Счастливая карта

Глава 24

На следующее утро Клер проснулась рано и уже завтракала, когда к ней присоединилась Бренда. Рэйф давно ушел по делам, а Либби всегда вставала поздно.

– Доброе утро, – сказала Бренда, увидев подругу в столовой, – ты что-то рано сегодня проснулась.

– Хорошо, что ты пришла, мне нужно посоветоваться с тобой.

– Что-то случилось?

В комнате повисло молчание. Потом Клер ответила:

– Не знаю. Вообще-то не думаю. Но все получилось совсем не так, как я рассчитывала.

– Что-то случилось вчера между тобой и Марком? – с надеждой в голосе спросила Бренда.

– И да, и нет, – ответила Клер и, заметив непонимающий взгляд подруги, быстро объяснила: – Он сказал, что хочет попросить меня кое о чем. На небе светила луна. Ночь была прекрасной. Я была одета в свое лучшее платье.

– Ну и?.. – Бренда сгорала от нетерпения.

– И ты представляешь, о чем он хотел попросить меня?! Он предложил мне воспитывать его детей.

– Воспитывать детей?

– Воспитывать детей, – обреченно повторила Клер.

Обе женщины огорченно переглянулись.

– По всей видимости, этого господина нужно подтолкнуть к решительному шагу. Я думаю, все идет хорошо. Ну, сама посуди. Ты нравишься ему, и он уважает тебя, но его душа еще болит, он не забыл Дженнет и пока не в состоянии признаться даже самому себе, что ты нужна ему. Вот он и попросил тебя стать воспитательницей его детей, только бы ты осталась здесь.

– У тебя романтическая душа, Бренда. Мне очень хотелось бы, чтобы ты оказалась права. Я не знаю.

– Да что ты теряешь? Теперь ты будешь всегда рядом с ним.

– Знаю. Он мог просто сказать мне: «До свидания».

– Ты уже ответила ему?

– Конечно, я согласилась, – с печальной улыбкой сказала Клер. – Ты ведь научила меня, как добиваться желаемого.

Бренда ободряюще улыбнулась подруге:

– В тебе начали проявляться некоторые мои черты.

– Да, и мне это нравится.

– Как вы с ним договорились? Когда ты начнешь?

– Как только ты решишь, что я тебе больше не нужна.

– Знаешь что, останься со мной еще пару недель. Пусть Марк Лефевр подождет немного «воспитательницу». А? Как мысль?

– Хорошо. Но что мы будем делать в это время?

– Я хочу научиться ездить верхом. Хочешь, займемся вместе?

И потекла размеренная, упорядоченная, спокойная жизнь. Дни шли один за другим, незаметно сменяя друг друга. Рэйф уходил из дома рано утром и приезжал домой лишь обедать, а ночью они с Брендой чуть не до самого рассвета любили друг друга. Бренда и боялась его объятий, и страстно желала их. Она не давала себе забыть, почему и для чего, собственно, она оказалась здесь, в этом доме. Но бывали минуты, когда она забывала об этом. Особенно когда видела, как Рэйф относится к ее матери.

Рэйф искренне привязался к этой тихой маленькой женщине, и привязанность оказалась взаимной. Словно чувствуя, что Рэйфу недоставало любви в детстве, Либби была ласкова с ним и никогда не упускала случая похвалить его. Все, что она говорила о Рэйфе, было чистой правдой, но Бренда старалась одеть свое сердце в броню.

Однажды Рэйф вернулся домой днем и, подъезжая к дому, увидел Либби, сидевшую в тени на веранде.

Она разглядела его, узнала и поднялась навстречу.

– Ты сегодня рано вернулся, – сказала Либби, направляясь к нему. Она забыла об осторожности и не заметила, что подошла слишком близко к ступенькам.

– Либби! – Рэйф рванулся к ней, но не успел поймать, и, оступившись, она тяжело упала на землю.

Либби лежала неподвижно, закрыв глаза. Рэйф ужасно испугался, подхватил ее на руки и вбежал в дом.

– Что случилось? – появился встревоженный Джордж.

– Она упала. Срочно пошли за доктором! – крикнул Рэйф и, перескакивая через две ступеньки, помчался наверх, в комнату Либби.

Джордж отправил слугу за врачом, другого – за Брендой и Клер и поспешил к Рэйфу узнать, не может ли еще чем-нибудь помочь.

Рэйф сидел на краешке кровати, держа Либби за руку, и что-то тихо говорил ей.

– Как она?

– Она в сознании, но сильно ударилась головой во время падения.

– Да все будет хорошо, – слабым голосом проговорила Либби. – Только вот, боюсь, теперь вообще ослепну.

Рэйф ободряюще сжал ее руку:

– Вам просто надо научиться ходить, а не бегать.

– Но я так обрадовалась, когда увидела тебя. Я так обрадовалась, что ты вернулся домой. Я просто хотела поговорить с тобой.

От этих слов его душа просто перевернулась. Похоже, никому, кроме Либби, не было никакого дела до того, дома он или нет.

В комнату влетела Бренда:

– Мама!

– Похоже, она собирается рассердиться на меня, – шепнула Либби Рэйфу с видом набедокурившего ребенка.

– Все в порядке. Все обойдется, – ответил он.

– Что случилось? – Бренда встала на колени возле кровати.

– Я упала, – объяснила Либби. – А Рэйф спас меня.

Бренда взглянула на мужа, глаза ее наполнились слезами:

– Как она?

– Немного поцарапалась, но, думаю, переломов нет. Я велел Джорджу послать за врачом на всякий случай.

– Спасибо.

– Мне очень жаль, что так получилось, – сказал Рэйф.

– Да и мне тоже. – Либби поморщилась. – Теперь-то я буду вести себя осторожно, буду держаться как можно дальше от этих ступенек.

– Весьма мудрое решение, – заключил Рэйф. – Мне, конечно, нравится, когда женщины падают при моем появлении, но все же не так буквально.

Либби рассмеялась, улыбнулась и Бренда.

Доктор осмотрел Либби и объявил, что переломов нет, только ушибы и царапины и что она поправится через несколько дней.

Когда врач ушел, Бренда и Рэйф оставили Либби отдыхать, а сами уединились в кабинете. Рэйф налил себе виски и подошел к окну.

– Теперь я понимаю, – произнес он, сделав добрый глоток.

– Что ты понимаешь? – Бренда удивленно посмотрела на него.

– Понимаю, почему ты беспокоилась и чувствовала себя виноватой, когда оставляла ее одну. Она такая славная женщина, и с ней рядом обязательно должен быть надежный человек, который будет присматривать за ней.

– С ней была Алтея, но если бы с мамой случилось что-нибудь ужасное в мое отсутствие, я бы себе этого никогда не простила.

– Хорошо, что вы теперь здесь.

Он сказал эти слова не глядя на Бренду, и она не совсем поняла, что он имел в виду.

Рэйф пил почти весь вечер, и это было непохоже на него. Он никак не мог понять, что за странное чувство охватило его и не дает покоя. Перед глазами вновь и вновь всплывала ужасная сцена: Либби падает, а он ничего не может сделать. Он не смог защитить ее.

Когда он пришел в спальню, на душе у него было муторно и неспокойно. В полной тишине он разделся, лег, коснулся Бренды и почувствовал, как тепло ее тела окружает его. Теперь у Рэйфа осталось лишь одно желание: припасть к этому удивительному источнику наслаждения, проникнуть в него и забыть обо всем на свете, кроме счастья обладания этим сокровищем.

Ни один их них не промолвил ни слова. Его руки заскользили по гладкой коже, губы жадно искали ее сладкий рот, вкушали прелесть нежной гибкой шеи, ласкали полную грудь.

Бренда прижимала его к себе, с восторгом отдаваясь тому чувству мира и радости, что царило между ними этой ночью. Она не спрашивала ни о чем, ничего не просила. Она не хотела разрушать удивительные мгновения томительного счастья, которые дарила им физическая близость.

Он вошел в нее нежно и яростно, и она с радостью приняла его. Они дарили друг другу наслаждение, пока не вознеслись на вершину блаженства. Так они и уснули в объятиях друг друга, и сердца их тоже соединились.

Прошло больше недели, прежде чем Либби смогла подняться на ноги. Потом прошла еще одна неделя, и наступил день отъезда Клер. Расставание с Брендой оказалось грустным.

– Я буду скучать без тебя. – Клер обняла подругу.

– Если захочешь сыграть партию в покер, только дай знать, – сказала Бренда.

– Непременно.

– Пожалуйста. Я буду думать о тебе.

– Я очень рада, что вы с Рэйфом счастливы. И рада, что все у тебя получилось как надо.

– Я тоже, – ответила Бренда.

Клер ничего не знала о «деловом соглашении», значит, пусть и дальше пребывает в счастливом неведении. Так лучше. Ни к чему окружающим знать о том, что не дает ей спокойно жить.

На следующей неделе Рэйф уехал по делам, и время для Бренды стало ползти необыкновенно медленно. Дни проходили спокойно, а ночи в пустой постели казались бесконечно длинными. Бренде казалось, что она должна радоваться этой разлуке, но ей не хватало его, сильного, горячего. Временами она ловила себя на мысли, что мечтает о нормальных, обычных семейных отношениях с Рэйфом. Ей хотелось быть любимой и любящей женой. Она часто думала о нем, вспоминала его поцелуи, его голос. Мать без умолку говорила о Рэйфе, о том, какой он замечательный человек, редкого благородства и щедрости. В конце концов, Бренда даже сказала, что он должен был бы жениться не на дочери, а на матери.

Наконец пронеслась весть, что его экипаж у ворот усадьбы. Бренда и Либби бросились встречать его. На этот раз Либби вела себя на удивление осмотрительно. Она стояла далеко от ступеней и ждала, когда Рэйф сам подойдет к ней.

Рэйф увидел, что его ждут, и необыкновенное волнение охватило душу. Он перевел взгляд на коробки, которые держал в руках, и вспомнил, как беспокоился об этих подарках. Вчера он потратил полдня, разыскивая подарок для Либби, и наконец выбрал красивую расшитую шаль. Он решил, что на Либби она будет смотреться великолепно. Наверняка у нее никогда не было подобных вещей, потому, купил ее без колебаний, хоть это и обошлось ему в кругленькую сумму. Бренде он купил резную деревянную шкатулку для драгоценностей. Ему казалось, что она ей понравится.

Как только карета остановилась, он соскочил на землю и направился навстречу женщинам.

– Здравствуй, Бренда… Либби…

– Добро пожаловать домой, Рэйф, – ласково сказала Бренда, она не знала, как ей вести себя. Сердце ее плясало от радости при виде его.

– Это тебе, – сказал Рэйф, быстро поцеловал жену и отдал подарок.

Потом повернулся к Либби и не смог сдержать улыбку.

– Вот ты и дома, – радостно воскликнула Либби и расцеловала его в обе щеки.

– Признайтесь, скучали обо мне?

– Даже не передать словами как сильно. Без тебя все было тихо и пусто.

– Вот, смотрите, это для вас. – И он вручил ей сверток.

– Ты и для меня привез подарок? – Либби широко распахнула глаза, сраженная его вниманием.

– Надеюсь, вам понравится. – Рэйфу ужасно хотелось увидеть ее реакцию.

– Мне понравится обязательно, независимо от того, что там, потому что это подарок от тебя, – заверила его Либби, бережно взяла, сверток и аккуратно развязала ленту. В глазах ее засияло восхищение. – О, Рэйф… Какое чудо! Это самый лучший подарок в моей жизни!

Либби подняла взгляд на зятя, а рука теребила и гладила тонкую шаль.

– Ну как, нравится?

– Это просто прелесть! Ничего красивее в жизни не видела. Ты славный мальчик… – Она опять расцеловала его.

От похвалы Либби Рэйф словно стал выше ростом, да и силу в себе почувствовал такую, что мог бы сейчас без труда победить армию врагов если бы они вздумали напасть на его дом. Он посмотрел на Бренду, лицо ее оживилось.

– Тебе понравился подарок?

– Да, очень красивая вещь.

Бренда прижала шкатулку к сердцу, но не подарок тронул ее. Главное – как заботливо он отнесся к матери. Она пристально смотрела на Рэйфа и видела человека, который нежен и заботлив с детьми, добр и внимателен по отношению к маленькой, старой, беззащитной женщине, видела мужчину – восхитительного и отзывчивого любовника. Это был не тот Рэйф Марченд, который шантажом и угрозами заставил ее стать его женой.

Какое-то новое чувство расцвело в его душе, словно цветок распустился, и в эту минуту Бренда открыла для себя ужасную тайну. Непонятно как, совершенно непостижимым образом этот человек завоевал ее сердце. Она полюбила его.

Внезапно ей захотелось убежать, спрятаться от него. Она повернулась и пошла в дом:

– Пойду к маме. Как бы с ней чего не случилось.

Он кивнул, удивляясь, отчего возникло это неожиданное напряжение, эта неловкость между ними.

Несколькими часами позже они собрались за ужином. Либби спустилась к столу с шалью на плечах.

– Я подумала, сегодня может быть прохладный вечер, – объяснила она, довольно улыбаясь.

Ночи стояли душные и жаркие, но это не имело никакого значения.

Немного позже, когда с ужином было покончено, а Либби ушла к себе, Рэйф отправился в кабинет. Бренда раздумывала, пойти ей наверх, в спальню, или подождать его. Ей так хотелось поговорить с ним, сказать, как много значит для нее доброта и внимание, с которыми он относится к ее матушке, и потому она пошла вслед за ним.

– Рэйф…

Он оторвал взгляд от бумаг, на лице появилось вопросительное выражение.

– Я только хотела поблагодарить тебя. Ты так хорошо относишься к маме. Она очень любит тебя, Рэйф, и то, что ты не забываешь про нее… это прекрасно. Спасибо тебе. Никто и никогда не заботился о ней так трогательно. Спасибо.

– Либби – самая славная и добрая женщина из всех, которых я когда-либо встречал. Она мне нравится.

– Спасибо. Твоя мать воспитала прекрасного сына, заботливого и внимательного.

Рэйф окаменел. Омерзение и неприязнь охватили его. Невыносимо думать об этой грязной женщине так же, как о Либби. За короткое время он почувствовал, что обрел семью, но при упоминании о матери прошлое нахлынуло на него, захлестнуло мутным потоком.

– Знаешь, очень странно, Рэйф. – Бренда присела на стул возле его стола. – Ты почему-то никогда не рассказывал мне о своей маме. Какая она была?

– Есть довольно веская причина для того, чтобы я никогда тебе не говорил о ней.

Бренда услышала металл в его голосе.

– Вы с ней не ладили?

Этого не нужно было ей говорить. Теперь он был во власти отвратительных потоков прошлого. Напрасно она это сделала. Нельзя было позволять ей подходить так близко. Он прекрасно обходился без семьи все эти годы, и никакие изменения в жизни ему не нужны. Ему и одному отлично живется!

– Ты хочешь побольше узнать о моей матери? – с холодной угрозой в голосе произнес он. – Что именно ты хочешь знать? Как она изменяла моему отцу при каждом возможном случае? Или о том, как оскорбила его на глазах у всего общества?

– Прости, я не знала. – Бренда услышала боль и гнев в его голосе.

Ей хотелось помочь ему, облегчить страдания, но она прекрасно понимала, что не в силах ничего изменить.

– Есть и еще кое-что, чего ты до сих пор не знала. Рассказать? – Он не стал дожидаться ответа и продолжил с мстительной ненавистью в голосе. – Знаешь, почему одна из спален наверху всегда закрыта? Потому что именно в этой комнате отец и я застали мою мать в постели с другим мужчиной.

Бренда задохнулась, потрясенная услышанным. Господи, как помочь ему избавиться от того ужаса, который, должно быть, до сих пор живет в его душе! Но ледяной взгляд словно приморозил ее к полу.

– А соседняя комната? – И он жестом указал на кабинет отца. – Там мой отец решил, что не сможет жить без нее, когда она бросила нас. Там он решил расстаться с жизнью: для него это было лучше, чем жить без нее. Так что ты совершенно права. Я никогда не говорю о своей матери. Она умерла через несколько лет после самоубийства отца. И эту потерю я нисколько не оплакивал.

– Но твои родные… – Она подумала, что у Рэйфа должны были быть дядюшки или тетушки, – наверняка кто-то из близких должен был…

– У меня нет родных, – оборвал он ее. – И я рад этому. И не думай, что сможешь изменить меня. Потому что я этого не хочу!

– Я только надеялась…

– И ты, и я знаем, для чего ты здесь, – отрезал он. – И нечего выискивать в наших взаимоотношениях нечто большее. Если я добр к твоей матери, пока она живет здесь со мной, то только потому, что мне самому нравится так поступать. Никаких других причин нет и быть не может. А теперь, – он указал ей глазами на дверь, – извини, мне надо работать.

Он безжалостно выгнал Бренду из комнаты. Она пришла к нему с открытой душой, полная трепетной благодарности. В ее душе даже зародилась слабая надежда, что и в нем проснулась любовь. Но все это были глупые мечты! Рэйф никогда не любил ее, да и никогда не полюбит.

Несколько недель спустя Бренда почувствовала, что ее тошнит. Сначала она подумала, что просто устала и не выспалась, но в следующие два дня повторилось то же самое: утро начиналось с тошноты, которая проходила к полудню. И тут до нее дошло, она поняла, в чем дело. Оставалось лишь благодарить небо, что Рэйф всегда уходит из дома рано и пока ни о чем не догадывается.

Охваченная ужасом, Бренда принялась подсчитывать дни со времени последних месячных, и у нее не осталось никаких сомнений в причине недомогания. Она забеременела. У нее будет ребенок.

Ужас и опустошающее отчаяние охватили ее. Ей хотелось родить это дитя – ее и Рэйфа, но она должна будет оставить ребенка. Значит, нельзя никому говорить о своей беременности: ни матери, ни Рэйфу. Придется притвориться, что ничего не случилось, и тем временем придумать, как избежать той ловушки, которую уготовила ей судьба. Выход должен быть обязательно.

Дни шли за днями, одна ночь сменяла другую, и каждый вечер она горячо молилась, прося ниспослать ей спасительный совет, подсказку, как обрести свободу для себя и своего ребенка. Все в конечном итоге сводится к деньгам. Ей нужны деньги, если она хочет сохранить ребенка. И как раз денег-то у нее и не было.

А потом она вспомнила свою случайную встречу с Сэмом Фостером на балу в доме Марка. Он сказал ей тогда, если когда-нибудь ей захочется поиграть в покер, то он всегда в ее распоряжении.

Покер… Покер… Он мог бы стать ее спасением.

Если действовать осторожно, то она вполне сможет собрать некоторую сумму, достаточную, чтобы начать игру. Очень важно дать знать Сэму, чтобы Рэйф ни о чем не догадался. Она расплатится с долгом, а потом будет навсегда свободна от Рэйфа и от того горя и обмана, который принес их фальшивый брак.