Рыцарь моего сердца

11

Сотни раз Оливия мысленно рисовала себе эту картину, представляла, что он скажет, как отреагирует, обрадуется или разозлится, но при этом была уверена, что все это так и останется в ее воображении, потому что она больше никогда не встретится с Дереком Логаном. Но судьба распорядилась иначе — теперь это происходит наяву. И он был зол как тысяча чертей. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не ударить ее.

Оливия слышала громкий стук собственного сердца. Она облизала пересохшие от волнения губы.

— Дерек, я знаю, что ты мне, скорее всего, не поверишь, но я много раз порывалась сказать тебе. Я даже несколько раз пыталась написать тебе, но так и не решилась, подумав, что это будет выглядеть глупо… но я правда собиралась…

— Долго же ты собиралась. Целых тринадцать лет.

Оливия сглотнула.

— Ладно, допустим, все эти годы ты не могла или не хотела сказать мне, потому что я был далеко и ты полагала, что мы больше никогда не увидимся. Но сейчас, когда я здесь, в Грейт-Стоке? Почему ты молчала даже после того, как мы решили снова быть вместе? Ты вообще никогда не собиралась мне сказать, да?

— Нет, Дерек, я собиралась… после приема… все тебе рассказать, клянусь!

— После приема? Черт побери, Оливия! — Он стукнул кулаком по столу, и она вздрогнула. — Я уже месяц живу в твоем доме, мы занимаемся любовью, ты говоришь, что любишь меня… и продолжаешь скрывать, что Синди моя дочь! Как это объяснить? Или все твои заверения в любви ложь?

— Нет, Дерек! Как ты можешь?! — с упреком воскликнула Оливия. — Я никогда в жизни не любила никого, кроме тебя!

— Тогда почему? Считала меня недостойным носить звание отца из-за моего рода занятий? Или из-за этого обвинения? Но ведь ты всегда утверждала…

— Остановись, прошу тебя, Дерек, и выслушай меня. Я попытаюсь объяснить, рассказать с самого начала, если ты готов выслушать меня.

— Валяй, — бросил он. — И начни с того дня тринадцать лет назад, когда ты сказала, что получить образование для тебя важнее, чем остаться со мной. С того дня, когда ты бросила меня.

— Я никогда не хотела бросать тебя, и один Господь знает, чего мне это стоило. Я сделала это только потому, что любила тебя. Я любила тебя больше жизни, Дерек. Пожалуйста, пойми! — взмолилась Оливия.

— Так сильно любила, что бросила, — саркастически бросил он. — Чего ж тут не понять?

Оливия продолжила, не обращая внимания на его язвительный выпад. Она понимала, как ему сейчас тяжело, больно и обидно.

— Дерек, выйти за тебя замуж, быть всегда рядом с тобой, любить тебя, родить от тебя детей было пределом моих желаний, и мне не нужно было ничего другого. Но нам было всего по восемнадцать, мы только окончили школу, у нас не было образования, не было работы. А я, несмотря на то что была еще молодой и глупой, понимала, что ты не хочешь повторить судьбу своего отца, который день-деньской вкалывал на заводе и не мог как следует обеспечить свою семью. Я ведь знала, как ты мечтаешь о карьере музыканта, о том, чтобы жить другой жизнью, чтобы иметь все, что только пожелаешь. Если бы мы тогда поженились, тебе бы пришлось пожертвовать своими мечтами, чтобы обеспечить семью. — У нее на глазах заблестели слезы. — Я боялась стать тебе обузой, не хотела быть препятствием на пути к твоей мечте, неужели ты этого не понимаешь? — Она взглянула на него, но его лицо оставалось холодным и непроницаемым.

— Несмотря на это, у меня, возможно, не хватило бы духу отказаться от нашей любви, но твоя мать…

Дерек вскинулся.

— При чем здесь моя мать? — зло перебил он.

— Дело в том, что… миссис Логан… она пришла в тот день ко мне и спросила… — Оливия сделала глубокий вдох, потому что при воспоминании об этом ей вдруг стало трудно дышать, — достаточно ли я люблю тебя, чтобы отпустить.

— Ты лжешь! — прорычал Дерек. — Пытаешься оправдаться, клевеща на мою мать. Она не могла этого сделать, она всегда хотела, чтобы мы были вместе.

Оливии было больно слышать его обвинения, но, вероятно, она их заслужила.

— Ты можешь мне не верить, Дерек, но я говорю правду. Твоя мать сказала мне, что ты возненавидишь меня, если я лишу тебя шанса вырваться из этой рутины, осуществить свою мечту. И я… я решила, что не имею права отнимать у тебя этот шанс.

— А право отнять у меня шанс на счастье, на любовь, на ребенка, значит, у тебя было?

Оливия снова проглотила комок в горле.

— Тогда я еще не знала, что беременна, — сказала она. — А когда узнала, приехала из Бревилля и пошла к твоей матери. Я попросила ее дать мне твой адрес, но она сказала…

— Ты снова впутываешь в это мою мать?! — возмутился он.

— Дерек, — устало проговорила Оливия, — ты ведь хотел знать всю правду.

— Продолжай, — бросил он.

— Она сказала, что ты уехал в Денвер, что тебя приняли гитаристом в группу к Луизе Фейн и что ты день и ночь репетируешь. Я попросила твой адрес, чтобы написать тебе письмо, но миссис Логан ответила, что пока точный адрес ей неизвестен, но, как только она узнает, сама отправит мое письмо. Я оставила ей письмо к тебе, где написала о своей беременности и сообщила свой адрес в Бревилле. Я ждала ответа, но ответа все не было. Тогда я решилась и отправила для тебя письмо на имя Луизы Фейн, но снова не получила никакого ответа. Потом я узнала из газет, что Луиза вместе со своей группой отправилась на гастроли по восточным штатам. — Оливия горько усмехнулась. — Из этих же газет я узнала о новой пассии певицы — молодом соло-гитаристе по имени Дерек Логан…

— Никаких писем я не получал, — сказал Дерек. — И с Луизой у меня ничего не было до тех пор, пока я не узнал, что ты вышла замуж и ждешь ребенка. Кстати, как случилось, что ты вышла за Патрика Мердока? Ты что, обманула его, не сказав, что беременна?

— Ты теперь готов думать обо мне самое худшее, да, Дерек? — с горечью проговорила она. — Нет, я его не обманывала. Как я тебе уже говорила, я тогда жила у Мердоков, они были старыми друзьями родителей. Патрик уже учился в колледже на адвоката. Мы с ним подружились. Он любил обсуждать со мной прочитанные книги, беседовать на разные темы. Я видела, как он тяготится своей неполноценностью, и думала, как ему помочь. — Комок в горле стал таким огромным, что грозился пролиться потоком слез. — В общем, мы стали добрыми друзьями, и я ему все рассказала. Тогда он предложил пожениться, чтобы у моего ребенка было имя, и я… согласилась. Тогда мне показалось это наилучшим выходом.

— А обо мне ты подумала? Ты хоть представляешь, что я испытал, когда узнал, что ты вышла замуж и ждешь ребенка? Я решил, что ты так быстро забыла меня, что сразу же прыгнула в постель к другому.

— А что испытала я, когда узнала о тебе и Луизе, ты не подумал? А ведь я ждала от тебя ребенка! Ты можешь представить, что чувствовала я, представляя тебя в объятиях этой женщины, которую средства массовой информации нарекли неподражаемой? — не выдержала Оливия.

— Но я же ничего не знал! — заорал Дерек. — Ты не потрудилась сообщить мне!

— Я же сказала, что пыталась, но не смогла. Можешь спросить свою мать, если, конечно, она пожелает сказать правду.

— Не смей так говорить о моей матери! — огрызнулся он. — Она здесь ни при чем.

— Ладно, Дерек, — устало проговорила Оливия, понимая, что сейчас он слишком зол, чтобы поверить ей. — Хочешь, чтобы я продолжила?

— Непременно. Я не уйду отсюда, пока не выслушаю всю историю до конца. Как ко всему этому отнеслись родители Патрика?

— Они были очень рады. Они относились ко мне, как к дочери. Мы с Патриком рассказали им о моей беременности и о том, что решили пожениться, и они одобрили наше решение. Они считали, что я смогу помочь их сыну, а он — мне. — Оливия почувствовала, как первые слезинки защекотали щеки. — А Патрик утверждал, что все равно никогда не женился бы: во-первых, потому что он инвалид, а во-вторых, потому что не может иметь детей. Его родители были ко мне очень добры, а Синди воспринимали, как родную внучку.

— Ну и что было потом? — грубо поинтересовался Дерек. — Ты бросила беднягу, так же как и меня, как только получила от него все, что тебе было нужно?

— Нет, развестись было его идеей.

— Что так? — насмешливо вскинул брови Дерек.

— К тому времени я уже закончила колледж, а он стал работать адвокатом, причем весьма успешно. Мы решили, что, если я вернусь в Грейт-Сток, это никого особенно не удивит, ведь развод в наше время дело обычное. Никто из моих знакомых никогда не видел Патрика, поэтому и не мог догадаться, что Синди не его дочь.

— Так почему же все-таки он решил развестись, если все было хорошо?

Оливия стиснула руки, лежащие на коленях, чтобы унять дрожь.

— Не хотел быть мне обузой. Говорил, что я должна выйти замуж за полноценного мужчину и жить нормальной семейной жизнью. Сказал, что я очень помогла ему, заставила поверить в себя и теперь он больше ни в ком не нуждается, тем более что он стал очень хорошо зарабатывать и смог оборудовать свой дом соответствующим образом. Я хотела предложить остаться, но побоялась, что он подумает, будто я делаю это из жалости. Вот так и случилось, что мы развелись и я вернулась в Грейт-Сток к родителям. Теперь ты знаешь все.

Дерек подался вперед, опершись ладонями о стол.

— А Синди? Синди знает, кто ее настоящий отец?

Оливия опустила глаза.

— Нет, — прошептала она. — Синди считает Патрика своим отцом.

Он отшатнулся, как будто она ударила его.

— Как ты могла, Оливия?! Как могла так поступить со мной и со своей дочерью? Как посмела скрывать целых тринадцать лет, что у меня есть дочь? Как могла лгать ей об отце?

Оливия всхлипнула.

— Я поступала так, как считала лучшим. Мне тогда едва исполнилось девятнадцать. Возможно, я совершила ошибку, но тогда мне казалось, что я приняла единственно верное решение. Ты был занят своей карьерой, а ребенку нужен был отец. Кроме того, Патрик всегда очень хорошо относился к Синди.

— Может быть, однако он не мог заменить ей родного отца, верно? И после вашего развода они почти не встречаются, ты ведь сама говорила.

— Мы с Синди несколько раз ездили к нему, и они часто общаются по телефону. Мы обмениваемся подарками на Рождество, дни рождения…

— Я не позволю тебе и дальше лгать девочке о том, кто ее отец, Оливия.

— Я и не собираюсь. К тому же я уже несколько раз пыталась сказать ей, но не хватало духу.

— Но теперь ты скажешь или это сделаю я, — пригрозил Дерек. — Выбирай.

— Хорошо, Дерек. Я скажу. Сегодня же, — пообещала Оливия. — Ты… ты ненавидишь меня?

Он встал из-за стола.

— Нет, Оливия, — сказал он таким отчужденным тоном, что у нее от боли все внутри сжалось.

Лучше бы он злился и кричал. Эта его отчужденность свидетельствовала о том, что все его чувства к ней умерли и отныне их будет связывать только Синди.

— Я не испытываю к тебе ненависти, но не уверен, что смогу когда-нибудь простить тебя за то, что ты на долгих тринадцать лет лишила меня счастья наблюдать, как растет моя дочь. Я не видел, как она первый раз улыбнулась, как сделала свой первый шаг, не знаю, каким было ее первое слово. Надеюсь, в будущем ты не станешь препятствовать моему общению с дочерью. Нам с ней так много надо наверстать.

Оливия больше не могла сдерживать горьких слез, которые градом покатились по щекам.

— Нет, Дерек, конечно нет, — проговорила она сквозь слезы. — Ты сможешь видеться с Синди, когда захочешь и сколько захочешь.

— Прекрасно. — Он направился к двери.

— Куда ты? — спросила она.

— В ночлежку. Это моя последняя ночь там. Мой адвокат сегодня позвонил и сказал, что завтра будет официально объявлено о моей невиновности и мне больше не нужно отрабатывать повинность.

Оливия нашла в себе силы улыбнуться.

— Поздравляю. Я… очень рада за тебя, — всхлипывая и заикаясь, проговорила она.

— Спасибо. До приема я поживу в гостинице, а потом сразу уеду. Завтра я пришлю кого-нибудь за своими вещами и сообщу тебе, где остановлюсь на это время, чтобы ты могла пересылать туда все счета. Позже я пришлю к тебе своего адвоката, чтобы обговорить условия моего общения с дочерью. Всего хорошего, Оливия. — Он вышел из кухни, и через пару секунд Оливия услышала, как захлопнулась за ним входная дверь.

Она вздрогнула и обессиленно уронила голову на руки. У нее было такое чувство, словно над ней опустилась крышка гроба.

Когда через полчаса Синди пришла домой из кино, она застала Оливию все в той же позе — сидящей за столом с опущенной головой и красными и опухшими от слез глазами.

Синди подбежала к ней.

— Мамочка? Что случилось? Почему ты плакала? Опять приходила эта толстая корова Фредерика? Это она снова наговорила тебе гадостей, поэтому ты расстроилась?

Оливия вымученно улыбнулась.

Господи, как же она любит свою дочь, как хочет, чтобы она никогда не узнала той боли и тех страданий, которые пришлось пережить ей.

Оливия не знала, как воспримет Синди то, что она собиралась ей сказать. Быть может, тоже возненавидит ее, как и ее отец. Но она должна ей все рассказать, больше нельзя откладывать, ведь она обещала Дереку. К тому же завтра в «Скэндал ньюз» наверняка появится сенсационная статья о том, что у рок-звезды Дерека Логана имеется внебрачная дочь…

— Сядь, милая, мне нужно с тобой поговорить.

День благотворительного приема выдался теплым и солнечным. Оливия встала рано, чтобы успеть принять душ и перекусить, прежде чем поставщики начнут доставлять продукты.

На лужайке заднего двора был натянут огромный шатер, к нему подвели освещение. Столы украшали оригинальные композиции из цветов и свечей, в глубине шатра была возведена импровизированная сцена для выступающих и музыкантов.

На деревьях были развешены гирлянды из сотен разноцветных лампочек, которые придавали всему праздничный вид.

Оливия весь день крутилась как белка в колесе, раскладывая и оформляя закуски для шведского стола, и, хотя Дерек нанял нескольких помощников, да и Синди не сидела без дела, основная нагрузка все же пришлась на нее.

В середине дня прибыли работники службы безопасности в фургоне, тщательно проверили весь дом и прилегающую территорию и установили в нескольких местах камеры наблюдения.

Некоторые из знаменитостей собирались провести ночь в Грейт-Стоке, а те, у кого были личные самолеты, намеревались улететь в тот же вечер, поэтому небольшой грейт-стокский аэропорт был снабжен дополнительным персоналом, а за доставкой гостей в город и размещением их по гостиницам и частным домам должен был следить сам Дерек.

За неделю, прошедшую с того дня, когда он все узнал, Дерек звонил ей несколько раз. Сообщил гостиницу, где он остановился, спросил, рассказала ли она обо всем дочери, и обсудил с ней кое-какие вопросы, касающиеся предстоящего приема. При этом тон его был официальным и довольно прохладным, словно это был совсем не тот нежный и ласковый мужчина, который еще недавно шептал ей слова любви и предлагал начать все сначала.

Боль в сердце была невыносимой, она стискивала грудь словно железные тиски, но Оливия знала, что со временем боль утихнет, нужно только потерпеть, подождать. Такое уже было с ней однажды, и она выдержала. Выдержит и на этот раз. Даже если Дерек никогда не простит ее, что ж, это не конец света, убеждала себя Оливия. Жила же она эти тринадцать лет без него, жила ради дочери, будет жить и дальше. Главное, чтобы их девочка была счастлива.

Когда Оливия сказала Синди о том, что ее настоящий отец Дерек Логан, та чуть не свалилась со стула.

— Я давно хотела сказать тебе, но то не могла решиться, то момент оказывался неподходящим. Мне очень жаль, девочка моя, что приходилось обманывать тебя. Надеюсь, ты сможешь меня простить если не сейчас, то когда станешь старше и поймешь, почему я так поступила.

Синди простила ее, хотя Оливия видела, что она потрясена и растеряна. С одной стороны, ей было радостно, что она дочь такой знаменитости, но с другой — девочка была привязана к Патрику и ей было жаль его.

Сам Патрик позвонил Оливии и рассказал о том, что вынужден был встретиться с Дереком после того, как к нему в офис заявился репортер. Он напомнил ей, что никогда не одобрял того, что она скрывала правду и что, по его мнению, пришло время настоящему отцу Синди все узнать.

Разумеется, Патрик был прав. Она кругом виновата: использовала Патрика, лгала дочери и обманула и причинила боль любимому человеку. Она лишь надеялась, что вся эта история не повредит Синди и, возможно, когда-нибудь Дерек все-таки простит ее. Правда, если это и случится, то не в ближайшем будущем, думала Оливия, слушая, как он холодно роняет слова в трубку.

После полудня улица, прилегающая к дому Оливии, начала заполняться машинами журналистов всех мастей. Шерифу пришлось стянуть туда чуть ли всю полицию города, чтобы обеспечить порядок, и даже перекрыть движение и оградить часть улицы полицейской лентой, поскольку немало жителей Грейт-Стока толпились поблизости в надежде хоть краем глаза увидеть ожидаемых знаменитостей, среди которых были популярные певцы и музыканты, звезды Голливуда, крупные бизнесмены и видные политики.

Оливия не помнила, чтобы ей когда-либо приходилось присутствовать при таком огромном скоплении народа. Ей с трудом верилось, что, когда закончится прием и все будет убрано, дом снова станет тихим и безлюдным.

К семи вечера начали прибывать гости. Приезд каждой знаменитости ознаменовывался ревом толпы и вспышками фотокамер. Женщины в сногсшибательных нарядах, со сверкающими в ушах бриллиантами были ослепительно красивы, мужчины в смокингах и в галстуках-бабочках — очень элегантны. Все это чем-то напоминало церемонию вручения «Оскара», не хватало только красной ковровой дорожки.

Оливия была в простом, но очень изысканном шелковом платье глубокого синего цвета без рукавов, с глубоким вырезом на спине. Платье было куплено специально для этого вечера и пробило основательную брешь в ее и без того пошатнувшемся бюджете, но она не хотела выглядеть замарашкой рядом со знаменитыми красавицами, да и, что греха таить, в тайне надеялась произвести впечатление на Дерека. Из украшений на ней были только маленькие жемчужные сережки, подаренные ей родителями на двадцать первый день рождения. Синди она тоже купила модный брючный костюм розового цвета, который девочка давно хотела.

Вскоре прибыл и Дерек, неотразимый в идеально сидящем смокинге, в сопровождении музыкантов из своей группы. Оливия не могла отвести от него глаз, таким красивым он был. Впрочем, не она одна. Со странной смесью гордости и раздражения она заметила, с каким восхищением смотрит на него большинство женщин.

Синди подошла к Дереку, и они крепко обнялись, а когда Филип Кавендиш шагнул поближе, чтобы щелкнуть камерой, глаза Дерека угрожающе сузились, отчего пронырливый репортер поспешно ретировался. Оливия осталась скромно стоять в стороне — на нее он даже не взглянул.

К восьми часам прием был в полном разгаре. Гости пробовали угощения, повсюду сновали официанты, разнося напитки, на импровизированной сцене небольшой оркестр играл красивую музыку, на площадке, отведенной под танцы, одни пары сменяли другие. Дерек несколько раз приглашал Синди танцевать, и девочка была на седьмом небе от счастья. Они смеялись и о чем-то оживленно болтали. На Оливию он по-прежнему не обращал никакого внимания.

Наблюдая за танцующими Дереком и Синди, Оливия не заметила, как к ней подошла Фредерика Честертон, которая явилась на прием в несколько старомодном, но довольно симпатичном черном платье.

— Восхитительный прием, дорогая, — проворковала Фредерика как ни в чем не бывало. — Прекрасное меню, чудесное оформление. Я всегда говорила, что у вас безупречный вкус.

— Благодарю вас, мисс Честертон, — с прохладцей ответила Оливия. — Надеюсь, вы хорошо проводите время.

— О, просто великолепно. Вы знаете, кого мистер Логан попросил меня приютить на сегодняшнюю ночь? Саму Марию-Луизу Кастильо, представляете? — с восторгом прошептала Фредерика. — О, вон она, видите? Она прелесть, не правда ли? Я ее просто обожаю. Я отвела для нее свою самую лучшую комнату и украсила ее глициниями. Как вы считаете, ей понравится?

Оливия изобразила улыбку.

— Непременно понравится, мисс Честертон. А теперь прошу меня извинить, мне нужно заняться гостями.

Часов в десять Дерек взошел на сцену и, взяв в руки микрофон, попросил уважаемых гостей уделить ему немного внимания. Когда разрозненный гул голосов стих, он заговорил о том, зачем они здесь собрались и как важно то, что они задумали.

Когда Дерек рассказывал о своей сестре, умершей от лейкемии в здешней больнице, все потрясенно затихли. Потом он говорил о том, что, если человек богат и знаменит, это отнюдь не гарантирует того, что его никогда не настигнет ни зло, ни болезни, ни горе, и яркий пример тому то, что произошло с ним.

— Я полагал, что если я богат, если я на вершине, то я надежно застрахован от всяческих бед. Я решил, что неприятности — удел других, менее удачливых, но не мой. Но я ошибся. Жизнь научила меня тому, что нельзя закрывать глаза на беды других людей.

Дерек полез во внутренний карман смокинга и достал чековую книжку и ручку.

— Ваши щедрые пожертвования сделают возможным начать строительство онкологического центра в Грейт-Стоке, который сможет помочь тысячам людей.

Он помолчал пару секунд, и было заметно, как он взволнован.

— Жизнь моей маленькой сестренки Верити не удалось спасти, но надеюсь, что этот центр поможет спасти жизни других детей и взрослых. Поэтому я открываю фонд пожертвований на строительство онкологического центра чеком на сумму пятьсот тысяч долларов.

Послышался одобрительный гул и бурные аплодисменты, после чего на сцену потянулись другие именитые гости, которые тоже сделали щедрые пожертвования в фонд строительства центра.

Когда церемония пожертвований завершилась, на сцену снова поднялся Дерек вместе с музыкантами группы «Лунные странники», и они исполнили несколько своих лучших композиций, в том числе и совсем новую, которую, как объявил Дерек, он написал здесь, в Грейт-Стоке. Это была песня о любви, красивая, щемящая и берущая за душу. Оливия, стоявшая в стороне, в тени, не сумела сдержать слез, и, судя по тому, как притихли слушатели, было ясно, что они тоже чрезвычайно тронуты. Когда стих последний аккорд, гости разразились восторженными аплодисментами и криками «браво!».

Вечер продолжался еще некоторое время, но где-то к полуночи гости начали расходиться, и вскоре двор и дом опустели. Остались только нанятые Дереком люди, которые должны были помочь Оливии все убрать и упаковать, да еще запахи: дорогих духов, цветов, роскоши и праздника.

Оливии стало грустно до слез. Вот и все, подумала она. И в ее жизни праздник тоже закончился. За весь вечер Дерек ни разу так и не подошел к ней и, кажется, даже не взглянул в ее сторону. Он никогда не простит ее и больше не захочет видеть. На глаза Оливии навернулись горькие слезы, но она постаралась взять себя в руки. Сейчас не время предаваться жалости к себе, предстояло много работы.

Только к двум часам они закончили уборку. Оливия отправила Синди спать, обслуга уехала, а она погасила свет и вышла на крыльцо. На душе лежала тяжесть.

Вдруг Оливия почувствовала, что не одна. Сердце подскочило к горлу.

— Дерек? Что… ты здесь делаешь? — Слабая надежда затеплилась в ее душе. — Я думала, ты уехал вместе с гостями.

— Я уезжал, но вернулся попрощаться.

— Попрощаться? — Она сглотнула. — Ты уезжаешь?

Он вышел из тени и подошел поближе.

— Да.

Ей показалось или на его лице мелькнуло нечто, похожее на сожаление? Мелькнуло и тут же исчезло. Игра света и тени, не более, решила Оливия.

— Завтра я уезжаю в Денвер вместе со своими музыкантами.

— Понятно.

— Я хотел поговорить с тобой о Синди.

— О Синди? — Оливия надеялась, что голосом не выдала того разочарования, которое она испытала. Робкая надежда умерла, едва родившись.

— Да. Мне бы хотелось, чтобы она приехала ко мне погостить летом, хотя бы на месяц. Надеюсь, ты не станешь возражать и препятствовать?

Оливия растерялась.

— Я… да… то есть конечно же нет, не стану, — заикаясь проговорила она. — Ты уже говорил с ней об этом?

— Нет, вначале я должен был поговорить с тобой.

— Спасибо, — пробормотала Оливия.

— Не за что. Они помолчали.

— Когда ты планируешь забрать ее? Сразу после окончания занятий?

— Э… да, если ты не возражаешь, — ответил он.

— Я не возражаю, Дерек, и хочу, чтобы ты знал: ты можешь видеться с нашей дочерью всегда, в любое время, когда захочешь. — Она отвернулась, чтобы он не видел ее слез. — Это самое малое, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину перед вами обоими, — чуть слышно прошептала она.

— Я рад, что у нас единое мнение на сей счет, — сдержанно проговорил он. — За Синди можешь не беспокоиться. Я буду как следует заботиться о ней. На ближайшее время мы не планируем никаких гастролей, поэтому я смогу большую часть своего времени уделить дочери.

От того, каким тоном он произнес слово «дочери», Оливия чуть не разрыдалась.

— У Синди есть мой номер телефона, как только она будет готова, позвоните мне, я сам приеду за ней.

— Хорошо, — прошептала она.

— Ну тогда… до свидания?

Вопреки всему Оливия все еще ждала, надеялась, что вот сейчас он подойдет, обнимет ее и скажет, что прощает ее, что любит, что не может без нее жить, но он не шелохнулся, не сделал ни малейшего движения в ее сторону, и она поняла, что это конец.

— До свидания, Дерек. — Она нашла в себе силы с улыбкой взглянуть на такое родное и в то же время уже чужое лицо. — Береги себя. — Потом поспешно отвернулась и, подхватив подол платья, бросилась вверх по ступенькам, чтобы он не увидел слез, которые неудержимым потоком хлынули из ее глаз.

Следующие две недели до окончания школьного семестра Оливия жила как в тумане. Синди с нетерпением ждала наступления каникул, чтобы поехать в гости к Дереку. Она часто болтала с ним по телефону и рассказала Оливии, что он собирается записать новый альбом, который будет называться «Звезды в твоих глазах», и что в него войдет песня, которую он написал в Грейт-Стоке, и еще несколько старых композиций о любви, которые он написал раньше, но ни разу не исполнял.

Газеты наперебой восхищались новым Дереком Логаном, популярные телепрограммы и всевозможные ток-шоу приглашали его принять участие в их передачах.

Как-то вечером Оливия и Синди смотрели ток-шоу на одном из телеканалов, на котором присутствовал Дерек в качестве гостя. Ведущая поинтересовалась, правда ли, что у него есть дочь в Северной Дакоте. Дерек подтвердил, что это так.

— Но почему вы скрывали от всех этот факт? — хитро улыбнулась ведущая. — Или вы сами не знали о ее существовании?

Оливия застыла перед экраном. Что он скажет?

Но Дерек и бровью не повел.

— Разумеется, знал, — сдержанно улыбнулся он. — Просто у нас с се матерью были свои причины на то, чтобы молчать.

— И вы все эти годы поддерживали отношения с ее матерью?

— Мы добрые друзья, и оба желаем нашей дочери самого лучшего, — ответил он.

Единственной радостью для Оливии в эти дни было то, что на нее посыпались заказы. Ей заказали два свадебных обеда, три празднования дня рождения и два юбилея. А также возобновились еженедельные заседания женского клуба и других общественных сборищ.

Одним словом, бизнес вновь наладился. Теперь она больше не нуждалась в деньгах, поэтому убедила себя, что может не сдавать квартиру, в которой жил Дерек. На самом деле она не могла заставить себя сделать там уборку. Ей хотелось подольше сохранить все так, как он оставил, сохранить его запах, ощущение его присутствия.

По ночам она плохо спала, потеряла аппетит, похудела и осунулась, а сердечная боль стала ее постоянным спутником.

Однажды днем, в предпоследний день учебы, Синди ушла с подругами на ежегодную благотворительную ярмарку, а Оливия занялась приготовлением торта для предстоящего юбилея супружеской пары, заказавшей у нее вечер на двадцать человек. Оливия только закончила взбивать крем, как раздался звонок в дверь. Сполоснув руки и вытерев их о фартук, она поспешила через холл, решив, что это, должно быть, посыльный из цветочного магазина привез заказ — несколько цветочных композиций для украшения гостиной. Правда, заказ должен был прибыть только в шесть, а сейчас четыре, и она еще не решила, как расставит цветы, но ничего, вот сейчас она закончит торт и займется гостиной.

Оливия с улыбкой распахнула дверь и… застыла на месте. Вместо ожидаемого посыльного перед ней стоял Дерек — высокий, широкоплечий и такой красивый, что она на миг зажмурилась, словно от ослепляющего солнца. Господи! Дерек! Он здесь! А она? Она в старых шортах и выгоревшей майке, в фартуке и вся в муке! Сердце заколотилось как бешеное, ладони взмокли от волнения.

Успокойся, охладил ее пыл рассудительный внутренний голос. Он приехал за своей дочерью, а вовсе не к тебе, и ему наплевать, как ты выглядишь.

Но почему он приехал сегодня? Ведь, по словам Синди, они договорились, что Дерек приедет за ней через два дня, в воскресенье.

Дерек поднял на лоб солнцезащитные очки и улыбнулся своей потрясающей улыбкой, от которой у нее подкосились ноги.

— Могу я войти? — насмешливо поинтересовался он. — Или на этот раз ты решила не впускать меня?

— О да, конечно, извини, — опомнилась Оливия. — Проходи, пожалуйста. Я просто немного растерялась. Не ожидала увидеть тебя сегодня. Мне казалось, Синди говорила, что ты приедешь за ней в воскресенье, или я ошиблась?

— Нет, ты не ошиблась, я действительно собирался приехать в воскресенье, но мои планы изменились.

Они остановились посреди холла.

— Ты не напоишь меня чем-нибудь холодненьким, Оливия? Сегодня ужасно жарко.

— Да, конечно. Хочешь, чтобы я принесла тебе сюда, или пройдешь на кухню?

— На кухню, если ты не возражаешь. Все наши беседы по душам происходили именно там, если ты помнишь.

Оливия помнила. Там он целовал ее, предлагал начать все сначала.

— Да, конечно.

Они вошли на кухню. Дерек привычным жестом вытащил из-под стола табурет и сел, а Оливия прошла к холодильнику и достала кувшин с лимонадом.

Она налила в стакан кисло-сладкого холодного напитка, поставила перед Дереком и села напротив.

— Итак, что заставило тебя изменить твои планы? — поинтересовалась она ровным вежливым тоном, хотя внутри у нее все тряслось от волнения.

— Вчера я навестил свою мать, — вместо ответа сказал он.

— Правда? — выдавила Оливия. Интересно, что на этот раз придумала Изабелла Логан, чтобы постараться удержать своего сына подальше от нее, Оливии? — И как поживает миссис Логан?

— Спасибо, неплохо, только жалуется, что сердце пошаливает. Я не мог встретиться с ней раньше, потому что она только два дня назад приехала от своего брата Роджера, моего дяди, который живет в Монтане. Она была просто счастлива узнать про Синди. — Дерек потянулся через стол и накрыл ее руку своей ладонью. Оливию обдало теплой волной. — Она мне все рассказала, Оли. — Он легонько сжал ее руку. — Прости, что не поверил тебе тогда. Прости, что во всем винил тебя. Она призналась, что попросила тебя дать мне свободу ради любви ко мне и ты согласились. Ты пожертвовала своей любовью ради меня, ради того, чтобы дать мне шанс добиться чего-то в жизни. Я знаю, ты говорила мне об этом, но я не хотел слушать. Я был слишком зол, чтобы понять, что ты страдала не меньше, чем я. Что ты настолько сильно любила меня, что нашла в себе силы отказаться от меня ради меня самого. Ты хотела, чтобы я осуществил свои мечты. Моя мать убедила тебя, что ты станешь препятствием на моем пути к славе, и ты ушла в сторону, чтобы я мог беспрепятственно продвигаться к своей цели.

— И она была права, Дерек, — проговорила она нетвердым, надтреснутым голосом. — Взгляни на себя теперь. У тебя есть все: деньги, успех, популярность, признание миллионов людей… — она грустно улыбнулась, — а теперь еще и дочь, которая тебя обожает. Разве этого мало для счастья?

— Для меня мало.

— Что же еще тебе нужно для счастья, Дерек? — спросила она и затаила дыхание в ожидании его ответа.

— Ты, Оли. Для счастья мне нужна ты. И даже если у меня заберут все, о чем ты говорила, — успех, славу, богатство, и останетесь только вы с Синди, я буду счастлив, потому что я люблю нашу дочь, Оли, и люблю тебя. Жизнь немыслима без тебя. Если хочешь моего счастья, останься со мной. Если любишь меня, будь моей женой. Ничего меньшего я не хочу. — Он поднялся из-за стола, подошел к ней и помог ей встать, а затем нежно привлек к себе.

Оливия, онемевшая от счастья, уткнулась носом ему в шею и вдохнула самый приятный запах на свете — запах любимого мужчины.

— Я больше не буду так много гастролировать, буду писать песни и лишь время от времени выступать. Мы продадим мой дурацкий особняк в Денвере и купим дом в любом месте, где ты пожелаешь.

Внезапная мысль пришла Оливии в голову, и она подняла к нему сияющее лицо.

— А мы могли бы остаться жить здесь, как ты думаешь? — спросила она.

Дерек просиял.

— Великолепная идея, любимая. Мы как следует отремонтируем этот старый, красивый дом, ты будешь и дальше устраивать здесь свои праздники и вечеринки, а я буду писать музыку и следить за строительством онкологического центра. А по вечерам, закончив все дела, мы будем выходить на крыльцо, садиться на ступеньки и любоваться звездами на небе…

— …И в твоих глазах, — в один голос закончили они.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.