Счастье за грош

ГЛАВА 7

По лестнице поднимались почти бегом, и Светка первая. Сжалившись над подругой, Настя почти не отставала и довольно быстро, несмотря на выбитые и перегоревшие лампочки, отомкнула и верхний замок, и нижний.

— С твоего позволения я уединюсь, — сообщила Светланка уже на пороге, скидывая на показавшуюся впереди вешалку верхнюю одежду.

Настя разоблачилась неспешно, на кухне врубила чайник, вернулась в прихожую, полезла в сумочку за айфоном, на котором, чтобы её не достал Валентин, был выставлен беззвучный режим, и глянула на таймер.

— Ого. Почти половина второго!

Вычистив штук двадцать слезливых сообщений от теперь уже экс-звезды, она обратила внимание на несколько пропущенных звонков с неизвестного номера. Не иначе, это обманутая Ленка беспокоила в неурочный час, время вызовов совпадало с тем, когда ехали с дач в город! Ну и пусть. Будет знать, зараза, мол, и она тоже не устояла в свою очередь, так что ничего личного!

Была также эсэмэска от мамы с наставлениями на случай, если встреча с одноклассниками затянется. Она проболталась накануне, куда идёт, родителям, которые не первый год скандировали: «Внуков! Внуков!» и с такой настойчивостью, с такой назойливостью, хоть тащи в постель первого встречного, лишь бы отвязались.

Сама она порядком устала от родительского внимания к этой теме, но в ближайшее время размножаться не планировала, особенно без большой и чистой. В неё не переставала верить, вопреки здравому смыслу, как ребёнок в деда Мороза.

Верила до недавнего времени, если не в обоюдную, то в собственную любовь к Эдуарду. А теперь выходит, ничего у неё самой, кроме нахлынувшей похоти, переключаемой по щелчку пальцев, и нет? Может её, этой любви и вовсе нет? Одна химия!

По этому тёмному предмету у Насти в школе была твёрдая тройка. И как для технаря любой скрипач уже вундеркинд, так и для неё химия была сродни самой настоящей магии. «Варили же в старину приворотные зелья! А тут просто тонкий слой на губах, но смысл тот же, проникает внутрь, впитывается в кровь, и действует на всякие там клетки в нужном русле,» — придумала она объяснение на ходу. — «Вот Олег, а он наблюдательный, и догадался каким-то образом. Даже попробовать решил. Сам на себе. Экспериментатор несчастный. А по химии у него всегда пять было…»

— Ух! Теперь можно снова чаю! — сообщила Светка, присаживаясь за тот же кухонный столик и двигая к себе первую попавшуюся чашку.

— Олег! Ах, да! — вспомнила Настя и побежала снова в прихожую, где у родительского старомодного трельяжа прислонила розу, когда стаскивала сапожки.

Бережно принесла на кухню и выбрала для неё на полках самую элегантную вазочку.

— Цветок со смыслом, — констатировала Светланка, закидывая пару пакетиков в маленький чайник.

— Это ты на что намекаешь, подруга? — улыбнулась Настя, продолжая любоваться бордовой розой, благоухание которой тут же заполнило всё пространство вокруг.

— Скажи по чести мне теперь, — переключилась на другую тему Светка. — Ты Эдуарда любишь, или просто так?

Настя замялась, но решила, раз уж они со школы ничего одна от другой не скрывали никогда, раз уж она проговорилась о своём приключении в вагоне и похвасталась фирменной помадой, привораживающей мужиков на раз, то не стоит нарушать традицию.

— Светланка! Прости меня! Я такая дура! И зачем я втянула тебя во всю эту историю.

— Любишь, или нет, — настаивала подруга.

— Похоже, что уже нет, — призналась Настя, ожидая упрёков в духе, «и чего тебе, козе, еще надо было».

— Слава богу! Я так и думала! Прямо камень с души! — вдруг услышала она вместо справедливых, увы, укоров.

— Камень? А ну, колись!

— И расколюсь! Ты думаешь, я зря сказала, что есть о чём поболтать, о нашем, о женском? — уверила Светка и как-то вся приободрилась. — Только плесни чего-нибудь покрепче!

— Ты не поверишь! Кроме водки в холодильнике ничего. И еще на балконе есть шампанское, правда полусладкое. На работе какие-то мужики подарили к Новому году, а то они не знают, что все девушки давно предпочитают брют.

— Лучше водки, — согласилась Светка. — Ты сейчас тоже не поверишь, потому и себе плесни хоть немного, — заинтриговала подруга в ответ.

— Да мы улетим с голодухи! — возмутилась Настя. — Не! Я пас.

— А я бы и съела чего-нибудь, — с довольным видом продолжила Светка.

— О как! А фигура?

— Увы, кашу маслом не испортишь.

Настя полезла в холодильник, извлекла бутылку «Столичной», которую держала для дезинфекции, и на прочие непредвиденные случаи, масло, застарелую, с того же новогоднего корпоратива икру… минтая. На скорую руку соорудила бутерброды.

Замешкалась и не уловила момент, когда это подруга успела разлить водку в чашки, предназначенные под чай.

— Ты с ума сошла! — воскликнула она и рухнула на табуретку, вся в ожидании услышать столь потрясающее признание, что распитие русской водки в третьем часу ночи, на кухне с одноклассницей того стоило.

— Извини, Настюха! Но я, по всему видать, ехала с тобой в соседних вагонах, — выпалила Светка и опрокинула в себя сё, что нацедила на дно чашки из бутылки через то, что называют клапаном, предохранителем, а то и более обыденным словцом.

Новость до Настиного рассудка добралась не сразу, поэтому она механически взялась за бутерброд и надкусила его. Светка, не будь дурой, отправила свой в рот целиком.

Они уставились одна на другую, пережёвывая ломтики багета с маслом и икрой. И Настя справилась первой, вместе с проглоченным кусочком бутерброда до сознания дошло и сказанное. Светка жевала торопливо и, поглядывая на подругу, жестикулировала, что бы её не прерывала, мол, она сама… продолжит:

— И это ещё не всё! Мы с Леной-брюнеткой вместе из Москвы возвращались тогда. И я лапшу тебе вешала там, в ресторане, на уши, поскольку сама кое-что прикупила из полезных вещей у той же тёти.

От этой новости уже и Настя причастилась «Столичной», зажмурилась, замахала ладонями. Светка ловко подсунула ей второй бутерброд, создавая по времени люфт между продолжением и неизбежной расплатой.

Пока подруга расправлялась с этой нехитрой закуской, она продолжила:

— Девушка я одинокая, давно уже свободная… Короче, пришла я в «Дежавю», что называется «на кого глаз ляжет», кто к сердцу прижмёт. Но ты меня опередила! Отхватила себе сразу двух мужиков!

«Это ты ещё не видела, как мы с Олегом…» — подумала Настя с облегчением, судорожно пережёвывая.

— Вот от чистого сердца тебе говорю, поскольку сняла ты с него камень, дорогая моя… Делиться надо! — наконец, выразилась определённее Светка.

— Что Ленка себе купила? — спросила первым делом Настя, расправившись с несвоевременно поданным бутербродом и сжимая кулачки.

— Кажется, заколку. Да, точно. Золочёную такую.

— Вот стерва! Выходит, она моего Эда и в самом деле уколола! — сообразила Настя.

— Позволь, позволь! Как это «твоего»? — привстала Светка с табурета, угрожающе краснея.

— Нашего, — миролюбиво предложила Настя и плеснула подруге ещё «Столичной» в чашку.

— Тебе Вальки что ли мало? Он из-за тебя, быть может, на Евровидение не поедет! — усовестила та.

— Ага, с Кончитой Вурст не почмокается, — подыграла Настя.

— В третий раз тебя спрашиваю, — точно следователь НКВД, проговорила Светка. — Настёна! Дорогая подруга моя! Ты Эдуарда любишь, или как?

— Или как. Да пошёл он лесом! — разозлилась Настя от такой настырности и потянулась за заваркой. — У тебя самой что, виды на него?

— Теперь вполне недвусмысленные. Ты фляжечку мою, конечно, не видела? Картина маслом. Сидим мы эдак с Ленкой, о завтрашнем треплемся. Вдруг дверцы раз! И входит твоя тётка рыжая к нам в вагон. Пока до нас добралась, всякую всячину направо и налево распродала. И не мелочь какую. Одна дама жалуется, что никак не может обувь подобрать, подъём у неё, видите ли, такой высокий, и никуда она не успевает. И пожалуйста, за сущие копейки тётка достаёт ей из сумки офигические туфельки! Сама бы такие носила. В этих, говорит тётка, как кошка в сапогах, поспеете всюду. Не успела дама примерить, и уж нет её, след простыл, только двери в вагоне ходуном.

— А тебе часом не померещилось?

— Да вот те крест! — побожилась Светланка и продолжила. — Смекнула я, а теперь и точно знаю, непростая она, эта рыжая, видать, женщина. Вижу, дядечке степенному подушку продала для личного пользования, и краем уха так: «Ложитесь, и одни только вещие сны приходят… Только стороны не перепутайте!»

— Инструкция! — воскликнула Настя и опрокинула со стола чашку, которая разлетелась на тысячу мелких кусочков.

— На счастье! — вторила ей подруга и шмякнула об пол свою.

— Ты чего посуду бьёшь? Совсем с водки окосела что ли? — возмутилась Настя.

— Ты же крикнула, что «на счастье»?

— Инструкция! Описание!

— Я и не поняла. Ночь на дворе, ты сама глянь! Словом, расскажу до конца, недолго уже, а там суди меня по-товарищески… то есть по-сестрински! — сообщила Светка и даже прихватила Настю за запястье, чтоб та не сбежала и не перебивала. — Опуская подробности, мы же с Ленкой вместе сидели. Заслышала я, что та бижутерией интересуется. Рыжая тётка спрашивает: «А на какой предмет?», ну и пожаловалась ей Ленка, что мужики всё мимо неё смотрят, словно кто глаза им отводит. Рыжая и продаёт ей за гроши заколочку, а сама советует, как ты правильно заметила, инструкцию читать и никому той заколки не передавать. А ещё, говорит Ленке, какой мужчина о вещицу эту уколется, тот на тебя глаз и положит. Та посмеялась, конечно, но покупку запрятала в сумочку на само дно, это я хорошо видала.

— Посмеялась она! Хорошо смеётся та, которая смеётся крайней, — вставила Настя.

— Да остынь! Всё в порядке.

— Уже.

— Уверена? Может, ещё бутерброд?

— Ни в коем случае! — с ужасом воскликнула Настя, и водку тоже сдвинула к центру стола, ила даже к стене, подальше от Светланки.

— Потом твоя огнекудрая спрашивает и меня…

— Не моя она! Не моя! В первый раз видела!

— Хорошо. Хотя не факт. Чего бы, говорит, тебе, красная девица, хотелось. Каких тебе полезных мелочей к празднику, на счастье и совсем недорого? Я и пошутила: «А есть у вас что-нибудь такое, спиртосодержащее, для любителей?». Та уточняет: «От похмелья мужику, или для иных целей?». Я ей подмигиваю, не хочу, что бы Ленка слышала, и тихо так: «Для иных». Тётка поняла и головой кивает, чтобы в тамбур за ней шла. Пожимаю плечами, следую. Она и говорит: «Есть у меня чудодейственный бальзам для внутреннего употребления и личных нужд. Как красивого мужчину заприметишь, ты пригуби из фляжечки сама, а после и его угости под любым предлогом. Наутро он сам к тебе прибежит!».

— А ты чего?

— Сунула ей какую-то мелочь, сколько в кошельке было. Она и дальше по вагонам пошла.

— Я не о том! Когда приложиться к фляжечке своей успела? — Настя сдвинула брови и свободной рукой шарахнула блюдечко из-под чашки для пущего устрашения опять же об пол.

Светка опешила и выпустила запястье. Насупилась, выдавила обиженно:

— Пока вы с Волоцким на дачу Эдуарда ходили. Проснулась, лежу одна вся такая красивая в чужой машине, мечтаю… Я ничего плохого. Просто горло пересохло. А потом вижу, что вы с Эдом снова не в ладах. Эх, думаю, не пропадать же добру?

— Так ведь это добро сюда с раннего утра будет ломиться! — воскликнула Настя, поскольку все свидетельства работы полезных вещиц, купленных по случаю в злополучном вагоне, были налицо.

— Надо попросить Волоцкого, чтобы…

— Нет! Только не его! — прервала её Настя и покраснела до кончиков ушей.

— Ой! Что такое? Да неужели? Уж не влюбилась ли ты в очередной раз? — заулыбалась Светка и со вздохом повторила. — Он настоящий.

— Гораздо хуже! Я и его поцеловала. Теперь по мне оба сохнут, и Валентин, и Олег… — пояснила Настя, встала и запрятала водку в холодильник. — Только Волоцкий не так прост оказался, силу воли натренировал, вот и держит себя в ежовых рукавицах. Но советовал покрепче запереть дверь и окна.

— Даже так?

— А теперь всё-таки давай прочитаем инструкцию!

— Да я эту бумажку и упаковку из-под фляжечки в помойку там и выкинула, — растерянно проговорила Светка.

— Тогда сперва мою поглядим, — нашлась Настя.

Сходила в прихожую за сумочкой, по обыкновению вытряхнула всё из неё на стол. Среди самых необходимых вещей нашла футляр с помадой и, дрожащими руками развернув описание, шагнула под люстру. Одна лампочка там перегорела, две другие тускло мерцали, доживая отпущенный век, но и при этом освещении она сумела разобрать текст в самом конце, минуя общую часть:

«Внимание! Полезная мелочь рассчитана исключительно на индивидуальное использование не более чем в трёх случаях. Благодаря этой губной помаде вы можете привлечь к своей персоне не более трёх или только трёх зацелованных…» — там так и было напечатано, — «…мужчин. При нарушении инструкции фирма не несёт ответственности за необратимые последствия!».

— Чего-то я не поняла! — сказала Светка, которая подглядывала в бумажку. — Эдуард — это «раз», Валентин — это «два», затем снова Эдуард — это «три»?

— Волоцкий, гад, это «четыре»! — довершила счёт Настя.

— Говорила же тебе. Приводила же! Буквально на блюдечке подавала с голубой каёмочкой! Валентин — это твоя судьба. А от судьбы не уйдёшь! — подытожила Светланка и отпила чаю прямо из носика.

Настя забрала у неё чайничек и, держа его в правой руке, снова принялась загибать пальцы на левой:

— Сказано же «не более трёх или только трёх»! Эдуард же один и тот же зацелованный? Он — это «раз», Валя — «два», а Олег — это «три»! Я ж, когда убегали из «Дежавю», Валентина ещё раз… без задних мыслей… в щёчку. Сперва с Эдуардом, потом с Валентином, затем снова с Валентином… — припоминала Настя. — Ага! Это было бы уже три! Но там, на дачах, ещё раз целовалась с Эдуардом, и подействовало. Значит, Олег — третий по любому. И не путай меня больше на сон грядущий!

С этими словами она тоже прихлебнула из носика… и закрыла на этом скромный девичник.

— Похоже, твой лимит исчерпан, — сообщила Светка.

— Спать! — в приказном порядке Настя вытолкала подругу с кухни в комнату родителей и притворила за ней дверь. — Там сама разберёшься.