Счастье за грош

ГЛАВА 3

Как в замедленном кино, машина тронулась, а Настя застыла на заснеженных ступеньках в шоке, настолько всё внезапно свершилось, то есть перевернулось на сто восемьдесят градусов.

Она, впрочем, непроизвольно спустилась вниз, но броситься вслед за проклятым Шевроле не было никаких сил, особенно когда отчётливо разглядела сквозь стекло, что Ленка исхитрилась весьма быстро избавиться каким-то образом от рыжей шубки и буквально набросилась на Эдуарда, вне себя от страсти.

Тогда Настя швырнула под ноги, прямо в снежную слякоть чёртов смокинг, ещё пять минут назад накинутый ей на плечики Эдом, и принялась в истерике топтать его, выкаблучивая речёвку спортивных фанатов и размахивая дамской сумочкой.

Слёзы струились по щекам в три ручья. Она и утирала их ладонями, и просто глотала, и размазывала вместе с косметикой по личику. Но холод в конце концов привёл её в чувство и заставил вернуться в «Дежавю» прежним путём.

— Вот сучка! Обманщица! А Эд? Эд! Как он мог! И в этом все мужчины! — твердила она, пробираясь по уже знакомому коридору.

Только тут Настя припомнила, что эта Ленка была со школы, как и она сама, по уши влюблена в Эдуарда.

И что же это выходит? Как удалось ей в самый последний момент буквально увести мужика из-под носа?! И где теперь их с Эдом искать? И есть ли в том смысл?

Появляться в таком ужасном виде, как Франция после Ватерлоо, перед бывшими одноклассницами и подругами было себе дороже.

— Да ни в жизнь! — решила она и как-то краем-краем, боком-боком сумела проскользнуть незамеченной в те стерильно белые комнаты, где еще недавно самоуверенно наносила боевую раскраску перед решительным штурмом светила дипломатии.

Глянула в зеркало: «Мда! Нечего сказать!» Глаза красные, зарёванные. Тушь от уха до уха, блёклые губы.

Сперва, как смогла, поправила причёску, чтобы порядком растрёпанные темно-русые волосы не спадали на лоб. Затем вытряхнула из сумочки половину содержимого перед собой на столик у рукомойника, поскольку пока неистовствовала на улице, все полезные мелочи в ней перемешались, и внутри царил хаос такой же, как в начале творения.

— О боже! Полезные мелочи! «Товар штучный и только для личного пользования…»

Она вспомнила предостережение огнекудрой дамы. Вот, кстати, и визитка на случай, если что не так и есть претензии. Ещё какие!

Но право же, до последнего момента Настя не верила во всю эту рекламную чепуху. Какой смысл за гроши всучить тебе же товар с ещё и уникальными свойствами?!

Она задумчиво поглядела на тюбик с помадой.

Эффект был неоспоримый, если, конечно, списать такую податливость Эдуарда на её «волшебный» поцелуй. Тогда какого чёрта? Если это и сработало, то где, когда и как она нарушила инструкцию по применению?

На чёрной, усыпанной блёстками визитке Настя разглядела до ужаса знакомый предмет. Она определённо видела его в детских книжках, хотя и никогда не пользовалась таким сама. Название всплыло скорее из глубин подсознания. Веретено.

На оборотной стороне был адрес, она знала этот Кривоколенный переулок в Москве, и мобильный.

В волнении, с третьей попытки угадав собственный пин-код, разблокировала айфон. Посыпались «эсэмэски», штук пять от Светки, сперва — со смайлами восторга и пожеланиями большой и чистой любви, затем с вопросами — «ну и как она там».

Что встревожило более всего, следом пришли простыни признаний в этой же самой любви. От Валентина!

— Позвольте! Позвольте! Давайте-ка разберёмся! Если помада и впрямь… Но целовала-то она лично только Эда! А наивный чукотский вьюноша, звезда эстрады? Это же он сам присосался и заразился, получается! Не я же его!

От греха подальше влажными салфетками стёрла с губ сиренево-фиолетовые остатки любвеопасной помады.

Айфон завибрировал, она глянула. На сей раз Валентин прислал уже видео с тем же самым полным тоски и нежности взором. Бедный мальчик!

А вот от Эдуарда ни строчки, ни звука!

Поскольку с кем-то всё равно надо было поделиться новыми сердечными ранами, иначе как нормальной девушке пережить такое, она перезвонила Светлане:

— Настюха! Вы где? Мы тут вас потеряли совсем! — донеслось из айфона.

— Светик! Мне очень грустно! Эдик просто козёл!

— Почти ничего не слышно! Вы где? Здесь Валентин поёт со сцены уже полчаса! Все песни тебе посвящает, между прочим! Похоже, он в тебя втрескался всерьёз! Когда успел только?

И в самом деле, она различила потом что-то заунывное, слезливое в жанре соул и догадалась, что Светланка нарочно подняла над танцующими свой телефон, что бы подруга насладилась излияниями Валькиной души.

«Сейчас буду!» — отписала она в ответ, сгребла в сумочку всё, что ещё оставалось на столике, и вышла из кабинки.

По ту сторону толпились измученные шампанским дамы.

— Ты здесь не одна! — это первое, что услышала Настя, потом её грубо отпихнули, но она решила не связываться, и, показав средний палец, словно пофигистка-восьмиклассница в былые годы, гордо прошествовала мимо спонтанно образовавшейся очереди.

По мере приближения к залу, в котором на сцене сгорал от страсти её одноклассник, вслушиваясь в доносившиеся оттуда стоны, помноженные на микрофон и колонки, Настя уже засомневалась, надо ли ей туда, и не проще ли вызвать Светку для исповеди в более спокойное место.

К тому же она разрывалась между тремя идеями сразу. Немедленно самой позвонить той женщине из Кривоколенного с претензией на качество товара, раз уж так дело пошло. Нагрянуть к Елене с инспекцией и просто посмотреть брюнетке в бесстыжие глаза, а если ещё застать там Эда, то и плюнуть в них. Наконец третий план, изложить Светланке случившееся, как на духу, и получив благословение, вместе с подругой съездить и к коварной разлучнице и к огнекудрой даме, торгующей полезными, но штучными мелочами.

Невозможность держать при себе все сомнения и переживания перевесила.

— Светка! Ты не поверишь!..

Уже через пятнадцать минут, нервно отсасывая через трубочку мохито из большущего бокала, в который бармен не пожалел рома, Настя вводила закадычную подругу в суть вопроса. Они уединились в самом дальнем углу соседнего зала, для обычных посетителей, а не корпоративов, хотя и сюда доносились завывания Валентина, пусть и изрядно приглушённые.

— Да, Настюха, поверить в такое невозможно в здравом уме. Если бы не этот вокал, — она мотнула головой в сторону душераздирающих песнопений, — сказала бы, что ты либо тронулась рассудком, либо просто разыгрываешь.

— Но понимаешь, Эд меня разлюбил моментально! Так не бывает!

— А чтобы втюрился с первого взгляда? Бывает? — ехидно заметила Светлана, прихлёбывая уже из второго по счёту бокала мохито безо всякой «соломинки», впрочем, первый она опустошила залпом вместе с твёрдыми фракциями и листочками мяты, когда Настя выложила на стол визитку и тюбик в подтверждение рассказа.

— Ты же меня не бросишь, верно? — спросила Настя, с надеждой глядя на подругу.

— Эх, встретилась бы мне тётка из вагона! Я бы у неё такое купила, такое… — размечталась Светка.

— Надо ей звонить и завтра же ехать в Москву, если работает! Всё-таки воскресенье.

— Поехали… Завтра я совершенно свободна. Хотя…

— Что? Занята? — встревожилась Настя.

— Нет! Я о другом, — объяснила Светланка. — А что, если тебе найти Эдуарда, например, и снова поцеловать, ну с помощью этой помады.

— Хорошая мысль, только где же его сыщешь? Где он живёт, я не знаю. Елена не дура, его к себе не повезёт. Сама к Эду поедет…

— Да они уже, небось, трахаются. Извини, подруга, за крепкое словцо, вот так прямо и сорвалось, но из песни слов не выкинешь. Нет, это уже гиблый вариант. Зачем тебе нужен мужик, — начала Света и приложилась к третьему бокалу, услужливо поданному официантом, — который вот так, словно кобель, себя ведёт? Уж извини еще раз за откровенность!

— Не знаю. Я его так ждала, так хотела, так страдала по нему… — зарыдала Настя, но сквозь всхлипы резонно проревела. — Ну и пусть «трахаются»! Можно подумать за эти пятнадцать лет никто ни с кем не спал. Я тоже не девственница. Дело-то не в этом!

— А в чём? Ведь увела и окрутила его Ленка, — возразила подруга и добавила. — Кстати, о песнях! Если уж всё само собой образовалось. Чем тебе Валентин не жених? Ведь он же, ты только послушай, что он там голосит, будет с тебя пылинки сдувать! На руках носить!

— Да меня его «подтанцовка» на тысячу мелких девочек порвёт, и скажет, что так было, — возразила Настя, оставляя очередной опустошённый бокал.

— Это если догонит! У Валентина денег куры не клюют. Махнёте на Канары или Гаваи. Ты хоть в себя придёшь от этой собачьей беспросветной жизни. А там, либо стерпится и слюбится, либо…

Предложение было и впрямь заманчивым, и будь на её месте сама Светка, со своим незаконченным Плехановским, так бы и поступила. Но ни воспитание, ни гуманитарное, лишённое меркантильности точных наук, вроде экономики, образование не дали Насте и малейшего шанса последовать прагматичному совету.

— Валентина не любить, а спасать надо! — отрезала она.

— А пусть страдает! — бессердечно заметила Светлана.

— Всё. Тихо. Я сейчас попробую дозвониться.

Настя, собравшись, насколько это было возможно после нескольких лишних порций рома, влитых в «мохито», придвинула к себе визитку незнакомки из вагона, с которой всё и началось.

— Кажется, мы раньше встречались? — вежливо осведомился кто-то густым баритоном, приблизившись к их столику и прервав нежданным появлением поползновение Насти набрать номер.

Она машинально положила на визитку ладонь и перевернула айфон экраном вниз.

Мужчина стоял таким образом, что рассмотреть его сразу не было никакой возможности. Или светильники здесь были подвешены неумело, или подошедший сам, нарочно, возник именно с этой затемнённой стороны, очутившись совсем рядом и возвышаясь эдаким чёрным-чёрным силуэтом над одноклассницами.

— Какие — то проблемы? — агрессивно выпалила Светлана.

— Настя! Света! Неужто, не узнали? — прозвучало насмешливо, может, иронично, но без издёвки.

— Второе явление Эдуарда за одни сутки было бы слишком, — язвительно отреагировала Настя. — Кто бы ты ни был, выходи из сумрака!

— Остроумно, — заметил гость, опускаясь на одно колено и предъявляя очкатую внешность. — Хотя и не ново.

С этими словами он протянул подругам по шикарной бордовой розе.

— Шипы я подрезал, — успокоил обеих незнакомец.

— Ба! Кого я вижу! — изумилась Светка. — Волоцкий? Олег! Ты? Садись! Привет!

— Собственной персоной, — весело проговорил тот и не заставил себя долго ждать, позаимствовав стул у соседнего столика. — Я надеюсь, снова будем знакомы!

Олежка, Олежка! Самая таинственная личность 11-го «А». Вдыхая божественный аромат единственного за минувший год подаренного ей цветка, с прошлого марта она и впрямь не удостоилась ни разу такого внимания, скользя тонкими белыми пальчиками по безопасному для них теперь стеблю, Настя припоминала всё, чему прежде не придавала значения. Всплыло ли это под впечатлением от неожиданного явления одноклассника, или под расслабляющим действием излишне крепкого мохито? Сложно сказать! Волоцкого она наблюдала с первого класса.

— А чего не со всеми? — задала риторический вопрос Светлана, тоже, судя по физиономии, весьма довольная внезапным подношением.

— Так и вы, выражаясь по — школьному, на Камчатке, — парировал Олег, поправляя очки.

Причём глядел он, как отметила про себя Настя, всё то время, что здесь находился, в основном на подругу, а к ней самой лишь оборачивался из учтивости.

Одет был более чем скромно, тёмные джинсы, чёрный тонкий свитер «без горла». На левой руке серебряная печатка с затейливым узором. Обручального кольца на правой не наблюдалось.

Едва ли и Светка забыла, что Волоцкий сторонился шумных посиделок, игнорировал даже к неудовольствию классного руководителя всякую культмассовую работу. Зато по физике, химии, биологии и географии выигрывал за школу все олимпиады, и небрежение к остальному, благодаря эдаким заслугам, ему прощалось. Родителей Волоцкого, кстати, никто и никогда на встречах с педагогами и учителями не видел, кто они и чем занимаются, никто не знал.

Вёл себя независимо и не признавал ни единого авторитета, потому и не был вхож ни в одну мальчишескую компанию. Его часто называли чудаком, а то и иным грубым словом за то, что рос себе на уме.

Однажды Настя довольно поздно возвращалась домой после секции, и, кстати, тоже зимой. Полутёмная улица, ни души, и только стая бродячих собак — ей навстречу. Вдруг Олег. Вот точно так, как и сегодня, выступил из тени, загородил её, а после и вовсе двинулся на стаю. Удивительно, но и псы и суки удирали, поджав хвосты.

— Дорога свободна, прошу… — улыбнулся он.

— Спасибо! А ты смелый! — восхитилась Настя.

— Ничего сложного, — проговорил Олег. — Хочешь, научу?

— Мне — то зачем… — смутилась она и юркнула в ближайший подъезд, а там замерла, сдерживая шумное дыхание.

Олег не преследовал, как сделал бы на его месте Валентин, в надежде потискать, или, может, тот же Эд, более того, когда выглянула минут через пять, Волоцкого и след простыл. Лишь снежинки метались белыми мухами у жёлтых фонарей.

— На Камчатке? Слово-то какое вспомнил! — прервала Светка её воспоминания и демонстративно понюхала розу. — А чего очки нацепил?

— Для солидности, — снова улыбнулся Олег. — Поляризационные, — уточнил он. — Всё раскладывают по своим местам, секторам, значит.

— Ты как был занудой, так им и остался. Работа? Семья? — не отставала подруга с дежурными вопросами, и Настю это стало раздражать.

— Что к человеку пристала? Захочет — сам всё и расскажет.

— А почему ты не спрашиваешь, как у нас дела? — уже с трудом выговорила Светланка и показала Насте язык.

— Зачем? — вдруг возразил Олег и пятернёй кинул назад непокорные такие же, как у неё тёмно-русые, волосы, скрывавшие лоб, тронутый первыми морщинами. — У вас тайна, и вы её не хотите обсуждать при постороннем.

— Так чего же подсел? — не выдержала Настя.

— Мне показалось, что может понадобиться моя помощь, — ответил Олег, снимая несвойственные для него в прежние годы очки, и, наконец, не пряча взора, встретился с ней взглядом.

Она вздрогнула и, наверное, даже побледнела, потому что узнала эти бездонные глаза.