Салочки с генеральным

Один в поле не понял

Марк разбудил меня за пару часов до вылета как в старых романтических фильмах: чашкой кофе в постель. Был послан в пешее эротическое путешествие. Вину свою за вчерашний поступок признал, но уходить из спальни отказался напрочь. Крутился вокруг меня как курица наседка, участливо заглядывал в глаза, интересовался моим самочувствием. Чем просто взбесил до трясучки. Хотелось влепить ему такую мощную пощечину, чтобы след от нее остался на всю его бестолковую жизнь. Я тоже хороша. Уступила, поверила, будто не было тех дней, когда директор уже пытался применить ко мне силу.

Душ не помог прийти в себя.

Всё тело болело, как будто его пропустили через мясорубку. Множество синяков, в том числе от укусов и засосов, увидела в отражении зеркала. Чувствовала себя точно так же, как и выглядела — отвратительно плохо. О том, что будет дальше, я старалась уже не думать.

От вида еды тошнило, но Марк всеми силами пытался уговорить меня позавтракать. А после того, как покинули остров, при любой, даже самой минимальной нагрузке для меня, подхватывал на руки. В остальное время безотрывно смотрел, выписывая узоры пальцами на тонких запястьях. В общем, душил своей заботой. Я молча сносила всё, мысленно отсчитывая время, когда смогу оказаться в родном городе. Дома. Одна.

Дорога в аэропорт оказалась самой невыносимой из всей утренней программы. Марк безотрывно смотрел на мой равнодушный профиль, желая начать большой разговор.

— Ты не замерзла?

— Нет.

— Может чего-то хочешь?

— Нет.

— Кира…

— Нет.

Осознав, что беседа не клеится, мужчина прекратил расспросы и остальную часть пути хранил молчание.

Как только самолёт взлетел я отключилась. А открыв глаза, увидела потолок больничной палаты.

Пудровые стены с большим телевизором и две двери в стене, одна из которых вела в собственную ванную комнату — точно не имели отношение к государственной больнице. И в этих апартаментах я была единственным пациентом.

Как я здесь оказалась?

В палату вошла медсестра.

— Наконец, вы пришли в себя. — Она мягко улыбнулась мне, совершая какие-то манипуляции с капельницей. Действовала она при этом быстро и профессионально. — Сейчас позову вашего жениха.

— Кого? — растерянно уставилась на девушку в нежно-розовом медицинском костюме. Тут то воспоминания о событиях на острове и застали меня врасплох. — Не надо никого звать, хорошо? — миролюбиво начала разговор, с ходу придумывая план побега. — Вы не могли бы мне помочь?

— Да, конечно, — с готовностью отозвалась девушка.

— Давно я здесь нахожусь?

— Вы поступили в клинику без сознания. Около двенадцати часов дня вас привез Марк Григорьевич — сын главного врача. Об остальном вам сообщит лечащий врач.

— Даже так… — неприятно осознавать, что и здесь у Ризвана всё схвачено. — А где… сам Марк Григорьевич? — осторожно поинтересовалась, надеясь, что тот свалил в закат.

— Его вызвал к себе Григорий Петрович, — медсестра засуетилась и набрав чей-то номер собралась на выход. — Я должна доложить, что вы пришли в себя. Не покидайте, пожалуйста, палату.

Угум. Конечно. Буду очень послушной.

Когда дверь за девушкой закрылась, я начала поиск своих вещей. Пока есть такая возможность — надо делать ноги.

На улице заметно темнело, мне стоило поторопиться.

Спустя несколько минут, поняла что вещей нет. Никаких.

В одной тонкой ночнушке сбежать не получится. Зато обстановку проверить можно.

Уверенно дёргаю ручку двери вниз и отворив ту для небольшого просвета, натыкаюсь на широкую грудь директора. Сглотнув, поднимаю взгляд вверх. Поранившись о расплавленную сталь серых глаз, отступаю назад.

Ризван входит в палату, плотно закрыв за собой дверь. До щелчка.

— Воплощаешь в жизнь очередной план побега?

Когда он успел так хорошо меня изучить?

Приближается, обходит по кругу как хищник. Хмыкает. Шагает к больничной койке, и устроившись на ней, заводит руки за голову, наблюдая за моими действиями. Точнее за моим бездействием.

Я в ступоре. Мало того, что он сделал, сказал там, на острове… Так и сейчас ведёт себя, как хозяин положения.

— Не объяснишь, что я здесь делаю?

Директор занял расслабленную позу, лаская моё тело счастливым взором. Я подобной уверенности не испытывала.

— Иди ко мне, — зовет тоном змея искусителя.

— Поговорим так.

— Не подозреваешь, как сексуальна сейчас…

— Что?

— Эта ткань на тебе ничего не скрывает.

Мгновенно метнулась в темный угол, подальше от окна. Марк воспользовался этим. Подскочил и в мгновение ока оказался рядом. Он настолько обнаглел, что припер меня к стене, зажав своим телом в остром углу палаты.

— Когда ты лежала здесь под капельницей, я готов был поменяться с тобой местами, сделать всё, чтобы больше не видеть твою боль.

— Так же, как и я не хочу видеть тебя.

— И вот тебя подлатали и ты снова полна сил и энергии сражаться со мной.

"Подлатали"… Как любимого медведя, у которого после игры оторвалась лапа.

— Я…

— Не отрицай. Ты продолжаешь набивать шишки, Кира! Лучше уступи мне и собирай сливки. Я готов дать тебе всё: деньги, власть, фамилию. Ты можешь заниматься любимыми делами, учиться, путешествовать, открыть свой бизнес. Я куплю тебе всё, что захочешь.

— В замен?

— На тебя.

— Я этого не стою, Марк, — устало склонила голову, уже не зная как с ним бороться. Что говорить, чтобы навсегда отвадить Ризвана от себя? — Не стою твоих денег, путешествий, твоей фамилии. Мне бы что-то попроще… — Подняла взгляд на представителя из рода упертых. — Семью, например. Поддержку, взаимопонимание. Воспитанного мужчину с добрым сердцем. Любовь.

— Я тебя люблю, — торопливо перебил босс.

Отрицательно покачала головой. Любовью его поступки точно назвать нельзя.

— Люблю, Кира. Люблю со всей страстностью. Люблю так, как умею любить. Так, как научился любить вместе с твоим появлением в моей жизни.

— Твои действия говорят об обратном, Марк… Боюсь, ты путаешь любовь и увлечение.

— Ты даже не стараешься узнать меня ближе, Кира, — обвинительным тоном заявляет Ризван, становясь вдруг серьёзным.

— Куда уж ближе… — горько усмехаюсь.

Наступает оглушающая тишина. И тогда мне кажется, что атмосфера меняется вместе с настроением мужчины.

— Вот видишь. Для тебя близость существует только в пределах двух тел, — задиристо отвечает.

— Что??

— Да, Кира. Ты — сексуально озабочена, одержима моим шикарным телом. Но я готов дать тебе больше, чем отличный секс.

— Да ты сбрендил!! — Взбесил настолько, что схватила его за грудки. — Я не озабочена!

— Тихо-тихо. Успокойся, — мягко погладил мои ладони, сжатые в кулаки. — Понимаю, дорвалась до сладенького, но тебе пока нельзя… — я тут же отцепила руки от его рубашки, будто он был заразным. — Врач рекомендовал три дня покоя. А потом так и быть разрешу себя изнасиловать. Ты даже можешь попробовать сверху…. — Марк красноречиво поиграл бровями. — Понимаешь?

— Ах, ты! — не помню как набросилась с кулаками на этого негодяя.

Просто клоун, который вывел меня из себя!

Я не озабоченная!

Не озабоченная!