Сапфировое пламя

Илона Эндрюс

Сапфировое пламя

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинал: Sapphire Flame

Автор: Илона Эндрюс / Ilona Andrews

Серия: Тайное наследие #4 / Hidden Legacy #4

Переводчики: dias, Kappa, Jasmine, maryiv1205

Редактор: Дианова Светлана

Вычитка: SD

Глава 1

Я плыла сквозь теплые воды Залива, когда кто-то постучал в небо. Следовавшие за мной яркие рыбки бросились врассыпную, кристально-чистая вода испарилась, и я приземлилась на песок.

Небо надо мной задрожало. Бум, бум, бум.

Сон разорвался, будто влажная салфетка, и в первый момент я не могла понять, где я. Постепенно во мраке проступили знакомые очертания моей спальни. Будильник на тумбочке горел ярко-красным.

2:07 ночи.

Кто-то тарабанил в мою дверь.

— Каталина! — позвала сестра. — Вставай!

Меня пронзила паника. Я спрыгнула с кровати, перебежала комнату и распахнула дверь.

— Самолет упал?

— Что? Нет!

Я с облегчением прислонилась к дверному косяку. Наша старшая сестра Невада со своим мужем и свекровью летели в Испанию на похороны. Через океан. Это не давало мне покоя.

— С самолетом все в порядке, — заверила Арабелла.

— Тогда что случилось?

Лицо Арабеллы горело, а ее светлые волосы на голове торчали во все стороны. На ней была старая, линялая футболка с Сейлор Мун, а баскетбольные шорты были надеты задом наперед.

— Августин внизу.

— Какой еще Августин? Августин Монтгомери?

— Да!

Я снова переключилась в боевую готовность.

— Зачем? — Что здесь посреди ночи делал глава Дома Монтгомери?

— Он хочет тебя видеть. Говорит, это срочно. Поторопись, пока мама его не пристрелила.

Она развернулась и побежала вниз по лестнице с моей мансарды на склад, который был нашим домом и офисом.

Августин был самым последним человеком, которого я ожидала увидеть в два часа ночи. Случилось что-то ужасное.

Я посмотрела на себя. На мне была безразмерная серая футболка до колен с надписью «Я ♥ спать». Некогда переодеваться. Я пошлепала по лестнице босиком и догнала сестру в широком коридоре. В медиа-комнате горел свет, отбрасывая теплое электрическое сияние и освещая нам путь.

Коридор привел нас к двери слева, где небольшая секция склада была отведена под офис «Агентства Бейлор». У двери собралась вся семья, за исключением мамы.

Бабуля Фрида — худая, загорелая, с копной платиновых кудряшек, выглядела взволнованной. Мой старший кузен Берн, напоминающий разбуженного среди спячки медведя — большой и мускулистый, с взлохмаченными светло-каштановыми волосами, — держал планшет, кажущийся крошечным в его руках. Рядом с ним, его младший полукровный брат и полная противоположность, Леон, прислонился к стене, и был свеж, как огурчик. Жилистый и темноволосый, Леон был клубком живой энергии. И на нем были все те же джинсы и футболка, что и вчера. То ли он уснул в одежде, то ли почувствовал необходимость быть полностью одетым в два часа ночи по какой-то скверной причине. Других причин у Леона не было.

Впереди меня Арабелла взбежала по лестнице в свою комнату и появилась оттуда с большой толстовкой в руках, бросив ее мне.

— Сиськи. — Берн тут же проснулся, округлив глаза.

— Спасибо. — Я натянула толстовку, скрывая тот факт, что я была без лифчика. — Как сюда попал Августин?

Ночью доступ к складу был перекрыт бетонными барьерами. Оставалась открытой только одна дорога, охраняемая людьми на КПП из нашей охраны, которые должны были предупреждать подобного рода ситуации. Августин был беспощаден. Он мог убить нас всех во сне.

— Его пропустили наши охранники? Кто-то позвонил и сказал, что он едет?

— Забавненько, — сказал Леон. — У нас есть вот эта чудесная запись.

Берн повернул планшет ко мне. Вид с камеры наблюдения внутри будки охраны показывал двух охранников — латиноамериканку лет сорока и темноволосого белого мужчину лет двадцати пяти. Лопес и Уолтон. К будке подъехал серебристый «Бентли Бентайга». Пассажирское окно опустилось, открывая меня.

— Здравствуйте, мисс Бейлор, — сказал Уолтон.

Фальшивая Каталина кивнула.

— Проверь журнал, проверь журнал… — пропел Леон.

Журнал прибытия-отбытия лежал прямо перед ним на стойке. Он бы дал знать, что я уже была дома.

Охранник протянул руку, и она миновала журнал на пути к переключателю механизма заграждения.

— Эпик фейл! — прокомментировал Леон.

Уолтон щелкнул переключателем, и тяжелый металлический лязг объявил об открытии шипастой решетки. Окно поднялось, и бронированный автомобиль покатился дальше.

Я даже не нашла, что сказать. У меня на время отняло дар речи.

Лопес нахмурилась.

— Когда у них появился «Бентли»?

Охранник пожал плечами.

— Кто знает? Может, это был подарок на день рождения.

— Тупица, — фыркнула Каталина.

Августин Монтгомери был Превосходным иллюзии. Он мог выглядеть, как кто угодно, говорить, как кто угодно, и даже мог запросто пройти проверку сканеров отпечатков пальцев и сетчатки глаз.

И он просто просочился мимо нашей охраны, словно невидимка.

— У нас проблемы, — сказала я.

— По любэ, — поддакнул Леон.

— Каталина, — обратилась бабуля Фрида. — Мама в конференц-зале с этим засранцем и «дезерт игл». Поспеши, пока она не всадила пятидесятый калибр ему между глаз.

Открыв дверь, я вошла в офисный коридор, и прикрыла за собой дверь. Эта часть склада с бежевым ковром, опущенным потолком и стеклянной стеной выглядела в точь, как любое офисное пространство. Три кабинета справа и комната отдыха с кухонькой слева находились в полумраке. Только конференц-зал, сразу за комнатой отдыха, был ярко освещен, и электрический свет проливался через стекло в коридор.

Я сделала шаг и остановилась. Три дня назад, когда мне официально исполнилось двадцать один, я стала главой Дома Бейлор. Мы были новоиспеченным Домом, образованным всего три года назад. Наш льготный период, отсрочка, которая защищала нас от нападений со стороны других Домов, должна была вот-вот закончиться. Раньше мне приходилось иметь дело с магическими тяжеловесами в ходе нашего бизнеса, но это будет мое первое взаимодействие с другим Превосходным в качестве главы Дома. Августин был юркой и смертельно опасной белой акулой с бритвенно-острыми зубами в костюме за сорок тысяч долларов.

Мне нужно было сделать все правильно, а не ломиться туда на всех парах. Срочное это дело или нет, я должна вести себя подобающе.

Внутри меня все трепетало.

Думай, Превосходная, глава Дома, внучка Виктории Тремейн, уверенная, опасная, бесстрашная, проснувшаяся посреди ночи… и раздраженная. На сто процентов раздраженная.

Я вошла в конференц-зал со слегка недовольной миной.

Августин повернулся ко мне на стуле. Луис Очинклосс, написавший романы о политическом обществе и старых деньгах, как-то раз сказал: «Совершенство раздражает так же, как и привлекает, будь то в литературе или жизни». Августин раздражал неимоверно.

Будучи Превосходным иллюзии, Августин создавал свою внешность подобно тому, как художник пишет свой шедевр. Его лицо было прекрасно вылепленным, с выразительными скулами, квадратной челюстью, говорившей о мужественности без намека на брутальность, прямым носом и широким лбом. Щеки были лишь чуток впалыми, чтобы подчеркнуть зрелость. Виртуозный парикмахер превратил его светлые, почти платиновые волосы в произведение искусства. Очки в тонкой оправе были единственным несовершенством, которое Августин себе позволял, но его было недостаточно. Было в нем что-то нестареющее и холодное. Он казался таким же живым, как и мраморная статуя.

По другую сторону стола сидела моя мама и следила за ним, словно свернувшаяся кобра. Ее правая рука скрывалась под столом, вероятно, сжимая «дезерт игл», пистолет 50 калибра — наибольшего допустимого в США. Это была наиболее близкая вещь к ручной артиллерии, которую мама могла скрыть под столом. Пуля из этой штуковины могла пробить забитый холодильник и убить человека по другую сторону.

Мама провела почти десять лет в роли снайпера, а ее магия гарантировала, что она не промажет. Если она убьет Августина, то компания «Международные расследования Монтгомери», которой управлял Августин, нас уничтожит. Если он каким-то чудом выживет, то убьет ее. Как часто случается в жизни, хороших вариантов не было. Мне нужно увести его отсюда.

Я заговорила холодно и раздраженно.

— Мистер Монтгомери, вам всегда рады в нашем доме, но сейчас глубокая ночь.

— Приношу свои извинения, — ответил он. — Это срочное дело. — Он вытащил из кармана телефон и показал его мне.

На экране мальчишка на фото улыбался в камеру. Ярко-рыжие короткие волосы, серые глаза, бледная кожа и лукавая ухмылка подростка, которому только что удалась шалость. Он выглядел смутно знакомым, но я совершенно не помнила, где видела его раньше.

— Это Рагнар, — сказал Августин. — Ему пятнадцать. У него есть собака по кличке Танк. Он любит детективы и сериал «Шерлок Холмс». Играет за Рейнджера в Турнире Героев. Два дня назад его мать и сестра погибли при пожаре.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Прямо сейчас он стоит на крыше больницы «Мемориал Херманн». Он подумывает спрыгнуть, а так как он Превосходный, никто не может к нему подобраться. Если мы не поторопимся, его искореженное тело будет на первой полосе завтрашних новостей. — Тревога прокатилась по мне словно электроток.

— Августин, вы же знаете, что я таким не занимаюсь. Я никогда не снимала кого-то с крыши. Если я не справлюсь, то буду ответственна за его смерть…

— Но ты можешь это сделать. Это в твоих силах. — Он посмотрел прямо на меня. — Как-то твоя сестра попросила меня об услуге. Теперь я прошу тебя о помощи, как один глава Дома другого. У него осталась сестра. Сейчас она в больнице и молится, чтобы он не разбился насмерть.

И если я попытаюсь и не смогу, останется убитый горем Превосходный, который может повернуть всю свою боль и ярость в мою сторону. Это было за гранью безрассудства.

— Я не знаю, смогу ли я помочь. Я могу все усугубить.

Спокойствие Августина дало трещину, и сквозь его глаза на меня посмотрел человек.

— Он всего лишь ребенок, Каталина. Он уже так много потерял. Он испытывает сильнейшую боль за свою короткую жизнь и не знает, как с ней справиться. Он просто хочет избавиться от мучений. Пожалуйста, попытайся.

Я открыла рот, чтобы сказать ему «нет», но подумала об одиноком мальчике, стоящем на краю крыши в темноте. Настолько израненном и отчаявшимся, что он готов покончить с этим самым болезненным образом.

Мой отец тоже был в шаге от смерти, только его краем был рак. Мы изо всех сил старались оттянуть его от него, борясь за каждую минуту. Мы продали дом и переехали сюда, на склад, чтобы оплатить его медицинские счета. Затем мы заложили наш бизнес Августину, чтобы оплатить экспериментальное лечение. Мой папа создал «Детективное агентство Бейлор» с нуля. Он считал его нашим наследием, делом, которое будет кормить нас и одевать, а мы использовали его в качестве залога, чтобы одолжить денег. Это было сравни предательству, и мы скрыли это от отца, потому что это убило бы его быстрее, чем любой рак. В конце концов, мы всего лишь отсрочили неминуемое на несколько месяцев, но оно того стоило. Я отдала бы что угодно, чтобы провести с папой еще один день. Что угодно.

Рагнару было всего пятнадцать лет.

— Хорошо. Я попробую.

— Ты уверена? — спросила мама.

— Да.

— Возьми Леона с собой, — предложила она.

— Нет. — Если все пойдет под откос, я не хотела, чтобы он пострадал.

— Я привезу ее обратно в целости и сохранности, — пообещал Августин.

Моя мама одарила его взглядом снайпера.

— Ты это сделаешь.

Серебристый «Бентли» Августина летел на юг по Гесснер Роуд. Было уже за два часа ночи, так что даже хьюстонские дороги пустовали. Шофер выжимал максимум скорости из массивной бронированной машины. Обычно, поездка к больнице заняла бы минимум пятнадцать минут. Мы добрались туда в два раза быстрее. Августин ехал на переднем пассажирском сиденье, удостоив меня обзором своей блондинистой головы. Мне очень хотелось протянуть руку и подергать его шевелюру. Если бы вчера мне кто-то сказал, что посреди ночи я окажусь на заднем сиденье машины Августина, одетая в толстовку поверх футболки-ночнушки и пару кроссовок без носков, я бы спросила, что он курил и посоветовала проверить голову.

Мне не хватало моего оружия. Без него я чувствовала себя голой.

Кое в чем Августин был прав. Невада задолжала ему услугу.

Наш отец родился в Доме Тремейн — маленьком Доме, состоявшем только из него и нашей бабушки Виктории. Правдоискатель, как и Невада, Виктория могла заполучить информацию из разума человека против его воли. У моего отца не было магии, а Виктория оказалась ужасной матерью, поэтому, когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал от нее и начал новую жизнь под выдуманным именем. В поисках его бабушка навела страху в Домах по всему континенту. Одно упоминание ее имени заставляло могущественных Превосходных отступать.

Три года назад, до того, как мы стали Домом, Виктория появилась, ища нас. Августин знал личность Невады. Он мог бы поделиться этим с нашей бабушкой и получить из этого выгоду, но вместо этого он позволил Неваде поколдовать в его разуме, так что Виктория осталась с пустыми руками. Я ненавидела долги любого вида. Было бы неплохо покончить с этим.

Это не отменяло того факта, что я понятия не имела, что мне делать.

— Как вы узнали о семье?

— Сестра Рагнара связалась с «МРМ» касательно гибели ее матери и сестры. Она не считает, что пожар был случайностью.

— А он был неслучаен?

— Я не вправе обсуждать подробности.

Верно.

— Вы взялись за дело?

— Ей известны наши расценки.

— Вы ей отказали. Августин! Она пришла к вам, вы ей отказали, а теперь ее брат пытается покончить жизнь самоубийством.

Он посмотрел в зеркало заднего вида, его выражение лица похолодело.

— Если я собираюсь подвергнуть своих людей опасности, я должен компенсировать это должным образом. Я не руковожу благотворительным фондом, Каталина. Ты лучше всех должна понимать, как много может быть на кону, если кто-то расследует смерть Превосходного.

О да, я-то понимала. Когда группа наемных убийц врывается в твой дом, посылает огненные торнадо и призывает монстров ради резни, это оставляет неизгладимое впечатление.

Я бросила взгляд на ветровое стекло и увидела футуристическую корону на верхушке башни «Мемориал Херманн», выделенную светящимися красными, белыми и голубыми треугольниками на фоне черного неба на высоте тридцати трех этажей. Почти на месте.

— Вы хотя бы рассказали его сестре, чего ожидать, если я использую свою магию?

— Я сказал ей, что парня нужно будет накачать успокоительными.

Машина остановилась на парковке. Латиноамериканец с взволнованным лицом подбежал к машине и распахнул дверь. В меня ударил порыв январского холода. Зимы в Хьюстоне склонны бывать мягкими, но объявился холодный фронт, и температура упала ниже нуля. У меня задрожали голые коленки.

— Он прыгнул? — рявкнул Августин.

— Нет, сэр.

— Идем. — Августин выпрыгнул из машины.

Я выбралась на улицу. Ветер впился в меня своими ледяными зубами.

Мы с Августином едва ли не бегом поспешили к ближайшему входу. Стеклянные двери распахнулись, и меня окутал теплый воздух холла. Группа людей ожидала у лифтов, некоторые в халатах, другие в деловой одежде, но все с одинаковым паникующим выражением лица. Они увидели нас и убрались с дороги, оставив после себя лишь молодую женщину с рыжими волосами. Она обернулась и тут-то я ее узнала.

— Руна? Руна Эттерсон?

Ее заплаканные глаза распахнулись в удивлении.

— Каталина?

Три года назад, на свадьбе Невады, враг Дома Роган отравил свадебный торт. Единственной причиной, почему мы (включая Августина) остались живы, было то, что Руна извлекла токсины перед подачей торта. Она была Превосходной вененатой, магом ядов, и могла убить любого в этой комнате за считанные секунды. А парень на крыше был ее братом. Боже мой.

Августин прошел мимо меня к открытому лифту.

— Каталина, у нас нет времени.

Я зашла слишком далеко. Маг он ядов или нет, Рагнар все равно был пятнадцатилетним парнем на краю крыши небоскреба. Если я не попытаюсь спасти его, я не смогу спать по ночам.

Я поспешила в лифт. Двери закрылись. Последним, что я увидела, была Руна, смотревшая на меня так, как будто я была решением всех ее проблем.

Ярко освещенный и совершенно нормальный лифт зажужжал, унося нас вверх. Я заметила свое отражение в зеркальной стене. Видок у меня был, будто я только что скатилась с кровати. Было во всем этом что-то сюрреалистическое: я в своей толстовке рядом с невероятно идеальным Августином в лифте с зеркалами, ярким светом и тихой музыкой. Наверное, мне все это снилось.

Мать и сестра Руны были мертвы. А Августин, должно быть, запросил у нее невероятную сумму. Я планировала просто уйти, как только верну мальчика в безопасность, но это все меняло.

— Вы не сказали мне, что он Превосходный венената.

— Я сказал тебе, что он не позволяет никому к себе подойти.

На меня накатил ужас.

— Он убил кого-то?

Августин вздохнул.

— Он добрый мальчик. Вызвал у них тошноту, чтобы они вернулись обратно, но не причинил никакого необратимого вреда.

— Что он сделал?

— Не переживай. Ты это почувствуешь.

Цифры на дисплее лифта ползли вверх.

— Когда двери откроются, поворачивай налево. Иди к двери «выход», а затем поднимайся на один лестничный пролет. Там будет металлическая дверь, выходящая на крышу.

— Это ужасный план, — сказала я.

— Рагнар замешкается, чтобы причинить тебе вред. Если такое случится, я буду там и помогу.

— Если он увидит вас…

— Он меня не увидит.

Двери лифта распахнулись с тихим звоном. Я повернула налево, прошла по коридору к выходу и поднялась по лестнице. У меня дрожали руки.

В воздухе воняло кислотой и блевотой. Цепочка густых пятен помечала ступеньки. Я не хотела пристально их рассматривать.

Ледяная ручка двери обожгла мне пальцы. Я толкнула ее и вышла на крышу. Передо мной раскинулось темное небо, невероятно огромное и черное, с сияющей на его фоне короной. Резкий ветер пронзил мое тело, пробирая меня прямо до костей.

Рагнар стоял на самом краю крыши, худенькая фигурка в выцветших джинсах и худи, балансирующая на бетонном парапете. На фоне ночи он казался таким маленьким, словно муравей на небоскребе.

Он обернулся и увидел меня, его лицо было залито неоновым светом короны. Я увидела определенность и облегчение в его глазах. Облегчение не от того, что он меня увидел. Облегчение, потому что он принял решение прыгнуть. У меня не было времени.

— Скажи Руне, мне очень жаль…

Я ударила в него всеми своими силами.

Когда Архивариус называл мою магию, он назвал меня сиреной, что неплохо мне подходило, ведь подобно сирене из легенды, я приманивала людей к себе, и они не могли мне противостоять. И как у древних сирен, у меня были крылья, прекрасные волшебные крылья, которые никто не мог увидеть без моего разрешения. Сейчас они распахнулись у меня за плечами, когда направленный поток магии охватил Рагнара.

Он замер. Его пятки сдвинулись на дюйм от парапета. Одно неловкое движение и он умрет.

— Рагнар, — позвала я, превращая его имя в певучую приманку.

Он нервно облизал губы.

— Привет.

— Привет. Я Каталина. — Магия протянулась от меня к нему, и с каждым слогом я оплетала ее вокруг него все больше и больше.

— Ты такая красивая.

— Спасибо. Здесь темно и холодно. Не могли бы мы зайти внутрь? — Он кивнул, зачарованный.

Я протянула ему руку.

— Здесь страшно. Возьмешь меня за руку?

Он двинулся, запнулся, балансируя на краю и махая руками… Мое сердце дернулось, пытаясь выпрыгнуть из груди.

Августин материализовался из воздуха рядом с Рагнаром, схватил его за худи и дернул на себя. Брат Руны приземлился на бетонную крышу.

Срань господня. У меня чуть не подкосились коленки.

Рагнар выпрямился, подошел, взял меня за руку и смущенно улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ.

— Идем внутрь.

Мы прошли через дверь и спустились вниз по лестнице, с прикрывающим тыл Августином. Я проверила его. Чисто. Ни капельки моей магии его не коснулось. Я сосредоточила ее всю в лазерном луче на Рагнаре. Августин мог сделать себя невидимым. Невада с ума сойдет, когда я ей об этом расскажу.

Мы добрались до лифта. На безупречном лбу Августина поблескивал пот, а сам он дышал так, будто пробежал все тридцать три этажа до крыши. Рагнар держал мою руку очень бережно, будто мои пальцы были сделаны из хрусталя. Это еще не все.

Большинству магов приходится прикладывать усилия для использования магии. У меня все было наоборот. Свою мне приходилось сдерживать. Когда я родилась, меня попыталась похитить акушерка и поплатилась за это своей карьерой. В последующие годы, пока я не научилась контролировать свои силы, совершенно нормальные люди творили сумасшедшие вещи, чтобы меня заполучить. Учительница в начальной школе попыталась похитить меня из классной комнаты и увезти на своей машине. Мои одноклассники вырывали у меня пучки волос, чтобы сохранить себе частичку меня.

Других детей поощряли быть милыми и выступать перед взрослыми. Если я улыбалась, взрослые становились зачарованными, и если я хотела им понравиться, они любили меня с навязчивой силой. Их дети плакали навзрыд, когда я покидала игровую площадку.

Сейчас же меня любил Рагнар, безумно и за гранью понимания. Скоро моего прикосновения будет недостаточно. Он захочет держать меня, прижать к себе, вырвать локон моих волос, чтобы понюхать их и попробовать на вкус. Он захочет часть меня, чтобы гладить ее и кусать.

С тем же успехом Архивариус мог бы назвать меня и Орфеем. Рано или поздно те, кто вкушал мою магию, хотели разорвать меня на части, и они бы любили и поклонялись каждой бесценной капельке моей крови и кусочку плоти, попутно убивая меня. Только у моего доктора был иммунитет, и мы не знали, почему. И у моей семьи. С ними мне не нужна была магия. Они и так меня любили.

Лифт остановился. Двери распахнулись и Руна бросилась обнять своего брата. Ее руки сомкнулись на нем, разрывая наше с ним прикосновение.

Рагнар закричал, словно резаный. Это был первобытный, животный звук. Его сестра отступила, опешив, а он бросился ко мне и схватил меня за руку.

Сквозь толпу протиснулся мужчина, неся маленький медицинский чемоданчик.

— Рагнар, — позвала я.

Он взглянул на меня с обожанием. Я знала, что это временно, но не смогла не поежиться.

— Этот джентльмен сделает тебе укол. Я боюсь уколов. А ты?

— Нет. — Он покачал головой. — Нет, я смелый.

— Ты покажешь мне, насколько ты храбрый, Рагнар?

Он протянул руку, не сводя с меня глаз. Руна обняла его. Я смотрела, как погружается игла.

— Через минуту ты почувствуешь себя немного сонным. Ничего страшного, если ты уснешь.

— Не уходи!

— Я не уйду, — пообещала я. — Я останусь здесь и буду держать тебя за руку.

Пальцы Рагнара соскользнули с моей руки. Он довольно вздохнул, закрыл глаза и обмяк в объятьях сестры.

Я повернулась к Августину.

— Мне нужно, чтобы вы перевезли его на склад.

— Он должен быть под наблюдением, — возразил Августин.

— Нет, его нужно отвезти на склад, чтобы я могла очистить его от своей магии. Если он проснется и не обнаружит меня рядом, он может сбежать и попытаться меня найти. И на этот раз уже будут жертвы.

Августин повернулся к Руне.

— Вам решать.

Я встретила ее взгляд.

— Ты знаешь меня и видела, что я могу делать. Пожалуйста, доверься мне.

— Поехали, — ответила она.

Поездка домой заняла намного больше, чем путь до больницы. Шофер, похоже, не торопился, и «Бентли» неторопливо катилась по темной улице. Арендованный «Ниссан Рог» без проблем следовал за нами. Она настояла, что будет ехать следом с Рагнаром в ее машине.

Я сидела на заднем сиденье рядом с Августином. Адреналин исчез, оставив после себя мягкую усталость. Если бы я не была в автомобиле опасного Превосходного, я бы закрыла глаза и уснула.

— Хорошая работа, — произнес Августин.

Я не нуждалась в его похвале.

— Долг Невады полностью оплачен. Мы квиты.

— Согласен. Хотя, технически, это была услуга Дому Эттерсон.

— Ваши договоренности с Домом Эттерсонов между вами и Руной. Я удивлена, что вы настолько озаботились, что решили вмешаться лично.

— Я знаю, какого быть ответственным за младшего брата. –

Ах. Человечность от Августина. Неожиданно.

Августин склонил голову.

— Дом Эттерсонов, если выживет, может стать для вас ценным союзником. Теперь они в долгу перед вами. Тебе нужны союзники, Каталина. Время отсрочки для вашего Дома истекает. Люди будут приходить за тобой и твоей семьей. Ты могущественна, но неопытна, а с закрытым досье еще и неизвестна. К сожалению, неизвестности недостаточно для сдерживания.

— Какие условия? — спросила я.

Августин поднял брови.

Я принялась перечислять на пальцах.

— Вы отделили меня от моей семьи. Вам известно, что моя старшая сестра и зять заграницей и не могут помочь мне советом. Сейчас глубокая ночь и я истощена из-за потраченной магии. Вы похвалили меня, упомянули угрозу для моего Дома, и мы едем со скоростью пятидесяти миль в час. У вас ко мне предложение. Говорите.

Августин прочистил горло.

— Хорошо, так даже проще. Пропустим растянутые пояснения и сентиментальности.

Я ждала.

— Я предлагаю стратегический союз между Домом Монтгомери и Домом Бейлор. Иногда у меня на столе оказываются дела, идеально подходящие талантам вашего Дома. Мне бы хотелось с ними справиться. Взамен, я предлагаю щедрую финансовую компенсацию, доступ к ресурсам «МРМ» в рамках данных расследований, и преимущества сотрудничества с моим Домом.

Он предлагал защиту и гарантированный доход. Более того, он предлагал контакты и информацию. «МРМ» обладала развитой сетью информаторов и наблюдателей. Мало что происходило в Хьюстоне без ведома Августина. Он хранил щекотливую информацию, пока не находился кто-то, готовый заплатить или припугнуть его угрозами. Доступ к этой базе данных был поистине бесценным.

Также Августин мастерски определял, в чем люди нуждаются больше всего. Не нужно быть гением, чтобы понять, что нашей наибольшей потребностью была безопасность.

Мне следовало принять решение.

— Дом Бейлор польщен вашей щедростью. Но в этот раз, мы с сожалением вынуждены отказать.

Августин переваривал это с полминуты.

— Почему?

— Вы три раза делали похожее предложение Неваде. Я в курсе, что она отказалась, и разделяю ее основания для этого.

— Соизволь пояснить, — процедил Августин.

— Хорошо. Настоящая стоимость этого партнерства для нас заключается не в деньгах. — Хотя мы бы это точно использовали. — Она состоит в связях и поднятии статуса, приходящих от работы с Превосходной клиентурой. Способ для нас попасть в общество Превосходных и наладить отношения и союзы, позволяющие закрепиться нашему Дому.

И конечно же, база данных и доступ к агентам наблюдения «МРМ», о которых ходили легенды. Мы оба это понимали, поэтому не нуждались в упоминании.

Я продолжила.

— Хочу подчеркнуть, что полностью понимаю ценность вашего предложения. Однако в настоящее время существует огромный дисбаланс сил между Домом Монтгомери и Домом Бейлор. Я видела, как работает «МРМ». Если мы согласимся с вашим предложением, вы будете ожидать от нас соблюдения контракта, что может идти вразрез с нашей этикой. У нас семейный бизнес. Все, что у нас есть, это наше имя и наша репутация. Мы следуем только трем правилам. Во-первых, получив оплату, мы остаемся верными клиенту. Во-вторых, мы стараемся не делать ничего противозаконного. И, в-третьих, в конце дня нам не должно быть совестно смотреть в глаза своему отражению. Это те принципы, которые мой отец заложил в нас, это правила, которым следовала моя старшая сестра, и буду следовать я. Если мы создадим альянс с Домом Монтгомери, мы вступим в него, как равные, а не как вассалы или субподрядчики, и мы будем придерживаться собственных правил поведения.

Повисла тишина.

Августин нарушил молчание.

— Мы не ровня.

— Именно. Дом Монтгомери — гигант, а мы мелкие и неопытные. Как вы сказали, мы можем либо выжить, либо умереть. Но мы должны стоять на своем. Мы трудились в поте лице, чтобы выйти из тени Дома Роганов, и я не променяю эту независимость на платежный чек.

Лицо Августина было бесстрастным.

— Спасибо за честность.

— Может настать день, когда я попрошу вас о помощи. Если это случится, я буду уверена, что взамен смогу предоставить информацию равной или большей ценности.

«Бентли» повернул на нашу улицу.

— В таком случае я дам тебе один совет, — сказал Августин. — Бесплатно. Не впутывайся в дело Эттерсонов. Я точно знаю, с чем вы столкнетесь, и названная ей моя цена была подарком. Порой, ища в ночи, ты можешь найти монстров в темноте. Ты к этому не готова.

— Я запомню, — ответила я.

Глава 2

По дороге я отправила маме сообщение, и вся семья встретила нас в дверях. Берн забрал Рагнара у Августина и перенес его в мой кабинет. Бабуля Фрида укутала пледом Руну, а Арабелла сунула ей в руки чашку какао. Леон сказал, что теперь она в безопасности, а мама поблагодарила Августина и захлопнула дверь у него перед носом.

Затем все ушли, оставив нас в моем кабинете. Руна моргнула, глядя на меня с клиентского кресла, обхватив руками чашку горячего шоколада и выглядя слегка потрясенной.

Я подошла к лежащему на полу, слева от моего стола, Рагнару.

Кто-то уже убрал коврик, открыв лежавший под ним арканный круг, а Берн поместил парнишку внутрь него. Нарисованные мелом от руки, тайные круги служили для различных целей. Некоторые совершенствовали силу мага, другие усиливали ее или направляли в определенное русло. Этот же был нарисован для вытягивания избыточной магии. Я нарисовала его просто на всякий случай и перерисовывала каждую неделю для практики. Сверху он напоминал сложное двойное кольцо, окруженное глифами. Прямые линии различной длины пронизывали кольца, создавая подобие солнечной короны.

Взяв кусочек мела с полки, я дорисовала пару линий, соединяющих круг под моим креслом с кругом Рагнара. Я села на кресло и погрузила удар магии в меньшее кольцо у себя под ногами. Меловые линии вспыхнули серебром и истощились до слабого белого свечения, как только круг начал вытягивать мою магию из Рагнара. В конце концов, я устану и вынуждена буду уйти, но у меня было много сил, и я хотела быть уверена, что сначала Рагнар будет от них очищен.

— С ним все будет в порядке, — обратилась я к Руне. — Невозможно предотвратить истощение его магии, поэтому он может быть слабым, беспомощным и безэмоциональным в течение следующих нескольких дней.

— Может быть, это и к лучшему, — сказала она.

Я ощутила потребность сказать что-нибудь еще, но мой мозг отказался выдавать достойный ответ. Спрашивать ее, в порядке ли она, было бессмысленно. У нее только что умерли мать и сестра. На ее месте, я была бы в ужасе.

Руна перевела взгляд с меня на угол моего стола и ее глаза округлились. Я глянула вправо, посмотреть, что же такое она увидела.

На моем столе в рамочке стояла фотография Алессандро Сагредо. Сама по себе рамка была квадратная, но фото было вырезано в форме сердечка и облеплено по краям стразами в озерцах клея из клеевого пистолета. Левая половина рамки была отвратительного ярко-розового цвета, другая была покрыта розовыми блестками. И на той, и на другой красовались массивные пластиковые блестяшки. Изображение Алессандро было черно-белым, а на нем розовым маркером с блестками кто-то написал: «Моей козявочке».

Я бы узнала этот почерк, где угодно. Моя двадцативосьмилетняя сестра выделила время из своего плотного графика по выбиванию правды из террористов и убийц, а также подготовки к заокеанской поездке, чтобы сделать этот ужас, а затем сговорилась с другой моей сестрой, чтобы меня потроллить.

За что Невада? За что…

Он был высоким и широкоплечим и стоял с легкой, естественной грацией. Я следила за его «Инстаграмом» и знала каждую черточку его лица, но какое-то время он ничего не постил, и обычно его фото были постановочными. Алессандро на фоне «Мазератти». Алессандро на яхте. Алессандро верхом на изящной андалузской лошади, будто он родился в седле. Превосходный Алессандро. Граф Сагредо. Наследник одной из старейших аристократических семей Италии. Богатый, могущественный, красивый, некогда подростковый идол для миллионов подписчиков в «Герольде» и «Инстаграме», а ныне мужчина, превративший свое влияние и красоту в оружие. Он мог заставить фотографию транслировать все, что он хотел.

Но на этой, с солнцем в его глазах и ветром, взлохматившим каштановые волосы, он был настоящим. А его улыбка была волшебной. Я смотрела на нее и мне было снова восемнадцать, и я стояла напротив него в зале испытаний, ожидая, когда мы скрестим наши магии и я смогу доказать, что я тоже Превосходная. Он заговорил со мной — невероятно привлекательный, с янтарными глазами и чуток кривоватой ухмылкой, а я просто не смогла выдавить ни звука.

Я думала, что это уже пройденный этап.

— Бойфренд? — спросила Руна.

— Нет. — Словно меня это не ранило.

Когда бы я ни смотрела на Алессандро — на фотографиях или вживую, он всегда навевал мне мысли о дуэлях и ухаживаниях, о временах, когда мужчины носили мечи, а женщины замаскированные кинжалы. Была в нем опасная крайность, спрятанная где-то глубоко в его глазах, и она притягивала меня к нему, как магнит. Но этот Алессандро был фантазией, порожденной чтением слишком большого количества книг о средневековой Италии со всеми ее войнами, романтикой, искусством и ядами. Он был фантазией, подобной воображению себя тайной принцессой. Я знала, что все это неправда, но сама идея была настолько соблазнительной, что я никак не могла ее отпустить.

Настоящий Алессандро не носил меч. Он был Превосходным анастаси, и его магия обнуляла усилия других психических магов. Архивариус выбрал его для проверки моих сил во время испытаний. Для признания меня Превосходной, я должна была заставить Алессандро переступить нарисованную на полу черту. Он принял на себя весь удар моей силы и несколько минут сопротивлялся ей, но в итоге я победила.

С талантом подобного рода, перед Алессандро было два пути: военная служба или частная охрана. Он не выбрал ни то, ни другое. Вместо этого он делал то же, что и большинство молодых Превосходных с кучей денег и свободой выбора. Он жил в свое удовольствие. Плавал на яхтах, катался на скоростных машинах и встречался со сногсшибательными женщинами.

Мы с ним были из разных миров. Он никогда не был тем, кого я себе воображала, и, наверное, это было к лучшему.

Я поспешила опустить рамку с фотографией на стол. Задник рамки был покрыт розовыми сердечками и маленькими фотками Алессандро, распечатанными из его «Инстаграма».

Будь у мира хоть немного сочувствия, я бы телепортировалась на сотни миль отсюда.

Руна прищурилась, разглядывая задник рамки.

— Это Алессандро Сагредо?

Схватив рамку, чтобы выкинуть ее в мусорную корзину, я передумала на полпути и обронила ее в верхний ящик стола. Отправить его в мусор было выше моих сил.

— У моих сестер странное чувство юмора.

— Знакомо, — глухо ответила она.

А ее сестра была мертва.

— Мне очень, очень жаль.

Она посмотрела на меня загнанным взглядом.

— Спасибо. Ты единственный человек, который хорошо ко мне отнесся после случившегося.

Кто мог нехорошо к ней отнестись? Она только что потеряла половину семьи.

— Что ты имеешь в виду?

— Я была в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, работая над магистерской по молекулярной токсикологии.

Ее тон был ровным, выражение лица отстраненным. Должно быть, она едва держала себя в руках. Я бывала на ее месте прежде, когда ты настолько выбит из колеи, что держишь себя в железных тисках, ведь малейший всплеск эмоций может пробить плотину, и ты развалишься на части.

— В понедельник мне позвонили из полиции Хьюстона и сказали: «Резиденция Пини Пойнт Вилладж сгорела дотла. Ваша мать с сестрой погибли при пожаре». Прямо вот так. Я вроде бы поняла предложение, и в то же время нет. Я знала, что означают слова, но не могла сложить их вместе во что-то связное. Должно быть, я простояла минут десять с телефоном в руке, просто пытаясь это переварить, понимаешь?

Я могла очень живо себе это представить.

Руна вздохнула.

— Я вылетела первым же рейсом.

Сегодня была среда. Она была в городе уже два дня.

— Я вернулась к обгоревшим остаткам дома и двум мертвым телам. Рагнар был в школьной поездке в астрономическом лагере в Колорадо. Вне зоны доступа сети. Мне пришлось звонить в местный полицейский участок, чтобы они ему сообщили. В первый день, после опознания тел, я просто не знала, что с собой делать. То есть, что делать, когда твоя мама с сестрой лежат на столе настолько обгоревшие, что медэксперту пришлось использовать стоматологические карты, чтобы их опознать?

Это было странно. Почему зубные карты? Каждый поступок Превосходных был продиктован необходимостью укрепить и сохранить свою магию. Родство не было исключением. Дома заключали браки по расчету, на основе совпадения ДНК, которое могло дать в результате могущественное потомство. Из-за этого каждый магически значимый род регистрировался в генетической базе данных. На сопоставление ДНК тел с их генетическими профилями ушло бы почти 24 часа, но в отличие от зубных карт ДНК-совпадение было бы безошибочным.

Руна смотрела в свою чашку.

— Я не хотела быть одна, поэтому позвонила Мишель. Мы были подругами со средней школы. Она не ответила на мой звонок. Тогда я позвонила Фелисити, другой моей подруге. Она взяла трубку, поохала и поахала, но когда я спросила, могу ли я остаться у нее на одну ночь, она сказала что перезвонит мне через пять минут.

Руна посмотрела на меня. Ее глаза казались мертвыми. У меня защемило сердце. Когда я познакомилась с ней три года назад, Руна была полна жизни. Она шутила, ела отравленную помадку и заигрывала с секьюрити Рогана. Она была сильной, уверенной и живой. Эта же Руна даже на свою тень не походила. Она была призраком.

— Фелисити так и не перезвонила?

— Нет. Я знала этих людей годами. Они были моей компанией. Мы потеряли связь, когда разъехались по колледжам, но собирались вместе по праздникам. Мы следили за аккаунтами друг друга в «Герольде». Это были мои друзья, Каталина. — В ее глазах появилось немного жизни. — Я ожидала, что они будут моим тылом.

Это меня не удивило. Дома вступали в союзы на основе семейных уз и взаимной выгоды. Руна хотела нанять Августина, а значит, она подозревала, что ее семья была убита. Если она была права, то и она, и Рагнар могли стать следующей целью. Руна была одинока и неопытна, что делало ее уязвимой. Покровительство, помощь или связь с ней не принесли бы никаких преимуществ. Только подвергли бы опасности.

— Я провела ночь в отеле. Рагнар прилетел на следующий день. Я встретила его в аэропорту, и его лицо просто поникло. Должно быть, он ожидал, что я скажу ему, что все это неправда, но это оказалось не так, и он потерял сознание. Он повис на мне прямо там и был слишком тяжелым, чтобы я могла его нести. Тогда служба безопасности аэропорта вызвала «скорую» и она забрала его в больницу. Я не знала, что еще делать. Я опоздала на встречу с Монтгомери, но он согласился встретиться со мной в больнице. Остальное ты знаешь. Когда Монтгомери предложил мне встретиться в час ночи, я всерьез подумала, что он поможет. Стоило догадаться раньше.

— Сколько он запросил?

— Двадцать миллионов. Даже если я продам все финансовые активы, какие есть в поместье, я не смогу собрать достаточно денег. — Руна покачала головой.

Даже для «МРМ» это было высоким ценником. Но затем Августин привез меня ей помочь, проявив в какой-то момент сострадание. К сожалению, мой рассказ ей об этом ничего не изменит.

Руна опустила взгляд на свое какао.

— Еще раз спасибо. Я исчезну из вашей жизни, как только проснется Рагнар.

Ответственным поступком с моей стороны, как главы Дома, было бы отправить ее восвояси. Это была не наша битва, и она не сулила нам никакой выгоды. Мы были молодым Домом, и у нас не было ни финансовых ресурсов, ни рабочей силы «МРМ». Если я стану ей помогать, то подвергну нас всех опасности.

Но она была другом. Она спасла нас всех от смерти на свадьбе Невады, и когда я смотрела на нее, у меня болело сердце.

— Никуда ты не пойдешь, — решила я. — У нас более чем достаточно гостевых спален, а если ты не хочешь быть одна, можешь расположиться на диване в медиа-комнате. Там всегда кто-нибудь есть.

Она уставилась на меня.

— Это очень особенный диван, — продолжила я. — Как-то раз на нем спал сам Чокнутый Роган. Мы подумываем прикрепить к нему позолоченную табличку и пожертвовать в музей…

Самообладание Руны треснуло, как стеклянная маска, и она расплакалась.

Встав, я забрала у нее кружку с какао, пока она не вылила ее на себя, и обняла ее.

Утро наступило слишком быстро. Обычно, я вставала в семь, но очищение Рагнара не закончилось до начала пятого, и когда мой будильник прозвенел, я отключила его и проспала еще один час. Как оказалось, зря. Мне приснился кошмар, и я проснулась, напуганная до чертиков. Когда я, наконец-то, спустилась вниз, сонная и с ноутбуком в руках, мама, бабуля Фрида и Берн уже были на месте, заканчивая свой завтрак. Бабуля Фрида одарила меня взглядом зомби поверх своей кофейной чашки. Не выспавшись, мы обе чувствовали себя паршиво.

Я опустилась на свой стул. Мама поставила передо мной чашку чая, и я ее выпила. Чай был настолько горячим, что у меня запекло нёбо, но я не обратила на это внимания.

— Эй, полегче, — предупредил Берн.

— Дай мне насладиться моим наркотиком. — Я отпила еще чая. — Ммм, кофеин. Вкуснотища. Где все?

— Леон уехал вчера вечером закрывать «дело Ярроу», — сообщил Берн. — У Арабеллы встреча с компанией «Уинтер».

— Дай угадаю: они нам все еще не заплатили?

— Угу.

Иногда клиенты не спешили платить. Мы напоминали им один раз, потом второй раз, а затем отправляли мою сестру в костюме от «Армани», вооруженную ее ноутбуком. Никто из нас понятия не имел, что она там говорила, но оплата обычно приходила в течение двадцати четырех часов.

Мой телефон звякнул. Сообщение от Невады.

«Приземлились благополучно. Все в порядке?»

Я настрочила ответ. «Все отлично. Селфи или жизнь».

— Они приземлились в Барселоне. Все хорошо. — Я не могла избавиться от облегчения в голосе.

Берн поднял свои рыжеватые брови.

— Ты понимаешь, что у тебя больше шансов разбиться на машине по дороге в аэропорт, чем попасть в авиакатастрофу?

— Да, но я могу повлиять на исход моей автомобильной поездки. Я могу вести сама или нанять водителя. Я могу выбрать тип машины и маршрут. С самолетом же я ничего не могу сделать.

Когда Берн садился в самолет, он расслаблялся в своем кресле и смотрел в окошко, потому что «Вау, какие технологии». Когда я садилась в самолет, я высчитывала свои шансы.

Мой телефон звякнул снова. Сестра, улыбаясь, стояла на фоне зеленых гор, а ее большие карие глаза смеялись. Она была прекрасна, с золотистым загаром и светлыми волосами цвета меда. Рядом с ней маячил Коннор Роган — огромный, мускулистый и темноволосый, его голубые глаза разительно контрастировали с его бронзовой кожей. Он тоже улыбался искренней теплой улыбкой. Я радовалась, глядя на них. Я практически могла почувствовать испанское солнце.

— Насчет Эттерсонов, — сказал Берн.

Вздохнув, я открыла ноутбук. Берн прислал мне е-мейл, озаглавленный «Эттерсон». Я щелкнула по нему.

Дом Эттерсонов:

Сигурни Эттерсон, Превосходная венената, 50, не замужем.

Руна Эттерсон, Превосходная венената, 22, не замужем.

Холли Эттерсон, Превосходная венената, 17, не замужем.

Рагнар Эттерсон, Превосходный венената, 15, холост.

Джеймс Толберт, Значительный, очиститель, 52, бывший муж и отец детей, местонахождение неизвестно.

Как я и думала. Мать Руны и ее брат с сестрой тоже были Превосходными.

Наличие союзов с Домами неизвестно. Состояние оценивается в восемь миллионов долларов.

В море хьюстонской элиты, Эттерсоны были относительно мелкой рыбешкой и плавали сами по себе. Ни крепких связей с другими Домами, ни покровителей с большим влиянием. В этом не было ничего необычного. Многие мелкие Дома предпочитали действовать самостоятельно, не будучи связанными с крупными семействами. У могущественных Домов были могущественные враги, а когда ты связывался с ними, то наследовал как их друзей, так и недругов.

Берн сделал неторопливый глоток кофе.

— Ты в этом уверена?

— Да.

Он посмотрел на меня.

— Наша отсрочка истекает завтра. Мне не нужно напоминать тебе статистику.

Не нужно. Я могла перечислить все цифры по памяти. С момента изобретения сыворотки Осириса более века назад, магия и власть стали синонимами и были неразрывно связаны между собой. Тайные таланты передавались по наследству. Те, у кого они были, давали потомство ради его сохранения, а родословные и семьи стали новыми единицами измерения власти в обществе. Когда семья производила двух Превосходных в трех поколениях, она могла подать прошение и быть официально признанной Домом, честь, которая давалась как с жизненно важными преимуществами, так и с недостатками.

В среднем, за год по стране появлялось семнадцать новых Домов. Четверть из них выживала в течение восемнадцати месяцев после окончания отсрочки, и только треть этих выживших добиралась до пятилетней отметки и становилась независимой единицей. Как только они вступали в честную игру, их убивали соперники или же подминали под себя более сильные семьи, используя их Превосходных для собственных нужд. Некоторые добровольно заключали союзы, вроде того, что мне предложил Августин, и становились вассалами, в конечном итоге поглощаемые их покровителем или погибающие, будучи первой линией обороны в войне Домов. В общей сложности 1.42 семей выживали в этой мясорубке.

Следующий год будет решающим. Наше первое дело со мной в роли главы Дома, будет не менее важным.

Этим утром, где-то между выключением будильника и резким пробуждением, мне приснилась до смерти обгоревшая Арабелла. В моем кошмаре я прижимала ее обугленный труп к себе, глядя на ее фото на телефоне, и плакала. Я проснулась с мокрым лицом. Для Руны это был не кошмар, это была реальность.

— Вененаты — боевые маги. Руна Эттерсон стала бы грозным союзником, — сказала я. — Я посмотрела наше расписание, и если Леон сегодня закроет «дело Ярроу», у нас будет полно времени.

У нас было полно времени, потому что впервые за последние три года мы решили облегчить нашу нагрузку перед праздниками. Это нам почти удалось, если бы не мошенничество Ярроу и дело Чена. Последнее было ночным кошмаром. В сочельник кто-то украл фургон с тремя собаками-боксерами, призерами соревнований. Брошенный фургон был найден на следующий день, все три пса пропали, и заводчик был вне себя. Корнелиус, анимаг и наш единственный детектив вне семьи, взялся за это дело, и мы не видели ни его, ни его дочери Матильды со дня после Рождества. Вчера он прислал мне е-мейл, давая знать, что он все еще жив и работает.

Берн улыбнулся.

— Весомый аргумент, и не будь я твоим кузеном, я бы на него купился. Ты принимаешь решение на эмоциях. Ты бы помогла ей, даже если бы ее магия состояла в создании миленьких садовых гномов.

— Бернард, — сказала мама голосом Мамы.

— Я хочу помочь ей не меньше остальных, — продолжил Берн, — но моя задача в этой семейке альтруистов — предоставить логический анализ, так что будьте добры.

— Я понимаю твою точку зрения. Она важна. — Я отхлебнула чая, чтобы выиграть время. Берна можно было переубедить, но требовалось подать свои аргументы в методичном порядке.

— Ты прав, наш период отсрочки почти вышел, а я — темная лошадка. Все было бы по-другому, если бы главой Дома была Невада.

— Будь здесь Невада, я сказал бы ей то же самое.

— В любом случае, за нами будут наблюдать, а наше первое дело со мной во главе будет пристально изучаться. Я тщательно все обдумала, и мне нравится посыл, которому отвечает это дело.

— Что за посыл? — поинтересовалась бабуля Фрида. Похоже, кофе наконец-то подействовал.

— Мы поддерживаем наших друзей. Мы не Дом, который бросает союзников, когда ему это удобно. Если вы завоевали наше доверие, мы будем это уважать.

Берн кивнул.

— Ладно. Пока нам всем ясно, во что мы ввязываемся. Две Превосходные вененаты могли быть сожжены в их доме, на их собственной территории. Мы все знаем, что это означает.

— Что это означает? — спросила Руна, стоя в дверях. На ней была большая футболка и пара леггинсов. Ее волосы были в беспорядке, под глазами пролегли темные круги, но некоторое напряжение в ее позе ослабло.

— Войну домов, — ответила мама.

В войне Домов были свои правила. Когда насмерть сражались люди, способные сжигать дотла городские кварталы и швыряться автобусами, правительство закрывало на это глаза, пока предпринимались все возможные меры предосторожности во имя избежания жертв среди мирного населения. Вы шли в суд, заполняли там кое-какие бумаги, и выходили оттуда с карт-бланшем убивать своих врагов, когда вам заблагорассудится. Если вы были враждующим Домом, а люди с оружием и магией штурмовали ваш дом, 911 вам не ответит. Если на улице вы удирали со всех ног от стаи призванных монстров, копы не стали бы останавливаться и помогать вам. Это была одна из множества вещей, которых стоил вам статус Превосходного. Вы не были выше закона, но, в большинстве случаев, вы просто существовали вне него.

— Мы не знаем наверняка, что это война Домов, — возразила я. — Давайте соберем все факты и тогда примем решение.

— Я не хочу никого подвергать опасности, — сказала Руна.

— Опасность — наше второе имя, — вставила бабуля Фрида.

Мама бросила свои дела и посмотрела на бабулю.

— Что? — пожала плечами бабуля. — В последнее время тут слишком тихо. Я готова к активным действиям.

— В прошлый раз «активных действий», ты катила на Ромео по поместью мага шторма, пока Невада сидела на пулемете и стреляла из гранатомёта по преследующей вас гигантской анимированной конструкции, — возмутилась мама. — Твой танк пришлось восстанавливать с гусениц, а у тебя было четыре сломанных ребра и рана на голове, на которую пришлось накладывать тридцать швов.

— Не переживай о моем участии в активных действиях, Пенелопа. — Бабуля Фрида приподняла со лба пригоршню белых кудряшек, показывая краешек шрама. — Это добавляет характера. — Она помедлила. — И ауры таинственности. Лишняя таинственность женщине никогда не помешает.

— Помоги мне Бог, — вздохнула мама.

— Спасибо за то, что приютили нас, — поблагодарила Руна. — Но это моя проблема. Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал из-за нас.

Мама указала на стул рядом с Берном и сказала:

— Садись.

Руна села. Комбинация мамы и сержанта всегда срабатывала.

— Ты помогла нашей семье, — сказала мама. — Теперь ты в опасности и на тебе ответственность за младшего брата, который тоже может быть целью. Его безопасность должна быть твоим первым приоритетом. Мы предлагаем тебе защищенную базу и помощь. Может, у нас нет ресурсов и рабочей силы крупных фирм, но мы закрываем наши дела. Теперь ты глава своего Дома, Руна. Делай то, что правильно для твоего Дома.

— Да, мэм, — ответила Руна.

Я повернулась к Руне.

— У тебя есть доллар?

Она удивленно взглянула на меня и покопалась в карманах.

— У меня есть пять.

— Если дашь мне пятидолларовую банкноту, я буду считать, что мы официально наняты. Твой выбор. — Я протянула ладонь.

— Я не ожидаю от вас работы за бесплатно…

— Не бойся, мы выставим тебе счет за все расходы, которые могут возникнуть. Если ты по-прежнему считаешь, что тебе необходимо предоставить нам адекватную компенсацию, мы можем поторговаться с тобой насчет услуг по обнаружению ядов.

Руна глубоко вздохнула и положила деньги мне в руку.

— Дом Эттерсон имеет честь принять помощь от Дома Бейлор.

— Другое дело. — Мама поставила перед ней тарелку оладьев с сосиской.

— Расскажи нам о пожаре, — попросила я.

— Бред это все, — фыркнула Руна.

— Ешь свои блинчики, — скомандовала мама.

Руна наколола оладий на вилку.

— В доме было четыре тысячи квадратных футов, два этажа и в каждой спальне был выход. Мамина спальня была на первом этаже, спальня Холли — на втором, и ее балкон выходил на задний двор. Когда она была маленькая, то прыгала с этого балкона в наш бассейн, чем сводила маму с ума. В доме было шесть детекторов дыма и высокотехнологичная сигнализация, которая засекла бы повышение температуры и оповестила пожарное управление.

— Сигнализация отключилась? — спросил Берн.

В ее глазах сверкнула злость.

— Не знаю. По-видимому, да. Каким-то образом, несмотря на сигнализацию, детекторы дыма и легкий доступ к улице, моя мать и семнадцатилетняя сестра вместе погибли в кабинете в три часа ночи. Мама могла убить злоумышленника на расстоянии в тридцать футов. Холли, скорее всего, тоже, хотя она и специализировалась по большей части на очищении от токсинов. Все это совершенно бессмысленно. Особенно в том плане, что все, с кем я говорила, настойчиво называли это «трагическим несчастным случаем», будто действуя по одному и тому же сценарию.

Она была права. Все в этой истории не имело смысла.

Я открыла файл нового дела на своем ноутбуке и включила запись.

— Пятое января, интервью Руны Эттерсон. Я задам тебе несколько неприятных вопросов. Чем честнее ты на них ответишь, тем лучше мы сможем тебе помочь.

Выражение Руны ожесточилось.

— Давай начнем.

— Твой Дом включает твою мать, сестру, брата и тебя, верно?

— Теперь только меня и брата.

— Что насчет твоего отца?

Руна коротко пожала плечом.

— Когда мне было десять, мой «папа» бросил прикидываться отцом и мужем. У него уже была череда интрижек. Все об этом знали. Об этом знала я. Мне было девять, когда я застала его занимающимся сексом с какой-то женщиной на нашем обеденном столе. В мой день рождения он обчистил наши счета и исчез. Маме пришлось начинать все с нуля. Никто не знает, где он сейчас, и никому это не интересно. Мне все равно, жив он или мертв.

— Значит, ты не считаешь, что он может быть каким-либо образом причастен?

Руна покачала головой.

— Нет.

— Есть ли у него какие-либо финансовые претензии на недвижимость? Страхование жизни, право собственности на дом?

— Нет. Мама отстранила его от всего после его ухода. Он никогда не платил алименты и обокрал мою маму. Есть полицейский рапорт и бумажный след, поэтому если он объявится, то будет арестован.

Я могла бы попросить Берна его проверить, но, похоже, мы уже могли вычеркивать Джеймса Толберта из списка подозреваемых.

— Известно ли тебе о вражде или проблемах с другими Домами?

— Нет.

— Твоя мать когда-либо говорила тебе о своих проблемах с кем-либо?

Руна покачала головой.

— Если бы она считала, что мы в опасности, она бы меня предупредила.

— Встречалась ли она с кем-то? Был ли у нее другой партнер или партнеры?

— Нет. Ее последние отношения закончились год назад по обоюдному согласию. Она ни с кем не встречалась. Когда мы говорили с ней в последний раз неделю назад, она рассказывала, что Холли заставляет ее вступить в клуб знакомств на «Герольде». Мама сказала, что другие отношения ей не интересны. Мужчины были для мамы больным местом. Думаю, она так никому и не доверилась после отношений с папой.

— Как насчет Холли? Проблемы в последнее время, наркотики, навязчивый парень или подружка, тусовки с неправильной компанией?

Руна вздохнула.

— Каталина, ей было семнадцать. Ее жизнью была школа, волейбол и подготовка к колледжу. Ни наркотиков, ни странных бойфрендов. Один раз она попробовала галлюциногенные грибы и пряталась в моей комнате, боясь, что диван ее съест. Она была закрытым ребенком.

— Теперь ты глава Дома? — спросила я.

Руна кивнула. В ее голосе была горечь.

— Да, теперь я глава себя и моего брата Рагнара. — Она развела руками. — Дома из двоих.

— Обращались ли к тебе члены других Домов с какими-либо претензиями или просили принять какие-либо финансовые решения?

— Нет.

— Твоя мать задолжала кому-либо деньги? Были ли у Дома финансовые проблемы?

Руна набрала что-то в телефоне и показала его мне. Банковское приложение показывало четыре счета общей суммой в 3.6 миллиона долларов.

Я встретила ее взгляд.

— На этом этапе я должна напомнить, что у тебя есть право выбора. Мы маленькая фирма, и обычно мы не расследуем убийства. У полиции и техасского департамента есть куда больше опыта и ресурсов. Если тебя интересует частная служба, есть «МРМ». Ты понимаешь, что тебе доступны другие варианты?

— Да.

— Ты заключаешь контракт с «Детективным агентством Бейлор» по собственной воле?

— Да.

— Чтобы найти убийц твоей матери и сестры, мне придется разорвать твою жизнь на части. Ты можешь узнать вещи о своей семье, которые тебе не понравятся. Если у тебя есть секреты, и они имеют отношение к этому делу, о них станет известно. Если в какой-то момент в ходе расследования я обнаружу, что ты меня обманула или ввела в заблуждение, я немедленно расторгну наш контракт. Я обещаю, что когда я предоставлю тебе результаты, у меня будут доказательства. Однако я не гарантирую результаты. Я клянусь, что сделаю все, что в моих силах и в рамках закона, чтобы раскрыть это дело, но не все убийства бывают раскрыты. Ты понимаешь?

Руна не мешкала.

— Да.

Я выключила запись.

— У меня есть для тебя небольшая стопочка бумажной работы. Как только покончишь с ней, мы тут же приступим.

— С чего мы начнем?

— С офиса медэксперта. Ты сказала, он использовал стоматологические карты для идентификации твоей матери и сестры.

— Да?

— Вы — Дом, а это значит, что ваши профили ДНК есть в генетической базе. Услугами какой фирмы вы пользуетесь?

Руна нахмурилась.

— Я не знаю. Этим занималась мама.

Я открыла веб-сайт «Свитка». «Свиток» был крупнейшей базой данных в США, которую использовали и мы. Я зашла в наш аккаунт, набрала «Дом Эттерсон» в поисковом окошке и сайт показал мне результат.

— Вы зарегистрированы в «Свитке», а это значит, что вы вчетвером есть в их базе данных. Мы им позвоним, и их представитель встретит нас у морга. Они смогут подтвердить личности тел в течение двадцати четырех часов.

Руна уставилась на меня.

— Зачем?

Мне нужно быть очень осторожной, чтобы не давать ей ложных надежд.

— Затем, что идентификация ДНК — надежна, а зубные карты — нет. Генетическое тестирование является установленным способом идентификации умерших Превосходных. Если это не было сделано, я хочу знать, почему, и я хочу, чтобы это было сделано, как положено. Поэтому с этого мы и начнем.

Глава 3

Институт судебных наук округа Харрис занимал девятиэтажное здание на Олд Спениш Трейл. Его блочные линии, прямоугольные окна и оранжевый кирпич выдавали в нем правительственное агентство.

Я направила нашу «Хонду Элемент» на парковку. Когда-то это была наша машина для слежки, поскольку она хорошо сливалась с другими машинами на дороге, но в прошлом году бабуля Фрида решила прокачать ее. Теперь у «Элемент» был новый двигатель, пуленепробиваемые окна, броня В5 и безопасные шины, помимо прочих забавных модификаций, создававших идеальный баланс, позволявший нам быстро передвигаться и оставаться защищенными. К сожалению, даже у бабули Фриды были свои пределы, и рулевое управление стало слегка неповоротливым. Я нацелилась на парковочное место в среднем ряду.

— Так что у вас с Алессандро Сагредо? — спросила Руна.

Рулить было непросто, зато тормоза работали на ура. Я дернулась вперед и ремень безопасности впечатал меня обратно в сиденье.

— Ничего.

— Ага. — Руну дёрнул назад ее ремень безопасности. — Поэтому мы резко остановились посередине парковки?

— У меня нога соскользнула. — Я осторожно проехала вперед и припарковала машину.

— Значит, так и будешь упираться в свое «ничего»? — пристала Руна.

— Именно.

— Твоя сестра сказала, что вы познакомились во время испытаний.

Слова «сестроубийство» не было в моем лексиконе, но оно вполне могло появиться после сегодняшнего дня. Правильнее было бы сказать «сорорицид»¹, но для большинства людей оно было незнакомо. Когда Руна умудрилась пообщаться с Арабеллой?

— Да, — ответила я.

— Да что? За этим есть история?

Нет. Он не подписывался на меня в «Инстаграме» и от него у меня не перехватывало дух на испытаниях. И он уж точно не объявлялся у меня под окном, уговаривая меня прокатиться.

— Мы познакомились во время испытаний, и мои сестры не прекращают меня дразнить этим последние три года. Между мной и Алессандро Сагредо ровным счетом ничего нет.

Но если быть честной, то между нашим складом и поместьем Сагредо вблизи Венеции было расстояние в 5,561 миль. Коммерческий рейс с одной пересадкой мог доставить меня туда за тринадцать часов. Завтра я могла бы быть под окном Алессандро и спрашивать у него, не желает ли он со мной прокатиться.

— Ты на секунду задумалась, — заметила Руна. — Представила, что между вами с Алессандро ничего нет?

Она пыталась отвлечься от ужаса того, что никогда больше не увидит свою сестру и мать, но я должна была это прекратить, иначе я никогда не выйду из этой машины.

Я воспользовалась своим логичным, убедительным тоном.

— Руна, ты видишь Алессандро в этой машине? Нет. Его нет ни в этом здании, ни на парковке, поэтому к делу он не относится. Идём.

Мы вышли на парковку. На нас налетел пронизывающий ветер.

Руна обняла себя руками. На ней была легкая ветровка поверх вязаного платья.

— Мне стоит обзавестись плащом, как у тебя. Это «Барберри»?

— Да. Я купила его за полцены на распродаже в прошлом году.

— Везет.

На мне был плащ средней длины поверх серого свитера и голубых джинсов, заправленных в мягкие ботинки. Плащ был двубортным, с рядом черных пуговиц по обе стороны. Я оставила ворот открытым. Плащ льстил моей фигуре и выглядел стильно и достаточно дорого, чтобы принадлежать Превосходной, но самое главное — он скрывал нож в специальном чехле, вшитом в подкладку с левой стороны.

Было всего несколько способов замаскировать клинок, достаточно длинный, чтобы быть эффективным в драке. Его можно было носить на бедре под свободной юбкой, которую пришлось бы задрать, чтобы достать его, что было достаточно непрактично в холодную погоду. Можно было носить его в ножнах за плечами, но если бы пришлось снять верхнюю одежду, клинок оказался бы у всех на виду. Спрятать его в подкладку плаща было наилучшим вариантом. Даже если бы я сняла плащ из вежливости или необходимости, я могла нести его так, чтобы тут же достать кинжал в случае чего. Было маловероятно, что Институт судебных наук станет обыскивать мой плащ.

Мы вошли в холл. Похоже, дизайнеры этого института были большими поклонниками современной индустрии и монохромных цветов. Пол сиял белой плиткой, стены подчеркивал светло-серый цвет. Потолок дополняли металлические светильники с продолговатыми флуоресцентными лампами, а стойки практически сверкали белым. Даже мебель для посетителей, мягкие кресла, были в серых тонах. Место так и просило хоть какое-нибудь растение или репродукцию Густава Климта.

Я подошла к администратору за стойкой. На сайте института дело значилось как «ожидающее рассмотрения», поэтому я позвонила заранее и предупредила их о нашем визите.

— Каталина Бейлор и Руна Эттерсон, — сообщила я женщине за стойкой. — Мы здесь по делу Эттерсонов.

Администратор, пожилая латиноамериканка, одарила меня извиняющейся улыбкой.

— Я поговорила с доктором Конвеем, и он сказал, что вы не можете увидеть тела.

— Не могу? — переспросила Руна. — Что значит, я не могу?

— Они недоступны.

Воздух вокруг Руны зарябил легкой зеленой дымкой. Ее голос похолодел.

— Сделайте их доступными.

В холле повисла оглушающая тишина, когда трое других админов за стойкой прекратили разговоры и уставились на нас.

Мне следовало разрядить это напряжение, пока кто-нибудь не запаниковал и его не усилил. К счастью, бюрократия состояла из правил, а я с правилами была на «ты».

Я улыбнулась администратору.

— Как ближайший родственник и глава ее Дома, Превосходная Эттерсон имеет право видеть останки членов ее семьи по желанию. Если вы воспрепятствуете ее доступу, я буду вынуждена уведомить адвоката ее Дома и вам придется предоставить причину несоблюдения ваших собственных правил в суде. Я подожду, пока вы проверите обоснованность нашей претензии с адвокатом вашей компании.

Администратор потянулась к телефону.

— Одну минутку, пожалуйста. — Она отвернулась от меня и заговорила в трубку торопливым шепотом.

Я отошла в сторону и увела Руну к окну.

Потянулись минуты.

— Что они так долго? — проворчала Руна.

— Они решают этот вопрос.

Администратор повесила трубку.

— Приносим наши извинения. — Она указала на молодого белого парня с копной темных волос, топтавшегося у ксерокса позади нее. — Это Виктор.

Виктор, изо всех сил старавшийся быть незаметным до этого момента, встрепенулся, словно олень в свете фар.

— Виктор проведет вас в нужный зал.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Также мы ожидаем прибытия представителя «Свитка». Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы он к нам присоединился.

Мы последовали за Виктором в лифт, доставившим нас на третий этаж, который был таким же сияющим, как и холл. Мы прошли по белому коридору к большой комнате с шестью столами для вскрытия, стоявшими в ряд у стены. Четыре стояли пустыми. На двух других лежали прикрытые белой тканью тела.

Белый мужчина лет сорока ожидал нас у ближайшего стола, скрестив руки. На нем был белоснежный лабораторный халат, из-под которого выглядывала серая полосатая рубашка и жёлтый галстук. Его темные волосы были так коротко подстрижены, что их было едва видно. Можно было ожидать, что он будет гладко выбрит, однако его лицо и шею покрывала щетина примерно такой же длины, как и его волосы. Казалось, будто проснувшись пару дней назад, он побрил лицо и голову, а теперь позволял волосам отрасти обратно. Производило это все отталкивающее впечатление.

Виктор поспешил удалиться, не проронив ни слова. Мужчина в лабораторном халате, судя по всему, не собирался нас приветствовать, поэтому я сама направилась к нему. Две камеры наблюдения, одна на стене справа, а другая прямо над дверью, следили за каждым нашим шагом.

Мужчина поднял свой бейдж, показывая нам.

— Доктор Сайлас Конвей, ассистент судмедэксперта.

Я подождала, но ничего не последовало. Официальное представление окончено. «Отличное» начало.

— Каталина Бейлор и Руна Эттерсон. Спасибо, что так быстро встретились с нами, доктор Конвей.

— Что вы здесь делаете?

— Как вы думаете, что мы здесь делаем? — парировала Руна.

— Тратите мое время.

Он же не сказал это всерьез.

— Мы пришли, чтобы увидеть тела.

Конвей пристально посмотрел на меня.

— Зачем?

— Не важно, зачем. — Руна шагнула к нему. — У вас нет права блокировать мой доступ к останкам моей семьи.

— Я не блокировал ваш доступ. Я был занят другими делами. Мне пришлось все бросить и прийти сюда, чтобы вас сопровождать. Тела не в том состоянии, чтобы их рассматривали, а политика этого офиса заключается во избежании нанесения ненужной травмы членам семьи. Я пытался быть тактичным, но мое внимание и усилия остались незамеченными.

Понятно. Он был настоящим источником внимания и сочувствия. Даже не соизволил выдавить «соболезную вашей утрате».

Что-то здесь неладно. Во-первых, я позвонила заранее, поэтому он знал о нашем приезде. Во-вторых, он был не просто раздражен, а враждебно настроен, словно пытаясь помешать Руне. Это была обычная процедура, но он уже нарушал протокол. Что могло вызвать подобную враждебность? Если он вел так себя со всеми, не говоря уже о Превосходных, он мог быть уволен. Он должен был знать, что все, что он скажет, будет записано камерами наблюдения.

Мне следовало прийти сюда самой, но мне нужна была Руна, чтобы прорваться через бюрократию. Она все также была травмирована и уязвима, и переключалась с веселья на злость за полсекунды. Я должна была быть с ней очень осторожна, а сейчас этот мужик нарывался на конфликт без видимых причин. Контролировать эту ситуацию было все сложнее и сложнее, а использовать мою магию на госработнике стало бы преступлением. В моих планах не было начинать расследование с нарушения закона.

Конвей прошел к двум столам и встал между ними.

— Вы хотели видеть тела — так вот они.

Он сдернул пару простыней, прикрывавших останки.

Я читала об обожженных жертвах в учебниках по криминалистике. Несколько лет назад, Неваду заставили выслеживать Превосходного пирокинетика. Никто из нас не мог ей помочь, поэтому я сидела дома, сходя с ума от беспокойства, и читала все книги о пожарах и их жертвах, какие я только могла достать. Тогда Арабелла заметила, что я сама сводила себя с ума, но каким-то образом это был мой способ справиться со стрессом. Своего рода добровольная экспозиционная терапия.

Читать о ком-то сгоревшем заживо и видеть само тело, было двумя разными вещами.

Два обугленных тела на столах не могли весить больше шестидесяти фунтов каждое. Жар пламени высушил их, и когда мышцы и связки обезводились, тела сжались, согнув колени и локти, и сжав пальцы в кулаки. Учебники назвали это боксерской позой, потому что это было похоже на оборонительную позицию боксера. Черты лица исчезли. Кожа и подкожный слой жира также исчезли. Невозможно было угадать пол, расу или возраст тел. Я смотрела на два объекта, отдаленно напоминающих человека, покрытых почерневшей, сморщенной плотью.

По комнате поплыл мерзкий душок. Горький и тошнотворный, сладковатый и отдающий медью, он не походил ни на один запах, что мне доводилось чувствовать прежде, будто горелая свинина с обугленной кожей. К горлу подступила желчь.

Я отвернулась и увидела Руну, стоявшую позади меня будто, статуя, с таким бледным лицом, словно она увидела свою смерть. Потеря матери и сестры убила бы часть меня и причинила бы огромную боль. Оставалось лишь надеяться, что они умерли до того, как к ним добрался огонь.

— Довольны? — спросил Конвей. — Не было бы лучше запомнить их такими, какими они были?

— Нет, — отрезала Руна. — Я хочу запомнить их такими, как сейчас. Я никогда этого не забуду и заставлю заплатить того, кто это сделал.

— Конечно, это был трагический, но совершенно случайный пожар, — кивнул Конвей. — В такой ситуации, естественно, искать виновных, но мы не обнаружили признаков насилия. По моему мнению, расследование установит причину возгорания, и в итоге покажет трагическое стечение обстоятельств, но никак не криминал. Поезжайте домой, мисс Эттерсон. Здесь вы не найдете ответов.

— Что вы обнаружили в их лёгких? — спросила я.

Он зыркнул на меня и сделал шаг вперед, пытаясь пригрозить мне своим возрастом и размером.

Всю свою жизнь я работала над тем, чтобы оставаться незамеченной, ведь привлечение внимания к себе могло подвергнуть других опасности. Я не просто избегала конфликтов, я убеждалась, что меня и рядом с ними не будет. Моим естественным желанием было бежать — прочь из института, в машину, а затем на склад к моей любящей семье, где я могла укрыться от пронизывающего взгляда этого мерзавца.

Но здесь были лежащие на столах тела и требующая ответов Руна. Я взялась за работу и должна ее выполнить. К тому же я была права, а он — нет.

Я изобразила свою лучшую мину недовольной Аррозы Роган и пристально посмотрела на Конвея. Зрительный контакт и пренебрежение не были мне присущи, но мать Рогана была непреклонна, и я научилась и тому, и другому. Я неделями практиковала это выражение перед зеркалом, пока не добилась нужного результата. Это походило на стрельбу из эмоционального дробовика, заряженного ледяным отвращением.

Конвей завис на полпути.

— Похоже, вас здесь терпят, потому что вы хорошо справляетесь со своей работой, раз уж ваши манеры и поведение отвратительны. Ваше высокомерное и враждебное отношение к потерпевшей просто за гранью принципов работы института и порядочности в целом.

Лицо Конвея стало пунцовым.

— Поэтому, я спрошу ещё раз. Был ли в их лёгких дым? Если вы не можете ответить на мой вопрос, то найдите того, кто сможет.

Конвей раздул ноздри от злости. Я подготовилась к худшему.

В дверях появился Виктор.

— Чего еще? — рявкнул на него Конвей.

Виктор отступил в сторону, пропуская в комнату мужчину в строгом черном костюме.

— Добрый день, мистер Фуллертон, — поздоровалась я.

Представитель «Свитка» прошел в зал. Лет сорока с небольшим, аккуратный, опрятный, с загорелой на солнце кожей и темными волосами, зачесанными назад. Его глаза были неожиданного оттенка светло-голубого. Они же были единственным пятном цвета во всем его облике. Все остальное — кожаные туфли, сшитый на заказ костюм, безупречная рубашка с галстуком и очки — были черными.

— Мисс Бейлор, мое почтение. — Он протянул руку Руне, и та ее пожала. — Мисс Эттерсон, мои глубочайшие соболезнования.

— Это кто? — возмутился Конвей.

Фуллертон смерил его взглядом.

— Я здесь от лица корпорации «Свиток» для проведения генетической идентификации по запросу Дома Эттерсон.

Глаза Конвея распахнулись и остекленели. Паника задрожала в его карих радужках. Он резко отшатнулся назад и развел руки в стороны, касаясь каждого трупа. На меня обрушилась волна отвращения — мерзкое чувство, что только что все пошло ужасно, ужасно плохо.

Иссушенное тело на столе рядом со мной резко село. Я заметила движение, но мне понадобилось полсекунды, чтобы среагировать, да и разум отказывался воспринимать увиденное. Труп прыгнул на меня, вцепившись мне в горло холодными пальцами.

Меня охватила паника. Воздух испарился. Боль сжала мое горло в железных тисках.

Конвей ринулся к двери. Фуллертон отступил в сторону, пропуская Конвея, и при этом его лицо осталось совершенно невозмутимым, словно мы были на светском приеме. Руна развернулась, целясь в Конвея рукой. Если она его отравит, все что он знал, умрет вместе с ним.

Сложив ладони вместе, я повела их вверх между рук трупа, разрывая захват. Он отпустил мою шею, и я ударила его каблуком в солнечное сплетение, заставив попятиться назад.

— Неет! — прохрипела я.

Вспышка зелёного выстрелила из Руны, словно атакующая гадюка и коснулась плеч Конвея, как раз перед тем, как другой труп перепрыгнул через меня и приземлился ей на спину. Конвей нырнул в дверной проем и скрылся из виду.

Черт.

Первый труп снова встал. Я с трудом вдохнула — горло просто горело огнем — и вытащила свой нож. Реанимированные тела не вели себя как зомби, они были просто орудиями для магии реаниматора, словно марионетки на невидимых ниточках. Было бессмысленно бить их в сердце или в голову. Мне следовало их обезвредить.

Моя магия полыхнула, и я позволила ей навести удар. Свой талант сирены я унаследовала от отца, но этот дар достался мне от матери. Он превращал ее в смертоносного снайпера, он позволял Леону делать невероятные выстрелы, а мне позволял стрелять метко.

Иссушенное подобие человека бросилось на меня с широко раскрытыми руками. Я поймала его за правое запястье, вонзила лезвие в его подмышку и провернула. Семидюймовая высокоуглеродистая сталь прорезала сморщенные хрящи и сухожилия, будто старую кожу. Рука отвалилась от плеча, повиснув на тонкой полоске плоти.

Я отпустила запястье, выдернула нож и полоснула труп сзади по шее, отсекая голову. Затем я ударила во второе плечо, выбивая кость из сустава, рассекла нижнюю часть спины, перебивая позвоночник, и пнула его под колено. Труп рухнул, рассыпавшись на части по полу и больше не представляя угрозы.

Второй труп повис на Руне, вцепившись ей в волосы. Их обоих окутал зеленый туман, превращая обугленную плоть в ядовито-зеленую.

— Не трогай! — крикнула Руна. — Я разберусь. Иди!

Я пронеслась мимо Фуллертона прочь из зала. Коридор справа от меня был пуст. Слева Конвей пробирался вперёд, сгорбившись и опираясь о стену. Да, она всё-таки его отравила.

Больше никогда. Никогда Руна Эттерсон не пойдет со мной допрашивать подозреваемых. У меня были минуты, если не секунды, чтобы выжать из него ответы.

Я побежала.

Конвей оглянулся и ускорился. Он почти свернул за угол. Я должна была добраться к нему раньше, чем его прикончит яд.

Он споткнулся, схватился за стену, выпрямляясь. Я почти до него добралась.

Высокий, стройный мужчина в дорогом черном костюме вынырнул из-за угла, направляясь к нам. Он двигался грациозно — не как танцор, а как быстрый и ловкий фехтовальщик, с такой уверенностью, будто ему принадлежало это здание, и он удостоил его своим присутствием. Его длинные каштановые волосы спадали на одну сторону лица.

Конвей бросился влево, стараясь уйти от него.

Мужчина выбросил руку, поймав медэксперта за плечо, вытащил длинный, узкий кинжал из своего пиджака и всадил его Сайласу Конвею в сердце.

Это был ошеломляющий удар. Плавный, быстрый, безупречный. Моя магия блеснула, будто признавая его красоту. Он даже не целился. Он нанес его одним-единственным движением, будто достал из кармана ключи от машины и бросил их другу. Это был не просто опыт, а мастерство, рождённое чистой мышечной памятью и превосходными рефлексами.

Мужчина поднял голову. Из-за плеча Конвея мне улыбнулся Алессандро Сагредо, плавно вытаскивая свой нож из груди медэксперта.

В моем мозгу случилось короткое замыкание. Я попыталась остановиться, но я бежала по полированному бетонному полу, и законы физики сработали против меня. Я заскользила. Пол заскрипел под моими ботинками, и я проехала мимо мужчин на полной скорости. Алессандро склонил голову и наблюдал за моей медленной остановкой.

Как такое было возможно? Алессандро Сагредо был плейбоем. Он фотографировался без рубашки на Карибах. Занимался серфингом на Фиджи и шоппингом в Лондоне. Он не закалывал случайных госслужащих в сердце с хирургической точностью.

Алессандро смотрел на меня. Прямо на меня. Словно я была единственной во всем мире. Горячий, хищный огонь играл в его янтарных глазах. Он смотрел на меня так, будто я была лакомым стейком, а он был голодным волком.

Скажи что-нибудь умное, скажи что-нибудь умное…

— Эй!

Боже мой.

Не говоря ни слова, Алессандро переступил через тело Конвея и подошел ко мне. Мне следовало бы развернуться и броситься бежать, или хотя бы поднять нож. Вместо этого я просто стояла на месте как полная идиотка.

Алессандро склонился ко мне, предлагая взять его под руку. Я положила руку на его предплечье, под тканью костюма ощущались стальные мускулы. Алессандро пошел вперёд и мы вместе свернули за угол.

У меня галлюцинации. Не иначе.

— Я…

— Шшш, — прошипел он с легким акцентом. — Просто продолжай идти. Скоро здесь будет охрана здания, а нам быть здесь не нужно.

Он убил Конвея. Его это не обеспокоило. Его тревожило это не более, чем прихлопнутая муха. Алессандро убивал ножом человека в сердце прежде. Много-много-много раз до этого.

Я серьезно ошиблась в суждениях.

— Мне нравится твой нож, — сказал он. — Хотя, тебе не мешало бы его убрать, пока никто не увидел.

Я сунула лезвие обратно в ножны под плащом. Погодите. Он шикнул на меня. Словно мне было пять. Сказал мне спрятать нож, и я так и сделала. А теперь я позволяла ему увести меня прочь.

Какого черта я делаю?

— Почему мы идем?

Он взглянул на меня, и в его карих глазах отразилось удивление.

— Потому что я только что зарезал кое-кого. Секьюрити захочет задать мне кучу скучнейших вопросов. Я ненавижу скучные вопросы. А еще будет бумажная волокита. Ее я тоже ненавижу.

Еще бы, в таком-то случае.

— Ты убил Конвея.

— Да, убил.

Я остановилась. Он остановился и посмотрел на меня.

— Алессандро, что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь заставить тебя идти побыстрее?

Мой мозг, наконец, восстановил способность формировать законченные предложения.

— Зачем ты убил Конвея? Он был наводкой в моем расследовании, а теперь он мертв.

— Он был очень плохим человеком. Ты гналась за ним с ножом.

— Мне нужно было задать ему несколько вопросов.

Он улыбнулся словно волк, обнаживший свои клыки в темной чаще.

— Ты собиралась его пырнуть, если он не ответит?

— Мне не нужно колоть людей, чтобы получить ответы.

Он вздохнул.

— Забирай свою подругу и иди домой, Каталина. Здесь для тебя нет ответов.

Что?

Руна на полной скорости свернула за угол, увидела нас и замерла.

— Мне очень жаль, — сказал Алессандро. — Я должен уходить. Поезжай домой, оставайся в безопасности и забудь обо всем этом.

Впереди звякнул лифт.

— Еще увидимся. — Алессандро поднял руку. Каким-то образом в ней оказался пистолет, хотя я не видела, чтобы он его вытягивал. Пистолет грохнул, выплевывая пули, окно справа от нас разлетелось, и Алессандро выпрыгнул в него.

Двери лифта распахнулись, и наружу вывалились охранники в серой униформе, с пистолетами наголо.

— Руки вверх! — рявкнул охранник.

Я завела руки за голову и позволила им надеть на меня наручники.

Через десять минут после того, как охранники здания задержали меня, на место происшествия прибыла группа реагирования хьюстонской полиции. Они освободили Фуллертона, который был явно нейтральной третьей стороной, задержали меня и Руну и задавали нам вопросы в течение сорока пяти минут. То, как они сконцентрировались на описании заколовшего Конвея загадочного мужчины, навело меня на мысль, что Алессандро поработал с камерами в коридоре. После третьего круга одних и тех же вопросов, мое терпение лопнуло. Я дала им контакты нашего адвоката и отметила, что моя клиентка была травмирована нападением ее реанимированной семьи и у нее достаточно могущественные враги, чтобы подкупить медэксперта, и к тому же, я насчитала как минимум три точки, из которых ее мог убить снайпер. После этого я отвечала на каждый вопрос вопросом «Можем ли мы идти?». Они сдались и отпустили нас. Я схватила Руну и чуть ли не силой запихнула ее в лифт.

Как только двери лифта закрылись, Руна повернулась ко мне.

— Ты мне солгала!

— Не здесь, — предупредила я. — Когда мы выйдем из лифта, иди рядом со мной. Останавливайся, когда я останавливаюсь, а если я говорю тебе бежать, беги.

Лицо Руны напряглось.

— Ты считаешь, они попытаются меня убить.

— Да.

— Надеюсь, они попробуют.

Понятно. Эмоции Руны взяли верх над ее разумным мышлением, выкинули его на обочине дороги, и забрали мою подругу в увлекательную поездку. Как раз то, чего нам не хватало.

Клиентку. Не подругу — клиентку. Друзья были для других людей. Вам хочется нравиться вашим друзьям, а когда я хотела кому-то понравиться, шансы на утечку моей магии и зачаровывание людей конкретно возрастали. Я двадцать один год избегала заводить себе друзей. Было безответственно начинать делать это сейчас.

Мне нравилась Руна. Она понравилась мне с нашей первой встречи, и мне хотелось быть, как она — забавной, очаровательной и уверенной в себе. Сейчас ее вид разбивал мне сердце. Я хотела исправить случившийся с ней кошмар, и мне следовало пристально следить за своими действиями. К тому же, сейчас она нуждалась не в подруге, а в профессиональном детективе.

Лифт открылся. У меня ушла секунда на проверку холла. Видимых угроз нет. Я вышла и направилась к двери с высоко поднятой головой. Рядом со мной шагала Руна, словно бросая всем вызов встать у нее на пути.

Мы вышли из здания, и я ускорилась, почти переходя на бег. Между лопатками у меня так зудело, будто кто-то целился в меня через винтовку с оптическим прицелом.

Забраться в машину, забраться в машину…

Я открыла замки, и мы запрыгнули в «Элемент». Я завела мотор, выехала с парковки и покатила по улице.

— В том здании был Алессандро. Каталина, я видела его собственными глазами.

— Я понятия не имела, что он там будет. — Я сосредоточилась на вождении. Машина летела по дороге. За нами никто не следовал.

— Что он там делал?

— Убивал нашего подозреваемого.

— Зачем?

— Не знаю, — ответила я. — Позвонить Берн.

Из динамиков машины раздались гудки, и Берн взял трубку.

— Да.

— Ты был прав. — Я слишком быстро повернула и ускорилась на подъездной дороге, сдвигаясь влево, чтобы выехать на шоссе. — Это война Домов. Мы возвращаемся на склад. Спрячь нас.

— В процессе, — ответил Берн. — За вами хвост?

— Пока не вижу. — Я слилась с дорожным движением.

— Мой брат проснулся? — спросила Руна.

— Нет, — ответил Берн. — Я позвоню, если будут изменения.

— Мне нужно все, что ты сможешь накопать на судмедэксперта Сайласа Конвея. В частности, неожиданные крупные переводы на его счет за последние месяц или около того, и откуда они поступили.

— Что он сделал?

— Он попытался не дать нам осмотреть тела, а когда появился представитель «Свитка», то реанимировал трупы матери и сестры Руны, и попытался с их помощью нас убить. Пока мы говорим, копы уже проверяют его прошлое.

— Вы в порядке? — спросил кузен.

— Да. Фуллертон взял образцы, но Конвей умер до того, как я успела его допросить.

— Что случилось?

— Алессандро Сагредо.

Телефон умолк.

— Прости, что ты сказала?

— Алессандро Сагредо случился. Он объявился в ИСН округа Харрис и заколол моего подозреваемого в сердце. Причем сделал это так, будто у него в этом богатый опыт. Затем он сказал мне забирать мою подругу, ехать домой и больше не заморачивать этим свою хорошенькую головку.

И когда я его найду, он пожалеет о каждом слове. Он удивил меня на этот раз, но больше этого не произойдет.

— Что он сказал? — переспросила Руна.

Динамик машины сохранял молчание.

— Берн, ты там? — не выдержала я.

— Да, — отозвался он. — «Веселенькое» утро у вас выдалось.

— Скоро увидимся. — Я отключилась.

— Как во всем этом замешан Сагредо? — спросила Руна.

— Без понятия. Ты знаешь его или его семью? У твоей мамы были с ним какие-то контакты?

— Нет.

— Но ты узнала его фотографию, — напомнила я.

— Я узнала его, потому что жутко запала на него в старшей школе, как и любая другая девчонка моего возраста. Когда он обручился в первый раз, Фелисити, Мишель и я устроили ночевку и плакались друг другу, налегая на чизкейк и взбитые сливки.

Когда я услышала о его первой помолвке, я заперлась у себя в комнате и рыдала в одиночестве. Следующие два раза я тоже плакала, потому что была идиоткой.

Руна покачала головой.

— Поверь мне, если кто-то и связан с Сагредо, так это ты. Он даже не знает о моем существовании.

Если у Дома Эттерсонов не было связи с Домом Сагредо, тогда почему Алессандро был в морге, и зачем он убил Конвея и сказал мне отправляться домой? Каким-то образом он был во всем этом замешан. Должен был быть замешан.

Мне нужно найти Алессандро и для этого мне понадобится Баг.

Баг служил у Рогана специалистом по наблюдению. Магически измененный, он обрабатывал визуальную информацию с невероятной скоростью. Он мог просеять одновременную передачу с десятков камер видеонаблюдения и отследить человека по всему городу. Если кто и мог найти Алессандро, так это Баг.

Еще он был фанатично предан Рогану. Как только мы привлекали Бага, Роган узнавал каждую деталь нашего запроса, как реальную, так и придуманную, поскольку Баг не просто сообщал факты, а здорово приукрашал их собственными выводами, сделанными с особым талантом.

Я могла себе представить, как бы он об этом доложил. Эй, вы в жизни не поверите в эту срань: они хотят, чтобы я нашел Алессандро Сагредо. Судя по всему, этот паршивец кого-то зарезал, а твоя сестра хочет выйти за него замуж. Она заплатит мне целое состояние, чтобы я нашел его до того, как он снова убьет и испоганит им весь роман. Она считает, что дурь из башки можно выбить любовью порядочной женщины. Ну, разве это не чушь собачья?

Невада бросит все и прилетит обратно на выручку, чем поставит планы миссис Роган под угрозу. Дед Рогана был сложным человеком при жизни и не видел причин меняться после смерти. В своем завещании он уточнил, что если Невада с Роганом не будут присутствовать на всем протяжении похорон и траура, миссис Роган будет исключена из завещания.

Миссис Роган хотела унаследовать от своего отца лишь одну вещь: семейную летнюю усадьбу на побережье, где ее мать разбила прекрасный сад. Когда миссис Роган была маленькой, и ее мать ещё была жива, семья проводила там свои летние каникулы. Это было местом ее самых счастливых воспоминаний.

Последние три года миссис Роган обучала и тренировала меня. Она наняла репетиторов для моей магии, и организовала курсы этикета, она водила меня по музеям и картинным галереям, стараясь привить мне вкус. Она делала это все, не ожидая взамен ничего, кроме спасибо. Мы с Невадой хотели, чтобы она получила тот дом больше, чем она сама.

Я любила своего зятя, но сказать, что он был параноиком по части безопасности, было все равно, что назвать тайфун лёгким ветерком. Я не сомневалась, что Коннор наблюдал за нами. Он просто не мог ничего с собой поделать. Это означало, что он уже знал о ночном визите Августина и о том, что я уехала вместе с ним, а вернулась с Руной и ее братом в отключке. Поделился ли он этим с моей сестрой, было другим вопросом, но рано или поздно Невада узнает, что мы взялись за опасное дело. Вероятность ее стремительного возвращения домой уже была высока, а сдобренный бранью рассказ Бага мог заставить ее сорваться.

Единственным способом это предотвратить, было связаться с ней. Звонить ей сейчас было слишком поздно. Она наверняка уже была в постели.

Но нам был нужен Баг. Было жизненно необходимо установить, где был Алессандро и почему он там оказался. Я не могла ждать до завтра.

— Позвонить Баг.

Телефон даже звякнуть толком не успел, как его схватил Баг.

— Чего надо?

— Я хочу нанять тебя кое-кого найти, но ты не можешь рассказать об этом моей сестре. Утром я сама расскажу ей об этом первым делом. Сможешь так долго вытерпеть?

— Зависит от того, кто это.

Хорошая попытка. Но я не вчера родилась.

— Сначала пообещай.

— Ладно. Обещаю.

— Алессандро Сагредо.

Баг взвизгнул.

— Твоя ванильная мечта со старшей школы? Итальянский жеребчик?

— Неужели все знают, что мне нравился Алессандро?

— Знают все, кто тебя знает. Что он сделал? Неужели ты решила прекратить разлуку расстоянием и сразить его наповал?

Я стиснула зубы.

— Он убил моего главного подозреваемого.

Тишина.

— Как?

— Заколол его в сердце. Меньше, чем в пяти футах от меня.

— Оххх. Круто. Вот так крутотень. Я должен рассказать Майору.

— Баг! Вернись на две миллисекунды назад, когда ты пообещал мне никому ничего не рассказывать!

— Ты меня обманула. Даже не знаю, как я смогу промолчать. Это слишком круто.

Уфф.

— Ладно, можешь рассказать Коннору, если возьмёшь с него клятву держать это в секрете от Невады. Я объясню ей все сама завтра утром. Ты можешь это сделать?

— Я постараюсь.

— Они в любом случае спят.

Баг фыркнул.

— Майор никогда не спит. Иногда он прикрывает глаза, когда обдумывает важные мысли.

— Коннор на похоронах своего деда, где старается не прикончить свою отвратительную семейку. У него сейчас хватает забот и без нас, Баг. Ты же не хочешь добавить ему лишние хлопоты, правда?

— Ты со своей логикой вечно все портишь. Ладно. Где ты видела нашего красавчика в последний раз?

— Выпрыгивающим из окна третьего этажа ИСН.

— Окей, должен признать, это охренеть как круто. Я в деле.

— Мы не обсудили твой гонорар.

Баг застонал.

— Каталина, мне до чертиков скучно. Ничего не происходит. Еще немного, и я сам тебе заплачу, чтобы ты меня наняла. По крайней мере, здесь есть что делать. Его будет легко найти с такой-то мордашкой. Я позвоню, когда узнаю больше.

Он повесил трубку.

— Странные у тебя знакомые, — сказала Руна.

— Это приходит с работой. Ты в порядке? — спросила я.

— Нет, далеко не в порядке. Труп моей матери пытался выдрать у меня волосы.

Не было ничего, что я могла бы сделать или сказать, чтобы стереть эти воспоминания.

— Она нас очень сильно любила. Я могла прийти к маме с чем угодно, и она могла успокоить меня и поднять мне настроение. Он воспользовался ею, словно она была вещью. Словно она даже не была человеком.

— Мне жаль.

— Почему? — прорычала она. — Я хочу знать, почему это произошло.

— Мы это выясним. Сегодня мы узнали две вещи: твоя семья была убита, и их убийца достаточно могущественен, чтобы подвергнуть опасности медэксперта.

— Да уж, — фыркнула Руна. — Все началось странно и становится все страннее, Каталина.

— Я говорила тебе, что когда мы начнем, могут всплыть гадкие вещи. Ты хочешь уйти, Руна? Ты все еще можешь это сделать, но будет точка невозврата, и она приближается слишком быстро.

— Мы ничего не начинали. Начали те, кто убил мою маму и сестру. — Руна смахнула слезинку. Она сжала зубы, а выражение ее лица стало жестким и злым. — Но я это закончу. Даю тебе слово.

Глава 4

Хьюстонский трафик был убийственным. Мы потратили двадцать пять минут, чтобы преодолеть расстояние, которое можно проехать за пятнадцать, если бы улицы были пустыми. Никто за нами не увязался, но я все равно не могла дышать, пока мы не свернули на дорогу, ведущую к складу.

Квадратный домик КПП мозолил глаза, но когда я наконец-то увидела его впереди, мне захотелось побежать и обнять его. Почти дома.

— Каталина! — вскрикнула Руна.

Прогудел клаксон грузовика, и я чуть не выпрыгнула из сиденья. Справа от нас затормозил грузовик снабжения, двигавшийся по подъездной дороге. Ещё один фут и он бы в нас врезался. Водитель с перекошенным от злости лицом замахал руками.

Я проехала знак «СТОП», зная о нем и намеренно проигнорировав, так как мы были в состоянии повышенной боеготовности. Там должен был быть двухфутовый стальной барьер, перекрывающий подъездную дорогу.

Это было уже не смешно.

Я надавила на газ, подъехала к будке охраны и опустила окно. Келли, белый мужчина за сорок, с темно-пшеничными волосами и загаром фермера, открыл окошко со своей стороны и ухмыльнулся мне.

— Знаки «СТОП» стоят не просто так, мисс Бейлор.

В будке должно было быть двое людей.

У меня было два выбора. Я могла отчитать его перед Руной и тем самым показать, насколько мы были некомпетентны, или же я могла позволить сделать это моей маме, следивший за нашей безопасностью. Я остановилась на последнем.

— Поднимите все защитные барьеры. Не пропускайте никаких машин.

— Но как насчёт доставки?

Я постаралась говорить как можно спокойнее.

— Никаких машин, мистер Келли. Найдите мистера Абарка и срочно отправьте его ко мне.

До Келли наконец-то дошло, что дело дрянь, и с его лица сползла улыбка.

— Да, мэм.

Подняв окно, я поехала дальше, проверяя зеркало заднего вида. Позади нас завизжала гидравлика, поднимая шипастый барьер, закрывающий улицу.

Я приехала на склад, и мы вошли через рабочий вход. Пройдя в конференц-зал, я воспользовалась интеркомом.

— Все на семейное собрание в конференц-зале, пожалуйста.

Руна заняла свое место. Я села во главе стола.

На меня напали два трупа, я стала свидетелем того, как мой кумир юности пыряет человека в сердце, а затем выпрыгивает из окна третьего этажа. Я угрожала администратору и противостояла копам. Затем я вела машину через оживленный трафик, выглядывая по сторонам врагов, и в итоге чуть не попала в аварию у самого дома. Мое сердце все ещё гулко билось. Мне хотелось подскочить и пробежать пару кругов вокруг квартала чтобы избавиться от избытка адреналина.

Но вместо этого, мне приходилось сидеть на стуле и вести себя подобающе профессионалу.

Я все еще ощущала острые костяшки, сжимающие мое горло в попытке сломать мне трахею, а их отвратительный запах я не забуду до конца жизни. Перед этим даже время было бессильно.

Если встреча с реанимированными телами была паршивой, то с Алессандро Сагредо — еще хуже. Я продолжала проигрывать этот удар в своей памяти. Я не была уверена, что смогла бы блокировать его даже с помощью своей магии. А его лицо? Он выглядел расслабленным. Просто стоял там, пока человек соскальзывал с его ножа, и выглядел расслабленным.

Мой телефон зазвонил. Неизвестный номер.

Я ответила, включив громкую связь.

— Да?

— Ты следишь за мной, — сказал Алессандро.

Руна округлила глаза.

— Я не слежу за тобой, — возразила я. Технически, это даже не было ложью.

— Ты приставила ко мне слежку. Понимаю, я неотразим и передо мной сложно устоять. Таков мой крест. Но постарайся взять себя в руки, Каталина. Мне за тебя стыдно.

Он… Уфф.

— Насколько я помню, у меня никогда не было проблем устоять перед тобой.

— Я думал, мы договорились, что ты это бросишь.

— Я ни о чем не договаривалась.

— Каталина, послушай меня. Все серьезно, причастные к этому люди опасны, а твое благополучие важно для меня.

С каких это пор?

— Почему бы тебе не рассказать мне об этом поподробнее? Может, если я полностью осознаю опасность, я останусь в стороне.

— Нет, не останешься. У тебя нет здравого смысла.

— Все у меня есть.

— Это последнее предупреждение, Каталина.

— Или что?

— Поверь мне, лучше тебе этого не знать.

Он повесил трубку.

Я посмотрела на телефон. Невыносимый засранец. Когда я до него доберусь, я вскрою его разум, как консервную банку. А затем заставлю его немного поплясать, запишу это на видео и буду проигрывать его перед ним на повторе, уже сняв с него свою магию. Неотразимый. Я еще покажу тебе «неотразимость». Только погоди.

— Все у меня есть? — процитировала Руна.

— Я слишком разозлилась, чтобы придумать едкий ответ.

В конференц-зал вошли мама с Берном. Я отложила телефон.

— Где все? — спросила я.

— Закрывают «дело Ярроу», — ответила мама. — Там наметилось развитие, и Леон вызвал подкрепление. Арабелла с бабушкой отправились туда час назад.

— Что ещё за развитие?

— Они мне не рассказали, но взяли с собой Кирпичик.

Кирпичик был новым бабулиным достижением. Свое существование он начал как военный хаммер, а сейчас превратился в совершенство автомобильной безопасности. Он не мог ехать быстрее шестидесяти миль в час, зато бабуля твердила, что он сможет выдержать даже танковый залп. Ну, и конечно, она не разрешала никому из нас его водить.

В «деле Ярроу» была замешана женщина, выдававшая себя за дипломированного бухгалтера, чтобы затем внедряться в небольшие фирмы своих друзей и обкрадывать их исподтишка. Зачем им мог понадобиться Кирпичик?

Я ввела маму в курс событий сегодняшнего утра.

— Ещё, я попросила мистера Абарка присоединиться к нам после собрания.

— Правильно, — кивнула мама, вкладывая уйму значений в одно слово. Они с нашим главой службы безопасности бодались почти с самого момента его найма, и все становилось только хуже.

Я повернулась к Руне.

— Нам нужно выяснить, почему твоя семья стала мишенью. Люди убивают по одной из трех причин: эмоции, власть или деньги. Не у каждого Дома в Хьюстоне хватит смелости давить на судмедэксперта. Последствия слишком суровы. Твоя мать обзавелась могущественным врагом.

Руна беспомощно развела руками.

— Как ваша семья зарабатывала деньги?

Руна нахмурилась.

— Я точно не знаю. Нам их просто всегда хватало. Наверное, у нас были какие-то инвестиции. Как-то мама консультировала криминальные расследования. Она работала экспертом.

— Были ли у нее расследования в последнее время? — Если чье-то мнение зависело от ее показаний, это могло стать веским мотивом. Или это, или месть. Как правило. Я бы подняла последние дела, в которых свидетельствовала Сигурни Эттерсон.

— Нет, — покачала головой Руна. — Она чаще занималась этим, когда я была помладше. Я помню, как много времени она проводила в разъездах, особенно сразу после того, как отец нас бросил. Но несколько лет назад она сказала мне, что хочет проводить больше времени с нами, и что работа криминалиста не оплачивается достаточно хорошо, чтобы оправдать ее отсутствие в наших жизнях.

Я глянула на Берна. Он встретил мой взгляд и нахмурился.

— Что? — спросила Руна.

Кто-то должен был изложить очевидные факты, и этим кто-то, по всей видимости, была я.

— Ты сказала, твой отец обчистил семейные счета и двенадцать лет спустя вы стоите восемь миллионов долларов.

— Уже меньше. Сюда входило и поместье, — сказала Руна.

— Консультирование может быть прибыльным, но оно не настолько хорошо оплачивается, — вставил Берн.

Она ощетинилась.

— На что вы намекаете?

— Ни на что мы не намекаем, — возразила я. — Мы задаем вопросы. Кусочки паззла в этой истории не совпадают и нам нужно копать дальше, чтобы во всем разобраться.

Руна потерла лицо обеими ладонями.

— Использовала ли твоя мама какой-либо удаленный сервер? — спросил Берн.

— Я не… Погодите, да, — встрепенулась Руна. — Использовала. Она пользовалась «Гардиан, ЛТД». Все важные документы сохранялись на удаленном сервере. Ее логином был «Болиголов». Паролем были наши три имени — «РунаХоллиРагнар». Она заставила меня его запомнить. Какая же я тупица. Мне стоило его проверить, а я о нем даже не вспомнила.

— У тебя и без того хватало забот, — возразил Берн. Его пальцы заплясали над клавиатурой ноутбука. — Так, я в системе.

— Она оставила мне какое-нибудь письмо или сообщение?

— Пока что я ничего не вижу, — ответил он. — Но я поищу.

Лицо Руны снова поникло.

— Это все вопросы на сегодня? — тихо спросила она.

— Пока что да, — кивнула я.

— Я пойду, проверю брата. Пожалуйста, дайте знать, если что-нибудь найдете.

Я подождала, пока дверь за ней закроется, и повернулась к маме.

— Абарка? — спросила она.

— Барьер на подъездной дороге не был поднят. Нас чуть не сбил грузовик, двигавшийся по той улице. Заграждение у будки охраны тоже было опущено, а когда я встретилась с Келли, он посчитал происшествие с грузовиком забавным. Также Келли был без своего боевого товарища.

Мама поставила локоть на стол и подперла подбородок. Это была ее поза в духе «у нас серьезная проблема».

Когда я согласилась стать главой нашего Дома, я решила, что не стану повторять ошибок Невады. Я не стану пытаться делать все сама. Я не была настолько же сильной, как она, и если бы я попыталась потянуть все и сразу, результат был бы плачевным. Поэтому я разделила обязанности. Берн следил за всем в цифровом мире, что было куда сложнее, чем наши обычные поиски информации. Бабуля Фрида занималась нашими машинами. Арабелла собирала оплату. Мама заботилась о нашей безопасности. Это была ее сфера, и я по большей части в нее не лезла. Разделение обязанностей бы ничего не значило, если бы я задавала вопросы о каждом ее решении.

В дверь позвонили. Я встала, прошла к входной двери и проверила камеру. По ту сторону стоял Абарка. Поджарый и смуглый, он в свои сорок восемь выглядел на десять лет младше. У него была густая черная шевелюра с проседью и приятное лицо с темными глазами и заразительной улыбкой.

Я открыла дверь, и он одарил меня ослепительной улыбкой. Улыбнувшись в ответ из вежливости, я закрыла за ним дверь.

Три года назад Невада вышла замуж за Коннора Рогана, также известного по таким забавным прозвищам, как Чокнутый Роган, Бич Мексики и Ураган. Коннор содержал собственную частную армию, и какое-то время они обеспечивали нашу безопасность.

Тогда мы все были очень наивны. Мы надеялись построить дом рядом с Невадой и Роганом, дойдя даже до переговоров о цене на землю. Сделка провалилась, когда я подсчитала цифры и увидела, сколько денег мы все еще должны Августину, и сколько денег нам понадобится, чтобы выжить. Вместо этого мы должны были сосредоточиться на выплате нашего долга.

Со временем, когда мы начали потихоньку выкарабкиваться из нашей финансовой пропасти, мы решили нанять нашу собственную охрану. На это было две причины. Мы не хотели вытягивать ресурсы из Дома Роган, и мы должны были выйти из-под длинной тени Коннора. Было несправедливо все время во всем полагаться на Неваду и Коннора. Осознав этот факт, я стала работать по шестьдесят часов в неделю.

Когда мы начинали, я понятия не имела, сколько денег уходит на содержание частной охраны. Мы должны были их расселить, накормить и предоставить обмундирование. Мы должны были тянуть страховку и наняли бухгалтера, который выдавал зарплату и платил налоги. Нам пришлось нанять юриста, чтобы получить все необходимые разрешения. Это походило на складывание денег в одну большую кучу, а затем ее сжигание дважды в месяц.

Как только мы накопили достаточно денег для найма собственной охраны, мама привела лейтенанта Абарка ею руководить. Они служили вместе, и он нуждался в работе. Абарка был ответственен за найм и обучение наших охранников, но по прошествии времени изъяны в нашей охране становились все более и более очевидными.

Абарка плюхнулся на стул.

— Привет, Пен.

Пен не было любимым именем у моей мамы.

— Защитные барьеры не были подняты, Джордж, — сказала она. — Я сама дала команду тревоги, и ты ее принял. А затем мою дочь едва не сбил грузовик, которого не должно было быть на той дороге.

— Это был грузовик Джастина. Он доставляет продукты в нашу столовую вот уже восемь месяцев. В нем не было никакой угрозы безопасности, к тому же, у нас почти закончился кофе. Ты же знаешь, армия держится на кофе. — Он ухмыльнулся.

Его улыбка отскочила от моей мамы, как резиновые пули от танка.

— Это не шутки. Ты поставил моих детей под угрозу. Ты поставил под угрозу собственных людей. Почему Келли был один в будке?

— У дочери Мерриуэзер был сольный концерт, — пожал плечами Абарка. — Это ведь люди, Пенелопа. У них есть жизни и семьи, как и у тебя.

Мама одарила его своим взглядом-на-тысячу-ярдов.

— Их семьи их не нанимали, Джордж. Их наняли мы, и мы имеем право требовать определенный уровень профессионализма и дисциплины. Прошлой ночью твои люди позволили Превосходному иллюзии прокатить мимо КПП прямиком к нашей входной двери.

— Это был экстраординарный случай. Никто не мог этого предвидеть.

— Да неужели? — Мама подалась вперёд. — Наши секьюрити, которые должны вести журнал прибытия/отбытия, не заметили, что Каталина уже была дома, и не увидели ничего странного в том, что она приехала на незнакомом автомобиле с шофером, которого они ни разу в глаза не видели?

Лицо Абарка приобрело терпеливое выражение.

— Люди — не роботы. Они совершают ошибки.

— Они могут совершать ошибки за счёт кого-нибудь другого. — Мамино выражение лица не знало пощады. — Двое охранников, пропустивших Монтгомери, будут уволены.

На какое-то мгновение Абарка потрясённо уставился на нее.

— Ты же не серьезно? Лопес заботится о больной матери, а у Уолтона двое детей.

— У меня пятеро детей и мать в этом доме, и я хочу, чтобы они все были живы. Подобные ошибки приводят к гибели людей.

Абарка покачал головой.

— Я не стану этого делать, Пен. Если хочешь их прогнать, тогда скажешь им об этом сама.

Они с мамой уставились друг на друга.

— Или ты их увольняешь, или можешь собирать свои монатки и проваливать вместе с ними.

— Мы больше не на войне, — процедил Абарка.

— Ошибаетесь, — сказала я. — С сегодняшнего дня у нас война.

— Ты отстранен, — подытожила мама. — Дай мне знать свое решение завтра утром.

Абарка посмотрел на меня, затем на нее, потом снова на меня, встал и вышел.

Я повернулась обратно к маме.

— Знаю, — кивнула она. — Если мы его не уволим, он может погибнуть сам и привести к гибели наших людей.

— Тогда давай уволим его и найдем кого-то другого. — Мы бы дали ему щедрое выходное пособие. На данном этапе я бы предпочла получить финансовый удар, чем сохранять все как есть. Я знала каждого, кто работал на нас. Я не хотела, чтобы кто-то из них погиб, потому что мы не смогли как следует их обучить. Нам был нужен руководитель получше.

Мама вздохнула.

— Все не так просто. Если я уволю его, сложно сказать, сколько из них уйдет вместе с ним. Они ему преданны.

— Мам, они должны быть преданны нам.

— Знаю, — вздохнула мама. — Но они дают нам хоть какую-то защиту. Я не хочу увольнять его, пока у нас не будет готовой замены.

— Мы могли бы дать Абарку второй шанс, — предложил Берн.

Лицо мамы посуровело.

— У нас не будет второго шанса, Бернард. Мы будем мертвы. Вторые шансы даются тем, кто совершает ошибки неумышленно, или же тем, кого подвели нервы. Я дала Абарку возможность нанять свой собственный отряд. Порой я сомневалась в его выборе, и он лично ручался за каждого солдата, которого привел. В его ответственности было обучить их и организовать единую команду. Прошло шесть месяцев, и они не справляются с основными протоколами безопасности. Это не нервы. Это некомпетентность. Нанять его было ошибкой, моей ошибкой. Я потратила наше время и деньги впустую, и я подвергла нас опасности.

У нее был такой вид, словно она готовилась пройти босиком по раскаленным углям. Ох, мама.