Сердце для киборга

Глава 21

В губы девушки утыкается горячая твердая плоть. На автомате те слегка раскрываются. Солоноватый вкус проникает внутрь. А кожа становится липкой.

Мужчина смотрит сверху вниз. Не сводит с нее жадных глаз, в которых ярким пламенем плескается похоть. Словно это он сейчас собирается касаться ее самых чувствительных мест, а не наоборот.

Девушка сглатывает. Рука на затылке больше не давит. Не заставляет ее взять огромный ствол силой. Он просто наблюдает и ждет. Но отпускать ее при этом не собирается. Интересно, что будет если она откажет?

Лейла прикрывает глаза, облизывает губы и обхватывает ими край головки. Мягкая плоть легко скользит внутри влажного рта. Девушка проводит языком, ощущая под ним выпуклый узор набухших вен. Слышит, как резко выдыхает мужчина. Начинает отчаянно сопеть. Рука на ее затылке сильнее впивается в волосы.

— Да, детка, да!

Он слегка двигает бедрами, явно желая оказаться как можно глубже. Ускоряет темп. Держит ее голову двумя руками, направляя и не давая отстраниться. Вколачивается все глубже.

Воздуха не хватает. Лейла старается дышать носом. По щекам катятся слезы. Но вопреки всему внутри вновь вспыхивает возбуждение. В паху начинает тянуть. И очень хочется забраться в собственные трусики и погладить ставшими невероятно чувствительными складочки. Приласкать себя. Но она лишь сильнее сминает простыню в пальцах.

— Расслабь горло, — хрипя приказывает мужчина и загоняет свой огромный ствол так глубоко, что у Лейлы из глаз вновь брызжут слезы.

А внизу живота простреливает так, что ноги сами разъезжаются.

— Охрененно!

Мужчина делает еще несколько глубоких толчков, рычит и резко покидает ее рот. Что-то горячее летит на лицо, грудь. Попадает на майку. Она снова прикрывает глаза, чтобы защититься.

Поэтому, когда ее губ тоже перепачканных касаются в грубом и одновременно нежном поцелуе, совершенно теряется. Он слизывает остатки своей спермы, подтаскивает кусок простыни и начинает протирать уже более усиленно.

— Прости, не сдержался, — бормочет мужчина, продолжая очищать ее лицо. — Футболка тоже испачкалась. Надо снять. Ты как?

Девушка окончательно смущается. Молчит и просто теряется во всех новых ощущениях. А когда ее неожиданно тянут и прижимают к горячей, твердой груди начинает вдруг плакать. Почему вдруг? Ей ведь не было больно или неприятно. Можно сказать, что ей даже понравилось. Не говоря уже о диком возбуждении, только что пережитом.

Мужчина воспринимает ее слезы вполне однозначно.

— Прости. Я не должен был. У тебя наверное это все в первый раз. Я не должен был заходить так далеко.

Ее подхватывают. Аккуратно сажают на колени. Бережно проверяют повязку на ноге. После всех обязательных процедур снова прижимают к себе и начинают медленно гладить по длинным растрепавшимся волосам.

— Прости меня. Ладно. Прости.

Она трясет головой. Пытается объяснить, что вовсе не сердится. И уж точно не на него. Но горло сдавливает очередной спазм. И вместо слов объяснения она лишь тихо роняет:

— Хочу к папе.

Без лишних слов ее относят в ванну. Помогают умыться. Что совсем не обязательно. Но девушка не возражает. Нога еще побаливает и наступать на нее пока неприятно. Похоже сегодня без обезболивающих не обойтись.

В машине царит неловкое молчание. Девушка прокручивает в голове все произошедшее. Невероятное чувство стыда затапливает изнутри. У нее там отец при смерти, а она здесь развлекается с собственным охранником. Чувствует себя просто никчемной дочерью. И всячески начинает избегать прикосновений мужчины. Даже в глаза ему смотреть нет сил.

Он к удивлению не настаивает и тоже замыкается внутри. Выражение сурового лица становится как прежде непроницаемым. Возможно он тоже сожалеет о содеянном. Быть может ему даже не понравилось. Все же для нее подобное впервые и ни о каком умении даже речи не идет. А мужчинам ведь нравится поопытнее. Так, по крайней мере, она от подруг слышала.

Все эти переживания вносят окончательный раздрай. Хочется обнять колени, закрыть глаза и окончательно отключиться от окружающего мира. Но когда она пытается притянуть к себе ноги, всхлипывает от боли, прострелившей под коленом. В тоже мгновение большая мужская ладонь опускается на ее бедро.

— Тебе тоже нужно показаться врачу, — замечает он, и руки не убирает.

Девушка ерзает на попе, пытается отодвинуться, но мужские пальцы лишь сильнее впиваются в грубую ткань джинсов. Очень не вовремя тело вспоминает прикосновения этих самых ладоней к ее обнаженной плоти, и внутри все закипает. Она заводится буквально с пол-оборота. Это что вообще такое?

— У меня все в порядке!

Бросает громко и пытается отодрать от бедра буквально приклеившуюся туда ладонь.

— Да отпусти, ты!

— Если не обратишься к врачу. То, когда доберемся домой, я посмотрю сам, — его лицо начинает неожиданно и странно угрожающе приближаться. — Сорву с тебя джинсы и не обещаю, что все закончится только обработкой раны. Ты меня поняла?!

Голос грубый и злой. Чего он так взбеленился? Далась ему эта рана? Зачем вообще переживает?

Бросает неблагодарное занятие по освобождению собственной ноги и упирает маленькие кулачки в широкую непробиваемую грудь. Задумывается, носит ли он под футболкой бронежилет. Если раньше не использовал, возможно после недавних событий принял дополнительные меры защиты. Начинает непроизвольно ощупывать твердую грудь. Замечает, как ускоряется его дыхание, и сама сбивается с нормального ритма.

— Что ты делаешь?

В голосе еще гремят грозные нотки, но глаза, в которые она смотрит не отрываясь, уже заволакиваются знакомым туманом. Пробиться сквозь который здравому смыслу, ох, как не просто. Интересно, ее взгляд сейчас такой же?

— Ничего, — совершенно глупо отвечает она.

Внезапно одна из рук ложится на ее футболку. Буквально на самую выдающуюся ее часть. Слегка сжимает мягкую округлость. А вторая тем временем продолжает впиваться в бедро, мешая сдвинуться хоть на миллиметр.

С внимательностью охотника, засевшего в засаде, он наблюдает за меняющимся выражением ее лица, вспыхивающими щеками, округлившимися пухлыми после поцелуев губами и огнем, загорающимся внутри темных как южная ночь глаз.

— Ты что делаешь? — возмущенно сопит она, дергается, но в ответ получает лишь более жесткую ласку.

— Ни-че-го, — ухмыляется он.

Девушка забавно морщит носик. Она явно рассержена и негодует. Но как бы ни старалась понимает, что вырваться точно не получится. Его сила против ее. Это как противостояние маленькой мышки и огромного медведя.

Дан добирается до соска, сжимает его и с невероятным доселе удовлетворением отмечает закушенные в быстром порыве губы и прикрывшиеся от желания глаза. Руки так и тянутся снова залезть в мягкие, кружевные трусики и повторить все то, что они делали утром. Возбуждение накрывает с головой.

— Ты совсем страх потерял, — шипит она, в порыве не замечая, что приближается непозволительно близко. — Здесь же водитель! Если он заметит? Что тогда будет?

Вопреки всем очень логичным заявлениям взгляд его прикован к маленькому ротику. Такому сладкому и влажному изнутри. Он сегодня это проверил. Ощущения получились просто улетные. Никогда раньше он не думал, что обычный минет может так на раз сносить крышу.

В штанах уже снова все колом стоит и как вот тут быть? Как вообще можно работать в таких условиях? Уволиться на хер! Увезти ее в безопасное место. Изловить всех крыс. А потом… А что потом? Дан пока не знает. Так далеко он не заглядывал. Он привык жить настоящим. А не переживать из-за будущего. Жизнь слишком коротка. Особенно у таких как он.

Девушка в его руках уже откровенно закатывает глаза, выгибается и чуть ли не стонет. Видно, что сдерживается из последних сил. И подобное безумно льстит его мужскому самолюбию. Все-таки быть похотливым тираном, причиняющим лишь боль и не дарящим ни грамма удовольствия, он не планирует. А вот сегодня утром показалось именно так. Он перегнул палку. Слишком разошелся. И до сих пор корит себя за это.

К тому же как дальше быть с их отношениями, он еще не решил. Нет, он, конечно, заберет эту маленькую птичку себе. Здесь без всяких сомнений. Но как сделать это правильно? Над подобным стоит хорошенько подумать. Ведь кто такой Дан — обычный наемник хоть и с хорошим заработкам. И каким образом он сможет приручить к себе капризную, изнеженную богачку — настоящая головоломка. Не одной же постелью к себе привязать. Хотя вариант кажется невероятно заманчивым.

— Хорошо. Хорошо. Я согласна, — наконец сдается она. — Я схожу к врачу. Отпусти только. Псих ненормальный.

Дан кивает. Не без сожаления выпускает из своей ладони податливую мягкую плоть. Несколько раз проходится ладонью по узкому изящному бедру и наконец окончательно отодвигается.

Девушка красная как рак продолжает пыхтеть. Оправляет на груди одежду, чем вновь привлекает его и без того возбужденное внимание. Вот зачем она так? Ведь тоже не каменный? Хотя до их встречи именно так и считал. А вот теперь вдруг размяк.

Ни к чему хорошему подобная мягкость не приведет. Дан это чувствует. Крепче сжимает кулаки и стискивает зубы. Свою жизнь он всегда привык вырывать зубами у смерти. Даже когда в ней не было совершенно никакого смысла. А сейчас, когда он появился, Дан чувствует, что будет сражаться еще более ожесточенно. И не позволит даже волоску упасть с этой маленькой, светлой головки.

Она только его.

Ее он будет защищать до последнего вздоха.

Ее он никогда не сможет оставить.

Теперь она — его жизнь.