Самые близкие

28 глава

— Останься, — просит Яна и хватает за руку, правильно истолковав мое движение в сторону двери.

Переплетает наши пальцы. Так требовательно, чувственно.

Однако мне лучше уйти. Права вышвырнуть кого бы то ни было из ее палаты я не имею, а желание выволочь Эрика в коридор и как следует встряхнуть, чтобы у него мозги на место встали, едва могу контролировать.

Ничего лучше он не придумал? Зачем было тащить бывшего Яны к ней в больницу и создавать эту нелепую ситуацию, зная, что я нахожусь здесь? Меня побольнее ударить, сделать неприятно? У него получилось. А поберечь сестру, ведь это и ее чувства задело, не пришла в голову умная мысль?

Похоже, у нас это семейное, из детства — кто кого сильнее доведет. В этот раз выиграл Эрик.

— Торопишься куда-то? — ухмыляется Багдасаров, садясь на стул возле окна и закидывая ногу на ногу.

Напряженно смотрим друг на друга, затем я перевожу взгляд на Гордеева. Мы с ним одного роста. Волосы у Ярослава немного светлее и глаза не такие черные. Он сажает розового медведя на кровать и словно любуется той, в ком сейчас сконцентрировались все мои эмоции и чувства.

Тут же ошпаривает ревностью.

— Это для твоей дочери. Не знал, что ты родила. Я недавно вернулся в Россию окончательно, а тут такие новости... Очень неожиданно. Но поздравляю. От всего сердца.

— Спасибо, — тихо произносит Яна и сильнее вцепляется в мою руку.

Лишь поэтому не могу стиснуть их в кулаки. А хочется дико!

Понимаю, что так она просит, чтобы не уходил, не оставлял одну, но тогда точно быть беде. Врезал бы Эрику без раздумий и сломал нос, чтобы надолго запомнил свой визит. Сука. Еще наглости хватает злорадно ухмыляться.

— У Алины немного побуду. Вечером приеду. — Целую Яну в макушку. — К тому же я собирался заскочить с Матвеем в одно место.

Когда выхожу из палаты, в груди жжет от отчаяния и ревности. Злость на Эрика-младшего тоже присутствует. Разница в возрасте у нас небольшая, я немногим старше, но до такой глупости явно бы не додумался.

Когда я бабуле вчера звонил узнать, как она себя чувствует, то сказал, что останусь в больнице до утра. Ба обмолвилась, что Эрик-младший собирался ее навестить. И на следующий же день хитрожопый мудак бывшего парня Яны привел в палату.

Ну похвально. Молодец.

На автомате тянусь в карман, где лежит пачка сигарет, и одергиваю себя, вспомнив, что я в медучреждении. Взглянув в коридорное окно, которое выходит на парковку, пишу Матвею, что освобожусь через полчаса, и иду в отделение реанимации новорожденных.

«Мы теперь всегда будем вместе». Так я говорил Яне вчера перед сном? Но не сдержал слово.

Алина не спит. Смотрит с таким интересом, что по коже мурашки бегут. Прикусываю дрожащую губу, все еще не веря, что это наш общий с Яной ребенок. Щемит в груди, когда дочь продолжает смотреть на меня все пятнадцать минут, что бодрствует. И взгляд при этом такой, будто она все понимает.

Зарождается странное чувство. Напоминает то, что я испытываю к Яне, только сильнее и трепетнее. Понятия не имею, как сделаю их двоих счастливыми, но в лепешку разобьюсь, чтобы так и было.

Алина засыпает, и я спускаюсь на улицу, набивая Яне сообщение, что отъеду с Матвеем, заодно переоденусь. Спрашиваю, все ли у нее в порядке.

«Было бы лучше, если бы ты был рядом. Брат и Ярослав собираются уходить, — читаю уже на улице. — Я не хотела, чтобы ты оставлял меня одну».

Но пришлось. Иначе наше с Эриком недовольство друг другом перешло бы все границы, а я не хочу бить близкого человека на глазах его сестры. Рукоприкладство — последнее, что я бы сделал в такой ситуации, и Эрику прекрасно об этом известно. Говнюк, потому и провоцирует.

Матвей пишет, что попал в пробку и задерживается. Это плохо, поскольку в мою сторону направляются Эрик и Ярослав. Они что-то громко обсуждают, и, когда мы с Эриком встречаемся глазами, я понимаю, что да, он специально притащил Гордеева в больницу. И судя по выражению лица, бывшему Яны есть что сказать.

— А ты неплохо устроился, да? Приехал на чемпионат и, чтобы время не терять, девочку испортил, обрюхатил и свинтил обратно. Этому где-то учат?

Вот и ответ, зачем Эрику понадобился Ярослав. Надо же, не поленился выйти на бывшего Яны и наплести ему ереси с три короба, лишь бы не нарушить обещание матери не трогать меня. Моя просто такое же потребовала: не учинять беспредел и ни с кем не вступать в конфликты.

Гордеев подходит ближе и с отвращением сплевывает мне под ноги.

Если до этого момента я как-то держался, то теперь в голове будто что-то переключается. И ведь похожая ситуация произошла в моей жизни всего несколько месяцев назад: мы с парнями ввязались по глупости в драку, бросившись защищать незнакомую девчонку. В итоге всем прилетело. Правда мы тогда еще выпили, а сейчас я трезв. Но дури и ярости во мне столько же, если не больше. Потому что такой подставы от близкого человека я не ожидал.

Перевожу взгляд на Эрика, игнорируя слова и плевки Гордеева:

— Ты мудак. Похер на мои чувства, но сестра-то тут при чем?

— Мне похер? По-твоему, из-за меня она здесь лежит, а племянница на волоске держится? — кивает Эрик в сторону больницы. — С детства ты Яну изводил и решил таким образом добить? Втихаря потрахивал ее, а когда дело жареным запахло, свалил?

Сжимаю челюсти. А вместе с ними и кулаки.

— Я ведь приехал тогда к Яне, но ты меня даже на порог не пустил, помнишь? — присоединяется Ярослав. — У нас вроде как начало что-то налаживаться, я ради нее собирался вернуться в Россию, возглавить филиал института, а Яна мне вдруг отставку. Какого хера ты влез и жизнь ей испоганил? Или этого она, по-твоему, достойна? Таскаться с ребенком-инвалидом по клиникам? Через сколько ты ее опять бросишь? Точнее, уже их.

Впрочем, похуй. Одна статья и так маячит на горизонте. Да и не могу я больше себя контролировать. Ведь за этим брат позвал Ярослава? Чтобы самому руки не марать? Эрик давно меня знает, а я его. Сегодня у него и впрямь получилось вывести меня на эмоции.

Только просчитался ты, брат. Я и пальцем не трону Гордеева.

Замахиваюсь и со всей силы даю Эрику в живот. Специально не трогаю лицо. Зачем Регине и бабушке добавлять новых переживаний?

Вкладываю в удар всю злость и эмоции, какие есть. Даже легче чуть-чуть становится, когда Эрик сгибается пополам и начинает кашлять, хрипит что-то похожее на ругательства. Ярослав хочет вмешаться, но я останавливаю его взглядом.

— Не смей. Тебя мне бить не за что, но чтобы ты был в курсе: тебя сейчас использовали. Наплели того, чего и в помине не было. А ты, — обращаюсь уже к Эрику, — если еще раз что-то подобное организуешь, поедешь к хирургу. Вправлять нос после перелома.

Вопреки ожиданию, что Эрик начнет на меня кидаться, он выпрямляется. Держась за живот, широко, торжествующе улыбается.

— Поздравля-яю, — тянет сипло и кивает куда-то наверх. — Как в воду глядел, сказав Яне, что ты неадекват и кинешься на меня с кулаками. Так и вышло. Надеюсь, сестра крепко подумает, кого к себе подпускает и от кого родила ребенка.

Медленно поднимаю голову. Видимость плохая: на улице пасмурно, да и расстояние не особо позволяет рассмотреть очертания в окне. Но там кто-то стоит — это точно.

На секунды лишаюсь возможности дышать. Грудь каменеет. Меня словно режут по старым швам. Не сразу делаю глубокий вдох, а затем разворачиваюсь и быстрым шагом ухожу прочь. Чтобы не позволить себе еще большую глупость, ибо единственное, чего я желаю в это мгновение — накинуться на Эрика и все-таки что-нибудь ему сломать.

Да, я обидел Яну, поступил нехорошо, но со стороны брата подло было так меня подставлять. И жестоко.