица, его пальцы во мне, пока он продолжал вминаться ещё сильнее.

Мы оба настолько ушли в это с головой, что я не помню, что мы говорили друг другу… не думаю, что в следующие несколько часов сформировала хоть единую связную мысль.

К тому времени день уже кренился к вечеру.