Рыцарь Англии (ЛП)

Я помахал Крейгу, идущему по зеленой лужайке Нью-сквер.

— Наконец-то уходишь? — спросил он, прибавив шагу в мою сторону.

Я кивнул.

— Да. Но я выйду раньше.

— У тебя был отличный год. И сказались, конечно, выставленные счета, которые смогла разобрать Вайолет.

— Да, она была великолепна.

Он кивнул.

— Нам будет ее не хватать. Еще несколько недель, я уверен, она сотворила бы чудо, но она решила учиться в Колумбийском университете. Это отличная возможность для нее.

— Безусловно. — Должно быть, ее приняли туда. Она же не сообщила ему, что также подавала документы в университеты Лондона. — Но у вас будет еще несколько недель, когда она вернется в январе.

Он нахмурился.

— Ты не знаешь?! Она не вернется, потому что решила начать обучение. Очевидно же, что нам чертовски жаль ее потерять.

Его слова начали сливаться воедино у меня в голове, как будто их затягивало в болото, и я больше не слышал, что он говорил. Вайолет не вернется? Наверняка он ошибался. Я засунул руки в карманы, почувствовав холодный металл своего телефона, который отчаянно пытался вытащить и позвонить ей, чтобы спросить правда ли то, что говорил Крейг.

— Вы в порядке, мистер Найтли? — Спросил Крейг.

Я кивнул.

— Да, я только что кое-что вспомнил… Простите меня, мне нужно идти. — Я помчался к выходу Линкольн Инн, чтобы взять такси. Как только машина остановилась, я назвал адрес своего отеля. Куда еще я мог отправиться?

Вытащив телефон из кармана, я набрал номер Вайолет. Я думал, она позвонит до того, как улетит или после приземления, но она не звонила. Я предполагал, что она понимала, что я занят и не смогу долго с ней разговаривать. Но, возможно, она больше вообще не собиралась мне звонить.

Звонок перешел на голосовую почту. Где она была? Она должна была уже приземлиться.

Я никогда раньше не испытывал одиночества. Одиночество было мне чуждо, оно представлялось мне неким Святым Граалем, полной противоположностью моей натуре… раньше, но сейчас, когда мне нечего было делать, не с кем встретиться, оно напоминало мне огромную пропасть, готовую поглотить меня.

Я вскользнул из машины, мой мозг каким-то образом отключил конечности, потому что я споткнулся.

Ее что не приняли в лондонские университеты, куда она подавала заявление? Или, возможно, она все же начнет в одном из лондонских университетов заниматься в январе, а Крейг просто предположил, что это Колумбийский. Так и должно быть. Невозможно, чтобы Вайолет просто покинула Лондон, чтобы больше не возвращаться, не сообщив мне об этом даже несмотря на то, что я не явился на наш ужин в субботу. Конечно же нет...

Я звонил Вайолет каждые пятнадцать минут, как вернулся в отель в течение трех часов. Больше мне нечего было делать. Я хотел услышать ее голос. Я не мог вспомнить, когда в последний раз обнимал ее. Должно быть, это было в субботу утром до нашего ужина, когда мы должны были узнать, что ее приняли во все вузы, в которые она подала заявку на MBA. Черт, надо было завести будильник на телефоне, чтобы он напоминал мне о времени.

Я отправился к маленькому бару в углу комнаты, налил себе виски. Если мне предстояло остаться одному, и мне не с кем даже поговорить, а также завтра я не буду работать, то хотя бы могу нормально выпить. Возможно, алкоголь притушит мои мысли, заполнит пустоту, которая с каждой минутой только усиливалась. За последние несколько недель подготовка к судебному разбирательству все больше напоминала мне мою прошлую жизнь. Помимо субботних вечеров, я был полностью поглощен процессом, и в эту субботу вечером все перешло через край.

Выпив свой первый стакан виски, телефон завибрировал, где я оставил его на кровати. Имя Вайолет вспыхнуло на экране, и я так отчаянно хотел ответить на ее звонок, пока она не отключилась, что почти дважды уронил телефон, прежде чем сумел провести по экрану пальцем.

— Вайолет, с тобой все в порядке? — Спросил я. Совершенно нелепый вопрос, но я был так рад, что она позвонила. Я провел в страхе все это время, боясь, что она исчезнет навсегда.

— Да, только что добрались до дома Скарлетт и Райдера. Мы с Дарси останемся у них на ночь, а завтра поедем в Коннектикут.

Я, затаив дыхание, внимательно слушал ее, желая услышать каждое слово, каждый нюанс.

— Я рад, что с тобой все хорошо. Я чувствую себя не очень хорошо, когда не вижу тебя.

Через линию я услышал какое-то движение и стук закрываемых дверей.

— Ты был занят, — ответила она. — И мне нужно тебе кое-что сказать. Я не вернусь в палату в следующем году. Не вижу в этом смысла.

Крейг оказался прав. Она улетела. Бросила меня навсегда.

— Не видишь смысла? — Спросил я. Почему она ничего не сказала перед уходом? — Я думал, ты будешь проходить МВА в Лондоне. Я думал… — Я думал, что мы будем вместе.

— Я планирую перенести дату начала обучения по MBA в Колумбийском университете на начало весеннего семестра, значит, я начну учебу через несколько недель. Я подумала, что у меня нет особых причин откладывать.

Давление в груди угрожало сломать мне ребра.

— Так ты вообще не собираешься возвращаться в Лондон? — Конечно, я был ошеломлен. Она не могла вот так просто взять и уйти.

— Как я уже сказала, я смогла перенести дату начала своих занятий.

— Ты не поступила в лондонские университеты? — Может она была расстроена тем, что ее здесь не приняли и сбежала?

— Это не имеет значения. Я выбрала Колумбийский.

Я прочистил горло. Мне было трудно понять ее настроение… голос звучал легко и беззаботно, но ее слова для меня походили на полную катастрофу. Если бы она была здесь передо мной, я бы смог понять, что происходит.

— Хорошо.

— Я знала, что ты поймешь.

Я не был уверен, что понимал.

— Значит ты заканчиваешь наши отношения?

— Это ведь облегчение, правда? — Ее голос звучал легко, как будто она сообщала мне прекрасную новость, а не говорила, что мы больше никогда не увидимся. — Тебе не придется обо мне беспокоиться, не придется выкраивать для меня время. Не то…

Дерьмо.

— Вайолет, прости меня за субботу. Я…

— Не надо извиняться. Я знаю, чем является для тебя твоя работа. Я понимаю, что она всегда на первом месте.

Я выдохнул, когда она это произнесла. Хотя звучало поверхностно и мелочно, но это было правдой. Работа всегда была для меня на первом месте.

— В любом случае, я не хотела напрягать тебя тогда. Знаю, как важен для тебя судебный процесс, поэтому я и позвонила.

— Подожди, что? И это все? — Я сел на стул возле письменного стола.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала?

Я точно не мог сказать, но ситуация, в которой мы оказались, казалась такой нелепой. Если она злиться на меня, то я хотел бы, чтобы она ругалась и кричала. Я готов был пройти через ее крики и ругань, я готов был пройти через все. Разве у нас не было чувств друг к друга, разве мы не делились своим мыслями? Разве мы не наслаждались временем, проведенным вместе? Я переживал из-за этой женщины, а она просто позвонила попрощаться, как будто мы были всего лишь коллегами по работе? Не может быть, чтобы вот так все закончилось между нами.

— Все кажется таким внезапным. Ты застала меня врасплох. Я надеялся встретиться с тобой перед отъездом. Я хотел сказать, что мне очень жаль насчет субботы. Ты не можешь просто вот так закончить наши отношения и сбежать. — Я не говорил ей, что никогда не чувствовал к женщине того, что чувствую к ней. Мне казалось, что для этого у нас есть время.

Она ничего не ответила.

— Итак, на этом все? — Спросил я.

— Я не понимаю, а что может быть по-другому, — ответила она. — У тебя есть твоя работа и…

— Я сказал, что извиняюсь, и ты знала, что у меня было судебное разбирательство…

— Речь идет не о той конкретной субботе, — отрезала она. — И не о каждой субботе. Речь идет о том, что я не хочу быть девушкой, которая будет довольствоваться крохами твоего времени, которые ты готов мне предоставить.

Я поморщился. Она говорила ужасные вещи.

— Мне, действительно, очень жаль. Я никогда не делал вид, что идеален, я привык беспокоиться только о себе, мне потребуется некоторое время, чтобы приспособиться. Вот и все.

— Я не могу позволить себе беспокоиться о тебе, Александр. Я как раз собираюсь наладить свою собственную жизнь. Я не хочу, чтобы меня снова пустили под откос. Я не позволю себе опять довериться мужчине, чтобы потом обнаружить, что он совсем не тот, за кого себя выдает. Я уже делала это раньше.

У меня сердце ушло в пятки.

— Сначала мы просто трахались, а потом танцевали на Беркли-сквер, и где-то в середине этого пути мои чувства изменились, и я начала хотеть большего. Я изменилась. Чем больше времени я буду проводить с тобой, тем больше ты причинишь мне боли, а я не могу этого допустить. Больше это никогда не повторится.

Я подвел Гэбби. И хотя я сожалел о том, что сделал, но не испытывал тогда такой настоящей боли. Но теперь агония разливалась внутри по всему телу.

— Извини. Ты заслуживаешь лучшего. — Это была правда. Она была совершенной.

— Ты очень особенный человек. Ты научил меня тому, чего я хочу в своей жизни. Ты показал мне, чего я заслуживаю — мужчину, способного поставить меня на первое место.

— Это была ошибка, и мне жаль, что я не могу ничего исправить. Мы можем хотя бы попытаться?

— Я не могу, Александр. Мне и так сейчас слишком больно, слишком глубоки к тебе чувства.

Я молчал. Мне не хотелось причинять ей еще большую боль — это последнее, чего бы я хотел.

— Прости меня, — сказал я.

— Не стоит. Нам есть, что вспомнить, наши несколько месяцев, проведенные вместе. У меня такое чувство, будто ты вдохнул в меня новую жизнь, и я всегда буду тебе за это благодарна.

Вдохнул в нее новую жизнь? Это она вздохнула в меня новую жизнь.

— Мы можем хотя бы оставаться на связи? Быть друзьями? — Я хватался за соломинку, но мне хотелось, чтобы она каким-то образом, не важно каким, я был согласен на все, оставалась в моей жизни.

Она вздохнула и одиночество внутри меня увеличилось. Я знал ее ответ еще до того, как она его озвучила:

— Может, когда-нибудь. Сейчас мне нужно… честно…

— Понимаю. — Я старался держать свой голос спокойным, хотя готов был чуть ли не упасть перед ней на колени и умолять дать мне еще один шанс.

— Спасибо тебе. Я серьезно, ты замечательный человек.

Но я оказался недостаточно хорош для нее. Я был не тем, кого она заслуживала, и поэтому она меня бросила.

Я провел Рождество в одиночестве гостиничного номера. Я заказал клубный сэндвич и бутылку виски, ни с кем не разговаривал, кроме обслуживающего персонала на ресепшен. Когда-то раньше, годы до этого, провести праздники одному было бы для меня идеальным способом, но в этом году мне казалось, что я одинокой, никому не нужный холостяк с пустой никчемной жизнью.

Я никогда особо не пил. Мне не нравилось, что мой мыслительный процесс притормаживался. Но на прошлой неделе, с тех пор как Вайолет уехала, ясная голова была последним, чего я хотела. Я очень хотел напиться. Каждое утро я просыпался трезвым, смотрел на часы до полудня, вставал с кровати, чтобы выпить виски.

Новости гремели в фоновом режиме, когда я налил свой второй стакан. Стук в дверь привлек мое внимание. На долю секунды я подумал, что Вайолет передумала и прилетела, чтобы спасти меня. Я проверил глазок и обнаружил горничную, стоящую за дверью.

Я открыл дверь, и девушка начала говорить похоже на румынском, хотя, возможно, на польском. Она протолкнулась мимо меня и начала убирать мою комнату. Я разорвал знак «Не беспокоить», висевший с самого Рождества, снаружи на двери.

— Извините. — Махнул знаком. Она повернулась, посмотрела на знак, пожала плечами и стала снимать простыни с постели.

Черт меня побери. У меня не было сил с ней спорить. Без сомнения, персонал отеля задавался вопросом, что, черт возьми, я столько времени здесь делал. Я оделся и схватил бумажник. Возможно, я могу пойти купить себе выпить моего любимого виски вместо того, чтобы заказывать из ресторана при гостинице.

Когда я вышел из лифта, поднял руку, чтобы загородиться от яркого света. Я провел последнюю неделю в темноте, надо было надеть солнечные очки.

Не зная, куда направляюсь, я вышел на улицу. Я не одел шарф, перчатки, не подозревая, что так холодно. Воздух жалил мое открытое горло, как виски, когда я поднял воротник пальто и засунул руки в карманы. Я подумал, что горничная скорее всего закончит через тридцать минут. Мне нужно было убить время, прежде чем я мог бы вернуться и вздремнуть.

Последние несколько недель подготовки к судебному разбирательству были жестокими, и сейчас сказывались на моем состоянии. Я работал безжалостно, а потом появилась Вайолет. Если бы я мог найти способ заснуть без алкоголя, тогда, возможно, я бы не просыпался от дикой боли, разрывающей меня посреди ночи. Такое чувство будто я был болен, хотя у меня не было температуры или каких-либо других симптомов, кроме агонии, поселившейся глубоко внутри, невозможно было точно описать, где она находилась, просто болело и все.

Я застонал, когда подошел к концу тротуара и увидел, где нахожусь — Беркли-сквер.

Но сейчас не было никакого пения соловьев. Не было прекрасной американки, с которой мне хотелось бы потанцевать. Мне было жалко себя и некуда было пойти.

Я прошел через ворота и сел на одну из скамеек рядом с местом, где танцевал с Вайолет всего несколько недель назад. Сгорбившись, я положил голову на руки. Как же так, все было так хорошо и так быстро все стало настолько ужасным? Как я умудрился все испортить, причем основательно?

Я вспомнил недели, когда расстался с Габби. Тогда я себя так не чувствовал. Как долго это будет продолжаться? Это сокрушительное опустошение внутри когда-нибудь оставит меня? Когда мы с Гэбби расстались, у меня было чувство вины и сожаления, но никакой боли. Или одиночества.

Разговор привлек мое внимание, и я сел прямо, увидел пару, рука об руку, прогуливающихся по парку, смеющихся, проводивших вместе день.

Мне нужно было выбраться отсюда. Я направился в противоположную сторону и повернул налево из парка. Но я еще не закончил мучить себя. Хилл-стрит была в пределах видимости, и мне захотелось пройтись по ней, вспомнить красивое лицо Вайолет у двери, когда я приходил к ней после работы, насладиться воспоминаниями о той ночи, когда мы впервые спали вместе, и всем временем потом.

Я замедлился, когда увидел ее дом. Как мне удалось ее отпустить?

— Алекс? — позади меня окликнула женщина.

Я с трудом подавил желание, не рвануть с места. Мне не хотелось никого видеть, кроме Вайолет, но, когда женщина снова назвала мое имя, я повернулся, передо мной стояла Дарси, с сумками, нагруженными покупками.

Она хмурилась, прищурившись рассматривая меня.

— Что ты здесь делаешь?

— Просто мимо проходил. Я живу… — Что я мог сказать по этому поводу? Мой отель был в другом направлении. Без сомнения, я выглядел как сталкер.

— Можешь мне помочь с этим? — спросила она, указывая на сумки.

— Да, конечно. — Наши пальцы соприкоснулись, когда она отдавала мне свои сумки. Потом она достала ключи и отперла входную дверь.

— Ты отращиваешь бороду? — спросила она.

Я потер рукой подбородок. Думаю, пришло время побриться.

— Нет, я просто… Я не был в палате, поэтому…

Я поставил сумки на кухне и старался не смотреть ни на что, кроме своих ног. Воспоминания Вайолет, оставшиеся в этом доме, угрожали сокрушить меня окончательно.

— Я приготовлю нам кофе, — сказал Дарси, поворачиваясь к кофеварке.

Я не хотел оставаться, но мне не хотелось показаться невежливым. Я взглянул в столовую, накрахмаленной белой скатерти не было на столе. Цветов и столовых приборов тоже. Как бы повернулась моя жизнь, если бы я вернулся, как и обещал?

Возможно, Вайолет все еще была бы здесь.

— Я должен идти, — произнес я. — Ты, наверное, занята.

— А ты не занят? — спросила она. — Я думала, ты всегда занят.

— Суды закрыты, но в понедельник я вернусь в контору. — Господи, оставалось лишь несколько дней. И я был не уверен, что туман в моей голове и боль в сердце оставят меня в покое к тому времени.

— Хорошо, но прежде чем ты уйдешь, я хочу сказать кое-что, хотя я уверена, что Вайолет убьет меня за это, но, возможно, это поможет… ты плохо выглядишь, Алекс.

Я кивнул, не в силах не согласиться.

— В субботний вечер, когда ты не пришел…

Я начал говорить, что очень сожалею, но Дарси остановила меня, подняв руку.

— Она поступила в два лондонских университета, в которые подавала заявление. Ей здесь нравилось, и я думаю, встретившись с тобой, она стала смотреть на мир по-другому.

У меня заболело сердце. Вайолет приняли. Если бы я не облажался, она бы вернулась, и мы были бы вместе.

— Она любила тебя.

Я не смог сдержаться. Я испустил глубокий, грохочущий стон. Наклонился вперед от острой колющей боли, пронзившей сердце. Она любила меня? Как такое могло случиться? Вайолет была самой красивой, очаровательной, искрометной женщиной, которую я когда-либо встречал.

И по какой-то необъяснимой причине она любила меня.

Я потерял свою девочку.

— Прости, но я подумала, что ты захочешь об этом узнать. Или мне лучше помолчать? — Спросила Дарси.

Я выпрямился, хватаясь за рабочую поверхность стола и отрицательно покачал головой.

— Она сказала, что ей нужно отстраниться от тебя, прежде чем она пострадает еще больше, — продолжила Дарси.

Я кивнул, затаив дыхание от боли.

Вайолет сказала это мне по телефону.

— У нее разбито сердце, Алекс. А ты выглядишь просто… разрушенным. Разве ничего нельзя предпринять?

Я откашлялся и отпустил руки.

— К сожалению, нет. Она была права, что ушла. — Мне нужно было собраться с мыслями. Мне было больно, но в какой-то момент это должно было произойти. Это было неизбежно. — Она знала, что я никогда не смогу сделать ее счастливой в будущем. — Я никогда не думал, что может быть по-другому. Я не мог сделать ее счастливой. Я был слишком эгоистичным. — Я очень сожалею, что заставил ее страдать.

— Алекс. — Она схватила меня за плечо. — Я не обвиняю тебя за это. Вы оба очень сильно страдаете. Я хочу тебе сказать, если ты ее любишь, не сдавайся. Я сказала ей то же самое. Вы не можете просто так уйти друг от друга.

— Она сказала, что хочет порвать со мной. Я должен уважать ее желание.

— Нет! Нет, это не так. Она ушла, не выслушав тебя, а ты ее отпустил. — Она громко выдохнула. — Разве ты не любишь ее?

— Конечно, люблю ее. — Я не признался в этом самому себе, но это было настолько очевидно, не так ли? Я никогда не испытывал ничего подобного — ни радости, ни боли.

— Она страдает, пытаясь спасти себя. — Дарси схватила меня за руки. — Тебе нужно доказать ей, что, хотя ты забыл про важное событие в ее жизни, и это была ошибка, о которой сожалеешь и не собираешься повторять. Докажи ей, что по-прежнему все также она ценна и важна для тебя.

— Она важна и ценна больше, чем кто-либо еще. Она значит для меня гораздо больше, чем я мог себе предположить. Я люблю ее так сильно, ни один мужчина не может так любить женщину.

— Ты ей об этом говорил?

Разве у меня была такая возможность, а? Она высказала свою точку зрения в нашем телефонном разговоре. Причем решительно.

— Ну, это же совершенно очевидно…

— Могу сказать тебе, Алекс, это не очевидно. Определенно не для нее. Ты бросил ее без боя, ты, мужчина, который борется за свою жизнь. Человек, который взял на себя миссию выйти победителем по жизни, просто позволил ей уйти.

Но в голове крутились опровержения ее слов: я не мог заставить Вайолет выслушать меня. Она была за три тысячи миль отсюда. Она бросила меня.

И я не знал, как меньше уделять времени работе.

Она поступила правильно.

Но опровержения выглядели слабыми. Похожими на проигравшего.

Дарси была права. Я не сражался за Вайолет. Я согласился с поражением еще до того, как закончил свою вступительную речь адвоката.

Но некоторые бои могут быть всегда проигранными.

— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь стать мужчиной, которого она заслуживает.

— Ты любишь ее, а она любит тебя… стоит попробовать, а?

— По мне, так стоит. — Я посмотрел себе под ноги. — Но уже слишком поздно. Она уехала.

— Она улетела на самолете, и прошла всего неделя. Не будь таким глупцом.

Потом я подумал. Я слишком легко сдался? Если бы существовала возможность, что я мог бы сделать ее счастливой, убедить ее вернуться ко мне — это единственное, чего я хотел. Я поднял глаза.

— Думаешь, у меня есть шанс?

— Не узнаешь, пока не попробуешь. Если она так важна для тебя, как ты говоришь, тогда борись за нее, как за свою карьеру.

Вайолет была важнее любого судебного процесса.

Но проблема была в том, что юриспруденцию я знал очень хорошо, чего не мог сказать про женщин, я их почти не знал. И не силен был в отношениях. Я также понятия не имел, как смогу ей доказать, что могу измениться.

— Я не знаю, как, — признался я. Одних слов будет недостаточно. Мне нужно было нечто конкретное.

— У тебя есть простой выбор. Придумай как или ты потеряешь ее.

Я бы не потерял ее, если бы понял, как ее вернуть. Я должен был найти способ продемонстрировать ей свою любовь, хотя понятия не имел с чего начать, но одно знал точно: я любил Вайолет Кинг и не собирался сдаваться без боя.

33.

Вайолет

Это была самая нелепая вещь в мире. Я сидела здесь, на своем месте, завершив первую неделю обучения в магистратуре, и хотела поделиться с Александром обо всем. Я должна была впитывать все знания, а не думать о мужчине. Даже если я думала, что влюблена в него, а это не так. Потому что это было бы смешно.

Возвращение в Нью-Йорк было правильным решением, с моей стороны. Здесь я чувствовала себя в безопасности. В течение нескольких недель, как я покинула Лондон, была поглощена праздниками, затем поменяла дату начала занятий. Это помогло мне отвлечься от мыслей о Найтли. По большей части.

На лекции нас сидело чуть менее двухсот человек на заранее назначенных местах, чтобы ассистенты могли сказать, кто присутствовал, а лекторы могли выбрать ничего не подозревающего аспиранта из списка на столе, отвечать на невероятно трудные вопросы. Двести совершенно незнакомых людей. Я бы подумала, что невозможно чувствовать себя одиноким среди такого количества народа.

— Ты представлял, что будет такой большой объем работы? — спросил Дуглас рядом со мной.

Я улыбнулась и стала собирать вещи. На той неделе с нами была проведена подготовительная работа, и уже было выдано три задания.

— Хорошо, когда есть чем заняться.

Праздники были изнурительными. Я хотела провести их в постели, в темной комнате с бутылкой водки, но в доме моих родителей не было ни минуты покоя. Папа постоянно вставал в шесть утра и начинал разбираться в гараже, который находился под моей спальней, и всегда находился чей-то дом, который мы должны были посетить — Скарлетт и Райдера, Макса и Харпер, Грейс и Сэма. Таким образом, я натягивала улыбку и направлялась к ним, независимо от моей пустоты внутри. Оглядываясь назад, мой скрытный отъезд был каким-то детским поступком. Я сбежала, вместо того, чтобы все обсудить. Тогда я не видела другого пути. Он не сказал бы мне ничего, что могло бы изменить мое мнение, поэтому я совершила этот шаг, предполагая, что так будет лучше для нас двоих. Тот факт, что Александр не сказал мне, что я хотела бы услышать, когда я прощалась с ним, что он любит меня и не может без меня жить, и обещает уделять мне больше времени, облегчил наш разрыв. Не было никаких ложных обещаний, которые потом бы были нарушены, просто разрыв наших отношений, прежде чем все зайдет слишком далеко и превратиться в склоку, а я буду слишком страдать.

По крайней мере, он не любил меня. Если бы он сказал мне, что любит, я не могу точно сказать, хватило бы мне сил уйти от него. Но он ничего не сказал, и вот теперь я стою перед своим будущим.

Учиться для меня было намного лучше, не смотря на суровую программу, чем находиться в окружении счастливых пар. По крайней мере, здесь я делала то, что хотела. Занятия заставляли меня думать о будущем, а не о прошлом. Я не разрешала себе думать о том, что могло бы быть.

— Мы идем выпить. Хочешь пойти с нами? — Спросил Дуглас.

Я? Я не была уверена, что хочу. Домашнее задание манило, но я не хотела сосредотачиваться только на учебе. Я тоже хотела получать удовольствие. Я решила, что мне необходимо сохранять баланс между будущим и настоящим.

— Может всего на часик.

Он усмехнулся.

— Прекрасно. Пока ты будешь пить пиво, надеюсь, я смогу убедить тебя остаться на весь вечер.

Улыбка, контакт глаз, его брови приподнялись, когда он говорил. Я видела все это раньше. Я улыбнулась, желая понравится ему больше, чем он мне.

Мы оделись в пальто, шерстяные шапки, перчатки, намотали шарфы и направились в бар «Амстердам». Последний раз, когда я выпивала на Манхэттене, было тем вечером, когда Дарси пригласила меня приехать в Лондон. С тех пор столько всего произошло. Я никогда не могла себе представить, что снова начну учиться, не говоря уже об амбициях создать свой собственный бизнес.

Возможно, этого никогда не произойдет, но я была готова рискнуть, сделать инвестицию в свое будущее.

— Что я могу предложить тебе выпить? — спросил Дуглас, когда мы вошли в бар. До Лондона Вайолет заказала бы коктейль. С Александром я пила вино. Теперь все изменилось. Я была готова для чего-то другого.

— Всего лишь пиво. Такое же, как будешь ты, — ответила я. Дуглас и пара сокурсников направились к бару, пока мы занимали столики, снимая нашу верхнюю одежду, в которой внутри было жарко.

— Слава Богу, все закончилось, — сказала одна из девушек, с которой была не знакома. — Надеюсь, на следующей неделе станет полегче.

— Я слышала, что дальше будет только хуже, — произнесла девушка из Калифорнии.

К счастью, мне не нужно было долго добираться до работы. Я заняла деньги у брата на обучение, меня не заставляли работать неполный рабочий день. У меня оказалось больше времени, чем у большинства, поэтому объем заданий меня не беспокоил. Мне как раз не нужно было свободное время. Слишком много свободного времени означало, что мысли об Александре будут крутиться у меня в голове, а это было неприемлемо. Кроме того, последние несколько лет мною были потрачены впустую. Мне нужно было наверстать упущенное. Я не хотела легкой победы… я хотела выжать все до последней капли из учебы, узнать все, что возможно.

— Пиво, — сказал Дуглас, ставя на стол огромный кувшин с пеной. Другой студент поставил еще один кувшин, а Кристина, которая тоже сидела рядом со мной на лекциях, поставила поднос со стаканами.

— Давайте, выпьем, — сказала темноволосая девушка (Эрин или Эрика) через стол.

Дуглас повернулся ко мне и чокнулся своим стаканом о мой.

— Давай, выпьем с тобой.

Я улыбнулась. Мне придется немного дистанцироваться от него. До Лондона я бы еще до конца ночи лежала бы с ним голой в постели. Но рядом с Найтли Дуглас казался мальчиком. Его рвение, и то, как он не пытался скрыть своих планов на меня, казалось таким наивным по сравнению со страстью Александра.

И яркие образы наводнили мою голову, как только я подумала о нем. Закончил ли он свое судебное дело. Готовится ли к следующему. Без сомнения, файлы уже принесли к нему в кабинет. Возможно, он отказался работать с Себастьяном. И его жизнь вернулась к той нормальной для Александра жизни, как и прежде, словно меня никогда и не было.

Но моя жизнь никогда не станет прежней.

Любовь к Найтли позволила мне освободиться от оков, которые я носила с университета. Она показало мне, что мои чувства к моему парню из университета были ничем по сравнению к Найтли. Если бы Александр предал меня таким же образом, что и Давид, я бы не выжила — моя вера во все хорошее была бы полностью разрушена раз и навсегда. Но он никогда бы так не поступил. Александр был полностью погружен в свою работу, он мог расстроить и обидеть меня своим невниманием, но он был не способен на предательство.

Александр Найтли вселил в меня веру, показав, на что я способна, чего хочу и кем являюсь.

34.

Александр

Я упал в свое кресло. Все закончилось.

Себастьян сел и положил голову на стол.

— Иди домой, — сказал я.

— Не думаю, что смогу. — Его голос звучал жалобно. Суд был изнурительным, но дело было сделано. Оставшийся адреналин заставит его поймать такси.

Я взял записку Лэнса, оставленную у меня на столе, он попросил заглянуть к нему в кабинет перед тем, как я уйду. Взглянул на часы. Было только три, а казалось, что уже больше времени. Я зайду к нему, вернусь в отель и забронирую билет в Штаты.

Вопрос вынесения заключительного приговора будет решен за пару дней. Возможно позднее, но я не собирался торчать здесь из-за этого. Мне нужно было встретиться с Вайолет. Прошла почти неделя с тех пор, как я виделся с Дарси, за это время я тщательно продумал свои аргументы, выстраивая свою личную защиту в своем личном деле. Теперь, когда главный процесс закончился, мне необходимо было встретиться с ней, бороться за нее. Я не знал удастся ли мне вернуть ее за выходные. Любой хороший адвокат в курсе аргументов своих оппонентов еще до того, как услышит их. Я знал, что Вайолет бросит мне вызов. Она захочет узнать, каким образом я собираюсь ей доказать, что достоин ее и смогу измениться. И каковы мои гарантии, что я не разочарую ее в очередной раз. До сих пор аргументов и доказательств по этому вопросу у меня не было.

Я встал из-за стола.

— Чтобы тебя здесь не было, когда я вернусь, — и вышел за дверь, отправившись к Лэнсу.

Его кабинет был дальше по коридору в тихом месте с видом на внутренний дворик. Уже тридцать лет он не покидал этот кабинет, а до этого сидел в соседнем.

Я постучал в полуоткрытую дверь и вошел внутрь.

— Рад тебя видеть, Алекс, заходи, — сказал он.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз был у него в кабинете или в любом другом кабинете, кроме своего и офиса клерков. И, конечно, комнаты моего личного ассистента, когда я оставлял коробки с подарками для Вайолет. Я глубоко вздохнул при мысли о ней. Сейчас понятия не имел, где она находится и чем занимается. Если бы она была рядом, она бы точно знала, где я нахожусь и над чем работаю. Мне показалось это неправильным и несправедливым по отношению к ней. Я же даже толком не мог ее представить на том месте, где она сидела раньше, не говоря уже о том, чем она занималась.

— Садись, — произнес Лэнс, кивая головой в сторону одного из кресел напротив его стола. — Это дело было очень сложным… ты, должно быть, вымотан.

Я кивнул и сел, положив руки на подлокотники из красного дерева. Я был полностью уверен в вынесении вердикта, насколько это вообще было возможно. Мы представили отличные аргументы, судья, похоже, был на нашей стороне. Но Лэнс был прав… я был окончательно вымотан. Я даже не мог толком вспомнить, когда так уставал.

— Я слышал от Крейга, что твое выступление было выдающимся. Многие люди говорили, что ты напоминал им твоего отца.

Меня не удивило, что Крэйг по-прежнему за мной наблюдал. Это дело было решающим в моей карьере, оно могло просто меня сломать. Но все было не так. И у меня перед глазами возникла улыбка Вайолет. Хотя может и так.

— Но я немного беспокоюсь о тебе, — сказал Лэнс, нахмурив брови.

Лэнс был моим постоянным наставником на протяжении всей моей карьеры, но я не помнил, чтобы он когда-либо говорил, что беспокоится обо мне.

— Не стоит беспокоиться. Мне нужен хороший сон и приличная бутылка красного вина. — Я улыбнулся, но выражение лица Лэнса оставалось каменным.

— Мы по-прежнему не можем прийти в себя из-за ухода Вайолет. Я уверен, что ты тоже, — произнес он, внимательно изучая выражение моего лица, как будто хотел увидеть мою реакцию. Он хотел узнать, что я чувствую по поводу ее ухода?

Я сделал глубокий вдох.

— Я тоже, но в Колумбийском сильная программа. Уверен, у нее все получится. — Я планировал вылететь в эти выходные, высказав ей все свои аргументы и начать борьбу за нее.

Лэнс медленно кивнул.

— Я понимаю, что это не мое дело…

Я крепче ухватился руками за подлокотники кресла. Что он собирался мне сказать? Что я был идиотом? Мне это и так известно.

— Но мне кажется, Вайолет очень тебе подходила. Я даже не хочу знать, что произошло между вами двумя, но думаю, что она была единственной женщиной, которая подходила тебе, как стежок к стежку. Вы двое совершенно разные, но Вайолет подстать тебе.

Я сглотнул. Мы с Лэнсом почти никогда не обсуждали личные вопросы, я не знал, как реагировать.

— Я не сомневаюсь, что Вайолет подстать мне. — Она была гораздо лучше, чем я. — Но ты же знаешь, о моих неудачных отношениях с женщинами. Я ставлю работу на первое место, как всегда. И Вайолет вернулась в Нью-Йорк.

— Не уверен, что вопрос в твоих неудачных отношениях с женщинами. Более того, ты находишься на незнакомой территории, когда дело касается такой особенной женщины, как Вайолет. Здесь нужно прикладывать больше усилий. Или ты получишь одинокую жизнь… женат ты будешь или один. Мне повезло с Флавией. Не потому, что она смирилась с моим расписанием работы, а потому, что я хочу возвращаться домой к ней. Она прекрасно уравновешивает все то, что имеется в нашей профессии. Тебе нужна женщина, которую ты хотел бы увидеть в конце своего рабочего дня. И если ты увидел это в Вайолет, ты не должен ее отпускать.

Я вздохнул и опустил плечи. Вайолет и была именной той, единственной женщиной, которая смогла вдохновить меня отказаться от субботних вечеров на работе. Теперь, когда ее не стало, я хотел большего, чем субботние вечера, проведенные вместе с ней, но как я смогу ей это доказать?

— Я хочу в эти выходные слетать к ней. Я должен серьезно извиниться. Я облажался по полной.

— Но судя по всему, ты подразумеваешь, что этого будет мало.

— У меня такое чувство, что мне не хватает доказательств… как я смогу ей доказать, что у нас все будет по-другому? Я хочу попробовать.

Он кивнул, осматривая свой кабинет, словно пытался придумать решение для меня.

— Ну, возможно, у меня есть кое-что. Одна из причин, по которой я попросил тебя зайти, мне только что позвонил мой давний друг. Ты же знаешь, что я когда-то читал лекции в Нью-Йорке?

Я нахмурился.

— Мне казалось, что это был Гарвард? — Какое это отношение имеет ко мне?

— Да, в Гарварде, а также в Колумбийском. Мой старый приятель — ректор юридического факультета в Колумбийском университете, и ему нужен человек, который помог бы закрыть брешь. Мне кажется, ты очень подходишь для этой работы.

— Что ему нужно?

— Человек, который будет читать курс международного права в Колумбийском университете в этом семестре. У них была кандидатура, но он отказался в последнюю минуту.

Я думал, что он скажет, что его другу нужен совет. Может, написать главу в учебник. Но преподавать — я не ожидал такое услышать от Лэнса.

— Читать лекции?! Но я никогда не думал преподавать. Почему…

— А почему нет?! Ты сам сказал, что устал. И уход Вайолет — печальная новость для всех нас, как и для тебя. Возможно это будет твой шанс переоценить то, что ты хочешь от своей жизни, карьеры. Время подумать о своей адвокатской практике, решить, может тебе стоит изменить направление.

Я нахмурился, удивляясь, с чего он вдруг решил, что мне в моей адвокатской практике стоит изменить направление.

— Моей карьере?! Это единственное, в чем я уверен. Я так долго создавал фундамент. Думаю, я наконец-то на правильном пути.

— Ты имеешь в виду пути твоего отца.

Я хотел быть лучшим в коллегии адвокатов, конечно, я должен был идти по стопам лучшего адвоката, кем бы он не был для меня. Но эти стопы принадлежали моему отцу.

— Все дело в том, что достояние твоего отца — это всего лишь карьера, с высоты прожитых лет. Мы можем отбросить то, что не вписывается в его достояние, потому что это в прошлом. Но мы говорим не о его карьере, а о твоей. О твоей жизни. Тебе нужно создать что-то такое, чем бы ты смог гордиться и перестать противопоставлять себя человеку, которого уже нет, и который мог бы тебе сейчас рассказать о недостатках своего наследия, которое он создал, жертвах, которые принес.

Я все время сравнивал себя с ним, только потому что он был лучшим. А не потому, что он был моим отцом. И он рассказывал мне истории, когда у него не возникало никаких сомнений. Я никогда не слышал, чтобы он сожалел о том выборе, который сделала в своей жизни.

— При любом выборе имеются жертвы, — ответил я. — Я хочу стать лучшим в том, что делаю. — Я наклонился вперед в кресле.

— Но что значит для тебя быть лучшим? Это слово имеет много значений. Оно может означать, что ты зарабатываешь много денег, создаешь свой имидж, равный Александру Великому, ведешь громкие процессы? А может означать, что ты имеешь карьеру, которая позволяет тебе воспитывать своих детей. Возможно, стать любящим отцом, или много путешествовать и посмотреть мир? А может, стать любящим, преданным мужем, который имеет любимую подстать тебе. — Он остановился, сложив руки. — Успех может означать многое. Я знаю, твой отец сожалел, что не уделял должного внимания тебе и твоему брату, но, когда он это осознал, что в его жизни может быть что-то другое, кроме его карьеры, гораздо ценное и важное, он был уже слишком стар, чтобы что-то менять. Слишком стар, чтобы сказать всем, кто боготворил его и полагался на него, что он сожалеет, что уже ничего не может изменить в своей жизни, хотя и хотел. Так не окажись на его месте, когда изменить уже будет ничего невозможно.

Я прочистил горло, подавляя поднявшиеся эмоции. Я ни на минуту не мог себе представить, что мой отец о чем-то сожалел. Человек, которого мне довелось знать, был победителем, завоевателем. Он никогда ни о чем не сожалел.

Я не знал, что и думать в данный момент. Хотел ли мой отец чего-то большего, чего-то другого в своей жизни? Расставался ли он когда-нибудь с такой единственной женщиной, какой стала для меня Вайолет?

— Тебе не нужно повторять туже карьеру, которую он сделал сам, чтобы почтить его память, и чтобы он гордился тобой. Думаю, он, однозначно, хотел бы для тебя чего-то другого.

Я молчал, мне нечего было сказать.

— Наблюдая за тобой на протяжении многих лет, — продолжал Лэнс. — Я часто задавался вопросом, на самом ли деле, твой драйв был желанием привлечь внимание своего отца… Без сомнения, ты в детстве был обделен его вниманием. Но мне просто интересно, может ты пытаешься отыскать его в этих стенах, среди бумаг. Ты знаешь, что кабинет твоего отца был один большой беспорядок.

— Я помню, — улыбнулся. — Возможно, это мой способ быть поближе к нему. — Мой отец был как бы рядом со мной, когда я был в кабинете, казалось, будто он все еще находился здесь, а мне всего восемь лет, и я сидел за его столом, окруженный бумагами.

— Думаю, да. — Лэнс кивнул. — Может, пришло время отпустить имидж отца, посмотреть в будущее, а не в прошлое.

Мы несколько минут сидели в тишине, я вспоминал отца в этом самом здании. Я хотел бы проводить с ним больше времени, и когда был маленьким представлял, как буду работать с ним в одном кабинете. Но Лэнс был прав, даже если я буду работать до изнеможения, это не вернет отца назад.

Если я уберу своего отца и его достижения со своей финишной черты, что же мне тогда останется? Чего я действительно хотел? Я не мог смириться с мыслью, что не увижу мир, пока не станет слишком поздно, что я не буду любимым и сам любить. Хотя карьера была для меня важна, но было и другое… Вайолет показала мне. Я всегда думал о других своих желаниях или целях, которые мог бы осуществить, закончив свою гонку на королевского адвоката.

Одно можно было сказать наверняка. Жизнь без Вайолет казалась мне неправильной, и я должен был все исправить. Конечно же, она совершенно права, что не стала торчать здесь и выжидать, пока я закончу очередное дело, нужно, действительно, что-то менять. Мне придется измениться. Я должен был показать ей, что многое понял, после ее ухода. Не просто рассказать.

— Я думаю, что ты прав, Лэнс. — Я напоминал себе супертанкер, идущий в одном направлении, возможно, я захочу изменить курс, получить магистра педагогических наук и превратиться в яхту. Разве такое невозможно?

— Преподавание — это твой эксперимент. Возможность попробовать что-то новое и решить, захочешь ли ты изменить направление движения, а может просто замедлиться.

Не уверен, что это так просто, как говорил Лэнс.

— Рискованно, — ответил я.

— Но, если ты не попробуешь, то рискуешь потерять Вайолет. Три месяца — это не слишком большой срок в общем масштабе. Тебе может показаться он достаточно долгим, чтобы продумать свое будущее. Я уверен, мы сможем справиться с твоими делами, поэтому тебе не стоит беспокоиться на этот счет, пока тебя не будет.

Изменение направления моей карьеры, безусловно, удивит Вайолет. Я предполагал, что она останется со мной и не будет пересекать континент. У меня и в мыслях никогда не было, что именно я пересеку океан. Это даже не приходило мне в голову. Но, может действительно это возможно? На три месяца?

— Разве это не скажется негативно на моей адвокатской практике? Законченное только что дело вызовет настоящий ажиотаж, и я…

Я замолчал от одного его взгляда.

— Твоя карьера не разрушится за три месяца, я тебе гарантирую. И преподавание, скорее всего, даже улучшит ее. И тебе может даже понравится преподавать. Колумбийский университет имеет один из лучших юридических факультетов в Америке, но им нужен преподаватель немедленно.

Я сглотнул. Разве я могу вот так все бросить, все, что выстроил здесь за столько лет, взять просто и уйти, став профессором?

— Что я знаю о преподавании?

— У вас будут помощники, которые помогут тебе подготовиться. Им очень нравятся приглашенные профессора. Когда я уйду на пенсию, я хотел бы преподавать. Обучая студентов, я окунаюсь в их молодую жизнь. И мне нравится делиться своим опытом и знаниями.

— Ты думаешь, я могу уехать на три месяца?

— Ты ни от чего не отказываешься. Ты движешься к чему-то другому. По крайней мере, у тебя появится время для размышлений, чтобы отделить образ отца от своей собственной судьбы.

Я выдохнул, наклонившись вперед и положив голову на руки. Возможно, именно этого мне и не хватало. В данный момент я бежал к своей цели со скоростью миллион миль в час, но при этом затрачивал так много энергии, уверенности, что смогу дожить, когда доберусь до финишной прямой, у меня не было. Я уже потерял Вайолет в своей гонке… что будет следующее? Рассудок?

— Ты не будешь сидеть на пляже, ничего не делая. Ты будешь налаживать новые контакты и добавишь впечатляющую запись в свое резюме.

Независимо от того, верил я в предстоящую авантюру или нет, могу сказать, что это была потрясающая возможность что-то изменить, в которой на данный момент я нуждался больше всего. И я доверял Ленсу. Он был моим наставником на протяжении всей моей карьеры, никогда не подводил меня, всегда правильно направлял. Возможно, именно сегодня мне должно было поступить такое предложение от него. Именно сегодня, потому что я устал и измотан. Три месяца пролетят в мгновение ока, и прежде чем я успею заметить вернусь посвежевшим и полным сил. Возможно, даже с Вайолет.

— Три месяца. Лови момент, — сказал я вслух. И вылетевшие слова напомнили мне сбрасываемый груз с тонущего плота. Мгновенно я почувствовал себя лучше, словно упала тяжесть с плеч, и энергичнее. Это новый вызов, что-то совершенно другое, и это возможно сможет доказать Вайолет, как сильно я ее люблю.

— Думаю, мне это интересно. Думаешь, клерки смогут перераспределить мои дела в палате?

Он улыбнулся.

— Гробница полна необходимых людей.

Я кивнул. С моей стороны было настоящим высокомерием предполагать, что мою нагрузку не смогут распределить между другими адвокатами палаты.

— Я мог бы вылететь в эти выходные, — Я все равно планировал улететь в Нью-Йорк в эти выходные. И не хотел ждать ни минуты, чтобы увидеть Вайолет и лично извиниться. — Этот твой друг ректор факультета. Он вот так случайно позвонил тебе? Кажется, это скорее совпадение.

— Я говорил с ним вчера вечером, — сказал он улыбаясь. Идеальный ответ адвоката —достоверная информация, но не о чем.

— Никогда не знаешь, возможно, это лучшее, что когда-либо произойдет со мной.

— Или лучшее может произойти с тобой, пока ты будешь там.

Чем дольше я был без Вайолет, тем больше я понимал, как много она значила для меня, насколько глупо было проводить все время на работе, если я мог какое-то время проводить с ней. Лэнс был прав — она была единственной женщиной, которая смогла переключить мое внимание с работы, показав, что в жизни есть что-то другое, мне необходимо было вернуть ее и удержать рядом с собой. Я надеялся, что поездка в Нью-Йорк и преподавание станут для нее доказательствами, в которых я так нуждался, доказательством того, насколько она важна для меня.

35.

Александр

Лэнс был прав насчет Нью-Йорка. Я понял это в тот момент, когда согласился, но вчера, спускаясь по трапу самолета, с моей души свалился груз, не с плеч. Мой отец никогда не преподавал. Мне нечем было заняться, не было дел, не было беспокойства, что работа не закончиться, не было просьб посмотреть стратегию защиты, ничего такого не было. Впервые в жизни я испытывал радостное предвкушение от своей новой работы… не удовольствие, потому что все было хорошо и гораздо легче, я испытывал искренне предвкушение.

Кампус казался тихим, когда я бродил по Южной лужайке субботним утром. Я хотел бы побольше познакомиться с расположением зданий, прежде чем начать в понедельник преподавать.

Это место немного напомнило мне «Судебные инны» (четыре корпорации барристеров в Лондоне). Но здесь было относительно спокойно среди суеты Манхэттена. Здания были большие, архитектура различных эпох, а не органическая мешанина Линкольн Инн. Я наслаждался разницей построек и утешался сходством.

Юридический факультет и факультет бизнеса находились в разных местах, но было все равно странно так близко находится к Вайолет, хотя она понятия не имела, что я был здесь. Возможно, моя сегодняшняя прогулка больше походила на желание случайно столкнуться с ней. Я еще не решил, как сообщить ей, что я здесь или что сказать.

Кампус был большим, но есть вероятность, что мы могли столкнуться друг с другом, я бы не хотел застать ее врасплох. Поэтому должен был сообщить ей о своем присутствии, как можно скорее.

И конечно же я жаждал услышать ее голос.

Мне хотелось, чтобы наши отношения изменились.

Поймет ли она, что мое присутствие в ее университете доказывает, что я способен создать будущее с ней? Она была единственной, кроме моей работы, что было очень важно для меня и ее отъезд глубоко меня ранил. Это изменило меня навсегда.

Я вытащил телефон. Я хотел позвонить ей. Предупредить.

Стук сердца отдавался в ушах, как только я набрал номер.

— Алекс? — Удивленно спросила она, словно не веря, что это я. Я стиснул зубы при мысли, что мне больше нет места в ее жизни.

— Да. Это я. Приятно слышать твой голос.

Я вздохнул от звука ее дыхания на другом конце линии.

— С тобой все в порядке? — спросила она. Голос звучал грустно, как будто я приносил ей страдания, я возненавидел эту мысль.

— Я хотел, чтобы ты знала, что я теперь преподаю в Колумбийском на юридическом факультете. Несколько месяцев. И я хотел бы спросить, пока буду здесь, не согласишься ли ты со мной встретиться. Мне бы очень хотелось извиниться перед тобой лично.

— Ты преподаешь?! — спросила она.

Я хотел рассказать ей более подробно, но не был уверен стоит ли рассказывать об этом по телефону.

— Да. В последний момент человек отказался.

— И поэтому ты оставил свою работу? Ты больше не адвокат?

Я присел на ступеньки библиотекой Батлера.

— Я не увольнялся из палаты. Просто взял творческий отпуск. Мне нужно время, чтобы пересмотреть приоритеты. Шанс искупить свою вину. Я скучаю по тебе.

— Я должна была хоть как-то уберечь свое сердце, Александр.

— Я знаю, и ты была полностью права. Я никогда не обещал тебе, что смогу дать тебе намного больше, чем крохи своего времени помимо работы.

— Но мне не стоило так спонтанно убегать, я сожалею об этом. Я должна была найти в себе смелость и сказать тебе, что не вернусь, — ответила она и замолчала.

— Я не виню тебя за то, что ты убежала. Я понимаю.

— И сейчас ты в Нью-Йорке, — произнесла она.

Я вздохнул.

— Да. Я перегорел. Вымотался. Потерял что-то важное для себя, и это сказалось на мне… — Ей не нужно было знать о моей агонии после того, как она ушла. Я уже достаточно причинил ей боли. — Я поговорил с Лэнсом, и он предложил мне занять место преподавателя, чтобы я смог взять передышку и подумать о своем будущем.

— Такое огромное совпадение, что ты в Колумбийском.

— Лэнс дружит с ректором кафедры.

— Я этого не знала, — сказала она, ее голос был задумчивым и успокаивающим.

— Счастливое совпадение, я надеюсь. — Замолчал, в надежде, что она согласится со мной. По крайней мере, она не бросила трубку. — Я хотел бы узнать, встретишься ли ты со мной. Я бы хотел поговорить и, если возможно, обсудить то, что произошло в Лондоне. Я понимаю, что был идиотом, и хочу загладить свою вину.

Она вздохнула.

— У меня ограничено время. Я стараюсь исключительно сосредоточиться на программе и освоиться здесь.

Я закрыл глаза, стараясь заглушить боль от ее отказа. Но я пробуду здесь три месяца, и так просто я не сдамся.

— Может позже за семестр, когда у тебя будет немного больше времени.

— Может, — ответила она.

Я сглотнул.

— Я скучаю по тебе.

Прежде чем она ответила, сначала последовала пауза, словно она тщательно взвешивала свой ответ.

— Мне пора идти. Надеюсь, тебе понравится преподавать.

Похоже, она не собиралась со мной встречаться.

— Хорошо, было приятно услышать твой голос. И я свободен в любое время, когда ты будешь готова поговорить.

— До свидания, Александр.

Я не мог с ней попрощаться. Я был не готов.

Поэтому подождал, когда она повесит трубку, а потом убрал телефон обратно в карман пиджака. Сегодня была только вступительная речь. Моя борьба за Вайолет даже еще не началась.

36.

Вайолет

Меньше всего я ожидала звонка от Александра. Найтли относился к типу мужчин, которые не будут гоняться за женщиной.

Но он оказался здесь. В Нью-Йорке.

Сказать, что я была польщена и удивлена, это все равно, что ничего не сказать.

Я сбежала из Лондона, бросила его, думая, что он не способен стать тем мужчиной, который мне нужен, мужчиной, который не будет думать только о своей работе. Мне никогда не приходило в голову, что он может приехать в Нью-Йорк на три месяца. Казалось, это за пределами реальности.

Я подумала, что это полная бессмыслица, и решила, что должна удостовериться во всем сама. Поэтому потратила уйму времени, совершенно бессмысленно, на сайте юридического факультета, после чего мне все же удалось найти расписание занятий Найтли.

Я была немного старше, чем большинство студентов, записавшихся на его лекции, но меня никто не остановил и ничего не сказал, когда я сидела в самом конце аудитории, скрываясь в полумраке.

Найтли вошел в аудиторию в красивом, сшитым на заказ, костюме так, словно входил в палату адвокатов. Эхом разошлось хихиканье студенток по всему помещению. Бьюсь об заклад, в истории Колумбийского университета настолько красивых лекторов еще не было.

Он стал обращаться к студентам в своей обычной уверенной манере и, казалось, знал отлично весь материал, несмотря на то, что проработал всего пару недель. Он был безнадежно умен. И ужасно раздражающе очарователен.

Я с трудом могла сосредоточиться на его лекции, … от одного его вида, все мои чувства со свистом вернулись. Я решила проверить себя, не излечилась ли от любви к нему. Я надеялась, что чувства утихли, но нет. Я любила этого человека. Все еще любила.

С тех пор, как он позвонил мне чуть более двух недель назад, я ничего не могла с собой поделать, постоянно размышляла о том, что означало его пребывание в Штатах, вернее может означать, для него, для меня, для нас.

Он больше не пытался каким-то образом связаться со мной после того раза. Я бы узнала, если бы он позвонил или написал, потому что фактически все время держала телефон при себе в шаговой доступности, если можно так выразиться. На всякий случай.

Я не могла понять, как человек, настолько преданный своей карьере, вдруг смог так легко нажать на паузу. И его поступок заставил меня задуматься, правильно ли я поступила, сбежав от него. Я должна была поговорить с ним, озвучив свои желания. Может мне следовало сказать ему, что я люблю его? Может дать нам больше времени?

И судя по его лекции, первые ряды были забиты на столько, я никогда такого не видела. Но я жаждала научиться всему. И наблюдая за ним, мне уже казалось, что он не мое прошлое, а, возможно, часть моего будущего.

Когда лекция закончилась, множество студентов выстроились в очередь, чтобы задать вопрос. Было совершенно очевидно видно, настолько они восхищались этим мужчиной, и я не была исключением.

Мои чувства не изменились, я была в этом уверена. И теперь, увидев своими собственными глазами доказательства того, что он изменил всю свою жизнь, я была готова к разговору. Готова выслушать его.

Александр

Мои ассистенты отлично помогали мне отбиваться от вопросов в конце лекций, но все равно я вынужден был отвечать на вопросы вереницы студентов, уходящую за дверь аудитории, поэтому сейчас я распрощался с последним ровно через тридцать минут после окончания лекции. Я наслаждался их энтузиазмом и умными вопросами. У них было время подумать, обсудить и поразмыслить… я совершенно забыл, насколько захватывающими и стимулирующими могут быть студенты. Я чувствовал себя таким же, как они до того, пока адвокатура не стала моей непосредственной работой, пока она полностью не завладела всей моей жизнью. Иногда студенты задавали вопросы немного личного характера. Я был поражен с каким напором некоторые девушки интересовались моим семейным положением, но мне удалось довольно расплывчато уходить от ответов, не поощряя их и не обманывая.

Когда последний студент наконец-то ушел, ассистенты и я подобрали папки и вышли. Готовые запереть аудиторию, я с нетерпением ожидал своих вторых полных выходных в Нью-Йорке. Впервые за все время, мне нечем было заняться.

— Вы впервые в Нью-Йорке? — Спросил Гидеон, один из ассистентов.

— Я приезжал, когда был студентом, но это было очень давно. Я нигде не работал, кроме Лондона.

— Я хотел бы поработать в Англии. И Франции, — ответил он. — Возможно, в Азии. Я так и представляю себя профессором права кочевого населения.

Я надеялся, что он осуществит свою мечту. Он казался мне намного более искушенным, чем я в его возрасте. Я же хотел в его возрасте снят жилье и начать зарабатывать деньги. Я никогда не думал о чем-то другом… просто шел по пути, по которому шел мой отец. Оглядываясь назад, мне казался этот путь проторенным.

— Мы собираемся выпить, если хотите присоединяйтесь к нам, — сказал он, когда мы вышли из двойных дверей в главный коридор.

— Я…

Я замер. Вайолет стояла передо мной, прислонившись к стене, открыто смотря на меня. Мое сердце заколотилось сильнее. Господи, она была так прекрасна. Она ждала меня? Она пришла сюда, чтобы поговорить?

Я не хотел говорить с ней перед моим ассистентом. Я повернулся к Гидеону, он протянул руку, забирая бумаги, которые я нес.

— Извините, я не смогу сегодня вечером. В другой раз. Наслаждайтесь выходными, — сказал я.

Он кивнул и пошел дальше, болтая с другими ассистентами, чем дальше они отходили, тем их разговор становился менее слышным.

Я повернулся к Вайолет. Она улыбнулась, но улыбка была не офисной. А более интимной, понимающей.

— Здравствуйте, профессор Найтли.

— Вайолет Кинг, не ожидал тебя здесь встретить. — Было так приятно увидеть ее, оживить свои воспоминания, которые постоянно крутились в голове. Мне было приятно увидеть, что она все такая же, что ее фигура по-прежнему идеально вписывается в мое тело.

Она наклонила голову.

— Мне необходимо было прийти и посмотреть, правда ли это. Неужели Александр Найтли решил приехать в Штаты преподавать?

Боже, я скучал по ее дразнилкам, она никогда не позволяла мне задирать нос.

— Хорошо, и вот я здесь.

— Ты был очень впечатляющим на лекции. — Она кивнула головой в сторону лекционного зала.

Она слушала мою лекцию?

— А чего ты ожидала? — Мне хотелось протянуть руку, прикоснуться к ней, притянуть ее к себе и никогда не отпускать.

— Полагаю, ты тот, каким я себе и представляла.

Я улыбнулся.

— Я очень рад, что ваши ожидания рухнули не полностью.

— Не полностью. — Она удерживала мой взгляд, как будто хотела что-то еще сказать. — В любом случае, — произнесла она, оттолкнувшись от стены и выпрямившись. — Я слышала, ты теперь новенький в кампусе. Я подумала, что тебе потребуется экскурсия, чтобы ты лучше ориентировался на местности.

Я прищурился. Она пыталась со мной подружиться? Она хотела поговорить? Мне было все равно, главное, что она была здесь.

— Думаю, лучше ориентироваться — именно то, что мне нужно.

Молча, мы направились на выход.

Когда мы добрались до дверей, я придержал ее, она вышла первой на холодный свежий воздух во двор. Я последовал за ней, мы спустились по каменным ступеням, она заговорила:

— Перед тем, как я улетела из Лондона, в тот субботний вечер, когда ты вернулся поздно…

— Ты даже не можешь себе представить, насколько я сожалею. Если бы я поставил на телефон напоминалку или будильник…

— Я знаю. Но я должна сказать, что тоже сожалею о своем побеге. Я пыталась вести себя так, будто это не столь важно.

Я выдохнул, потому что, как бы я ни скучал по ней, понимал, что она правильно ушла от меня. Я ужасно сожалел, что подвел ее, но именно ее уход встряхнул меня.

— Ты поступила правильно, — сказал я.

Мы остановились у подножия лестницы, и я наблюдал за ней, пока она осматривала двор, избегая моего взгляда.

— Ты не хотел, чтобы я осталась? — спросила она.

Я глубоко вздохнул, держа руки в карманах, сдерживая себя, чтобы не дотрагиваться до нее.

— Я многому научился с тех пор, как ты появилась в моей жизни. Прежде всего, ты заслуживаешь прекрасной жизни с человеком, готовым поклоняться и обожать тебя. Я также узнал, что я не знаю, как это делать, по крайней мере, чтоб все не испортить. — Я вздохнул. — Думаю, ты приняла правильное решение, решив уехать, Вайолет. Я был не тем человеком, которым ты хотела бы меня видеть. Человеком, которого ты заслуживала. Тогда.

— А сейчас? — Она опустила взгляд вниз и сжала руки в кулаки.

— Я хочу, чтобы все было иначе. Я пытаюсь переделать. Хочу доказать, что я нечто большее, чем просто адвокат.

Она посмотрела на меня, нахмурив брови, будто не была уверена, правильно ли меня расслышала.

— Я постараюсь каждый день за эти недели в Нью-Йорке, доказывать тебе, что я именно тот мужчина, заслуживающий такую женщину, как ты. Я знаю, что хочу быть таким мужчиной. Но мне нужно пробовать. Я не готов отпустить тебя. И похоже никогда не буду готов.

— Поэтому ты покинул Лондон? — Ее взгляд опустился к моим карманам, в которые я засунул руки.

— Я не хотел бы заниматься адвокатской практикой, при этом жертвуя всем остальным в жизни. И… — Я не мог больше сдерживаться, поэтому протянул руку и провел пальцем по ее щеке, затем приподнял подбородок, чтобы она смотрела мне в глаза. — Я приехал за тобой. Хочу показать, что я чувствую к тебе. Я никогда не хотел женщину, как хочу тебя… я даже не подозревал, что способен на такие чувства.

Нежный румянец расцвел на ее щеках, я мог вечно им наслаждаться.

— Твой уход послужил для меня сигналом к пробуждению. Он почти сломал меня. Я никогда не буду уже прежним. Но именно твой уход заставил меня свернуть с того безжалостного, изматывающего пути, по которому я шел. Впервые я делаю, что хочу, а не то, что считаю нужным.

— И ты здесь.

— Да, ради тебя и ради себя. Я хочу доказать тебе, насколько серьезно я отношусь к тебе.

Она положила палец мне на губы, заставляя замолчать.

— Я уехала из Лондона, потому что поняла, что как бы ты ни хотел проводить время по-другому, твоя работа всегда бы стояла на первом месте.

Я кивнул. Она была совершенно права.

— Но теперь ты здесь… Я не знаю, что и думать. Никогда не могла предположить, что ты когда-нибудь покинешь коллегию адвокатов даже на выходные, не говоря уже о трех месяцах. Мне кажется, что ты прав, возможно, что-то изменилось в тебе. Может, есть шанс…

Мои инстинкты говорили мне подтолкнуть ее, и дать мне шанс, попробовать еще раз, все должно получиться. Но я хотел, чтобы она сама приняла решение, если также сильно хотела вернуть наши отношения, как и я.

Она смотрела куда-то мне за спину, словно искала там ответы.

— Ты открыл во мне то, что долгое время бездействовало… желание, готовое заглянуть в будущее. Но всякий раз, когда я представляю свое будущее, всегда вижу рядом с собой тебя.

Мне пришлось закрыть глаза из-за страха, что это сон. Неужели эта красивая, состоявшаяся женщина хотела рискнуть со мной?

— Я не могу ничего гарантировать, — произнес я. — Кроме того, что я буду любить тебя всю жизнь.

Я знал, что если сосредоточусь на цели, то смогу ее осуществить. Если я сделаю ее центром своего мира, все остальное встанет на свои места.

Ее глаза блестели от слез. Она протянула руку и провела пальцами по моей скуле.

— Как насчет того, чтобы вместе использовать каждый день до конца наших дней?

Ожидал ли я, что буду лежать в постели в своем номере отеля в Нью-Йорке, наблюдая, как любовь всей моей жизни мирно спит рядом со мной?

Никогда.

Надеялся ли я, что это может произойти?

Всегда.

— Привет, — сказала Вайолет с закрытыми глазами и хрипотцой, еще сонная. Она протянула руку, и я тут же поймал ее руку и оставив поцелуй у нее на ладони.

Она улыбнулась и погладила мое лицо.

— Мне нравится, что ты здесь со мной.

— Я люблю тебя, Вайолет Кинг. Ты самая важная часть моей жизни.

Она перекатила меня на себя, скользнула руками по моей спине, прижимаясь губами к моим.

Я обхватил ее обеими руками и откинулся назад, чтобы взглянуть на нее.

— Я самый счастливый человек на земле. Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива.

Она убрала мои волосы со лба.

— Я верю тебе. Я верю в тебя.

Мое сердце екнуло. Что бы ни случилось, я всегда буду стараться поставить нас и наши отношения на первое место.

— Я верю в нас. И я люблю тебя. — Теперь, когда слова вышли сами собой, когда она знала об этом, я не мог перестать повторять их ей снова и снова.

— Я тоже тебя люблю, — сказала она.

— До сих пор?

— Всегда, — ответила она.

Я улыбнулся и наклонил голову, облизав ее ключицу.

— Из-за того, что ты вытворяешь с моим телом… ты понимаешь это, не так ли? Я имею в виду, пока работает твой член, если было бы по-другому… Меня бы здесь не было. — Усмехнулась она, раскрыв ноги, и я устроился между ее бедер, мой твердый член дразнил ее влажную киску.

— Я не против, чтобы меня использовали таким образом, — ответил я. Хотя точно не мог сказать, дразнила ли она меня, или пыталась сохранить часть своего сердца, не готовая полностью отдать его мне, может она была не готова довериться мне полностью. Но это было вполне нормально. Я достаточно хорошо знал себя, никогда не дам ей повода пожалеть о том, что она отдала мне свое нежное сердце. Я знал, что такое упорный труд, чтобы достичь того, чего хотел, а хотел я быть в объятиях Вайолет, между ее бедер, разделять ее жизнь и ее мир — единственное место для меня.

Я прошелся губами по ее губам и приготовился снова оказаться внутри нее без презерватива. Вчера вечером мы договорились, что отныне между нами не будет резинки. Она принимала таблетки и была единственной женщиной, с которой я спал с тех пор, как она впервые вошла в мой кабинет. Она и будет единственной женщиной, с которой я буду спать всю оставшуюся жизнь.

Она откинула голову назад, впившись ногтями мне в плечи, пока я скользнул внутрь. Мать твою, ощущение было потрясающим. Тугая. Мокрая. Идеальная.

С Вайолет я впервые в жизни понял, насколько хорошим может быть секс. И он был настолько хорош из-за моих чувств к ней. Восхитительный блеск основополагающего чувства — любви, близость, которой я никогда не делился ни с кем до нее.

Двигаясь над ней, сначала медленно, моя кожа пела, стоило ей провести пальцами ног по задней части моих бедер.

Лениво, я двигался взад-вперед, желая остаться в ней навсегда, в этом блаженном состоянии, когда еще не накатывал оргазм, в ее местечке, которое было исключительно ее, Вайолет.

— Александр, — прошептала она застонав. — Александр.

Я смаковал каждое слово, каждый ее стон, бормотание, вздох ее губ. Я скучал по каждому из них. Я слишком долго был без этого.

Она обняла меня за голову и крепко сжала. Она всегда была такой красивой, но я чувствовал, что овладел ею полностью, когда она кончила. Оргазмы Вайолет были моими.

Ее сексуальная, знойная улыбка удовлетворения после оргазма придавала мне сигнал, что она готова на большее. Ее первый оргазм был медленным и ленивым, тревожным сигналом.

Она провела пальцами по моему лбу, отслеживая выступивший пот. Ее нежные и тонкие пальчики вводили в заблуждение, она могла быть коварной. А потом, как бы в доказательство моей точки зрения, она сжала мой член и ухмыльнулась.

— Еще, — прошептала она.

Однажды она предупредила меня, чтобы я не был слишком нежен с ней, и, хотя она любила, чтобы я становился нежным время от времени, я понял, что она наслаждается жестким и резким… грубым и нежным. Я хотел усилить ее удовольствие. Я передвинул бедра и толкнулся глубже. У нее глаза расширились, она прикусила нижнюю губу. Я просунул руку под ее задницу, удерживая ее, вжавшись пальцами в ее мягкие ягодицы, подталкивая ее к себе, пока всем телом врезался в нее.

Она ахнула, когда я наклонил голову и прикусил ее за шею, пробуя на вкус, насыщаясь ее ароматом индийского лета, которого, как раньше думал, лишился навсегда. Я погружался все глубже, быстрее, сильнее, отчаянно пытаясь показать, как сильно я ее хотел, и насколько ей хорошо со мной. Я хотел доказать, что больше ей никто и ничто не нужен.

Удовольствие закружилось у основания позвоночника и начало подниматься вверх. Я закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться, чтобы остановить природную потребность. Ощущение рикошетом прошлось по телу от ее пальчиков, царапающих мою шею, до ее стона подо мной.

Черт побери.

Эта женщина.

Я двигался в ней и каждый раз, когда она немного сжималась вокруг моего члена, становилась еще влажнее, моя кульминация набирала темп. Я сжал челюсть. Я не хотел кончать без нее. Глаза Вайолет расширились, как будто она испытывала шок от ощущения, настолько поглощающего нас двоих. Она царапала мою грудь, ее тело напряглось, ее движения подо мной стали отчаянными и импульсивными, в глазах плескалось желание, пока она смотрела на меня. Она кончила подо мной и была чертовски прекрасной в этот момент. В конце концов, я поддался своему оргазму, выкрикнув ее имя, отчаянно желая, чтобы она поняла, что все, что я делал, было только для нее.

Я рухнул на нее, мое сердце все еще безумно стучало в груди, приподнявшись поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя, — сказала она, прижимая ладони к моей груди. — Я здесь чувствую это к тебе… — Она сдвинула вместе брови. — Двойственно. Постоянно. Я никогда не чувствовала такого до тебя. Как будто это чувство было специально изобретено. Только для тебя.

Я застонал от ее слов, искренних и открытых. Я бы провел всю свою жизнь, защищая сердце этой женщины, делая все возможное, чтобы показать ей, как сильно я люблю ее своими делами. Теперь это была моя работа — она была моим приоритетом, моим будущим, моей судьбой. Вся она.

Эпилог

Вайолет

Прошло шесть месяцев

— Биконтинентальный, — повторила я, на этот раз медленнее, специально выводя слоги, надеясь, что мой брат поймет.

— Я даже не знаю, что это слово означает, — ответил Макс, подавая мне картофельный салат.

Я положила ложку на тарелку, потом передала Александру.

— Я думал, что ты самый умный? Король Уолл-Стрит или как там тебя называют. — Я закатила глаза.

— Это слово означает, что она и Алекс будут жить между Нью-Йорком и Лондоном, — ответила Скарлетт, прежде чем сесть, поставив огромную миску макарон с сыром в центре стола. Все мы собрались сегодня на последний ужин в Коннектикуте перед тем, как мы с Александром вернемся в Лондон после почти шести месяцев, проведенных в Нью-Йорке. Александр продлил свой перерыв в работе до конца учебного года. Затем мы планировали провести лето и следующий семестр MBA в университете в Лондоне по программе обмена. Затем я вернусь в Нью-Йорк с Александром в январе, чтобы получить диплом.

— И ты согласна? — Спросил Макс. — Разве женщины в этой семье не могут сказать своего веского слова?

— Мне кажется у вас все получится. Вы сможете оценить лучшее на двух континентах, — сказал Райдер.

— Именно так, — ответил Александр. — Таким образом мы выжимаем из жизни все.

Я положила руку на колено Найтли, все еще потрясенный тем, насколько позитивно он воспринял свое преподавание и совершенно новый образ жизни. И это он настоял, чтобы мы передвигались вдвоем по континентам, хотя согласился, что это эгоистично с его стороны, но он хотел проводить со мной больше времени. Я не собиралась спорить… для нас это было хорошо.

— Колумбийский согласился, чтобы я читал лекции с января по апрель каждый год, а затем занимался адвокатской практикой с апреля до конца года в Лондоне. Это придаст некий баланс моей карьере, — сказал Александр.

— А что думаешь ты, Вайолет? — Спросил Макс.

— Я счастлива, — ответила я. — После получения диплома, я смогу работать и в Лондоне, и в Нью-Йорке, все получится.

— Я горжусь тобой, — сказал мой брат. — И рад, что ты решила пойти в университет.

— Мы должны выписать твоему брату чек. — Александр подтолкнул меня. — Вернуть оплату за учебу.

Александр пару раз предлагал вернуть моему брату деньги, которые я занимала на обучение, но я всегда меняла тему. Тем не менее, я не могла не испытать удовольствия сейчас, когда он сказал «мы», считая нас единым целым.

— Я верну ему, когда начну зарабатывать, — пробормотала я, откусывая огурец.

— То, что принадлежит мне — твое, Вайолет. Даже если ты отказываешься пользоваться картами, которые я открыл на твое имя. Нет ни твоего, ни моего. Только наше. — Он повернулся ко мне и обхватил меня рукой за шею.

Я вздохнула. Его прикосновение гипнотизировало меня.

— У нас не будет отдельных банковских счетов, когда поженимся, — добавил он.

Шум и болтовня за столом тут же стихли, и все в комнате уставилась на нас.

— Вы ничего не хотите нам сказать? — Спросил мой папа, сидя во главе стола.

— Нет, просто…

— Мы с Вайолет поженимся, — сказал Александр. — Когда она, наконец, согласится выйти за меня замуж.

Дело не в том, что я не соглашалась. Я просто, пока не согласилась на триста предложений Найтли.

Отец прищурившись посмотрел на меня.

— Ты не хочешь выходить за него замуж? Тебя никто не смеет заставить, ты же знаешь.

Я засмеялась. Моему отцу было наплевать, что Александр сидел рядом со мной.

— Я хочу выйти за него замуж, папа. Я просто хочу сначала закончить университет.

— Не позволяй ему давать на себя, — предупредил он.

Александр начал что-то говорить, но я похлопала его по бедру, чтобы он остановился.

— На самом деле, это не так. Клянусь, папочка, если я попрошу его, он полетит на Луну, только чтобы сделать меня счастливой. Я люблю его, и я, действительно, хочу выйти за него замуж. Я просто…

Почему окончание университета было так важно для меня? Возможно, я хотела доказать себе, что смогу это сделать сама. Независимо от того, женаты мы или нет, это ничего не изменит между нами. Я всегда буду его, и я знала, что он чувствовал то же самое ко мне. Я повернулась к Александру.

— Я не буду миссис Найтли, знаешь ли. Я останусь Вайолет Кинг.

Он посмотрел на меня, как будто я сошла с ума.

— Конечно, ты все еще будешь Вайолет Кинг. Я не ожидал, что ты изменишь свое имя. Я счастлив быть Александром Кингом, если ты этого хочешь.

Я кинула косой взгляд на хохот, который пытались заглушить брат и отец, но сама начала хихикать.

— Я не думаю, что это необходимо. У нас тут полно Кингов.

— Я все еще Скарлетт Кинг, — сказала моя сестра.

— А я все еще Харпер Джейн.

— Тебя именно это останавливает? — спросил он.

— Нет. Я об этом даже не беспокоюсь. В смысле, конечно, я собираюсь выйти за тебя замуж.

Его брови взлетели вверх, а улыбка показала все тридцать два зуба.

— Но что?

— Ничего. — Я пожала плечами. — Я не уверена, что это нужно. Я знаю свои чувства к тебе, ты знаешь — ко мне. Разве этого недостаточно?

— Думаю, да. Но, а дети, тебя не беспокоят, если мы будем не женаты?

— Дети? — пролаял Макс. — Ты беременна?

— Нет, Да, мы хотим детей, — огрызнулась я на него. — Мы собираемся прожить наши жизни вместе. Конечно, мы говорили о детях.

— Я люблю твою сестру, Макс, и собираюсь провести остаток своей жизни, пытаясь сделать ее счастливой, также, как ты делаешь счастливой Харпер, а Райдер делает счастливой Скарлетт. Надеюсь, это всем понятно.

— Хороший мужчина, — пробормотал мой отец.

Дарси вздохнула.

— Так романтично.

— Ты следующая, — сказала Скарлетт. — Я знаю, что твой мужчина ждет тебя.

Дарси пожала плечами.

— Я потеряла всякую надежду. — Она поставила чашку с чаем на блюдце.

Если я смогла найти свою любовь, то с Дарси тоже такое случиться, все всякого сомнения.

— Все должны понять, мы просто рассуждаем, — сказала я. — Мы влюблены друг в друга, женаты или нет, в Нью-Йорке или Лондоне, с детьми или без, мы будем вместе навсегда.

— Я хочу выпить за это, — завизжала Дарси.

— Добро пожаловать в семью, — сказал Макс, поднимая бокал.

Я посмотрела на Александра, и он поцеловал меня в губы.

Он был моим рыцарем в сияющих доспехах, и наша сказка стала такой же реальной, как и раньше.

Александр

Прошло шесть месяцев

Я взглянул на Вайолет, когда она вошла на кухню и огляделась, поверх газеты, которую читал.

— Она проделала, действительно, хорошую работу, тебе не кажется?

Я пожал плечами.

— Если тебе нравится, я счастлив. — Мы переехали в наш новый таунхаус на Честерфилд-Хилл в Мейфере и полностью отремонтировали его. Вайолет и я были слишком заняты, поэтому наняли дизайнера интерьера, который самостоятельно принимала большинство решений. В свободное время мы предпочитали сосредотачиваться друг на друге, а не на выборе обоев.

— Ты готов? — спросила она.

Я закрыл газету, сложил ее, поместив на рабочую поверхность.

— Все упаковано и готово к отправке. Машина будет здесь с минуты на минуту.

— Я так волнуюсь перед Рождеством в Коннектикуте. Все в моей семье стараются изо всех сил.

Мы вернулись в Штаты, проведя последние шесть месяцев в Лондоне. Когда я вернулся в коллегию адвокатов после Колумбийского университета, то обнаружил, что могу раньше уходить с работы по вечерам и иметь нормальные выходные. Связь была прервана, пока я был в Нью-Йорке, и я больше не заставлял себя из последних сил работать. Ирония заключалась в том, что дела, которые я получал сейчас, были намного выше тех, пока я не уехал преподавать и не скорректировал свои приоритеты. Лэнс был прав — разнообразие в моей жизни заставило меня по-другому подойти к юриспруденции. Я быстро замечал проблемы, которые могу возникнуть в ходе разбирательства, работал более эффективно, и имел творческий подход. И самое главное, я стал больше наслаждаться своим трудом.

Я развернулся на стуле лицом к ней.

— Нам также придется найти квартиру в Нью-Йорке.

Вайолет обняла меня за плечи.

— Я знаю. Но мы можем купить что-то новое, что не нуждается в ремонте? Я больше не хочу жить с запахом краски. И я хочу путешествовать.

— Куда ты хочешь поехать? — Спросил я.

Она пожала плечами.

— Туда, где я могу быть с тобой. Может, Южная Африка? Или Таиланд. Может у тебя есть какое-то место, которое ты хотел бы посетить?

— Когда я был моложе, я хотел поехать в Шри-Ланку. — Было трудно вспомнить, что было до неустанных десяти лет, которые я провел в палате адвокатов.

Она замерла, широко раскрыв глаза.

— Ты издеваешься надо мной? Я правда хочу туда поехать. Давай забронируем на весну после Колумбийского университета?

— Я согласен. — Кто бы мог подумать, что я буду жить и работать на двух континентах, и путешествовать с любовью всей своей жизни?

Она повернулась в моих руках, спиной ко мне.

— И в какой-то момент нам придется подумать о медовом месяце.

Она протянула руку и взглянула на обручальное кольцо, которое мы выбрали на прошлой неделе.

— Ты не жалеешь, что мы его купили, не так ли? — Кольцо было необычным — три тонкие полоски разного металла и стиля, с центральным бриллиантом, который больше походил на цветок, чем на камень. Оно подошло ей идеально — оно было изысканным, красивым и дорогим.

Она засмеялась, и я не мог не улыбнуться ее прекрасному смеху. Я готов был слушать ее смех в любой день недели.

— Вряд ли. Ты стоишь того, чтобы выйти за тебе замуж, ради такого кольца, — сказала она, все еще восхищаясь им.

Я притянул ее между ногами.

— Приятно это слышать. Ты расскажешь своей семье, когда мы приедем к ним?

Она поморщилась.

— Что именно?

— Что-нибудь.

Она вдохнула полной грудью.

— Может, когда мы будем уезжать. Я быстро скажу им: «Мама, папа, Скарлетт, Макс, Александр и я собираемся пожениться в Лондоне, и на свадьбе будет двадцать человек, максимум».

— Я думаю, что они хорошо воспринят эту новость. — Семья Вайолет обожала ее, и, насколько я знал, они будут счастливы, если она будет счастлива. — Они не будут заставлять тебя устраивать большую свадьбу.

— А потом я скажу им, что у меня нет намерения в ближайшее время обзаводится детьми. — Она отрицательно покачала головой. — Это может просто убить мою мать.

— У твоей матери полно внуков, которые не дают ей скучать. — Я прижал поцелуй к ее лбу, а она положила руки мне на плечи.

— А ты не против подождать несколько лет? — спросила она. — Я просто хочу провести немного времени с тобой. Я хочу путешествовать и начать свой бизнес, а затем уже подумать…

— Я тоже этого хочу. Не уверен, что готов нести ответственность за ребенка.

— Мне кажется, из тебя выйдет отличный отец, — сказала она, проводя пальцем по моей брови.

Я притянул ее к себе поближе.

— Давай жить сегодняшним днем.

— Простите? — Она отступила назад. — Кто ты и что сделал с моим женихом?

Я хмыкнул.

— Я говорил тебе. Ты изменила меня.

Она наклонила голову.

— Может, ты просто сам стал больше внимания обращать на себя, на свои желания.

Я кивнул.

— Да, это, действительно, так. Я все еще много планирую, чем ты.

— Но я больше стала заниматься планированием, чем раньше. Ты тоже изменил меня.

— Мы встретились посередине.

Она улыбнулась в ответ.

— Именно. И мне нравится эта середина.

— И мне тоже. — Я перестал задумываться над тем, куда приведет меня жизнь в конце моего пути, я решил наслаждаться жизнью сейчас, а не когда уйду в отставку и поменять уже будет ничего невозможно. Мне потребовалось внести коррективы, чтобы осуществить свои желания. И находится рядом с Вайолет стоило всего. Она была центром моего мира. — Пока мы будем вместе, все остальное сложится само собой.

Вайолет была единственной женщиной в моей жизни, за которую я боролся, и я продолжал бороться, продолжал доказывать свою любовь, продолжал делать все возможное, чтобы оставаться с ней до конца наших дней.

Про Дарси «Граф Лондона»