С Новым годом!

Глава 5

Рабочий день пролетел вообще без происшествий. А потому к концу смены у меня на столе возвышалась белой горкой огромная куча снежинок и звездочек. Смотрелись они и правда очень мило. Чтобы не терять выходной день, я постаралась выспаться на работе, хотя из-за дневного сна долго ворочалась и не могла уснуть, измяв всю одежду. Домой решила пойти немного пораньше. О торопившей меня причине оказаться дома как можно скорее старалась не думать.

А там Аарон удивил меня наличием черной кофты с треугольным воротом на шнуровке и черных военных штанов.

— А как же легендарные трусы? — спросила насмешливо.

— Решил разнообразить свой гардероб, — ответил с улыбкой.

— Надеюсь, ты одежду не украл?

— Если я признаюсь, мне придется от тебя избавиться, — отшутился он.

Оставалось надеяться, что и правда не украл.

— Как отработала? — перевел он тему разговора.

— Сделала целый мешок оригами и отлично выспалась!

— Нужно было учиться на врача, — со смехом посетовал Аарон, заходя мне за спину, чтобы помочь снять куртку.

— А на кого ты учился? — с интересом спросила, бросив взгляд через плечо.

— Хм… — Он почему-то замялся и скромно ответил: — На князя.

— В смысле «на князя»?

В нашей Империи когда-то было пять князей, которые делили страну поровну и правили своей частью. Но приблизительно пятьсот лет назад появился первый император, который интригами, а где и насилием от князей избавился, самопровозгласил себя правителем, и с тех пор императорская ветвь правит теперь уже Империей. Больше я не знала ни одной страны, тем более большой, где бы существовали князья. Хотя, возможно, там это слово означает нечто другое? Я опять подумала о грани, ведь никто не знает, что там. Но снова отмела эту идею. Представить сложно, каково это — жить в мире с тварями, что ползут оттуда.

— Отвечу, если назовешь свое настоящее имя, — улыбнулся Аарон лукаво и безмерно довольный собой повесил мою куртку на крючок.

Я фыркнула и промолчала, потому что понимала: даже у стен могут быть уши. Не то, чтобы я всерьез опасалась, что моя скромная персона (в отличии от загадочного Аарона), является объектом чьего-то пристального внимания, но даже случайно подслушанная беседа могла обернуться неприятностями.

Еще пару часов мы потратили на то, чтобы сделать для каждой звездочки и снежинки длинную петельку. Но уже к обеду елка стояла, красиво усыпанная мелкими белоснежными фигурками, которые подсвечивались разноцветными фонариками. Для усиления эффекта мы даже задвинули тяжелые шторы, погружая комнату в полумрак, разбавленный только яркими огоньками.

— Ты была права. Получилось красиво.

Оценивающе прищурившись, мы разглядывали нашу красавицу. В ответ я только кивнула, чувствуя где-то внутри начавшую зреть тоску по нормальной жизни.

Внезапно Аарон привлек меня к себе, обнял со спины и положил голову мне на плечо.

И это для меня оказалось слишком.

— Не надо, — прошептала еле слышно.

— Что? — Он слегка отстранился, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Не надо нежности.

— Почему нет? — Аарон напрягся, а я отвела глаза.

— Это уже не просто секс. Позже, при расставании, может быть очень больно.

Аарон еще теснее прижал меня к груди, обвив для надежности руками.

— Нам не обязательно расставаться.

Я замерла от его слов, а сердце мое, напротив, тут же сорвалось в галоп. Закусив губу, я медленно обернулась, не веря, что он предложил мне то, о чем я даже наедине с собой размышляла с опаской.

— Нам хорошо вместе, тебя тут ничего не держит. Пойдешь со мной? — будто не предлагая ничего особенного, спросил Аарон, но в глубине синих глаз я разглядела тщательно скрываемое напряжение. Не дождавшись ответа, добавил уже менее легкомысленным тоном: — Если передумаешь и не захочешь быть со мной, я в любой момент помогу вернуться. Или устроиться на новом месте.

А мне внезапно стало страшно. Последний раз, когда я доверилась мужчине, все закончилось трагедией, оборвавшейся жизнью и моим бегством.

— Малыш, я никогда не причиню тебе вреда. — Аарон развернул меня в объятиях и пристально посмотрел в глаза.

Я открыла было рот, чтобы трусливо отказаться от того, о чем сама думала последние дни, ведь одно дело мечтать, а другое — решиться и снова поверить, но Аарон не дал сказать ни слова.

— Хотя бы подумай. Я не тороплю.

Я кивнула. А он развернул меня к себе спиной и, будто и не было разговора и серьезного вопроса, снова уложил подбородок мне на плечо. На этот раз я не сопротивлялась, хотя и расслабиться не получалось.

— Красиво, — шепнул мне на ухо, и, несмотря на охватившее меня напряжение, по телу от его жаркого дыхания побежали мурашки.

В оставшиеся дни до Нового года мы больше не возвращались к этому разговору. Кажется, мы оба боялись, что я скажу «нет». И хотя я убеждала себя как могла, искала и не находила намеки на извращения в Аароне, обдумывала вариант с магическим договором, понимая, что невозможно предусмотреть там все условия, никак не могла принять решение.

Мне чудился подвох, и было страшно опять оказаться в зависимости от мужчины. Но я понимала: он предлагает мне идеальное решение, и на самом-то деле, не считая неожиданности, нет ничего необычного в его предложении. Нам действительно хорошо вместе. Просто крышесносный секс, каждый раз как в последний, уютные вечера перед синема-лентой, сверкающая разноцветными огоньками и украшенная самодельными фигурками елка. Я еще не встречала такого человека, как Аарон. Его показное легкомыслие не отталкивало, а привлекало. А синие глаза иногда, казалось, прожигали насквозь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Завтраки в его исполнении, приготовленные совместно обеды и ужины. Долгие споры по поводу сюжетов и развязок, анализ героев по их поступкам.

Это была настоящая идиллия. И я затосковала по своей семье. Убегая из города, мне пришлось оставить маму и отца. Я так и сказала им, где живу. Все, что я могла сделать, — это оставить записку перед побегом больше трех лет назад и писать редкие туманные письма раз в полгода, рискуя каждый раз быть обнаруженной. Если я уйду с Аароном, то исчезнет даже призрачный шанс когда-нибудь увидеть их. Но если останусь, то скорее всего их я все равно не увижу, но также больше никогда не увижу Аарона. Так бы я подумала до изнасилования. Но сейчас… эти мысли и уговоры не работали. Сейчас не работало ничего, и я просто не знала, как мне решиться уйти в неизвестность с ним. Но почему-то уйти в неизвестность без него было не страшно, хотя и невыразимо тоскливо. Мне хотелось сказать: «это же Аарон! Он никогда не причинит вреда, он обещал». Но… я больше не верила обещаниям.

Я стояла, чистила картошку для обеда и, как всегда в последние дни, уговаривала сама себя не трусить и решиться уже наконец поверить. Аарон неслышно подошел сзади и обнял меня, снова умостив подбородок на плечо. Потерся колючей щекой о щеку.

С того первого раза он часто так делал. Чем бы я ни занималась, мог в любой момент подойти, пристроиться вот так и стоять до тех пор, пока я не выворачивалась из объятий. Потому что готовить, когда сзади тебя обнимает здоровый мужик, то еще удовольствие.

— Ты мне мешаешь, — со смехом поежилась от щекотки.

— Угу, — пробормотал и прижался горячими губами к шее, обнимая еще крепче.

От места поцелуя по телу тут же разлилоль обжигающее тепло. Вопреки собственным словам я откинула голову на его плечо. Аарон не растерялся и покрыл неторопливыми поцелуями шею, спускаясь к плечу, сдвигая пальцами бретельку майки. Стягивал ее все ниже и ниже, оголяя тем самым грудь. Я скорее почувствовала, чем услышала, как Аарон тяжело сглотнул, когда майка все же соскользнула с одной стороны. Крепкая ладонь с живота переместилась выше, полностью накрывая полушарие и нежно сжимая. Дыхание мое сбилось, и я закусила губу, сама уже прижимаясь к нему как можно теснее. Он нежно прикусил тонкую кожу за ушком и шумно втянул запах моих волос, зарывшись в них носом. Это показалось настолько интимно и так сладко было ощущать его дыхание, что мышцы внизу живота судорожно сжались, а я потерлась бедрами о напряженный член, упирающийся мне в поясницу.

— Малыш, я постоянно хочу тебя, — хрипло прошептал на ухо и стянул со второго плеча оставшуюся бретельку, полностью обнажая верх. Потом слегка отстранился и надавил мне на плечи, заставляя нагнуться и упереться локтями в стол. Медленно провел ладонью по обнаженной спине вдоль позвоночника, зацепил большими пальцами сбившуюся на талии майку и стянул ее до бедер, давая ей свободно упасть на пол. На мне оставались еще шорты, но Аарон сегодня был нетороплив.

Я вызывающе потерлась бедрами о его пах и, услышав его резкий вдох сквозь зубы, самодовольно улыбнулась.

— Ты просто с ума меня сводишь. — Он наклонился, прижимаясь ко мне всем телом, и накрыл грудь ладонями, снова нежно сжал. Скользнул ниже, расстегнул молнию на шортах и опять отстранился, чтобы огладить бедра, стягивая них шорты вместе с трусиками.

И в том, что я стояла перед ним обнаженная, опершись на стол с неочищенной картошкой, а он стоял сзади, полностью одетый и, я не сомневаюсь, похотливо меня рассматривающий, было что-то такое… порочное, что я едва не застонала под одним его взглядом. Неосознанно выгнула спину, приподнимая бедра, и почувствовала мужские руки, раздвигающие мои ягодицы в стороны, максимально раскрывая меня.

Оглянувшись, увидела, что Аарон присел на корточки и жадно меня рассматривает. Задавив стеснение в зародыше и игнорируя сбившееся с рванного ритма сердце, чуть шире расставила ноги, с наслаждением заметив, как Аарон облизнул пересохшие губы.

— Малыш, ты невероятная. — И он подался вперед, приникая горячими губами и языком к промежности.

Не смогла удержать сладкого стона и прогнулась еще сильнее, чувствуя жар его дыхания там… где и без того все пылало. Я бы никогда не смогла так кончить, но, несмотря ни на что, ощущения были настолько яркими, что я зажмуривалась до звездочек в глазах и стонала, не пытаясь себя сдержать или быть хотя бы потише. Неосознанно двигала бедрами, стараясь потереться о его язык еще сильнее, и едва не заплакала, когда Аарон поднялся с колен и прижался к обнаженным ягодицам бедрами. Он был все еще одет!

— Сладкая девочка, — шепнул мне на ухо, и я услышала звук расстегиваемой молнии, показавшийся мне сейчас самым чудесным. На секунду оторвавшись от меня, видимо, чтобы снять штаны, Аарон снова крепко прижался, находя пальцами сосок, и сжал его, перекатывая. Его член, твердый и горячий, уперся в мокрые складки, и я, уже контролируя себя, попыталась насадиться на него, но Аарон увернулся. — Хочешь его?

— Да, — не сказала, а простонала.

— Тогда скажи это, — потребовал сквозь рванное дыхание и потерся членом, перекатывая уже два соска в пальцах. — Хочу услышать от тебя.

— Я хочу его. Тебя. Пожалуйста, — как в бреду бормотала первое, что приходило в голову, и тут же почувствовала стремительное проникновение.

Аарон обхватил меня руками за бедра, заставив лечь грудью на стол, на котором все еще лежала недочищенная картошка. Несчастная столешница при каждом толчке вколачивалась в стену с оглушительным грохотом. Я, уже даже без намека на смущение, опустила руку себе между ног и нащупала пальцами скользкий, невероятно чувствительный сейчас бугорок. Второй рукой, чтобы толчки Аарона получались еще жестче, упиралась в стену.

Его язык и без того почти довел меня до грани, и Аарону оказалось достаточно толкнуться бедрами несколько раз, чтобы я кончила. Оргазм накрыл волной наслаждения, подкашивая ноги и срывая с губ громкий то ли стон, то ли крик. И снова мощный толчок, ответная дрожь мужского тела и обжигающие объятия.

Мы еще какое-то время не шевелились, восстанавливая дыхание. Отстранившись, Аарон поглаживал мои ягодицы и поясницу, затем наклонился и слегка прикусил выпирающий позвонок на шее.

— Животное, — выдохнула удовлетворенно. Впрочем, прозвучало действительно как комплимент. Аарон только хохотнул и с неприличный звуком вышел из меня.

Я дотянулась до опрокинутого рулона с бумажными полотенцами, оторвала кусочек и прижала между ног. Аарон развернул меня к себе и жарко поцеловал, а я могла только догадываться, как нелепо выглядела с бумажкой, которую все еще прижимала рукой.

— Мне надо в душ, — улыбнулась, взглядом указывая на эту деталь.

— Я тебе помогу, — синие глаза предвкушающе сверкнули, а я насторожилась. И не зря. Потому что этот извращенец вздумал меня мыть. И очень тщательно. Так тщательно, что под его пальцами я снова кончила.

За это время картошка на кухне едва не испортилась.

Остаток дня прошел в идиллии. А вечером мне снова нужно было на работу. Аарон опять меня проводил, и на этот раз мы, уже не стесняясь, откровенно целовались на крыльце госпиталя.

— Малыш, я уже по тебе скучаю, — выдохнул в поцелуй. — Хочу как ребенок напроситься с тобой на работу.

Я смущенно улыбнулась.

— Обожаю, когда ты смущаешься. — Он улыбнулся и тут же притворно охнул, получив от меня тычок, который через толстую дубленку и не почувствовал.

— Все, мне надо работать. — Я попыталась вырваться, но Аарон удержал за руку и снова привлек к себе.

— Не хочу тебя оставлять, — пробормотал в макушку.

— Если что, это я тебя оставляю, — улыбнулась, имея в виду крыльцо госпиталя.

— Я не про это. — Аарон отстранился и серьезно на меня посмотрел. Я попыталась отвести взгляд, но он поймал лицо за подбородок и приподнял его. — Пойдем со мной. Я обещаю, что не обижу. Никогда.

Синие глаза смотрели так пристально, что в горле образовался странный комок.

— Я… подумаю. — Голос дрогнул. И внезапно пришла в голову идея, которую я, не обдумав, и поспешила озвучить: — А ты не сможешь остаться?

И еще до его ответа сама поняла, что нет. Он же не дурак, чтобы добровольно похоронить себя тут, на границе — в месте, куда ссылают преступников и платят огромные деньги наемникам и врачам, пытаясь удержать их. Да и если он каким-то образом (конечно, это невозможно, но все же) решит остаться, ему придется встать в один ряд с наемниками. А этого уже не хочу я.

— Я не могу, — выдохнул Аарон. — Не могу объяснить. — Он обвел глазами утыканное домиками пространство вокруг госпиталя. — Не здесь.

Я кивнула.

— Я подумаю. Правда. — Улыбнулась через силу. Будто ища подтверждение моим словам, Аарон какое-то время вглядывался в мое лицо, но наклонился и легко поцеловал меня в губы. Я вздохнула. — Мне пора.

— Я зайду за тобой после работы.

— Хорошо.

Рабочий день прошел как в тумане. Большую часть времени я просидела за рабочим столом, запустив ладони в волосы и сжимая голову. Я думала. Много. Опять. И чем больше думала, тем сильнее мне хотелось все бросить и сбежать. Снова спрятаться в какой-нибудь дыре, чтобы меня больше вообще никто не трогал и не нашел. Чертова психология. Чертов мозг. Мне нравится Аарон, я хочу его и хочу уйти с ним. Правда. Очень. Я знаю, что это был тот самый вариант, о котором я сама думала. То самое приглашение, на которое я рассчитывала втайне даже от самой себя. Так что же еще мне надо? Что?!

Я хотела бы быть сильнее своего страха, но как? Как это сделать? Просто согласиться и как в омут с головой? Как вообще понять, стоит ли доверять человеку? И если сегодня он оправдал свое доверие, то где гарантии, что в будущем не предаст?

И я только сейчас, спустя три года после изнасилования, поняла, что понятия не имею, как мне жить дальше. Как теперь радоваться? Как довериться другому? Как жить теперь с этим нормальной жизнью, а не выживать?

При воспоминании о том вечере на глазах вновь выступили слезы. Прошло уже черт-те сколько, а я помнила все, словно это случилось совсем недавно.

Тот день начинался как обычно. Я отработала смену в больнице, заехала домой чтобы переодеться и отправилась к Андрэ. При одном воспоминании меня замутило. Но тогда я едва ли не летела к нему. Это был не первый раз, когда я планировала остаться у него на ночь. И хотя в нашем обществе пары все чаще начинали жить вместе задолго до свадьбы (до которой часто дело уже не доходило), все же оставаться просто на ночь считалось стыдным и будто бы совсем не серьезным. Но мне было все равно. Я его любила, он любил меня. По крайней мере, я так думала.

Он говорил, что не хочет, чтобы я переезжала, потому что сначала нам нужно пожениться. А до свадьбы проверить отношения на прочность. А я, не знаю почему, тоже не настаивала на свадьбе или хотя бы сожительстве. Словно чувствовала, что перед тем, как связывать себя узами брака, нужно сначала узнать о человеке как можно больше. Да и подобные ночевки были мне удобны. Я только закончила университет и планировала сначала как минимум открыть собственную практику, а потом только думать о браке.

И вот вечером я привычно шла к нему, размышляя о чем-то своем и даже не подозревая, какой «сюрприз» приготовил мне мой любовник.

Когда я вошла, Андрэ был один. Высокий блондин с теплыми карими глазами, он чем-то напоминал мне щеночка. Мягкие волосы вечно лезли ему в глаза, отчего он часто нервно дергал головой. Я несколько раз предлагала ему укоротить прическу, так как его дерганье порой меня нервировала, но Андрэ считал, что длинная челка добавляет ему шарма.

В тот вечер он был особенно возбужден, и я не понимала причины, пока в комнату не вошел его друг, прерывая наши ласки. Они хотели разделить меня на двоих, но я отказалась. Наивная. В тот момент я действительно верила, что мое желание что-то может для них значить.

Когда его друг классически трахнул меня, кончив через минуту, пока Андрэ удерживал мои руки, чтобы не дергалась, я посчитала, что все закончилось. Мне было унизительно, противно, мерзко и ненавистно все произошедшее, но мне не было больно.

Но, оказалось, это было начало.

Они насиловали меня куда хотели. Их не волновали мои крики, попытки вырваться и даже кровь, которой была перепачкана постель и наши тела. Мне казалось, это длилось часами, хотя я не знала сколько прошло времени на самом деле. Но этого хватило, чтобы я выбилась из сил и перестала сопротивляться.

Лежала безвольной куклой, пока они одновременно с двух сторон брали меня. Мой взгляд бессмысленно скользил по предметам в комнате. Штора, за которой прятался его друг, пока Андрэ раздевал меня. Мягкое кресло, на котором лежало мое платье, уютный лоскутный круглый коврик на полу у кровати, тумбочка со стоящей на ней тарелкой. Внутри видны огрызки и аккуратно срезанные яблочные кожурки, среди которых виднеется край рукоятки маленького узкого ножа для чистки фруктов.

У меня не было плана, вспышки озарения, которая подсказала бы как спастись или хотя бы чувства облегчения от находки. Я действовала, не отдавая себе отчета и не контролируя. Будто кто-то управлял моим телом, когда я медленно тянула руку к тумбочке. Андрэ, который был за моей спиной, блаженно стонал и не замечал моих действий. Его друг же, который лежал подо мной, увидеть ничего не мог.

Завладев ножом, я лишь пожалела, что не нашла его раньше. А в следующую секунду легко воткнула его в шею лежащей подо мной твари. Он захрипел, а я достала нож и воткнула еще раз и еще много раз. Пока Андрэ, который наконец все увидел и понял, с диким воплем не скатился с меня.

Я с трудом встала, чтобы как раз увидеть, как Андрэ медленно пятится к двери.

— Тише, милая. — От этого обращения я едва не потеряла то отупение, которое помогало не сойти с ума. — Положи ножик. Он тебе не нужен.

Я никак не отреагировала, чувствуя себя загнанной в ловушку. Понимала, что Андрэ мне не победить. Никогда. И я сделала единственное, что оставалось в моих силах.

Приставила нож к собственному горлу, но не успела ничего сделать. С криком: «Нет!» — Андрэ сделал рывок ко мне, поскользнулся на накапавшей на паркет с его члена моей же крови вперемешку с его потом и прочими мерзостями, упал, ударившись головой, и потерял создание.

А я, видя эту картину, хрипло хихикнула, а потом и захохотала как безумная. Мне казалось невероятно забавным, что Андрэ так нелепо поскользнулся. Потом хохот перешел в истерику. Я ходила по комнате, то приглаживая растрепанные волосы, то нервно дергая их.

Истерика закончилась, когда я вновь ощутила боль в теле. Испугавшись, что прошло слишком много времени и Андрэ совсем скоро очнется, надела платье и чулки, закуталась в пальто, скрывая под одеждой всю грязь, и убежала.

Дома, не теряя время, первым делом подлечила раны и остановила кровотечение, затем наспех, игнорируя острое желание захлебнуться, сходила в душ и упаковала вещи и документы.

Тогда я не стала будить родителей, оставила им записку, в которой говорила, что все объясню позже, но сейчас меня отправляют в срочную командировку, и я пока не знаю куда. Это потом, уже устроившись на границе, я написала маме письмо, в котором рассказала только часть правды, умолчав об участии Андрэ.

Первый год меня ежедневно мучили кошмары. Но с течением времени душевная боль притупилась. Три года я жила в одиночестве, спрятавшись ото всех на краю мира, но думала, что уже в порядке и это действительно то, что я хочу. Как же я заблуждалась. Оказалось, что при первом же подходящем мужчине тщательно запрятанные желания стали выползать наружу, выворачивая душу наизнанку, тыкая меня лицом в очевидное. Я трус. Нет, я раненый зверь, который понятия не имеет, что ему с раной делать и сможет ли он выжить. И все, что остается, это заползти поглубже в нору и затаиться, молясь, чтобы не добили.

Но что делать зверю, если его пытаются выманить? И не ожидает ли за пределами норы охотничье ружье? Не закончит ли охотник начатое другим? А что еще ему делать с раненым зверем, и зачем он вообще ему нужен? Зачем тратить на него драгоценное время, убеждая раз за разом довериться? Зачем эти ласка и забота?

Я могла заниматься с Аароном сексом, но не верила, что по-настоящему нужна ему. Что я вообще нужна кому-то вот такая… И только сейчас поняла: я намного слабее, чем думала о себе. И насилие оставило куда большие последствия, чем я предполагала.

Замученно провела ладонями по лицу и с удивлением почувствовала влагу на щеках. Вздохнула и достала салфетки из ящика стола.

Я достаточно уверена в себе, чтобы признать: я больна. И мне требовалась помощь. Но я не знала какая. Для начала надо поговорить с Аароном, но там, где нас никто не услышит. Он должен рассказать мне все, без утайки. Откуда он, какое его полное имя, где он работает, кто его родители, в конце концов. Все, что мне нужно будет знать для принятия положительного решения. Потому что я хотела сказать ему «да». Хотела освободиться из той клетки, в которой прожила больше трех лет. Аарон достаточно сильный, чтобы помочь мне в этом, но я тоже должна постараться.

А дальше мне было не до раздумий. Везенье закончилось, и этой ночью случился прорыв из-за грани. Ко мне привезли четырех раненых, и до глубокой ночи я не выходила из операционной. Закончив с самыми тяжелыми ранениями, из последних сил и человеколюбия залечив легкие, не нуждающиеся в срочном лечении травмы, добрела до кушетки и привычно провалилась в сон без сновидений.