Самые близкие

40 глава

— Ну ты как, малышка? — спрашивает Андрей, касаясь холодной ладонью моего лба.

— Плохо, — вяло отзываюсь я. — Как будто гвозди ржавые в виски забивают.

Никогда не накрывало такой сильной головной болью, а сейчас недосып и переживания за Бусинку выбили из колеи. У Алины операция послезавтра, меня из-за этого так подкосило. Даже с кровати встать не могу. Не хватало еще заболеть на фоне стресса, тогда меня и близко к дочери не подпустят...

— Сейчас позвоню маме и попрошу ее побыть с Бусинкой.

— Лучше бабушку Дину, — подсказывает Андрей. — У Руса и Богдана сегодня выступление, а Эрик в командировке.

— Точно, — чуть ли не стону я. Мозг почти не работает.

— Нанервничалась?

— Да ты сам… — хочу возмутиться, но сил нет.

— Что есть, то есть, — соглашается Андрей. — Ничего, опыт лечения мигрени у меня большой. Янис часто ими страдает. В отличие от него, у тебя слабая версия. Он в такие моменты вообще овощем лежит, даже неяркий свет усугубляет его состояние. К счастью, у тебя такого нет.

— У меня не так сильно, — подтверждаю тихо, вспомнив, что приступы мигрени бывают у Яниса после травмы головы, которую он получил в молодости.

Андрей поднимается с кровати и идет на кухню. Возвращается с полотенцем, стаканом воды и таблеткой.

— Сразу не полегчает, но к завтрашнему дню станет получше. — Он накладывает мокрую повязку мне на лоб. — Сейчас еще в аптеку схожу за одним лекарством, оно куда эффективнее. Ну и выспаться надо, Яна. А потом кое-чем закрепим, залечим, расслабим, — подмигивает.

— Кое-чем? — усмехаюсь я.

— Кое-чем. — Андрей проникновенно смотрит в глаза. — Кстати, что с твоими снами? Беспокойно спишь последние два дня. Опять кошмары?

— Не помню, что снится, — честно признаюсь.

Действительно не помню. Наверное, так сказываются усталость и волнение. Мне и впрямь нужно отдохнуть. Пусть мама и бабуля побудут сегодня с Бусинкой. Или Андрей. Хотя он и так проводит в больнице со мной и дочерью все свое время. С тех пор как вернулся, забросил дела.

Единственный день, когда мы беззаботно наслаждались обществом друг друга, был почти три недели назад. Я фотографировала свадебное торжество четы Бегловых. Андрей пошел вместе со мной. После работы мы остались на тусовке и в праздничной атмосфере отметили наше воссоединение и помолвку. Это было незабываемо! Ковалёв, теперь уже Багдасаров, под залпы салютов пообещал, что у нас будет такой же шикарный праздник, как тот, что я весь день снимала на камеру. А потом он всю ночь занимался со мной любовью.

Вспоминать об этом приятно, даже боль в висках становится тише. Или так действует холодный компресс?

Андрей, подхватив мой телефон, опять уходит на кухню. Слышно, как он говорит с бабушкой, просит ее нас подменить. Спустя пару минут возвращается в спальню и берет свою одежду.

— Я в аптеку. Бабуля согласилась. Скоро буду.

Через мгновение хлопает дверь, и я снова морщусь от боли.

Все-таки стрессы не проходят бесследно. Знать бы только, как их избегать. Иногда события случаются сами собой, независимо от того, хотим мы их в своей жизни или нет, и бьют по психике наотмашь.

Меня начинает клонить в сон, мигрень выматывает. В полудреме до слуха доносится звук уведомления. Приподнимаюсь и бросаю взгляд на свой телефон, но тот не подает признаков жизни. Зато на непогасшем экране смартфона Андрея висит сообщение, которое пришло ему с незнакомого номера. На английском.

Текст эсэмэски повергает в шок. Вместо боли внутри вспыхивает всепоглощающая ярость.

Взяв телефон Андрея, набираю его бывшую подругу, которая написала с нового номера. Контакт Натали у Ковалёва уже в черном списке. Не так давно я защищала эту женщину и просила Андрея ее поддержать, но теперь считаю душевнобольной. Натали пора изолировать от общества.

— Ты желаешь смерти моей дочери? — цежу сквозь зубы. — По-твоему, это истинная любовь, о которой ты написывала Андрею изо дня в день?

От гнева не сразу соображаю, что говорю по-русски и Натали, возможно, не совсем меня понимает. Тут же перевожу на английский и добавляю:

— Хватит ему звонить, писать гадости и шантажировать. Андрей не вернется ни к тебе, ни в вашу страну. Он останется со мной и нашим ребенком, который будет жить. — Я повышаю голос, выделяя последнее слово жесткими интонациями. — Ты ведь сама мать и потеряла сына. Ни одна женщина, пережившая такое, не пожелает этого ужаса другой. Разве, в твоем представлении, это любовь?

Натали пытается вклиниться в поток моих слов, унизить. Угрожает, что натравит на меня и нашу семью своих подписчиков и хейтеров. Но мне все равно! Во-первых, я нахожусь в другой стране, во-вторых, со мной любимый человек, а в-третьих, у отца есть опыт улаживания публичных скандалов. Оказывается, у них с мамой в молодости была похожая история.

Ну и в-четвертых, в-пятых, в-шестых — я люблю и любима. Мне не нужно делать низости, чтобы испытывать это чувство и получать в ответ взаимность.

— Ты могла бы стать самой счастливой с таким человеком, как Андрей. Он заботливый, ответственный, чуткий, любящий. Ты сама все разрушила, своими руками. Перестань, наконец, употреблять дурь и донимать Ковалёва, или новость о том, что ты наркоманка, и правда, как погиб твой ребенок, просочатся в сеть!

Я с детства горой за этого мальчика, и теперь мужчину, хотя не раз подставляла Андрея сама. Но то был способ привлечь к себе внимание. Сейчас у меня другие методы, чтобы добиться своего. К тому же теперь мы с Андреем заодно. Будь то проблемы, радость или горе. Наши чувства друг к другу иной раз ассоциируются у меня с садом. Если за ним ухаживать и вовремя убирать всякие сорняки, — вроде женщины на другом конце провода, — то он всегда будет благоухать и цвести.

Натали не особо вдохновляет моя речь. Вряд ли получится навсегда избавиться от этой полоумной, поэтому сбрасываю звонок и уже со своего телефона набираю отца. Рассказываю, что подружка Андрея покушается на святое, нашу Бусинку, и не дает нам житья. Затем я звоню Янису и говорю ему то же самое.

Андрей не погладит по голове за такое. У него слишком благородный характер. Да и общее с этой женщиной горе не позволит ему сделать столь решительный шаг. Но я считаю, что зло должно быть наказано. Натали же хотела быть популярной? Вот и получит новый виток славы. За что боролась…

Закончив телефонные разговоры, чувствую, как голова становится невесомой от усилившейся боли. К моменту возвращения Андрея я успеваю удалить из истории его звонков и сообщений неизвестный номер. В своем мобильном позже подчищу, что набирала отца и Яниса. Это останется нашим маленьким секретом.

Возможно, я пожалею об импульсивном решении и поступке, но что поделать. В отличие от Андрея, у меня всегда было плохо с терпением. Очень плохо!

— Ты зачем встала? Или тебе полегче? — спрашивает он, появившись в дверях спальни.

— Не особо, — вымученно улыбаюсь. — В туалет хочу.

Я скрываюсь в ванной и умываюсь холодной водой. Никак не могу прийти в себя. Трясет от противоречивых эмоций. Вроде все сделала правильно. Даже Андрей, будь он на моем месте, наверное, поступил бы так же. Но сердце сковывает тревога. Очень надеюсь, что это просто мандраж из-за предстоящей Бусинке операции.