Самый лучший день для влюблённых

Глава 13. Денис

Денис

Я собрал сумку, планируя выписаться к одиннадцати, а потом встретиться с Настей у неё дома. До отъезда в город. Я должен быть там завтра утром. Хотя если всё пойдёт по моему плану, сегодня вечером я останусь у Насти.

Взяв чемодан, я спустился и быстро позавтракал. Я сильно нервничал: не хотелось уезжать. Мне нужно ещё немного времени, чтобы построить новый фундамент наших отношений. Страх съедал меня изнутри всю ночь. Я еле дождался наступления утра. Убеждал себя, что должен дать ей время, о котором она так просила. И для этого мне потребовались нечеловеческие усилия, чтоб не сорваться к ней посреди ночи.

Я взял машину напрокат, положил сумку в багажник, сел за руль и через несколько десятков минут припарковался около дома Насти. Пульс участился, страх заполнил внутренности. Что, если она всё обдумала и решила ничего не начинать? Как я смогу снова забыть её? Я же, черт возьми, снова погряз в ней по самое «не балуйся». Двинулся. За шесть лет во мне не ослабевала эта толкающая, тянущая к ней сила. И, кажется, за эти дни она только усугубилась.

Поднявшись по ступенькам, я постучал в дверь, волнуясь, как мальчишка на первом свидании. Я ещё не вижу её, а у меня уже в животе всё сводит. А когда она открывает дверь, у меня язык прилипает к нёбу, а во рту пересыхает. Я никак не могу перестать нервничать. Молчание затягивается, и, почувствовав нарастающее между нами напряжение, Настя, наконец, произносит:

— Привет.

— Привет. — пытаюсь улыбнуться.

Настя натянуто улыбается и отступает от двери, делая приглашающий жест рукой.

— Входи, пожалуйста. — произносит она так вежливо, что это даёт мне надежду, всё хорошо.

Я вхожу в квартиру, и она тянется к моему пальто.

— Давай я возьму.

И когда она берёт моё пальто в руки, я понимаю, что должен её поцеловать. Её глаза широко открыты, а губы слегка приоткрыты. Они такие манящие, мягкие и сладкие, точно спелая малина. Я помню их дурманящий вкус. Всегда помнил. Даже когда она безжалостно забрала этот вкус с собой. Я как одержимый искал его на других. Но так и не находил. А теперь я намерен вернуть этот вкус себе.

Я сделал шаг вперед и накрыл её губы своими губами. Прохожусь языком по её приоткрытым губам, вбирая в себя этот вкус, и реакция Насти не заставляет долго ждать. Она судорожно выдыхает, позволяя попробовать её. Такая милая. Сладкая и совершенная, как я помню.

Поцелуй получается продолжительным и чувственным. В нём нет секса, в нём есть желание, желание заново познать этого человека, быть с ним, любить.

Когда мы прервали поцелуй, Настя обняла меня и прижалась к груди, тяжело дыша. Всего на несколько секунд. Но это ослабило мою нервозность, и надежда снова затеплилась внутри.

— Ты ел? — тихо шепчет Настя. — Я могу что-нибудь приготовить.

— Я ел омлет в отеле. — провожу руками по её спине. — Спасибо.

— Яйца, — поддразнила она, улыбнувшись.

— Лучший способ начать день.

— Итак. — она выворачивается из моих объятий и смотрит мне в глаза.

— Пойдём, сядем, — убираю руки в карманы и сжимаю кулаки, разрушая потребность вновь её обнять. — И поговорим.

Мы проходим в гостиную и садимся на диван. Настя кажется холодной и недосягаемой, а у меня сердце так сильно колотится в груди, что я готов вспыхнуть от каждого удара, как спичка от искры.

— Сядь поближе. — Я хлопаю по диванной подушке рядом с собой. — Я хочу держать тебя за руку, пока мы говорим.

Настя нахмурилась, и я заметил в её глазах беспокойство. Но я уже перестал волноваться. Даже если не получится всё возродить, у нас есть много всего, что нужно обсудить.

— Итак, — начал я, надеясь, что смогу подобрать правильные слова. — Первое, что я хочу, чтобы всё возродилось. Не хочу прощаться навсегда.

— Понимаю, — кивает она в ответ. — Мне тоже очень этого хочется, но…

— Нет, пожалуйста, не начинай следующее предложение с «но». — предупреждаю, стискивая челюсти.

— Я должна. — она сжимает мою руку. — Все эти чувства. Денис, я должна выпустить их, чтобы справиться с ними. Последние несколько дней были другими в череде моих будней. Пожалуйста, не сомневайся в моей любви к тебе. Но я не понимаю, как всё это возродить. Как это будет? Ты живешь в Питере. Я здесь…

— Ну и что? — я отдёргиваю руку, хотя изначально собирался держать её за руку, но сейчас она жгла. — Неужели ты не хочешь даже попробовать?

— Я этого не говорила. — в её голосе послышалось напряжение. — Но всем известно, отношения на расстоянии не работают.

— А как они должны работать, по-твоему? — пробую её слова на вкус и хмыкаю.

— Понятия не имею. — она прикрывает глаза и мотает головой, продолжая немного спокойнее: — Я миллион раз прокручивала все это в голове. Мы построили свою жизнь в разных концах страны. У меня здесь бизнес, клиенты, которых я не могу просто так бросить. И если откажусь от контрактов, мне придётся платить неустойку из своего кармана. А я не могу себе это позволить. — она вздыхает и заканчивает: — И как-то нас быстро всё закрутило. Всего неделя. Это слишком быстро.

Я всё понимаю, пусть это совсем непросто. Совсем. И каждое её слово лезвием впивается под кожу.

— Ты не уверена насчет нас?

— А ты?

И правда. Уверен ли я? Если я уверен, то стал бы нервничать так сильно, как сегодня утром? Неужели я понимаю, что она ответит «нет»? А доверился бы я ей, если бы сейчас услышал «да»? Черт, какое липкое слово «доверие»…

— Нет. — гнев мгновенно образует горький ком в горле. — Нет, я не уверен.

Я будто слышу тихий звук поражения, как тает надежда, сменившись ощущением пустоты. Настя смотрит разочаровано. Будто ждала, что я убуду убеждать её в обратном. Она открывает рот, но её губы начинают дрожать, и, в итоге так ничего и не сказав, она отворачивается.

— Это больше, чем просто законченные отношения, Стась, и мы оба это знаем. — начинаю я мягко. — Мы не забыли друг друга. Как ты целовала меня у водопада. Как мы разговаривали…

— Да, я знаю. — обрывает меня, вздыхает и наконец поворачивается ко мне. — Но, может, нам лучше постараться забыть друг друга вместо того, чтобы заставить всё это снова работать.

— Значит, ты не хочешь дать нам шанс? — не выдерживая, резко бросаю я единственной девушке, которую люблю.

Я сжимаю кулаки, лежащие рядом с её ладонями, до побелевших костяшек. Это грёбаное упрямство. Ненавижу его. И люблю. Я хочу начать всё сначала. Но мы оба должны этого хотеть. Нельзя играть в одни ворота. Моя надежда стала угасать, оставляя меня опустошенным. И мне стало страшно. Раньше мне помогал жить гнев. Теперь не осталось ничего. Нам нужно научиться заново доверять друг другу.

Раздалось громкое жужжание. Это завибрировал мой телефон.

— Твой телефон. — тихо шепчет Настя, и я вижу, как дергается её горло. — Может, что-то важное.

— Ничего. — сухо бросаю я.

Повисло неловкое молчание. Потом снова жужжание и вибрация.

Раздраженно вздохнув, я достал телефон и нажал кнопку, чтобы разблокировать его. Пробежав глазами текстовое сообщение, улыбнулся. По крайней мере, хорошая новость.

— Что случилось? — выдыхает она.

— Это Марина. — улыбаюсь, рассматривая фото в телефоне. — В девять тридцать утра у Тамары родился мальчик. На три недели раньше.

Я повернул телефон так, чтобы Настя смогла увидеть фотографию новорожденного, завернутого во фланелевую пеленку. На голове у младенца красовалась синяя шапочка.

Я вижу, как тяжело Настя сглатывает, потом переводит взгляд потухших глаз на меня.

— Поздравляю. — холодно и безрадостно чеканит она.

И я тут же всё понял. О чём я только думал? Насколько же я бесчувственный болван?

— Прости, Насть, я не подумал.

— Мир не остановился только потому, что я не могу иметь детей, Денис. — уголок её губ дергается в слабой улыбке.

— Я понимаю, но это было так глупо с моей стороны.

— И что теперь делать? — она издаёт невесёлый смешок. — Притворяться, что твоих племянников и племянниц не существует? Держать меня подальше от беременных? Запретить твоей семье обсуждать некоторые темы в моем присутствии? Вот что я имела в виду, когда говорила, что ничего не изменится.

— Я не это имел в виду. — нервно облизываю губы. — Просто время неподходящее.

Настя встаёт с дивана и подходит к окну. Обняв себя за плечи, она втягивает носом воздух и медленно выдыхает. И так несколько раз, пока не находит в себе силы продолжить.

— Денис, — вот этот вот притихший тон уже раздражает, не предвещая ничего хорошего, — ты заслуживаешь кого-то, кто сможет влиться в твою семью. Кто может дать тебе то, чего ты хочешь. Я не могу. И никогда не смогу.

Я тоже встал, внезапно разозлившись. Сжимаю челюсти до зубного скрежета, прежде чем выплёвываю:

— А я хочу тебя. Ты что, не понимаешь этого? Я всегда этого хотел! Мне нужна ты. И нежность твоя нужна, и близость, и даже ссоры, в которых мы хоть что-то узнаем друг о друге. А ты продолжаешь ставить стены!

— Потому что они реальны, черт побери! — выкрикивает она сдавленным голосом. — И я не буду притворяться, что это не так. Потому что потом мне будет больно, ведь я не смогу взглянуть правде в глаза. Посмотри на мою маму. Мой отец ушёл ещё до моего рождения, и знаешь, что она сделала? Просто смирилась с ситуацией и продолжила жить. Такова её реальность.

— И как это работает? Реальность может быть чертовски одинокой. Особенно когда ты прячешься за ней, чтобы не подставляться и не страдать.

— Да как ты смеешь судить? — шипит она, продолжая избегать со мной зрительного контакта.

— Я смею, потому что вижу это перед глазами. — чуть ли не рычу я в ответ. — Почему твоя мать больше никогда не вышла замуж? Я не помню, чтобы ты говорила, что она с кем-то встречается. Почему так? Потому что она боялась, что её оставят на произвол судьбы, как однажды это сделал твой отец.

Настя делает шумный вздох и оборачивается, сверкнув глазами.

— Ты имеешь в виду, как после моего ухода? — говорит она таким затравленным голосом, что в груди всё разъедает, будто туда залили серную кислоту. — Никаких серьезных отношений, потому что ты никому не доверяешь? Может, тебе стоит посмотреть в зеркало, прежде чем судить о других?

— Может, и стоит, — признался я. Её слова задели меня за живое. — Я перестал доверять людям после твоего ухода.

— А мне ты доверяешь?

Я хотел сказать «да», но больше не могу лгать. Если мы хотим быть вместе, то в дальнейшем нам придётся говорить только правду друг другу.

— Нет. Но я хочу. Я боялся прийти сюда и боялся того, что ты скажешь. И опасаюсь, если мы постараемся всё наладить, ты найдёшь причину снова бросить меня.

— Значит, ты меня совсем не знаешь. — говорит она едва слышно.

— Ты не дала мне закончить. Я готов рискнуть, Стась.

— Видишь ли, — её глаза наполнились слезами. — Проблема в том, что ты не веришь в меня. Должен верить, но не веришь.

— А разве у меня нет причины для этого?! — мой голос срывается на крик. Гнев вспыхнул во мне с новой силой. — Однажды я поверил в тебя, а ты ушла. Через четыре года отношений. Естественно, у меня возникли проблемы с доверием!

Мы оба тяжело дышим и смотрим друг на друга. Воцарилась тишина. Мой взгляд падает на её мягкие губы, которые призывно открываются и мой гнев внезапно улетучивается. Чего я хочу? Неужели я думаю, что всё наладится через неделю общения?

— Но это не значит, что я не люблю тебя, не хочу попробовать. — говорю мягко. — Напротив, хочу попробовать и пытаюсь это делать прямо сейчас.

— Я вижу. — По её щекам покатились слёзы. — Правда, полагаю, что этого недостаточно. Я не могу представить, как всё получится, когда мы будем видеться раз в несколько месяцев. Так отношения не построить, а мимолётные встречи… — она прерывисто вздохнула. — Ты должен поверить в меня, Денис. Поверить в нас. Иначе мы просто оттягиваем неизбежное. — Настя шмыгнула носом. — Я прекрасно знаю, что победила болезнь. Но всякий раз, когда делаю тест на онкологию, опасаюсь, а вдруг она вернулась или проявится где-то ещё?

— Это может произойти независимо от того, вместе мы или нет. — я протягиваю руку и ласково стираю дорожку слёз с её щеки. — Я должен был находиться рядом с тобой, когда ты боролась с раком. И я хочу быть около тебя, если произойдёт ещё что-то. Да, у меня проблемы с доверием. Я признаю это. Но ты отказываешься пробовать из-за страха. И я не знаю, что сказать на это.

— Да, я боюсь. Боялась тогда, боюсь теперь и буду бояться, что однажды ты захочешь продолжения своего рода, а я… — Её грудь глубоко вздымается, словно ей не хватает воздуха, но я понимаю её. Об этом говорить тяжело. — В то время когда мы были вместе, я питала надежду, понимаешь. Это было хорошо. Так правильно. Хотя и неразумно. Нереально.

В голове что-то щёлкнуло, и я понял, что Настя с самого рождения запрограммирована иметь дело с «реальностью». Мои губы кривит невесёлая ухмылка, я убираю руки в карман и делаю шаг назад.

— Значение реальности сильно преувеличено.

Вот так, значит. Никаких планов. Признаний в любви. Желания попробовать всё сначала. Всё закончилось так, как я и предвидел. Это прощание. Делать тут больше нечего. Промедление скажется ещё большей болью, обидой и разочарованием.

— Денис, прости меня. — её голос срывается, но Настя быстро берёт себя в руки. — Я много думала об этом…

— Всё в порядке. — Поднимаю руку, останавливая её. Я устал ругаться с ней. — Я просто обманывал себя. Надеялся и верил. Ты права. Мы провели несколько дней, игнорируя реальность. Я пойду, Стась.

Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить раненое сердце. Я не хочу, чтобы всё закончилось гневом и злостью. Если это действительно финал, нужно, по крайней мере, чтобы мы нормально попрощались.

— Мне так жаль. — она прикусывает губу, и та белеет под её зубами.

— Мне тоже. — хмыкаю и, неспешно пячусь назад.

Иду к двери, растерянно тянусь за пальто. Вот только даже когда расстояние увеличивается между нами, напряжение ни на йоту не ослабевает. Набросив пальто, поворачиваюсь и смотрю на Настю, которая стоит на пороге гостиной, обняв себя за плечи. Я уже берусь за ручку двери, однако снова бросаю на неё взгляд.

НЕ-МО-ГУ!

Уйти вот так не могу!

Мужчина не должен прощаться с девушкой, которую любит.

Дважды.

Одним движением сокращаю между нами расстояние и, обхватив её лицо ладонями, накрываю её губы своими. Она ошеломлена настолько, что не успевает пикнуть. Дернуться ей не позволяю, напираю своим поцелуем, вынуждая её открыться мне. Врываюсь внутрь, и крышу рвет от сладости. Пью её сладость, дышу её воздухом, сливаюсь с её языком так яростно, будто это мой последний поцелуй в этой жизни.

И прежде чем Настя успеет что-то сказать, я разворачиваюсь и выхожу. Открыв машину, сажусь за руль и завожу мотор. Словно на автопилоте выезжаю на трассу и направляюсь в сторону города.

Возможно, она права, и пришло время жить в реальном времени. Но ведь и я тоже прав. Реальность отвратительна и мне она не по нраву. Надо что-то менять…