Сердце пацана

Глава 19

Герман

За окном еще не рассвело, когда я проснулся от всхлипов. Едва ли слышные, но такие горькие они исходили от нее. Наверняка, она думала, что я не слышу. Аккуратно стирала руками по лицу, будто и не плакала вовсе, будто и не дрожала в моих руках.

— Мышка, — шепнул, прижав ее крепче. — Ну, ты чего?

— Герман? — испуганно издала осипшим голосом. Откашлялась, но не помогло. — Я ничего… Все хорошо.

— Врунишка, — усмехнулся, приподнялся на локтях, заглядывая в ее опухшее личико. — Колись, — сжал ее бок, но упрямая девчонка покачала головой.

— Тогда, я не буду спать, — лег обратно, — и не буду принимать твои пилюли, — применил грязный шантаж.

Порезав, Дунька перевернулась ко мне лицом. Мне вдруг показалось, что она слишком далеко от меня и поспешил это недоразумение исправить.

— Белов, так не честно!

— Но действует безотказно, — рассказывай.

Повисло долгое молчание. Несколько раз она порывалась что-то сказать, но тут же запиналась.

— Ну? — поторопив ее, зевнул.

— Герман, — мягко протянула, — что случилось той ночью?

— Какой ночью?

— Когда на меня, — сорвался ее голос, — напали те два отморозка.

Язык мой — враг мой.

Женщины! Везде им нужно сунуть свой любопытный носик. Но раз уж сам настоял, раз хотела знать, то расскажу. Просто не все…

— Только все расскажи, — серьезно попросила, — и правду.

И кто ее только надоумил? Прибил бы заразу!

Но делать оставалось ничего… Я хотел быть с этой девчонкой. Знал про нее многое. Пришла пора и ей что-то обо мне узнать…

Два года назад. Первый курс.

Удар. Удар. Удар.

Рука столкнулась с челюстью.

Кровь. Моя. Их. Все смешалось.

А в голове только мысль: «Главное, чтобы она была в безопасности».

Захват. Сжал горло.

Удар мне в спину, ноги подкосились и я, не устояв, грохнулся на колени. Воздух покинул мои легкие, когда шакал налетел сзади, но я, моментально среагировав, схватил его за горло и отшвырнул от себя. В следующее мгновение, нож мелькнул перед глазами. Следуя инстинктам, резко подался вперед, вставая с колен. Кулаком сбил с ног урода и тело, покачнувшись, упало назад. Тут же очнулся второй, налетая снова сзади и держа за горло. Крепко, падла! Покачиваясь, первый поднялся, держа руку у разбитой головы. Замахнулся, но, сжав зубы, опустил кулак.

— Валим, — рявкнул. — Сейчас эта маленькая сучка кого-то приведет!

Черт!

Тяжело дыша, привалился к двери. Кулак несколько раз столкнулся с дверью. Легкие шаги, два щелчка и дверь открылась, а я ввалился в квартиру.

— Гера! — в ужасе закричала Танька. — Господи! Что с тобой?

— Неприятности, — буркнул. — Приютишь? — криво улыбнулся, разбитыми губами.

Заторможенно она кивнула. Вот и славно.

Не нужно матери видеть такого сына. У нее и без того сердце хромало.

— Герман, послушай, это хороший шанс! — начал тренер. — Другой такой не скоро будет. Я тебе говорю! Понимаешь? — неуверенно кивнул. На самом деле, ни черта не понимая. Ну в столицу зовут! Ну контракт больше! А дальше что? Вон, даже Мороз отнекивался. Если таких как он там с лихвой хватало, то таких как я хоть лопатой разгребай.

— Ни черта вы не понимаете, — сердито фыркнул, — волчки вы еще, а не волки! Что ты, что Морозов!

Причина его негодования была в том, что мы с Морозом напрочь отказывались переходить в «Атлас». Хоть и предложение столичного хоккейного клуба было весьма заманчивым… Да чего уж там. Лестным! Но вместе с тем сомнительным. Быть в четвертом звене вместо первого? А, возможно, и вообще сидеть на лавке… Отсиживаться в тени, пока другие купаются в лучах славы? Ну уж нет! Мы и сами выгрызем эту победу! И где тогда будет этот «Атлас»? Правильно, в заднице!

— Ты подумай еще немного, — дал последние наставления тренер, — и чтоб больше не было красок на твоей физиономии. Надо же, об косяк ударился! — усмехнулся тренер моим байкам и скрылся из виду.

Почесав затылок, вздохнул. И чего тут думать? У меня была хорошая статистика! Отличная! Недаром же агенты вынюхивали и подсовывали другие контракты. С другой стороны, я понимал почему тренер настаивал о переходе… В столице больший шанс засветиться. Больший шанс прорваться. Еще неизвестно выйдем ли мы хотя бы в полуфинал… Я полностью ушел в себя и свои размышления, шагая по дороге от ледяного дворца.

Да и мать тут. Как она без меня? Поди, совсем зачахнет… Нет. Не поеду! Или все таки… Сделать еще один шаг я не успел. С визгом колес черный джип перегородил мне дорогу. Подозрительно оглянувшись, хотел обойти, но в тот же момент стекло медленно опустились. Два бугая весьма сомнительного вида показались в тачке.

— Садись, — четко отрезал один из головорезов.

— Я? — переспросил.

— Ты-ты, — безэмоционально бросил. — С тобой кое-кто хочет познакомиться.

Расправив плечи, изогнул бровь и несколько хамовато изрек:

— Если хочет, то пусть приходит и знакомиться.

— Слышь, пацан, не дерзи, — с угрожающими нотками рыкнул. — Садись, сказал.

— Не-а, — лениво отозвался, пожал плечами и развернулся на пятках, с явным намерениями отчалить. — У меня времени нет, — через плечо бросил.

Мне не удалось сделать и два шага, когда дверь хлопнула, а после меня за шиворот втолкнули в машину. Я и не пискнул, лишь вальяжно расселся на сидении и со смешком произнес:

— Ну вези, раз уж не терпится.

— Сосунок, — рявкнул головорез за рулем, тронувшись с места.

Что ж, стоило верзилам отдать должное, меня не вывезли в лес или на худой конец в какую-нибудь богом забытую стройку. Ехали мы недолго, а после остановились около новенького офиса. Меня, не особо церемонясь, вытащили. Бугаи встали с обеих сторон, будто я собирался дать деру в любой удобный момент. В принципе, неплохой вариант. Но, сдавалось мне, что если не эти шавки, то уж другие достанут меня даже из-под земли.

Чью, мне любопытно, немилость я заслужил? Если батя опять проигрался, то хрен им! Не на того наехали! Пусть свое дерьмо сам разгребает! Я не мать. Не такой сердобольный. Пройдя по коридору офиса, мы остановились около двери. Блондиночка секретарша тотчас же подскочила, расплываясь в приветливо-вежливой улыбке.

— Добрый день!

Амбалы и ухом не повели, только кивнули, а после один из них спросил:

— Привет, Марина! У себя?

— Да, оповестить о прибытии?

Последовал кивок. Пока секретарша лепетала что-то в телефон, я медленно прошелся по ее сочным формам, с особым интересом разглядывая упругую грудь, кокетливо выглядывающую из-под кофточки. Хороша чертовка! Хм, возможно, стоило взять ее номерок…Положив телефон, она обернулась к нам, отчего ее грудь колыхнулась. Да, определенно стоило.

— Проходите вас ждут!

Заметив куда устремлены мои бесстыжие зенки, она прикусила пухлую губу. Наши взгляды пересеклись. Контакт длился всего пару секунд, за которые я мысленно успел поиметь ее во всех позах. Не то чтобы, она была против, судя по заискивающей улыбочке.

— Вперед, — толкнули меня в спину.

Игриво подмигнув блондиночке, размашистыми шагами подошел к двери, без стука открыл и ступил в комнату. Несколько голов повернулись. Я не сдержал глумливого свиста, лицезрев стоящих около стола мудаков, что на прошлой неделе напали на Бобриху.

— Вот так встреча, — притворно изумился. — Чем обязан?

— Он? — кивком головы указал на меня мужик за столом.

— Да, — с ненавистью выпалил тип с перемотанной башкой.

— Щенок, — выплюнул в сердцах очевидно хозяин этого офиса. — Ты в курсе на кого нарвался?

— Не-а, — легкомысленно пожал плечами, — мне как-то не до этого было, — имея в виду пробитую башку мужика и фингал под глазом, произнес.

На мои слова «главный» откинулся на кожаное кресло, провел рукой по вдоль подбородка, будто размышляя: лучше меня пристрелить или расчленить по частям? Но я был бы не я, если бы хоть на секунду застремался.

— Кто такой?

— А то вы не знаете, — хмыкнул. — Нашли же как-то…

Подвинувшись на локтях, мужик уже с живым интересом стал меня сканировать.

— Ты моих ребят отделал, — уже без былой враждебности сказал.

— Вижу им уже лучше, — сыронизировал, криво усмехнувшись.

Шавки и рта не раскрывали. Только зубы скалили да злобно зыркали. Поди, без команды хозяина и голос не подают.

— Вижу, подвешен на язык, — нарисовалась на его лице предвкушающая улыбочка. — Борзый мальчишка, даром, что дурной, — задумчиво пробормотал, между тем сунув сигарету меж зубов. — Знаешь, что делают с дурью? — и не дожидаясь моего ответа, продолжил, — выбивают.

Я напрягся, но не позволил себя запугать. Смысл? Если захотят, то меня отсюда по частям в мусорных пакетах вынесут, но пока почему-то тянули резину…

— Не боишься, — протянул, пустив вверх струйку дыма, — похвально. Есть предложение.

Предложение от которого я не мог отказаться, забыл добавить он. Однако я и без того понял, что мое согласия не требовалось.

— Н-но, Мурчик, — подорвался точно ужаленный в зад дырявый в голову, — его нужно…

— Цыц! — гаркнул на него мужик и тот, осунувшись, поспешил сесть на место. — Итак, Гера, — назвал меня по имени, отчего из меня вырвался смешок, — такие бойцы мне нужны. Будешь работать на меня.

— А если не соглашусь?

Мурчик иронически рассмеялся.

— Не согласишься? — снова почесал подбородок, а голос стал обволакивающим, — ты должен понимать, что обидел моих ребят. Задел честь уважаемого человека. Так дела не делаются, — покачал головой. — Но если тебе есть чем отплатить…

Этот жук знал, что нечем. Оттого и ухмылялся так победно и снисходительно. Я был мелкой сошкой наряду с ним. И как бы я не противился, сколько бы не посылал его на три известные буквы, он бы все равно нашел рычаг давления. Все стало предельно понятным. Меня не хотели наказать, не хотели поставить на место, а хотели завербовать. Использовать мою силу и умения насколько это возможно в своих грязных делишках.

Ты в дерьме, Белов.

— Нечем, — произнес главный, то что и так было понятно. — К тому же мать болеет, отец проигрывается, — почти что с искренним сочувствием обронил.

В мозгах что-то щелкнуло, когда он заикнулся об отце. Было то, что я мог использовать. Прищурившись, уверенно отчеканил:

— Я отыграюсь.

Удивление на лице было неподдельным. Пару секунд он раздумывал, а после кивнул, на удивление, легко согласившись.

— Хорошо, — поднял телефон, — Маришка, принеси карты.

Не прошло и минуты, как блондиночка вошел в кабинет походкой от бедра. Продефилировала, поставила поднос с горючим и стаканами, а после выложила карты. Покосившись на меня, мельком улыбнулась. Жаль вот только, что мне пофиг было. Секретарша ушла, а я, не дожидаясь предложения, поставил стул около стола. Взял карты и непринужденно перетасовал. Странно, но тип именуемым Мурчиком мне это позволил. Пусть и под своим цепким прицелом. По своей беспечности я отмахнулся от этой мысли. Мало-ли этих игроков! Всякие были! Когда карты перетасовал, исподлобья посмотрел на Мурчика.

— Клабор, — понял он молчаливый вопрос.

Клабор так клабор. Незаметно и невозмутимо перетасовал карты еще раз, не забыв составить ту комбинацию, которая мне была нужна. Мурчик не отрывал глаз от моих рук. И фиг с ним! Пусть пялиться, коль так хочется!

Раздав, мы начали игру. Первым слился перебинтованный, потом его дружок, и вот остались мы с Мурчиком. Сделав несколько ставок, Мурчик ухмыльнулся. Кажется, он уже предвкушал выигрыш.

— Вскрываемся, — отрезал мужик.

В одночасье мы положили карты на стол. Безусловно, я выиграл.

Мурчик разразился хохотом, чем никак не напоминал расстроенного или же проигравшего человека. Медленно он отпил коньяк из стакана и проронил:

— Хорошая игра. Я бы даже сказал, талантливая.

Он смотрел на меня так, будто нашел клад с золотом. Так, будто я мог сколотить ему состояние.

— Но, — поднял вверх палец, — нечестная. Не так ли, Гера?

Желваки на лице заиграли, а вцепиться в горло этой сволочи стало навязчивой идеей. Заметил, падла! Беспристрастно откинулся на стул и, дерзко оскалившись, процедил:

— В чем же она была нечестная?

— Не борзей, — осадил меня. — Думаешь, я не заметил, как ты подменили карты? За дурака решил меня выставить? — рыкнул, приподнимаясь с кресла и нависая надо мной. — Сопляк! — фыркнул, после аккуратно поправил свой фирменный пиджак, взял с конца стола кожаный блокнот и ручку, что-то быстро нацарапал и сунул мне под нос.

В недоумении покосился на него.

Что, нахрен, означали эти цифры?

— Во столько я оценил твою жизнь. За кидалово обычно наказывают, — выразительно на меня уставился, — но я дам тебе шанс отработать долг. Пока эту сумму, — постучал пальцами по блокноту, — не отдашь — будешь работать у меня в клубе. Грех таким талантом не воспользоваться, — с жутким смешком закончил и откинулся на кресле.

— Собственно говоря, так я и попал в «Шафран», — сглотнув ком в горле, закончил свой душещипательный рассказ о нелегкой судьбе.

— Я тебя искала… тогда, — прошептала. — Ты не ходил на пары, исчез…

— Ты волновалась? — с легкой улыбкой пролепетал.

— Конечно, — без толики смущения ответила, что ей было несвойственно. — Кто знает, чем бы это могло закончиться. Если бы не ты…

— Давай, не будем об этом, — поцеловал ее в макушку. — Куда ж ты без меня, — прижал к себе сильнее.

— Почему ты раньше не сказал?

— Зачем?

— Белов, — проворчала, — мог бы и сказать, когда я тебя спрашивала…

— Чтобы ты потом начала строить из себя Амазонку? Устроила бы разборки? Мышь, я все решил сам.

— Но какой ценой! — возмущенно пискнула. — И все из-за меня…

— Та-ак, — закатил глаза, а после слегка опустив голову уткнулся ей в щеку носом, — произошло то, что произошло. Я бы не простил себя, если бы с тобой что-то случилось.

— Почему?

Вот же заладила! Любопытная моя!

— Ну, ты ж моя принцесса, — ласково заправил прядь за ушко, и даже в темноте узрел ее застенчивую улыбку.

— Ты помнишь?

— Я все помню, — прижал её крепче к себе и закрыл глаза, наслаждаясь теплом ее тела, — а теперь, спи…

Утро началось с отвратительного звука. Звука звонка. Перевернувшись, простонал и накрыл голову подушкой, но наш утренний гость никак не унимался.

Етить твою за ногу, кого там приволокло!

Бобрич зашевелились, что-то сквозь сон пробубнила и давай дальше дрыхнуть. С трудом встав, поплелся открывать незваному гостю. Тело ломило, и каждый шаг отдавался неприятной тягучей болью. Знатно меня отделали. Хорошо, что я крепкий орешек. Да, еще мышь накормила своими пилюлями.

На звонок снова несколько раз нажали, а после принялись яростно тарабанить. Посмотрев в глазок, узрел Таньку. Та стояла с крайне недовольной физиономией. Замок два раза щелкнул, когда я открыл дверь, впуская утреннюю фурию в квартиру.

— Ну, наконец-то! — прошествовав мимо меня брякнула, после жадно осмотрела мое тело, и пришла к умозаключению, — хреново выглядишь, Белов.

— Спасибо, я польщен, — хмыкнул, семеня за ней следом на кухню.

Только сейчас я заметила, что в руках у Таньки было несколько пакетов.

— Продукты, — поставила на стол пакеты, — и твои вещи.

— Постой, — насупился, — откуда…

— Это те, которые у меня остались.

— Точно, — вспомнил.

Танька уходить не спешила. Расслабленно откинулась на барную стойку, сверля меня своими колкими омутами. И бы повелся на эту напускную уверенность, если бы не знал Таньку. Ее нога едва заметно дергалась, а губы были слишком искусаны.

— Как ночь? — словно ненавязчиво поинтересовалась, рассматривая замысловатый маникюр.

Я сразу просек к чему был этот вопрос. Так вот, где собака зарыта! Кажется, я был ей обязан своим ночным допросом с пристрастием.

— Что ты ей наговорила?

Резко она вскинула голову, стервозно фыркнула и с границей кошечки подплыла ко мне.

— Всего лишь правду, — прошептала мне почти в губы.

Поморщившись, сделал шаг назад, на что Алексеева криво ухмыльнулась.

— И какую же правду ты ей сказала?

Женщины, знаете ли, существа изобретательные и коварные. Как друг или приятель Алексеева была человеком слова и дела, но что касалось ее истинно женской сущности тут уж ее хитросплетениям и манипуляциям можно только диву даваться. Изобретательная чертовка!

— Что ты сохнешь по ней, какую же еще, — произнесла она то, что я совсем не ожидал.

А вот об этом мышь умолчала. Её ответ выбил меня из колеи и, конечно же, Танька сразу намотала себе это на ус.

— О, так она не сказала? — накрутила прядь волос на палец. — Ну, теперь будет знать.

Понятия не имел на что эта змея рассчитывала, но в следующем секунду мою довольную харю осветила улыбка на все тридцать два. Танька этого не ожидала, от чего насупилась.

— Эх, Танька, ты не представляешь, как облегчила мне жизнь.

— Да пошел ты, Белов! — в сердцах процедила, как проклятие и громко поцокала каблуками из кухни.

— Спасибо! — крикнул ей вслед.

В ответ мне донесся хлопок двери. Очевидно, Танька ожидала что мы с Бобрихой разругаемся в пух и прах. Что та разобьет мне сердце, ведь по ее мнению Дуньке было начхать на меня с высокой колокольни, и с утра Алексеева сможет меня утешить. Как бы не так…

Очень вовремя раздался звук моего телефона. Правда где-то вдалеке… Точно! Я же его вчера в куртке оставил. Быстро найдя его на самом дне кармана, разблокировал и тут же открыл входящую смс.

«Она часто тусуется в компании Кощея»

И фотка телки, которая ко мне клеилась.

Как же ее звали? Виолетта… Василиса… Ванесса! Точно.

Ее черты лица мне отдаленно кого-то напоминали, но как бы не тужился, а на ум никто не приходил. Может я с ней переспал? Та, не, не помню таких эксцентричных. Разные, конечно, телки бывали, но с такими не зажигал… Черт с ней! Главное, убедился в том, что слежки нет, а этой сучке лучше просто не попадаться мне на глаза. А пока… Кажется, Бобриха теперь в курсе моей неземной к ней любви. Интересненько…

Напевая себе под нос, включил чайник, как услышал сварливое:

— Белов!

Несносный тип этот Белов! И что он себе только думал? Еще и суток не прошло, а он уже скакал по кухне, аки стрекоза. И синяки ему нипочем, и ушибленные ребра, и разбитая физиономия… Его спина уже в дикий ужас не приводила. Вчера налюбовалась! Но вот то, как он совершенно безалаберно относился к своему здоровью, заставляло все мое нутро негодовать и возмущаться…

— Белов! — воскликнула, и от тут же обернулся с очаровательной улыбочкой.

— Ну, вот, — вытянул обиженно губу — опять Белов, а я-то тебе душу наизнанку вывернул. А она опять Белов, — проворчал, но я-то знала что он потешался. Глазки-то хитростью сверкали, краешки губ предательски подергивались.

— Ты из ума выжил? — расставила руки в боки, точно моя недовольная ба, не обратив внимания на шутку.

— А что такого-то, мышка? — поинтересовался, облокотившись на столешницу и складывая руки на упругой груди.

Кажется, он действительно не понимал…

— По тебе как танк проехался, а тебе хоть бы что! — топнула ногой.

— Скачешь тут, а тебе лежать нужно!

— Ой, да ладно тебе, — в своей манере лоботряса обронил.

Но я осталась стоять на своем. Так и таранила его взором, оставшись стоять на месте. Белов, конечно же, делал крайне занятой вид. Достал чашки, затем из пакета чай, принялся заливать кипятком… Стоп. Пакет?

— Белов, ты что еще и в магазине был?

— Не-а, — покачал головой. — Танька принесла, — ответил, покосившись на меня, словно проверяя мою реакцию.

И она не заставила себя ждать. Эта девушка была лишена всяких манер, учитывая, сколько незаслуженной гадости мне пришлось вчера выслушать. Абсолютная беспардонность! И пусть я не сторонница насилия, а её бы мордой об асфальт повозила. Проверила бы, так-с сказать, прочность материалов…

Откуда она могла знать, что я чувствовала к Герману? Да еще и сказала, что тот в меня влюблен! Ночью я готова была почти в это поверить, но с приходом утра отмела эти навязчивые мысли. Я так долго была безответно влюблена, так долго грезила о нем, что все ее слова казались непроходимой глупостью. Как это по-другому? Что это такое взаимность? Мне было неведомо.

— Понятно, — понуро буркнула, а Белов просиял, сделал излишне резкое движение и ударился бедром о столешницу, отчего тихо застонал.

— Сильно больно? — подлетела к нему, разом забыв обо всем на свете.

— А ты поцелуй и все пройдет, — прокряхтел он.

— Б-белов!

Ну, не дурак ли?

— Ничего страшного, — выпрямился, проникновенно заглядывая в глаза.

Руки по-хозяйски опустились на мои бедра, и, прежде чем я бы успела пикнуть, меня посадили на столешницу. Свои руки он так и оставил лежать на моих бедрах. Сладкое томление разрослось в животе. На мне все еще был длинный белый халат и только белье. Лифчик остался висеть на батареи сушиться, да и не привыкла в нем спать… Одна его рука плавно поднялась по бедру, скользнула на талию, слегка сжав. Прошлась по ребрам. Едва ли коснулась груди, не откровенно, но и отнюдь не невинно. Пальцы пробежались по ключице, что открывали створы халата, мягко скользнули на затылок, зарываясь в волосы и с жадностью притягивая к себе.

— Ч-что ты делаешь? — дрожащим шепотом выдохнула.

— Соблазняю тебя, — в губы улыбнулся и оставил на них легкий поцелуй.

Дрожь пробежала по спине, руки непроизвольно потянулись к его плечам, сжали, будто призывая к действиям.

— Нетерпеливо моя, — со сладким смешком прошептал на ушко и оставил еще один поцелуй на щеке, прошелся вдоль скулы носом, чтобы затем требовательно впиться в губы.

Своим поцелуем он покорял меня, терзал губы и заставлял повиноваться его неожиданно откровенной ласке языка. Это намного больше, чем в прошлый раз. Это более откровенно, но вместе с тем и ошеломляюще. Его пресс прижимался ко мне вплотную, а мои ноги в какой-то момент обвили его талию, забыв про стыд. Руки находились под халатом, поглаживая мои ноги. Сверху вниз и обратно.

— М-м-м, — запрокинула голову назад, когда его пальцы осторожно погладили меня по бедру.

Там, под халатом. Пальцы пробежались по краешку трусиков, очертили пупок и поднялись к ребрам. Кажется, сама не своя я прижалась к нему ближе, а бедрами нетерпеливо потерлась. Мне так хотелось… так хотелось… Но тут вдруг его рука замерла, еще раз ласково прошлась по ребрам, а после исчезла. Сам Герман отстранился. Перед глазами поплыло, а шальная голова закружилась.

— Кажется, это ты меня соблазнила, — просипел, все так же держа руки от меня на расстоянии.

Сглотнув, и я убрала свои ладошки с его плеч и только сейчас заметила, как неприлично был задан халат, и как оттопырены были его боксеры… Батюшки, мы же чуть не… Прикусив губу, отодвинулась, мигом прикрываясь халатом. Белов с шумом вздохнул, взъерошил свои волосы и хмуро брякнул:

— Я в душ.

Ему не понравилось? Почему он остановился? Почему он так стремительно ушел? Это меня задело. Неприятно кольнуло, отзываясь точно в сердце, и нанося удар на женское самолюбие. Это было обидно, как только может быть обидно отвергнутой девчонке.

Ну и подумаешь! Не очень-то и хотелось.

Я прекрасно себе отдавала отчет в действиях. В конце концов, я его любила, а первый раз должен быть с любимым человеком. И потом… я не чувствовала себя не желанной рядом с ним. Конечно, до тех пор пока он тактично не смылся… Ужиком-ужиком и уполз! Спрыгнув со стола, потуже завязала халат и стала раскладывать продукты.

Когда Белов соизволил ко мне выйти, я уже всю куховарила. На него едва ли обратила внимание. Только украдкой покосилась. Так, проверить… Живой ли…Живой! Я бы сказала даже живенький. На диване вальяжно расселся, ноги на стол закинул и играл себе в приставку. В следующий же раз, когда я позволила себе на него украдкой посмотреть, Белов уже дрых. Еще бы! На диване ж оно удобнее, чем на кровати! И все же не сдержалась. Сама не поняла, как принесла одеяло, подушку и укрыла этого сорванца. Белов же только издал непонятный, но, очевидно, довольный звук, повернулся, положил подушку под голову и засопел.

Проснулся он когда на город опустилась ночь. Я позволила себе вольность, и без зазрения совести напялила на себя его футболку, что случайно нашла в пакете. В белом махровом халате готовить было крайне неудобно, а в футболке в самый раз. Хоть та и открывала мои ноги, однако больше прикрывала. Уж пятую точку так точно, а это уже не мало, учитывая какие юбки нынче были в моде. Ужин уже давно стоял на плите. Макароны с сыром и сосисками. В принципе, что принесла Алексеева, то и приготовила.

Я сидела в самом конце дивана, листая ленту в инстаграмме, попутно отвечая девчонкам. Они крайне настойчиво интересовались, дескать, куда я пропала. Разве я могла им сказать? Пришлось сослаться на важные предновогодние дела. Да уж, а ведь всего через три дня новый год.

«Ой, чет мне не верится в твои сказки, Дунька!» — писала Варя, она же Цветочек.

«Неужто ли нашла себе кавалера?» — это уже Улька.

«Что потеряла свой цветок невинности? Не дождался Белов?!» — и хихикающий смайлик.

У Фроловой все мысли об одном, и все они так или иначе переходили в горизонтальную плоскость. Такие поддевки частенько мы все от нее слышали, однако сейчас как никогда она была близка к правде. Правда, вот с Беловым не отгадала и слово «почти» забыла добавить.

«Ой, девки, а я вот в Альпы завтра улетаю! На работу только через две недели попаду, а там новый начальник говорят зверюга еще тот и хамло базарное. Стремно что-то…» — жаловалась Сонечка.

«Так вали оттуда!» — дала дельный совет Цветочек. Она-то, поди, новый год отмечать будет с Морозовым и родителями. Сан Саныч требовал «зятя», а мы только диву давались, как Илья еще деру не дал.

«Не могу!» — я четко могла представить, как капризно и на одной ноте Сонька протянула эти слова.

«Папенька изволит меня тогда под венец отправить за этого убогого! Видели бы вы его рыло — смотреть страшно! Так, что буду работать!»

М-да, отец у Сонечки, будто из средневековья. Дочь подложить, да подороже! Чтоб окупились все труды ненастные! Ну и наследника, разумеется, хотел. Бизнес — не бабьего ума дело. Пожалуй, потому к двадцати годам при своих финансах, при всех своих знакомствах Сонька батрачила на окраине города, в захудалом ресторане с неведомым зверем начальником. Знакомства были, а умений и знаний не было. Я так увлекательно строчила, что и не заметила, как за мной с неподдельным интересом следил Белов, пока он не подал голос.

— Кому это ты там строчишь? — и подозрительно сузил щелки почти до самых зрачков.

Загадочно улыбнувшись, пожала плечами. Должно быть, проказница во мне снова взыграла и ей захотелось пошалить. Цокнув, Белов встал, потянулся и, еще раз зыркнув на меня, потопал на кухню. Громко хлопнул холодильником, не менее громко взял ложку из ящика, швырнул на стол. Тихо закрывшись волосами и, прикрыв губы, хихикнула. Следующий смешок ненароком вышел зычным, а Герман в ответ с шумом отодвинул стул и уселся. Сердито исподлобья за мной наблюдая и набивая рот, даже не прожевывая.

— Ну, как приятно? — повернулась к нему, как только попрощалась с девчонками.

— Что именно?

— Когда тебя игнорируют? — фыркнула и поднялась.

Ответа я не дождалась. Белов был слишком занят разглядыванием моих ног. И хоть ничего сверх меры открыто не было, а я внезапно почувствовала себя обнаженной. Сглотнув он отвернулся, прочистил горло и отрезал:

— О чем ты?

— Ты утром ушел! Оставил меня после…всего, — краснея, пробурчала, — а потом ни слова ни полслова не сказал.

Герман изумленно вылупился на меня, усмехнулся, покачал головой.

— Я не игнорировал тебя, — спокойно произнес. — Я пытался не натворить глупостей.

Может я и хотела этих глупостей! Хоть раз в жизни совершить глупость! Сделать как того хотела душа, как требовал зов сердца, а не опять загонять себя в рамки. Пай-девочка, отличница, книжный червь и девственница!

Но, конечно же, этого я не сказала. Не смогла воспроизвести, то что целый день вертелось на языке. Просто понуро опустила голову, сгорбилась и залезла с ногами на диван.

— Извини, — в очередной раз сказала, то что должна была сказать.

Белов лишь только недоуменно покачал головой, в одночасье доел и, сполоснув тарелку, приземлился около меня. А я все витала в своих мыслях. Танька точно соврала, змеюка! Теперь я была в этом почти уверена. Он даже не захотел со мной переспать. О другом и болтать нечего… А это притяжение… Это всего лишь обстоятельства. К тому же, Белов сам по себе такой игрок и флиртун. В этом я себя убедила настолько, что настроение окончательно испоганилось. И некоторое время я с кислой физиономией смотрела в ящик, совсем не вникая в суть.

— Мышь, — спустя неопределенное количество времени, позвал меня Герман. Я повернула к нему голову.

— Давай в карты сыграем?

— В карты? — неуверенно выдавила. Игрок из меня, откровенно говоря, отвратительный. — Будет интересно, обещаю, — подмигнул и почапал в коридор.

Все не могла быть так просто… Белов наверняка что-то задумал…

Вернувшись, он раздал карты. Мы играли в то, что я умела. В дурака.

— Только честно, — предупредила его, но Гера только хмыкнул.

И кто бы сомневался, что первую игру Белов выиграл. Вальяжно откинулся на спинку дивана, блаженно лыбясь, и нежным голосом проворковал:

— А теперь вопрос…

— Какой вопрос?

— Как? — притворился этот хитрец, а у самого в глазах чертики плясали. — Разве я не сказал? — постучал пальцем по подбородку и хлопнул себя по лбу, — мы ж на вопросы играм.

— Мы об этом не договаривались!

— Ну, теперь считай — договорились, — наглости у него хоть отбавляй. — Что тебе сказала Алексеева? — без перехода спросил.

Вопрос резанул по слуху. Самое плохое, что я не умела врать. Пауза затянулась и Белов, который, впрочем, не отличался терпением поторопил меня.

— Ну?

— Сказала, что ты из-за меня попал в неприятности, поэтому я вчера спросила у тебя про ту ночь, — усилием воли выжала из себя. Необязательно же всю правду говорить, верно? Можно… Опустить подробности, например.

Белов не повелся. Его не проведешь, так просто.

— И все? — изогнул пытливо и несколько иронично бровь.

— Да, — тихо пискнула, ерзая от неловкости.

— Точно?

Боже, пусть он перестанет на меня так смотреть!

— Ну, она сказала еще кое-что, — неуверенно пробормотала, вырисовывая непонятные узоры на диване.

— И что же?

— Глупость, — фыркнула. — Неважно, — и я почти соскочила с дивана, с явным намерениями отчалить восвояси, как Белов совершенно непринужденно поймал меня и посадил на место. Теперь мы оказались ближе к друг другу. Я кожей чувствовала исходящий от него жар, отчего и сама покрылась испариной.

— Что же она сказала? — мне показалось, что Герман сдерживал улыбку.

— В общем, — втянула воздух в легкие, — она сказала… — тянула время, но понимала что оно неизбежно иссякает. Черт! Была не была! — Что ты давно в меня влюблен, — скороговоркой проговорила и снова было попыталась удрать, но Белов крепко сжал мои плечи.

— И что ты думаешь по этому поводу? — вспыхнули его глаза голубым пламенем.

— Я — ничего! — быстро-быстро помотала головой.

— А у меня спросить не хочешь?

Он же не имел ввиду… Нет. Этого не могло быть!

— Ты в меня влюблен?

— Уже давно, — положив руки мне на щеку, признался.

Внутри все взорвалось, будто фейерверк. Вся жизнь пролетела перед глазами. Могла ли та Дунька, стоящая как сталкер у окна, допустить подобную мысль? Разве что в своих снах и мечтах. А вот теперь он сидел напротив меня. Так близко. Такой родной. И уже не было между нами пропасти. Мы близкие друг другу люди.

— Я тоже тебя люблю, — сказала не своим голосом.

Больше слов не требовалось. Они повисли в воздухе, но как только наши губы соединились все стало понятным и прозрачным. Без недомолвок и лишних условностей. И на сей раз поцелуй получился другим. Каждый чем-то отличался. В этом было много чувств и негласных признаний.

Его губы раз за разом находили мои. Я оказалась сидящей на его коленях, руками перебирая его жесткие волосы. Податливо отвечала на ласки языка, и всякий раз поражалась его умениям. Решительно он перешел на шею, оставляя на ней горящие следы. Руки поглаживали спину под футболкой. Отпрянув от меня, Герман ласково заправил прядь моих волос за ушко.

— Все, мышка, ты попала, — еще раз чмокнул меня в губы и прижал к себе.

Я поерзала. Пытаясь ослабить то невероятное жжение внизу живота.

— Мы с тобой сейчас натворим делов, если ты не прекратишь, — резко сжал он мои бедра, заставляя сидеть смирно и не двигаться.

Однако я знала, чего хотела. Мне было двадцать лет, я любила этого парня до дрожи в коленках, он любил меня в ответ. Тогда зачем сдерживаться? Зачем чего-то ждать? Когда он здесь рядом, самый лучший, самый красивый в мире. Мне не нужны были ухаживания и цветы, луны с неба и кольцо с бриллиантом. Мне лишь нужен был он.

— Герман, — прошептала ему на ухо, отчего он дернулся, а руки еще крепче обхватил бедра.

— М-м-м?

Не решаясь сказать вслух, прильнула к нему ближе, робко пальчиками провела по торсу, намекая на нечто большее чем невинную ласку. Герман перехватил мои руки и отвел от себя.

— Мышка, прекрати меня провоцировать, — рыкнул.

— А если я хочу? — смело и с вызовом заявила.

Его хватка немного ослабла, но сам парень был напряжен и на пределе.

— Должно быть все по-другому…

— Герман, — нежно поцеловала его в уголок губ, — ты сам сказал, что я должна быть только с любимым человеком.

Руки его почти меня уже не держали.

— Займись со мной любовь, Герман, — едва ли слышно произнесла.

Все. Обратного пути не было. Но обратно я и не хотела. С ним только вперед.

— Мышка, — прошептал с придыханием.

Больше нас ничего не сдерживало. Руки ласкали, ища самые заветные точки. Смело шарили под моей футболкой, а затем накрыли полушария. Выгнувшись дугой, я простонала. Не отпуская, Герман перенес меня в спальню, положил на кровать, опускаясь на меня. Осторожно он взялся за краешек футболки, не решаясь пойти дальше. Прикоснувшись к его руке, подняла выше, давай полную свободу действий.

Он не стал больше ждать. Рывком приподнял меня и стянул футболку, швырнув себе за спину. Руки опустились на мои груди. Массируя, сжимая, заставляя возжелать. А затем его губы заменили их, и одна опустилась в самый центр, тогда я и поняла, что такое на самом деле хотеть. Настойчиво он стянул с меня последнюю деталь, оставляя меня под ним совершенно обнаженную. Мою ногу Герман закинул себе на спину, прижимаясь ближе.

— Будет неприятно, — прошептал, внимательно за мной наблюдая.

Едва ли я соображала в каком мире находилась. Мне было так сладко, а внутри так жарко — до боли.

Ловкие пальцы нырнули в самую глубину. Мучительно медленно он двинул ими, познавая и раскрывая мне секреты близости, рассказывая моему телу насколько бывает хорошо. Темп набирался, а я метаясь по кровати ощущала приближение нечто прекрасного. Мгновение и оно случилось. Разлетелось осколками, остро впиваясь в каждую клеточку, отдаваясь удовольствием.

Герман немного раздвинул мои бедра, стянул свои боксеры и прикоснулся совершенно по иному. Толкнулся, начиная мучительно медленно продвигаться. Больно было разве что немного. Даже если эта боль, то приятная, на грани наслаждения, а затем и вовсе прошла.

И только он и я. Любовь вокруг нас и в нас.

Любовь — полная первобытного желания, но отнюдь не похоти. Откровенная, но не развратная. Когда головой думать не хочется, а все чувства на поверхности. Лишь когда мы оба упали на кровать, чтобы обессиленными уснуть в объятиях, он сказал:

— Моя мышка. Только моя.