Сердце Сэмми

5

На следующее утро Нику было не по себе. Он уже давно не нервничал по поводу своего поведения с той или иной женщиной. Вот и сейчас у него не было причин быть недовольным собой. Он не сделал ничего особенного — просто поцеловал ее.

Просто целовал ее до тех пор, пока у него не начали дрожать руки.

Ну, хорошо, допустим, это было больше, чем просто поцелуй. Но Сэмми ведь была его сотрудницей, а значит, о большем не могло быть и речи. Но он же, черт побери, не предлагал ей руку и сердце! Ник никак не мог понять, почему так странно себя чувствует.

Сэмми вот вовсе не казалась расстроенной. До утра она вполне успела прийти в себя. Всю дорогу до работы молчала, но не выглядела при этом ни испуганной, ни расстроенной. И никак не дала ему понять, что хотела бы повторения вчерашней сцены. Вела себя так, словно вообще ничего не было.

Но почему же тогда она не явилась час назад на совещание?

Может быть, Сэмми вовсе не была такой равнодушной, какой казалась, а просто прятала за высокомерным выражением лица свои настоящие чувства? Или же посчитала, что может пропустить совещание, потому что была слишком занята поисками нового места? Какова бы ни была причина, Ник собирался выяснить это в ближайшее время.

Он поднял трубку селектора. Номер Сэмми не отвечал. Тогда он позвонил секретарше.

— Мэри, попытайтесь найти Сэмми. Скажите ей, что я жду ее как можно скорее у себя в кабинете.

Сэмми разговаривала с рабочими — собирала информацию о новой маркировочной машине, когда ей передали, что Ник вызывает ее к себе. Замечательно. Вообще-то Сэмми надеялась, что они не увидятся подольше. По крайней мере до тех пор, пока она не успеет забыть, как он обнимал и целовал ее вчера вечером.

Но Ник не дал ей на это время. Да и зачем он стал бы это делать? Ведь для него ничего не значит то, что было вчера. Сегодня утром Сэмми тоже сделала вид, что ей все равно. Именно так она собиралась вести себя и дальше. Словно поцелуи у ее дверей ничего не значили. Словно не ее жгло вчера огнем каждое прикосновение Ника, словно не его губы вызывали в душе ее бурю чувств. Сэмми вышла из цеха, где красили корпуса самолетов, прошла еще через несколько цехов и оказалась наконец в оснащенном кондиционерами здании офиса. Чтобы казаться спокойной, ей не хватало прохладного свежего воздуха — на висках даже выступил пот. Сэмми сняла защитные очки и зашла в дамскую комнату. Руки у нее дрожали.

Помыла руки холодной водой и протерла лицо влажным полотенцем. Она должна выглядеть спокойной, держать себя в руках. Несколько раз глубоко вздохнув, Сэмми решительно направилась к кабинету Ника.

— А, вот и ты, — сказала Мэри, увидев входящую Сэмми. — Ник ищет тебя.

— Я знаю. Что случилось?

Мэри пожала плечами.

— Понятия не имею.

Сэмми вошла в кабинет. Все внутри у нее сжалось — ей так не хотелось сейчас его видеть.

Увидев Сэмми, Ник вздохнул с облегчением. Он начинал опасаться, что ее вообще не смогут разыскать. Ведь он уже час назад попросил Мэри передать Сэмми, что хочет ее видеть. И ждал долгие и мучительные шестьдесят минут.

Ник встал из-за стола и закрыл дверь кабинета.

— Где ты была? — спросил он.

Сэмми удивленно подняла брови.

— Работала.

— Почему ты не пришла на совещание сегодня утром?

— Какое совещание?

Ник вернулся к столу.

— Совещание для руководителей отделов. Тебе должны были передать записку сегодня утром.

Сэмми выглядела удивленной.

— Я ничего не получала.

— Откуда ты знаешь? Тебя не было в кабинете целый день!

— Погоди.

— Нет, это ты погоди. — Ник остановился перед Сэмми. Она слегка отступила назад, глаза ее широко раскрылись. Что ж, хорошо. Она была не так уж уверена в себе — или в нем, — как ему казалось. Ничего, пусть поволнуется. Она вполне заслужила это после того, как он все утро не находил себе места.

Он, Ник Эллиот, который всю жизнь избегал двусмысленных ситуаций, когда дело касалось работы, вдруг обнаружил, что попал теперь именно в такую историю.

— Нет, — повторил он. — Это ты подожди. Ведь это все из-за вчерашнего вечера, правда?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Нет, понимаешь. Вчера вечером. Перед твоей дверью. Как мы целовались…

— Я до сих пор вижу перед глазами эту картину. Но какое это имеет отношение к тому, что я не получила уведомления о совещании?

— Так ты действительно его не получила?

— Конечно, нет. Иначе я бы пришла.

Ник внимательно смотрел на Сэмми. Конечно, она говорит не все, что думает, но Нику почему-то казалось, что насчет уведомления Сэмми не лжет. А значит, он просто выставил себя ослом, предъявив ей претензии.

— Извини. Я думал… — Вздохнув, Ник поднял глаза к потолку. — Я думал, что, может быть, ты не пришла на совещание после того, что произошло вчера вечером.

Ник снова посмотрел на Сэмми, но теперь она стояла спиной к окну и лица не было видно.

— Ты действительно так думаешь?

Ник усмехнулся.

— Глупо с моей стороны, правда? И вчера я тоже вел себя глупо. Послушай, Сэмми, все это затеял именно я и мне не стоило этого делать. Я прошу прощения. Тебе не надо волноваться, постоянно размышляя о том, что я подкараулю тебя где-нибудь в коридоре или что-нибудь в этом роде. Вчера вечером… Поверь, это больше не повторится.

Сэмми задержала дыхание и попыталась сосредоточиться на том, что видела за окном. Она чувствовала в сердце невыносимую режущую боль. До этого у нее еще были какие-то сомнения, теперь их не осталось — вчерашний поцелуй ничего не значил для Ника.

— Замечательно! — Сэмми снова повернулась к Нику. — И что же я пропустила, не придя на совещание?

Пораженный холодным, высокомерно-презрительным выражением ее лица, Ник вернулся за свой стол. О, как хотелось бы ему не думать о вчерашнем! Но это было вовсе не так просто, как он пытался изобразить.

— Мы говорили о последних проектах каждого отдела. Я очень хотел бы послушать тебя на ту же тему, но через пять минут у меня назначена встреча. Поэтому мы поговорим завтра. — Ник проверил по еженедельнику, когда будет свободен. — Завтра в два тридцать. А к концу недели я хочу получить твои предложения по бюджету на следующий год. Сдай их Мэри, как только они будут готовы.

— Что-нибудь еще?

«О, да, — подумал он. — Еще мне хотелось бы стереть с вашего лица это холодное выражение, леди, растопить его с помощью…»

Все было бесполезно: он снова представлял, как целует ее.

— Нет, — ответил Ник на вопрос Сэмми, которую поразил его резкий тон.

Черт побери! Вот он уже кричит на нее.

Ник прочистил горло и попытался успокоиться.

— Нет, на сегодня все.

— Прекрасно. — Сэмми направилась к двери. — Увидимся завтра в два тридцать.

К тому моменту, когда шаги ее затихли в конце коридора, Ник почти что поборол искушение швырнуть о стену какой-нибудь тяжелый предмет.

Сэмми направилась прямо к себе в кабинет. Она старалась идти спокойно, хотя на самом деле ей хотелось бежать. Сжимала губы, а хотелось кричать.

— Привет, Сэмми, я…

— Поговорим завтра, — резко оборвала она Гаса.

Если она попытается сейчас быть вежливой с ним, то просто задохнется от чувств, раздирающих ее.

Как он мог! Как он мог придать так мало значения тому, что произошло между ними вчера?

Сэмми захлопнула за собой дверь, нимало не заботясь о том, что кто-нибудь может услышать, и привалилась к ней спиной, крепко зажмурив глаза. Она тяжело дышала. Но дрожь внутри не унималась.

Боже, что делал с ней этот человек! Сначала он стал угрожать ее работе, а теперь — ее рассудку.

«Я же говорил тебе, Сэмми, у тебя просто нет того, что нужно мужчине».

Сэмми сжала голову обеими руками и молча закричала на голос — голос Джима и свой собственный, — чтобы он убирался вон. Она знала, что не принадлежит к типу женщин, за которыми бегают мужчины. Но Ник поцеловал ее, черт возьми! Он сам все это начал.

Да, но он же и закончил. «Просто прощаемся…» Он ушел в тот момент, когда Сэмми готова была сдаться окончательно. «Глупо… Не стоило этого делать… Больше не повторится».

Черт бы его побрал!

Сэмми отошла от двери и устало опустилась на стул.

— Какая же я идиотка!

Разве можно было надеяться, что все обернется по-другому? Как могла она подумать, что Нику снова захочется ее поцеловать?

Не надо, не надо было этого делать! Ей следовало быть умнее.

И все-таки Сэмми не могла понять, зачем он вообще ее поцеловал. Но теперь и это не имело значения. Он ясно дал понять, что не заинтересован в продолжении. А через несколько недель его перестанут интересовать и их деловые отношения. Если только Сэмми не удастся убедить его, что он не прав, что она приносит фирме реальную пользу.

Вряд ли у нее это получится, если она станет пропускать совещания для руководства. Подняв трубку, Сэмми позвонила Мэри, но та клялась и божилась, что положила уведомление ей на стол рядом со свежим номером «Бизнес энд комершл авиэйшн».

Поблагодарив Мэри, Сэмми повесила трубку. На столе не было ни журнала, ни уведомления. Все это просто ужасно! Как сможет она убедить Ника, что является ценным сотрудником, если не способна даже разобраться с бумагами на собственном столе?

Минут через пять она нашла и журнал, и записку на дне корзины для бумаг, под коробкой из-под сока и ореховой скорлупой, которые выкинула сегодня утром. Причем Сэмми могла бы поклясться, что бросала все это в пустую корзину.

Выходит, она и вправду сходит с ума.

Лишь через несколько часов Сэмми поняла наконец, как оказались в корзине для бумаг журнал и записка Мэри. Дело в том, что Сэмми работала над одним секретным проектом, о котором не хотела пока рассказывать никому, даже Генри. Поэтому стол ее был завален газетными вырезками и отчетами об объемах производства пятнадцатилетней давности. Утром, когда зазвонил телефон, она подняла трубку и наверняка шнуром смахнула с края стола в стоявшую рядом корзину несколько документов, среди которых лежало и приглашение на совещание.

Конец тайне!

И ничего удивительного, что это произошло. Хотя стол ее и занимал почти весь кабинет, Сэмми все равно не хватало на нем места.

— Я больше не могу так работать, — пожаловалась Сэмми Мэри, которая как раз позвонила в этот момент.

— А что такое? — поинтересовалась та.

Сэмми рассказала о том, что случилось сегодня утром.

— Ты не могла бы разрешить мне поработать пару часов в конференц-зале? — попросила она. — Мне просто необходим большой стол!

— Разумеется, — ответила Мэри. — Конференц-зал свободен. Я включу тебя в расписание, и ты сможешь приходить туда. Кстати, о времени. Я звоню, чтобы узнать, правильно ли я записала в своем блокноте — у тебя ведь назначена на два тридцать встреча с Ником?

При мысли о предстоящей встрече Сэмми буквально заскрежетала зубами.

— Да, все правильно.

— Не забудь. Желаю хорошо поработать.

Повесив трубку, Сэмми улыбнулась. О да, она хорошо поработает. Новый проект Сэмми был самым интересным из всего, чем она занималась, в нем воплощались ее самые честолюбивые мечты. Если она сумеет составить вразумительное и убедительное предложение, это не только повлияет на отношение к ней Генри и Ника — это вполне способно, перевернуть всю авиационную промышленность.

Нет, не станет она искать новую работу раньше, чем потеряет старую. У нее еще есть время. Она просто не может позволить себе отказаться от работы над этим проектом. Благодаря ей «Эллиот эйр» займет место в списках ведущих фирм, колонках новостей, войдет в историю авиастроения. Она должна попробовать.

Сэмми понадобилось десять минут, чтобы разложить на огромном столе в конференц-зале все свои материалы и с удовольствием погрузиться в мир цифр и новых идей. Сэмми пожелала себе удачи — она мысленно подняла бокал и чокнулась с огромной фотографией, висящей напротив.

От волнения руки ее похолодели. Она испытывала странное, приятное возбуждение при взгляде на увеличенное фото выезжавшего из ангара самолета, который выпускала когда-то «Эллиот эйр», — «Скайберда 2000». Краска была такой свежей и блестящей, Сэмми могла бы поклясться, что чувствует ее запах.

Ей наверняка понравилось бы работать здесь десять лет назад, когда выпускали «Скайберды». Сэмми представила, как стоит посреди поля и смотрит на самолеты, выруливающие на взлетную полосу. «Скайберд» принес компании известность. Этот самолет с одним двигателем был оценен по достоинству за высокую по тем временам скорость, комфорт, надежность и безопасность.

«Скайберд 2000» до сих пор считался лучшим самолетом с поршневым двигателем. При мысли о финансовых трудностях, заставивших «Эллиот эйр» прекратить выпуск машины, Сэмми хотелось плакать.

Но «Эллиот эйр» была не единственной фирмой, подвергавшейся несправедливому судебному преследованию. В голове Сэмми никогда не укладывалось, как это можно было присуждать компании выплачивать огромные компенсации вдове разгильдяя-пилота или какой-нибудь крупной шишке, умудрившейся наделать глупостей за штурвалом собственного самолета, например, остаться без топлива. И все-таки суд все чаще и чаще решал дела в пользу этих так называемых «пострадавших». И неважно, что аварии чаще всего объяснялись ошибкой пилота. Те, кто выжил, по закону имели право возбудить иск против всех и каждого, имевших хоть какое-то отношение к производству самолетов.

Даже поставщики «Эллиот эйр» несколько раз пострадали в ходе подобных процессов, так что некоторые из них перестали производить комплектующие для частных самолетов, за рулем которых обычно сидит сам владелец. Никто не был застрахован от случайностей.

Сэмми уже попадалось несколько отчетов об авариях, которые явно произошли по вине пилота, суд же выносил в этих случаях приговор против производителей уплотняющих прокладок, хотя прокладки явно не имели к происшествию никакого отношения.

Это несправедливо, черт побери!

Сэмми сжимала ручку до тех пор, пока не заболели костяшки пальцев. Несправедливо, что «Эллиот эйр» и другим подобным компаниям приходится прекращать выпускать самолеты, рискуя разориться на выплатах по искам. Интересно, как можно ожидать от производителя, что, заплатив двухмиллионный штраф, он будет продолжать выпуск самолета, который продает всего за шестьдесят тысяч?

Компании, выпускающие большие пассажирские самолеты, не так страдают от судебных исков. Ведь пассажирскими самолетами обычно управляют профессиональные пилоты, получившие надлежащую подготовку. Пилоты, которые, как правило, не оставались без горючего из-за собственной небрежности, не перегружали самолеты ни людьми, ни багажом, не сбивались с курса, не врезались в горы и не делали еще многих и многих вещей из репертуара беззаботных плейбоев, летящих отдохнуть на выходные.

Конечно, не все пилоты-любители были настолько безалаберны. Некоторые были серьезны и внимательны. Но все же очень много частных самолетов разбивалось по вине сидящих за штурвалом.

Голоса из коридора немного отвлекали Сэмми, но она старалась не обращать на них внимания. Сэмми снова поглядела на фотографию. Понемногу она успокоилась, волнение улеглось, и снова вернулось радостное предвкушение предстоящей работы. Неожиданно дверь за ее спиной распахнулась.

— Немного полюбезничала с нашим новым боссом — и вот у нее уже нет времени для простых смертных, — раздался сзади саркастический голос Гаса.

— Гас! Что…

Он бросил ей ключи — ее ключи.

Сэмми с трудом поймала их.

— Ваша машина готова, мисс Карлмайкл.

— О, Гас, спасибо! Так вот что ты пытался сказать мне раньше, когда я так грубо тебя оборвала. Извини! Я просто… На меня просто столько всего навалилось.

— Не надо дурачить меня, Сэмми. Ты вышла из кабинета босса со стеклянными глазами и припухшими губами. Так что нетрудно догадаться, что именно на тебя навалилось.

Сэмми удивленно смотрела на Гаса. Она коснулась губ кончиком языка, вспоминая, как закусывала их, чтобы не заплакать.

— Мы все знали, что с Генри вы были просто добрыми друзьями. Но с Ником… Никто этому не поверит, Сэмми. Смотри за собой. Уже пошли слухи.

Не дожидаясь ответа, Гас повернулся и вышел. Пока Сэмми стояла точно пораженная громом в дверях, на пороге неожиданно появился Ник.

— Почему ты позволяешь ему говорить такие вещи? — спросил он.

— Я… — Сэмми замахала в воздухе рукой, не зная, что сказать. Но тут она заметила выражение его лица. Ник был зол. Сэмми напряглась.

— Не беспокойся, я сумею его разубедить, — сказала она. — Твоя репутация не пострадает.

Затем Сэмми повернулась к столу в надежде, что Ник оставит ее в покое.

Но это явно не входило в его планы. Подойдя к столу, Ник начал внимательно изучать документы, над которыми работала Сэмми.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Мне нужно было место. Мэри сказала, что здесь свободно.

— А над чем ты работаешь?

Сэмми взяла ручку и склонилась над блокнотом.

— Просто один проект.

Почему он не уходит?

— А что именно за проект?

— Это… — Сэмми подняла глаза на Ника. — Пока еще рано об этом говорить. Я еще не закончила исследования.

Сэмми молча наблюдала, как Ник берет со стола один за другим старые отчеты. Он хмурился все сильнее и сильнее.

Наконец Ник взял документ, который должен был ясно показать ему, над чем работает Сэмми, если, конечно, молодой мистер Эллиот действительно был таким умным, каким казался окружающим. Это была копия закона об ответственности производителя за качество продукции, который как раз обсуждался сейчас в конгрессе. Если закон примут, суммы штрафов, выставляемых компаниям, будут ограничены и небольшие фирмы вроде «Эллиот эйр» смогут возобновить производство частных самолетов. По крайней мере игра уже будет стоить свеч.

Ник изучал документ очень долго. Казалось, он прочел в нем каждое слово, а ведь вполне мог понять, о чем идет речь, прочитав первые два предложения. Ладони Сэмми стали влажными.

Ник дважды тяжело вздохнул. Он поднял голову и внимательно посмотрел на висящую на стене фотографию. Затем глаза его встретились с глазами Сэмми.

У девушки перехватило дыхание. Во взгляде Ника ясно читались восхищение и горячее желание. К Сэмми возвращалась надежда. Но вот Ник снова нахмурился.

— Это действительно… — Он показал на бумаги. — Это действительно то, что я думаю? Ты собираешься предложить снова начать выпуск этих самолетов?

Сэмми смотрела на Ника снизу вверх, так что у нее заболела шея. Она встала и отошла к другому концу стола.

— Я еще не готова ничего предложить. Пока это только исследования.

— Сэмми, мы не можем…

— Только не приказывай мне прервать работу, Ник. Я ведь видела только что выражение твоего лица. Ты такой же, как Генри, разве нет? Вы с ним готовы пожертвовать чем угодно, только бы строить и строить самолеты.

На секунду Ник закрыл глаза, потом снова взглянул на фотографию.

— Это не имеет значения. — Ник положил на место копию нового закона. — Кто что хочет, не имеет никакого значения. Мы перестали выпускать эти самолеты, потому что чуть не потеряли из-за них всю фирму.

— Но если примут новый закон…

— Если примут новый закон, с дюжину разорившихся компаний возродятся к жизни в течение двадцати четырех часов и начнут выпускать небольшие самолеты.

— Но ни одна из их моделей не сможет сравниться со «Скайбердом 2000».

Ник неожиданно улыбнулся, на щеках снова появились знакомые ямочки.

— Вот тут не могу с тобой не согласиться.

Сэмми изо всех сил старалась не замечать, как быстро забилось ее сердце при взгляде на эти самые ямочки на щеках Ника. Она решила, что сейчас самый подходящий момент, чтобы поднять вопрос о возвращении к производству маленьких самолетов.

— Ты только подумай, Ник. — Сэмми быстро подошла вплотную к Нику и взяла его за руки чуть выше локтей. Она сама не понимала, как решилась на такое. Просто хотелось, чтобы слова ее звучали как можно убедительнее. — Представь, как ты стоишь и смотришь на новенький «Скайберд 2000», выруливающий из ангара. А может, «Скайберд 3000», если мы этого захотим. Только представь себе, Ник!

Ник легко мог себе это представить. Он часто думал об этом за последние десять лет. Ник вырос, наблюдая за самолетами отца, выезжающими из этого самого ангара. И теперь от одной мысли о том, что он снова увидит самолет, который помогал когда-то строить собственными руками, по спине его забегали мурашки.

Да, он, конечно же, хотел, чтобы «Скайберд 2000» снова запустили в производство. Но когда Ник мечтал об этом, он часто представлял себе другой самолет — побольше и побыстрее, и не частный, а пассажирский.

И у него уже почти был такой самолет. Он сконструировал его сам от первого до последнего винтика, от носа до хвоста. Он провел испытания, прошел через все ужасы утверждения проекта в федеральном управлении гражданской авиации.

И потерял все, потому что поверил человеку, которому ни в коем случае нельзя было доверять. Единственный раз в жизни ему, пожалуй, стоило прислушаться к совету Генри, который неоднократно предупреждал его, что не стоит верить словам Сэма Барнетта.

Но прежде чем все рухнуло и Ник потерял то, ради чего так долго работал, он просто парил в облаках, был на вершине блаженства. Ибо ничто на свете не могло для него сравниться с теми чувствами, которые испытываешь, конструируя, строя и испытывая свой собственный самолет. Ничто на свете…

Кроме, может быть, прикосновения рук Сэмми, которое он чувствовал сквозь ткань пиджака. Ник ощущал жар, он чувствовал, что прикосновение это наполняет его небывалой силой. По телу его прошла дрожь.

Да вы только посмотрите на нее! Лицо Сэмми сияло от возбуждения, в карих глазах мелькали зеленые и золотистые огоньки. Ник чувствовал, как передается ему энергия, исходившая от этой женщины. Господи, она была великолепна!

Не думая, что делает, Ник взял Сэмми за локти и прижал к себе. Его влекло к этой женщине, она притягивала его как магнитом. Она звала его, манила его к себе. Что ж, если Сэмми делает это специально, то получается у нее замечательно. Но сейчас ему было все равно. Все это было неправильно, глупо, опасно. Но он готов был отступить от своего слова. Он собирался поцеловать Сэмми. И, судя по выражению ее глаз, она готова была это позволить.

Позволить, черт побери! Да этот взгляд был просто призывом, если он что-то в этом понимает. А Ник понимал в этом кое-что — ему не раз приходилось видеть подобные взгляды.

— Сэмми?

— Да, — едва слышно произнесла она.

Сердце билось все быстрее и быстрее. Ник все крепче сжимал ее локти, прижимал ее все сильнее и сильнее. Он опустил голову, Сэмми подняла к нему лицо.

— Ах! Извините!

Женский голос, раздавшийся от дверей, был подобен выстрелу в ночной тиши. Ник и Сэмми резко отскочили друг от друга. Обернувшись, Ник увидел Дарлу Грейсон, секретаря технологического отдела, которая испуганно пятилась от двери.

— Черт! — И как можно было проявить такую чудовищную неосторожность! Ведь он сам обещал Сэмми, что это больше не повторится. И вот он не просто чуть не нарушил свое слово — он сделал это на работе, в таком месте, куда в любой момент мог войти каждый, что в результате и произошло.

Что же такого было в этой Сэмми Карлмайкл, что заставило его начисто забыть о здравом смысле? Ник провел дрожащей рукой по волосам и снова повернулся к Сэмми.

— Итак… — Сэмми прочистила горло и села. — Мне, пожалуй, лучше вернуться к работе.

Значит, она вполне способна была вернуться к работе, в то время как Ник стоял рядом с трясущимися руками и сердцем, готовым вырваться из груди. Ее неожиданная холодность после того, как она сумела разжечь в нем самый настоящий огонь, заставила Ника заскрежетать зубами.

— Ты только зря тратишь время на этот проект.

— Ты так не думаешь.

Сэмми выглядела так, словно Ник только что отобрал у нее любимую игрушку. Ничего, пусть помучается, к черту сантименты.

— Я имею в виду именно то, что говорю. Даже если этот новый закон примут завтра, это ничего не изменит для «Эллиот эйр». Если вы еще не заметили, мисс начальница, страна переживает сейчас депрессию. У нас нет денег на переоснащение, а при теперешней неблагоприятной экономической ситуации мы никогда не наберем достаточно кредитов. Так что не тратьте зря время.

— Ник, я ведь ничего не прошу — только предоставить мне возможность исследовать возможность возвращения к производству «Скайбердов». Это ведь моя работа. Именно за это ты платишь мне деньги, именно за это платил мне Генри.

Ник снова посмотрел на Сэмми. Она сидела рядом, абсолютно спокойная и холодная, с аккуратным пучком на затылке и смотрела на него снизу вверх. Но в глазах ее по-прежнему сверкало желание, а губы все еще жаждали его губ. Черт бы ее побрал!

— А за что еще тебе платил Генри? — невольно вырвалось у Ника.