Сердце для киборга

Глава 13

Вопрос застает врасплох. Так же, как и внезапная злость в до этого довольном урчащем голосе. Сладкая пытка внезапно прекращается.

— Не хочешь ответить?

Сейчас?! Сейчас она хочет только одного, чтобы он продолжил. Но просить об этом невероятно стыдно. Поэтому девушка сжимает губы и не произносит ни слова. Он же воспринимает ее молчание по-своему. Мужские пальцы с силой впиваются в мягкое девичье плечо, но он и сам не замечает, что тем самым причиняет ей боль. Потому что у него внутри сейчас бушует настоящая буря. Хотя, конечно же, на лице не отражается ни единой эмоции.

— Неужели их было так много?!

Легкая усмешка кривит жесткое мужское лицо, а Лейла вздыхает. Как они к этому пришли? А ведь все так хорошо начиналось. Впрочем, так даже лучше. Хмель немного выветривается, и она начинает лучше соображать. Помимо похоти включаются и другие более полезные инстинкты. Например, гордость. Его слова задевают ее за живое. С какой стати она должна перед ним отчитываться. Кто он такой? Простой охранник. А ведь она чуть было с ним не переспала. Какой позор. Подобным Лейла не занималась ни разу в жизни.

Невольно ежится, пытаясь прикрыть обнаженную грудь, свести ноги, но мужчина лишь сильнее вклинивается между ними своим телом. Волна желания отступает так же быстро, как захлестнула до этого. Оставляя за собой только стыд и острое чувство унижения. Почему унижения? Девушка и сама не может понять. Ведь ее никто не принуждал.

— Слезь с меня, немедленно!

— Ты разве забыла, что я говорил? — мужчина наклоняется ниже, буквально замораживая своим взглядом. — Даже если попросишь — уже не смогу остановиться. Раньше надо было думать!

— Это не просьба! Это приказ! — выпаливает зло.

Но ее больше никто не слушает. Дикий, жадный поцелуй накрывает с головой. Он не похож на остальные. Игры закончились, и теперь все по серьезному. А она так не привыкла. Она привыкла, что всегда можно повернуть на полпути, передумать и даже избежать наказания. Она не привыкла, когда что-то идет не по плану. А сейчас в темном салоне внедорожника не по плану идет все.

— Пусти! — шипит зло, на грани отчаяния.

Пытается вывернуться, бьет кулаками наотмашь, но ее лишь сильнее вжимают в сидение, припечатывают стальной хваткой. Так что даже шевельнуться становится невозможным. А потом вновь начинают целовать, настойчиво, почти даже грубо. Ведут горячими губами по голой коже и это ощущается так… остро. Девушку начинает трясти мелкой дрожью. А паника наравне с чувством подчинения дает совершенно противоположный ожидаемому эффект. Внутри с новой силой вспыхивает пожар.

Лейла замирает, прислушиваясь к собственным чувствам, пытаясь понять и объяснить. Хватка на ее запястьях ослабевает. А руки жадные, мужские с еще большим чем ранее рвением начинают скользить по всему телу. Губы смыкаются на ее губах, влажный язык проникает внутрь. Он такой горячий и от его ощущения в собственном рту начинает покалывать где-то внизу живота, спускаясь все ниже и ниже.

Девушка снова выгибается. Непроизвольно пытаясь найти то, что принесет наконец облегчение. Поглощенная водоворотом собственных чувств, звук расстегивающейся молнии доносится до ее сознания фоном. Поэтому острая, внезапная боль от проникновения становится настоящим шоком. Девушка стонет, но губы ее все еще заняты, а горячий влажный язык настойчиво ласкает изнутри.

Боль и наслаждение смешиваются в пикантный коктейль, когда он начинает двигаться. Вколачиваясь в нее, словно пытаясь разорвать изнутри. Ощущение чего-то огромного, полностью заполняющего, растягивающего до предела ново и незнакомо.

Мужчина тяжело дышит ей в губы, прижимается липким от пота телом и ни на секунду не останавливается. Безжалостный, жестокий, невероятно горячий. От запаха пота и машинного масла кружит голову. Между ног, кажется, не осталось ни одного живого места. Но на удивление боль ощущается уже не так остро. Не как сразу, после проникновения. А когда мужская ладонь накрывает ее промежность и дотрагивается до клитора, девушка сама подается вперед.

Пытается поймать волну удовольствия, разводит ноги шире и ощущает, как срывается ритм. Как он ускоряется. Становится просто сумасшедшим.

— Ты такая развратная, — обдает ее мужским дыханием. — И это дико бесит!

В последних словах чувствуется боль и горечь. Но понять их причину она не успевает. Перед глазами взрываются звезды. Нет, это скорее целые галактики, методично подключившиеся к одной цепной реакции и вспыхивающие одна за другой. Они озаряют все вокруг небывалым ярким сиянием и отдаются в голове оглушительными ударами сердца.

Мужчина тоже рычит, делает два последних мощных толчка и обильно кончает ей на живот. Потом наклоняется, проводит рукой по собственному члену, смотрит на кровь, оставшуюся на ладони, и взгляд его медленно меняется. Становится страшным и явно ничего хорошего не сулящим. Но Лейле уже все равно.

Она сегодня так устала, так намучилась, а внезапный и вполне неожиданный оргазм стал просто настоящей феерией, занавесом к оглушительно громкому спектаклю. Девушка отворачивается на бочок, прижимает коленки к груди, закрывает глаза и моментально засыпает.

Ни собственная нагота. Ни живот, перепачканный в сперме, ее совершенно не волнует. Даже полудикий взгляд охранника. Что он пытается сделать? Запугать ее что ли? Зачем? Желаемого ведь он уже добился. А она позволила. Но об этом девушка будет печалиться завтра. Как и о собственном просранном первом разе.

Разве так это должно происходить? Разве на заднем сидении машины среди пустынной ночной трассы? Разве с человеком, которого она знает без году неделю?

Все эти мысли смазываются одним темным пятном. Сквозь сон она ощущает теплую ткань, опускающуюся ей на плечи. Но, возможно, ей это уже снится. Так или иначе жалеть обо всем она будет завтра. А сегодня она слишком устала.

Шумная мелодия врывается в сон. Лейла с перепугу открывает глаза и некоторое время таращится в стену. Потом переводит взгляд на орущий на тумбочке рядом с кроватью мобильник и моргает. В голове тяжелым табуном проносятся развратные картинки. Может быть есть шанс, что все произошедшее вчера ей просто приснилось.

Осторожно заглядывает под одеяло. Так. Одежда есть — уже плюс. Уже шанс. Делает резкое движение, чтобы встать и стонет. Внизу все отдается неприятной, тупой болью. И без того призрачная надежда тает на глазах. Ну что ж. Похоже это действительно случилось и вчера она по глупости и собственной безалаберности переспала с личным охранником.

Может махнуть рукой и сказать, что такое бывает. Не страшно. В конце концов в какой-то момент ей даже понравилось. Да и она уже давно не маленькая. Подумаешь лишилась девственности с первым встречным. С кем ни бывает.

Но с Лейлой такого и правда случиться было не должно. Подобное происшествие просто за гранью ее привычного мироустройства. Да и воспитывали ее совсем по-другому. Поэтому прыгать в койку (которой кстати даже не было) такое себе.

А что, если отец узнает?

От последней мысли прошибает озноб. Ведь и правда может. Да и ее вчерашняя проделка с побегом наверняка не осталась незамеченной. Охранник поди сразу наябедничал.

Мысль о мужчине так нагло и жестко взявшем ее вчера прямо на сидении ее собственного автомобиля будит в душе новую бурю. Интересно, как ей теперь в глаза ему смотреть? Да и сможет ли? Впрочем, то что сможет — это без вариантов. Лейла девочка сильная. Однако неловкости явно добавит. А ее в их непростых отношениях, итак, предостаточно.

Может все-таки удастся уговорить отца сменить ей телохранителя. Но прежде, чем идти с подобной просьбой, надо хотя бы разузнать, какая информация достигла ушей ее порой достаточно властного и строго родителя.

На разъезжающихся ногах добирается до ванной. Снимает там одежду и на пару минут зависает перед зеркалом.

Фраза:

— Вот ведь урод!!!

В сердцах слетает с губ. И не мудрено. Почти вся кожа не шее, плечах и груди покрыта темными пятнами. И если их хоть кто-нибудь увидит — сразу поймет, следами какой бурной ночи они являются.

Память атакует новой порцией порно-картинок, где она в донельзя смущающей позе с наслаждением отдается мужчине. Рука сама тянется к животу. Кажется, именно сюда он вчера кончил. Но кожа выглядит совершенно чистой и не липкой. Словно обработанной влажными салфетками. Неужели именно он это сделал? И одел ее тоже.

Впрочем, кому бы еще этим заниматься?!

Лейла принимает теплый душ и пытается прийти в себя. Потом вспоминает про звонок, на который она так и не ответила. Надо бы посмотреть кто звонил. Быть может это отец. Мысли о строгом родители опять заставляют сердце биться сильнее. И хотя ее в жизни ни разу не наказывали, однако порой одного взгляда мужчины хватало, чтобы раз и навсегда уяснить — попадаться отцу в своих шалостях не стоит.

Впрочем, решать все эти вопросы сейчас времени совершенно нет. Учебу в универе не отменить, как бы того ни хотелось. И прогуливать тоже не вариант. Она, итак, натворила дел. Сейчас стоит залечь на дно и не отсвечивать. Тогда, возможно, и пронесет. А еще в душе теплится надежда, что охранник не проболтался. Глупо, конечно, верить этому человеку. Но очень хочется. Лейла и сама не понимает почему.

Дорога до универа представляет собой самую изощренную пытку, какую только можно себе представить. Спасает только водитель. Потому что наедине со своим охранником она точно бы не выдержала. Хотя и храбрилась по первости. Но как только увидела знакомую рожу кирпичом и ни тени намека на вчерашние события сразу расклеилась.

Ну, а чего она ждала?! Пылких признаний в любви? Приглашения на первое свидание? Почему бы и нет? Первый секс то у них уже был? Наверное, все же чего-то ждала, раз теперь так страдает. Но абсолютное равнодушие и взгляд старательно скользящий мимо, стали словно удар под дых.

Лейла непроизвольно тянется к вороту водолазки, тщательно скрывающему все следы мужской грубости или страсти. Теперь она и сама не понимает, что это было. Он ее тогда так наказывал, что ли? Неприятная мысль ядовитой змеей вползает в душу. То есть хотел проучить? Вот так! Взяв почти силой. А теперь, наверное, про себя насмехается. В какой-то момент тошнота подступает к горлу.

Лейла просит водителя остановиться, и выскакивает наружу. Слышит, как излишне бодро за ней следует охранник. И едва сдерживается, чтобы не развернуться и не зарядить по наглой ухмыляющейся физиономии кулаком. Но не делает только потому, что боится расплакаться. Стать еще более жалкой. Хотя куда уж еще. Об нее, итак ведь, буквально ноги вытерли.

Резко тормозит прямо посреди тротуара. Рвет молнию на сумке и выуживает телефон. Прижимает тоненький аппарат к уху и, едва дождавшись ответа, выпаливает.

— Отец! Выбирай! Или ты меняешь мне охранника или я ухожу из дома! Даю тебе на размышление десять минут! Я жду твоего ответа, отец!

И резко обрывает связь. Делает глубокий вдох и поворачивается. Глаза моментально упираются в широкую мужскую грудь. Какая же она маленькая по сравнению с ним. А он вчера… Даже без подготовки… И так грубо… Да как он вообще мог?

Жалость к себе душит внезапным порывом. Но плакать Лейла не собирается. Не дождется. Решительно поднимает глаза и утыкается в наглую, не мигающую физиономию.

— Понравилось вчера?!

Ей только кажется, или на суровом мужском лице действительно проскальзывает тень эмоций. Впрочем, откуда им там взяться! Даже памятник через дорогу выглядит более живым. А вот ее собеседник упрямо продолжает молчать. Значит со всем согласен. Дурнота накатывает с новой силой.

Она прикрывает глаза и пропускает момент, когда он успевает ответить на звонок отца. Правда говорит по гарнитуре, поэтому, когда она глаза открывает, ничто в его позе не меняется. Только бесцветный, ничего не выражающий взгляд внимательно и сосредоточенно следит за ней. Словно ему действительно не все равно. Наглая, жалкая ложь!

— Да. Я все понял.

Голос холодный и сдержанный напоминает звон металла. Нет в нем ничего человеческого.

— Хорошо. Присылайте замену.

От последних слов Лейла заметно приободряется. Значит отец прислушался к ней. Конечно, придется объяснять, что к чему. Но все равно это лучше, чем и дальше видеть подле себя его наглую рожу. Интересно, злится ли он на нее? Ведь она лишила его такого лакомого кусочка. Какую же сумму обещал за нее отец? Наверняка, как всегда, не поскупился.

— Тебе лучше вернутся в машину, — звучит абсолютно отстраненно.

— Я и сама разберусь!

Огрызается она на вполне безобидную фразу. Но в машину все-таки идет. Скорее бы новый охранник приехал. Пусть это произойдет как можно скорее. Быть может, сразу же после занятий ее уже будет ждать другой. Сердце необъяснимо сжимается в груди. От чего? Ведь она сама же этого хотела. Значит и слезы лить не стоит. Значит и сожалеть нисколько не надо. И вскоре все забудется, как страшный несбыточный сон. Поскорее бы он навсегда исчез из ее жизни. Скорее бы. Скорей.