Самозванец

Глава 3

Когда Далтон Монморенси после долгой и мучительной ночи вошел в особняк Этериджей, рассвет уже пытался пробиться сквозь черные, как сажа, небеса Лондона. Хотя никто не встретил его у дверей, он мог определить по запахам готовящейся еды и слабому шуму, доносившемуся из кухни и комнат прислуги, что его слуги встали и приступили к выполнению своих обязанностей.

Он мог бы позвать своего мажордома, чтобы тот принял его шляпу и легкий плащ черного цвета, поскольку еще в «клубе» с удовольствием переоделся в свою одежду, но Далтон не потрудился этого сделать. Сарджент будет казнить себя за то, что позволил «его светлости» замарать свою руку, коснувшись дверной задвижки.

Ему не так часто позволяли самому открывать двери в течение всей его жизни, поскольку Далтон стал лордом в весьма юном возрасте – ему было всего двенадцать, явление довольно редкое в аристократических семействах Лондона. Очевидно, это было в традициях семьи Монморенси – не медлить с передачей титула очередному наследнику мужского пола.

У него самого имелся только один возможный наследник, и Далтон надеялся, что его племянник Коллис Тремейн постарается о себе позаботиться. Далтону не нравилась идея, обзаведясь женой и детьми, внести хаос в свой тщательно организованный мир.

Далтон с гордостью огляделся вокруг. Великолепный особняк Этериджей, как и полагалось, был полон красивых и дорогих вещей. Далтон намеревался всю жизнь прожить в этом доме, который в отличие от непредсказуемой стихии «Клуба лжецов» был для него истинным раем.

Да, его жизнь идеально сбалансирована. По крайней мере сейчас, когда он наконец избавился от этих невыносимых высоких каблуков.

В холл с беспокойным видом и лицом кающегося грешника вошел Сарджент – он пропустил момент прибытия хозяина.

– О, милорд! Я думал, вы останетесь в «клубе» сегодня ночью, иначе обязательно дождался бы вашего прибытия.

Далтон подал ему шляпу и плащ.

– Сарджент, я умею открывать дверь.

Внимание обоих мужчин привлек громкий топот: Коллис Тремейн с максимально возможным шумом спускался по широкой дугообразной лестнице. В висках у Далтона запульсировало, и он поморщился:

– Право, Кол, можно подумать, что тебе тринадцать лет, а не почти тридцать.

Коллис усмехнулся и, наконец спустившись в облицованный мрамором холл, вскинул руку в приветственном жесте.

– Ты сегодня не в настроении. Это потому, что возвращаешься так поздно или уходишь так рано?

– Коллис, ты живешь здесь благодаря моему безграничному терпению. И я предложил бы тебе воздержаться от лишних вопросов.

Далтон зевнул.

– Так, посмотрим… ты зеваешь – значит, ставлю на позднее возвращение. – Коллис положил руку на по-военному жесткое плечо Сарджента. – Ну так как, Сарджент? Я прав?

Сарджент бросил страдальческий взгляд на Далтона, но не отважился стряхнуть руку беспардонного наследника, несмотря на то что гордость его была уязвлена.

Далтону вдруг захотелось улечься в постель. Неуемная энергия Коллиса невыносима в этот час.

– Уймись, Коллис, – выпалил он. – Сардженту нужно идти работать, у тебя тоже есть дела.

Коллис прищурился, его улыбка увяла. Он снял руку с плеча Сарджента.

– Дела? Какие? – Гримаса страдания исказила его лицо, и здоровой рукой он потер свою нечувствительную, почти бесполезную руку. – У тебя что, найдется работа для калеки?

Увидев изменившееся лицо Коллиса, Далтон обругал себя за неуместную резкость. Коллис так мужественно скрывал свои мучения, что даже Далтон иногда забывал, как сильно пострадал молодой человек в войне с Наполеоном. Далтон не был близок с матерью Коллиса, она вышла замуж, еще когда Далтон учился в университете. Разница в возрасте у них с Колли-сом была настолько небольшой, что, если бы Ливерпул позволил, они вполне могли бы считаться братьями.

Далтон сухо кивнул, признавая свой промах.

– Я лишь хотел сказать, что тебе сегодня следует нанести визит Джеймсу Каннингтону. По моему поручению он работает над одной очень интересной головоломкой.

Коллис не умел долго хмуриться. В его глазах снова загорелись огоньки.

– С удовольствием. Джеймс не такой сухарь, как ты, о могущественный.

Шутливо отсалютовав и поклонившись, Коллис удалился. Далтон с утомленным и хмурым видом смотрел ему вслед. Ему не давала покоя мысль, что он мало делает для своего племянника. Если Коллис не найдет полезного занятия, которое отвлечет его от мыслей о его физическом недостатке, он превратится в праздного, ни на что не годного лорда Этериджа.

Далтон заметил, что Сарджент все еще ожидает его указаний.

– Я ложусь спать, – произнес он тоном, не терпящим возражений. – Если кто-либо попытается разбудить меня в течение следующих четырех часов, можешь отрубить ему голову.

Сарджент кивнул:

– С превеликим удовольствием, милорд.

Клара поприветствовала рассвет зевотой и чашкой чая. Она разложила на столе свои рисовальные принадлежности и приступила к работе. Проснувшись глубокой ночью, она так и не смогла заснуть, обдумывая план жестокой мести самозванцу. Хорошо бы прошить его нелепый наряд самыми дешевыми нитками, чтобы в следующий раз, когда он попытается отвесить один из своих вычурных поклонов, его панталоны расползлись бы по швам, к ужасу окружавших его чопорных леди.

Зрелище было бы великолепное.

На ее губах все еще играла легкая усмешка, когда Клара перешла к обдумыванию окончательного и более реалистичного плана. Поразительно, что ей потребовалось несколько часов, чтобы найти единственно правильный и, казалось бы, самый очевидный способ разоблачить этого человека.

Это сделает сэр Торогуд.

Клара в задумчивости покусывала кончик карандаша. Она могла бы, например, показать, как непреклонный и обладающий чувством собственного достоинства сэр Торогуд бросает самозванца в мусорное ведро. Она провела несколько линий на странице и внимательно посмотрела на них.

На самом деле ей не очень понравилась идея изобразить себя в виде мужчины. Все это отдает самой примитивной ложью. Лучше оставить детали ее вымышленного образа максимально неуловимыми.

Как насчет того, чтобы изобразить некоего художника, гусиным пером рисующего нелепую подделку, ведь этот, с позволения сказать, джентльмен в своем возмутительном костюме, с напыщенными и вычурными манерами так и напрашивался на карикатуру. Ведь на нем было больше косметики, чем на ней! И если она не ошиблась, то родинка на его щеке была нарисована, ну прямо как женская мушка.

Рисунок начал принимать очертания. Сначала рука, не мужская и не женская, и если публика предпочтет принять манжету рукава как часть рубашки, а не платья, то это ее право.

Да, это именно то, что нужно.

Вот только самозванец никак не получался таким смешным, как ей хотелось бы. На самом деле, с длинными ногами и широкими плечами, он выглядел почти красивым…

В порыве раздражения Клара отбросила карандаш и скомкала листок с рисунком. Она вновь попробовала, на этот раз сосредоточившись на напудренных волосах, его серебристых глазах и гибкой кошачьей пластике мужчины.

Этот рисунок постигла та же участь, что и первый, и второй, и третий. Ей не удавалось сосредоточиться! Как только ей казалось, что она уловила черты, которые могли бы лечь в основу карикатуры, в голову лезли мысли о его широких плечах, о глазах или еще о чем-то, совершенно бесполезном, что никак не могло помочь достичь цели.

Может быть, она все еще расстроена тем эпизодом, который произошел вчера ночью. Как можно сосредоточиться, когда ее не оставляет мысль о том, кто расшнуровал корсет, оставив ее в саду полуодетой? Подобная мысль кому угодно не даст покоя.

Клара отодвинула в сторону рисовальные принадлежности и откинулась на стуле. Кто же это мог быть? Она не помнила ничего, за исключением того, что не могла дышать и отправилась глотнуть свежего воздуха. Очевидно, она спустилась в сад и там кто-то случайно обнаружил ее.

Это была не женщина: чтобы вырвать крепкие корсетные шнурки из петель, требуется сила мужских рук.

Хотя эта мысль и заставила ее содрогнуться, она вынуждена была признать вероятность того, что некий посторонний мужчина не только прикасался к ней, но и наполовину ее раздел. Но лишь для того, чтобы оказать ей помощь! Ведь когда ее здоровью уже ничто не угрожало, он исчез, чтобы еще больше не смутить ее.

Кто же это был?

Имена большинства мужчин, присутствовавших в бальном зале прошлой ночью, она знала, хотя представлена была лишь немногим. Оно и понятно: едва ли она могла бы выполнять свою работу без досконального знания предмета. Клара смутно помнила, что вчера вечером видела самого премьер-министра.

Но он вернулся в зал до того, как она ее покинула. Сэр Самозванец тоже был где-то поблизости, но она не могла представить его в роли спасителя. И еще там был тот светловолосый молодой человек, он так искренне беспокоился за нее.

О Боже!

Клара прикусила губу. Что случилось, то случилось. Главное, сейчас она чувствует себя прекрасно. Ни единого синяка, который мог бы свидетельствовать о грубом обращении, а она не ребенок. Она прекрасно понимала, что может означать подобное обращение, но может поклясться, что ничего такого не было и в помине.

Некий таинственный джентльмен пришел ей на помощь и, оказав ее, удалился.

Клара постаралась выбросить из головы мысли о ночном происшествии и вернулась к своей работе. Если она максимально сконцентрируется на щегольской внешней оболочке, а не на том, что за ней скрывается…

Далтон Монморенси с трудом сдержал желание не поморщиться, когда Джеймс Каннингтон вновь рухнул на мат. Инструктор по борьбе из «Клуба лжецов» не намеревался щадить Джеймса только потому, что тот второй человек в организации. Скорее, Керт склонен был предъявлять ему повышенные требования.

Джеймс, тяжело дыша, лежал на мате, занимавшем всю комнату, некогда бывшую винным погребом. Особняк, в котором нынче располагалась шпионская школа, был перестроен внутри, и теперь на верхних этажах располагались учебные классы и спальни. В остальном, если не обращать внимания на весьма необычные учебники и карты, дом казался вполне обычным.

Подвал, расположенный прямо под кухней, переделали в своеобразный спортивный зал. Пол был устлан матами, которые Керт изготовил из соломы и парусины, на стенах висели не только все виды оружия, известные цивилизации, но и несколько неизвестных. Рядом с оружейными полками по стойке «смирно» стояли набитые соломой манекены, готовые ринуться в бой с ничего не подозревающими учениками. На парусиновых лицах соломенных солдат красовались лихо закрученные усы, а на плечах некоторых из них виднелись даже клочки порванной французской формы.

Джеймс застонал. Далтон оставил свою позицию – он, пребывая в задумчивости, подпирал стенку, – осторожно ступил на мат и нагнулся над своим помощником:

– Ты все еще с нами?

– Нет. Извини. Боюсь, я уже труп.

Керт подбоченился и фыркнул:

– Раз он может шутить, значит, способен выдержать еще один раунд.

Джеймс содрогнулся.

– Далтон, – выдохнул он, – лучше убей меня сразу.

Далтон пожал плечами:

– Это невозможно. Если не будешь разрабатывать свое плечо, никогда не сможешь вернуться к работе. – Он перевел взгляд на Керта: – Как ты считаешь? Он готов?

Керт выглядел бы печальным, если бы скала могла проявлять эмоции.

– Ни в малейшей степени, милорд. Ему и с котенком сейчас не справиться.

– Проклятие!

Далтон посмотрел на лежавшего Джеймса. Он был хорошим тайным агентом до того, как в плечо ему попала пуля, предназначавшаяся премьер-министру. Далтон очень надеялся, что Джеймс скоро сможет вернуться к работе.

Удрученный, Джеймс посмотрел на него снизу вверх:

– Мои извинения, Далтон. Я знаю, что Торогуда ты хотел поручить мне.

– Хотел. Это должен был быть кто-то, кто может войти в общество. Ты еще не поправился, а Рен Портер выбыл, возможно, навсегда, а больше никто из членов «клуба» не смог бы выполнить эту работу.

Джеймс выдавил улыбку.

– Зато прошлым вечером ты в роли щеголя выглядел просто превосходно. Я должен сделать Баттону комплимент. Но сегодняшний костюм кажется еще более броским.

Одернув темно-красный сюртук, из-под которого выглядывали оранжевые панталоны, Далтон искоса посмотрел на Джеймса, словно хотел сказать ему «берегись!».

Джеймс понимающе ухмыльнулся. Губы Далтона слегка дрогнули.

– Гм… Если ты не будешь обсуждать мой костюм, я не буду говорить о том, сколько времени ты сегодня провел на полу.

– Договорились. – Джеймс повернул голову и бросил плутоватый взгляд на Керта. – Я решил, что мне следует изменить мой псевдоним, Керт. Вместо «Грифон» я бы взял «Волк», как ты на это смотришь? Я ведь теперь такой худощавый и шустрый.

Керт бесстрастно смотрел на Джеймса.

– «Пугало» подойдет больше, вы скорее тощий, чем худощавый. – Он бросил на Далтона непроницаемый взгляд. – Джентльмен может тебе это подтвердить.

Далтон спокойно встретил взгляд великана, но в его голове мелькнула мысль, что этот убийца на самом деле думает о новом Мастере. На своем веку Керт повидал нескольких руководителей школы, поскольку был здесь с тех пор, как предшественник Далтона, Саймон Рейнз, вступил в организацию, будучи еще совсем молодым парнем.

Интересно, Керт так же безжалостно испытывал Саймона, который сменил Старика? Возможно, хотя Саймона натаскивал сам Старик, он взял его с улицы и тренировал наряду с остальными, обучая всем тонкостям их работы. Это было похоже на то, как отец передает дело сыну, тем более что собственный сын. Старика не проявлял к его делам ни малейшего интереса.

У Далтона не было преимущества дружеских отношений со «лжецами». Даже Джеймс был скорее соратником, чем другом, поскольку образовавшаяся между ними связь выковалась в ходе небольшого приключения не так давно, когда Агата, сестра Джеймса, отчаянно нуждалась в помощи Далтона.

Одной рукой Далтон поднял Джеймса на ноги. Молодой человек весил все еще очень мало. Он медленно шел на поправку, но ранение и предыдущее тюремное заключение довели его до последней черты. До сих пор он не набрал еще и половины своего бойцовского веса.

Еще одна жизнь была разбита войной с Наполеоном. Когда же этот безумец перестанет отнимать у Англии ее сынов?

Джеймс немного отдышался и теперь отряхивался, хотя спортивный зал был безупречно чист. Он тактично переменил тему разговора.

– И все же я не понимаю, почему это дело не поручили мне. Я должен был играть роль художника, а художнику не обязательно иметь атлетическое телосложение.

Керт хрюкнул, собирая разбросанное спортивное снаряжение.

– Слаб, как девчонка. Даже Баттон смог бы тебя размазать, как пудинг.

Далтон невозмутимо посмотрел на Керта:

– Ты нас догонишь, Керт?

Керт бросил взгляд через плечо и снова фыркнул, одной рукой поднял тяжелый спортивный снаряд и понес в комнату для хранения оружия. Только неисправимый оптимист мог бы истолковать его фырканье как знак согласия.

Далтон посмотрел вслед удаляющемуся Керту и повернулся к Джеймсу:

– Тебе не поручили это дело еще по двум причинам. Во-первых, ты засветился, когда принял на себя пулю, предназначавшуюся лорду Ливерпулу. Во-вторых, всем хорошо известно, что большую часть прошлого года ты провел за пределами страны. А именно в это время и действовал сэр Торогуд. – Далтон покачал головой. – Извини, Джеймс. Я знаю, ты думаешь, что готов к бою, но в этом случае слишком многое поставлено на карту.

– Я думал, ты считаешь это дело легкой прогулкой, которая вполне по силам самодовольному идиоту. – Джеймс вытерся полотенцем и снял с вешалки свою рубашку.

Далтон подал Джеймсу жилет и галстук. Через несколько минут должно было состояться заседание членов «клуба», но Керт настоял на том, чтобы Джеймс не пропускал ни одного дня тренировок.

– Так оно и есть. Но инакомыслящие принимают различные обличья. Даже такой незначительный тип, как сэр Торогуд, может обладать значительной властью, позволяющей ему привлечь сторонников, ведь популярность его рисунков растет день ото дня.

Джеймс улыбнулся, свободным узлом завязывая шелковый галстук:

– Мне тоже нравятся его рисунки. Помнишь карикатуру на сэра Мозли, присвоившего средства сиротского приюта? Он там изображен противоположностью святого Николая, похищающего детские носки? Этот рисунок я повесил у себя дома.

– Рисунок произвел фурор. Этот скандал стоил Мозли должности в попечительском совете и обернулся неприятностями для нескольких высокопоставленных особ.

– И поделом им! – сказал Джеймс.

– Точно. – Далтон кивнул. – Об этом я и говорю. Власть.

– Пока сэр Торогуд пытается привлечь внимание общества к вопиющим и несправедливым различиям между классами, – запротестовал Джеймс. – Ты, если помнишь, и сам в некоторой степени реформист.

Далтон поднял брови.

– Я этого не отрицаю. И все же существует вероятность того, что реформистская платформа используется для завоевания популярности, и что за сэром Торогудом стоит кто-то еще. Иначе зачем завеса секретности? Почему мы до сих пор не можем узнать, кто он на самом деле?

– А этот издатель Брейтуэйт не хочет раскрыть тайну?

Далтон покачал головой и подал Джеймсу сюртук.

– Ему нечего рассказывать. Карикатуры приносит служанка примерно раз в две недели, каждый раз в разное время. После доставки он всегда платит наличными и, естественно, не знает ни адреса, ни номера банковского счета.

Джеймс натянул сюртук.

– Значит, нужно проследить за служанкой.

Они поднялись из подвала, где находился спортивный зал, на основной этаж. Далтон хотел зайти за еще одним «лжецом», который тоже должен был присутствовать на собрании.

– Я уже дал поручение Фиблсу. Он будет наблюдать за редакцией «Сан». Когда появится служанка, Брейтуэйт подаст ему знак. Но на это потребуется время, поскольку в последней посылке рисунков было столько, что хватит на несколько газетных номеров. А мы тем временем займемся осуществлением вспомогательного плана.

Когда они вошли в отдаленные комнаты школы шпионов, то в первом же кабинете застали основателей школы Лилиан Рейнз и ее супруга. Худощавый темноволосый человек стоял рядом с одетой по последней моде пышной женщиной. Джеймс прошел мимо Далтона и совершенно неожиданно заключил леди в объятия, тем более что муж дамы стоял менее чем в двух футах от нее.

– Агги!

– Джеми, отпусти меня! Ты же знаешь, что Саймон терпеть не может, когда ты меня обнимаешь.

– Тебе не следовало выходить замуж за этого старикашку, Агги. Ты стала такой скучной. – Джеймс поцеловал сестру в щеку.

Агата засмеялась и обратилась к мужу:

– Саймон, разве я кажусь тебе скучной?

Саймон одарил жену таким пылким взглядом, что Агата густо покраснела. Шутка Джеймса была забыта, и счастливые молодожены не отрывали друг от друга влюбленных взглядов.

Далтон улыбнулся. Не так давно он представлял себе, что дело с Агатой Каннингтон приведет совсем к другой развязке. Он приложил все усилия, чтобы Саймон и Агата остались вместе, и это было к лучшему. Агата оказалась слишком непредсказуемой, чтобы из нее получилась достойная леди Этеридж.

И все же такие женщины, как Агата, по-видимому, встречались редко. Многие обладали роскошными фигурами и красивыми личиками, некоторые даже были умны, но ему никак не удавалось найти женщину с сердцем.

С настоящим сердцем, с пониманием истинной верности и преданности, по крайней мере с чем-то еще, помимо моды и сплетен.

– Думаю, таких, как она, сейчас мало, не так ли? – Далтон поднял брови. – Мне, например, все время попадаются исключительно глупые создания вроде миссис Симпсон.

Агата слегка подняла голову и нахмурилась:

– Миссис Симпсон? Клара Симпсон, вдова?

– Вдова? – Далтон на секунду задумался. – Полагаю, это кое-что объясняет. А почему ты спрашиваешь?

С рассеянным видом Агата взяла мужа под руку и придвинулась к нему настолько близко, насколько позволяли приличия.

– Я не слишком хорошо ее знаю, но всегда считала ее разумной. К тому же доброй.

Далтон сомневался и в том и в другом, но только улыбнулся, глядя на сияющую от счастья Агату.

– Я бы сказал, что сейчас ты обо всех думаешь хорошо.

Саймон хохотнул.

– Он прав. Вчера я даже слышал, как ты хорошо отзывалась о лорде Ливерпуле.

– Ничего подобного! – воскликнула Агата.

Далтон покачал головой:

– Ничего не хочу об этом слышать. Вы знаете, что я никогда не соглашусь с вашим мнением о лорде Ливерпуле.

– Но всего несколько недель назад он пытался шантажировать Саймона, убеждая его поступить на службу! – с пылом произнесла Агата.

– Не говоря уже о том, что он публично опорочил Агату и подмочил ее репутацию, – добавил Саймон.

Далтон фыркнул.

– А ты не имел к этому никакого отношения, насколько я понимаю?

Саймон промолчал, но Далтон мог бы поклясться, что в его глазах мелькнуло воспоминание о неких восхитительных минутах. Черт побери, парень влюблен по уши.

– Оставим это. Не важно, как вы относитесь к Ливерпулу, но вы не можете не признать, что он самый сильный премьер-министр Англии за последние сто лет. Сейчас он нам нужен со всеми присущими ему недостатками.

Агата заворчала:

– Ну, если, по-твоему, жестокость и желание манипулировать людьми простые недостатки…

– Агги, – мягко одернул ее Саймон.

Агата закатила глаза:

– Ну хорошо. Я признаю, что Ливерпул в роли премьер-министра и сильный, и эффективный, но…

– Давайте на этом и остановимся, ладно? – Далтон кивнул – До начала собрания я бы предпочел обсудить сэра Торогуда.

Саймон усмехнулся:

– Да, поговорим о сэре Торогуде. – Он бросил взгляд на костюм Далтона. – Чем ты заслужил такую немилость Баттона?

Далтон закрыл глаза и покачал головой:

– Лучше не спрашивай.

Джеймс прочистил горло.

– У меня кое-что есть для тебя, Далтон.

Он направился к большому шкафу с выдвижными ящиками у дальней стены «классной комнаты» и достал пачку политических карикатур.

– Я заметил, что добрая треть карикатур изображает мистера Эдварда Уодзуэрта, а на остальных, как правило, изображены те, кто с ним связан.

Далтон кивнул:

– Замечательно. – Некоторое время он смотрел на стопку рисунков. – Джеймс, очень бы хотелось узнать, кому мы обязаны этим дурацким заданием. Сделай одолжение, наведи справки обо всех этих субъектах, хорошо? Один из них – наша обиженная сторона. Думаю, было бы полезно узнать, кто именно.

Джеймс слегка поник.

– Всех субъектах?

Далтон посмотрел на пачку рисунков.

– Думаю, мы можем ограничить наш поиск карикатурами, которые появились за последний месяц, как ты считаешь? Их появление напоминает некие ответные меры, и я думаю, это связано с какими-то недавними событиями.

Саймон нахмурился:

– Эдвард Уодзуэрт… ты его знаешь, Далтон?

Далтон покачал головой:

– Лично не знаком, но наслышан. Он занимается поставками оружия для армии. Полагают, что сам Мидас покровительствует ему в делах.

– Значит, торговец.

– Да, но не средней руки. Насколько я знаю, Уодзуэрт водит компанию с элитой. Теперь, надев на себя личину Торогуда, я вряд ли смогу подобраться к нему достаточно близко.

Джеймс фыркнул:

– Конечно, но не после того, как на него появились столь злые карикатуры. Сейчас лорд Уодзуэрт не пустит сэра Торогуда даже на порог.

– Не пустит. – Далтон прищурил глаза. – Но есть и другие способы попасть в дом.