Самые темные фантазии

10

Дрейвен

— Хочешь закончить работу?

Подняв голову, она смотрит на меня покрасневшими глазами.

— Он все еще жив.

Едва жив.

Я кое-что сделал с ним до ее прихода. Возможно, я немного перестарался, но, начав, уже просто не смог остановиться. Мне нужно было оставить отметки на его теле в тех же местах, где он оставлял на ней синяки.

— Он просто в отключке, — я пожимаю плечами, склонив голову набок.

Она мотает головой и закрывает глаза.

— Пожалуйста, отпустите меня, — всхлипывает она. — Я никому не расскажу. — Все ее тело напрягается, словно она пытается не смотреть на Мэтта, который лежит кровати или же на свое тело, залитое его кровью. — Обещаю. Это останется нашим секретом.

Я становлюсь на колени перед ней.

Нет, так не пойдет.

Все, что я сделал, было ради нее. Все мои планы до сегодняшнего вечера были связаны с ней. Внутри нее скрыта тьма, которая перекликается с моей собственной. Я читал ее дневник и слышал разговоры, которые она ведет сама с собой, когда думает, что никто не слышит. Именно поэтому я это делаю. Потому что уверен, что так будет лучше.

— Он заслуживает твоего возмездия, моя маленькая тень. Он заслуживает тех отметин, которые ты оставишь на его теле.

Ее глаза распахиваются.

— Что ты несешь? Никто этого не заслуживает.

Я усмехаюсь.

— Такой монстр, как он, определенно заслуживает.

Ее глаза расширились от удивления.

— Это заслуживает тот, кто оскорбляет невинную женщину.

Она открывает и закрывает рот, но не произносит ни слова.

— Возьми нож, Кэт, — говорю я, протягивая его ей. — Возьми нож и отомсти.

Ее взгляд прикован к ножу.

— В любом случае, ему конец. Он никогда не покинул бы этот дом, потому что причинил вред тому, что принадлежит мне. Его смерть была высечена на камне в тот миг, когда он положил на тебя глаз.

Она тянет руку к ножу, а затем словно впадает в транс, как вдруг наши взгляды встречаются, и ее рука зависает в воздухе.

— Откуда ты знаешь мое имя? Как ты узнал, что он надо мной издевался? — ее голос дрожит, когда она произносит эти слова. — Кто ты? — она всхлипывает. — Почему ты так поступаешь?

— Всему свое время, Кэт. Эти вопросы носят семантический характер. Важно лишь то, каким образом ты отомстишь людям, превратившим твою жизнь в ад. — Я снова нацеливаю на нее нож. — Настало время, чтобы люди, причинившие тебе боль, испытали на себе те же страдание.

— Прекрати, — кричит она, выбивая нож у меня из рук. — Оставь меня в покое. Ты просто, блядь, сумасшедший, — снова кричит она, раскачиваясь взад-вперед.

— Хорошая девочка, моя маленькая тень. Позволь себе разозлиться, черт побери. Позволь гневу вырваться наружу, подобно лаве, которая вырывается из извергающегося вулкана. Вспомни, как мачеха запирала тебя в комнате без ужина, утверждая, что ты должна похудеть. Вспомни все ее оскорбления и как она заставляла тебя чувствовать себя настолько плохо, что ты прибегала к лезвию, чтобы унять свою боль, вспомни, как этот лежащий на кровати ублюдок к тебе прикасался, вспомни каждую ситуацию, когда он унижал тебя перед своими близкими друзьями.

Она затыкает уши руками и вновь и вновь кричит, чтобы я прекратил. Слезы каскадом катятся у нее по щекам.

— Дай волю своему гневу, вызванному тем, что твой отец выбрал эту охотницу за деньгами и оставил ее заботиться о тебе, в то время как сам разъезжает по всему свету в поисках работы.

Я поднимаю нож, который она бросила на пол, и пытаюсь вернуть его ей.

— Я даю тебе возможность начать жизнь с чистого листа.

Она замолкает, ее крики и слезы сменяются безжизненным смехом.

— Кем ты себя возомнил, феей-крестной или же кем-то вроде моего ангела-хранителя?

Я усмехаюсь, не в силах сдержаться.

Я — ее спаситель?

Нет, я — дьявол, сидящий у нее на плече.

— Пытаешься выставить меня святым или героем, который пришел на помощь бедной принцессе, — я беру ее за подбородок двумя пальцами, заставляя взглянуть на меня. — Ты королева, которая не нуждается в спасении. Ты способна справиться самостоятельно. Я здесь лишь для того, чтобы помочь вам, ваше высочество, отомстить.

Она переводит взгляд на нож.

— Разве я не говорил, что собираюсь воплотить в жизнь твои самые темные фантазии?

Она делает глубокий вдох, округляя глаза.

— Сколько раз ты задумывалась о том, чтобы взять в руки пистолет или нож и положить конец жизням тех, кто причинил тебе эту боль? — я снова протягиваю ей нож, и на этот раз она его принимает.

В ее глазах бушует тьма, которую я никогда раньше не видел. Она выглядит так, будто внутри нее прорвало плотину.

Она встает с пола и подходит к кровати, наклоняясь над телом Мэтта с решительным выражением лица.

— Ты сказал, что он все еще жив? — спрашивает она тихим и дрожащим голосом. — Просто без сознания?

— Да, — отвечаю я, поднимаясь и останавливаясь рядом с ней.

Ее взгляд скользит по его телу.

— Почему же кровать вся в крови? — она, нахмурив брови, смотрит на свои руки и бледнеет от осознания.

Сморщив нос, она поворачивается ко мне с немым упреком, обвиняя в том, что я трахал ее на кровати, пропитанной кровью ее бойфренда.

Поправка, бывшего бойфренда, который вскоре умрет.

— Это неправильно, — тихонько произносит она, скорее для себя, чем для меня. — Все это такая херня.

Я встаю позади нее, обнимаю ее за талию и кладу подбородок ей на плечо.

— Нет, херней является то, что он постоянно прикасался к тебе. Херня — это количество синяков, которые он оставил на твоей коже. Еще большая херня, так это то, что он причинил тебе боль и оскорбил ради обмана.

Ей необходимо знать правду. Она больше не может продолжать верить, что у него есть к ней чувства. Так не должно быть. Он и ее мачеха используют ее, чтобы скрыть свои потрахушки.

Она так быстро поворачивает голову, что у меня складывается впечатление, будто ее ударили хлыстом.

— Обман? Что за обман?

Крючок, леска и грузило.

— Единственная причина, по которой этот мудак начал встречаться с тобой — это чтобы скрыть интрижку с твоей мачехой.

Ее тело напрягается.

— У меня всегда было такое чувство, что он использует меня для каких-то целей. Я видела его бывших, и понимаю, что не соответствую его вкусам, — она смеется. — Это вполне объясняет, почему она постоянно задерживалась в коридорах, почему никогда не оставляла нас наедине, почему всегда целовала его в задницу и угождала ему больше, чем следовало.

Ее рука сжимает рукоятку ножа так сильно, что от напряжения начинает дрожать.

— Меня злит не то, что у него роман с моей мачехой, — бормочет она. — Это меня совершенно не беспокоит. Я никогда не испытывала к нему чувств, так как мое сердце принадлежит другому.

Ее дыхание учащается, когда она смотрит на меня со смесью эмоций, которые я не в силах понять. Я подозревал, что она догадывается, кто я, и этот взгляд лишь подтверждает мои подозрения.

— Я злюсь, потому что осталась с ним, так как была вынуждена это сделать. Моя мачеха знала о его жестоком обращении. Когда это произошло в первый раз, я рассказала ей, как и о своем намерении порвать с этим придурком. Мне казалось, что она поймет и поддержит меня из солидарности, но, к сожалению, она начала угрожать, что превратит мою жизнь в сущий ад, выгонит из дома и будет мучить всеми возможными способами. Мне пришлось смириться, ведь я не могла обратиться к своему отцу, потому что ему было плевать. Единственное, что он мог бы спросить, это: — Чем ты так насолила Келли, чтобы вызвать такую реакцию? — она издает смешок.

Я не осмеливаюсь произнести ни звука или даже пошевелиться. Я лишь слушаю. Это то, что ей сейчас нужно: кто-то, с кем можно поделиться всем, что у нее на душе. Она не может обсудить это с друзьями — они не поймут, не так, как понимаю я, и в глубине души она тоже догадывается об этом.

— Итак, я справилась. Отгородилась от мира, от самой себя и, прежде всего, от него, когда он начинал злиться. Я ждала и считала дни до того момента, когда смогу покинуть этот дом, — слезы свободно, не сдерживаясь, катятся у нее по щекам. — Когда он сердился, мне казалось, что он просто вымещает на мне свои собственные проблемы, потому что я никогда не делала то, что могло бы вызвать такой гнев и ненависть. У меня была роль его боксерской груши, — она вытирает слезы рукавом рубашки.

— Неужели не справедливо отплатить ему тем же? — шепчу я, нарушая тишину, и, затаив дыхание, ожидаю ее ответа, но его нет.

Не знаю, как долго мы стоим на месте, прежде чем она издает крик, который, кажется, вырывается из самых темных уголков ее души. Все происходит так быстро, что мне требуется секунда, чтобы осознать, что происходит. Она только что была в моих объятиях, а в следующую секунду уже сидела на Мэтте, вонзая нож в его тело. Как только лезвие вспарывает кожу, Мэтт резко просыпается, сначала в замешательстве, но потом до него доходит.

Он умоляет ее остановиться, но ярость затмевает ей разум. Она продолжает наносить ему удары ножом, выкрикивая ругательства и пуская повсюду кровь. Приглушенные крики Мэтта постепенно затихают.

Я опираюсь на стену, с твердым как камень членом и игривой улыбкой на лице, наблюдая за представлением.

Она оказалась такой же порочной, как я и предполагал. Ее всего лишь нужно было слегка направить в нужное русло.