Рыжее солнышко

7

«Давайте снимем ваши джинсы» — последние три недели эта фраза постоянно преследовала его.

Ему следовало бы знать, что сегодня его мечтам не суждено осуществиться, даже если он снимет с нее джинсы.

— Это будет не так-то просто, — вздохнула Джесси.

— Принимаю ваш упрек. Мне нужно было проверить ваше искусство верховой езды до того, как мы выехали.

К несчастью, он был поглощен совсем иными мыслями. Ему никогда не доводилось видеть женщину, выглядевшую так очаровательно, как Джесси Хуберт в тот момент, когда он ворвался в ее спальню.

Красноватые локоны девушки разметались по подушке, ее щеки были нежно-розовыми ото сна, а длинные ресницы отбрасывали тени на скулы.

На ней была надета изящная маленькая вещица, будто сплетенная из паутины, сквозь которую проглядывали гладкая молочно-белая кожа и едва прикрытые полные округлые груди.

Сидни сразу же почувствовал искушение поцеловать ее. Эта мысль полностью захватила его, хотя он яростно пытался направить ее в другое русло и выйти из этой неловкой ситуации. Теперь же, когда она скакала позади него, и лифчик цвета слоновой кости выглядывал в вырезе ее рубашки, а маленькие красные губки изогнулись в соблазнительную улыбку, это стало еще труднее.

Он попытался не смотреть в ее сторону, усилием воли держа в узде свои разгулявшиеся животные инстинкты. Но если первое еще как-то удавалось, то животные инстинкты бушевали, не ослабевая.

И вот теперь он расплачивался и за свою небрежность, и за свое яростное желание.

— Сидни, — прошептала Джесси, — мои уши тоже не болят.

Его охватило чувство, близкое к блаженству. Это было то самое приглашение, которое ему было нужно. Он целовал ее со всевозрастающей страстью, его руки с яростным наслаждением исследовали ее тело, когда резкий вскрик остановил его.

— Не нужно касаться меня там, — взмолилась она. — Это слишком больно.

И тогда он вспомнил, что собирался взглянуть на ссадины.

Он расстегнул молнию на ее джинсах, тихонько успокаивая ее.

— Давайте посмотрим, насколько это серьезно, — произнес он, похвалив себя за спокойный ровный голос.

— Сидни, мне ужасно неловко.

Нежно, как только мог, Сидни стянул джинсы с ее округлых бедер, открыв своему взору шелковые трусики цвета слоновой кости с V-образным вырезом, отделанным кружевом.

Его дыхание участилось, пока он стягивал ее джинсы.

Нежная кожа внутренней поверхности ее бедер уже понемногу синела.

— О, Джесси, почему вы не сказали мне раньше?

— На мне легко появляются синяки, — сказала она. — Я уверена, что это выглядит хуже, чем чувствуется.

Он легонько дотронулся пальцем до синяка, и она застонала.

— Я в этом не уверен, — пробормотал Сидни.

Он осмотрел ее ноги. Кожа на них была сильно натерта.

Он тяжело вздохнул, лицо помрачнело.

— Это моя вина. Я думал, что вы катаетесь верхом каждый день. Я действительно так думал. Сам-то я езжу верхом с тех пор, как стал ходить, и никогда не представлял себе, что кто-то может быть столь чувствительным и нежным.

— Это совсем не ваша вина, Сидни. Это я вела себя глупо. Надо было сознаться вам сразу, как только почувствовала боль. Я только хотела один раз попробовать.

Ее слова как ножом резанули по сердцу. Неужели он вел себя с ней так гадко, что девушка решилась что-то ему доказать? Теперь он понимал, что да.

— Джесси, прохладная вода наверняка поможет унять боль. Давайте-ка, я опущу вас на минутку в ручей, потом отдохнем и пообедаем, и, может быть, через час или около того… — с сомнением протянул он.

Как, черт возьми, он собирается отвезти ее на ранчо?

Возможно, он посадит ее на колени, ведь верхом она уже сидеть не сможет — это слишком больно.

Сидни усадил Джесси в ручеек глубиной всего несколько дюймов. Джесси завизжала, когда холодная вода коснулась ее. К ее ужасу, трусики, которые были соблазнительными сами по себе, намокнув, стали совершенно прозрачными.

Девушка плеснула в него водой.

— Что это вы такой мрачный? Перестаньте хмуриться!

Он попытался улыбнуться и подумал, что возможно, улыбается как Гринч, укравший Рождество.

— Теперь я чувствую себя намного лучше, — сказала Джесси несколько минут спустя. Опираясь на его плечи, она подтянулась вверх.

Его дыхание участилось, когда он взглянул на нее. По стройным ногам стекали капли воды, а тонкие трусики просвечивали больше, чем нужно.

Сидни, недолго думая, сорвал с себя рубашку и обвязал ее вокруг талии Джесси.

— Давайте поедим, — предложил он. Интересно, сколько еще ему удастся сдерживать себя.

Он не подумал об этом в самом начале. Как он, черт побери, вынесет уединение с Джесси Хуберт!

— Ну а теперь расскажите мне что-нибудь о себе, — попросила его Джесси, без особого аппетита откусывая от куриной ножки.

Сидни выглядел мрачным и погруженным в себя. И невероятно привлекательным без рубашки. Его мускулистый торс был покрыт легким золотисто-коричневым загаром. Ей захотелось дотронуться до него пальцами, затем губами и, наконец, языком.

Она еще раз откусила от курицы.

— О себе? — переспросил Сидни. — Не думаю, что тут можно много рассказать.

— Конечно же, можно! Вы можете поведать мне о том, как вы росли на ранчо, о девушке, которую вы любили много лет назад, и о своей работе.

Сидни немного смягчился. Оказалось, что он вырос на этом ранчо. Его отец был здесь управляющим, а еще раньше — его дед. Он вспомнил о праздновании Рождества на ранчо, о своем первом пони и о том, как бык загнал его на маленькую осину.

Мрачное выражение исчезло с его лица.

— А как же та девушка, которую вы любили? — спросила Джесси, протягивая ему шоколадное печенье из пакета с едой, который он приготовил в дорогу. Кончики ее пальцев коснулись его и немного задержались. Девушка поспешно отдернула их. Это ощущение только раздразнило ее.

Его лицо снова помрачнело.

— Это случилось очень давно, и здесь нечего рассказывать. Она жила на ранчо по соседству и была моей ровесницей. Мы все здесь облазили вместе. Да, та девушка умела ездить верхом.

Джесси потянула вниз его рубашку, прикрывая доказательства своего собственного «мастерства» верховой езды.

Глаза Сидни уловили это движение. Он сглотнул и посмотрел на небо. Выражение его лица стало еще мрачнее.

— По существу, мы росли вместе — играли, дрались, ходили в школу, работали. По мере того как мы становились старше, мы, естественно, продвигались к определенным отношениям.

— Но дальше этого дело не пошло?

— Все думали иначе. Мне пришлось выдержать сильный нажим. Но мы были слишком молоды. Я не хотел жениться так рано, а она торопилась выйти замуж. В конце концов она уехала. Потом стала женой врача из Калгари. Ее родители вскоре после этого продали ранчо, и она больше никогда сюда не возвращалась… По какому-то невероятному совпадению, эта девушка — теперь женщина — оказалась в списке наших гостей. Она приедет, кажется, на следующей неделе. — Его лицо смягчилось.

Внезапно Джесси почувствовала, как у нее засосало под ложечкой.

В самом деле? Какая случайность.

Однако она так не думала. Если эта женщина оставила такого мужчину, как Сидни, то она обязательно должна была когда-нибудь вернуться. Он не принадлежал к тем людям, кого можно просто так выбросить из своей жизни.

— Как ее зовут? — Джесси намеренно высунула ногу из-под прикрывающей ее рубашки.

— Элен. В настоящее время Элен Винтерборн. — Сидни не отводил пристального взгляда от надвигающихся туч.

— Вы когда-нибудь жалели, что не женились на ней?

— Время от времени мне казалось, что я допустил ошибку, позволив ей уехать. Я часто вспоминал прошлое, возможно, поэтому редко связывался с другими женщинами. А если это происходило, я всегда сравнивал их с ней… У нее очень легкий характер, и мы были очень похожи. Вы бы решили, что Элен слишком рассудительная, но она знала эту жизнь и чего та требует от людей. Уже тогда она была достаточно зрелой.

Джесси решила не спрашивать его, сравнивал ли он когда-нибудь ее с Элен. Девушка не была уверена, что сравнение окажется в ее пользу. Она как бы невзначай вновь прикрыла ногу рубашкой и спросила:

— Вы никогда не хотели иметь детей или что-то вроде этого?

— Когда был подростком, — улыбнулся Сидни. Его печальная улыбка говорила больше, чем слова. — Ну а в вас, Джесси Хуберт, разве не просыпаются какие-нибудь материнские инстинкты?

— Мои материнские инстинкты удовлетворяются двадцатью детьми в детском саду! Возможно, в один прекрасный день я заведу своего собственного ребенка, если наступит подходящее время.

— Да. Я тоже так думаю. Однако я не верю, что подходящее время когда-нибудь наступит. Если ты все время ждешь и ищешь, чтобы было как лучше, то этого никогда не будет. — Сидни посмотрел на Джесси. — Я что-нибудь не то сказал?

— Нет, нет. Конечно, нет.

— Вы не хотите рассказать мне о нем?

Джесси улыбнулась его проницательности.

— Хочу. Не знаю почему, но хочу. Его звали Гас. Он был подручным на вилле, где я обычно работала летом.

— В Анпетью?

Она удивилась тому, что он это запомнил.

— Да, правильно. Гас был намного старше меня.

— На сколько?

— На десять лет.

— Довольно староват для вас, — пробормотал Сидни.

Джесси понимала, что по счастливому стечению обстоятельств физическая сторона их отношений с Гасом закончилась, так и не успев начаться. Это могло бы подтолкнуть их обоих совершить то, к чему они совсем не были готовы, то, что могло оказаться гибельным для их отношений.

— Понимаете, Гаса нельзя назвать мужчиной моей мечты или кем-нибудь в этом роде. Он был абсолютно домашний и не слишком современный. Но он мог заставить меня рассмеяться. Обычно я была единственной, кто смешил людей, но Гас шутил так, что все сгибались пополам. Я могла поговорить с ним так, как ни с кем другим. Не то чтобы мне было слишком трудно открывать свою душу, просто с Гасом я могла говорить о том, что чувствовала. И я ощущала себя в безопасности, будучи с ним самой собой. Я не пела, не танцевала, что я иногда делаю, когда не очень уверена в себе. Гас был скромным человеком и очень рассудительным. Я любила его, я уверена, что любила его… Он просил меня выйти за него замуж, — продолжила Джесси после короткого молчания, — и мое сердце сказало: «Да, это он». Это Гас. Но вы, Сидни, только что рассуждали о тех, кто ждет совершенства, и мне стыдно признаться, что я выбрала именно этот путь. Я захотела поискать жар-птицу. Я подумала, что, может быть, я полюблю кого-то помоложе, покрасивее и с более высоким положением в обществе. Я считала, что могу еще осмотреться, ведь Гас всегда будет под рукой, если я передумаю… Но я ошиблась… Я так ошиблась. — Джесси тихонько заплакала.

Сидни подвинулся и обнял ее за плечи. Она уткнулась лицом ему в грудь. Он ничего не говорил, но нежность его руки, поглаживающей ее волосы, сказала больше, чем любые слова.

— Простите. — Она шмыгнула носом.

— Джесси, — ласково прошептал Сидни, — вы опять извиняетесь некстати.

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, что рассказали мне о нем, и не будьте так строги к себе. Мы никогда заранее не знаем, окажутся наши решения правильными или нет. Никто не может заглянуть в будущее.

— Что вы имеете в виду?

— Если бы вы вышли замуж за Гаса, — тихо произнес Сидни, пристально взглянув на ее лицо, — мы бы никогда не встретились. А у вас, Джесси Хуберт, на роду написано встретить меня.

— У меня? — задохнулась девушка. Неужели он на самом деле думает, что между ними возникло что-то еще, кроме чисто физического влечения? И он действительно считает, что это по велению судьбы пересеклись их пути, и они предназначены друг другу звездами?

— Конечно. У меня была слишком спокойная жизнь. Поэтому парочка землетрясений мне не помешает.

Джесси ткнула его в плечо кулаком. Он явно дразнил ее, но девушка была уверена, что никогда не забудет выражение его глаз, с которым он произнес эти слова.

«Если бы вы вышли замуж за Гаса, вы бы никогда не встретили меня».

— Как себя чувствует ваша нога? — Сидни перестал гладить Джесси по голове и отстранил ее от себя.

— Жить буду.

— Жить-то, конечно, вы будете, но к тому времени, когда мы вернемся, не станете говорить об этом с такой уверенностью. Лучше, если мы поедем сейчас, потому что дорога нам предстоит долгая, а ехать нужно медленно. Я посажу вас на свою лошадь перед собой.

Джесси не почувствовала облегчения, представив себе долгую дорогу в объятиях сильных рук Сидни, в непосредственной близости от его тела. Часы сладкой пытки.

— Вот, одевайтесь, — сказал он, протягивая ей джинсы, и отвернулся.

Джесси стянула его рубашку, обвязанную вокруг ее талии, и надела джинсы. На какое-то мгновение она почувствовала сильное искушение уткнуться лицом в его рубашку и ощутить его запах, прежде чем вернуть ее.

Этот мужчина пробуждал в ней вулканические страсти. Джесси была ошеломлена своей реакцией на его близость. Она ничего не могла с этим поделать. Путешествие домой, на ранчо, будет пыткой, и не только потому, что у нее болит все тело.

Джесси посмотрела на его встревоженное лицо. Все это очень непросто.

Сидни натянул рубашку, застегнул ее и заправил в брюки. Джесси не нашла в себе сил, чтобы отвернуться от него, как это сделал он, пока она одевалась.

Сидни вскочил на лошадь, нагнулся и, подхватив ее под мышки, ловко посадил перед собой в седло. Другую лошадь он повел в поводу. Какое удовольствие прижаться к нему, подумала Джесси. Ее голова покоилась на плече Сидни. Сильное кольцо мужских рук поддерживало спину девушки, а его ладони легко обнимали ее за талию.

Джесси посмотрела вверх, утонув в зелени его глаз. Сидни тоже взглянул на ее лицо и улыбнулся.

Джесси чувствовала себя умиротворенной и счастливой. Она не хотела заглядывать в будущее. Этих волнующих мгновений рядом с Сидни было более чем достаточно…

Джесси очнулась от странного звука, похожего на раскаты грома.

— Сидни?

Его рука плотнее обвила ее талию. Она заглянула в его лицо и заметила глубокую складку возле напряженно сжатых губ.

Шум не прекращался, напротив, становился все громче и громче, словно рев самолета, идущего на посадку.

— Держись, Джесси, — прокричал Сидни сквозь шум. — Не паникуй!

Не паникуй? О чем это он? Джесси повернулась и почувствовала, как у нее открывается рот, а волосы встают дыбом.

Прямо на них, как черная туча, с бешеной скоростью надвигалось стадо коров. Животные с дикими глазами фыркали и мычали.

— Вперед, — услышала она голос Сидни.

Он отпустил лошадь, которую вел за собой, и через секунду их закружил пыльный вихрь. Пыль слепила глаза, забивалась в горло и в нос. Джесси с неподдельным ужасом прижалась к Сидни, когда лошадь попыталась их сбросить.

Неуправляемое стадо атаковало его лошадь, оказавшуюся посреди этого неистового водоворота и сдавленную со всех сторон, в то время как мечущиеся животные проносились мимо них.

Сквозь неослабевающий грохот стучащих копыт Джесси едва слышала отчаянные крики людей и смутно видела фигуры ковбоев, скачущих во весь опор возле стада, пытаясь вернуть его под контроль.

Джесси, дрожа, уткнулась лицом в крепкую грудь Сидни, пытаясь спастись от пыли, которая окутала ее.

Она почувствовала ровные удары его сердца, напряжение его мышц, когда Сидни пытался управлять испуганной лошадью, чтобы они оба удержались в седле.

А потом вдруг шум начал удаляться, и они оказались позади этого безумного стада в пыли, рассеивающейся вокруг них.

Джесси подняла лицо и взглянула в чистоту его нефритовых глаз. Его лицо было потным и пыльным.

Из взгляды встретились. Руки Сидни все еще продолжали обнимать ее.

— Вы в порядке?

— Да, — дрожащим голосом произнесла Джесси. — Думаю, что да. А вы?

— Я тоже. — Он ослабил объятия и нежно коснулся ее щеки большим пальцем.

— Мои губы напоминают мне, что они удивительным образом не пострадали, — прошептала девушка.

Он наклонился так близко, что она почувствовала щекой его дыхание. Их губы встретились.

— В самом деле удивительно, — согласился Сидни и прижался к ее рту. Джесси почувствовала вкус пыли на его губах.

Этот поцелуй был просто волшебным!

Неожиданно он резко отстранился от нее.

— Что случилось?

Сидни коснулся пальцем ее губ и запрокинул голову, вслушиваясь в рокочущий шум, который Джесси не услышала из-за громкого биения своего сердца. Она потерлась носом о его палец.

— Сукин сын, — пробормотал Сидни, тяжело дыша.

Джесси оставила в покое его палец и прислушалась.

Какое-то мгновение она ничего не слышала, а затем ее слух уловил равномерный усиливающийся шум лопастей вертолета, рассекающих воздух.

— Интересно, кто этот придурок? — требовательно спросила Джесси.

Глаза Сидни были устремлены в небо. Через секунду вертолет появился в поле его зрения.

— Угадайте, — выразительно сказал он.

— Угадать? Но я не знаю никого, имеющего вертолет.

Машина, рокоча, кружилась над ними. Лошадь Сидни нервно затанцевала, но он твердой рукой удержал ее.

Вертолет начал снижаться и приземлился недалеко от них. Кто бы ни был в нем, он по-видимому, совершенно не понимал, что шум машины делает с уже взвинченной лошадью.

— Да кто это, черт возьми? — в бешенстве сказала Джесси. — Как можно быть таким тупым?

Руки, которые так нежно держали ее, соскользнули с талии девушки. Она вопросительно взглянула на Сидни, но его глаза были устремлены на вертолет. Он дал ей возможность спуститься с лошади на землю.

Тело Джесси вновь задеревенело, боль пронзила конечности, и ей пришлось ухватиться за стремя, чтобы не упасть.

Из вертолета появилась мужская фигура, спустилась вниз и направилась к ним.

— Чарльз! — Джесси уставилась на него, не веря своим глазам.

Она быстро повернулась, чтобы взглянуть на Сидни.

По безразличному выражению его лица ничего нельзя было понять, что бы он там ни подумал.

— Джесси, — сказал Чарльз, подходя к ней. Он хотел было ее обнять, но внезапно остановился. — Бог мой, девочка, ты выглядишь так, как будто тебя протащили за ноги через лужу грязи.

От Джесси не укрылось сердитое сопение мужчины, сидевшего на лошади позади нее.

— Чарльз, — запинаясь, произнесла Джесси. — Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

— Разыскиваю тебя везде, где только можно, — прокричал он сквозь несмолкающий шум вертолета.

Джесси открыла рот. Косвенно она оказалась причиной этого ужаса. Как Чарльз мог оказаться таким идиотом?

Он улыбался ей с неподдельным мальчишеским обаянием. И она поняла, что он или не осознавал, что делает, или не знал, насколько это серьезно.

Джесси почувствовала, что Сидни нетерпеливо ерзает в седле. Это движение отвлекло от нее внимание Чарльза.

— Сидни, старина, как поживаешь?

— Лучше всех.

— Прости, я не слышу. Мы побеседуем, когда ты вернешься на ранчо.

Джесси почувствовала неловкость и взглянула на Сидни. Он пристально наблюдал за ней и за Чарльзом.

— Надеюсь, — процедил Сидни. Его глаза, холодные как кристаллы зеленого льда, переместились на Чарльза, который непринужденно обнимал Джесси.

С сардонической усмешкой Сидни приподнял шляпу и, пришпорив свою лошадь, поскакал прочь.

— Что вы делали с Сидни, катаясь верхом на одной лошади? Разве здесь внезапно исчезли все остальные?

— Это долгая история. — Джесси махнула рукой в сторону вертолета, показывая, что ей не хочется перекрикивать его. Чарльз подал ей руку, и она, опираясь на нее и прихрамывая, побрела к машине.

Вертолет взлетел. Когда Джесси выглянула в окно, то увидела Сидни, мчащегося во весь опор по открытой прерии. Он выглядел как пришелец из прошлого, из другого времени, из другого мира — сильный, независимый, абсолютно свободный.

Он не помахал им рукой, когда они пролетали над ним, даже не взглянул вверх.

В вертолете Джесси не сказала Чарльзу ни слова. Она была рада, что шум пропеллера дал ей возможность помолчать. Они приземлились около дома. Этот адский шум наконец-то стих.

Чарльз выглядел именно таким, каким она его помнила, — худым и долговязым, его голубые глаза лениво и насмешливо разглядывали ее лицо.

— Ну, ты рада видеть меня?

Уставшая Джесси почувствовала смущение. У нее все болело. Ей казалось, что она предала Сидни, вернувшись с Чарльзом, даже если решение принял сам Сидни.

— Удивлена, — произнесла она.

— Ты выглядишь такой испуганной. Почему бы тебе не пойти и не привести себя в порядок, а потом мы устроим чудесную вечеринку? Как там поживают запасы ликера? Я хочу выпить!

Запасы ликера были уже отчасти уничтожены, и Джесси подозревала, что здесь не обошлось без Джека. А возможно, и Сидни?

У нее на языке вертелись слова о безответственности Чарльза, которая чуть не погубила ее и Сидни.

Чарльз приблизился и легонько щелкнул ее по носу.

— Я скучал по тебе. Ты ведь знаешь, как завоевать мужчину, Джесси Хуберт.

Сердитые слова замерли у нее на губах.

Чарльз был красив, шикарен и обаятелен. Однако тот факт, что он покорен ею, больше тревожил, чем доставлял удовольствие.

Джесси еле дотащилась по ступенькам до своей спальни. В тот момент ей больше всего хотелось никогда больше не спускаться по ним вниз.

Она отчаянно мечтала принять ванну, но у нее не было сил. Джесси повалилась на кровать и мрачно уставилась в потолок.

Тот факт, что Чарльз летал по всему ранчо на вертолете, разыскивая ее, был до смешного романтичен. Джесси прекрасно осознавала, что три недели назад его склонность к широким жестам взволновала бы ее больше, чем сейчас. Но сегодня она по ряду причин считала это ребячеством.

Неужели она так сильно изменилась за эти три недели?

Конечно, Чарльз был таким же городским жителем, как и она сама, и не ставил своей жизненной целью разведение скота. Казалось, его всерьез и не занимала мысль, что он — владелец ранчо.

Джесси, естественно, испугалась, но в действительности это не ее дело — ругать Чарльза за то, что было просто оплошностью с его стороны. Формально он был ее начальником. Никто не станет выговаривать своему начальнику за какие-либо проступки. Во всяком случае, она этого делать не будет. Хотя Джесси чувствовала, что статус Чарльза не защитит его от ярости Сидни.

Эти двое мужчин были такими разными. Как день и ночь. Как они вообще ухитрялись уживаться?

Сидни отыскал стадо, которое теперь спокойно паслось. Никто из людей или животных не получил повреждений. Посреди стада ему удалось найти Дикси, их вторую лошадь.

К тому времени как он вернулся на ранчо, ярость, бушевавшая внутри него, остыла.

Ему следовало знать, что Джесси Хуберт принадлежит к тому типу женщин, ради которых мужчины пересекают океаны, только чтобы увидеть их. Она из тех женщин, которых будут искать на вертолете… или даже на верблюде, если понадобится. Такие, как она, заставляют мужчин терять присущий им здравый смысл.

Хотя вряд ли Чарльз Уэксфорд обладал достаточным здравым смыслом, подумал он со вздохом.

А он сам? Разве было какое-нибудь оправдание его увлечению Джесси Хуберт, ведь он с самого первого момента, едва положив на нее глаз, понял, что это было просто безумием.