Сердце пацана

Глава 18

Аида

Батюшки!

Прижала к своим горящим щекам ладошки.

Это что же, я с Беловым целовалась? Так… Так откровенно, по-взрослому, интимно, что в животе аж бабочки устроили переполох. А еще эта тяжесть в животе. Хотелось большего. Гораздо большего.

Господи, ну я и извращенка! Он меня только и всего поцеловал, а я уже накрутила себе! Да поцелуй! Да горячий! Но это ж не повод его в постель тащить, в самом деле?!

Ой, чего это я? Какая постель?

Мои щеки еще больше загорелись, хоть и казалось, что это невозможно. Повернулась к зеркальному шкафу и увидела счастливую девчушку с сияющими глазками и улыбкой на пол лица.

Так, Дунька! А ну-ка успокоилась!Подумаешь поцелуй! Пфф! Да у Белова этих поцелуев было-перебыло! Ну, поцеловались с кем не бывает. Гормоны разыгрались, стресс…

Однако мысли предательски подкидывали неприличные, но такие желанные картинки. Знал бы Белов, что я полдня представляла себя идущей в белом длинном платье, намереваясь окольцевать его на всю оставшуюся жизнь, бежал бы от меня сломя голову. Не то что целовал… Так упоительно, требовательно, испивая до дна…

Уфф!

Покачала головой и включила телек. Очередной выпуск экстрасенсов. У них марафон что ли? Просто театр абсурда какой-то, ей Богу! Кошмар! Но переключать не стала. Все равно ж смотреть не буду. Голова была забита другим …

А пошел-ка этот Кощей к черту! Кукиш ему с маслом! Герман сказал, что будет все хорошо, значит так и будет!

Закрыла глаза всего на минуточку, а таам…

Случилось то, о чем грезила наяву. Германа было много, но я не могла им насытиться. Всюду его крепкие руки. Обжигающие пламенем губы, что дарили телу сладкую истому. Хитрющая ухмылочка, в глазах желание и голод, а сам на ушко проникновенно шептал:

— Мышка… Мышка… Мышка.

Просто слова, но из его уст музыка для ушей…

Стало невыносимо жарко, и я готова была потушить этот пожар, как…

Дзинь!

Отмахнулась, носик сморщила и дальше засопела…

— Мышка…

Дзинь!!!

Белов оторвал мои руки от себя, отпустил и я полетела… Дернулась, открыла глаза.

Дзиинь!!!

И зачем мне фантом, когда у меня был настоящий, живой Белов? Зевнув, поскакала открывать. По опрометчивости, а еще слишком воодушевленная его приходом, забыла посмотреть в звонок. Открыла дверь с улыбкой и оторопела.

Мой взгляд вперился в девушку. Красивую, статную, высокую и мрачную. Танька Алексеева.

Она просканировала меня с головы до пят, и сжала губы в тонкую линию. Что она здесь делала? Неужели Белов позвал? Знала я, что Алексеева была его постельной подружкой, и оттого ревность впилась в меня шипами. Я одарила ее не менее колким взором.

— Дай пройти, — процедила, точно готовая вцепиться мне в горло.

Какая наглость! Хабалка базарная!

И только я было хотела послать эту метелку на дальние берега, как до ушей донесся слабый стон, а после тихое:

— Потом за меня подеретесь, дамы.

Выглянув за дверь, ужаснулась. Белов подпирал стену. В крови, побитый. Держался за бок, а лицо исказилось в боли.

— Г-герман, — шепнула, прикрыв рот. На глаза накатились слезы.

— Не реви, мышь, — обрезал мою истерику на корню. — Живой я и почти целый. Оклемаюсь, — махнул рукой и сморщился.

Вот, вечно он такой беспечный к самому себе! Совсем себя не жалел, малахольный!

Белов сделал шаг, но чуть не упал. К счастью, мы вовремя подхватили его за руки, а он только улыбнулся и промурчал:

— Я в раю.

— Дурак! — одновременно выпалили мы с Танькой.

Он еще что-то ворчал, пока мы тащили его к дивану, пока усаживали, пока пытался принять удобную позу. Сам Белов был весь в пыли, губа опухла, на скуле виднелся синяк, к счастью небольшой, бровь рассечена и кровь… Много крови. На лице, руках, одежде. Я зажмурилась, отчаянно надеясь, что это лишь мой сон. Но нет. Все было взаправду.

— Жарко, — брякнул и привстал, порываясь снять куртку, мы с Алексеевой мигом подскочили, помогая ему.

Неугомонный! Видно же, что двигаться больно!

Когда куртку сняли, я несколько успокоилась. Крови на пуловере не было, а вот что под ним боялась даже себе представить.

— Идем, — толкнула меня Алексеева в бок, хмуро зыркнув.

С сомнением покосилась на Белова. Не хотелось его оставлять, но он, откинув голову на спинку дивана и прикрыв глаза, лишь едва ли заметно мне кивнул, давая добро, а Таньке просипел:

— Спасибо.

Досадно она усмехнулась и кинула в меня колючим взглядом, мол, посмотри, что с парнем сделала. Необъятная тоска сковала грудь. И без нее знала, что виновата. Не веровала в такие совпадения. Тихо мы вышли в коридор.

— Что случилось? — тут же налетела на нее.

— А то ты не знаешь, — стервозно фыркнула, поправив воротник своей шубки. — Опять из-за тебя вляпался, — брезгливо выплюнула.

— Я не хотела этого, — с трудом нашла в себе слова. — Я просила не лезть…

— Боже! — закатила она раздраженно глаза. — Ты что, Белова не знаешь? Просила она, — остервенело шикнула, — как же! Он же из-за тебя во всем этом! — взмахнула эмоционально рукой. — Уже как два года барахтается! Так хоть было бы за что, а ты только носом своим воротишь! Цаца какая!

Почему два года?! Ведь этот полоумный только недавно появился! Что она несла? И почему это звучало, как горькая правда?

Алексеева и слова не дала мне вставить, продолжая свой монолог.

— Ах, — притворно мило зазвучал ее голос, — ты ж не знаешь! Бедная овечка, что Белов не посвятил в свои дела? — сперва она расплылась в ядовитой ухмылке победительницы, и тут же сузила щелки.

О чем она, черт побери, говорила?

— А ты спроси у своего ненаглядного в какой жопе он из-за тебя оказался, и узнаешь много чего интересного, — снисходительно ухмыльнулась, подкрасила губы и, обернувшись, изрекла. — Белов запал на самую непроходимую дуру, которая дальше своего носа ничего не видит.

Он запал на меня?

— Боже! — разразилась хохотом, но в нем не было ни толику радости, лишь издевка с досадой. — Ты и об этом не знала? Думаешь, он по доброте душевной бегает за тобой хвостиком и слюнями капает на пол при виде тебя?

Она говорила об этом, потому что хотела дать надежду? Не похоже… Ревность застилила её глаза поволокой, а ненависть практически можно было ощутить весомо.

— Сама святая простота! — фыркнула. — Я для него все, а он только тебя видит, — коброй прошипела. — Будь так добра, хоть притворись, что тебе на него не пофиг.

Алексеева была на грани. Кулаки сжимала, пыхтела и мысленно закапывала, судя по ее взгляду. Закрыв глаза, сделала два глубоких вдоха, а когда открыла те, они уже покрылись ледяной коркой.

— Завтра зайду, — прохладно бросила напоследок и громко хлопнула дверью.

Герман меня… любил?

Глупость. Не могло такого быть. Это же Белов, а Алексеева чушь городила! Будь она в моем положении, то он бы и ей помог. Но такой ли ценой?

Не жизнь, а сплошные качели. И пусть здравый смысл упрямо твердил, что это глупость, сплетни и лишь женская ревность, но сердцу хотелось верить. Оно стучало быстро и неутомимо от столь громкого заявления. Если любил, то почему ничего не сделал? Ради всего святого, это же Белов! Уж кто-кто, а он не из робкого десятка. Однако в чем-то она была права. Я была виновата в том, что он лежал там, на диване, весь в крови. Про остальное же лучше спросить и правда у Германа. Вот только бы решиться.

Потом. Все потом.

А сейчас он нуждался в моей помощи, а не в допросе и выносе мозга.

Когда я зашла в комнату Герман по-прежнему сидел на диване. Даже не шевелился, только лишь изредка морщился. И это все, что он себе позволял. Ни слова ни полслова не сказал, не пожаловался.

— Герман, — опустила руку на его щеку и присела рядом, — тебе нужно принять душ и обработать раны.

Из-под лукаво прикрытых ресниц, взглянул на меня.

— Ты пойдешь со мной в душ? — и пошевелил бровями плут этакий.

— Куда ж я денусь, — тепло улыбнулась ему, не став ерепениться.

— Пошли, — даже несколько бодро отозвался.

С трудом он встал на ноги, напрочь отказавшись от моей помощи.

Упертый, как бык!

Доплевшись до ванны, стянул пуловер, скинул штаны, беззастенчиво повернулся. Я бы непременно отвернулась, зарделась, как делала это всякий раз, если бы не кровоподтеки, что окрасили его ребра, плечи и спину.

— Красавчик, — сарказмом хмыкнул, посмотревшись на себя в зеркало.

Так, Бобрич, намотала сопли на кулак! Живо!

Прислушиваясь к своему разуму, отбросила эмоции и уверенно подошла к Герману. Открыла стеклянную дверь, ведущую в в душевую, жестом приглашая Белова войти, а сама между тем схватила полотенце.

— Отвернись, — прикусив губу, пробормотала.

— И пропустить все самое интересное? — приподнял брови и покачал головой. Кажется, Белов действительно начал приходить в себя, а не делать вид и пускать мне пыль в глаза.

Отворачиваться он был не намерен. Даже сложил руки на груди и вытаращился в ожидании стриптиза.

Он просто невыносимый!

Маленькая Дунька вдруг очнулась после долгого сна. Вздурилась и крикнула: «Хочешь стриптиза? Получай!».

И поддавшись этой мелкой провокаторши, круто развернулась, стянула платье через голову, бросив к ногам, схватила полотенце, замоталась, а после повернулась как ни в чем не бывало. Белов стоял с открытым ртом. Шок замер на его лице.

— Ну как? — невинно прощебетала.

— Спроси у него, — хрипло прошептал, указывая головой на низ своего живота. Там его боксеры неприлично оттопыривалась.

Маленькая проказница наделала делов и свалила в закат, оставляя меня с моим смущением наедине.

— Б-белов!

— Ну, зато мы теперь точно знаем, что какая-то часть меня не пострадала.

Ступив в душ, открыла воду, отрегулировала и повернулась к Герману. Случилось дежавю. В его глазах я увидела то, что в сегодняшнем сне. Не отрываясь, он глядел на мое полотенце, будто оно было виновником всех его бед. Поправила его для надежности, надув губы в ожидании, пока он налюбуется.

Оторвавшись от созерцания, Белов криво улыбнулся, раскинул руки и изрек:

— Я весь твой.

Прикасаться к его телу было сперва неловко, но я быстро наловчилась. Он был словно из стали. Грудь, кубики, широкий разворот плечей. Все что заставляло девушке против воли оборачиваться вслед. Когда я закончила Герман вне всяких сомнений окончательно пришел в себя, ведь из него вырвалось:

— Все? Теперь моя очередь? — и, безусловно, он не забыл плотоядно облизнуться.

Фыркнув, вышла из душевой. Полотенце насквозь промокло, от чего неприятно липло к коже. Хотелось и самой в душ сходить, но сперва Белов.

— Да нафиг надо? Заживет, как на собаке, — в который раз увернулся пройдоха от меня, когда я поднесла ватку с перекисью к его лицу.

— Сиди смирно! — строго шикнула на него.

Белов еще некоторое время капризничал точно маленький мальчик, ворчал как старый дед, но все же сдался. Насупился и сидел, лишь изредка дергаясь, когда я в очередной раз промывала раны. Хорошо, что хоть аптечка нашлась. Когда взялась на синяки и кровоподтеки на ребрах и спине у нас снова завязалась борьба.

— Нормально все, — отнял от себя мои руки. — хочешь меня полапать, так и скажи!

Однако я не обратила на его слова внимание. Знала же, что специально отвлекал, змей! И все же как бы Белов не противился, а я помазала все его синяки, наложила повязку на ушибленные ребра, и даже заставила выпить обезболивающее. Не спрашивайте, чего мне это стоило! Но, признаться откровенно, уж лучше злиться на этого непутевого, чем сидеть и нюни пускать, потому что именно это мне и хотелось делать, когда на глаза попадались его синяки и ушибы.

К тому моменту, как пришла пора звонить бабуле, я успела сходить в душ, найти халат и, засунув свою совесть поглубже, его напялить, и вот сейчас сидела в комнате на кровати, втыкнув в телефон. Герман был прав. Мне пора было взрослеть. В конце концов, не шестнадцать. Никто не станет меня попрекать. Однако, почему-то все равно не могла взять в руки злосчастный гаджет и позвонить. Я прежде никогда не оставалась у парней. Все, это было ново для меня и вводило в ступор.

— Мышь, ты чего уснула? — легонько ущипнул меня за бок Герман.

— Нет, — вздохнула.

— А что тогда?

— Бабушке нужно позвонить, — почесала лоб и потянулась к телефону.

— Давай мне, — потребовал Белов.

Я покосилась на него. Он же не собирался…

— Скажу, что ты со мной.

— Нет! — излишне поспешно выкрикнула, прижимая телефон к груди.

— Да, мышь. Да, — не принимал он мой ответ. — Давай сюда, — протянул руку.

Покачала головой, а он в ответ выжидающе уставился на меня.

И вот как ему отказать? Неуверенно протянула смартфон. Герман ловко вытащил его из моих одеревенелых пальчиков, нашел контакт и, набрав, прислонил к уху. Я моментально обратилась в слух.

— Алло, добрый вечер…

— Раиса Васильевна, — подсказала.

— Раиса Васильевна. Как ваши дела? Отлично? Вот и хорошо, — абсолютно невозмутимо вел беседу. — У нас с Дуней тоже хорошо. Она сегодня останется со мной, — не спросил, а поставил перед фактом. — Я ее… — запнулся, — друг. — замолчал, внимательно слушая бабулю, а затем произнес, — нет, это пока что. Не переживайте, всё хорошо. — вновь замолчал. — Обязательно познакомимся! — бабуля снова начала трещать, — Договорились! Доброй ночи!

Герман положил телефон на тумбочку около кровати и, глупо улыбаясь, обронил:

— Хорошая у тебя бабуля.

— Что она сказала?

— Чтоб ты вела себя прилично, а-то она тебя знает, — шкодливо хихикнул.

— Герман!

— Шучу. Сказала, что все хорошо. Мне, кажется, она даже обрадовалась. И, думаю, она и без того догадывалась, что ты не у Фроловой.

Я лишь пожала плечами. Бабуля всегда была проницательна. От нее ничего не скроешь.

— Ну что, сегодня опять по кругу? Или просто ляжем спать? — спросил и зевнул, устраиваясь поудобнее.

Не сразу сообразила, что он имел в виду, поэтому Герман поспешил объяснить…

— Обнимашки?

Скрывая за волосами улыбку, выключила свет, а после плюхнулась на кровать, тотчас же попадая в плен его рук. Даже если Алексеева все выдумала, то я не собиралась отказываться от ласки. И только когда позади себя я услышала тихое размеренное дыхание, позволила себе слабость. Позволила мыслям и воспоминаниям пронестись в голове…

Два года назад. Первый курс.

— Да харе киснуть, Дунька! — хмыкнула Фролова. — Это ж Белов! Чего ты ожидала?

— Ничего, — буркнула себе обиженно под нос.

Опять этот Белов довел меня до ручки! Снова со своими шуточками! По нем шапито уже давно рыдает!

— Ты еще не привыкла за столько лет? — саркастически приподняла бровь.

— К такому невозможно привыкнуть! — вспылила.

Люди на остановке обернулись на мои вопли, отчего я неуклюже переступила с ноги на ногу, растеряв запал.

— Извините, — пискнула бабуле, что зыркнула на меня с негодованием.

— Подумаешь, накостылял твоему Федору, — безразлично пожала плечами, между тем подходя к ларьку. — Дайте, пожалуйста, LM с черникой, — протянула купюру.

— А восемнадцать есть? — подозрительно прищурилась продавщица.

— Есть-есть, — фыркнула Фролова и сунула ей под нос документы.

Та придирчиво оглядела, еще раз недоверчиво покосилась на Ульку, потом на меня и неохотно дала сигареты и сдачу. У Фроловой было новое увлечение.С тех пор, как ей стукнуло восемнадцать лет отроду она начала смалить, заявляя, что уже взрослая барышня и сама будет решать, что ей делать. Отойдя от ларька, мы двинулись дальше.

— Вот вечно с тобой мне не продают, — проворчала. — Ты как ребенок рядом.

— Курить вредно!

— Ой, что ты понимаешь, — махнула рукой и, развернув пачку, достала тонкую сигарету, отчего я поморщилась. Мерзость!

— Так, о чем это мы? — затянувшись проговорила, возвращаясь к прежнему разговору. — А-а-а! — вспомнила, — Федя твой! Ну и имя! — ехидно хихикнула. — И где ты такого только подцепила?

— На студ осени, — ответила, — имя как имя.

— А чего накостылял-то?

— Не знаю, — пожала плечами. — Федя рядом сел со мной, а Белов сказал что это его место. Дурак! Он же там никогда не сидел! Ну, слово за слово и понеслось. Разняли только когда препод пришел.

— Разняли? — со скепсисом усмехнулась. — А я слышала другое. Что Белова еле оттащили от твоего сыкуна.

— Он не… — оборвалась на полуслове, — этот… Ты поняла, в общем. Федор ко мне теперь и на шаг не подойдет.

— Ой, а ты будто сильно расстроена?! Все равно ж по Белову сохнешь. Скоро прям высохнешь вся, — по-доброму хихикнула, а я печально вздохнула.

И то верно. Злилась на этого пройдоху жутко! Пора уже давно покончить со своей неадекватной любовью! Я для него пустое место! Он никогда не обратит на меня внимание!

— Эх, Дунька-Дунька, — потрепала меня по голове Улька. — Забила бы ты уже на своего Белова. Школа закончилась. Таких как Белов в универе видимо-невидимо! Бери и выбирай любого! — развязно подмигнула, остановилась, оглянулась и прощебетала, — все, я побежала!

— Куда? — удивилась.

— В гости, — показала язык эта Егоза.

Обнявшись на прощание, Улька пошла в свои гости, а я побрела дальше домой. Уже стемнело. Время к десяти шло. Что-то мы задержались у Соньки. Соскучились. Целое лето не виделись. Принцесса наша на острова летала.

Эх… Все-таки права Улька. Пора забывать Германа. Школа закончилась. Да, и я выросла. Сколько можно-то воздыхать? Все равно, что об стенку горох. Он только и может, что пакостничать. В уме принялась пересчитывать плюсы и минусы Белова.

Из минусов:

Жизни спокойной не давал, издевался!

Из плюсов:

Глаза красивые. Бездонные. И губы! А улыбка, что растаять можно. Еще защищал меня, иногда…

— Эй, красивая! — крикнули позади.

Это не мне! Это не мне!

Быстрее зашевелила ногами, посмотрела по сторонам.

Еще чуть-чуть и буду дома!

— Стой! — снова крикнули, но я еще быстрее зашагала, практически переходя на бег.

Позади меня послышался смешок, а затем топот ног. Испугавшись, ринулась рысью в соседний двор. От страха сжались кулаки, а сердце громко застучало, отдаваясь грохотом в голове.

— Ромчик, лови ее! — крикнули сзади, а спереди меня выбежал мужик, перегорождая дорогу и гадко ухмыляясь.

— Куда спешим, красивая? — обманчиво ласково проворковал.

— Я-я спешу, — попятилась назад, обернулась и хотела бежать, но сзади уже стоял тот парень, что кричал мне.

— Чего ж ты бегаешь? — стал он наступать на меня. — Познакомиться разве не хочешь? — сделал еще шаг.

— Я закричу, — предупредила, но они только рассмеялись.

— Кричи-кричи, так даже интересней, — склонил угрожающе голову набок и, схватив меня за талию, грубым рывком притянул к себе.

— Не трогайте меня!

— Заткнись, сука! — рявкнул.

Я и не заметила, как слезы градом покатились по лицу, но этим мерзавцем это только доставляло удовольствие.

— Не видно что ли? — гаркнули в стороне. — Девушка не хочет знакомиться.

Герман. Его голос я бы узнала из тысячи и не ошиблась.

— Слышь, пацан, вали отсюда!

— А если нет?

Отшвырнув меня, этот подонок двинулся на Германа, но тот стоял непоколебимой скалой. Его не так просто напугать.

— Смелый сильно? — выплюнул, подойдя впритык.

— Что просто так не дают? Что по подворотням приходится девок вылавливать? — не отступал Белов, явно нарываясь.

Что ж ты делаешь, глупенький? Беги отсюда!

— Ах ты, сукин сын! — зарычал и замахнулся, но Белов успел увернуться, а затем и ударить, отчего мужик согнулся пополам.

— Беги! — уже крикнул мне, но я стояла точно приросшая к месту.

Другой мужик тут же схватил меня за руку, сжимая до синяков, но Белов вырубил его одним махом.

— Беги! — заорал.

И я побежала, что есть мочи, краем глаза замечая, как на него снова напали. Я бежала через дворы в надежде наткнуться хоть на кого-то, чтобы попросить помощи. Как кстати, из-за угла вырулила патрульная машина, резко тормозя прямо передо мной.

— Девушка! — опустив окно, гаркнул милиционер. — Вы в своем уме?!

— Там… там, — глотала воздух, показывая рукой назад, — там драка. Быстрее, пожалуйста! — истерично заверещала.

Он выскочил из машины. Внимательно меня осмотрел, перед этим принюхавшись, и отченикал:

— Показывай.

Вместе мы поспешили обратно. Я бежала не смотря на дорогу, не смотря на то, что воздуха катастрофически не хватало. Однако, все даром. Когда я забежала во двор, там уже никого не было. Ни драки, ни Белого, ни признаков потасовки. Будто мне все причудилось. Мужик остановились позади рассеянной меня.

— Ну и где? — хмуро взглянул на меня.

— Тут была…

— Девушка, вам больше заняться нечем? — грозно свел брови к переносице. — Думаете, у меня больше дел нет, кроме как по дворам бегать?

— Но тут правда была…

— Идите домой! — страж порядка пошел обратно. — Наглотаются не пойми чего, галюники поймают, а потом бегай с ними по дворам, — бурчал он, уходя.